– Не “в”, а “на прессе”, – поправил ее чей-то насмешливый голос. Таня подумала, что это Дарья Шлик, хоть и не была уверена. – Если треть вечерней конференции не будет состоять из вопросов об этом – я вам всем по три шоколадки куплю!
– Тем более! – продолжила негодовать Мария.
– Ничего отличного от “у меня нет дочери, не знаю, о ком вы” они от меня не услышат, – голос Светланы звучал так, будто ей стало еще на несколько градусов скучнее.
– Свет, не держи нас за дур, а?! Мы сколько лет знакомы, и если не подруги, то товарищи по команде точно. Хрен с ней прессой, ладно, мы и не такое переживали, но…
– …и вот именно потому, что вы мои подруги, я вас и не посылаю куда подальше, Маша. Я не желаю об этом говорить, но если ты так хочешь услышать это прямо: да, мне случилось привести в этот мир особу женского полу и даже потратить на ее обучение некоторые усилия, за которые она мне отплатила сперва черной неблагодарностью и едва не подорванной репутацией, а затем и переходом на сторону моего – нашего, – врага. Раз уж ты “не глухая” – ты слышала, как ее представили?!
– Света, твое писькомерство с Окадой – это твоя проблема, я уже говорила – не надо ее перекладывать на нас. Ты выгнала своего ребенка, и мне без разницы, что она там “отколола”, учитывая, что она не за решеткой! У меня в голове не укладывается! Твой ребенок играет за нашего противника и не топит нас только по неопытности – и ты хочешь сказать, что это она виновата, серьезно?!
– Не я, во всяком случае. Если ты боишься за репутацию сборной – окей, отрекитесь от меня вечером на “прессе”, я…
– Ты прекрасно знаешь, что мы этого не сделаем. Мы не ты.
– Тогда прекращай меня пилить на ровном месте, я уже все вам сказала! Если тебе нет дела до того, что противостояние нашего клуба с кансайцами скоро станет историческим – тоже окей, я переживу. Моя цель – победить на жизненном пути Окаду, моя задача – эффективная игра вместе с вами, в этом смысл моей жизни, и я никому не позволю этому помешать.
За стеной почти на несколько минут повисло молчание. Таня успела было подумать, что российские игроки ушли, но вдруг до нее снова донесся голос, прежде не принимавший участия в беседе: спокойный, едва различимый из-за своей негромкости, со странным акцентом.
– Ты уже проиграла, Света.
– Чего-чего?!
– Твой ребенок у твоего врага, твой враг воспитывает твоего ребенка – это проигрыш, Свет.
Однако Плавнева только презрительно фыркнула.
– “Восточные мудрости” удаются тебе хуже всего, Няамяш, лучше не начинай! – “посоветовала” она. – Ладно, девочки, разговор окончен, пора идти – нам еще надо обсудить игру и тактику на “прессу”...
Отойдя несколько шагов от злополучной стены, Таня привалилась к другой и медленно опустилась на корточки, сползая по ней. Присела, прикрыла глаза.
“Я, все-таки, была права: моя мама – Аска, – она горько вздохнула и покачала головой. – Было больно это все снова выслушивать, но… поучительно. Я хотя бы поняла, что я не смогу ей ни за что отомстить – если уж она подругам такое говорит, то она и правда ничегошеньки не понимает, и любые мои поступки будут овсом не в коня. Я просто должна встать, найти Аску и жить дальше. Ради себя, ради нее, ради Шики и Широ, может и ради еще кого-нибудь в будущем, но не ради какой-то мифической “мести”. Няамяш правильно сказала: то, что я выучусь у Аски и займу свое место в вентэсенозе и в жизни, пусть даже скромное, уже будет моей победой. Только это должно быть победой ради меня, а не ради того, чтобы кого-то уделать. Иначе я просто стану такой же, как моя родительница. И вот это уже будет поражением.
Но, Богиня, какой же это все…”
Не завершив мысленного рассуждения, Таня вновь покачала головой, плотнее прикрывая глаза. Еще пару минут она сидела, бессмысленно вслушиваясь в отдаленный гул спортивного центра, а затем решительно поднялась на ноги. Коротко выдохнула, открыла глаза и вышла обратно в коридор, уверенным движением закрывая дверь и оставляя за ней не только случайную техническую каморку, но и прошлое.
– Тем более! – продолжила негодовать Мария.
– Ничего отличного от “у меня нет дочери, не знаю, о ком вы” они от меня не услышат, – голос Светланы звучал так, будто ей стало еще на несколько градусов скучнее.
– Свет, не держи нас за дур, а?! Мы сколько лет знакомы, и если не подруги, то товарищи по команде точно. Хрен с ней прессой, ладно, мы и не такое переживали, но…
– …и вот именно потому, что вы мои подруги, я вас и не посылаю куда подальше, Маша. Я не желаю об этом говорить, но если ты так хочешь услышать это прямо: да, мне случилось привести в этот мир особу женского полу и даже потратить на ее обучение некоторые усилия, за которые она мне отплатила сперва черной неблагодарностью и едва не подорванной репутацией, а затем и переходом на сторону моего – нашего, – врага. Раз уж ты “не глухая” – ты слышала, как ее представили?!
– Света, твое писькомерство с Окадой – это твоя проблема, я уже говорила – не надо ее перекладывать на нас. Ты выгнала своего ребенка, и мне без разницы, что она там “отколола”, учитывая, что она не за решеткой! У меня в голове не укладывается! Твой ребенок играет за нашего противника и не топит нас только по неопытности – и ты хочешь сказать, что это она виновата, серьезно?!
– Не я, во всяком случае. Если ты боишься за репутацию сборной – окей, отрекитесь от меня вечером на “прессе”, я…
– Ты прекрасно знаешь, что мы этого не сделаем. Мы не ты.
– Тогда прекращай меня пилить на ровном месте, я уже все вам сказала! Если тебе нет дела до того, что противостояние нашего клуба с кансайцами скоро станет историческим – тоже окей, я переживу. Моя цель – победить на жизненном пути Окаду, моя задача – эффективная игра вместе с вами, в этом смысл моей жизни, и я никому не позволю этому помешать.
За стеной почти на несколько минут повисло молчание. Таня успела было подумать, что российские игроки ушли, но вдруг до нее снова донесся голос, прежде не принимавший участия в беседе: спокойный, едва различимый из-за своей негромкости, со странным акцентом.
– Ты уже проиграла, Света.
– Чего-чего?!
– Твой ребенок у твоего врага, твой враг воспитывает твоего ребенка – это проигрыш, Свет.
Однако Плавнева только презрительно фыркнула.
– “Восточные мудрости” удаются тебе хуже всего, Няамяш, лучше не начинай! – “посоветовала” она. – Ладно, девочки, разговор окончен, пора идти – нам еще надо обсудить игру и тактику на “прессу”...
Отойдя несколько шагов от злополучной стены, Таня привалилась к другой и медленно опустилась на корточки, сползая по ней. Присела, прикрыла глаза.
“Я, все-таки, была права: моя мама – Аска, – она горько вздохнула и покачала головой. – Было больно это все снова выслушивать, но… поучительно. Я хотя бы поняла, что я не смогу ей ни за что отомстить – если уж она подругам такое говорит, то она и правда ничегошеньки не понимает, и любые мои поступки будут овсом не в коня. Я просто должна встать, найти Аску и жить дальше. Ради себя, ради нее, ради Шики и Широ, может и ради еще кого-нибудь в будущем, но не ради какой-то мифической “мести”. Няамяш правильно сказала: то, что я выучусь у Аски и займу свое место в вентэсенозе и в жизни, пусть даже скромное, уже будет моей победой. Только это должно быть победой ради меня, а не ради того, чтобы кого-то уделать. Иначе я просто стану такой же, как моя родительница. И вот это уже будет поражением.
Но, Богиня, какой же это все…”
Не завершив мысленного рассуждения, Таня вновь покачала головой, плотнее прикрывая глаза. Еще пару минут она сидела, бессмысленно вслушиваясь в отдаленный гул спортивного центра, а затем решительно поднялась на ноги. Коротко выдохнула, открыла глаза и вышла обратно в коридор, уверенным движением закрывая дверь и оставляя за ней не только случайную техническую каморку, но и прошлое.
