На поляне воцарилась тишина.
– Ваше последнее желание было услышано и будет исполнено. Склоните голову, лорд, и пускай Великая Тьма благословит Вас и примет в свои объятья.
Граф подчинился и в последний раз взглянул Лине в глаза, радостно улыбаясь, – совсем скоро он, наконец, будет свободен!
Владыка специальным ритуалом призвал древний меч из абсолютно чёрного металла, с вырезанными по всей его длине символами, и, замахнувшись, одним движением отсёк лорду голову.
Меч исчез в то же мгновение, как голова коснулась земли. Тело вампира сгорело в тёмном огне, и лишь одна голова, со срезанными волосами и лёгкой радостной улыбкой, осталась лежать. Отметина на лбу наливалась тьмой, требуя исполнения последнего желания казнённого.
Владыка произнёс все надлежащие слова, завершающие церемонию, но Лина их уже не слушала. Она смотрела в безжизненные глаза друга и понимала, что больше никогда не увидит его улыбку, не услышит его голос, его смех… Она знала, что Ранн жаждал смерти, и что смерть, дарованная ему Владыкой, считается почётной и самой лёгкой из возможных, но её сердце не хотело этого признавать. Девушка до последнего верила в чудо, верила, что Ранн передумает… Она знала, что Владыка позволил бы ему уйти в благодарность за спасение своих ещё не рождённых детей, понимала, что и ему было тяжело принять это решение, что он сделал это ради самого вампира, потому что тот хотел именно этого… Но всё равно не могла до конца принять выбор друга и простить Лия… Ей требовалось время…
Сегодня был один из самых сложных дней в жизни Лийрана, он знал, что принял правильное решение, понимал, что и сам виноват в сложившейся ситуации. Владыка совершал этот Ритуал всего лишь второй раз за свою очень долгую жизнь, и снова исключительно ради казнённого… Он мог позволить жить им обоим, но они хотели не этого, они желали смерти, и ему пришлось оказать им честь, став их палачом. Это было невероятно трудно – платить за помощь подобным образом… Он чувствовал себя бессердечным чудовищем, бездушной тварью, монстром, который сам не имеет право жить… Но он был обязан держать лицо, и лишь наедине с самим собой позволял бушующей в нём ярости и бессилию выйти наружу… Сейчас он смотрел на плачущую Ину и понимал, что она знает все его мысли и чувства, осознаёт причины его поступка, знает, что он принял правильное решение, но, несмотря на всё это, не может простить, по крайней мере сейчас… Ей требуется время… Им обоим нужно время…
Владыка приказал убрать барьеры и, подойдя к Лине, произнёс обещанную клятву. Как только последнее слово сорвалось с его губ, все отметины исчезли, и голова графа сгорела в тёмном огне, а на внутренней стороне левого запястья девушки появилось стилизованное изображение стебля с бутоном и шипами – это была одна из тех самых тёмно-бордовых роз с чёрными стеблями, когда-то преподнесённых ей в оранжерее Ранном.
Не замечая недоумевающих и несколько ошарашенных взглядов всех присутствующих, Лина погладила цветок большим пальцем и улыбнулась сквозь слёзы.
«Я никогда тебя не забуду, мой друг, мой Ранн, мой прекрасный и храбрый Тёмный Лорд…»
Владыка мысленно заставил своих вассалов удалиться и сел на траву у ног девушки.
Хранители тоже исчезли, решив дать им шанс поговорить наедине и позволить самостоятельно разрешить все недопонимания.
На поляне стояла напряжённая тишина.
– Ина, я… мне жаль… ты ведь понимаешь… закон… – Лий тяжело вздохнул и взлохматил свои волосы.
– Да. Знаю. Понимаю. Но мне нужно время, – смотря прямо перед собой, прижимая руку с прощальным подарком к груди и продолжая слегка поглаживать изображение, ответила девушка и через некоторое время села рядом.
Первый шаг навстречу был сделан.
Они оба молчали, не решаясь, да и не желая, нарушать воцарившуюся тишину.
Медленно, очень медленно, к боли добавилось ощущение покоя и пришла светлая грусть.
– Ранн был рад уйти так, без боли, с честью. Он обрёл желанную свободу и покой.
– Да. Он многое пережил и был достоин закончить свою жизнь подобным образом.
Молчание уже не было напряжённым – оно стало умиротворяющим.
Через некоторое время Лина развернулась лицом к Лийрану и задала интересующий её вопрос:
– Как думаешь, могла ли их жизнь сложиться по-другому, лучше?
Лий пожал плечами и ответил:
– Она могла сложиться и лучше, и хуже… Я много думал об этом, ну, ты же знаешь мою натуру, – немного печально усмехнулся он. – Так вот, мне кажется, всё было бы хуже. В их родном мире Тимранн, скорее всего, попался бы и был прилюдно обвинён и казнён. А его сестра, порицаемая всеми, без возможности выбраться из города или хотя бы получить нормальную работу, вероятно, либо умерла с голоду или от рук слишком «справедливых» горожан, либо пошла бы по стопам матери, если не хуже, – скривился от подобной перспективы для столь светлого ребёнка Лий. – И всё равно умерла бы вскорости… Если бы обратился только граф, то он бы обеспечил свою сестрёнку всем, но до конца жизни сожалел бы о том, что не дал ей бессмертия. Да и не стоит забывать о «кукловоде»: она бы не позволила себе упустить такой удобный рычаг давления, как любимая сестрёнка...
И снова молчание, тяжёлое и полное осознания…
– Что у нас дальше… Хм, встреча со мной… – вновь заговорил Лий. – Знаешь, они бы всё равно рано или поздно были мне представлены. Изменить характер или чувства других я не в силах, особенно таких древних вампиресс, как Эннэя. Я, конечно, мог бы быть с ней помягче, но что она стала бы творить в таком случае, даже я не смог бы предсказать, но точно ничего хорошего... А Тимьянна… Она была чем-то похожа на Кэсс, такая же солнечная, но куда более наивная и невинная. Скорее всего, именно Эннэя подогревала её интерес ко мне и, возможно, даже указывала на какие-нибудь несуществующие «знаки» моего расположения. Я, конечно, мог бы с самого начала не обращать на неё внимания, но, в конце концов, либо она сама бы не остановилась, веря в истинную любовь, либо Эннэя использовала бы её для достижения других своих целей, и, боюсь, последнее было бы ещё ужаснее, чем смерть. Впрочем, самоубийство из-за неразделённой любви тоже подходит как вариант…
И опять горькая давящая мрачная тишина…
– А теперь мы подобрались к самой сути твоего вопроса… Что было бы, если бы я не разорвал наши отношения с сестрой Тимранна… Во-первых, хочу отметить, что тогда действительно планировал сделать Тим своей Парой и, когда узнал о предательстве, сначала не поверил. Только неопровержимые факты убедили меня в её виновности. Но, даже несмотря на это, я не дал тому случаю огласки, пытаясь защитить её честь и честь её брата. Понимаешь, я не мог поступить по-другому, иначе бы все стали сомневаться в правителе, а значит, и в силе королевства, и творить беззаконие, рассчитывая, что и им это тоже сойдёт с рук, – Лина видела и знала, как тяжело ему даётся принятие подобных решений. – Но я бы, возможно, мог поверить ей и встречаться тайно, однако об этом рано или поздно узнала бы Эннэя и придумала что-нибудь не менее мерзкое и ужасное… А возможно, мой интерес к Тим бы угас, и я не могу быть уверенным, что и её тоже… может быть, ей было бы ещё больнее… не знаю… – мужчина устало потёр лицо ладонями и продолжил. – А что случилось, если бы Тимранн не услышал и не сообщил мне о планах предательницы – я даже не хочу себе этого представлять! Скорее всего, тёмных вампиров бы уже не существовало, ну, или осталось бы не больше нескольких десятков, и то, вероятно, низших…
Они снова молчали, обдумывая сказанное Лием.
– Конечно, и хороших вариантов много, но поверь моему опыту, они случаются крайне редко, – упершись подбородком в свои колени и сцепив руки в замок, вампир уставился невидящим взглядом вдаль. – Моя должность предполагает рассматривать и те и другие варианты, уделяя больше внимания худшим из них; и, как видишь, вариантов с не менее ужасным исходом довольно много…
Понимающая тишина, нарушаемая лишь шёпотом ветра, воцарилась на поляне.
– Знаешь, быть Владыкой очень непросто, – тяжело вздохнул Лий. – Вокруг всегда множество лицемеров, подхалимов, шпионов, врагов… Найти хороших и действительно преданных вассалов, которые могут высказать своё истинное мнение, среди них крайне сложно. Тимранн был одним из таких. Мне невероятно жаль, что его жизнь и жизнь его сестры сложились подобным образом. И я очень сожалею, что не смог им помочь, – вампир встал и начал расхаживать по поляне. – Я видел множество смертей, несправедливых смертей было не меньше, и самое ужасное в том, чтобы быть правителем, – принимать решения, которые только внешне кажутся справедливыми, приносить в жертву одну жизнь ради благополучия целого народа. Слава Великой, это случается крайне редко, но так тяжело осознавать, что лишь один твой приказ обрывает жизнь, и хоть «жертва» сама осознаёт всё и готова принять смерть… – Тьма заклубилась в глазах мужчины. – Сколько героев погибли предателями! Сколько крови на моих руках… Я не жалуюсь, это мой долг перед обществом, перед моим народом, моя ноша… Но, знаешь, самое мерзкое – это даровать смерть тому, кто её жаждет, тому, кто может остаться в живых, но не хочет, – Лий упал на траву рядом с вампирессой и, тяжело вздохнув, практически зашептал. – Ты и представить себе не можешь – каково это… Знать, что ты в силах спасти кого-то, но осознавать, что им этого, как раз, и не нужно, что они хотят именно смерти…
Лий закрыл глаза и замолчал.
Лина сидела рядом и перебирала его длинные волосы.
– Знаешь, этот ритуал… Я использовал его всего лишь второй раз… После первого... мне было очень тяжело, не возможно передать словами как плохо мне было! Я хотел изменить законы и убрать его, но оставил… Я просто осознал, что мои чувства не имеют значения… что это тоже мой долг, как Владыки, – даровать лёгкую смерть тем, кто её достоин и жаждет… На самом деле, ещё пятьдесят два достойных вампира могли подвергнуться этому ритуалу, но я их отпустил, так как они хотели жить, в отличие от них…
Лина положила голову Владыки себе на колени и, погладив вампира по щеке, продолжила перебирать его волосы.
Через бесконечно долгое время Лий заговорил снова:
– Знаешь, с нашей первой встречи ты привлекла моё внимание, я даже подумал, что ты моя идеальная Пара, – печально улыбнулся он. – Но чем больше времени проходило, тем лучше я начинал осознавать, что это не так… Мы – родственные души, даже больше: мы словно духовные близнецы… Меня всегда притягивала твоя сила, твоя внешность, но ещё больше твоя душа, твоё умение понять и принять практически любой поступок, видеть то, что скрыто даже от самого себя, саму суть… Я чувствовал это в тебе с самого начала и не хотел отпускать, возможно, единственное создание, которое смогло бы меня понять и принять таким, какой я есть в действительности, без всех этих масок и титулов…
Лий задумчиво рассматривал облака на небе, решая, что ещё следует сказать вслух. Лина терпеливо ждала, зная, как трудно этому сильному мужчине признаваться в своих ошибках и изливать кому-то свою душу, свои истинные чувства. Но это было необходимо им обоим, чтобы не осталось ужасных шрамов на месте уже начавших затягиваться душевных ран.
– Знаешь, я действительно люблю её… Кэсс… – продолжил вампир свою исповедь с лёгкой улыбкой на губах. – Возможно, если бы я не провёл тот ритуал – уверен, ты знаешь, о чём я говорю, – то многого можно было бы избежать... – он замолчал на мгновение. – Я бы не причинил ей столько боли… Она потрясающая: весёлая, умная, хитрая, уверенная в себе, может отстоять свои интересы и дать сдачи обидчику, – улыбка на губах Лия становилась всё шире, радость светилась в бирюзовых глазах. – И при всём при этом, добрая, а иногда даже наивная, болтушка, любящая пошалить и вкусно покушать... Когда я встретил её в библиотеке, после твоего исчезновения, она меня зацепила, я почувствовал связь, и меня влекло к ней с неудержимой силой… Но сформировавшиеся ещё в детстве представления об идеальной Паре Владыки слишком глубоко засели в моей голове, и я чуть было не упустил своё собственное счастье, свою любовь, не потерял такого друга, как ты… не убил собственных детей… – Лий снова замолчал и, глубоко вздохнув, добавил: – Пожалуй, это решение могло бы стать самой страшной ошибкой в моей жизни… И я безмерно благодарен вам всем: тебе, Кэсс и Тимранну, – за то, что вы не позволили мне совершить эту ошибку. Спасибо…
Закат окрасил небо в ярко-алый, а двое вампиров на поляне продолжали молчать, за всё прошедшее время не сказав друг другу и слова.
– Я знаю, что ты не виноват в смерти Ранна, – вздохнув, глядя Лию прямо в глаза, заговорила девушка. – Мы все совершаем ошибки, и все они имеют последствия... И чем сложнее ситуация, тем труднее принять решение, так как в тот момент невозможно узнать: верное оно или нет, и какие ещё события повлечёт за собой, – Лина взяла собеседника за руку. – Он хотел умереть, и ты не должен винить себя в том, что исполнил его истинное самое заветное желание… Я не жалею, что встретила тебя, Лий, и что стала вампиром… И даже если когда-нибудь буду, то я знаю, что и сама приняла активное участие в открытии этого «ящика Пандоры», – улыбнулась она. – Я очень рада, что ребята довольны своей новой жизнью, и что ты и Кэсс вместе. Я уверена, Лий, что ты сможешь позаботиться о ней и ваших детях, особенно теперь, когда связь между вами закрепилась до конца. Я желаю тебе долгожданного счастья, вы оба его достойны…
Лина поднялась с травы и, смотря невидящим взглядом в самое сердце заката, продолжила:
– Но всё-таки сейчас мне необходимо время, чтобы смириться с утратой и разобраться в себе, поэтому я уйду… Попутешествую, повеселюсь хорошенько, – девушка повернулась к сидящему вампиру и лукаво улыбнулась, в её глазах начали зажигательную пляску чёртики. – К тому же, Владыка, я совершенно точно не смогу жить в Вашем государстве, разве что на границе с русалками! – заявила она.
– Это ещё почему? – поднялся с земли Темнейшество и, изогнув бровь, вопросительно уставился на неё.
– Вот во что Вы превратили своё королевство? – сделав огромные глаза, захлопала ресницами девушка. – Всю древнюю архитектуру разрушили, понастроили домиков в траурном стиле, даже мода у Вас кошмарная, – показательно загибала пальцы на руках Лина. – Везде одни тюрьмы, ну, ещё и болота, что тоже не особо-то хорошо, ещё эти Ваши ужасные галереи, а театр – просто жуть! Думала, умру прямо там, на спектакле, лишившись слуха и зрения! В общем, только русалки Вас и спасают! А, нет! У вас ещё Охотники есть! Потрясные мужики! Если бы не они, мы бы от скуки точно загнулись!
Последние слова своей речи Лина уже договаривала, убегая от «разъярившегося» Владыки тёмных вампиров. Довольно скоро она совершила тактическую ошибку и была поймана, повалена на землю и подвергнута наказанию, а именно щекотке, которое Его Величество привёл в исполнение собственноручно.
Отсмеявшись, Лий спросил:
– Что, всё действительно так плохо?
– Более чем. Я, конечно, понимаю, что тебе все кругом поддакивают, а у остальных полно обязанностей и нет времени ещё и этим заниматься… Вообще, когда ты, Величество, последний раз выбирался за пределы своего государства?
– Ну-у-у…
– Так, всё с тобой ясно! Хотя бы к лунным Пару свою свози. И ей впечатления, и ты сразу разницу увидишь! А там, глядишь, и делать ничего не придётся – Кэсс всё возьмёт в свои руки. Уж я-то её знаю!
– Ваше последнее желание было услышано и будет исполнено. Склоните голову, лорд, и пускай Великая Тьма благословит Вас и примет в свои объятья.
Граф подчинился и в последний раз взглянул Лине в глаза, радостно улыбаясь, – совсем скоро он, наконец, будет свободен!
Владыка специальным ритуалом призвал древний меч из абсолютно чёрного металла, с вырезанными по всей его длине символами, и, замахнувшись, одним движением отсёк лорду голову.
Меч исчез в то же мгновение, как голова коснулась земли. Тело вампира сгорело в тёмном огне, и лишь одна голова, со срезанными волосами и лёгкой радостной улыбкой, осталась лежать. Отметина на лбу наливалась тьмой, требуя исполнения последнего желания казнённого.
Владыка произнёс все надлежащие слова, завершающие церемонию, но Лина их уже не слушала. Она смотрела в безжизненные глаза друга и понимала, что больше никогда не увидит его улыбку, не услышит его голос, его смех… Она знала, что Ранн жаждал смерти, и что смерть, дарованная ему Владыкой, считается почётной и самой лёгкой из возможных, но её сердце не хотело этого признавать. Девушка до последнего верила в чудо, верила, что Ранн передумает… Она знала, что Владыка позволил бы ему уйти в благодарность за спасение своих ещё не рождённых детей, понимала, что и ему было тяжело принять это решение, что он сделал это ради самого вампира, потому что тот хотел именно этого… Но всё равно не могла до конца принять выбор друга и простить Лия… Ей требовалось время…
Сегодня был один из самых сложных дней в жизни Лийрана, он знал, что принял правильное решение, понимал, что и сам виноват в сложившейся ситуации. Владыка совершал этот Ритуал всего лишь второй раз за свою очень долгую жизнь, и снова исключительно ради казнённого… Он мог позволить жить им обоим, но они хотели не этого, они желали смерти, и ему пришлось оказать им честь, став их палачом. Это было невероятно трудно – платить за помощь подобным образом… Он чувствовал себя бессердечным чудовищем, бездушной тварью, монстром, который сам не имеет право жить… Но он был обязан держать лицо, и лишь наедине с самим собой позволял бушующей в нём ярости и бессилию выйти наружу… Сейчас он смотрел на плачущую Ину и понимал, что она знает все его мысли и чувства, осознаёт причины его поступка, знает, что он принял правильное решение, но, несмотря на всё это, не может простить, по крайней мере сейчас… Ей требуется время… Им обоим нужно время…
Владыка приказал убрать барьеры и, подойдя к Лине, произнёс обещанную клятву. Как только последнее слово сорвалось с его губ, все отметины исчезли, и голова графа сгорела в тёмном огне, а на внутренней стороне левого запястья девушки появилось стилизованное изображение стебля с бутоном и шипами – это была одна из тех самых тёмно-бордовых роз с чёрными стеблями, когда-то преподнесённых ей в оранжерее Ранном.
Не замечая недоумевающих и несколько ошарашенных взглядов всех присутствующих, Лина погладила цветок большим пальцем и улыбнулась сквозь слёзы.
«Я никогда тебя не забуду, мой друг, мой Ранн, мой прекрасный и храбрый Тёмный Лорд…»
***
Владыка мысленно заставил своих вассалов удалиться и сел на траву у ног девушки.
Хранители тоже исчезли, решив дать им шанс поговорить наедине и позволить самостоятельно разрешить все недопонимания.
На поляне стояла напряжённая тишина.
– Ина, я… мне жаль… ты ведь понимаешь… закон… – Лий тяжело вздохнул и взлохматил свои волосы.
– Да. Знаю. Понимаю. Но мне нужно время, – смотря прямо перед собой, прижимая руку с прощальным подарком к груди и продолжая слегка поглаживать изображение, ответила девушка и через некоторое время села рядом.
Первый шаг навстречу был сделан.
Они оба молчали, не решаясь, да и не желая, нарушать воцарившуюся тишину.
Медленно, очень медленно, к боли добавилось ощущение покоя и пришла светлая грусть.
– Ранн был рад уйти так, без боли, с честью. Он обрёл желанную свободу и покой.
– Да. Он многое пережил и был достоин закончить свою жизнь подобным образом.
Молчание уже не было напряжённым – оно стало умиротворяющим.
Через некоторое время Лина развернулась лицом к Лийрану и задала интересующий её вопрос:
– Как думаешь, могла ли их жизнь сложиться по-другому, лучше?
Лий пожал плечами и ответил:
– Она могла сложиться и лучше, и хуже… Я много думал об этом, ну, ты же знаешь мою натуру, – немного печально усмехнулся он. – Так вот, мне кажется, всё было бы хуже. В их родном мире Тимранн, скорее всего, попался бы и был прилюдно обвинён и казнён. А его сестра, порицаемая всеми, без возможности выбраться из города или хотя бы получить нормальную работу, вероятно, либо умерла с голоду или от рук слишком «справедливых» горожан, либо пошла бы по стопам матери, если не хуже, – скривился от подобной перспективы для столь светлого ребёнка Лий. – И всё равно умерла бы вскорости… Если бы обратился только граф, то он бы обеспечил свою сестрёнку всем, но до конца жизни сожалел бы о том, что не дал ей бессмертия. Да и не стоит забывать о «кукловоде»: она бы не позволила себе упустить такой удобный рычаг давления, как любимая сестрёнка...
И снова молчание, тяжёлое и полное осознания…
– Что у нас дальше… Хм, встреча со мной… – вновь заговорил Лий. – Знаешь, они бы всё равно рано или поздно были мне представлены. Изменить характер или чувства других я не в силах, особенно таких древних вампиресс, как Эннэя. Я, конечно, мог бы быть с ней помягче, но что она стала бы творить в таком случае, даже я не смог бы предсказать, но точно ничего хорошего... А Тимьянна… Она была чем-то похожа на Кэсс, такая же солнечная, но куда более наивная и невинная. Скорее всего, именно Эннэя подогревала её интерес ко мне и, возможно, даже указывала на какие-нибудь несуществующие «знаки» моего расположения. Я, конечно, мог бы с самого начала не обращать на неё внимания, но, в конце концов, либо она сама бы не остановилась, веря в истинную любовь, либо Эннэя использовала бы её для достижения других своих целей, и, боюсь, последнее было бы ещё ужаснее, чем смерть. Впрочем, самоубийство из-за неразделённой любви тоже подходит как вариант…
И опять горькая давящая мрачная тишина…
– А теперь мы подобрались к самой сути твоего вопроса… Что было бы, если бы я не разорвал наши отношения с сестрой Тимранна… Во-первых, хочу отметить, что тогда действительно планировал сделать Тим своей Парой и, когда узнал о предательстве, сначала не поверил. Только неопровержимые факты убедили меня в её виновности. Но, даже несмотря на это, я не дал тому случаю огласки, пытаясь защитить её честь и честь её брата. Понимаешь, я не мог поступить по-другому, иначе бы все стали сомневаться в правителе, а значит, и в силе королевства, и творить беззаконие, рассчитывая, что и им это тоже сойдёт с рук, – Лина видела и знала, как тяжело ему даётся принятие подобных решений. – Но я бы, возможно, мог поверить ей и встречаться тайно, однако об этом рано или поздно узнала бы Эннэя и придумала что-нибудь не менее мерзкое и ужасное… А возможно, мой интерес к Тим бы угас, и я не могу быть уверенным, что и её тоже… может быть, ей было бы ещё больнее… не знаю… – мужчина устало потёр лицо ладонями и продолжил. – А что случилось, если бы Тимранн не услышал и не сообщил мне о планах предательницы – я даже не хочу себе этого представлять! Скорее всего, тёмных вампиров бы уже не существовало, ну, или осталось бы не больше нескольких десятков, и то, вероятно, низших…
Они снова молчали, обдумывая сказанное Лием.
– Конечно, и хороших вариантов много, но поверь моему опыту, они случаются крайне редко, – упершись подбородком в свои колени и сцепив руки в замок, вампир уставился невидящим взглядом вдаль. – Моя должность предполагает рассматривать и те и другие варианты, уделяя больше внимания худшим из них; и, как видишь, вариантов с не менее ужасным исходом довольно много…
Понимающая тишина, нарушаемая лишь шёпотом ветра, воцарилась на поляне.
– Знаешь, быть Владыкой очень непросто, – тяжело вздохнул Лий. – Вокруг всегда множество лицемеров, подхалимов, шпионов, врагов… Найти хороших и действительно преданных вассалов, которые могут высказать своё истинное мнение, среди них крайне сложно. Тимранн был одним из таких. Мне невероятно жаль, что его жизнь и жизнь его сестры сложились подобным образом. И я очень сожалею, что не смог им помочь, – вампир встал и начал расхаживать по поляне. – Я видел множество смертей, несправедливых смертей было не меньше, и самое ужасное в том, чтобы быть правителем, – принимать решения, которые только внешне кажутся справедливыми, приносить в жертву одну жизнь ради благополучия целого народа. Слава Великой, это случается крайне редко, но так тяжело осознавать, что лишь один твой приказ обрывает жизнь, и хоть «жертва» сама осознаёт всё и готова принять смерть… – Тьма заклубилась в глазах мужчины. – Сколько героев погибли предателями! Сколько крови на моих руках… Я не жалуюсь, это мой долг перед обществом, перед моим народом, моя ноша… Но, знаешь, самое мерзкое – это даровать смерть тому, кто её жаждет, тому, кто может остаться в живых, но не хочет, – Лий упал на траву рядом с вампирессой и, тяжело вздохнув, практически зашептал. – Ты и представить себе не можешь – каково это… Знать, что ты в силах спасти кого-то, но осознавать, что им этого, как раз, и не нужно, что они хотят именно смерти…
Лий закрыл глаза и замолчал.
Лина сидела рядом и перебирала его длинные волосы.
– Знаешь, этот ритуал… Я использовал его всего лишь второй раз… После первого... мне было очень тяжело, не возможно передать словами как плохо мне было! Я хотел изменить законы и убрать его, но оставил… Я просто осознал, что мои чувства не имеют значения… что это тоже мой долг, как Владыки, – даровать лёгкую смерть тем, кто её достоин и жаждет… На самом деле, ещё пятьдесят два достойных вампира могли подвергнуться этому ритуалу, но я их отпустил, так как они хотели жить, в отличие от них…
Лина положила голову Владыки себе на колени и, погладив вампира по щеке, продолжила перебирать его волосы.
Через бесконечно долгое время Лий заговорил снова:
– Знаешь, с нашей первой встречи ты привлекла моё внимание, я даже подумал, что ты моя идеальная Пара, – печально улыбнулся он. – Но чем больше времени проходило, тем лучше я начинал осознавать, что это не так… Мы – родственные души, даже больше: мы словно духовные близнецы… Меня всегда притягивала твоя сила, твоя внешность, но ещё больше твоя душа, твоё умение понять и принять практически любой поступок, видеть то, что скрыто даже от самого себя, саму суть… Я чувствовал это в тебе с самого начала и не хотел отпускать, возможно, единственное создание, которое смогло бы меня понять и принять таким, какой я есть в действительности, без всех этих масок и титулов…
Лий задумчиво рассматривал облака на небе, решая, что ещё следует сказать вслух. Лина терпеливо ждала, зная, как трудно этому сильному мужчине признаваться в своих ошибках и изливать кому-то свою душу, свои истинные чувства. Но это было необходимо им обоим, чтобы не осталось ужасных шрамов на месте уже начавших затягиваться душевных ран.
– Знаешь, я действительно люблю её… Кэсс… – продолжил вампир свою исповедь с лёгкой улыбкой на губах. – Возможно, если бы я не провёл тот ритуал – уверен, ты знаешь, о чём я говорю, – то многого можно было бы избежать... – он замолчал на мгновение. – Я бы не причинил ей столько боли… Она потрясающая: весёлая, умная, хитрая, уверенная в себе, может отстоять свои интересы и дать сдачи обидчику, – улыбка на губах Лия становилась всё шире, радость светилась в бирюзовых глазах. – И при всём при этом, добрая, а иногда даже наивная, болтушка, любящая пошалить и вкусно покушать... Когда я встретил её в библиотеке, после твоего исчезновения, она меня зацепила, я почувствовал связь, и меня влекло к ней с неудержимой силой… Но сформировавшиеся ещё в детстве представления об идеальной Паре Владыки слишком глубоко засели в моей голове, и я чуть было не упустил своё собственное счастье, свою любовь, не потерял такого друга, как ты… не убил собственных детей… – Лий снова замолчал и, глубоко вздохнув, добавил: – Пожалуй, это решение могло бы стать самой страшной ошибкой в моей жизни… И я безмерно благодарен вам всем: тебе, Кэсс и Тимранну, – за то, что вы не позволили мне совершить эту ошибку. Спасибо…
Закат окрасил небо в ярко-алый, а двое вампиров на поляне продолжали молчать, за всё прошедшее время не сказав друг другу и слова.
– Я знаю, что ты не виноват в смерти Ранна, – вздохнув, глядя Лию прямо в глаза, заговорила девушка. – Мы все совершаем ошибки, и все они имеют последствия... И чем сложнее ситуация, тем труднее принять решение, так как в тот момент невозможно узнать: верное оно или нет, и какие ещё события повлечёт за собой, – Лина взяла собеседника за руку. – Он хотел умереть, и ты не должен винить себя в том, что исполнил его истинное самое заветное желание… Я не жалею, что встретила тебя, Лий, и что стала вампиром… И даже если когда-нибудь буду, то я знаю, что и сама приняла активное участие в открытии этого «ящика Пандоры», – улыбнулась она. – Я очень рада, что ребята довольны своей новой жизнью, и что ты и Кэсс вместе. Я уверена, Лий, что ты сможешь позаботиться о ней и ваших детях, особенно теперь, когда связь между вами закрепилась до конца. Я желаю тебе долгожданного счастья, вы оба его достойны…
Лина поднялась с травы и, смотря невидящим взглядом в самое сердце заката, продолжила:
– Но всё-таки сейчас мне необходимо время, чтобы смириться с утратой и разобраться в себе, поэтому я уйду… Попутешествую, повеселюсь хорошенько, – девушка повернулась к сидящему вампиру и лукаво улыбнулась, в её глазах начали зажигательную пляску чёртики. – К тому же, Владыка, я совершенно точно не смогу жить в Вашем государстве, разве что на границе с русалками! – заявила она.
– Это ещё почему? – поднялся с земли Темнейшество и, изогнув бровь, вопросительно уставился на неё.
– Вот во что Вы превратили своё королевство? – сделав огромные глаза, захлопала ресницами девушка. – Всю древнюю архитектуру разрушили, понастроили домиков в траурном стиле, даже мода у Вас кошмарная, – показательно загибала пальцы на руках Лина. – Везде одни тюрьмы, ну, ещё и болота, что тоже не особо-то хорошо, ещё эти Ваши ужасные галереи, а театр – просто жуть! Думала, умру прямо там, на спектакле, лишившись слуха и зрения! В общем, только русалки Вас и спасают! А, нет! У вас ещё Охотники есть! Потрясные мужики! Если бы не они, мы бы от скуки точно загнулись!
Последние слова своей речи Лина уже договаривала, убегая от «разъярившегося» Владыки тёмных вампиров. Довольно скоро она совершила тактическую ошибку и была поймана, повалена на землю и подвергнута наказанию, а именно щекотке, которое Его Величество привёл в исполнение собственноручно.
Отсмеявшись, Лий спросил:
– Что, всё действительно так плохо?
– Более чем. Я, конечно, понимаю, что тебе все кругом поддакивают, а у остальных полно обязанностей и нет времени ещё и этим заниматься… Вообще, когда ты, Величество, последний раз выбирался за пределы своего государства?
– Ну-у-у…
– Так, всё с тобой ясно! Хотя бы к лунным Пару свою свози. И ей впечатления, и ты сразу разницу увидишь! А там, глядишь, и делать ничего не придётся – Кэсс всё возьмёт в свои руки. Уж я-то её знаю!
