– Я-а-а… – протянул наконец Советник, явно не сразу подбирая слова. – Не имею ничего против Вас, Шон, и искренне хочу Вас поздравить с таким решением, н-но… при всем уважении к Вашему поступку, я откровенно сомневаюсь, что моей дочери нужны какие-либо благословения. И уж тем более мои.
– Отчего же нет?
– Э-эм… Я… Вы ведь в курсе, Шон, взаимоотношений Вашей избранницы со своей семьей, – Антон Георгиевич не спрашивал. – Я… ценю Вашу просьбу, правда, и это делает знакомство с Вами еще приятнее, н-но… Н-нет, не так. Я благословляю Александру и Вас, и искренне надеюсь, что с Вами она будет счастлива. Но если за Вашей просьбой стоит нечто более…
– В моей просьбе нет никакого второго дна, – снова улыбнулся Шон. – Я просто знаю, что это важно для Вас, потому и не упустил случая.
И вновь пауза, вызванная всеобщим молчанием. Но, кажется, новых слов Советник подобрать не сумел, просто ограничившись уважительным поклоном.
– Антон Георгиевич, нам еще нужны Ваши подписи на бумагах, – вполголоса напомнил Егор Чернокотов.
– Подписи? А, да, верно… верно… – тяжело кивнув, Воронцов склонился над столом, глядя в бумаги.
“Он… как будто постарел в одночасье, – невольно подумалось Ариману. – Я… все так же не очень представляю, чего на самом деле добивался дядя, н-но… Если он хотел этого Воронцова деморализовать – у него отлично вышло”.
– Что ж, господа, – вновь заговорил Антон Георгиевич, выпрямляясь и протягивая Егору бумаги, – приятно было встретиться с вами. Не побоюсь от лица всего российского ветингвета сказать вам спасибо, что откликнулись на призыв о помощи и прибыли к нам! Пусть вашей миссии сопутствует удача, и благословение Созидательницы будет на вашей стороне.
– Благодарим Вас, Антон Георгиевич, – Шон вновь уважительно склонил голову, пожимая Советнику руку. – Постараемся оправдать Ваше доверие.
– Не сомневаюсь.
Советник замолчал, задумчиво глядя на флаг России и на ниспадающее рядом пурпурное полотнище. Чернокотов, выждав с полминуты, тоже поблагодарил его, и медленно двинулся к выходу. Однако не проделал он и половины пути, как Воронцов вновь выпрямился, подходя к ним ближе.
– Саша, я знаю, что тебе это откровенно не нужно, – негромко заговорил он, – но я все же действительно благословляю тебя. Ты… не была счастлива со мной… из-за меня, и я уже не смогу это исправить. Надеюсь, господин Шон окажется достойнее меня как часть твоей семьи.
Долгую минуту Александра молча взирала на него, и на лице ее невозможно было различить ни единой эмоции, но наконец она все-таки протянула свою руку, а Антон Георгиевич осторожно, почти с трепетом сжал её.
– Богиня, какой момент! – выдохнула Найси, когда группа уже спускалась по лестнице с третьего этажа на первый. – Простите меня пожалуйста за неуемные эмоции, но это было ужасно трогательно!!!
– Рада, если тебя это тронуло, – голос Александры был прохладен, однако на губах застыла кривая ухмылка. – Но вообще он был прав, и его благословение мне действительно совершенно никуда не уперлось.
– Я знаю, Саш, прости, – тихо отозвался Шон, чуть приобнимая ее за плечи. – Я просто счел нужным соблюсти приличия и попытаться установить новое полезное знакомство. Опять же и тебе самой это могло оказаться полезно…
– Я прекрасно понимаю всю суть твоего обращения к нему, ибо, чтобы ты там ни говорил, оно и “политическое” тоже, – столь же негромко отозвалась Воронцова. – Но лично для меня произошедшее – бессмысленно. Моему отцу интересно только то, что будет полезно его Роду, а я уже полвека назад показала, где видала его интересы. Хотя… возможно он и утешится тем, что из меня вышел хоть какой-то толк, и я хотя бы на какое-то подобие династического брака сгодилась.
Лестница миновала первый этаж и устремилась еще ниже, но Егор уверенно продолжал вести их дальше по ней.
– Простите, но… неужели все настолько плохо? – робко поинтересовалась Найси. – Я-а… всегда думала, что у нас, магов, все эти “аристократические” заморочки не имеют ценности, а тут…
– Ты права, Найси, у подавляющего большинства магов действительно не имеют, – со вздохом пояснила Амиала. – Однако некоторые семьи, чье происхождение… Саш, ты позволишь?
– Валяй, – Воронцова только рукой махнула.
– В общем, некоторые семьи, чье происхождение может считаться аристократическим, придают этому большое значение. В конце концов мы, маги, тоже люди. И пусть формально это ничего не дает кроме статуса в крайне ограниченных кругах, н-но… Жизнь таких магов часто начинает строиться вокруг довольно… строгих правил.
– “Идиотских” было бы точнее.
– Возможно… в общем, Александре случилось родиться именно в такой семье, и все детство с нее спрашивали больше, чем того требует здравый смысл, и…
– И поначалу я даже пыталась соответствовать, – перебила ее Воронцова. – Ребенку, и даже подростку не всегда просто понять, почему взрослые родные не могут его или ее просто любить, и мысль о том, что соблюдение неких правил может это исправить, выглядит обманчиво обнадеживающей. Вернее, моя мать могла… пока отца не было поблизости. А отец… для него я была инструментом по воплощению его аристократических амбиций. Пока я видела его только на каникулах – это было терпимо, когда я окончила школу и поступила на работу в его отдел – я не выдержала его… мировоззрения по восемь-шестнадцать часов в сутки и сбежала. Затем были Культы, потом “Дюжина Кровавого премьера”... в общем, пока я не встретила Шона, я этому миру не желала нич-чего хорошего. Да и когда встретила передумала далеко не сразу.
Лестница успела смениться коридором минус первого этажа, оказавшегося неожиданно извилистым – причудливая анфилада предстала перед группой Харта, поддерживающая своды здания и ведущая решивших спуститься сюда едва ли не зигзагом. Аквариумов здесь уже не было, не было и ковра каменьев на стенах, да и общий цвета помещения были на несколько тонов бледнее. Но и мрачно здесь не было – не смотря на отсутствие окон, в воздухе парили зачарованные светильники, разливая вокруг себя теплый бледно-золотистый свет.
– Простите, пожалуйста, – смущенно повинилась Найси. – Я поняла, что мне не стоило лезть со своими восторгами. Просто… я поняла, что между вами не все гладко, но мне показалось, что вы помирились…
– Помирились? – Александра все так же прохладно хмыкнула и покачала головой. – Скажи, Найси, вот ты слышала от него хотя бы банальное “извини”? Я нет. А если он там чего-то и понял после моего побега… на мою жизнь это почти никак не повлияло. Разве что он не усложнял ее еще больше, мда.
– Простите…
– Не страшно.
“В чем Найси не откажешь – так это в умении располагать к себе людей, – подумал Ариман, внимательно слушавший беседу своих спутников. – Александра, конечно, и со мной бывала откровенна, но меня она знает с детства, а Найси с ней знакома едва ли пару дней, да и то едва-едва, а тут такое. Даже если Найси просто оказалась в нужном месте в нужное время – меня это удивляет”.
Кабинет главы российской Инквизиции не поразил воображения младших магов, однако и порядком озадачил.
Больше всего представшая перед ними картина напоминала архив: длинное просторное помещение, чьих стен почти не было видно за двумя высоченными стеллажами, уставленными множеством папок и книг, и заполненными аккуратными рядами свертков и свитков. Третью стену почти целиком занимало собой пространное окно, отгораживающее собой загадочную чащу какого-то неведомого леса, откуда в кабинет просачивались редкие лучи далекого солнца.
– Н-но… мы же практически в подвале, разве нет?! – едва слышно удивилась Найси, обращаясь к Ариману. – Да и вокруг ветингвета пусть и небольшой, но город! Я, конечно, не раз видела, что магия может немало (все же не первокурсница), но чтобы так…
И лишь обернувшись назад, к дверям, можно было удостовериться в том, что стены кабинета просто и незатейливо выкрашены в бледно-зеленый цвет. Незатейлива была и кафельная плитка пола, чье бледно-желтое поле тут и там перемежалось узорами карамельного оттенка.
Центральную же часть кабинета занимал почти такой же, как и у Воронцова Т-образный стол. Рассчитан он был, не считая самого хозяина кабинета, на десять человек, так что за ним свободно разместились все – и группа Харта (в которой так и осталось шесть человек), и Егор (Ариман так и не смог взять в толк, кто он, хотя и уловил, что не инквизитор), и троица российских инквизиторов.
Сам же глава российской Инквизиции, носящий имя Николай, восседал во главе стола, сцепив пальцы в замок и со спокойной деловитостью оглядывая собравшихся коллег. Мужчина лет сорока на вид, с чуть прищуренными глазами, с короткими каштановыми волосами и такого же цвета аккуратной бородкой, с узким багровым шрамом сбоку шеи, одетый в бордовый свитер и джинсы.
– Что ж, можно начинать наше совещание, – заговорил он, расцепляя пальцы и кладя руки перед собой. – Благодарю, что так быстро прибыли, господа, хотя не могу не отметить, что ждал более серьезной поддержки. И отдельно меня не радует отсутствие некоторых бумаг на ваших практикантов.
– Недостающие бумаги прибудут позднее, – отозвался Шон. – А самое важное Егор уже передал.
– Нет, самое важное ваши товарищи подпишут сейчас, – не согласился глава русской инквизиции, взмахом руки призывая с одной из полок несколько листов бумаги. – Вы с Александрой инквизиторы, и прекрасно знаете порядок, а вот остальным придется прежде подписать контракты о неразглашении подробностей следствия.
Еще один взмах – и один из свитков услужливо развернулся прямо перед Ариманом, а рядом с ним легла авторучка.
“Мой первый магический контракт на службе инквизиции!”
– Мне дай-ка тоже копию, – Шон призывно пошевелил пальцами. – А для мадмуазель Эмельен организуйте, будьте добры, копию на Общеевропейском… Остальные – читаем, но пока не подписываем.
И вот все погрузились в чтение! Написано в контракте было ненамного больше, чем молодые маги услышали во время той части утреннего инструктажа, что касалась регламента работы правоохранителя, однако теперь предупреждения были куда лаконичней и суше, а строки о последствиях их несоблюдения – куда более внушительными.
Пока же польская команда читала, россияне, не теряя времени даром, переключились на более повседневные вопросы: одна из инквизиторов – приятная на вид девушка с округлым лицом по имени Руфина, – сделала небольшой доклад о ситуации в местной школе магии, куда была направлена немалая группа стражей правопорядка.
– Ой, застращали вы прям своим контрактом! – хмыкнул Шон Харт, едва дождавшись окончания обсуждения о российской школе. – Мне очень интересно, кто и как будет применять треть написанного… Но ладно, не суть. Кто дочитал – подписывайте, нормально все.
Кивнув, Ариман послушно оставил свою подпись. И стоило ему вывести последний штрих, как бумага мягко замерцала, и из нее стремительно выхлестнулись тонкие оранжево-синие нити чар, деликатно обвивая его руку, проскальзывая в рукав и ныряя к поясу, где покоилась одна из его палочек. Негромкий шипучий треск, отдавшийся в висках легким напряжением, едва заметная вспышка – и столь же стремительно нити втягиваются обратно.
“Наконец-то!”
– Итак, все подписали, можно начинать, – кивнул Николай, новым взмахом руки сзывая свитки к себе. – Международная обстановка в отношении школ, я полагаю, всем известна и не требует уточнений?
– Если не произошло чего-то нового – известна, – откликнулся Шон. – У нас, благо, все тихо.
– Но ведь у тебя есть уточнения, Шон, – не согласился Егор. – Вы же не далее, как позавчера выяснили, что орудием нападения, скорее всего, стали “минеральные пауки”!
– Выяснили. Ну так это не к обстановке относится, же. Но вообще да, такая информация действительно поступила.
Россияне только взглядами обменялись.
– Да мы в курсе, – пожал плечами один из них – могучий мужчина, смуглый, темноволосый и бородатый (Найси даже как-то неуютно становилось, стоило ей посмотреть в его единственный темный глаз). – С первого же нападения ясно стало.
– А, то есть, опять один я не в курсе? – Егор только поморщился.
– А зачем тебе?
– Вообще Егор прав, Борхан, – вмешался Николай. – Подобная информация может быть жизненно важной для тех школьных медчастей, где еще не было нападений. Но проблема в том, Егор, что чем меньше наш текущий противник знает о нашей осведомленности, тем наглее действует, и тем быстрее будет раскрыт. Собственно, мы уже заметно сузили круг подозреваемых благодаря этому.
“И ценой жизни того парня с “Лилии”, Марко, – хоть Ариману и не раз доводилось слышать о необходимости подобных циничных решений, но внутри у него все равно похолодело. – Интересно, к этому вообще можно привыкнуть?..”
– И кого же вы подозреваете, позвольте узнать? – поинтересовался Шон.
– Как обычно – всех. Но минимум один из интересантов явно сидит в наших высших кругах. Это явно не Арх и не Советник по правопорядку, но даже так у нас все равно еще одиннадцать кандидатов (это если не включать их приближенных). Ну и с исполнителями пока не все ясно.
– Думаю, вы можете вычеркивать и Советника по международным взаимодействиям, – вдруг подала голос Воронцова, мрачно ухмыляясь. – Считайте, что мы его уже проверили.
На сей раз наполненная молчаливым обменом взглядами пауза была куда дольше.
– Я не имею обычая вмешиваться в чужие семейные дела, – подал голос третий из российских инквизиторов – худенький мужчина невыразительной славянской внешности с неприятным взглядом, – но, боюсь, Вы, госпожа Воронцова, сильно недооцениваете то, насколько известны отношения Советника Воронцова с Вами для таких утверждений.
– А Вы, господин Низинских, боюсь, не сильно осведомлены о мировоззрении Советника Воронцова, – Александра передразнила собеседника едва ли не в открытую, сохраняя при этом хладнокровно-безразличное выражение лица. – У Воронцова со мной никаких отношений, это верно, но я по-прежнему часть его Рода.
– Это не имеет никакого значения. Даже напротив.
– Да нет, Андрей, имеет, – вновь вмешался в назревающую перепалку Николай. – У Воронцова весьма конкретные (я бы даже сказал закостенелые) взгляды в этом отношении. Против членов семьи (даже беглых) он действительно не пойдет – это всем известно. Другое дело, что за пределы семьи это мало распространяется, и как это обеспечивает ему алиби?..
– Позволю себе усомниться, – не согласился Низинских. – Вы, господин Шувалов, сами же сказали, что Воронцова – его беглая дочь.
– Беглая, а не вычеркнутая из семьи, в том и суть, – негромко пояснила Александра. – Думаю, излишне спрашивать, известно ли вам мое прошлое? И ни после “Дюжины Кровавого премьера”, ни после Культов он от меня не отрекся, заметьте. Да, я больше не официальная наследница его Рода, и вообще сегодня увидела его вживую впервые за полвека, но я все еще его дочь, и против меня он войной не пойдет. Я его терпеть не могу, не скрою, но часть его принципов все же достойны моего уважения. Ну а учитывая, что я прочно на стороне Инквизиции, и он об этом прекрасно знает…
“Не устаю поражаться, как просто она об этом говорит, – вздохнул про себя Ариман. – А ее отец, видимо, все-таки человек большой души, хоть и очень по-своему, раз принимает ее даже такой… почти как и мои бабушка с дедушкой?”
– Отчего же нет?
– Э-эм… Я… Вы ведь в курсе, Шон, взаимоотношений Вашей избранницы со своей семьей, – Антон Георгиевич не спрашивал. – Я… ценю Вашу просьбу, правда, и это делает знакомство с Вами еще приятнее, н-но… Н-нет, не так. Я благословляю Александру и Вас, и искренне надеюсь, что с Вами она будет счастлива. Но если за Вашей просьбой стоит нечто более…
– В моей просьбе нет никакого второго дна, – снова улыбнулся Шон. – Я просто знаю, что это важно для Вас, потому и не упустил случая.
И вновь пауза, вызванная всеобщим молчанием. Но, кажется, новых слов Советник подобрать не сумел, просто ограничившись уважительным поклоном.
– Антон Георгиевич, нам еще нужны Ваши подписи на бумагах, – вполголоса напомнил Егор Чернокотов.
– Подписи? А, да, верно… верно… – тяжело кивнув, Воронцов склонился над столом, глядя в бумаги.
“Он… как будто постарел в одночасье, – невольно подумалось Ариману. – Я… все так же не очень представляю, чего на самом деле добивался дядя, н-но… Если он хотел этого Воронцова деморализовать – у него отлично вышло”.
– Что ж, господа, – вновь заговорил Антон Георгиевич, выпрямляясь и протягивая Егору бумаги, – приятно было встретиться с вами. Не побоюсь от лица всего российского ветингвета сказать вам спасибо, что откликнулись на призыв о помощи и прибыли к нам! Пусть вашей миссии сопутствует удача, и благословение Созидательницы будет на вашей стороне.
– Благодарим Вас, Антон Георгиевич, – Шон вновь уважительно склонил голову, пожимая Советнику руку. – Постараемся оправдать Ваше доверие.
– Не сомневаюсь.
Советник замолчал, задумчиво глядя на флаг России и на ниспадающее рядом пурпурное полотнище. Чернокотов, выждав с полминуты, тоже поблагодарил его, и медленно двинулся к выходу. Однако не проделал он и половины пути, как Воронцов вновь выпрямился, подходя к ним ближе.
– Саша, я знаю, что тебе это откровенно не нужно, – негромко заговорил он, – но я все же действительно благословляю тебя. Ты… не была счастлива со мной… из-за меня, и я уже не смогу это исправить. Надеюсь, господин Шон окажется достойнее меня как часть твоей семьи.
Долгую минуту Александра молча взирала на него, и на лице ее невозможно было различить ни единой эмоции, но наконец она все-таки протянула свою руку, а Антон Георгиевич осторожно, почти с трепетом сжал её.
***
– Богиня, какой момент! – выдохнула Найси, когда группа уже спускалась по лестнице с третьего этажа на первый. – Простите меня пожалуйста за неуемные эмоции, но это было ужасно трогательно!!!
– Рада, если тебя это тронуло, – голос Александры был прохладен, однако на губах застыла кривая ухмылка. – Но вообще он был прав, и его благословение мне действительно совершенно никуда не уперлось.
– Я знаю, Саш, прости, – тихо отозвался Шон, чуть приобнимая ее за плечи. – Я просто счел нужным соблюсти приличия и попытаться установить новое полезное знакомство. Опять же и тебе самой это могло оказаться полезно…
– Я прекрасно понимаю всю суть твоего обращения к нему, ибо, чтобы ты там ни говорил, оно и “политическое” тоже, – столь же негромко отозвалась Воронцова. – Но лично для меня произошедшее – бессмысленно. Моему отцу интересно только то, что будет полезно его Роду, а я уже полвека назад показала, где видала его интересы. Хотя… возможно он и утешится тем, что из меня вышел хоть какой-то толк, и я хотя бы на какое-то подобие династического брака сгодилась.
Лестница миновала первый этаж и устремилась еще ниже, но Егор уверенно продолжал вести их дальше по ней.
– Простите, но… неужели все настолько плохо? – робко поинтересовалась Найси. – Я-а… всегда думала, что у нас, магов, все эти “аристократические” заморочки не имеют ценности, а тут…
– Ты права, Найси, у подавляющего большинства магов действительно не имеют, – со вздохом пояснила Амиала. – Однако некоторые семьи, чье происхождение… Саш, ты позволишь?
– Валяй, – Воронцова только рукой махнула.
– В общем, некоторые семьи, чье происхождение может считаться аристократическим, придают этому большое значение. В конце концов мы, маги, тоже люди. И пусть формально это ничего не дает кроме статуса в крайне ограниченных кругах, н-но… Жизнь таких магов часто начинает строиться вокруг довольно… строгих правил.
– “Идиотских” было бы точнее.
– Возможно… в общем, Александре случилось родиться именно в такой семье, и все детство с нее спрашивали больше, чем того требует здравый смысл, и…
– И поначалу я даже пыталась соответствовать, – перебила ее Воронцова. – Ребенку, и даже подростку не всегда просто понять, почему взрослые родные не могут его или ее просто любить, и мысль о том, что соблюдение неких правил может это исправить, выглядит обманчиво обнадеживающей. Вернее, моя мать могла… пока отца не было поблизости. А отец… для него я была инструментом по воплощению его аристократических амбиций. Пока я видела его только на каникулах – это было терпимо, когда я окончила школу и поступила на работу в его отдел – я не выдержала его… мировоззрения по восемь-шестнадцать часов в сутки и сбежала. Затем были Культы, потом “Дюжина Кровавого премьера”... в общем, пока я не встретила Шона, я этому миру не желала нич-чего хорошего. Да и когда встретила передумала далеко не сразу.
Лестница успела смениться коридором минус первого этажа, оказавшегося неожиданно извилистым – причудливая анфилада предстала перед группой Харта, поддерживающая своды здания и ведущая решивших спуститься сюда едва ли не зигзагом. Аквариумов здесь уже не было, не было и ковра каменьев на стенах, да и общий цвета помещения были на несколько тонов бледнее. Но и мрачно здесь не было – не смотря на отсутствие окон, в воздухе парили зачарованные светильники, разливая вокруг себя теплый бледно-золотистый свет.
– Простите, пожалуйста, – смущенно повинилась Найси. – Я поняла, что мне не стоило лезть со своими восторгами. Просто… я поняла, что между вами не все гладко, но мне показалось, что вы помирились…
– Помирились? – Александра все так же прохладно хмыкнула и покачала головой. – Скажи, Найси, вот ты слышала от него хотя бы банальное “извини”? Я нет. А если он там чего-то и понял после моего побега… на мою жизнь это почти никак не повлияло. Разве что он не усложнял ее еще больше, мда.
– Простите…
– Не страшно.
“В чем Найси не откажешь – так это в умении располагать к себе людей, – подумал Ариман, внимательно слушавший беседу своих спутников. – Александра, конечно, и со мной бывала откровенна, но меня она знает с детства, а Найси с ней знакома едва ли пару дней, да и то едва-едва, а тут такое. Даже если Найси просто оказалась в нужном месте в нужное время – меня это удивляет”.
***
Кабинет главы российской Инквизиции не поразил воображения младших магов, однако и порядком озадачил.
Больше всего представшая перед ними картина напоминала архив: длинное просторное помещение, чьих стен почти не было видно за двумя высоченными стеллажами, уставленными множеством папок и книг, и заполненными аккуратными рядами свертков и свитков. Третью стену почти целиком занимало собой пространное окно, отгораживающее собой загадочную чащу какого-то неведомого леса, откуда в кабинет просачивались редкие лучи далекого солнца.
– Н-но… мы же практически в подвале, разве нет?! – едва слышно удивилась Найси, обращаясь к Ариману. – Да и вокруг ветингвета пусть и небольшой, но город! Я, конечно, не раз видела, что магия может немало (все же не первокурсница), но чтобы так…
И лишь обернувшись назад, к дверям, можно было удостовериться в том, что стены кабинета просто и незатейливо выкрашены в бледно-зеленый цвет. Незатейлива была и кафельная плитка пола, чье бледно-желтое поле тут и там перемежалось узорами карамельного оттенка.
Центральную же часть кабинета занимал почти такой же, как и у Воронцова Т-образный стол. Рассчитан он был, не считая самого хозяина кабинета, на десять человек, так что за ним свободно разместились все – и группа Харта (в которой так и осталось шесть человек), и Егор (Ариман так и не смог взять в толк, кто он, хотя и уловил, что не инквизитор), и троица российских инквизиторов.
Сам же глава российской Инквизиции, носящий имя Николай, восседал во главе стола, сцепив пальцы в замок и со спокойной деловитостью оглядывая собравшихся коллег. Мужчина лет сорока на вид, с чуть прищуренными глазами, с короткими каштановыми волосами и такого же цвета аккуратной бородкой, с узким багровым шрамом сбоку шеи, одетый в бордовый свитер и джинсы.
– Что ж, можно начинать наше совещание, – заговорил он, расцепляя пальцы и кладя руки перед собой. – Благодарю, что так быстро прибыли, господа, хотя не могу не отметить, что ждал более серьезной поддержки. И отдельно меня не радует отсутствие некоторых бумаг на ваших практикантов.
– Недостающие бумаги прибудут позднее, – отозвался Шон. – А самое важное Егор уже передал.
– Нет, самое важное ваши товарищи подпишут сейчас, – не согласился глава русской инквизиции, взмахом руки призывая с одной из полок несколько листов бумаги. – Вы с Александрой инквизиторы, и прекрасно знаете порядок, а вот остальным придется прежде подписать контракты о неразглашении подробностей следствия.
Еще один взмах – и один из свитков услужливо развернулся прямо перед Ариманом, а рядом с ним легла авторучка.
“Мой первый магический контракт на службе инквизиции!”
– Мне дай-ка тоже копию, – Шон призывно пошевелил пальцами. – А для мадмуазель Эмельен организуйте, будьте добры, копию на Общеевропейском… Остальные – читаем, но пока не подписываем.
И вот все погрузились в чтение! Написано в контракте было ненамного больше, чем молодые маги услышали во время той части утреннего инструктажа, что касалась регламента работы правоохранителя, однако теперь предупреждения были куда лаконичней и суше, а строки о последствиях их несоблюдения – куда более внушительными.
Пока же польская команда читала, россияне, не теряя времени даром, переключились на более повседневные вопросы: одна из инквизиторов – приятная на вид девушка с округлым лицом по имени Руфина, – сделала небольшой доклад о ситуации в местной школе магии, куда была направлена немалая группа стражей правопорядка.
– Ой, застращали вы прям своим контрактом! – хмыкнул Шон Харт, едва дождавшись окончания обсуждения о российской школе. – Мне очень интересно, кто и как будет применять треть написанного… Но ладно, не суть. Кто дочитал – подписывайте, нормально все.
Кивнув, Ариман послушно оставил свою подпись. И стоило ему вывести последний штрих, как бумага мягко замерцала, и из нее стремительно выхлестнулись тонкие оранжево-синие нити чар, деликатно обвивая его руку, проскальзывая в рукав и ныряя к поясу, где покоилась одна из его палочек. Негромкий шипучий треск, отдавшийся в висках легким напряжением, едва заметная вспышка – и столь же стремительно нити втягиваются обратно.
“Наконец-то!”
– Итак, все подписали, можно начинать, – кивнул Николай, новым взмахом руки сзывая свитки к себе. – Международная обстановка в отношении школ, я полагаю, всем известна и не требует уточнений?
– Если не произошло чего-то нового – известна, – откликнулся Шон. – У нас, благо, все тихо.
– Но ведь у тебя есть уточнения, Шон, – не согласился Егор. – Вы же не далее, как позавчера выяснили, что орудием нападения, скорее всего, стали “минеральные пауки”!
– Выяснили. Ну так это не к обстановке относится, же. Но вообще да, такая информация действительно поступила.
Россияне только взглядами обменялись.
– Да мы в курсе, – пожал плечами один из них – могучий мужчина, смуглый, темноволосый и бородатый (Найси даже как-то неуютно становилось, стоило ей посмотреть в его единственный темный глаз). – С первого же нападения ясно стало.
– А, то есть, опять один я не в курсе? – Егор только поморщился.
– А зачем тебе?
– Вообще Егор прав, Борхан, – вмешался Николай. – Подобная информация может быть жизненно важной для тех школьных медчастей, где еще не было нападений. Но проблема в том, Егор, что чем меньше наш текущий противник знает о нашей осведомленности, тем наглее действует, и тем быстрее будет раскрыт. Собственно, мы уже заметно сузили круг подозреваемых благодаря этому.
“И ценой жизни того парня с “Лилии”, Марко, – хоть Ариману и не раз доводилось слышать о необходимости подобных циничных решений, но внутри у него все равно похолодело. – Интересно, к этому вообще можно привыкнуть?..”
– И кого же вы подозреваете, позвольте узнать? – поинтересовался Шон.
– Как обычно – всех. Но минимум один из интересантов явно сидит в наших высших кругах. Это явно не Арх и не Советник по правопорядку, но даже так у нас все равно еще одиннадцать кандидатов (это если не включать их приближенных). Ну и с исполнителями пока не все ясно.
– Думаю, вы можете вычеркивать и Советника по международным взаимодействиям, – вдруг подала голос Воронцова, мрачно ухмыляясь. – Считайте, что мы его уже проверили.
На сей раз наполненная молчаливым обменом взглядами пауза была куда дольше.
– Я не имею обычая вмешиваться в чужие семейные дела, – подал голос третий из российских инквизиторов – худенький мужчина невыразительной славянской внешности с неприятным взглядом, – но, боюсь, Вы, госпожа Воронцова, сильно недооцениваете то, насколько известны отношения Советника Воронцова с Вами для таких утверждений.
– А Вы, господин Низинских, боюсь, не сильно осведомлены о мировоззрении Советника Воронцова, – Александра передразнила собеседника едва ли не в открытую, сохраняя при этом хладнокровно-безразличное выражение лица. – У Воронцова со мной никаких отношений, это верно, но я по-прежнему часть его Рода.
– Это не имеет никакого значения. Даже напротив.
– Да нет, Андрей, имеет, – вновь вмешался в назревающую перепалку Николай. – У Воронцова весьма конкретные (я бы даже сказал закостенелые) взгляды в этом отношении. Против членов семьи (даже беглых) он действительно не пойдет – это всем известно. Другое дело, что за пределы семьи это мало распространяется, и как это обеспечивает ему алиби?..
– Позволю себе усомниться, – не согласился Низинских. – Вы, господин Шувалов, сами же сказали, что Воронцова – его беглая дочь.
– Беглая, а не вычеркнутая из семьи, в том и суть, – негромко пояснила Александра. – Думаю, излишне спрашивать, известно ли вам мое прошлое? И ни после “Дюжины Кровавого премьера”, ни после Культов он от меня не отрекся, заметьте. Да, я больше не официальная наследница его Рода, и вообще сегодня увидела его вживую впервые за полвека, но я все еще его дочь, и против меня он войной не пойдет. Я его терпеть не могу, не скрою, но часть его принципов все же достойны моего уважения. Ну а учитывая, что я прочно на стороне Инквизиции, и он об этом прекрасно знает…
“Не устаю поражаться, как просто она об этом говорит, – вздохнул про себя Ариман. – А ее отец, видимо, все-таки человек большой души, хоть и очень по-своему, раз принимает ее даже такой… почти как и мои бабушка с дедушкой?”
