Сейчас я стояла на коленях возле тайника и рассматривала одинаковые баночки. Левая или правая? При свете свечей оказалось, что они разного цвета. Светло-коричневая и темно-серая. Надеюсь, не ошибусь и не совершу непоправимого поступка. Вначале я тронула холодное стекло серого цвета, убрала пузырек в левый карман. Пусть будет на «черный день», пока же используем второй. Коричневая бутылочка оттянула правый карман.
Я специально медлила, выходя из спальни, чтобы Людмила успела где-нибудь спрятаться. Громко поохала и вновь вернулась в кабинет. Марина сидела над документами, вчитывалась в них с особой внимательностью.
— Никак не могу уснуть, — сказала я, ничуть не соврав. — Уже к Демьяну спать пошла, но там ещё тяжелее. Можем поговорить?
— Конечно, — легко согласилась Марина. — Может быть, по чашечке чая? Тебе необходимо успокоиться.
— Не откажусь.
Правой рукой я нагревала пузырек и радовалась, как легко будет исполнить свою задумку. Осталось отвлечь колдунью. Пока Марина распоряжалась о чае, я нервно дергала ногой, а когда Людмила прибежала из кухни с подносом, спросила:
— Где твой… ваш сын?
— С моими родителями. Он не догадывается о параллельных мирах.
Служанка расставила две чашки, до половины наполненные ароматным чаем. Разместила рядом вазочку с печеньем и молочник со сливками. Я молча наблюдала за ней и задала следующий вопрос лишь тогда, когда Людмила ушла.
— Ты не собираешься рассказывать ему про Иссу?
— Нет. Демьян попросил меня огородить Ваню от всего этого.
Она произнесла имя сына с особой интонацией. Сухость сменилась безграничной любовью, какая бывает только между матерью и ребенком.
— Как ты относишься к крепкому алкоголю? — поинтересовалась она. — По своему опыту скажу, нет ничего лучше, чем чай с ложечкой качественного рома.
— Я думала, ты не предложишь! — натянуто рассмеялась я.
Марина отошла к стеллажу, чтобы выбрать бутылку, а я двумя движениями откупорила и влила снадобье. Повезло, что то оказалось без запаха и цвета. Вода колыхнулась и застыла как прежде. Одну чашку я пододвинула к себе, а вторую оставила в центре стола, опасливо поглядывая на исходящий от чая пар.
— Мне кажется, мы подружимся! — С этими словами Марина схватила ту чашку, что стояла возле меня, щедро влила туда из стеклянной бутылки алкоголь и сделала глоток.
Ничего не оставалось, кроме как взять вторую. Мои руки затряслись как у пьянчуги с многолетним стажем.
— Полина, неужели ты думаешь, что я не понимаю твоего замысла? — Её голос наполнился медовым ядом. — Мне известно, что в спальне Демьян хранил снотворное и яд. Думаю, ты избрала первый вариант? Так вот. Во-первых, снотворное изготовила я сама. Это мой дар Дёме в те месяцы, когда мы еще сходили друг от друга с ума. Во-вторых, зелье, которого отведала наша распрекрасная принцесса, тоже моих рук дело. Если со мной что-то случится, Виктория навсегда останется чудовищем.
— В нем был приворот? — сквозь зубы спросила я, не притрагиваясь к отравленному чаю. — На Марка?
— Разумеется, — кивнула Марина, довольная собой. — Даже поразительно, как ты угадала.
— Демьян не приглашал тебя в поместье?
— Нет.
Она закрыла ром и, положив его, крутанула на манер того, как играют в «бутылочку». Горлышко указало на меня.
— Ты не боишься прислуги?
— А что мне прислуга? Они привыкли к чудачествам своего господина. С него станется позвать бывшую любовницу, чтобы познакомить ту с нынешней. К тому же, Дёма скорее всего вернется сюда в качестве пленника, а не хозяина поместья. Ну а ты — мой заложник. Гарант того, что даже если он заявится победителем, то не посмеет причинить мне вред. Ты ему дорога, это наш козырь.
— Что ты ищешь? — спросила я на выдохе.
— Не твоего ума дело. — Марина прыснула. — Ну, так что? Я чай пью, настала твоя очередь. — Она отсалютовала мне чашкой.
— В этом твоя ошибка, — робко улыбнулась я. — Потому что снотворное было в обеих чашках.
Марина удивленно глянула на меня. Моё сердце отсчитывало удар за ударом. Время замедлилось. Рука колдуньи взметнулась в воздухе, и металл на моем запястье раскалился так, что до ожога врезался в кожу. Проклятие было отброшено, а второго не случилось, потому что Марина осоловело захлопала ресницами, потерла глаза кулаками. Спустя секунду она склонилась над столом, приоткрыв рот.
Всё-таки с бутылочкой я не ошиблась.
«Спасибо за волшебный браслет, родной», — подумала, внезапно осознав, что быть под вечным контролем Демьяна не так уж и плохо. Особенно с моей природной удачливостью, стремящейся к нулю.
Связывая запястья Марины поясом от халата, я раздумывала, что эту историю впору печатать в женском журнале под заголовком: «А на что вы готовы ради любви?»
Я, например, могу отравить соперницу снотворным её же приготовления.
Осталось расправиться с Людмилой и найти способ добраться до Демьяна. Я выглянула в коридор, вооруженная той самой бутылкой с ромом, и от внезапности застыла на пороге. А затем рассмеялась во весь голос. Юная служанка была приперта к стене, а над ней возвышался гордый донельзя Маркелов.
— Мне показалось, тебе понадобится помощь, — хмыкнул он, посматривая на дрыгающуюся Людмилу, рот которой прикрыл ладонью, чтобы она не вопила. — А эта бабенка как-то очень уж подозрительно подслушивала, что происходит за дверью. Она к вам рвануть хотела в какой-то момент, почему-то со столовым ножом наперевес, а я её остановил. — Он указал подбородком на ножик, валяющийся на полу.
— Ты вовремя проснулся.
— Ага, как будто стукнуло что-то по макушке: «Вставай, Сашок». Вспомнил, что ты суетилась перед тем, как я опять задрых. Ясно, что всё плохо. Тихонько спустился вниз, а тут эта… караулит. Когда она из фартука нож достала, сразу понял, что пора вспоминать армейское прошлое. Так что, мы её связываем?
Я ещё раз посмотрела на оплавившийся браслет, куда задумчивее прежнего, и повторно поблагодарила Демьяна за особую удачливость.
— У меня есть способ интереснее. Люда, открывай рот, будем поить тебя целебным чаем. И постарайся не орать, договорились? Саш, по моему сигналу разжимаешь ей челюсть.
Прислугу я решила не будить — неизвестно, сколько у Марины ещё приспешников, — потому спящую парочку мы оттащили в винный погреб, где заперли на навесной замок. В их же интересах, чтобы я вернулась живой и невредимой, иначе хладные трупы обнаружат очень нескоро. Обитатели поместья нечасто пьют вино.
Итак, нам срочно нужно в город. Да только как туда попасть? Портал сам по себе не открывался. У Демьяна имелся маг, но было неразумно просить его о помощи. Отныне все обитатели поместья Роз под подозрением — и я не доверюсь никому из них.
— Поскачем на конях? — предложил Маркелов с предвкушением.
— Ты умеешь ездить верхом? — спросила с неприкрытым удивлением.
— Нет. А тебя разве не научили?
В вопросе прозвучало такое возмущение, будто я провела месяц зазря, если до сих пор не объездила никого в стойле. К сожалению, знания Маркелова о мирах магии ограничивались битвами на мечах, погонями верхом и полуголыми девицами в доспехах.
Я с грустью глянула на багрянец заката, что поднимался от линии горизонта, заполняя собой всё кругом. Вдалеке виднелись невысокие домишки поселения, уже окрашенные рыжими красками. До них километра два через поля и овраги. Зато там точно есть кто-нибудь, кто доставит нас в столицу. Что поделать, придется вытоптать великолепные розовые кусты господина.
А если там тоже предатели?
Я ещё раз уставилась на крыши, гораздо настороженнее прежнего. Но, подумав, что Марине незачем подкупать селян, которые к Демьяну никак не относились, махнула рукой. Спустя полчаса прогулки быстрым шагом, за время которой Маркелов так устал, что свесил язык на плечо и дышал с присвистом, мы подошли к селению.
— Ты в плохой физической форме, дружище, — похлопала его по отросшему за годы сытой жизни животу.
Сама я, к слову, тоже выглядела как изгвазданное чучело, но старалась держаться осанисто. Никогда не покажу Маркелову слабость.
— Я — владелец рекламного агентства, а не натуралист-любитель. С чего мне расхаживать пешком, если можно доехать с комфортом на машине? Кстати! Почему тут не изобрели каких-нибудь волшебных автомобилей? — задыхался Саша, придерживая ладонью левый бок.
— У тебя появилась возможность изобрести их самому.
Селение дремало, разве что первый петух истошно орал, взгромоздившись на изгородь. Я робко постучалась в двери главы поселения, дом которого нашла интуитивно. Двухэтажное строение с расписными стенами, полутораметровым забором из железных листов и статуэтками всякой живности во дворе. Виден уровень жизни его хозяина. Я вообще поражалась, как нечто древнее — типа деревянных хибар или повозок — сочеталось здесь с велосипедами или новомодной косметикой. Вот даже забор этот. Взяли же откуда-то железо, притащили, оформили. Другое дело, что его можно запросто перелезть, что мы и сделали.
Никто не открыл, что логично: кому надобно ломиться в ранний час? Я постучалась куда наглее, а Маркелов предложил кинуть в окно камень. Кажется, нас услышали, ибо спустя несколько секунд на крыльцо вывалился усатый мужичонка с заспанными глазами-щелочками. Выслушав нескладный рассказ о том, почему нам требуется в столицу прямо сейчас, он назвал свою цену. На мой взгляд, цена была грабительской, но не в наших интересах торговаться. В гигантскую ладонь лег мешочек золотых монет, и глава заметно приободрился и пошел собираться. Он даже не отругал нас за то, как вероломно мы проникли на частную собственность.
Ну а потом мы тряслись на колдобистых дорогах. Столица приближалась, а мои легкие сдавливал неосознанный страх. Накатывал волнами, пожирал собой нервные окончания. Почему я — бестолковая дурочка-маркетолог, которая тащит на смерть бывшего начальника? Почему у меня нет никаких магических талантов?
Я панически боялась за Демьяна, за короля и его сестру-принцессу. За всех, кто стал мне дорог. Даже отчасти за глосса, который так и не дождался очищения своей грешной души. Я боялась того, что не оправдаю их надежд. Что окажусь слишком бесполезна, чтобы кому-то помочь.
Нас высадили на окраине, и окольными путями мы с Сашей добрались до тайного хода в замок. Моё волнение передалось Маркелову, потому он перестал донимать меня вопросами и вообще скорчил максимально серьезную мину, молча осматриваясь по сторонам.
А вот и знакомая канализация. Мы вошли в нутро подземелья, и Маркелов окончательно скис.
— Каковы наши шансы на бесславную кончину? — спросил он безысходно.
— Сто к одному, — невесело пошутила я, когда услышала дикий, ненормальный вой.
Казалось бы, пора привыкнуть, но я всё равно подскочила от испуга. Навстречу несся сгусток материи и верещал так радостно, что я машинально зажала уши ладонями, чтобы не лопнули барабанные перепонки. Толстые стены коридоров только усиливали звук. Глосс светился будто бы десяток свечей — наверное, от счастья.
— Ты в порядке? — Саша потеребил меня за плечо.
— Ага, — закусив губу, сказала я и помахала глоссу. — Рассказывай, как обстановка?
Маркелов перевел взгляд, в котором читалось: «О, у неё поехала крыша», с меня на пустоту перед собой. Глосс потупился, видимо, обдумывая, как именно поведать о происходящем. А затем, не придумав ничего лучше, рванул вперед.
— Не отставай, — приказала я Саше. — Сейчас всё объясню. Короче, я вижу глоссов…
Перед нами мелькали переплетения проходов, узкие лестницы и бесконечные ответвления ходов. Я даже не пыталась запомнить дорогу, потому что прекрасно понимала, что только сильнее запутаюсь в одинаковых туннелях.
Кажется, мы спустились на этаж вниз. Похолодало, дымок от дыхания плыл в воздухе. Я ориентировалась на свечение, излучаемое глоссом, а вот Маркелов, который не видел ничего, слепо водил перед собой руками. Надо бы взять факел, но как его разжечь?
Наконец, мучения закончились, и глосс застыл возле стены. Я, уже понимая, что перед нами дверь, потыкалась в каменную кладку. Стена раздвинулась беззвучно. Если честно, снаружи было не лучше, чем внутри. Почти полное отсутствие света — тот исходил из крошечных оконец под самым потолком. Длинный прямой коридор, где пахло древностью и затхлостью. А по обе руки — железные решетки. Некоторые погнутые, другие обломаны и валяются на полу.
«Мы в дворцовой темнице!» — ахнула я. А ведь Дим уверял, что такой не существует. Врунишка.
Саша поднял метровый прут и помахал им на манер меча, потыкал воздух перед собой, рассек быстрым взмахом.
— Аккуратнее, — шепотом попросила его.
— Я смотрел фэнтезийные фильмы, — самонадеянно отозвался Маркелов, поудобнее перехватывая прут.
— Я тоже смотрела, но почему-то не возомнила себя королевой эльфов, — парировала я.
С какой целью глосс притащил нас именно сюда? Мы обходили камеру за камерой. Пустующие, давно никем не используемые, они наводили на мрачные мысли. В стены были вбиты цепи и гигантские крюки, явно не для антуража. От основного хода отделялись лучи-коридоры. Камер так много, что я сбилась со счета. Где-то валялось древнее тряпье, сохранились столы и стулья. Впрочем, глосс вел меня целенаправленно, потому времени на осмотр не оставалось.
Он застыл в середине зала, и я машинально заглянула в камеру. Она была не пуста. Нет. В ней на боку, без малейших признаков жизни валялся мужчина. Такой же, как несколько часов назад, когда он уходил босоногим из поместья. Он лежал головой к стене, и я не могла видеть его лица, но мне хотелось взвыть от страха.
— Мамочки… — пискнула я и попыталась кинуться внутрь, но решетка не поддалась.
Я потратила нескончаемо много минут на что, чтобы отковырять замок ногтями или подручными предметами. Маркелов осматривался, искал способы помочь мне. Впустую. Эта камера, наверное, была единственной, которая сохранилась в целостности. Глосс грустно молчал. Время замедлилось. Не знаю, сколько прошло, но вскоре темницу осветило яркое полуденное солнце.
— Полин, кажется… кто-то идет, — вдруг охнул Маркелов, а глосс поддержал его согласным воплем.
Но я не могла думать ни о чем, кроме Демьяна. Он лежал недвижно, абсолютно неживой. Грудь не вздымалась. Он никак не отреагировал на нашу возню, не поднял головы, не успокоил ехидной речью.
Что если он…
Я тихонько скулила, когда Маркелов за шкирку оттаскивал меня в пустующую камеру и затыкал рот ладонью. Шаги приблизились. К камере подошел человек с факелом. Его лицо высветилось алыми всполохами. Хищный профиль, нос с горбинкой и глаза, такие ледяные, что холодом веяло издалека. В крике глосса появилась неприкрытая ненависть, почти животное отчаяние. Человек достал ключ, и решетка со скрипом открылась. Я дернулась, но Саша навалился на меня всем весом.
— Не дрыгайся, если хочешь жить, — приказал он. — Мы что-нибудь придумаем.
Подмятая грузным Маркеловым, я не могла сопротивляться, да и перестала, понимая, что копошение может нас выдать. Мысли внезапно стали четкие, словно щедро политые проявителем. За нами небольшое преимущество, и мы его используем. Осталось придумать: как именно? Человек вошел в камеру, я услышала, как он пнул лежащего Демьяна. Звук был глухой, но у меня он вызвал новый припадок паники. Я зажмурилась до пятен перед глазами, а Маркелов ногтями сжал моё запястье. Боль отрезвила.
Я специально медлила, выходя из спальни, чтобы Людмила успела где-нибудь спрятаться. Громко поохала и вновь вернулась в кабинет. Марина сидела над документами, вчитывалась в них с особой внимательностью.
— Никак не могу уснуть, — сказала я, ничуть не соврав. — Уже к Демьяну спать пошла, но там ещё тяжелее. Можем поговорить?
— Конечно, — легко согласилась Марина. — Может быть, по чашечке чая? Тебе необходимо успокоиться.
— Не откажусь.
Правой рукой я нагревала пузырек и радовалась, как легко будет исполнить свою задумку. Осталось отвлечь колдунью. Пока Марина распоряжалась о чае, я нервно дергала ногой, а когда Людмила прибежала из кухни с подносом, спросила:
— Где твой… ваш сын?
— С моими родителями. Он не догадывается о параллельных мирах.
Служанка расставила две чашки, до половины наполненные ароматным чаем. Разместила рядом вазочку с печеньем и молочник со сливками. Я молча наблюдала за ней и задала следующий вопрос лишь тогда, когда Людмила ушла.
— Ты не собираешься рассказывать ему про Иссу?
— Нет. Демьян попросил меня огородить Ваню от всего этого.
Она произнесла имя сына с особой интонацией. Сухость сменилась безграничной любовью, какая бывает только между матерью и ребенком.
— Как ты относишься к крепкому алкоголю? — поинтересовалась она. — По своему опыту скажу, нет ничего лучше, чем чай с ложечкой качественного рома.
— Я думала, ты не предложишь! — натянуто рассмеялась я.
Марина отошла к стеллажу, чтобы выбрать бутылку, а я двумя движениями откупорила и влила снадобье. Повезло, что то оказалось без запаха и цвета. Вода колыхнулась и застыла как прежде. Одну чашку я пододвинула к себе, а вторую оставила в центре стола, опасливо поглядывая на исходящий от чая пар.
— Мне кажется, мы подружимся! — С этими словами Марина схватила ту чашку, что стояла возле меня, щедро влила туда из стеклянной бутылки алкоголь и сделала глоток.
Ничего не оставалось, кроме как взять вторую. Мои руки затряслись как у пьянчуги с многолетним стажем.
— Полина, неужели ты думаешь, что я не понимаю твоего замысла? — Её голос наполнился медовым ядом. — Мне известно, что в спальне Демьян хранил снотворное и яд. Думаю, ты избрала первый вариант? Так вот. Во-первых, снотворное изготовила я сама. Это мой дар Дёме в те месяцы, когда мы еще сходили друг от друга с ума. Во-вторых, зелье, которого отведала наша распрекрасная принцесса, тоже моих рук дело. Если со мной что-то случится, Виктория навсегда останется чудовищем.
— В нем был приворот? — сквозь зубы спросила я, не притрагиваясь к отравленному чаю. — На Марка?
— Разумеется, — кивнула Марина, довольная собой. — Даже поразительно, как ты угадала.
— Демьян не приглашал тебя в поместье?
— Нет.
Она закрыла ром и, положив его, крутанула на манер того, как играют в «бутылочку». Горлышко указало на меня.
— Ты не боишься прислуги?
— А что мне прислуга? Они привыкли к чудачествам своего господина. С него станется позвать бывшую любовницу, чтобы познакомить ту с нынешней. К тому же, Дёма скорее всего вернется сюда в качестве пленника, а не хозяина поместья. Ну а ты — мой заложник. Гарант того, что даже если он заявится победителем, то не посмеет причинить мне вред. Ты ему дорога, это наш козырь.
— Что ты ищешь? — спросила я на выдохе.
— Не твоего ума дело. — Марина прыснула. — Ну, так что? Я чай пью, настала твоя очередь. — Она отсалютовала мне чашкой.
— В этом твоя ошибка, — робко улыбнулась я. — Потому что снотворное было в обеих чашках.
Марина удивленно глянула на меня. Моё сердце отсчитывало удар за ударом. Время замедлилось. Рука колдуньи взметнулась в воздухе, и металл на моем запястье раскалился так, что до ожога врезался в кожу. Проклятие было отброшено, а второго не случилось, потому что Марина осоловело захлопала ресницами, потерла глаза кулаками. Спустя секунду она склонилась над столом, приоткрыв рот.
Всё-таки с бутылочкой я не ошиблась.
«Спасибо за волшебный браслет, родной», — подумала, внезапно осознав, что быть под вечным контролем Демьяна не так уж и плохо. Особенно с моей природной удачливостью, стремящейся к нулю.
Связывая запястья Марины поясом от халата, я раздумывала, что эту историю впору печатать в женском журнале под заголовком: «А на что вы готовы ради любви?»
Я, например, могу отравить соперницу снотворным её же приготовления.
Осталось расправиться с Людмилой и найти способ добраться до Демьяна. Я выглянула в коридор, вооруженная той самой бутылкой с ромом, и от внезапности застыла на пороге. А затем рассмеялась во весь голос. Юная служанка была приперта к стене, а над ней возвышался гордый донельзя Маркелов.
— Мне показалось, тебе понадобится помощь, — хмыкнул он, посматривая на дрыгающуюся Людмилу, рот которой прикрыл ладонью, чтобы она не вопила. — А эта бабенка как-то очень уж подозрительно подслушивала, что происходит за дверью. Она к вам рвануть хотела в какой-то момент, почему-то со столовым ножом наперевес, а я её остановил. — Он указал подбородком на ножик, валяющийся на полу.
— Ты вовремя проснулся.
— Ага, как будто стукнуло что-то по макушке: «Вставай, Сашок». Вспомнил, что ты суетилась перед тем, как я опять задрых. Ясно, что всё плохо. Тихонько спустился вниз, а тут эта… караулит. Когда она из фартука нож достала, сразу понял, что пора вспоминать армейское прошлое. Так что, мы её связываем?
Я ещё раз посмотрела на оплавившийся браслет, куда задумчивее прежнего, и повторно поблагодарила Демьяна за особую удачливость.
— У меня есть способ интереснее. Люда, открывай рот, будем поить тебя целебным чаем. И постарайся не орать, договорились? Саш, по моему сигналу разжимаешь ей челюсть.
Прислугу я решила не будить — неизвестно, сколько у Марины ещё приспешников, — потому спящую парочку мы оттащили в винный погреб, где заперли на навесной замок. В их же интересах, чтобы я вернулась живой и невредимой, иначе хладные трупы обнаружат очень нескоро. Обитатели поместья нечасто пьют вино.
Итак, нам срочно нужно в город. Да только как туда попасть? Портал сам по себе не открывался. У Демьяна имелся маг, но было неразумно просить его о помощи. Отныне все обитатели поместья Роз под подозрением — и я не доверюсь никому из них.
— Поскачем на конях? — предложил Маркелов с предвкушением.
— Ты умеешь ездить верхом? — спросила с неприкрытым удивлением.
— Нет. А тебя разве не научили?
В вопросе прозвучало такое возмущение, будто я провела месяц зазря, если до сих пор не объездила никого в стойле. К сожалению, знания Маркелова о мирах магии ограничивались битвами на мечах, погонями верхом и полуголыми девицами в доспехах.
Я с грустью глянула на багрянец заката, что поднимался от линии горизонта, заполняя собой всё кругом. Вдалеке виднелись невысокие домишки поселения, уже окрашенные рыжими красками. До них километра два через поля и овраги. Зато там точно есть кто-нибудь, кто доставит нас в столицу. Что поделать, придется вытоптать великолепные розовые кусты господина.
А если там тоже предатели?
Я ещё раз уставилась на крыши, гораздо настороженнее прежнего. Но, подумав, что Марине незачем подкупать селян, которые к Демьяну никак не относились, махнула рукой. Спустя полчаса прогулки быстрым шагом, за время которой Маркелов так устал, что свесил язык на плечо и дышал с присвистом, мы подошли к селению.
— Ты в плохой физической форме, дружище, — похлопала его по отросшему за годы сытой жизни животу.
Сама я, к слову, тоже выглядела как изгвазданное чучело, но старалась держаться осанисто. Никогда не покажу Маркелову слабость.
— Я — владелец рекламного агентства, а не натуралист-любитель. С чего мне расхаживать пешком, если можно доехать с комфортом на машине? Кстати! Почему тут не изобрели каких-нибудь волшебных автомобилей? — задыхался Саша, придерживая ладонью левый бок.
— У тебя появилась возможность изобрести их самому.
Селение дремало, разве что первый петух истошно орал, взгромоздившись на изгородь. Я робко постучалась в двери главы поселения, дом которого нашла интуитивно. Двухэтажное строение с расписными стенами, полутораметровым забором из железных листов и статуэтками всякой живности во дворе. Виден уровень жизни его хозяина. Я вообще поражалась, как нечто древнее — типа деревянных хибар или повозок — сочеталось здесь с велосипедами или новомодной косметикой. Вот даже забор этот. Взяли же откуда-то железо, притащили, оформили. Другое дело, что его можно запросто перелезть, что мы и сделали.
Никто не открыл, что логично: кому надобно ломиться в ранний час? Я постучалась куда наглее, а Маркелов предложил кинуть в окно камень. Кажется, нас услышали, ибо спустя несколько секунд на крыльцо вывалился усатый мужичонка с заспанными глазами-щелочками. Выслушав нескладный рассказ о том, почему нам требуется в столицу прямо сейчас, он назвал свою цену. На мой взгляд, цена была грабительской, но не в наших интересах торговаться. В гигантскую ладонь лег мешочек золотых монет, и глава заметно приободрился и пошел собираться. Он даже не отругал нас за то, как вероломно мы проникли на частную собственность.
Ну а потом мы тряслись на колдобистых дорогах. Столица приближалась, а мои легкие сдавливал неосознанный страх. Накатывал волнами, пожирал собой нервные окончания. Почему я — бестолковая дурочка-маркетолог, которая тащит на смерть бывшего начальника? Почему у меня нет никаких магических талантов?
Я панически боялась за Демьяна, за короля и его сестру-принцессу. За всех, кто стал мне дорог. Даже отчасти за глосса, который так и не дождался очищения своей грешной души. Я боялась того, что не оправдаю их надежд. Что окажусь слишком бесполезна, чтобы кому-то помочь.
Нас высадили на окраине, и окольными путями мы с Сашей добрались до тайного хода в замок. Моё волнение передалось Маркелову, потому он перестал донимать меня вопросами и вообще скорчил максимально серьезную мину, молча осматриваясь по сторонам.
А вот и знакомая канализация. Мы вошли в нутро подземелья, и Маркелов окончательно скис.
— Каковы наши шансы на бесславную кончину? — спросил он безысходно.
— Сто к одному, — невесело пошутила я, когда услышала дикий, ненормальный вой.
Казалось бы, пора привыкнуть, но я всё равно подскочила от испуга. Навстречу несся сгусток материи и верещал так радостно, что я машинально зажала уши ладонями, чтобы не лопнули барабанные перепонки. Толстые стены коридоров только усиливали звук. Глосс светился будто бы десяток свечей — наверное, от счастья.
— Ты в порядке? — Саша потеребил меня за плечо.
— Ага, — закусив губу, сказала я и помахала глоссу. — Рассказывай, как обстановка?
Маркелов перевел взгляд, в котором читалось: «О, у неё поехала крыша», с меня на пустоту перед собой. Глосс потупился, видимо, обдумывая, как именно поведать о происходящем. А затем, не придумав ничего лучше, рванул вперед.
— Не отставай, — приказала я Саше. — Сейчас всё объясню. Короче, я вижу глоссов…
Перед нами мелькали переплетения проходов, узкие лестницы и бесконечные ответвления ходов. Я даже не пыталась запомнить дорогу, потому что прекрасно понимала, что только сильнее запутаюсь в одинаковых туннелях.
Кажется, мы спустились на этаж вниз. Похолодало, дымок от дыхания плыл в воздухе. Я ориентировалась на свечение, излучаемое глоссом, а вот Маркелов, который не видел ничего, слепо водил перед собой руками. Надо бы взять факел, но как его разжечь?
Наконец, мучения закончились, и глосс застыл возле стены. Я, уже понимая, что перед нами дверь, потыкалась в каменную кладку. Стена раздвинулась беззвучно. Если честно, снаружи было не лучше, чем внутри. Почти полное отсутствие света — тот исходил из крошечных оконец под самым потолком. Длинный прямой коридор, где пахло древностью и затхлостью. А по обе руки — железные решетки. Некоторые погнутые, другие обломаны и валяются на полу.
«Мы в дворцовой темнице!» — ахнула я. А ведь Дим уверял, что такой не существует. Врунишка.
Саша поднял метровый прут и помахал им на манер меча, потыкал воздух перед собой, рассек быстрым взмахом.
— Аккуратнее, — шепотом попросила его.
— Я смотрел фэнтезийные фильмы, — самонадеянно отозвался Маркелов, поудобнее перехватывая прут.
— Я тоже смотрела, но почему-то не возомнила себя королевой эльфов, — парировала я.
С какой целью глосс притащил нас именно сюда? Мы обходили камеру за камерой. Пустующие, давно никем не используемые, они наводили на мрачные мысли. В стены были вбиты цепи и гигантские крюки, явно не для антуража. От основного хода отделялись лучи-коридоры. Камер так много, что я сбилась со счета. Где-то валялось древнее тряпье, сохранились столы и стулья. Впрочем, глосс вел меня целенаправленно, потому времени на осмотр не оставалось.
Он застыл в середине зала, и я машинально заглянула в камеру. Она была не пуста. Нет. В ней на боку, без малейших признаков жизни валялся мужчина. Такой же, как несколько часов назад, когда он уходил босоногим из поместья. Он лежал головой к стене, и я не могла видеть его лица, но мне хотелось взвыть от страха.
— Мамочки… — пискнула я и попыталась кинуться внутрь, но решетка не поддалась.
Я потратила нескончаемо много минут на что, чтобы отковырять замок ногтями или подручными предметами. Маркелов осматривался, искал способы помочь мне. Впустую. Эта камера, наверное, была единственной, которая сохранилась в целостности. Глосс грустно молчал. Время замедлилось. Не знаю, сколько прошло, но вскоре темницу осветило яркое полуденное солнце.
— Полин, кажется… кто-то идет, — вдруг охнул Маркелов, а глосс поддержал его согласным воплем.
Но я не могла думать ни о чем, кроме Демьяна. Он лежал недвижно, абсолютно неживой. Грудь не вздымалась. Он никак не отреагировал на нашу возню, не поднял головы, не успокоил ехидной речью.
Что если он…
Я тихонько скулила, когда Маркелов за шкирку оттаскивал меня в пустующую камеру и затыкал рот ладонью. Шаги приблизились. К камере подошел человек с факелом. Его лицо высветилось алыми всполохами. Хищный профиль, нос с горбинкой и глаза, такие ледяные, что холодом веяло издалека. В крике глосса появилась неприкрытая ненависть, почти животное отчаяние. Человек достал ключ, и решетка со скрипом открылась. Я дернулась, но Саша навалился на меня всем весом.
— Не дрыгайся, если хочешь жить, — приказал он. — Мы что-нибудь придумаем.
Глава 9. Финал нашей сказки
Подмятая грузным Маркеловым, я не могла сопротивляться, да и перестала, понимая, что копошение может нас выдать. Мысли внезапно стали четкие, словно щедро политые проявителем. За нами небольшое преимущество, и мы его используем. Осталось придумать: как именно? Человек вошел в камеру, я услышала, как он пнул лежащего Демьяна. Звук был глухой, но у меня он вызвал новый припадок паники. Я зажмурилась до пятен перед глазами, а Маркелов ногтями сжал моё запястье. Боль отрезвила.
