Различали их лишь фигуры да артефакты: высокая плечистая мужская, решительно устремившая на них палочку, стройная и в меру фигуристая женская, помахивающая жезлом, и третья – вроде бы тоже мужская, щуплая и приземистая, поднимающаяся с земли.
“Враг”.
Взмахнув палочкой, Ариман атаковал первым швыряя в противников две заморозки, и почти сразу используя разящую молнию. Найси же, растерявшись, посла в женскую фигуру лишь огненную стрелу. Противники только отмахнулись от их чар, парируя, и плавно начиная расходиться в стороны. Но не прошло и десятка секунд, как в ребят полетели две “огненных стрелы”, алый и зеленый лучи неизвестных заклинаний.
Найси и Ариман дружно вильнули в стороны и снова атаковали – девушка на сей раз, собравшись, применила “метеорную искру” и метнула “заморозку”, а юноша – “импульсный удар”, “ожог” и попытался обезоружить вскочившего наконец третьего противника.
Противники же, сориентировавшись окончательно, явно постепенно окружали их, отражая заклинания, и осыпая их своими, которые ребята не без труда, но тоже отражали. И, как разобрала Найси, щадить их явно не собирались: троица явно не очень владела невербальным колдовством, и хоть не все из применяемых чар девушке были знакомы, но парочку она опознала как весьма опасные.
“Вот о чем говорил Шон. Мы для них – просто помеха, и, кажется, на просто повезло, что они не особо виртуозные убийцы…”
Ариман же это понял, кажется раньше нее, и уже перешел на чары посерьезнее: “Импульсный удар”, “Психо-разрез”, какой-то незнакомый Найси синеватый росчерк и наконец, явно подсобравшись – обрушил на противников “Импульс разрушения”.
Найси и сама старалась атаковать посерьезнее, ужом вертясь возле своего товарища и не размениваясь уже на совсем простенькие чары, но вот заставить себя применить изученный на последнем тренинге удар так и не могла.
“Шон требовал от меня этого, но как? Как мне убить человека? Они ведь тоже живые, у них тоже ведь, наверно, есть мамы…”
Еле переведя дух, она вновь обрушила на женщину разящую молнию – и тут же вновь была вынуждена спасаться от грязно-желтого ответного луча.
Взмах, парирование, вспышка, нырок, взмах, парирование, парирование…
Девушка понемногу теряла ориентацию в пространстве, фигур, казалось, стало вдвое больше, а заклинания, будто бы, летели отовсюду.
Отразить атаку, колдануть в ответ, увернуться!..
Гептощит, кажется, пока каким-то чудом держался, но явно был на издыхании, но и противники по-прежнему были не беззащитны! И более того – явно вошли в раж, атакуя их все жестче…
Парирование, уклон, парирование, “Метеорная искра”, парирование…
Одна из темных фигур вдруг рухнула наземь, но не успела девушка осознать это, как из-за ее спины донесся болезненный вскрик!
Отбив очередную зеленовато-оранжевую стрелу, Найси обернулась – и едва заставила себя совершить новый нырок в сторону, а не застыть в ужасе! Ариман опустился на одно колено, будто бы опрокинутый перед тем на землю, с болезненной гримасой прижимая руку к своему боку, а прямо перед ним стоял тот самый широкоплечий, воздевая палочку и уже явно что-то проговаривая…
Решение пришло само собой, и Найси, едва ли не прежде, чем успела сообразить, что делает, вскинула руку с кольцом и сотворила страшные чары, которые в нее так требовательно вдалбливали накануне.
“Триидж иль-олюм!”
Мужчина болезненно вскрикнул и отшатнулся, его заклинание усвистело куда-то в сторону древесных крон… и немедленно еще одно “Трехгранное жало”, сотворенное Ариманом, вонзилось ему прямо в затянутое маской лицо, опрокидывая навзничь!
Но не успела Беренайси сама опомниться, как перед ее глазами сверкнуло что-то голубоватое, а в следующую секунду неведомое заклинание настигло ее саму. Мир перед глазами вспыхнул, а ногу будто кипятком обдало!
Заорав от боли, девушка рухнула на одно колено, озираясь и отчаянно отыскивая взглядом последнего противника… и обнаруживая ту почти такой же позе, какую прежде принял собиравшийся добить ее друга мужчина.
“Вот и все!” – успела мелькнуть в голове безнадежная мысль.
Найси даже успело показаться, что она видит на кончике жезла разгорающийся малиновый огонек… как вдруг собирающуюся добить ее волшебницу буквально сорвало с места, отбрасывая и впечатывая в ближайшее дерево. Юная волшебница едва заставила себя перевести взгляд, обнаруживая вырвавшуюся из подлеска троицу: Шона, Александру, и какую-то незнакомую правоохранительницу. А затем ее раненная нога подкосилась, обрушивая девушку наземь, и вновь вспыхнула такой бесчеловечной болью, что она мигом позабыла обо всем на свете.
Остаток дня Найси припоминала с большим трудом.
Вот дорасправившиеся с троицей нападающих Шон и Александра вновь скрываются меж деревьев, оставляя младших на попечение русской союзницы… Вот Найси приходит в себя уже в “Лесной глубине”, объятая болью, смутно припоминающая встревоженные фразы на незнакомом ей языке и совсем не способная вспомнить проделанного пути… Вот она в штабном классе: над ее ногой склоняется какой-то незнакомый седовласый мужчина, а сама она, едва продираясь сквозь липкую боль, пытается разобрать смысл того, что докладывают вновь возвышающемуся над картой Алексею соратники… Вот уже миновало несколько часов, а она, полулежа на невесть откуда взявшейся лавке, кое-как ест принесенный ей Амиалой… кажется, это был суп… и слушает краткий пересказ о том, что несколько заговорщиков все же добежали до школы, успев немного повредить одно из общежитий, прежде чем были нейтрализованы оставшимися в обороне правоохранителями, а в это время в ветингвете Николай, Борхан и Руфина, дораспутав часть клубка заговора, все-таки взяли… одного из Советников, который и был одним из стоявших за этим злосчастным заговором…
Как ни силилась, Найси так и не смогла вспомнить, кто же из Советников оказался злодеем – поняла только, что это был не Воронцов и не оставшийся ей незнакомым глава Министерства безопасности и охраны правопорядка.
Главное, что они, вроде бы победили. Что они живы. Что Амиала уцелела. И что Ариман выжил – Найси даже о продолжающей истязать ее пораженную ногу боли забывала ненадолго, думая о том, что его могло не стать. Ей даже о собственной смерти было думать не так жутко.
“Я… не знаю, люблю ли его, но… я просто не могу больше помыслить этого мира без него… не знаю, как это называется… богиня, как же больно!..”
Тяжело вздохнув, Найси прикрыла глаза, машинально сжимая трость в пальцах. Слова приговоров эхом отдавались в ее памяти, и она никак не могла решить, какой ранит ее больнее.
“Увы Вам, барышня. Мы сделали все, что могли и даже не знаем, сможет ли кто больше. Нога Ваша останется с Вами, и даже боль будет вас всерьез беспокоить лишь при плохой погоде. Но придется Вам быть леди почти аристократичной и ходить с тростью…”
Услыхав это, Найси едва не расплакалась с досады. То, чего она боялась, все же случилось, и она теперь практически инвалид. Или даже не практически. Бывают состояния, безусловно, и похуже, но… обидно же, черт возьми! Ей ведь и за второй десяток еще не перевалило!
Правда, она на тот момент еще не знала, что ждет ее по возвращении домой…
Не одну ее, конечно – во французский ветингвет вызвали и Аримана, и Амиалу, ходил с ними и Шон (пусть и являющийся во Франции “Нежеланным гостем”, но руководивший их группой как официальное лицо). Французские правоохранители долго допрашивали их всех, строчили бумаги, требовали объяснительные, дважды созывали какую-то комиссию. И наконец всех троих вызвали в суд, где их дело легло на стол перед судьей.
Долгим ли было слушание Найси не знала, быстро потеряв в такой обстановке счет времени. Она и на судью-то толком не смотрела, когда тот не обращался прямо к ней.
Она смотрела на маму, сидящую неподалеку и глядящую на нее с огромной тревогой.
Она смотрела на адвоката, что отстаивала их – Зефирайн Моро, которую рекомендовал им Аркадий Вулкан (как оказалось, обладатель обширных связей). Сухощавая, темноволосая, крючконосая, с пристальным прищуром серо-стальных глаз, с сильным голосом – Найси поначалу даже испугалась ее немного, но защитница проявила столько понимания и такта, дала ей такое чувство защищенности, что теперь ей было даже неловко.
Смотрела Найси и на Шона – дядя Аримана выступал как свидетель защиты и был весьма немногословен, но сидел теперь столь непринужденно и взирал на происходящее с такой красноречивой иронией, что девушке было странно, что ему никто не высказывал за неуважение к суду уже за одно это.
Иногда поглядывала Найси и на другую свидетельницу защиты. Аэлен Кюри выглядела довольно обыденно: сухощавая, миниатюрная, в обычном своем строгом синем костюме, со сцепленными в замок пальцами рук – казалось, будто бы она отсиживала по подобному заседанию каждую неделю. Однако за учеников своих она стояла твердо, и было сложно сказать однозначно, кто больше повлиял на итоговый приговор – она или же адвокат.
Ну и, конечно же, не могла она не глядеть и на Аримана, сидящего рядом с ней и то и дело ободряюще сжимающего ее ладонь своею. Собственно, ему и досталось то сейчас точно так же, как и ей, и ровно за то же самое: “несанкционированные действия на территории другого государства”, “применение серьезных чар к технократам, в том числе несовершеннолетним” и “применение сильных чар в их присутствии”, “убийства” и “применение запрещенных чар в составе организованной группы”.
Смотрела до самого оглашения приговора, и только потом закрыла глаза, с горечью осознавая, что ее ждет.
Она получила статус “Нежелательной гостьи” в родной, вроде бы, стране. Что значит – принудительное выдворение за границу и дальнейший запрет на сколько-нибудь длительное пребывание на французской территории… отложенное только на период окончания школьного обучения, не включая каникул.
Оперевшись на трость, Беренайси медленно поднялась на ноги, вместе со всеми собираясь покинуть зал судебных заседаний.
“Вот и награда за мои искренние устремления, желание сделать мир хоть немного лучше и желание сохранить детские жизни. Шон и его товарищи были совершенно правы, когда говорили мне, что это абсолютно неблагодарная затея…”
– Моя дочь – “Нежелательная гостья” и должна быть экстрадирована?! Но это абсурд! Она же даже не совершеннолетняя! Я подам апелляции во все инстанции, до которых дотянусь!
Найси только поежилась от материнских слов: негодующих, горячих – и вместе с тем полных неверия и растерянности.
Покинув зал заседаний их небольшая компания остановилась в разбитом возле здания суда скверике, под сенью тихо покачивающихся в такт полуденному ветру деревьев.
– Я понимаю Ваши чувства, мадам Эмельен, – негромко ответила ей Зефирайн Моро, сжимая в руках портфель и чуть прикрыв глаза, – и не могу сказать, что Вы не в своем праве. Однако, при всем уважении, боюсь, это будет только потерей времени: случай из разряда исключительных, такие решения отменяют крайне редко. Во всяком случае сразу. Лет через пятнадцать-двадцать, возможно апелляции и будут иметь смысл…
– Но это беспредел – выдворять двух, практически, детей за рубеж! – продолжала негодовать мадам Эмельен.
– Простите, но я Вам сразу сказал, что так и будет, – столько же негромко, сколь и адвокат, напомнил Шон. – Если уж меня в свое время выдворили, прекрасно зная, что я действовал в полном соответствии с приказами, на благо соблюдения законности и магической Франции, то тут…
Помолчав, мужчина развел руками.
Найси же исподлобья наблюдала, как ее мать неловко переступает с ноги на ногу, явно порываясь сказать что-то еще, но не может от негодования подобрать слов.
– Н-но… но как же будет моя доченька? – спросила она вдруг совсем другим голосом – тихим и встревоженным (Найси даже неловко стало). – Мы с ее отцом не сможем так быстро оформить все, что необходимо для переезда, а у нас и родственников-то за границей никаких нет…
– О, за это не беспокойтесь, уважаемая! – на лице Шона вновь расцвела самоуверенная ухмылка. – Найси попала в эту ситуацию во многом благодаря мне, и моя семья приютит ее хотя бы на первое время. Тем более, что, если я правильно понял, она успела проникнуться чувствами к моему племяннику.
Беренайси откровенно покраснела под дружно обратившимися к ней взглядами, опуская взгляд, но, при этом, кое-как пряча улыбку,
– Д-доча?.. – мадам Эмельен, кажется, совсем дар речи потеряла.
– Э-э… д-да, мам, это правда, – смущенно призналась юная волшебница, продолжая улыбаться до ушей. – Я… пока не знаю, уживусь ли я с Ариманом в одном доме, но он определенно успел стать для меня не только другом.
Вскинув все-таки взгляд, она уже сама потянулась, и взяла юношу за руку.
– Я… безусловно рада, н-но… – мать по-прежнему не находила слов. – Н-но ведь ты еще даже не совершеннолетняя!
– Так ведь и я ее пока не под венец зову, госпожа Эмельен, – негромко отозвался Ариман. – Она просто будет жить у нас на каникулах, а там, если мы поймем, что это не только первые чувства…
– Но все же мы присмотрим за ней как за членом семьи, не волнуйтесь, пожалуйста! – подхватила Амиала, украдкой подмигивая Найси.
…Как ни странно, Амиале повезло больше, чем ее соседям по судебной скамье – половины “проступков” ей каким-то образом удалось избежать, и в результате она отделалась лишь штрафом, пусть и достаточно серьезным (Найси даже позавидовала немного).
– Ох, вы очень любезны, но… этого всего так сразу и не осмыслишь, – мадам Эмельен наконец шагнула к дочери, крепко обнимая ее. – Ну вот как тебя угораздило, солнышко моё, а?
– Прости, мам, я… я просто захотела определиться со своим будущим, а потом делала то, что считала правильным, – тихо отозвалась Найси, тоже неловко обнимая ее. – Но мне стыдно, что приходится тебя так расстраивать…
– Да при чем здесь мое расстройство… Я просто и помыслить не могла, что моя Родина так просто откажется от моей единственной дочери, буквально выкинув ее прочь…
– Вы не поверите, но за границей тоже все в шоке, – вдруг раздался позади матери и дочери негромкий прохладный голос. – И все та же “заграница” в лице России не только очень признательна и согласна принять Найси, но и с руками бы оторвала, не будь у нее чувств к моему племяннику.
Мама Беренайси отступила, недоуменно глядя на подошедшую к их компании незнакомку. Глядела, озадаченно хмурилась… и вдруг шарахнулась как от огня, одновременно с тем загораживая собой дочь.
– Александра Воронцова!!!
– Все в порядке, мама, – Найси осторожно коснулась материнского предплечья и вышагнула из-за ее спины. – Не кричи, пожалуйста…
– Да, я бы тоже предложила не привлекать лишнего внимания – кое-кто из репортеров все еще ошивается неподалеку, – мрачновато усмехнулась Воронцова, подходя к Беренайси и осторожно приобнимая ее за плечи. – Ты достойно держалась, Найси, молодец. Я не могу не восхититься твоей решимостью, что я наблюдала те дни, что мы знакомы. И мне жаль, что для тебя все закончилось именно так.
– Спасибо Вам, – тихо поблагодарила ее девушка.
“Никогда бы не подумала, услышу подобные слова от Нее. Н-но… мне, отчего-то, приятно это слышать. Кажется, ее я приняла тоже куда больше, чем думала…”
“Враг”.
Взмахнув палочкой, Ариман атаковал первым швыряя в противников две заморозки, и почти сразу используя разящую молнию. Найси же, растерявшись, посла в женскую фигуру лишь огненную стрелу. Противники только отмахнулись от их чар, парируя, и плавно начиная расходиться в стороны. Но не прошло и десятка секунд, как в ребят полетели две “огненных стрелы”, алый и зеленый лучи неизвестных заклинаний.
Найси и Ариман дружно вильнули в стороны и снова атаковали – девушка на сей раз, собравшись, применила “метеорную искру” и метнула “заморозку”, а юноша – “импульсный удар”, “ожог” и попытался обезоружить вскочившего наконец третьего противника.
Противники же, сориентировавшись окончательно, явно постепенно окружали их, отражая заклинания, и осыпая их своими, которые ребята не без труда, но тоже отражали. И, как разобрала Найси, щадить их явно не собирались: троица явно не очень владела невербальным колдовством, и хоть не все из применяемых чар девушке были знакомы, но парочку она опознала как весьма опасные.
“Вот о чем говорил Шон. Мы для них – просто помеха, и, кажется, на просто повезло, что они не особо виртуозные убийцы…”
Ариман же это понял, кажется раньше нее, и уже перешел на чары посерьезнее: “Импульсный удар”, “Психо-разрез”, какой-то незнакомый Найси синеватый росчерк и наконец, явно подсобравшись – обрушил на противников “Импульс разрушения”.
Найси и сама старалась атаковать посерьезнее, ужом вертясь возле своего товарища и не размениваясь уже на совсем простенькие чары, но вот заставить себя применить изученный на последнем тренинге удар так и не могла.
“Шон требовал от меня этого, но как? Как мне убить человека? Они ведь тоже живые, у них тоже ведь, наверно, есть мамы…”
Еле переведя дух, она вновь обрушила на женщину разящую молнию – и тут же вновь была вынуждена спасаться от грязно-желтого ответного луча.
Взмах, парирование, вспышка, нырок, взмах, парирование, парирование…
Девушка понемногу теряла ориентацию в пространстве, фигур, казалось, стало вдвое больше, а заклинания, будто бы, летели отовсюду.
Отразить атаку, колдануть в ответ, увернуться!..
Гептощит, кажется, пока каким-то чудом держался, но явно был на издыхании, но и противники по-прежнему были не беззащитны! И более того – явно вошли в раж, атакуя их все жестче…
Парирование, уклон, парирование, “Метеорная искра”, парирование…
Одна из темных фигур вдруг рухнула наземь, но не успела девушка осознать это, как из-за ее спины донесся болезненный вскрик!
Отбив очередную зеленовато-оранжевую стрелу, Найси обернулась – и едва заставила себя совершить новый нырок в сторону, а не застыть в ужасе! Ариман опустился на одно колено, будто бы опрокинутый перед тем на землю, с болезненной гримасой прижимая руку к своему боку, а прямо перед ним стоял тот самый широкоплечий, воздевая палочку и уже явно что-то проговаривая…
Решение пришло само собой, и Найси, едва ли не прежде, чем успела сообразить, что делает, вскинула руку с кольцом и сотворила страшные чары, которые в нее так требовательно вдалбливали накануне.
“Триидж иль-олюм!”
Мужчина болезненно вскрикнул и отшатнулся, его заклинание усвистело куда-то в сторону древесных крон… и немедленно еще одно “Трехгранное жало”, сотворенное Ариманом, вонзилось ему прямо в затянутое маской лицо, опрокидывая навзничь!
Но не успела Беренайси сама опомниться, как перед ее глазами сверкнуло что-то голубоватое, а в следующую секунду неведомое заклинание настигло ее саму. Мир перед глазами вспыхнул, а ногу будто кипятком обдало!
Заорав от боли, девушка рухнула на одно колено, озираясь и отчаянно отыскивая взглядом последнего противника… и обнаруживая ту почти такой же позе, какую прежде принял собиравшийся добить ее друга мужчина.
“Вот и все!” – успела мелькнуть в голове безнадежная мысль.
Найси даже успело показаться, что она видит на кончике жезла разгорающийся малиновый огонек… как вдруг собирающуюся добить ее волшебницу буквально сорвало с места, отбрасывая и впечатывая в ближайшее дерево. Юная волшебница едва заставила себя перевести взгляд, обнаруживая вырвавшуюся из подлеска троицу: Шона, Александру, и какую-то незнакомую правоохранительницу. А затем ее раненная нога подкосилась, обрушивая девушку наземь, и вновь вспыхнула такой бесчеловечной болью, что она мигом позабыла обо всем на свете.
***
Остаток дня Найси припоминала с большим трудом.
Вот дорасправившиеся с троицей нападающих Шон и Александра вновь скрываются меж деревьев, оставляя младших на попечение русской союзницы… Вот Найси приходит в себя уже в “Лесной глубине”, объятая болью, смутно припоминающая встревоженные фразы на незнакомом ей языке и совсем не способная вспомнить проделанного пути… Вот она в штабном классе: над ее ногой склоняется какой-то незнакомый седовласый мужчина, а сама она, едва продираясь сквозь липкую боль, пытается разобрать смысл того, что докладывают вновь возвышающемуся над картой Алексею соратники… Вот уже миновало несколько часов, а она, полулежа на невесть откуда взявшейся лавке, кое-как ест принесенный ей Амиалой… кажется, это был суп… и слушает краткий пересказ о том, что несколько заговорщиков все же добежали до школы, успев немного повредить одно из общежитий, прежде чем были нейтрализованы оставшимися в обороне правоохранителями, а в это время в ветингвете Николай, Борхан и Руфина, дораспутав часть клубка заговора, все-таки взяли… одного из Советников, который и был одним из стоявших за этим злосчастным заговором…
Как ни силилась, Найси так и не смогла вспомнить, кто же из Советников оказался злодеем – поняла только, что это был не Воронцов и не оставшийся ей незнакомым глава Министерства безопасности и охраны правопорядка.
Главное, что они, вроде бы победили. Что они живы. Что Амиала уцелела. И что Ариман выжил – Найси даже о продолжающей истязать ее пораженную ногу боли забывала ненадолго, думая о том, что его могло не стать. Ей даже о собственной смерти было думать не так жутко.
“Я… не знаю, люблю ли его, но… я просто не могу больше помыслить этого мира без него… не знаю, как это называется… богиня, как же больно!..”
Глава 11 - Награда нашла своих героев
Тяжело вздохнув, Найси прикрыла глаза, машинально сжимая трость в пальцах. Слова приговоров эхом отдавались в ее памяти, и она никак не могла решить, какой ранит ее больнее.
“Увы Вам, барышня. Мы сделали все, что могли и даже не знаем, сможет ли кто больше. Нога Ваша останется с Вами, и даже боль будет вас всерьез беспокоить лишь при плохой погоде. Но придется Вам быть леди почти аристократичной и ходить с тростью…”
Услыхав это, Найси едва не расплакалась с досады. То, чего она боялась, все же случилось, и она теперь практически инвалид. Или даже не практически. Бывают состояния, безусловно, и похуже, но… обидно же, черт возьми! Ей ведь и за второй десяток еще не перевалило!
Правда, она на тот момент еще не знала, что ждет ее по возвращении домой…
Не одну ее, конечно – во французский ветингвет вызвали и Аримана, и Амиалу, ходил с ними и Шон (пусть и являющийся во Франции “Нежеланным гостем”, но руководивший их группой как официальное лицо). Французские правоохранители долго допрашивали их всех, строчили бумаги, требовали объяснительные, дважды созывали какую-то комиссию. И наконец всех троих вызвали в суд, где их дело легло на стол перед судьей.
Долгим ли было слушание Найси не знала, быстро потеряв в такой обстановке счет времени. Она и на судью-то толком не смотрела, когда тот не обращался прямо к ней.
Она смотрела на маму, сидящую неподалеку и глядящую на нее с огромной тревогой.
Она смотрела на адвоката, что отстаивала их – Зефирайн Моро, которую рекомендовал им Аркадий Вулкан (как оказалось, обладатель обширных связей). Сухощавая, темноволосая, крючконосая, с пристальным прищуром серо-стальных глаз, с сильным голосом – Найси поначалу даже испугалась ее немного, но защитница проявила столько понимания и такта, дала ей такое чувство защищенности, что теперь ей было даже неловко.
Смотрела Найси и на Шона – дядя Аримана выступал как свидетель защиты и был весьма немногословен, но сидел теперь столь непринужденно и взирал на происходящее с такой красноречивой иронией, что девушке было странно, что ему никто не высказывал за неуважение к суду уже за одно это.
Иногда поглядывала Найси и на другую свидетельницу защиты. Аэлен Кюри выглядела довольно обыденно: сухощавая, миниатюрная, в обычном своем строгом синем костюме, со сцепленными в замок пальцами рук – казалось, будто бы она отсиживала по подобному заседанию каждую неделю. Однако за учеников своих она стояла твердо, и было сложно сказать однозначно, кто больше повлиял на итоговый приговор – она или же адвокат.
Ну и, конечно же, не могла она не глядеть и на Аримана, сидящего рядом с ней и то и дело ободряюще сжимающего ее ладонь своею. Собственно, ему и досталось то сейчас точно так же, как и ей, и ровно за то же самое: “несанкционированные действия на территории другого государства”, “применение серьезных чар к технократам, в том числе несовершеннолетним” и “применение сильных чар в их присутствии”, “убийства” и “применение запрещенных чар в составе организованной группы”.
Смотрела до самого оглашения приговора, и только потом закрыла глаза, с горечью осознавая, что ее ждет.
Она получила статус “Нежелательной гостьи” в родной, вроде бы, стране. Что значит – принудительное выдворение за границу и дальнейший запрет на сколько-нибудь длительное пребывание на французской территории… отложенное только на период окончания школьного обучения, не включая каникул.
Оперевшись на трость, Беренайси медленно поднялась на ноги, вместе со всеми собираясь покинуть зал судебных заседаний.
“Вот и награда за мои искренние устремления, желание сделать мир хоть немного лучше и желание сохранить детские жизни. Шон и его товарищи были совершенно правы, когда говорили мне, что это абсолютно неблагодарная затея…”
***
– Моя дочь – “Нежелательная гостья” и должна быть экстрадирована?! Но это абсурд! Она же даже не совершеннолетняя! Я подам апелляции во все инстанции, до которых дотянусь!
Найси только поежилась от материнских слов: негодующих, горячих – и вместе с тем полных неверия и растерянности.
Покинув зал заседаний их небольшая компания остановилась в разбитом возле здания суда скверике, под сенью тихо покачивающихся в такт полуденному ветру деревьев.
– Я понимаю Ваши чувства, мадам Эмельен, – негромко ответила ей Зефирайн Моро, сжимая в руках портфель и чуть прикрыв глаза, – и не могу сказать, что Вы не в своем праве. Однако, при всем уважении, боюсь, это будет только потерей времени: случай из разряда исключительных, такие решения отменяют крайне редко. Во всяком случае сразу. Лет через пятнадцать-двадцать, возможно апелляции и будут иметь смысл…
– Но это беспредел – выдворять двух, практически, детей за рубеж! – продолжала негодовать мадам Эмельен.
– Простите, но я Вам сразу сказал, что так и будет, – столько же негромко, сколь и адвокат, напомнил Шон. – Если уж меня в свое время выдворили, прекрасно зная, что я действовал в полном соответствии с приказами, на благо соблюдения законности и магической Франции, то тут…
Помолчав, мужчина развел руками.
Найси же исподлобья наблюдала, как ее мать неловко переступает с ноги на ногу, явно порываясь сказать что-то еще, но не может от негодования подобрать слов.
– Н-но… но как же будет моя доченька? – спросила она вдруг совсем другим голосом – тихим и встревоженным (Найси даже неловко стало). – Мы с ее отцом не сможем так быстро оформить все, что необходимо для переезда, а у нас и родственников-то за границей никаких нет…
– О, за это не беспокойтесь, уважаемая! – на лице Шона вновь расцвела самоуверенная ухмылка. – Найси попала в эту ситуацию во многом благодаря мне, и моя семья приютит ее хотя бы на первое время. Тем более, что, если я правильно понял, она успела проникнуться чувствами к моему племяннику.
Беренайси откровенно покраснела под дружно обратившимися к ней взглядами, опуская взгляд, но, при этом, кое-как пряча улыбку,
– Д-доча?.. – мадам Эмельен, кажется, совсем дар речи потеряла.
– Э-э… д-да, мам, это правда, – смущенно призналась юная волшебница, продолжая улыбаться до ушей. – Я… пока не знаю, уживусь ли я с Ариманом в одном доме, но он определенно успел стать для меня не только другом.
Вскинув все-таки взгляд, она уже сама потянулась, и взяла юношу за руку.
– Я… безусловно рада, н-но… – мать по-прежнему не находила слов. – Н-но ведь ты еще даже не совершеннолетняя!
– Так ведь и я ее пока не под венец зову, госпожа Эмельен, – негромко отозвался Ариман. – Она просто будет жить у нас на каникулах, а там, если мы поймем, что это не только первые чувства…
– Но все же мы присмотрим за ней как за членом семьи, не волнуйтесь, пожалуйста! – подхватила Амиала, украдкой подмигивая Найси.
…Как ни странно, Амиале повезло больше, чем ее соседям по судебной скамье – половины “проступков” ей каким-то образом удалось избежать, и в результате она отделалась лишь штрафом, пусть и достаточно серьезным (Найси даже позавидовала немного).
– Ох, вы очень любезны, но… этого всего так сразу и не осмыслишь, – мадам Эмельен наконец шагнула к дочери, крепко обнимая ее. – Ну вот как тебя угораздило, солнышко моё, а?
– Прости, мам, я… я просто захотела определиться со своим будущим, а потом делала то, что считала правильным, – тихо отозвалась Найси, тоже неловко обнимая ее. – Но мне стыдно, что приходится тебя так расстраивать…
– Да при чем здесь мое расстройство… Я просто и помыслить не могла, что моя Родина так просто откажется от моей единственной дочери, буквально выкинув ее прочь…
– Вы не поверите, но за границей тоже все в шоке, – вдруг раздался позади матери и дочери негромкий прохладный голос. – И все та же “заграница” в лице России не только очень признательна и согласна принять Найси, но и с руками бы оторвала, не будь у нее чувств к моему племяннику.
Мама Беренайси отступила, недоуменно глядя на подошедшую к их компании незнакомку. Глядела, озадаченно хмурилась… и вдруг шарахнулась как от огня, одновременно с тем загораживая собой дочь.
– Александра Воронцова!!!
– Все в порядке, мама, – Найси осторожно коснулась материнского предплечья и вышагнула из-за ее спины. – Не кричи, пожалуйста…
– Да, я бы тоже предложила не привлекать лишнего внимания – кое-кто из репортеров все еще ошивается неподалеку, – мрачновато усмехнулась Воронцова, подходя к Беренайси и осторожно приобнимая ее за плечи. – Ты достойно держалась, Найси, молодец. Я не могу не восхититься твоей решимостью, что я наблюдала те дни, что мы знакомы. И мне жаль, что для тебя все закончилось именно так.
– Спасибо Вам, – тихо поблагодарила ее девушка.
“Никогда бы не подумала, услышу подобные слова от Нее. Н-но… мне, отчего-то, приятно это слышать. Кажется, ее я приняла тоже куда больше, чем думала…”
