Отто Заубер
Наблюдатель
Успешный частнопрактикующий юрист начинает замечать изменения в своем психике, стирающими все привычные чувства, эмоции и состояния.
Одновременно с этим его периодически посещают люди, которых уже нет в живых, накрывают галлюцинации, пытаясь разобраться в чем дело и найти причину он обращается к ясновидящей, отказывающей ему в помощи из за страха последствий ее действий.
На пороге его квартиры появляется молодая девушка, сообщившая ему о смерти друга с семьей, который вздумал шантажировать известного бизнесмена, угрозе убийством и предлагает решение проблем и спасение собственной жизни путем принятия помощи от инопланетных сил на Земле, приобретения новых свойств организма и перспектив в жизни в обмен на информацию о любых процессах человеческой жизни, важной для инопланетян для изучения человечества.
Согласившись, юрист после введения иноземного вещества в организм избавляется от всех мертвых гостей, окончательно избавляется от всех чувств и эмоций, юрист перестает быть человеком в общественном понимании, становится иноземной сущностью в человеческом теле и находит виновников убийства друга, обозначая их для инопланетян, забирающих потом таких экземпляров к себе для опытов.
— … Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, во-сем-над-цать…
Он поставил штангу на стойку, поднялся со скамейки, где закончил наконец то очередной подход по восемнадцать раз, жим от груди шестьдесят килограмм, вытер лицо и шею большим белым полотенцем и решил что на сегодня достаточно занятий штангой, итак уже более двух часов длилась тренировка.
Гремел трэш-метал в беспроводных наушниках «Sony», качественная передача звука шла из ноутбука, который стоял на кухне, где он последний раз сидел за ним, выпив кофе. Он давно уже сделал себе огромный сборник на двадцать два часа беспрерывного прослушивания самых любимых и поднимающих настрой композиций различных групп. Но смена настроений в последнее время, да и вообще уже довольно долгое время почти не происходила, все было на очень ровном, без выбоин уровне, это было странно и необычно.
В комнате оборудованной полностью под спортзал гудела не очень громко вытяжная потолочная вентиляция, горел яркий свет, он хотел еще пройти на беговой дорожке километра два-три, восстановить дыхание и постепенно расслабить все занятые мыщцы в тренировке, но в это время услышал звонок по телефону. Он отложил полотенце и снял наушники, прислушался еще раз — да, действительно, звонок слышен, повесил наушники на конец грифа штанги и ушел в другую комнату, где находился телефон.
В общем то все получилось, но остались недомолвки, как будто прошедший разговор по телефону с Артуром так и остался для обоих набором слов и было чувство что он поговорил с патефоном — проговорил все в воздух и в ответ проскрипела пластинка с набором фраз на каждое его словоизлияние. Он постоял еще некоторое время около телефона, продолжая пустым взглядом на него смотреть. А потом ушел в душевую кабину чтобы принять душ и расслабиться под гидромассажем после штанги.
Сегодня он был как обычно дома, в другой комнате плотные, тяжелые темно-бордовые шторы как всегда были наглухо закрыты, он задумавшись, после душевых процедур, автоматически выкурил две сигареты одну за одной, сидя в кресле в черном толстом махровом халате с капюшоном, рука с сигаретой лежала на согнутом колене, последняя сигарета после первой затяжки так и сгорела до фильтра сама собой, изогнувшись серо-черным пеплом по всей длине. Он очнулся от своих мыслей, увидел что сигарета дотлела и уже не дымится, оглянулся в поисках пепельницы. Аккуратно и без рывков, чтобы не уронить и случайно не стряхнуть пепел, встал из кресла и донес окурок до пепельницы, которая уже оказалось почему то на столе а не рядом с ним.
«Бросать надо, слишком много курю, да и заниматься штангой очень мешает или по крайней мере ограничить до двух-пяти сигарет в сутки максимум…» — подумал он.
Он подошел к окну в комнате, приоткрыл форточку, напротив его дома стоял заброшенный и полуразрушенный больничный корпус, в последнее время он начал замечать что там стали собираться то подростки, то бомжи, то алкоголики. Вид из окна был мрачный и не наводящий позитива — люди старались обходить вообще этот больничный корпус стороной и если кого то и было видно из прохожих то крайне редко, проходили они быстро, как будто опасались что сейчас с территории больничного корпуса выбегут и начнут запинывать ногами, что вобщем было вполне вероятно. Он вдруг вспомнил как сегодня увидел в трамвае девушку, при виде которой бешено заколотилось сердце. Он сразу отвернулся и так и ехал до тех пор пока она не вышла, не готов он был к такой встрече.
Потом уже он понял что обознался, но тогда воспоминания накрыли его, ему стало опять не то чтобы стыдно а просто нахлынули картины своего поведение много лет назад. Тогда они встретились по объявлению в газете в рубрике «знакомства», причем он сознательно именно таким способом решил познакомиться. Исходил он из того что так знакомятся девушки, которых не увидишь на дискотеке, в баре или в неблаговидных молодежных сборищах, которые сидят в основном дома, много читают, учатся в институте, в душе и в помыслах чисты, в поступках и в жизни порядочны, воспитаны и интеллигентны. Он увидел ее телефон и интуиция подсказала ему что надо позвонить. Иногда раньше именно откровенное ««да» или «нет» исходящее изнутри, правда достаточно редко, при какой то ситуации определяло его поступок и было очень верным.
Позвонив, поболтали минут десять, потом еще было несколько звонков, через неделю встретились. Это была девушка невысокого роста, в очках, с обычной внешностью, правда волосы у нее были очень красивые, натурального золотисто-русого цвета, с вкрапинками белых прядей, длинные, почти до поясницы. Ему нравились именно такие волосы, она с ними попала в самую точку тогда. И по большей части как оказалось в дальнейшем — все почти сошлось. Они встречались около полугода и что то его задело сразу при встрече, уже никакого значения ее внешность не имела, ему понравилось она впоследствии как человек, ее характер, доброта, нежность и ум. Он иногда ночевал у нее, в маленькой однокомнатной квартирке, его все устраивало в интимных отношениях с ней, он честно говоря, даже не ожидал от нее такой раскованности и эмоционального выражения чувств. Хотя и это тоже можно было понять, у такого типа девушек это кроется до поры до времени, сдерживается и копится как в вулкане, в силу одиночества, чтобы потом вылиться в полной мере при встрече с человеком, в которого они влюблены.
Гуляли вдвоем они очень редко, больше были вместе у нее дома, никого не приглашали и ни к кому не ходили сами, им был никто не нужен, только быть наедине друг с другом. А потом как то с его стороны интерес стал падать — пошли уклонения от звонков, встреч и так по нарастающей. Он не видел ее рядом с собой в дальнейшем, а она (он чувствовал, видел и понимал это) любила его. До прямых выяснений не дошло, они оба понимали что и как без лишних слов и скандалов. В конце отношений он стал приезжать к ней пьяный, да еще с бутылкой водки в кармане. Она как то раз высказала ему — «… Послушай, давай договоримся, что ты приехал сегодня пьяный и с водкой, сидишь здесь пьешь, ведешь себя непонятно как, в последний раз. Мне это не нравится и я не хочу это видеть у себя дома. Да и тебя не желаю видеть в таком состоянии».
Он промолчал, не стал ругаться, выяснять что да как, просто вызвал такси, собрался, забрал спиртное и ушел. Она все это время демонстративно смотрела телевизор. Его это задело, он считал все это время что она простит ему все, раз так любит и не может без него. Глупо, очень самонадеянно и эгоистично он себя тогда вел.
Потом приехав как то раз вечером в общем то по старой памяти даже уже не надеясь на выправление отношений, зайдя в квартиру увидел на диване мужика в трусах лет сорока, обрюзгшего и толстого, с длинными, немытыми волосами почти до плеч рядом с шахматной доской. Это был ее бывший когда то, с кем она встречалась очень давно, за пять лет до него и короткое время, месяца четыре. Она как то говорила об этом в порыве откровенности мельком, вернее, он ее вывел так на этот разговор, что она все рассказала. Он тогда подумал: « Ну что ж, у всех есть своя история в конце концов» и больше к этому не возвращались.
И уже в конце их отношений она возобновила контакты с бывшим, которого звали Альберт. Имя это ему никогда не нравилось, что собственно и подтвердилось, когда он увидел на диване этого любовника. До его прихода они играли в шахматы, как потом она объяснила по телефону. Начала снова общаться с Альбертом то ли для того чтобы отомстить, думала, видимо, что он будет ревновать, устраивать театральные сцены или гладиаторские бои с соперником, то ли от обиды или одиночества и отчаяния. Скорее всего именно боялась остаться совсем одна.
Он тогда взглянул на эту картину с мужиком на диване в трусах (Альберт засмущался, стал просить ее дать ему спортивные штаны), она старалась в это время сбить с лица краску и по всей видимости ожидала что он будет драться с этим… шахматистом. Но он присел на две минуты в кресле, понял что он уже тут лишний и больше сюда никогда не зайдет после увиденного, это окончательная жирная точка в отношениях, молча не прощаясь ушел. А потом она сама ему позвонила, где то через две недели после последних событий, разговаривал он с ней грубо, жестко и вульгарно, перебивал ее все время, зашел разговор об учебе (училась на экономиста на пятом курсе в институте) и что ей надо дипломную работу делать, сроки поджимают, остается буквально 3—4 дня, объем работы очень большой, компьютера нет своего. Ну и он предложил ей приехать к нему и дома у него делать за его компьютером, хотя сам для себя уже тогда решил что просто не откроет ей дверь и знал что если она у него не сделает за компьютером дипломную — то она не сдаст ее, физически не успеет, не хватит времени, не было у ее знакомых и друзей компьютера с принтером. На дворе стояла поздняя осень 1995 года, далеко не у всех в то время была возможность приобрести и иметь дома компьютер.
Так вот, утром как они и договорились, она приехала в 8 часов, он был пьян еще с вечера и спал, хотя услышал звонок. Но так и не вставал с дивана и не открыл дверь. А она звонила с небольшими перерывами постоянно в дверной звонок минут двадцать-двадцать пять, стучала в окна (он жил тогда в другой квартире, на первом этаже). И в этом звонке и стуках в окно слышно было столько отчаяния, что оно просто физически ощущалось, просачиваясь через дверь. Потом она то ли пнула дверь, то ли рукой ударила — и все, ушла. А он просто наслаждался ее болью и так и не открыл дверь. М-да-а… Как же давно это было то, Господи…
Он снова закурил и понял что нет в нем никакого сейчас сочувствия, переживания или чувства стыда, просто ни-че-го нет внутри. Он все последнее время пытался сравнить свои ощущения с тем что было раньше, как он переживал, мучился от стыда, непонимания, психовал по пустякам, истязал себя мелочами, понимая что неправильно и жестоко себя вел по отношению к себе, с людьми вообще обращался порой как со скотом - с тем что есть сейчас. И понимал с удивлением и настороженностью, что неуловимо и пока расплывчато, без четких контуров, но что то меняется. При чем меняется без его согласия, без его выводов относительно каких то ситуаций в жизни, без его умозаключений или сознательного изменения собственных убеждений, приобретения нового опыта в жизни или извлечения уроков из ошибок в отношениях с людьми. Но тем не менее, что то неумолимо тяжелым, мощным прессом очень медленно, с каждыми прожитыми сутками выдавливало из него эмоции, чувства и ощущения. Все начало тускнеть, терять яркость и постепенно, час за часом, маленькими черепашьими шажками его мир закрашивался в даже не в черно-белые цвета с оттенками а в какой то единый светло-пепельный цвет, без полутонов и тонких различий. Причем не было никаких, во всяком случае, видимых к этому предпосылок — никаких трагических событий, длительного стресса или посттравматического синдрома после каких либо событий в последнее время, все шло как обычно в жизни, без потрясений и вхождения в штопор, за чем бы последовала реакция организма в эмоциональной области. Ему это очень не нравилось, но понять что происходит он пока не мог, даже с какой стороны к этому подойти не было никакого представления.
На улице уже начало темнеть а он все не мог зажечь свет в комнате. Очередная сигарета просто сгорела и обожгла пальцы, когда он очнулся от своих мыслей. В окно бил свет от фонаря, он затушил окурок, продолжал ждать прихода Артура. Договаривались на восемь часов вечера, время уже за полночь а он не пришел. Странно ... такого раньше никогда не было. Он встал с дивана и разложил на столе по разным пластиковым папкам пухлую пачку различных договоров двух разных по виду деятельности организаций по их видам для предстоящего изучения. Судебные тяжбы только предполагались друг с другом из за долгов по поставкам оборудования и неисполнения обязательств по договорам. Пока все было на стадии подготовки каждой из сторон. Эти документы когда то принес ему Артур, проговорив с ним всю ночь и выложил в конце что нужно делать. А делать нужно было много и все было достаточно хлопотно. Нужна была его консультация по возможным юридическим ошибкам и нарушениям закона, во всяком случае пока, в дальнейшем возможно и представительство в суде по защите одной из сторон этого конфликта.
Он услышал какой то шелест, похожий на бумажный, обернулся и увидел в углу Роберта, Робку, как его все называли. Не так уж часто он приходил к нему и вроде бы уже можно и нужно привыкнуть к этому, считать это в порядке вещей — но каждый раз леденящий холод сам собой от шейных позвонков до поясницы пробирал его, да и в самой комнате становилось резко холодно. Это не был страх или ужас, просто чисто физиологически появлялось ощущение что температура упала резко примерно до минус десяти градусов. Он мог быть где угодно, в каком угодно помещении или месте и сразу понимал когда начиналось резкое похолодание что пришел кто то из них.
Сегодня это был Роберт.
Роберта он знал с детства, выросли в одном дворе и жил он в соседнем подъезде. Двадцать с лишним лет назад Роберта убил ночью в подъезде какой то парень, когда он возвращался с работы домой, одним ударом в голову. Робка драться никогда не умел, был очень похож на Кролика из мультика про Винни-Пуха, с очками точь в точь такими же, без них практически не видел, зрение было минус одиннадцать. Похороны проходили тяжело и страшно, было очень много народа, мать Роберта, уже глубоко пожилая женщина, тетя Валя, как все ее называли, падала несколько раз в обморок в день похорон. Никого так и нашли, кто это сделал так и неизвестно осталось, одни слухи, которые еще долго обсуждались, собирались и в конечном итоге через какое то время все затихло и очень редко кто об этом вспоминал а уж тем более никто старался не вести подобных разговоров при тете Вале.
Роберта многие знали и любили за его доброту, человеколюбие, природный оптимизм и веселый нрав.
Наблюдатель
Успешный частнопрактикующий юрист начинает замечать изменения в своем психике, стирающими все привычные чувства, эмоции и состояния.
Одновременно с этим его периодически посещают люди, которых уже нет в живых, накрывают галлюцинации, пытаясь разобраться в чем дело и найти причину он обращается к ясновидящей, отказывающей ему в помощи из за страха последствий ее действий.
На пороге его квартиры появляется молодая девушка, сообщившая ему о смерти друга с семьей, который вздумал шантажировать известного бизнесмена, угрозе убийством и предлагает решение проблем и спасение собственной жизни путем принятия помощи от инопланетных сил на Земле, приобретения новых свойств организма и перспектив в жизни в обмен на информацию о любых процессах человеческой жизни, важной для инопланетян для изучения человечества.
Согласившись, юрист после введения иноземного вещества в организм избавляется от всех мертвых гостей, окончательно избавляется от всех чувств и эмоций, юрист перестает быть человеком в общественном понимании, становится иноземной сущностью в человеческом теле и находит виновников убийства друга, обозначая их для инопланетян, забирающих потом таких экземпляров к себе для опытов.
Глава 1
— … Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать, во-сем-над-цать…
Он поставил штангу на стойку, поднялся со скамейки, где закончил наконец то очередной подход по восемнадцать раз, жим от груди шестьдесят килограмм, вытер лицо и шею большим белым полотенцем и решил что на сегодня достаточно занятий штангой, итак уже более двух часов длилась тренировка.
Гремел трэш-метал в беспроводных наушниках «Sony», качественная передача звука шла из ноутбука, который стоял на кухне, где он последний раз сидел за ним, выпив кофе. Он давно уже сделал себе огромный сборник на двадцать два часа беспрерывного прослушивания самых любимых и поднимающих настрой композиций различных групп. Но смена настроений в последнее время, да и вообще уже довольно долгое время почти не происходила, все было на очень ровном, без выбоин уровне, это было странно и необычно.
В комнате оборудованной полностью под спортзал гудела не очень громко вытяжная потолочная вентиляция, горел яркий свет, он хотел еще пройти на беговой дорожке километра два-три, восстановить дыхание и постепенно расслабить все занятые мыщцы в тренировке, но в это время услышал звонок по телефону. Он отложил полотенце и снял наушники, прислушался еще раз — да, действительно, звонок слышен, повесил наушники на конец грифа штанги и ушел в другую комнату, где находился телефон.
В общем то все получилось, но остались недомолвки, как будто прошедший разговор по телефону с Артуром так и остался для обоих набором слов и было чувство что он поговорил с патефоном — проговорил все в воздух и в ответ проскрипела пластинка с набором фраз на каждое его словоизлияние. Он постоял еще некоторое время около телефона, продолжая пустым взглядом на него смотреть. А потом ушел в душевую кабину чтобы принять душ и расслабиться под гидромассажем после штанги.
Сегодня он был как обычно дома, в другой комнате плотные, тяжелые темно-бордовые шторы как всегда были наглухо закрыты, он задумавшись, после душевых процедур, автоматически выкурил две сигареты одну за одной, сидя в кресле в черном толстом махровом халате с капюшоном, рука с сигаретой лежала на согнутом колене, последняя сигарета после первой затяжки так и сгорела до фильтра сама собой, изогнувшись серо-черным пеплом по всей длине. Он очнулся от своих мыслей, увидел что сигарета дотлела и уже не дымится, оглянулся в поисках пепельницы. Аккуратно и без рывков, чтобы не уронить и случайно не стряхнуть пепел, встал из кресла и донес окурок до пепельницы, которая уже оказалось почему то на столе а не рядом с ним.
«Бросать надо, слишком много курю, да и заниматься штангой очень мешает или по крайней мере ограничить до двух-пяти сигарет в сутки максимум…» — подумал он.
Он подошел к окну в комнате, приоткрыл форточку, напротив его дома стоял заброшенный и полуразрушенный больничный корпус, в последнее время он начал замечать что там стали собираться то подростки, то бомжи, то алкоголики. Вид из окна был мрачный и не наводящий позитива — люди старались обходить вообще этот больничный корпус стороной и если кого то и было видно из прохожих то крайне редко, проходили они быстро, как будто опасались что сейчас с территории больничного корпуса выбегут и начнут запинывать ногами, что вобщем было вполне вероятно. Он вдруг вспомнил как сегодня увидел в трамвае девушку, при виде которой бешено заколотилось сердце. Он сразу отвернулся и так и ехал до тех пор пока она не вышла, не готов он был к такой встрече.
Потом уже он понял что обознался, но тогда воспоминания накрыли его, ему стало опять не то чтобы стыдно а просто нахлынули картины своего поведение много лет назад. Тогда они встретились по объявлению в газете в рубрике «знакомства», причем он сознательно именно таким способом решил познакомиться. Исходил он из того что так знакомятся девушки, которых не увидишь на дискотеке, в баре или в неблаговидных молодежных сборищах, которые сидят в основном дома, много читают, учатся в институте, в душе и в помыслах чисты, в поступках и в жизни порядочны, воспитаны и интеллигентны. Он увидел ее телефон и интуиция подсказала ему что надо позвонить. Иногда раньше именно откровенное ««да» или «нет» исходящее изнутри, правда достаточно редко, при какой то ситуации определяло его поступок и было очень верным.
Позвонив, поболтали минут десять, потом еще было несколько звонков, через неделю встретились. Это была девушка невысокого роста, в очках, с обычной внешностью, правда волосы у нее были очень красивые, натурального золотисто-русого цвета, с вкрапинками белых прядей, длинные, почти до поясницы. Ему нравились именно такие волосы, она с ними попала в самую точку тогда. И по большей части как оказалось в дальнейшем — все почти сошлось. Они встречались около полугода и что то его задело сразу при встрече, уже никакого значения ее внешность не имела, ему понравилось она впоследствии как человек, ее характер, доброта, нежность и ум. Он иногда ночевал у нее, в маленькой однокомнатной квартирке, его все устраивало в интимных отношениях с ней, он честно говоря, даже не ожидал от нее такой раскованности и эмоционального выражения чувств. Хотя и это тоже можно было понять, у такого типа девушек это кроется до поры до времени, сдерживается и копится как в вулкане, в силу одиночества, чтобы потом вылиться в полной мере при встрече с человеком, в которого они влюблены.
Гуляли вдвоем они очень редко, больше были вместе у нее дома, никого не приглашали и ни к кому не ходили сами, им был никто не нужен, только быть наедине друг с другом. А потом как то с его стороны интерес стал падать — пошли уклонения от звонков, встреч и так по нарастающей. Он не видел ее рядом с собой в дальнейшем, а она (он чувствовал, видел и понимал это) любила его. До прямых выяснений не дошло, они оба понимали что и как без лишних слов и скандалов. В конце отношений он стал приезжать к ней пьяный, да еще с бутылкой водки в кармане. Она как то раз высказала ему — «… Послушай, давай договоримся, что ты приехал сегодня пьяный и с водкой, сидишь здесь пьешь, ведешь себя непонятно как, в последний раз. Мне это не нравится и я не хочу это видеть у себя дома. Да и тебя не желаю видеть в таком состоянии».
Он промолчал, не стал ругаться, выяснять что да как, просто вызвал такси, собрался, забрал спиртное и ушел. Она все это время демонстративно смотрела телевизор. Его это задело, он считал все это время что она простит ему все, раз так любит и не может без него. Глупо, очень самонадеянно и эгоистично он себя тогда вел.
Потом приехав как то раз вечером в общем то по старой памяти даже уже не надеясь на выправление отношений, зайдя в квартиру увидел на диване мужика в трусах лет сорока, обрюзгшего и толстого, с длинными, немытыми волосами почти до плеч рядом с шахматной доской. Это был ее бывший когда то, с кем она встречалась очень давно, за пять лет до него и короткое время, месяца четыре. Она как то говорила об этом в порыве откровенности мельком, вернее, он ее вывел так на этот разговор, что она все рассказала. Он тогда подумал: « Ну что ж, у всех есть своя история в конце концов» и больше к этому не возвращались.
И уже в конце их отношений она возобновила контакты с бывшим, которого звали Альберт. Имя это ему никогда не нравилось, что собственно и подтвердилось, когда он увидел на диване этого любовника. До его прихода они играли в шахматы, как потом она объяснила по телефону. Начала снова общаться с Альбертом то ли для того чтобы отомстить, думала, видимо, что он будет ревновать, устраивать театральные сцены или гладиаторские бои с соперником, то ли от обиды или одиночества и отчаяния. Скорее всего именно боялась остаться совсем одна.
Он тогда взглянул на эту картину с мужиком на диване в трусах (Альберт засмущался, стал просить ее дать ему спортивные штаны), она старалась в это время сбить с лица краску и по всей видимости ожидала что он будет драться с этим… шахматистом. Но он присел на две минуты в кресле, понял что он уже тут лишний и больше сюда никогда не зайдет после увиденного, это окончательная жирная точка в отношениях, молча не прощаясь ушел. А потом она сама ему позвонила, где то через две недели после последних событий, разговаривал он с ней грубо, жестко и вульгарно, перебивал ее все время, зашел разговор об учебе (училась на экономиста на пятом курсе в институте) и что ей надо дипломную работу делать, сроки поджимают, остается буквально 3—4 дня, объем работы очень большой, компьютера нет своего. Ну и он предложил ей приехать к нему и дома у него делать за его компьютером, хотя сам для себя уже тогда решил что просто не откроет ей дверь и знал что если она у него не сделает за компьютером дипломную — то она не сдаст ее, физически не успеет, не хватит времени, не было у ее знакомых и друзей компьютера с принтером. На дворе стояла поздняя осень 1995 года, далеко не у всех в то время была возможность приобрести и иметь дома компьютер.
Так вот, утром как они и договорились, она приехала в 8 часов, он был пьян еще с вечера и спал, хотя услышал звонок. Но так и не вставал с дивана и не открыл дверь. А она звонила с небольшими перерывами постоянно в дверной звонок минут двадцать-двадцать пять, стучала в окна (он жил тогда в другой квартире, на первом этаже). И в этом звонке и стуках в окно слышно было столько отчаяния, что оно просто физически ощущалось, просачиваясь через дверь. Потом она то ли пнула дверь, то ли рукой ударила — и все, ушла. А он просто наслаждался ее болью и так и не открыл дверь. М-да-а… Как же давно это было то, Господи…
Он снова закурил и понял что нет в нем никакого сейчас сочувствия, переживания или чувства стыда, просто ни-че-го нет внутри. Он все последнее время пытался сравнить свои ощущения с тем что было раньше, как он переживал, мучился от стыда, непонимания, психовал по пустякам, истязал себя мелочами, понимая что неправильно и жестоко себя вел по отношению к себе, с людьми вообще обращался порой как со скотом - с тем что есть сейчас. И понимал с удивлением и настороженностью, что неуловимо и пока расплывчато, без четких контуров, но что то меняется. При чем меняется без его согласия, без его выводов относительно каких то ситуаций в жизни, без его умозаключений или сознательного изменения собственных убеждений, приобретения нового опыта в жизни или извлечения уроков из ошибок в отношениях с людьми. Но тем не менее, что то неумолимо тяжелым, мощным прессом очень медленно, с каждыми прожитыми сутками выдавливало из него эмоции, чувства и ощущения. Все начало тускнеть, терять яркость и постепенно, час за часом, маленькими черепашьими шажками его мир закрашивался в даже не в черно-белые цвета с оттенками а в какой то единый светло-пепельный цвет, без полутонов и тонких различий. Причем не было никаких, во всяком случае, видимых к этому предпосылок — никаких трагических событий, длительного стресса или посттравматического синдрома после каких либо событий в последнее время, все шло как обычно в жизни, без потрясений и вхождения в штопор, за чем бы последовала реакция организма в эмоциональной области. Ему это очень не нравилось, но понять что происходит он пока не мог, даже с какой стороны к этому подойти не было никакого представления.
На улице уже начало темнеть а он все не мог зажечь свет в комнате. Очередная сигарета просто сгорела и обожгла пальцы, когда он очнулся от своих мыслей. В окно бил свет от фонаря, он затушил окурок, продолжал ждать прихода Артура. Договаривались на восемь часов вечера, время уже за полночь а он не пришел. Странно ... такого раньше никогда не было. Он встал с дивана и разложил на столе по разным пластиковым папкам пухлую пачку различных договоров двух разных по виду деятельности организаций по их видам для предстоящего изучения. Судебные тяжбы только предполагались друг с другом из за долгов по поставкам оборудования и неисполнения обязательств по договорам. Пока все было на стадии подготовки каждой из сторон. Эти документы когда то принес ему Артур, проговорив с ним всю ночь и выложил в конце что нужно делать. А делать нужно было много и все было достаточно хлопотно. Нужна была его консультация по возможным юридическим ошибкам и нарушениям закона, во всяком случае пока, в дальнейшем возможно и представительство в суде по защите одной из сторон этого конфликта.
Он услышал какой то шелест, похожий на бумажный, обернулся и увидел в углу Роберта, Робку, как его все называли. Не так уж часто он приходил к нему и вроде бы уже можно и нужно привыкнуть к этому, считать это в порядке вещей — но каждый раз леденящий холод сам собой от шейных позвонков до поясницы пробирал его, да и в самой комнате становилось резко холодно. Это не был страх или ужас, просто чисто физиологически появлялось ощущение что температура упала резко примерно до минус десяти градусов. Он мог быть где угодно, в каком угодно помещении или месте и сразу понимал когда начиналось резкое похолодание что пришел кто то из них.
Сегодня это был Роберт.
Роберта он знал с детства, выросли в одном дворе и жил он в соседнем подъезде. Двадцать с лишним лет назад Роберта убил ночью в подъезде какой то парень, когда он возвращался с работы домой, одним ударом в голову. Робка драться никогда не умел, был очень похож на Кролика из мультика про Винни-Пуха, с очками точь в точь такими же, без них практически не видел, зрение было минус одиннадцать. Похороны проходили тяжело и страшно, было очень много народа, мать Роберта, уже глубоко пожилая женщина, тетя Валя, как все ее называли, падала несколько раз в обморок в день похорон. Никого так и нашли, кто это сделал так и неизвестно осталось, одни слухи, которые еще долго обсуждались, собирались и в конечном итоге через какое то время все затихло и очень редко кто об этом вспоминал а уж тем более никто старался не вести подобных разговоров при тете Вале.
Роберта многие знали и любили за его доброту, человеколюбие, природный оптимизм и веселый нрав.
