- Никита ... ты ... зачем здесь?
- А на тебя решил посмотреть. Скучно, однообразно в последнее время протекает мое пребывание. Разрешили ... - тут он закашлялся, пытаясь что то сказать - ну в общем, неважно кто и как отпустил меня на время. Сюда, к тебе да еще в одном месте нужно побывать. Навестить машиниста электропоезда, взглянуть на него, да может и с собой приберу этого забавного человечка. Это ведь его вина в моей гибели, его. А все обставили так, будто я пьяный по путям шатался. Но ничего, пришло и его время, пожил и будет.
- А почему не к матери?
- Не могу я к ней попасть, не дают увидеться с ней. Не пришел еще ее час, увидев меня она точно помрет, ты же знаешь что у нее сердце слабое. Да и виноват я перед ней сильно, самому будет тяжко. Но ты я вижу тоже не особо рад то меня видеть?
- Что значит "тоже"? Кто то еще не особо радушен был? Да и более чем странный вопрос, на самом деле ...
- Ну да, действительно ... Заходил кое к кому из нашего класса. Так Нинка Самохина потом чуть ли не неделю из церкви не выходила, просила у батюшки пожить там, боялась домой возвращаться, свечи самые большие постоянно покупала, ставила да молилась. Не разрешили ей там жить, в церквушке то, она у родственников все это время обитала, месяца полтора в своей квартире не появлялась, да потом еще просила свою сестру с ней оставаться ночевать. Смешная, дурочка ... Правда давно это было, еще в первые дни после моей смерти, да и не знал никто об этом, никому она не рассказывала.
Игорь начал чувствовать сначала свои ноги, потом все тело, руки и шею, попытался встать с кресла, но Никита, затягиваясь сигаретой и запахиваясь плащом его предостерег:
- Не делай этого, Игорь. Тебе лучше оставаться на месте, не вставай и не приближайся ко мне, ничем хорошим для тебя это не закончится. Прошу тебя как друга, не нужно, я ... правда ... не хочу причинять тебе зла, не вынуждай меня ...
Игорь плюхнулся от ослабевших враз ног обратно в кресло, немного погодя потянулся за сигарой и зажигалкой и пока раскуривал, посматривал на Никиту. А он неожиданно повеселел, налил еще раз полный стакан, выпил как воду, немного поморщившись в этот раз и с удовольствием затянулся, выдувая сигаретный дым вверх, глядя на Игоря осоловевшим, свинцовым взглядом, сказал:
— А ты изменился, Игорек …
Никита всматривался в лицо Игоря долгим взглядом, потом продолжил:
- Это масло.
- Какое масло?
- Ну то что ты начал задыхаться, когда я появился - это вонючее вытекшее горячее масло, машинное, из электрички. И пятна на плаще тоже оттуда. Что то там повредилось, разрезалось или напоролось когда я попал под колеса этой многотонной махины.
Игорь курил, ничего не говоря и пытался прояснить тот туман, который в голове не давал ничего сообразить, мыслей практически не было, он не мог сосредоточиться ни на одной вещи или на самом лице Никиты более десяти-пятнадцати секунд. В глазах начинало троиться, все плыло, только когда он смотрел на Никитину зажигалку, вернее на огонь, тогда немного дольше глаза оставались в статичном состоянии и головокружение заканчивалось.
- Еще увидимся, Игорь. Не здесь, так там. - Никита поднял на секунду глаза к потолку.
И тут же погасла зажигалка в углу, послышался тихий-тихий свист, что то звякнуло напоследок, в квартире резко зажегся свет, все лампы разом загорелись.
Угол в котором сидел Никита, снова стал прежней стеной, безо всяких следов какой либо трансформации, Игорь зажмурился на минуту, ощущая как сильные, пульсирующие красно-зеленые круги постепенно начали пропадать в закрытых глазах. Потом он долго еще сидел в кресле не вставая, приводя в норму свое дыхание а после в ванной Игоря тошнило еще минут двадцать. И казалось что сейчас, еще немного и желудок вывернется наизнанку внутри и выпадет в унитаз через рот как проткнутый воздушный шарик, в сморщенной и мягкой оболочке, с виднеющимися следами разрывов. Промыв носовые ходы и рот морской водой с солью, он залез под душ, пытаясь согреться и избавиться от этого масляного, тошнотворного запаха, который казалось останется навсегда, этот тяжелый привкус. И только после почти получасового нахождения под горячими и упругими струями воды наконец то все убралось, он смог нормально дышать, ушел запах масла, температура в квартире стала обычной - Игорь сразу это почувствовал, когда вышел из душевой кабины.
С удовольствием закурил сигару на кухне и вспомнил что когда поставил машину на стоянку, об этом не подумал и только сейчас, у себя дома Игорь смог до конца осознать, что те деньги которые находились у него после снятия со счетов, обагрены кровью Артура. Что на самом деле следовало отдать часть их семье, либо вообще к этой части денег не прикасаться, забрать свою только долю. Он тряхнул головой, отгоняя эти ненужные сомнения:
"... Однако это было бы все справедливым и нравственным раньше ... в настоящее время ... А в настоящее время ничего, кроме чувства удовлетворения, как ни странно это для меня, ничего не испытываю."
Все эти мысли в его голове протекали в настолько плотной тишине, установившейся в квартире, что казалось уши заткнуты "берушами", перекрывшими почти все звуки. Игорь снова много курил, переходя из кухни в одну из комнат и обратно, думал о том, что же предстоит ему дальше. Уже завтра нужно было явиться в больницу и остаться в ней на целых семь суток. Наверняка это если без всяких происшествий и побочных эффектов, какой то вероятнее всего средний срок для такого оборота психики, скорее всего что может понадобиться еще время.
"... Какой же я стану в итоге, даже если взять эти несколько суток в расчет? Стану еще более циничным, жестоким и злобным, по хирургически хладнокровнее буду разглядывать окружающих меня людей? Даже не то что разглядывать а понимать и четко себе представлять как их можно и порой даже нужно психологически и где то даже физически препарировать, как ту самую лягушку из опытов в школе? Ну а если ... если я сам в результате этих экспериментов или как они называют - необходимых процедур - тупо и тихо сойду с ума до конца, превращаясь либо сразу либо постепенно в невменяемого идиота с текущей слюной из рта и нечленораздельной речью? Абсолютно не понимающим, где я, что я, в каком месте нахожусь и в полном равнодушии о своей дальнейшей жизни и судьбы. Подчиняясь только наверняка нехитрому режиму дня, состоящему из приема такой же незамысловатой еды, поглощению таблеток для поддержания хоть какой то ясности разума, чтоб хотя бы понимал простейшие команды. Ну а в свободное время (только от чего свободное?) находиться в одном помещении с такими же по сути амёбами с вялотекущими рефлексами и безучастными взглядами на жизнь и на то что вообще происходит. Включая их безумные поступки и неадекватное поведение, непредсказуемость действий и мыслей а порой и откровенно животные преступления, за которые они там находятся на якобы излечении по решению суда, к примеру. И так до конца своей жизни? Что тогда? Ведь есть такая вероятность? Есть, конечно, нельзя этого не допускать, тем более с такими господами нужно ожидать и понимать что может, должно быть и скорее всего будет вообще все что угодно."
За всеми этими размышлениями Игорь не заметил как переделал кучу мелких и необходимых дел - навел окончательный порядок в бумагах у себя на столе в кабинете, собрал огромную, вытянутую как батон сумку, в которой находились все необходимые вещи на две недели, на всякий случай, увеличивая при сборах вероятный больничный срок вдвое и исходя из этого рассчитывая что нужно будет.
Игорь решил все таки взять сигарет, сменную одежду, продукты для поддержания мозговой деятельности в сушеном виде - много сухого инжира, имеющего высокую калорийность, панты марала в каплях, лекарственные средства для нормального кровообращения, поднятия тонуса и поддержания оптимальной работоспособности мозга. В том числе, имелось так же большой количество таблеток на все необходимые случаи - от расстройства пищеварительной системы до снятия головной и зубной боли, три совместимых между собой витаминных комплекса в виде капсул, для окончания курса приема, длящегося последний месяц.
"... А может быть уехать? Убежать? Вот прямо сейчас, подхватить сумку, деньги есть, можно скрыться хоть где, в любой стране и по пути снять еще свои деньги? Нет ... это не выход. Мне нужно, очень нужно выбраться сейчас из этой ямы, наполненной непонятной и очень зловонной жидкостью. Пока непонятной и до некоторых пор состоящей из вонючей субстанции. Ну другой стороны, ведь они не сделали мне ничего плохого до сегодняшнего дня. Или еще не успели это сделать. По их уверениям спасли мне жизнь и что самое интересное - насколько это правда или неправда я не могу никак проверить, совсем никак. Только смерть Артура, Светки и детей, это факт, который не оспорить. Но мне просто жизненно необходима в ближайшее время дверь, с горящей зеленой надписью - "Выход". Пока вероятно придется подыгрывать и принять то что они будут делать. Ну а дальше ... Дальше будет видно, останемся пока в шлюзе настоящей секунды и минуты, нет смысла в тоже самое время заглядывать вперед даже на один день. Впрочем, как и раньше."
Игорь очень не любил зависеть от кого то или чего то, предпочитал так выстроить обстоятельства, чтобы все нити были у него в руках, за которые стоит дернуть в нужный момент. Зная и понимаю осознанность своих действий и получая удовольствие от того, что именно ты выкручиваешь ситуацию и двигаешься по многоходовой комбинации именно туда, куда необходимо придти для получения эффективного результата. Пускай даже для этого Игорю приходилось говорить то что хотели слышать а не то что он думал на самом деле, пускай нужно было выстраивать отношения с людьми, имеющими связи либо состоящими в родственных, дружеских отношениях или связанные общими, нечистыми делами с нужными людьми. А впоследствии подведенный крюк под ребро, в виде некоторых подробностей их деятельности и затягивая в свои сети - помогая избежать с юридической точки зрения негативных последствий - Игорь в определенный момент на живую насаживал такого так называемого друга, родственника или делового партнера, который уже не мог отказать в просьбе поступающей от Игоря через третье или пятое лицо или выполнить то или иное действие.
Игорь не брался за откровенный криминал, но не редко возникала необходимость искать выход из сложных схем по недвижимости, финансовых нарушений и решать вопросы по переделу коммерческой недвижимости. Реальность была такова, что юрист нужен был не для того чтобы все сделать по закону а для того чтобы найти в законе дыры и проскользнуть без последствий с выгодой для себя. Большинство из этих людей вызывало у Игоря брезгливость, отвращение и нежелание находиться с ними на одном квадратном метре рядом до конца своей жизни. Но ради дела и в конечном итоге материализовавшемся денежном эквиваленте в виде гонорара, Игорю приходилось поддерживать отношения, поздравлять и не забывать этого делать со всеми днями рождения, праздниками, значимыми событиями в жизни в виде покупки машины последней марки за несколько миллионов рублей, очередной двухуровневой квартирой в центре города, пятой по счету или рождения дочери, сына, появления внучки.
Почти все они были непроходимо глупы, оторваны от реальности, являлись лицемерами и подхалимами, почти всегда думали одно, говорили другое а делали совершенно третье, даже с близкими людьми, вся их жизнь состояла только из одного вопроса - то что я делаю в данную минуту принесет мне деньги в дальнейшем или нет? Если за этим следовал отрицательный ответ, рвались отношения с ненужными и лишними, по их мнению, людьми. Несмотря на то, сколько добра и прибыли они от них получили, на то что жизнь у человека и его судьба могла быть сломана в один миг. Прекращались и прерывались слюнявые и никчемные разговоры о политике, болезнях, горестях в ближайшем окружении не приводящие ни к чему - зря потерянное время, нервы и энергия, что могло быть потрачено на зарабатывание еще одной-двух сотен тысяч долларов, появляющихся на счете и приводящее их в неописуемое энергетически бодрое состояние на определенное время.
Хотя, надо было это признать, что в плане рационального и расчетливого мышления, даже в мелочах такие люди преуспевали над другими, несмотря на их житейскую тупость и ограниченность ума в тех областях, в которых не возникало необходимого для них момента в виде появления в руках очередного банковского перевода с определенной суммой. Игорь тогда впервые понял, что имеющий большие деньги может быть как очень умен и блестяще образован, так и быть отвратительным существом, разговаривающим одними междометиями, имеющим в своем микрокосмосе только развлечения, скупку новых машин, предприятий и бизнесов, безумные и мерзкие свиноподобные манеры, имеющие одну из многочисленных сильных зависимостей от самых дорогих и экзотических продуктов, заказывая исключительно самолетами из за океана. Громадные и неохватные дома, забитые ювелирными изделиями и коллекционными экземплярами картин, скупаемых на зарубежных аукционах, огромные сады, эксклюзивные дорогие часы из платины и украшенные бриллиантами, с личными вертолетами и самолетами, с целой кучей прислуги, состоящей из садовников, лакеев, управляющих, консьержек, уборщиц, дизайнеров и парикмахеров, посудомоек, поваров, инженерно-технической службы, золотыми ваннами и унитазами.
Таким образом, по их жизненной философии, испражняясь в золото, моясь в нем, топча его они показывали свое презрение и верили в свое могущество в плане денег. Самое удивительное, у таких казалось бы животных деньги всегда были и никогда не заканчивались, бесконечно набухая на их счетах , не имеющие предельной границы. Потому как жили они по совершенно другим правилам и законам, не боясь ни Бога ни черта, имея прямо противоположное мышление в отличии от высоконравственных и духовно развитых особей рода человеческого, не имеющих и никогда не имевших не то что больших денег а зарабатывающих на своей мелкой работенке сущие копейки. Они оправдывали свое трудное финансовое положение и обрекали своих детей на нищету и изломанную жизнь невозможностью в силу своего воспитания, характера и некоего морального набора принципов, религиозных догм вбитых в их головы что либо изменить.
Такие, как они сами про себя считали, честные и простые люди, объясняясь в истерике, в битье посуды, в матерных криках и унизительных скандалах в накаленной обстановке дома, оправдывались почти постоянно перед уставшей от безденежья и безысходности женой, безуспешно пытаясь донести причины своего бессилия в невозможности обеспечить свою семью и дать своему ребенку приемлемое, нормальное будущее без этих судорожных попыток вырваться из нищенской жизни. С каждодневной яичницей, крупой, лапшой, картофелем в разных видах, горошницей с курой - и все это по кругу, постоянно и бесконечно, с вечными ограничениями на покупки, на одежду, лечение и отдых, с расчетом на ближайшие недели той маленькой суммы, которая осталась до получки. И они не могут, да и не хотят одного все никак понять, выискивая для себя
