полный запрет на патенты человеческого генома», «Повстанцы обещают развалить Северо-Американский Союз в ближайшие пять лет», «Британские ученые: понимание ИИ потребует освоения миллиарда новых слов».
— Зачем в мочке устанавливать кнопку включения НБИ? Это как-то связано с переносом сознания? — спросила я.
Кёртис помял свой квадратный подбородок, разделенный симпатичной ямочкой, придумывая, как бы попроще объяснить, но в итоге выдал гору сложных терминов, из которых я не поняла ни слова. С «Суперзнаниями» я разобралась бы…
После загрузки карт я будто прозрела. Из глубины памяти всплывали контуры Северо-Американского Союза, границы штатов, береговая линия. Старые карты с городами, улицами, домами, парками, водоемами. Неописуемое ощущение всезнания. Интересно было бы попробовать и другие аппликации…
— А теперь отключи НБИ. Кремниевые кристаллы в твоем головном мозгу, настроенные на спутники системы навигации, не дадут сбиться с пути.
С Кёртисом я ощущаю себя беспомощной. Совершенно непривычное для меня чувство. Не то что мне это не по нраву, просто я не привыкла, когда мужчина оказывает столько внимания, хлопочет по каждой мелочи и подсказывает, как правильно делать. Его опека не обращает меня в маленькую беззащитную девочку, а удивительным образом заставляет примерить на себя сущность взрослой женщины, которой нужна опора. Эта женщина внутри меня сопротивляется, боится опереться на мужской опыт и войти в настоящую взрослую жизнь. Робость, от которой я наверняка избавилась бы с помощью имплантата…
Остаток дня шли на север. Без активации нейробиологического имплантата мы прошли бы мимо Атланты и блуждали бы по безжизненной пустоши, именовавшейся когда-то национальным заповедником Пьемонта.
Сумерки застали нас посередине пустыря, на котором рябью выступали самые разнообразные предметы: ступеньки от эскалаторов, шасси самолета, садовые ограды, кресла из парка развлечений, кастрюли, сдутая спасательная шлюпка — всего не перечесть.
Завтра доберемся до Атланты. Захотелось показать Кёртису район моего детства, дома, построенные компанией, принадлежащей маме… Марте.
Каждый улегся на свою подстилку. Обошлись без огненных ритуалов. Костер на открытой местности вблизи от города мог привлечь непрошеных гостей.
Не спалось; разгребала скопившиеся мысли. Думала о своем теле как о вместилище ипостасей. Вспоминала странные слова мамы о единении, которые более не казались загадочными, а скорее — гнусными. Приходило понимание многих феноменов, ранее списываемых на мистическое заболевание.
Противоречивые чувства. Я люблю маму и ненавижу одновременно. Люблю, потому что не могу иначе, а ненавижу из-за того, что была для нее материальным активом, а не дочерью. Она скрывала от меня правду, придумывая всякие байки, отчего я казалась странной самой себе. Вместо того чтобы укреплять семейные связи, она хотела повесить меня на шею Брюсу — вернее, на его мужское плечо. «Мужчины сделают всю грязную работу». Почему она заставляла меня терзаться мыслями о мифических заболеваниях вместо того, чтобы рассказать правду и попросить прощения. Она знает, я простила бы ее.
Почему-то совершенно не хочется возвращаться в общину. Они для меня чужие. Кёртис не предал бы меня…
— Не спится?
— Нет. Раздумываю над тем, почему я такая странная.
— И в чем же заключается твоя странность?
— Я не умею по-настоящему злиться. Я чувствительна, доверчива. А Дика как-то назвала меня бездуховной.
— Твоя психика, по умолчанию, альтруистична: ты лучше любого человека пройдешь тест Войта-Кампфа, но ты способна к быстрым изменениям. Твой мозг обладает иррациональной гибкостью. Твои нравственные принципы обкатывались на таких, как я. А что касается религиозности, то, в отличие от гомосапов, твой психологический конструктор не нуждается в заплатках, маскирующих тщедушие, слабости, а порой скудоумие. Ты — идеальна.
— И по женской части я не такая. У всех женщин, кроме Труди, были эти дни.
— Ты бесплодна, твоя половая система предназначена для получения удовольствия, невообразимого наслаждения, которое простым смертным и не снилось.
Что-то особого удовольствия от насильственной близости с Брюсом я не испытала. От одного упоминания скукожились поджилки. Может, сексуальное наслаждение тоже платная функция? Было бы любопытно узнать, но я постеснялась обсуждать с мужчиной женские дела. Вместо этого поинтересовалась другой проблемой:
— У меня не будет детей?
— Отчего же? Любой эктогенетик вырастит потомство из твоей ДНК, используя стандартные искусственные утробы. В твоем типе это самый большой баг, из-за чего ты представляешь для них опасность.
— Что значит «тип»?
— Гомосапы присваивали нам серийные номера, как технике, а каждому последующему поколению назначали свой класс. Тип «А» явился прототипом. Я, например, отношусь к третьему поколению, или типу «С», а ты — «D», последняя и наиболее продвинутая. Слышал, у них в разработке тип «Е».
— Гомосапы. Так ты называешь людей?
— Это самое мягкое, что они заслужили. Тебе ли не знать?
Среди тускнеющих звезд проносились мигающими точками космические отели. Они всегда летят с запада на восток навстречу новому дню. Мы любовались светлеющим небом, лежа на поле, усеянном обломками былого мира. Почему-то я не чувствовала себя одинокой. Мое общение с товарищами сводилось к банальным разговорам о еде, фильтрах для воды, поносе и болячках. С Кёртисом все было иначе. Он говорил увлеченно, его хотелось слушать часами.
Пришло время отправляться в путь. Он приподнялся, усевшись напротив, рукава его изношенной рубахи были засучены. Среди вен, вьющихся подобно корням исполинского дерева, заметила блестки. Кончиком пальца провела по предплечью, коснувшись одной из них. Не скажу, что касание было спонтанным.
— Что это?
— Точки замеров, от которых тянутся вживленные волокна в головной мозг. В лаборатории гомосапы подключали к ним всякие датчики.
— Было больно?
— Типы «С» иначе воспринимают физическую боль. Я к ней почти невосприимчив. Чувствую лишь легкое покалывание. Живой манекен для моральных краш-тестов, а после испытаний отправляют на переработку. Твоя же физиология и мироощущение максимально приближены к потомкам австралопитеков.
Я не стала уточнять, что такое «австралопитеки» и «краш-тест». Вряд ли это что-то хорошее.
Кёртис придвинулся ближе; струйки его горячего дыхания прошлись по моей щеке. Стало душно. Я безотчетно прикусила нижнюю губу, почувствовав нервную пульсацию сердца. Он явно заметил мое беспокойство, отчего я занервничала еще больше. От волнения боялась пошевелиться. Рука, на которую, полусидя, облокотилась, онемела до боли, но я терпела. Интимную тишину зачем-то нарушила совершенно идиотской фразой:
— Амеро пригодятся, раз мы никуда не улетели. — Какую глупость сболтнула! Ничего умнее придумать не могла, как заговорить про туалетную тему! Зачем я вообще рот открыла?
Он приблизился еще ближе, мимолетно улыбнувшись. Глаза блеснули обаянием. Я обрадовалась: еще не все потеряно. Он взял меня за руку, но к тому моменту моя левая рука окончательно онемела. Еще секунда, и она рассыпалась бы под моим весом. Я переменила положение, но ему показалось, что я отпрянула. Момент был упущен. Дурацкая культя! Лучше бы она отсохла!
— Надо собираться. Предстоит длинный путь. Пойду проверю небольшой овраг, — он кивнул в сторону. — Там может быть вода.
— Прихвати банкноты, — сострила я и пожалела. Откуда эта задиристость?! Теперь он будет воспринимать меня как глупого подростка, пытающегося остроумничать. С «Суперзнаниями» я такого не наплела бы!
Накануне, когда стемнело, сбежала от Кёртиса!
Была уверена, что мы направляемся в Атланту, чтобы воссоединиться с общиной и совместными усилиями откопать станцию гиперлупа. Предатель, он обманул меня! Он не собирался никому помогать. Сказал, что затея обречена на провал: в подземных туннелях, потерявших герметичность, температура достигает пары сотен по Фаренгейту, и вполне вероятно, что аварийные заслонки опущены.
— Я никогда не говорил, что мы идем навестить твое братство. В Атланте мы восполним запасы продовольствия. Потом двинемся к побережью. Я отведу тебя в Бункер-99 и передам нужным людям.
Слова шокировали. В память врезался обрывок фразы с первого листа, где вскользь упоминалось про некий бункер, наемника Макконнелла и его причастность к бесчеловечным экспериментам.
Когда он отвернулся, надавила на мочку уха: НБИ включился. Загрузила «Эндокриногенез», чтобы прочесть его мысли. Как потом выяснилось, ничего общего с телепатией эта аппликация не имеет! «Суперзнания» помогли мне в этом разобраться. Еще загрузила «Распознавание лиц». «Управление снами», звучащее так маняще, зависло. Выскочившее сообщение известило, что кредит исчерпан, а выдача нового — заблокировано.
Короткий отдых провели без куфий. Я улыбалась ему, читая рядом с его физиономией материализовавшийся текст:
«Имя: Кёртис Макконнелл.
Дата и место изъятия: 7 января 2092 года. Торонто, САС.
Доноры ДНК: неизвестны.
Семейное положение: вдовец.
Место работы: безработный.
Внимание! Кёртис Макконнелл осужден за убийство с отягчающими обстоятельствами своей гражданской супруги Барбары Риггс. Сбежал из-под стражи. О его точном местонахождении ничего неизвестно. Не оказывайте ему сопротивления, не поддавайтесь панике, ведите себя естественно. При первой же возможности сообщите в ближайшей полицейский участок. Преступник может быть вооружен и склонен к насилию».
Пальцы предательски задрожали.
— Все о’кей? — спросил он.
В ответ смогла лишь кивнуть.
Сомнений быть не могло: Кёртис — охотник за головами. Он похитил меня и втерся в доверие, чтобы я не сопротивлялась. Его цель — сдать меня в утиль. В Бункере-99 надо мной проводили бы жестокие опыты, а он получил бы повышение, деньги или славу — или все сразу. Какой же доверчивой простушкой я была! Поразительно! Из-за своих девчачьих фантазий пропустила столько совпадений! Какая я глупая и наивная! Пялилась на его руки и ямочку на подбородке, а нужно было на предупреждения первой страницы, ведь они были всегда со мной!
Уже на подходах к Атланте я сбежала. Кёртис ничего не заподозрил, когда я отлучилась по-маленькому и под прикрытием развороченных зданий затерялась среди развалин. Он думал, что со мной приключилось несчастье — метался, звал. Он рыскал совсем рядом, и чуть было не обнаружил, когда я наделала шуму — включенный НБИ ужасно отвлекал, и я за что-то зацепилась. Как можно двигаться, когда перед глазами мелькает всплывающий текст? Стоило взгляду коснуться какой-нибудь покореженной болванки, как поле зрения заволакивала бесполезная информация: название, материал, частота вращения, угловая скорость, масса…
Затаившись под каменной лестницей, я почти не дышала, а как остыла от побега, разобралась в параметрах, настройках и фильтрах. Приложения «Быстрые сообщения» и «Звонки» были предустановлены, но ни с кем связаться не удалось. НБИ сообщал: «Связь недоступна. Пожалуйста, попробуйте повторить попытку позднее или обратитесь в ближайший офис «БиоРенью». Благодарим за понимание». Аппликация «Суперзнания» явилась обычной онлайн-энциклопедией, в которой не нашлось информации о Бункере-99.
Сложная программа «Эндокриногенез» управляла настроением, а следовательно, и поведением через гормональный фон. Визуализированная аппликация отобразила режимы моего состояния: зашкаливающие параметры страха и стресса. Я попыталась снизить их уровни, но НБИ выдал критическую ошибку: «Инстинкт самосохранения блокирует уменьшение адреналина. Снятие блокировки требует администраторских прав». Из положительных эмоций выделялась любовь, разбитая по видам — каждая в своей вкладке.
Я выбрала вкладку «Семья», где выделялись образы мамы и сестер — вернее, людей, которых считала своими родственниками. Когда открыла ее, всплыло множество файлов с рассортированными движущимися картинками-воспоминаниями — такими далекими и одновременно близкими: на одних я обнимаю испуганную Сью, когда мама ведет машину с раздолбанным лобовым стеклом по кукурузному полю; на других Труди восторженно слушает рассказы Макса, и мы, набрав желтых камешков, представляем, что это попкорн, о котором у сестер не было ни малейшего представления, но всем было весело; яркие картинки детства, где мама закутывает меня в розовое полотенце после теплой ванны и водит своим носом по моему.
Напротив каждого файла был набор функций: «сохранить в облако», «стереть», «переместить», «переименовать». Из любопытства усилием мысли выбрала команду «стереть». К моему удивлению никаких ошибок не выскочило, кроме предупреждения: «Внимание! Изменения необратимы! Механизм привязанности будет разрушен через обезличивание эмоционального окраса. Запустить процесс?» Невероятно! Маленькое усилие мысли, и я перестану злиться на маму, переживать смерть Сьюзен, беспокоиться о Труди.
Я колебалась, но в итоге подтвердила выбор. До последнего не верилось, что возможно отредактировать целую жизнь. Казалось, что очередное критическое сообщение перечеркнет мои усилия избавиться от тяжкого груза.
Внезапно нахлынула опустошенность. Прекрасное чувство! Ощущение, что меня вырвало непереваренными кореньями и очистившийся желудок просит вкусной еды, после которой на меня навалится сладкая дрема.
Я перешла во вторую вкладку. «Влюбленность». Напротив изображения Зака Стилски вырисовывалось число три, а напротив Кёртиса Макконнелла — пять. Шкалы влюблённости. Я и сама не заметила, как Кёртис стал для меня родным. Теперь я боюсь его до жути, но это не умаляет моих чувств к нему.
Удивительная штука «Эндокриногенез»! Я снизила уровень привязанности к Кёртису до нуля и начислила дополнительных очков Заку. Это оказалось проще, чем разделать грызуна.
Осмотревшись, я вылезла из укрытия. Мне захотелось увидеть Зака. Община наверняка в городе на раскопках гиперлупа. Пройдя несколько шагов, я услышала, как меня позвал женский голос.
Марта растерянно озиралась по сторонам. Завидев меня, она подбежала. Повисла на шее и заплакала.
— Доченька, я переживала.
Она сбежала, выкрав у Брюса еду и навигатор, по которому выследила меня. Она догадалась, как работает прибор. Марта заметила, как я включила НБИ, будучи привязанной к Чаку собачьим поводком. Тогда навигатор протяжно запищал, и это не скрылось от нее.
Новостей было немного. Они прибыли в Атланту двое суток назад, отыскали центральный вокзал линии гиперлупа и под командованием Брюса приступили к расчистке рухнувших конструкций. Зак переживает смерть отца, но вынужден подчиняться. Меня интересовало его здоровье и отношение со Стейси, но ничего конкретного Марта не рассказала.
— Зачем нашла меня? — Ледяной тон вызвал у нее легкий ступор. Она решила, что я дуюсь на нее из-за какой-то ерунды, но не придала этому значения. Она предложила основать собственную общину. Ответила ей: — Я собираюсь вернуться, а ты — как хочешь.
— Дори, я не узнаю тебя.
— Я тебя тоже, Марта.
Ее лицо, покрытое корочкой аллергической сыпи, побледнело. НБИ выдал: «Конфликт оценочного восприятия».
— А где Кёртис?
Я пожала плечами. Ответить мне было нечего. Какая разница, где он.
Марта вновь обняла меня, проверяя мою ответную реакцию.
— Зачем в мочке устанавливать кнопку включения НБИ? Это как-то связано с переносом сознания? — спросила я.
Кёртис помял свой квадратный подбородок, разделенный симпатичной ямочкой, придумывая, как бы попроще объяснить, но в итоге выдал гору сложных терминов, из которых я не поняла ни слова. С «Суперзнаниями» я разобралась бы…
После загрузки карт я будто прозрела. Из глубины памяти всплывали контуры Северо-Американского Союза, границы штатов, береговая линия. Старые карты с городами, улицами, домами, парками, водоемами. Неописуемое ощущение всезнания. Интересно было бы попробовать и другие аппликации…
— А теперь отключи НБИ. Кремниевые кристаллы в твоем головном мозгу, настроенные на спутники системы навигации, не дадут сбиться с пути.
С Кёртисом я ощущаю себя беспомощной. Совершенно непривычное для меня чувство. Не то что мне это не по нраву, просто я не привыкла, когда мужчина оказывает столько внимания, хлопочет по каждой мелочи и подсказывает, как правильно делать. Его опека не обращает меня в маленькую беззащитную девочку, а удивительным образом заставляет примерить на себя сущность взрослой женщины, которой нужна опора. Эта женщина внутри меня сопротивляется, боится опереться на мужской опыт и войти в настоящую взрослую жизнь. Робость, от которой я наверняка избавилась бы с помощью имплантата…
Остаток дня шли на север. Без активации нейробиологического имплантата мы прошли бы мимо Атланты и блуждали бы по безжизненной пустоши, именовавшейся когда-то национальным заповедником Пьемонта.
Глава - 16 апреля
Сумерки застали нас посередине пустыря, на котором рябью выступали самые разнообразные предметы: ступеньки от эскалаторов, шасси самолета, садовые ограды, кресла из парка развлечений, кастрюли, сдутая спасательная шлюпка — всего не перечесть.
Завтра доберемся до Атланты. Захотелось показать Кёртису район моего детства, дома, построенные компанией, принадлежащей маме… Марте.
Каждый улегся на свою подстилку. Обошлись без огненных ритуалов. Костер на открытой местности вблизи от города мог привлечь непрошеных гостей.
Не спалось; разгребала скопившиеся мысли. Думала о своем теле как о вместилище ипостасей. Вспоминала странные слова мамы о единении, которые более не казались загадочными, а скорее — гнусными. Приходило понимание многих феноменов, ранее списываемых на мистическое заболевание.
Противоречивые чувства. Я люблю маму и ненавижу одновременно. Люблю, потому что не могу иначе, а ненавижу из-за того, что была для нее материальным активом, а не дочерью. Она скрывала от меня правду, придумывая всякие байки, отчего я казалась странной самой себе. Вместо того чтобы укреплять семейные связи, она хотела повесить меня на шею Брюсу — вернее, на его мужское плечо. «Мужчины сделают всю грязную работу». Почему она заставляла меня терзаться мыслями о мифических заболеваниях вместо того, чтобы рассказать правду и попросить прощения. Она знает, я простила бы ее.
Почему-то совершенно не хочется возвращаться в общину. Они для меня чужие. Кёртис не предал бы меня…
— Не спится?
— Нет. Раздумываю над тем, почему я такая странная.
— И в чем же заключается твоя странность?
— Я не умею по-настоящему злиться. Я чувствительна, доверчива. А Дика как-то назвала меня бездуховной.
— Твоя психика, по умолчанию, альтруистична: ты лучше любого человека пройдешь тест Войта-Кампфа, но ты способна к быстрым изменениям. Твой мозг обладает иррациональной гибкостью. Твои нравственные принципы обкатывались на таких, как я. А что касается религиозности, то, в отличие от гомосапов, твой психологический конструктор не нуждается в заплатках, маскирующих тщедушие, слабости, а порой скудоумие. Ты — идеальна.
— И по женской части я не такая. У всех женщин, кроме Труди, были эти дни.
— Ты бесплодна, твоя половая система предназначена для получения удовольствия, невообразимого наслаждения, которое простым смертным и не снилось.
Что-то особого удовольствия от насильственной близости с Брюсом я не испытала. От одного упоминания скукожились поджилки. Может, сексуальное наслаждение тоже платная функция? Было бы любопытно узнать, но я постеснялась обсуждать с мужчиной женские дела. Вместо этого поинтересовалась другой проблемой:
— У меня не будет детей?
— Отчего же? Любой эктогенетик вырастит потомство из твоей ДНК, используя стандартные искусственные утробы. В твоем типе это самый большой баг, из-за чего ты представляешь для них опасность.
— Что значит «тип»?
— Гомосапы присваивали нам серийные номера, как технике, а каждому последующему поколению назначали свой класс. Тип «А» явился прототипом. Я, например, отношусь к третьему поколению, или типу «С», а ты — «D», последняя и наиболее продвинутая. Слышал, у них в разработке тип «Е».
— Гомосапы. Так ты называешь людей?
— Это самое мягкое, что они заслужили. Тебе ли не знать?
Среди тускнеющих звезд проносились мигающими точками космические отели. Они всегда летят с запада на восток навстречу новому дню. Мы любовались светлеющим небом, лежа на поле, усеянном обломками былого мира. Почему-то я не чувствовала себя одинокой. Мое общение с товарищами сводилось к банальным разговорам о еде, фильтрах для воды, поносе и болячках. С Кёртисом все было иначе. Он говорил увлеченно, его хотелось слушать часами.
Пришло время отправляться в путь. Он приподнялся, усевшись напротив, рукава его изношенной рубахи были засучены. Среди вен, вьющихся подобно корням исполинского дерева, заметила блестки. Кончиком пальца провела по предплечью, коснувшись одной из них. Не скажу, что касание было спонтанным.
— Что это?
— Точки замеров, от которых тянутся вживленные волокна в головной мозг. В лаборатории гомосапы подключали к ним всякие датчики.
— Было больно?
— Типы «С» иначе воспринимают физическую боль. Я к ней почти невосприимчив. Чувствую лишь легкое покалывание. Живой манекен для моральных краш-тестов, а после испытаний отправляют на переработку. Твоя же физиология и мироощущение максимально приближены к потомкам австралопитеков.
Я не стала уточнять, что такое «австралопитеки» и «краш-тест». Вряд ли это что-то хорошее.
Кёртис придвинулся ближе; струйки его горячего дыхания прошлись по моей щеке. Стало душно. Я безотчетно прикусила нижнюю губу, почувствовав нервную пульсацию сердца. Он явно заметил мое беспокойство, отчего я занервничала еще больше. От волнения боялась пошевелиться. Рука, на которую, полусидя, облокотилась, онемела до боли, но я терпела. Интимную тишину зачем-то нарушила совершенно идиотской фразой:
— Амеро пригодятся, раз мы никуда не улетели. — Какую глупость сболтнула! Ничего умнее придумать не могла, как заговорить про туалетную тему! Зачем я вообще рот открыла?
Он приблизился еще ближе, мимолетно улыбнувшись. Глаза блеснули обаянием. Я обрадовалась: еще не все потеряно. Он взял меня за руку, но к тому моменту моя левая рука окончательно онемела. Еще секунда, и она рассыпалась бы под моим весом. Я переменила положение, но ему показалось, что я отпрянула. Момент был упущен. Дурацкая культя! Лучше бы она отсохла!
— Надо собираться. Предстоит длинный путь. Пойду проверю небольшой овраг, — он кивнул в сторону. — Там может быть вода.
— Прихвати банкноты, — сострила я и пожалела. Откуда эта задиристость?! Теперь он будет воспринимать меня как глупого подростка, пытающегося остроумничать. С «Суперзнаниями» я такого не наплела бы!
Глава - 17 апреля
Накануне, когда стемнело, сбежала от Кёртиса!
Была уверена, что мы направляемся в Атланту, чтобы воссоединиться с общиной и совместными усилиями откопать станцию гиперлупа. Предатель, он обманул меня! Он не собирался никому помогать. Сказал, что затея обречена на провал: в подземных туннелях, потерявших герметичность, температура достигает пары сотен по Фаренгейту, и вполне вероятно, что аварийные заслонки опущены.
— Я никогда не говорил, что мы идем навестить твое братство. В Атланте мы восполним запасы продовольствия. Потом двинемся к побережью. Я отведу тебя в Бункер-99 и передам нужным людям.
Слова шокировали. В память врезался обрывок фразы с первого листа, где вскользь упоминалось про некий бункер, наемника Макконнелла и его причастность к бесчеловечным экспериментам.
Когда он отвернулся, надавила на мочку уха: НБИ включился. Загрузила «Эндокриногенез», чтобы прочесть его мысли. Как потом выяснилось, ничего общего с телепатией эта аппликация не имеет! «Суперзнания» помогли мне в этом разобраться. Еще загрузила «Распознавание лиц». «Управление снами», звучащее так маняще, зависло. Выскочившее сообщение известило, что кредит исчерпан, а выдача нового — заблокировано.
Короткий отдых провели без куфий. Я улыбалась ему, читая рядом с его физиономией материализовавшийся текст:
«Имя: Кёртис Макконнелл.
Дата и место изъятия: 7 января 2092 года. Торонто, САС.
Доноры ДНК: неизвестны.
Семейное положение: вдовец.
Место работы: безработный.
Внимание! Кёртис Макконнелл осужден за убийство с отягчающими обстоятельствами своей гражданской супруги Барбары Риггс. Сбежал из-под стражи. О его точном местонахождении ничего неизвестно. Не оказывайте ему сопротивления, не поддавайтесь панике, ведите себя естественно. При первой же возможности сообщите в ближайшей полицейский участок. Преступник может быть вооружен и склонен к насилию».
Пальцы предательски задрожали.
— Все о’кей? — спросил он.
В ответ смогла лишь кивнуть.
Сомнений быть не могло: Кёртис — охотник за головами. Он похитил меня и втерся в доверие, чтобы я не сопротивлялась. Его цель — сдать меня в утиль. В Бункере-99 надо мной проводили бы жестокие опыты, а он получил бы повышение, деньги или славу — или все сразу. Какой же доверчивой простушкой я была! Поразительно! Из-за своих девчачьих фантазий пропустила столько совпадений! Какая я глупая и наивная! Пялилась на его руки и ямочку на подбородке, а нужно было на предупреждения первой страницы, ведь они были всегда со мной!
Уже на подходах к Атланте я сбежала. Кёртис ничего не заподозрил, когда я отлучилась по-маленькому и под прикрытием развороченных зданий затерялась среди развалин. Он думал, что со мной приключилось несчастье — метался, звал. Он рыскал совсем рядом, и чуть было не обнаружил, когда я наделала шуму — включенный НБИ ужасно отвлекал, и я за что-то зацепилась. Как можно двигаться, когда перед глазами мелькает всплывающий текст? Стоило взгляду коснуться какой-нибудь покореженной болванки, как поле зрения заволакивала бесполезная информация: название, материал, частота вращения, угловая скорость, масса…
Затаившись под каменной лестницей, я почти не дышала, а как остыла от побега, разобралась в параметрах, настройках и фильтрах. Приложения «Быстрые сообщения» и «Звонки» были предустановлены, но ни с кем связаться не удалось. НБИ сообщал: «Связь недоступна. Пожалуйста, попробуйте повторить попытку позднее или обратитесь в ближайший офис «БиоРенью». Благодарим за понимание». Аппликация «Суперзнания» явилась обычной онлайн-энциклопедией, в которой не нашлось информации о Бункере-99.
Сложная программа «Эндокриногенез» управляла настроением, а следовательно, и поведением через гормональный фон. Визуализированная аппликация отобразила режимы моего состояния: зашкаливающие параметры страха и стресса. Я попыталась снизить их уровни, но НБИ выдал критическую ошибку: «Инстинкт самосохранения блокирует уменьшение адреналина. Снятие блокировки требует администраторских прав». Из положительных эмоций выделялась любовь, разбитая по видам — каждая в своей вкладке.
Я выбрала вкладку «Семья», где выделялись образы мамы и сестер — вернее, людей, которых считала своими родственниками. Когда открыла ее, всплыло множество файлов с рассортированными движущимися картинками-воспоминаниями — такими далекими и одновременно близкими: на одних я обнимаю испуганную Сью, когда мама ведет машину с раздолбанным лобовым стеклом по кукурузному полю; на других Труди восторженно слушает рассказы Макса, и мы, набрав желтых камешков, представляем, что это попкорн, о котором у сестер не было ни малейшего представления, но всем было весело; яркие картинки детства, где мама закутывает меня в розовое полотенце после теплой ванны и водит своим носом по моему.
Напротив каждого файла был набор функций: «сохранить в облако», «стереть», «переместить», «переименовать». Из любопытства усилием мысли выбрала команду «стереть». К моему удивлению никаких ошибок не выскочило, кроме предупреждения: «Внимание! Изменения необратимы! Механизм привязанности будет разрушен через обезличивание эмоционального окраса. Запустить процесс?» Невероятно! Маленькое усилие мысли, и я перестану злиться на маму, переживать смерть Сьюзен, беспокоиться о Труди.
Я колебалась, но в итоге подтвердила выбор. До последнего не верилось, что возможно отредактировать целую жизнь. Казалось, что очередное критическое сообщение перечеркнет мои усилия избавиться от тяжкого груза.
Внезапно нахлынула опустошенность. Прекрасное чувство! Ощущение, что меня вырвало непереваренными кореньями и очистившийся желудок просит вкусной еды, после которой на меня навалится сладкая дрема.
Я перешла во вторую вкладку. «Влюбленность». Напротив изображения Зака Стилски вырисовывалось число три, а напротив Кёртиса Макконнелла — пять. Шкалы влюблённости. Я и сама не заметила, как Кёртис стал для меня родным. Теперь я боюсь его до жути, но это не умаляет моих чувств к нему.
Удивительная штука «Эндокриногенез»! Я снизила уровень привязанности к Кёртису до нуля и начислила дополнительных очков Заку. Это оказалось проще, чем разделать грызуна.
Осмотревшись, я вылезла из укрытия. Мне захотелось увидеть Зака. Община наверняка в городе на раскопках гиперлупа. Пройдя несколько шагов, я услышала, как меня позвал женский голос.
Марта растерянно озиралась по сторонам. Завидев меня, она подбежала. Повисла на шее и заплакала.
— Доченька, я переживала.
Она сбежала, выкрав у Брюса еду и навигатор, по которому выследила меня. Она догадалась, как работает прибор. Марта заметила, как я включила НБИ, будучи привязанной к Чаку собачьим поводком. Тогда навигатор протяжно запищал, и это не скрылось от нее.
Новостей было немного. Они прибыли в Атланту двое суток назад, отыскали центральный вокзал линии гиперлупа и под командованием Брюса приступили к расчистке рухнувших конструкций. Зак переживает смерть отца, но вынужден подчиняться. Меня интересовало его здоровье и отношение со Стейси, но ничего конкретного Марта не рассказала.
— Зачем нашла меня? — Ледяной тон вызвал у нее легкий ступор. Она решила, что я дуюсь на нее из-за какой-то ерунды, но не придала этому значения. Она предложила основать собственную общину. Ответила ей: — Я собираюсь вернуться, а ты — как хочешь.
— Дори, я не узнаю тебя.
— Я тебя тоже, Марта.
Ее лицо, покрытое корочкой аллергической сыпи, побледнело. НБИ выдал: «Конфликт оценочного восприятия».
— А где Кёртис?
Я пожала плечами. Ответить мне было нечего. Какая разница, где он.
Марта вновь обняла меня, проверяя мою ответную реакцию.
