И тем более сам так не поступит с любимым человеком или с тем, за которого он в ответе. А есть люди, которые познав вкус предательства, специально предают других, тем самым отомстив за себя, правда, не тем плохим людям. Наверное, они лишь делают хуже только себе.
Кларк, скорее всего, и есть второй вариант.
Лишь это логически могло объяснять, но не оправдать его поступок…
Нет! Не хочу знать, почему он ушёл. Неинтересно больше.
Хотя нет, интересно. Но от его появления будет только хуже.
На протяжении шестидесяти дней я наблюдала одну и ту же картину из окна своей комнаты или когда выходила забирать почту: мужчина в чёрной кофте с капюшоном стоял около моего дома, правда, постоянно в разных местах и следил за мной.
Из-за него я жила в паническом страхе.
Я догадываюсь, что это Майлз, тот незнакомец из парка.
Хотя Наоми уверяет: по нему не скажешь, что он способен на убийство, кражу или продажу наркотиков. Он был добр с ней, выслушал её, вёл себя прилично, не приставал и ничего не спрашивал. А ещё спас ей жизнь, и это было не подстроить.
Я бы поверила в слова Наоми, но в голове не укладывалась, что Кларк мог быть тогда замешан в этом.
Лучше не думать об этом всём и оставить всех этих мужчин в прошлом.
Кажется, я иду на поправку. Я больше не влюблена в Кларка. Мне только больно и обидно, что со мной так могли поступить.
29 октября 2019 г.
Телефон уведомил меня о новом сообщении, я посмотрела и увидела сообщение от Кларка. «Прости меня».
Меня резко затошнило, из-за чего пришлось бежать в ванную. Тошнота не отпускает.
Я позвонила девчонкам и рассказала о своём самочувствии, а также о сообщении Кларка. Не прошло и двадцати минут, как две подруги, ненакрашенные, в домашней одежде, стояли у моей двери с тестом на беременность.
– Издеваетесь? – спросила я.
– Нет, ну а вдруг… – сказала Ария с серьёзным лицом, не опуская протянутую руку. – Я всегда проверяю, мало ли.
Я молча взяла тест и ушла в уборную.
– Беременна! – крикнула я через пару минут.
– Что? – синхронно спросили подруги, открывая дверь.
– Я беременна.
– От кого? – спросила Наоми.
– От Кларка, от кого же ещё! – сказала я, после чего уселась на диван и начала плакать.
Наоми стала успокаивать меня, а Ария стояла в тишине минут пять и наконец сказала:
– Встретьтесь с Кларком сегодня.
Я посмотрела неё, а она уже протягивала мне мой телефон. Я взяла и прочла переписку. Ария уже ответила ему и договорилась с ним о встрече, но ничего не написала о моей беременности.
– Зачем? – спросила я, рассердившись на подругу.
– Он должен знать! Может, он понял свою ошибку, хочет вернуться! – начала убеждать меня Ария.
– Они хотят вернуться только тогда, когда им спать не с кем, – сказала Наоми.
– Не хочу! – сказала я и добавила, что не хочу с ним ни спать, ни общаться, ни видеться.
– Встреться. Просто встреться и выскажи ему это всё. Отпустишь уже это наконец. Сколько можно сидеть дома? Ты скоро растолстеешь, а так и сопьёшься, – продолжила Ария. – Хотя тебе сейчас пить больше и нельзя, – добавила она, глазами показав на мой живот.
– Я с ней полностью согласна, – кивнула Наоми, внимательно нас слушая.
– Хорошо, хорошо. Я встречусь с ним.
В этот же вечер мы с Кларком встретились у книжного магазина Livraria Bertrand. Мы просто погуляли по вечернему Лиссабону.
Он всё извинялся, оправдывался. Но я его не слушала, так как думала, нужен ли он мне.
Если Кларк причинил боль человеку, который ему доверял, значит, он сделает с такой же лёгкостью это и во второй раз.
Его слова не смогли растопить моё сердце, ведь ответа на мои вопросы он так и не смог дать. После долгих увиливаний от вопросов он затих. Думал, наверное.
Может, он и сам понимал, что ему это не нужно.
Желание разговаривать с ним у меня пропало, но сказать о своей беременности я всё-таки должна.
Мы уже дошли до дома моих родителей. Папа всё детство прожил в этом месте. Раньше я часто приходила сюда, смотрела на двустворчатые ворота, изготовленные из металлических прутьев. С каждым годом ночью дом всё тяжелее было рассмотреть из-за заросших деревьев вокруг него. А днём крыша, покрытая шоколадной по цвету черепицей, по-прежнему блестела на солнце, блики от неё падали на зелёные листья деревьев, питая их энергией.
Проходя мимо дома, я засмотрелась на него, пытаясь рассмотреть хоть что-то из-за деревьев. Переднее окно у входной двери, на мой взгляд, чисто вымытым, и окно будто сияло от света луны. Пройдя ещё метров пять-семь, я всё ещё не упускала из виду окно и остановилась, заметив светящую лампочку в люстре. Окно действительно было чистым, и пыли на нём не было.
– Там кто-то есть! – сказала я вслух.
– Что?! – спросил меня Кларк.
– Уходи!
– Что? – переспросил он опять, не поняв меня.
– Я не хочу тебя больше видеть, уходи! – сказав это, я зашла через металлическую калитку во двор.
Дверь была достаточно тяжёлой, но не запертой, значит, точно дома кто-то был.
Я подошла ко входной двери. Простая деревянная, её украшала лишь красивая резная ручка, которая уже немного стёрлась от времени. Я медленно открыла дверь, а зайдя внутрь, я спросила:
– Кто здесь?
Мне никто не ответил, я вновь спросила:
– Кто-нибудь меня слышит?
Опять тишина.
Если дома никого, почему тогда включён свет?
Я осматривалась вокруг. На стенах были небольшие трещины, висели картины северных лесов, осыпанных большими хлопьями нарисованного бархатного снега.
Это место могло быть домом моего детства.
Внутри действительно никого не было. Но возле кровати и телевизора, что стояли друг напротив друга, стояла куча пустых бутылок от водки, виски и других алкогольных напитков. На столе, между кроватью и телевизором, была полная пепельница окурков, а возле них – несколько листов с различными записями.
С каждым шагом я всё больше чувствовать себя беззащитной, а страх лишь усиливался. Также меня переполняла тоска, особенно когда я увидела в комнате фотографию мамы.
– Я так скучаю по тебе, – сказала я, вытирая рукавом оставшуюся на фотографии пыль. – Мне так тебя не хватает.
По щекам потекли слёзы, из-за смешанных чувств у меня разболелась голова, я повернулась и увидела открытый шкаф. Подошла к нему, в нём висела папина одежда, от неё шёл приятный запах, её словно не так давно носили. Я начала трогать рубашки и принюхиваться к знакомому запаху.
Незнакомец из парка, как же его… Майлз. Вот почему всегда – на смотровой площадке, в клубе, в парке – на нём была знакомая мне одежда…
Я видела её на старых фотографиях папы.
Что он здесь делал? Что ему нужно от меня?
Я начала обыскивать шкаф, комод, чтобы найти подтверждения своим догадкам, и нашла их в тумбочке. На самой первой полке лежала листовка с объявлением о розыске Майлза.
Я взяла бумаги с записями со стола и запихнула себе в карман, предположив, что на них явно будут номера телефонов клиентов или других людей, связанных с заказом наркотиков.
А то вдруг он их выбросит или сожжёт, когда поймёт, что его раскрыли, а так я их предоставлю как улики и доказательства!
Решила не вызывать полицию. Хочу проследить за ним, когда он вернётся, и подслушать его разговор с теми, кто поставляет ему товар, который он потом продаёт незаконно.
Прошёл час. Я услышала рёв двигателя подъехавшей машины. Из-за деревьев за окном мне не было ничего видно, пришлось вылезти через окно и оказаться снаружи дома, чтобы он меня не увидел. Я села под окном и начала рассматривать, что происходит внутри дома.
Дверь открылась. Это был Майлз, он нёс на себе тело обездвиженного Кларка.
22 октября 2019 г.
Все дни в течение этих двух месяцев, на которые Кларк пропал из виду, я просидел в рюмочной, наблюдая за переулком в надежде, что он объявится. Я настолько близко познакомился с рюмкой водки, что она стала для меня как вода.
Ненавижу себя! В кого я превратился?!
В уме не укладывалось, как по моему идеальному плану проехалась фура неудач.
Разве этого я добивался? Сидеть, ждать, пока встречу наркоторговца, отравителя несовершеннолетних этим ядом… Вместо того, чтобы быть рядом с Элли.
– Опять ты. Что тебе нужно? – спросил я у рядом подсевшего человека. Я даже не взглянул на него, поняв и так, что это Бездомный.
– Я хочу помочь тебе, – ответил он.
– Как-то помог уже, хватило, спасибо.
– Остановись, живи своей жизнью. Хочешь помогать людям – помогай. Но Элли уже не помочь. Это её выбор, пойми ты наконец.
– Я ей нужен!
– Не нужен ты ей ни в каком виде. Ты ей никто. Она тебя не знает, чтобы она послушала тебя. Ты не смог стать ей другом, и это не твоя вина.
– Что мне делать? Как мне быть? – спросил я у мужчины, находясь в полном отчаянии.
– Если ты всё ещё можешь улыбаться, улыбайся. По-другому на Земле не живут, – дал он мне совет.
На пару секунд меня это заставило задуматься.
– Не могу. Я обещал её маме, что прослежу за ней, – сказал это, и моя рука сама на автомате потянулась к бутылке и налила очередную рюмку до краёв.
Я выпил её залпом, не закусывая, и начал вспоминать тот день в больнице…
Это был день, когда родилась Элли.
Тогда Сара в родильной палате посмотрела мне в глаза, как будто могла видеть меня. Мир вокруг замер, капельки в капельнице остановились, ветер на улице притих, солнце замерло, хотя его тёплые лучи освещали палату.
Плач Элли словно затих, пациенты в коридоре, медсестры – все замолчали. Или они замолчали только для нас. Сара еле слышно прошептала: «Ты был мне хорошим ангелом, и ты всегда таким будешь».
Я видел и слышал только Сару… И хотя никак не мог предотвратить её смерть, но мог повлиять на жизнь её дочери. Когда рука её ослабла и она ушла в мир иной, то всё вокруг вновь обрело звук, ветер ворвался в окно, солнце отвернулась от нас, убрав свои лучи.
Оно вместе со мной скорбело по человеку.
Сейчас я понимал, что лишь подвёл Небеса, Элли, Сару. Она взяла с меня обещание, и вот я теперь здесь, но совершенно бессилен.
– Выпив рюмку, ты продаёшь душу Дьяволу. Ты должен это знать.
– С ним лучше заранее начать дружить. Не выпив за жизнь и рюмки, все равно в Аду окажешься. Все грешники! – сказал я. – Земля и есть Ад.
– Ты знаешь, что это не так!
– Уже не знаю, уже не верю.
Бездомный затих, думал, наверное, что сказать. Или начал верить в то, во что начал я.
Прошло не больше двух минут, и он заговорил вновь.
– Всевышний создал этот мир идеально сбалансированным. Все люди так живут, они родились в этом.
– Он просто лжец.
– Кому же он соврал? – спросил Бездомный со злостью.
Он злился на меня из-за того, что не мог донести до меня что-то важное.
Но нужно ли мне это, когда я уже сделал свой выбор?
– Мне! Он говорил, что любит меня. А из-за одной ошибки во что он меня превратил? Разве так поступают с теми, кого любят?
– А что плохого в том, чтобы быть человеком?
– Быть человеком – значит страдать и бояться. Бояться, что тебе причинят боль те люди, которых ты любишь больше всего, которых ты хочешь защитить и чьи интересы ставишь выше собственных! Бояться заводить новые знакомства, чтобы не обжечься снова. Быть человеком – значит быть грешником.
Бездомный опять замолчал. А я был не в себе и взбешён настолько, что опять не спросил его имени, хотя думал об этом раньше.
Его молчание затянулось.
Тогда начал говорить я.
– Если ребёнок психически болен, то проблема явно в его родителях. Вот и спросите об этом моего отца. Но он уже давно не человек… Да и был ли он человеком? Или это тоже ложь? Если и был, то явно не в это время! Раньше всё было по-другому. Земля превратилась в яблоко, и мы не заметили, как оно начало гнить из сердцевины и как эта гниль дошла до нас. Ему нужно хотя бы день прожить в теле влюблённого, чья любовь безответна. В теле матери, которой сообщили, что её сын умер на войне. В теле отца, которому сообщили, что его дочь изнасиловали. Пусть спустится! Или облака мешают видеть? Люцифер не толкает людей на плохие деяния, он лишь карает грешников. Но почему-то его считают виновником всего плохого. Но разве он виновен? Он лишь хотел свергнуть правителя, он предвидел крах Земли – и это не из-за потопа, урагана, торнадо или смерча произошло бы. Из-за людей, которые превращают свой дом, свою землю в сожжённые поля. И плевать они хотели на остальных. Что с ними не так? Что не так с людьми? Что не так с Небом?
Я выговорился, и мне полегчало немного. Он продолжал молчать, взял бутылку со стола, налил себе рюмку и выпил. Я позвал бармена, попросил принести мне ручку и листок. Он выполнил просьбу, я сел и написал стихотворение.
Вскоре Бездомный взял листок в руки и прочёл вслух негромко своим прокуренным голосом:
– Небеса, услышьте молитву мою,
Боже, дай мне силу твою!
Я бы забрал боль Её,
А тебе отдал бы свою.
На Земле ты пил бы всегда,
В слезах от боли выл бы, как я.
Каким друзьям ты нужен, когда
Писал бы стихи, подбирая слова?
Бумага стерпит – книгу пиши,
Во все главы душу вложи,
Греши, давай же, ну же, греши!
Боль – на тома, хотя книга одна.
Бездомный ухмыльнулся, достал из кармана зажигалку и сжёг бумагу, на которой был написан это стихотворение.
– Я ведь говорил, пиши всегда! Это тебя будет успокаивать. У тебя начинает получаться.
Он снова зажёг зажигалку и задумался, смотря на жёлтый огонёк, а затем добавил:
– Не зли его. Тебе и так досталось.
После чего встал и пошёл к выходу. Остановился у двери и обернулся ко мне.
– Физически помочь тебе я не могу. Поэтому послушай совет: не лезь, забудь, иначе закончишь, как и все падшие ангелы.
– Как? – спросил я его, но ответа не услышал, хотя он что-то пробормотал.
Я выбежал за ним, чтобы спросить, что он имел в виду, но его на улице не оказалось, словно испарился.
Через дорогу я заметил странного мужчину низкого роста в чёрном пальто до колен. Подозрительный… Я подошёл поближе – вдруг это Кларк замаскировался или это его замена.
Внезапно появился сам Кларк и взял у мужчины чёрную сумку.
Я успел подойти до того, как Кларк передал ему свою сумку, с которой и пришёл. Я ударил Кларка в висок, вырубив его, и затолкал его в его же машину. Мужчина начал звонить кому-то, но сам ничего не пытался сделать.
Я повёз Кларка в дом отца Элли, где я живу последние три месяца.
Подъехав, я вытащил Кларка из машины и закинул его к себе на плечо, взял две сумки – ту, с которой пришёл Кларк, и ту, что принёс мужчина в пальто. Я занёс его в дом.
Остановился в центре комнаты, когда мне показалось, что услышал чьи-то шаги. Вдруг Кларк очнулся и ударил меня по затылку, а я не успел среагировать. Лишь скинул его с себя. Он начал осматриваться вокруг, пытался понять, где находится.
– Где я? – спросил Кларк.
– У меня!
– Что ты наделал идиот, они теперь нас убьют! – говорил он взволнованно, ходя по комнате туда-сюда.
– Кто «они»?
– Люди, которым я не передал эту сумку, – сказал он, указывая на свою сумку.
– Что в ней?
– Двадцать килограмм наркоты! Они сейчас явно думают, что мы с тобой это всё подстроили. Ну, похищение. Забрали у них деньги, не отдали их сумку… Они нас найдут и убьют. За нами был хвост?
– Хвост? – спросил я, не понимая, о чём он.
– Ты во всём виноват, это всё ты!
У Кларка покраснели глаза.
Сейчас, наверное лопнут его капилляры.
Он подошёл ко мне близко и взял за шею. Я оттолкнул его от себя.
Кларк, скорее всего, и есть второй вариант.
Лишь это логически могло объяснять, но не оправдать его поступок…
Нет! Не хочу знать, почему он ушёл. Неинтересно больше.
Хотя нет, интересно. Но от его появления будет только хуже.
На протяжении шестидесяти дней я наблюдала одну и ту же картину из окна своей комнаты или когда выходила забирать почту: мужчина в чёрной кофте с капюшоном стоял около моего дома, правда, постоянно в разных местах и следил за мной.
Из-за него я жила в паническом страхе.
Я догадываюсь, что это Майлз, тот незнакомец из парка.
Хотя Наоми уверяет: по нему не скажешь, что он способен на убийство, кражу или продажу наркотиков. Он был добр с ней, выслушал её, вёл себя прилично, не приставал и ничего не спрашивал. А ещё спас ей жизнь, и это было не подстроить.
Я бы поверила в слова Наоми, но в голове не укладывалась, что Кларк мог быть тогда замешан в этом.
Лучше не думать об этом всём и оставить всех этих мужчин в прошлом.
Кажется, я иду на поправку. Я больше не влюблена в Кларка. Мне только больно и обидно, что со мной так могли поступить.
29 октября 2019 г.
Телефон уведомил меня о новом сообщении, я посмотрела и увидела сообщение от Кларка. «Прости меня».
Меня резко затошнило, из-за чего пришлось бежать в ванную. Тошнота не отпускает.
Я позвонила девчонкам и рассказала о своём самочувствии, а также о сообщении Кларка. Не прошло и двадцати минут, как две подруги, ненакрашенные, в домашней одежде, стояли у моей двери с тестом на беременность.
– Издеваетесь? – спросила я.
– Нет, ну а вдруг… – сказала Ария с серьёзным лицом, не опуская протянутую руку. – Я всегда проверяю, мало ли.
Я молча взяла тест и ушла в уборную.
– Беременна! – крикнула я через пару минут.
– Что? – синхронно спросили подруги, открывая дверь.
– Я беременна.
– От кого? – спросила Наоми.
– От Кларка, от кого же ещё! – сказала я, после чего уселась на диван и начала плакать.
Наоми стала успокаивать меня, а Ария стояла в тишине минут пять и наконец сказала:
– Встретьтесь с Кларком сегодня.
Я посмотрела неё, а она уже протягивала мне мой телефон. Я взяла и прочла переписку. Ария уже ответила ему и договорилась с ним о встрече, но ничего не написала о моей беременности.
– Зачем? – спросила я, рассердившись на подругу.
– Он должен знать! Может, он понял свою ошибку, хочет вернуться! – начала убеждать меня Ария.
– Они хотят вернуться только тогда, когда им спать не с кем, – сказала Наоми.
– Не хочу! – сказала я и добавила, что не хочу с ним ни спать, ни общаться, ни видеться.
– Встреться. Просто встреться и выскажи ему это всё. Отпустишь уже это наконец. Сколько можно сидеть дома? Ты скоро растолстеешь, а так и сопьёшься, – продолжила Ария. – Хотя тебе сейчас пить больше и нельзя, – добавила она, глазами показав на мой живот.
– Я с ней полностью согласна, – кивнула Наоми, внимательно нас слушая.
– Хорошо, хорошо. Я встречусь с ним.
В этот же вечер мы с Кларком встретились у книжного магазина Livraria Bertrand. Мы просто погуляли по вечернему Лиссабону.
Он всё извинялся, оправдывался. Но я его не слушала, так как думала, нужен ли он мне.
Если Кларк причинил боль человеку, который ему доверял, значит, он сделает с такой же лёгкостью это и во второй раз.
Его слова не смогли растопить моё сердце, ведь ответа на мои вопросы он так и не смог дать. После долгих увиливаний от вопросов он затих. Думал, наверное.
Может, он и сам понимал, что ему это не нужно.
Желание разговаривать с ним у меня пропало, но сказать о своей беременности я всё-таки должна.
Мы уже дошли до дома моих родителей. Папа всё детство прожил в этом месте. Раньше я часто приходила сюда, смотрела на двустворчатые ворота, изготовленные из металлических прутьев. С каждым годом ночью дом всё тяжелее было рассмотреть из-за заросших деревьев вокруг него. А днём крыша, покрытая шоколадной по цвету черепицей, по-прежнему блестела на солнце, блики от неё падали на зелёные листья деревьев, питая их энергией.
Проходя мимо дома, я засмотрелась на него, пытаясь рассмотреть хоть что-то из-за деревьев. Переднее окно у входной двери, на мой взгляд, чисто вымытым, и окно будто сияло от света луны. Пройдя ещё метров пять-семь, я всё ещё не упускала из виду окно и остановилась, заметив светящую лампочку в люстре. Окно действительно было чистым, и пыли на нём не было.
– Там кто-то есть! – сказала я вслух.
– Что?! – спросил меня Кларк.
– Уходи!
– Что? – переспросил он опять, не поняв меня.
– Я не хочу тебя больше видеть, уходи! – сказав это, я зашла через металлическую калитку во двор.
Дверь была достаточно тяжёлой, но не запертой, значит, точно дома кто-то был.
Я подошла ко входной двери. Простая деревянная, её украшала лишь красивая резная ручка, которая уже немного стёрлась от времени. Я медленно открыла дверь, а зайдя внутрь, я спросила:
– Кто здесь?
Мне никто не ответил, я вновь спросила:
– Кто-нибудь меня слышит?
Опять тишина.
Если дома никого, почему тогда включён свет?
Я осматривалась вокруг. На стенах были небольшие трещины, висели картины северных лесов, осыпанных большими хлопьями нарисованного бархатного снега.
Это место могло быть домом моего детства.
Внутри действительно никого не было. Но возле кровати и телевизора, что стояли друг напротив друга, стояла куча пустых бутылок от водки, виски и других алкогольных напитков. На столе, между кроватью и телевизором, была полная пепельница окурков, а возле них – несколько листов с различными записями.
С каждым шагом я всё больше чувствовать себя беззащитной, а страх лишь усиливался. Также меня переполняла тоска, особенно когда я увидела в комнате фотографию мамы.
– Я так скучаю по тебе, – сказала я, вытирая рукавом оставшуюся на фотографии пыль. – Мне так тебя не хватает.
По щекам потекли слёзы, из-за смешанных чувств у меня разболелась голова, я повернулась и увидела открытый шкаф. Подошла к нему, в нём висела папина одежда, от неё шёл приятный запах, её словно не так давно носили. Я начала трогать рубашки и принюхиваться к знакомому запаху.
Незнакомец из парка, как же его… Майлз. Вот почему всегда – на смотровой площадке, в клубе, в парке – на нём была знакомая мне одежда…
Я видела её на старых фотографиях папы.
Что он здесь делал? Что ему нужно от меня?
Я начала обыскивать шкаф, комод, чтобы найти подтверждения своим догадкам, и нашла их в тумбочке. На самой первой полке лежала листовка с объявлением о розыске Майлза.
Я взяла бумаги с записями со стола и запихнула себе в карман, предположив, что на них явно будут номера телефонов клиентов или других людей, связанных с заказом наркотиков.
А то вдруг он их выбросит или сожжёт, когда поймёт, что его раскрыли, а так я их предоставлю как улики и доказательства!
Решила не вызывать полицию. Хочу проследить за ним, когда он вернётся, и подслушать его разговор с теми, кто поставляет ему товар, который он потом продаёт незаконно.
Прошёл час. Я услышала рёв двигателя подъехавшей машины. Из-за деревьев за окном мне не было ничего видно, пришлось вылезти через окно и оказаться снаружи дома, чтобы он меня не увидел. Я села под окном и начала рассматривать, что происходит внутри дома.
Дверь открылась. Это был Майлз, он нёс на себе тело обездвиженного Кларка.
Глава 13. Ангел
22 октября 2019 г.
Все дни в течение этих двух месяцев, на которые Кларк пропал из виду, я просидел в рюмочной, наблюдая за переулком в надежде, что он объявится. Я настолько близко познакомился с рюмкой водки, что она стала для меня как вода.
Ненавижу себя! В кого я превратился?!
В уме не укладывалось, как по моему идеальному плану проехалась фура неудач.
Разве этого я добивался? Сидеть, ждать, пока встречу наркоторговца, отравителя несовершеннолетних этим ядом… Вместо того, чтобы быть рядом с Элли.
– Опять ты. Что тебе нужно? – спросил я у рядом подсевшего человека. Я даже не взглянул на него, поняв и так, что это Бездомный.
– Я хочу помочь тебе, – ответил он.
– Как-то помог уже, хватило, спасибо.
– Остановись, живи своей жизнью. Хочешь помогать людям – помогай. Но Элли уже не помочь. Это её выбор, пойми ты наконец.
– Я ей нужен!
– Не нужен ты ей ни в каком виде. Ты ей никто. Она тебя не знает, чтобы она послушала тебя. Ты не смог стать ей другом, и это не твоя вина.
– Что мне делать? Как мне быть? – спросил я у мужчины, находясь в полном отчаянии.
– Если ты всё ещё можешь улыбаться, улыбайся. По-другому на Земле не живут, – дал он мне совет.
На пару секунд меня это заставило задуматься.
– Не могу. Я обещал её маме, что прослежу за ней, – сказал это, и моя рука сама на автомате потянулась к бутылке и налила очередную рюмку до краёв.
Я выпил её залпом, не закусывая, и начал вспоминать тот день в больнице…
Это был день, когда родилась Элли.
Тогда Сара в родильной палате посмотрела мне в глаза, как будто могла видеть меня. Мир вокруг замер, капельки в капельнице остановились, ветер на улице притих, солнце замерло, хотя его тёплые лучи освещали палату.
Плач Элли словно затих, пациенты в коридоре, медсестры – все замолчали. Или они замолчали только для нас. Сара еле слышно прошептала: «Ты был мне хорошим ангелом, и ты всегда таким будешь».
Я видел и слышал только Сару… И хотя никак не мог предотвратить её смерть, но мог повлиять на жизнь её дочери. Когда рука её ослабла и она ушла в мир иной, то всё вокруг вновь обрело звук, ветер ворвался в окно, солнце отвернулась от нас, убрав свои лучи.
Оно вместе со мной скорбело по человеку.
Сейчас я понимал, что лишь подвёл Небеса, Элли, Сару. Она взяла с меня обещание, и вот я теперь здесь, но совершенно бессилен.
– Выпив рюмку, ты продаёшь душу Дьяволу. Ты должен это знать.
– С ним лучше заранее начать дружить. Не выпив за жизнь и рюмки, все равно в Аду окажешься. Все грешники! – сказал я. – Земля и есть Ад.
– Ты знаешь, что это не так!
– Уже не знаю, уже не верю.
Бездомный затих, думал, наверное, что сказать. Или начал верить в то, во что начал я.
Прошло не больше двух минут, и он заговорил вновь.
– Всевышний создал этот мир идеально сбалансированным. Все люди так живут, они родились в этом.
– Он просто лжец.
– Кому же он соврал? – спросил Бездомный со злостью.
Он злился на меня из-за того, что не мог донести до меня что-то важное.
Но нужно ли мне это, когда я уже сделал свой выбор?
– Мне! Он говорил, что любит меня. А из-за одной ошибки во что он меня превратил? Разве так поступают с теми, кого любят?
– А что плохого в том, чтобы быть человеком?
– Быть человеком – значит страдать и бояться. Бояться, что тебе причинят боль те люди, которых ты любишь больше всего, которых ты хочешь защитить и чьи интересы ставишь выше собственных! Бояться заводить новые знакомства, чтобы не обжечься снова. Быть человеком – значит быть грешником.
Бездомный опять замолчал. А я был не в себе и взбешён настолько, что опять не спросил его имени, хотя думал об этом раньше.
Его молчание затянулось.
Тогда начал говорить я.
– Если ребёнок психически болен, то проблема явно в его родителях. Вот и спросите об этом моего отца. Но он уже давно не человек… Да и был ли он человеком? Или это тоже ложь? Если и был, то явно не в это время! Раньше всё было по-другому. Земля превратилась в яблоко, и мы не заметили, как оно начало гнить из сердцевины и как эта гниль дошла до нас. Ему нужно хотя бы день прожить в теле влюблённого, чья любовь безответна. В теле матери, которой сообщили, что её сын умер на войне. В теле отца, которому сообщили, что его дочь изнасиловали. Пусть спустится! Или облака мешают видеть? Люцифер не толкает людей на плохие деяния, он лишь карает грешников. Но почему-то его считают виновником всего плохого. Но разве он виновен? Он лишь хотел свергнуть правителя, он предвидел крах Земли – и это не из-за потопа, урагана, торнадо или смерча произошло бы. Из-за людей, которые превращают свой дом, свою землю в сожжённые поля. И плевать они хотели на остальных. Что с ними не так? Что не так с людьми? Что не так с Небом?
Я выговорился, и мне полегчало немного. Он продолжал молчать, взял бутылку со стола, налил себе рюмку и выпил. Я позвал бармена, попросил принести мне ручку и листок. Он выполнил просьбу, я сел и написал стихотворение.
Вскоре Бездомный взял листок в руки и прочёл вслух негромко своим прокуренным голосом:
– Небеса, услышьте молитву мою,
Боже, дай мне силу твою!
Я бы забрал боль Её,
А тебе отдал бы свою.
На Земле ты пил бы всегда,
В слезах от боли выл бы, как я.
Каким друзьям ты нужен, когда
Писал бы стихи, подбирая слова?
Бумага стерпит – книгу пиши,
Во все главы душу вложи,
Греши, давай же, ну же, греши!
Боль – на тома, хотя книга одна.
Бездомный ухмыльнулся, достал из кармана зажигалку и сжёг бумагу, на которой был написан это стихотворение.
– Я ведь говорил, пиши всегда! Это тебя будет успокаивать. У тебя начинает получаться.
Он снова зажёг зажигалку и задумался, смотря на жёлтый огонёк, а затем добавил:
– Не зли его. Тебе и так досталось.
После чего встал и пошёл к выходу. Остановился у двери и обернулся ко мне.
– Физически помочь тебе я не могу. Поэтому послушай совет: не лезь, забудь, иначе закончишь, как и все падшие ангелы.
– Как? – спросил я его, но ответа не услышал, хотя он что-то пробормотал.
Я выбежал за ним, чтобы спросить, что он имел в виду, но его на улице не оказалось, словно испарился.
Через дорогу я заметил странного мужчину низкого роста в чёрном пальто до колен. Подозрительный… Я подошёл поближе – вдруг это Кларк замаскировался или это его замена.
Внезапно появился сам Кларк и взял у мужчины чёрную сумку.
Я успел подойти до того, как Кларк передал ему свою сумку, с которой и пришёл. Я ударил Кларка в висок, вырубив его, и затолкал его в его же машину. Мужчина начал звонить кому-то, но сам ничего не пытался сделать.
Я повёз Кларка в дом отца Элли, где я живу последние три месяца.
Подъехав, я вытащил Кларка из машины и закинул его к себе на плечо, взял две сумки – ту, с которой пришёл Кларк, и ту, что принёс мужчина в пальто. Я занёс его в дом.
Остановился в центре комнаты, когда мне показалось, что услышал чьи-то шаги. Вдруг Кларк очнулся и ударил меня по затылку, а я не успел среагировать. Лишь скинул его с себя. Он начал осматриваться вокруг, пытался понять, где находится.
– Где я? – спросил Кларк.
– У меня!
– Что ты наделал идиот, они теперь нас убьют! – говорил он взволнованно, ходя по комнате туда-сюда.
– Кто «они»?
– Люди, которым я не передал эту сумку, – сказал он, указывая на свою сумку.
– Что в ней?
– Двадцать килограмм наркоты! Они сейчас явно думают, что мы с тобой это всё подстроили. Ну, похищение. Забрали у них деньги, не отдали их сумку… Они нас найдут и убьют. За нами был хвост?
– Хвост? – спросил я, не понимая, о чём он.
– Ты во всём виноват, это всё ты!
У Кларка покраснели глаза.
Сейчас, наверное лопнут его капилляры.
Он подошёл ко мне близко и взял за шею. Я оттолкнул его от себя.
