Массивная люстра высотой, как помнится, три с половиной метра из хрусталя тяжко приземлившись и раскидав свою осколочную связку когда то громоздких, продолговатых деталей по кругу, раскинулась на полу как умерщвленный и разрубленный на части осьминог и занимая чуть ли не половину холла перед входом в кинозал. И на все это безобразие с немым укором слепых глаз смотрели гипсовые лица вождей пролетариата - Ленина, Сталина, Маркса с Энгельсом под потолком на композиционном, но как ни странно, никоим образом не обезображенном барельефе среди знамен, коней, ревущих глоток, вскидывающихся вверх рук, надевающих штыки на винтовки а по краям этого запечатленного одномоментного действа в конный бой за революцию вели Буденный и Ворошилов. Игорь увидел пустой угол, обошел по хрустальному крошеву люстру, издавая громкое хрупанье под сапогами при каждом своем шаге, которое отзывалось пронзительным эхом, ударяющимся по стенам и затихающим только где то ближе к выходу из здания. Он резко кинул пакеты, закурил и достал, раскрыв один из пакетов, бутылку с зажигательной смесью, вылил все что в ней было, почти литр, отбросил опустевший пластиковый пузырь в сторону и сделав несколько глубоких затяжек бросил "охотничью", радостно вспыхнувшую спичку в черную кучу. Красно-желтое пламя с зелеными вкрапинами охватило пакеты и угол, пустив дымовую удушающую завесу по полу, начала столбом уходить вверх, в дыру на крыше. Игорь закашлялся, замахал руками, разгоняя едкий дым. Когда все закончилось, он развернулся чтобы уйти, но при повороте свет фонаря как то странно отразился, выхватив тусклый полиэтиленовый отблеск. Он подошел ближе, присел на корточки и закрывая нос кожаной перчаткой от терпкого запаха перегоревшей тканево-древесной смеси, увидел что самый нижний пакет не оплавился и более того - не сгорел. Совсем.
Игорь выпрямился, светя фонарем на остатки того, что осталось в верхних пакетов, ногой раскидал всю кучу, вытянул целым и невредимым пакет, встряхнул его несколько раз от пепла, держа на расстоянии вытянутой руки от себя, поставил на пол и развернул. И оказалось, что ничего не случилось именно с тем пакетом, в котором находился "Беломор" и пинцет ... Он в растерянности отпрянул от мешка, не зная что с этим делать дальше.
"... Это невозможно ... Этого просто не может быть" - подумал он.
Он потянулся за сигаретами, чтобы по крайней мере пока будет курить одну сигарету, попытаться определиться - либо оставить и уйти, либо окончательно забытый специально или непреднамеренно "подарок" из другого измерения попробовать ликвидировать. И тут послышался со стороны кинозала стук железа об железо, тяжелые шаркающие шаги, приближающиеся в его сторону. Игорь мигом выключил фонарь, зашел за ближайший прямоугольный выступ, чуть выглядывая из за него, постарался не издавать никаких звуков, замедлил свое дыхание, уткнувшись лицом во внутрь расстегнутой "аляски" и вжался лопатками в торчащий корявыми тупыми иглами расковырянный кирпич. Через минуту в холл заходил с подобием горящего факела в правой руке и с лыжной палкой в левой старый бомж, его покрытое частыми, глубокими морщинами как слоновья кожа лицо бурого цвета, грязные седые длинные волосы на непокрытой голове и заплывшие глаза с синяками под ними только и можно было рассмотреть при свете намотанной зажженной тряпки на деревянном топорище, словно две руки, голова без туловища и каждая сама по себе двигались вместо с огнем в пространстве. Старик дошел до люстры, остановился, осматриваясь по сторонам и увидел кулек, над которым раздумывал Игорь. Присев, он покопался в нем, отложив перед этим палку на которую опирался и простукивал все что видел, сначала извлек пинцет, покрутил перед глазами, зачем то понюхал, потом засунул в карман порванной фуфайки, после достал тот самый злополучный чинарик и прилепил его к своей нижней губе. Потом несколько секунд шарил во внутреннем кармане стеганки, в руке появился коробок спичек, долго чиркал по измятой и половинчатой стороне тёрки для зажигания, с пятой попытки у него получилось, секунд пять раскуривал, сделал как он видимо рассчитывал первый глоток дыма. С видимым наслаждением он начал выдыхать, белое облако дыма сначала поднялось вверх, потом сформировалось в полусферу, медленно опустившись, полностью окутала его голову и плечи, почти погасив самодельный факел. И тут же бомж захрипел, в рассеивающимся тумане стало видно как он схватился за горло, неверными шагами, то падая на колени, то снова вставая добрел до ближайшей стены, уткнулся в нее лбом, застыл, топорище из его рук выпало, огонь пыхнул маленьким фейерверком искр и сразу же затух.
Игорь осторожно вышел из своего укрытия, с минуту стоял не двигаясь, потом чуть ли не на цыпочках, включив фонарь пошел к стене, к которой прижался в последней своей позе пожилой бич. По пути подхватил на полу ржавую стальную трубу длиной сантиметров сорок и только приблизился для того чтобы понять что с бродягой, жив он или нет - бездомный начал съезжать лицом по стене на пол со скрипом, перевернувшись в конце падения на спину, раскинув руки в стороны, тело окончательно затихло. Игорь наклонился, стараясь услышать дыхание и одновременно поднеся маленькое зеркальце, завалявшееся в кармане своего пуховика к носогубному треугольнику, но никаких признаков жизни не обнаружилось, зеркало не запотело. Спокойное и умиротворенное лицо, разом остекленевшие глаза и больше ничего, никакой пены из глотки, посиневшей или покрытой пятнами шеи не было, лишь в углу рта так и осталась торчать папироса да расцарапанный лоб до кости, с въевшимися лохмотьями грязно-белой краски. Игорь снял перчатку с правой руки и ее внутренней частью взялся за папиросу выдернув ее из губ мертвого бича и стремительно вышел через запасной выход из здания. Дойдя до речки, он швырнул перчатку в шумную, бегущую воду и она как тяжеленный булыжник, с громким плеском и высокими брызгами моментально ушла на дно. От неожиданности такого ухода он даже остановился, ожидая что увидит ее всплывающей, однако река окончательно поглотила в своих глубинах кожаную перчатку с вещью от мертвого человека, которая сквозь тонкую грань живого и мертвого мира, оставшись там где ей не положено было быть, прихватила еще одну человеческую душу.
На обратном пути подходя к жилому массиву Игорь по задумчивости совсем забыл про вторую перчатку, выбросив ее в ближайшую урну он остановил такси с зеленым светящимся огоньком под лобовым стеклом, сел позади, надвинул на глаза капюшон, уткнулся в окно, пробормотав адрес. Молодой парень пытался сначала завести разговор, начал рассуждать о политике, пассажирах всяких разных, травить анекдоты, но после того как Игорь грубо сказал: "... я хотел бы чтобы меня молча довезли из точки А в точку Б, за что и плачу. Ключевое слово - молча. Дополнительные функции в виде высокоинтеллектуального развлечения мне не нужны ...", обиженно нахмурился и не произнес больше ни слова до самого подъезда Игоря.
Часы показывали половину одиннадцатого вечера, все заняло у него почти полтора часа, дома он кое как запихал всю одежду в стиральную машину, с полчаса стоял под душем, драил себя до кровавых пятен мочалкой и минут на десять включил ледяную воду, чтобы в голове хоть немного прояснилось. Ему действительно стало немного легче, мысли начали набирать свой вес как воздушные шарики в которые заливают воду и с разных уголков мозга притягиваться куда то к верхушке черепа. Сварив кофе на огромную, семьсот граммовую кружку, он сидя в темноте на кухне курил сигару и был виден только ее красно-лиловый с черными точками огонек на конце, да слышался небольшой треск при очередном затягивании дыма в легкие.
"... Нет, это дело надо того ... Нужно выпить, залакировать сегодняшний день ..." - подумал Игорь.
Он достал из мини-бара квадратный графин из итальянского стекла с нанесенным сложным рубчатым рисунком на нем, приземистый круглый стакан вместительностью триста с небольшим грамм и влил в себя первую порцию сорокаградусного французского пятнадцатилетней выдержки превосходного коньяка. Вкуса и крепости не почувствовал и почти сразу же повторил дважды такую же манипуляцию. Постепенно, видимо под действием алкогольных паров, его начали одолевать обычные, человеческие эмоции. Сердце забилось быстрее, с провалами и перебоями, его начала охватывать паника и удушающее чувство страха, жалко стало себя, Артура и его семью, детей, убиваемых возможно прямо сейчас. Игорь начал осознавать что прежней жизни больше никогда не будет, пускай обыденной, со своими печалями, радостями, как неудачами так и достижениями, но налаженной и комфортной для него, в какое чудовище он превратился уже и в скором времени каким мутантом еще будет. Своих друзей в скором времени придется хоронить, зная что происходит на квартире Светланы, он ничего не предпринимает, спасая свою шкуру для чего только — совершенно не было понятно. Да и сам он никогда не будет прежним — добрым, отзывчивым, дружелюбным, искренним, с целым набором еще кучи положительных качеств, за что его уважали, ценили и любили окружающие, преданный близким, друзьям, всегда готовым ради них пожертвовать практически всем. Раньше, да… все это будет в прошлом, уйдет сегодня до полуночи, если он сделает звонок Алёне.
"... А может и вовсе не звонить? Закончить все разом завтра, пусть как гусёнка в офисе удавят и все на этом прекратить, к чему все эти прелюдии ...?"
Основательно набравшись через час, он качаясь и держась за стены пошел по квартире, начиная вспоминать где же салфетка с номером телефона, оставленная Аленой. С пьяной кривой усмешкой, приговаривая «… Все несется под откос… Нету другого выхода то, нету …". Потом вдруг после короткого, как щелчок шторками фотоаппарата, закрывшими на миг происходящее, сменилась сцена — он уже оказался возле напольного во весь рост зеркала в коридоре, прищуривая левый глаз, целясь через поднятый большой палец в самого себя указательным, задыхаясь от беззвучного истеричного смеха, вытирая слезящиеся глаза тыльной стороной ладони. Потом снова короткое затмение — он на кухне, допивая очередной стакан пытается рассмотреть время на часах, которые держит в правой руке, цифры сливаются в один ряд, двоятся и троятся, с большим усилием он соединил их воедино и увидел: «23:57:39».
На диване лежала бумажка с телефоном, Игорь несколько раз произнес телефон для запоминания вслух, продолжая снова и снова повторять, в коридоре срываясь с диска рукой, задержался на несколько секунд на последней цифре, как перед прыжком со скалы. Тяжело выдохнул и выдернул палец из отверстия. В трубке через один гудок послышался энергичный женский голос на фоне громко звучащей индийской песни "Джимми, Джимми, ача, ача ...":
- Витя? Ты где ходишь, как за смертью посылать, купил водки или нет? Я чё тут одна как дура то полчаса уже сижу под свечами, Витулёночек, звереныш ты мой необузданный?
Игорь оторопело выслушал и заорал:
- Идиотка тупорылая! Какого черта ты хватаешь трубку, а? Я тебя спрашиваю, курятина безмозглая!
На том конце провода сразу же повесили трубку, Игорь шатаясь вернулся на кухню, забрал бумажку с написанным телефоном и тщательно, фокусируясь взглядом, сверяясь с каждой цифрой, не спеша вновь начал накручивать диск, прижав трубку к плечу, снова остановился перед тем как окончательно отпустить его, только в этот раз пьяно покачнувшись, зло произнес "... Ну хорошо, давайте разыграем ваши карты ...".
В ту же секунду, без гудков, он услышал усталый, тихий голос Алёны, который невозможно было спутать с каким либо другим:
- Говорите, Игорь Петрович.
— Да… Да. Да!!! — голос его в конце сорвался на крик.
- Отлично. Отдыхайте, у вас был непростой день, вам нужно выспаться и придти в себя, не пейте больше. Завтра после восьми вечера будьте пожалуйста дома, я вам позвоню, нам обязательно нужно будет договориться о встрече и дальше я лично объясню что вам необходимо сделать. Ждите звонка - в трубке щелкнуло и пошли короткие гудки.
Игорь опустил телефонную трубку обратно на место, в голове крутилось только одно слово: "Всё". Он добрел до комнаты и рухнул на кровать, через сильное головокружение желая как можно быстрее отключиться. Побежала обстановка ускоряя постепенно свою карусельную скорость, как будто в точке где подвешен на крючок светильник, нанизали на штырь потолок а с ним прикрепленные к нему стены. Игорь чтобы не видеть тошнотворной беготни бетонного квадрата, перевернулся на бок, закутался с головой в одеяло и провалился в забытье.
Очнулся он от пронзительного визга дрели за стеной с физическим ощущением что ему сверлят виски сразу с двух сторон, точно эти тупые сверла на половину уже вошли в головной мозг, еще несколько движений - их наконечники столкнутся посередине головы. Тут же загремел огромного размера механический будильник с зеленым стальным корпусом, местами с затертой уже краской от времени, с юным пионером дующим в горн на циферблате, с двумя внешними большими колокольчиками, молоточком между ними, еще советского производства, работающий безо всяких претензий добрых лет двадцать, поставленный им всегда на шесть утра. Игорь прокрутил стрелку звонка назад, против часовой стрелки, будильник продолжал еще секунд пять тихонько по инерции постукивать по звонковым чашам ударной частью и наконец замолчал. Каждый вечер перед сном он заводил вручную, устанавливая время звонка, он любил подобные вещи, как впрочем и громкое тиканье, слышное из любого угла квартиры, так и звон, бьющий по ушам, но явно не сегодня. Периодически относил будильник для профилактики в часовую мастерскую, расставался с ним не более чем на неделю за все время, частенько размеренные звуки безупречного хода механики помогали ему сосредоточиться в работе.
Кое как он сел, обхватив голову руками. После заставил себя встать, выпил три таблетки сильного обезболивающего и грамм сто пятьдесят коньяка, пообещав себе что на этом с пьянством закончено, хотя итак последний раз выпивал года полтора назад, с тех пор никаких горячительных напитков, даже пива не употреблял. В ванной долго держал под краном голову под водой, фыркая и отплевываясь. Потом с полотенцем на шее курил на кухне, как всегда чтобы окончательно восстановиться, варил крепчайший кофе. Довольно быстро, часа за два общее состояние выровнялось до удовлетворительного, переодевшись в спортивную одежду, Игорь пробежал около пяти километров на беговой дорожке, изгоняя из своего организма следы похмелья и неразумного употребления алкоголя. Вчерашние события для него перестали что либо значить, он воспринимал их как дурной сон, сердечная мышца билась ровно, без рывков и скачков, измеренный пульс после тренировки тоже был в пределах нормы, он думал только о текущих делах, о походе в магазин, что приготовить себе на обед - обыденные мысли в хладнокровном русле.
Ровно в восемь вечера позвонила Алёна и они договорились встретиться через два часа в небольшом уютном ресторанчике в центре города, в котором обычно в назначенное время находилось немного людей, где никто не мог бы им помешать мило побеседовать. Он открыл шкаф, где висели на
Игорь выпрямился, светя фонарем на остатки того, что осталось в верхних пакетов, ногой раскидал всю кучу, вытянул целым и невредимым пакет, встряхнул его несколько раз от пепла, держа на расстоянии вытянутой руки от себя, поставил на пол и развернул. И оказалось, что ничего не случилось именно с тем пакетом, в котором находился "Беломор" и пинцет ... Он в растерянности отпрянул от мешка, не зная что с этим делать дальше.
"... Это невозможно ... Этого просто не может быть" - подумал он.
Он потянулся за сигаретами, чтобы по крайней мере пока будет курить одну сигарету, попытаться определиться - либо оставить и уйти, либо окончательно забытый специально или непреднамеренно "подарок" из другого измерения попробовать ликвидировать. И тут послышался со стороны кинозала стук железа об железо, тяжелые шаркающие шаги, приближающиеся в его сторону. Игорь мигом выключил фонарь, зашел за ближайший прямоугольный выступ, чуть выглядывая из за него, постарался не издавать никаких звуков, замедлил свое дыхание, уткнувшись лицом во внутрь расстегнутой "аляски" и вжался лопатками в торчащий корявыми тупыми иглами расковырянный кирпич. Через минуту в холл заходил с подобием горящего факела в правой руке и с лыжной палкой в левой старый бомж, его покрытое частыми, глубокими морщинами как слоновья кожа лицо бурого цвета, грязные седые длинные волосы на непокрытой голове и заплывшие глаза с синяками под ними только и можно было рассмотреть при свете намотанной зажженной тряпки на деревянном топорище, словно две руки, голова без туловища и каждая сама по себе двигались вместо с огнем в пространстве. Старик дошел до люстры, остановился, осматриваясь по сторонам и увидел кулек, над которым раздумывал Игорь. Присев, он покопался в нем, отложив перед этим палку на которую опирался и простукивал все что видел, сначала извлек пинцет, покрутил перед глазами, зачем то понюхал, потом засунул в карман порванной фуфайки, после достал тот самый злополучный чинарик и прилепил его к своей нижней губе. Потом несколько секунд шарил во внутреннем кармане стеганки, в руке появился коробок спичек, долго чиркал по измятой и половинчатой стороне тёрки для зажигания, с пятой попытки у него получилось, секунд пять раскуривал, сделал как он видимо рассчитывал первый глоток дыма. С видимым наслаждением он начал выдыхать, белое облако дыма сначала поднялось вверх, потом сформировалось в полусферу, медленно опустившись, полностью окутала его голову и плечи, почти погасив самодельный факел. И тут же бомж захрипел, в рассеивающимся тумане стало видно как он схватился за горло, неверными шагами, то падая на колени, то снова вставая добрел до ближайшей стены, уткнулся в нее лбом, застыл, топорище из его рук выпало, огонь пыхнул маленьким фейерверком искр и сразу же затух.
Игорь осторожно вышел из своего укрытия, с минуту стоял не двигаясь, потом чуть ли не на цыпочках, включив фонарь пошел к стене, к которой прижался в последней своей позе пожилой бич. По пути подхватил на полу ржавую стальную трубу длиной сантиметров сорок и только приблизился для того чтобы понять что с бродягой, жив он или нет - бездомный начал съезжать лицом по стене на пол со скрипом, перевернувшись в конце падения на спину, раскинув руки в стороны, тело окончательно затихло. Игорь наклонился, стараясь услышать дыхание и одновременно поднеся маленькое зеркальце, завалявшееся в кармане своего пуховика к носогубному треугольнику, но никаких признаков жизни не обнаружилось, зеркало не запотело. Спокойное и умиротворенное лицо, разом остекленевшие глаза и больше ничего, никакой пены из глотки, посиневшей или покрытой пятнами шеи не было, лишь в углу рта так и осталась торчать папироса да расцарапанный лоб до кости, с въевшимися лохмотьями грязно-белой краски. Игорь снял перчатку с правой руки и ее внутренней частью взялся за папиросу выдернув ее из губ мертвого бича и стремительно вышел через запасной выход из здания. Дойдя до речки, он швырнул перчатку в шумную, бегущую воду и она как тяжеленный булыжник, с громким плеском и высокими брызгами моментально ушла на дно. От неожиданности такого ухода он даже остановился, ожидая что увидит ее всплывающей, однако река окончательно поглотила в своих глубинах кожаную перчатку с вещью от мертвого человека, которая сквозь тонкую грань живого и мертвого мира, оставшись там где ей не положено было быть, прихватила еще одну человеческую душу.
На обратном пути подходя к жилому массиву Игорь по задумчивости совсем забыл про вторую перчатку, выбросив ее в ближайшую урну он остановил такси с зеленым светящимся огоньком под лобовым стеклом, сел позади, надвинул на глаза капюшон, уткнулся в окно, пробормотав адрес. Молодой парень пытался сначала завести разговор, начал рассуждать о политике, пассажирах всяких разных, травить анекдоты, но после того как Игорь грубо сказал: "... я хотел бы чтобы меня молча довезли из точки А в точку Б, за что и плачу. Ключевое слово - молча. Дополнительные функции в виде высокоинтеллектуального развлечения мне не нужны ...", обиженно нахмурился и не произнес больше ни слова до самого подъезда Игоря.
Часы показывали половину одиннадцатого вечера, все заняло у него почти полтора часа, дома он кое как запихал всю одежду в стиральную машину, с полчаса стоял под душем, драил себя до кровавых пятен мочалкой и минут на десять включил ледяную воду, чтобы в голове хоть немного прояснилось. Ему действительно стало немного легче, мысли начали набирать свой вес как воздушные шарики в которые заливают воду и с разных уголков мозга притягиваться куда то к верхушке черепа. Сварив кофе на огромную, семьсот граммовую кружку, он сидя в темноте на кухне курил сигару и был виден только ее красно-лиловый с черными точками огонек на конце, да слышался небольшой треск при очередном затягивании дыма в легкие.
"... Нет, это дело надо того ... Нужно выпить, залакировать сегодняшний день ..." - подумал Игорь.
Он достал из мини-бара квадратный графин из итальянского стекла с нанесенным сложным рубчатым рисунком на нем, приземистый круглый стакан вместительностью триста с небольшим грамм и влил в себя первую порцию сорокаградусного французского пятнадцатилетней выдержки превосходного коньяка. Вкуса и крепости не почувствовал и почти сразу же повторил дважды такую же манипуляцию. Постепенно, видимо под действием алкогольных паров, его начали одолевать обычные, человеческие эмоции. Сердце забилось быстрее, с провалами и перебоями, его начала охватывать паника и удушающее чувство страха, жалко стало себя, Артура и его семью, детей, убиваемых возможно прямо сейчас. Игорь начал осознавать что прежней жизни больше никогда не будет, пускай обыденной, со своими печалями, радостями, как неудачами так и достижениями, но налаженной и комфортной для него, в какое чудовище он превратился уже и в скором времени каким мутантом еще будет. Своих друзей в скором времени придется хоронить, зная что происходит на квартире Светланы, он ничего не предпринимает, спасая свою шкуру для чего только — совершенно не было понятно. Да и сам он никогда не будет прежним — добрым, отзывчивым, дружелюбным, искренним, с целым набором еще кучи положительных качеств, за что его уважали, ценили и любили окружающие, преданный близким, друзьям, всегда готовым ради них пожертвовать практически всем. Раньше, да… все это будет в прошлом, уйдет сегодня до полуночи, если он сделает звонок Алёне.
"... А может и вовсе не звонить? Закончить все разом завтра, пусть как гусёнка в офисе удавят и все на этом прекратить, к чему все эти прелюдии ...?"
Основательно набравшись через час, он качаясь и держась за стены пошел по квартире, начиная вспоминать где же салфетка с номером телефона, оставленная Аленой. С пьяной кривой усмешкой, приговаривая «… Все несется под откос… Нету другого выхода то, нету …". Потом вдруг после короткого, как щелчок шторками фотоаппарата, закрывшими на миг происходящее, сменилась сцена — он уже оказался возле напольного во весь рост зеркала в коридоре, прищуривая левый глаз, целясь через поднятый большой палец в самого себя указательным, задыхаясь от беззвучного истеричного смеха, вытирая слезящиеся глаза тыльной стороной ладони. Потом снова короткое затмение — он на кухне, допивая очередной стакан пытается рассмотреть время на часах, которые держит в правой руке, цифры сливаются в один ряд, двоятся и троятся, с большим усилием он соединил их воедино и увидел: «23:57:39».
На диване лежала бумажка с телефоном, Игорь несколько раз произнес телефон для запоминания вслух, продолжая снова и снова повторять, в коридоре срываясь с диска рукой, задержался на несколько секунд на последней цифре, как перед прыжком со скалы. Тяжело выдохнул и выдернул палец из отверстия. В трубке через один гудок послышался энергичный женский голос на фоне громко звучащей индийской песни "Джимми, Джимми, ача, ача ...":
- Витя? Ты где ходишь, как за смертью посылать, купил водки или нет? Я чё тут одна как дура то полчаса уже сижу под свечами, Витулёночек, звереныш ты мой необузданный?
Игорь оторопело выслушал и заорал:
- Идиотка тупорылая! Какого черта ты хватаешь трубку, а? Я тебя спрашиваю, курятина безмозглая!
На том конце провода сразу же повесили трубку, Игорь шатаясь вернулся на кухню, забрал бумажку с написанным телефоном и тщательно, фокусируясь взглядом, сверяясь с каждой цифрой, не спеша вновь начал накручивать диск, прижав трубку к плечу, снова остановился перед тем как окончательно отпустить его, только в этот раз пьяно покачнувшись, зло произнес "... Ну хорошо, давайте разыграем ваши карты ...".
В ту же секунду, без гудков, он услышал усталый, тихий голос Алёны, который невозможно было спутать с каким либо другим:
- Говорите, Игорь Петрович.
— Да… Да. Да!!! — голос его в конце сорвался на крик.
- Отлично. Отдыхайте, у вас был непростой день, вам нужно выспаться и придти в себя, не пейте больше. Завтра после восьми вечера будьте пожалуйста дома, я вам позвоню, нам обязательно нужно будет договориться о встрече и дальше я лично объясню что вам необходимо сделать. Ждите звонка - в трубке щелкнуло и пошли короткие гудки.
Игорь опустил телефонную трубку обратно на место, в голове крутилось только одно слово: "Всё". Он добрел до комнаты и рухнул на кровать, через сильное головокружение желая как можно быстрее отключиться. Побежала обстановка ускоряя постепенно свою карусельную скорость, как будто в точке где подвешен на крючок светильник, нанизали на штырь потолок а с ним прикрепленные к нему стены. Игорь чтобы не видеть тошнотворной беготни бетонного квадрата, перевернулся на бок, закутался с головой в одеяло и провалился в забытье.
Очнулся он от пронзительного визга дрели за стеной с физическим ощущением что ему сверлят виски сразу с двух сторон, точно эти тупые сверла на половину уже вошли в головной мозг, еще несколько движений - их наконечники столкнутся посередине головы. Тут же загремел огромного размера механический будильник с зеленым стальным корпусом, местами с затертой уже краской от времени, с юным пионером дующим в горн на циферблате, с двумя внешними большими колокольчиками, молоточком между ними, еще советского производства, работающий безо всяких претензий добрых лет двадцать, поставленный им всегда на шесть утра. Игорь прокрутил стрелку звонка назад, против часовой стрелки, будильник продолжал еще секунд пять тихонько по инерции постукивать по звонковым чашам ударной частью и наконец замолчал. Каждый вечер перед сном он заводил вручную, устанавливая время звонка, он любил подобные вещи, как впрочем и громкое тиканье, слышное из любого угла квартиры, так и звон, бьющий по ушам, но явно не сегодня. Периодически относил будильник для профилактики в часовую мастерскую, расставался с ним не более чем на неделю за все время, частенько размеренные звуки безупречного хода механики помогали ему сосредоточиться в работе.
Кое как он сел, обхватив голову руками. После заставил себя встать, выпил три таблетки сильного обезболивающего и грамм сто пятьдесят коньяка, пообещав себе что на этом с пьянством закончено, хотя итак последний раз выпивал года полтора назад, с тех пор никаких горячительных напитков, даже пива не употреблял. В ванной долго держал под краном голову под водой, фыркая и отплевываясь. Потом с полотенцем на шее курил на кухне, как всегда чтобы окончательно восстановиться, варил крепчайший кофе. Довольно быстро, часа за два общее состояние выровнялось до удовлетворительного, переодевшись в спортивную одежду, Игорь пробежал около пяти километров на беговой дорожке, изгоняя из своего организма следы похмелья и неразумного употребления алкоголя. Вчерашние события для него перестали что либо значить, он воспринимал их как дурной сон, сердечная мышца билась ровно, без рывков и скачков, измеренный пульс после тренировки тоже был в пределах нормы, он думал только о текущих делах, о походе в магазин, что приготовить себе на обед - обыденные мысли в хладнокровном русле.
Ровно в восемь вечера позвонила Алёна и они договорились встретиться через два часа в небольшом уютном ресторанчике в центре города, в котором обычно в назначенное время находилось немного людей, где никто не мог бы им помешать мило побеседовать. Он открыл шкаф, где висели на
