Со временем Сэм устроился на престижную работу и всё своё время стал проводить там. Он болен своей работой, и порой мне кажется, что работу, он любит больше, чем меня и детей. Годы шли, в его ясных глазах погас огонь надежд. Под ними залегли мешки, лицо обрело уставший вид. В супруге жила неутолимая жажда погони за высокой должностью, и ему нравилось подниматься по карьерной лестнице. Все наши мечты и планы, например, путешествовать и купить дом у моря, рухнули в погоне за деньгами и борьбе за высокую должность.
Я понимала тогда, что и Сэм не любит меня так, как это должно быть между мужчиной и женщиной, но никогда об этом не думала. Разве человек, тонущий в воде, думает о круге, который ему бросили в помощь? По-моему, нет. Он цепляется за него, чтобы не утонуть. Дети любят Сэма, и он любит их, для меня сейчас это главное. Несмотря на его отношение ко мне, Сэм всегда всё делает для них.
– Элли, пришла почта на твоё имя, – голос супруга вывел меня из раздумий.
– Сейчас. – Сообщив об этом, Сэм подошёл ко мне и положил конверт рядом с моей рукой на стол, за которым я сидела со старшей дочкой, помогая ей выполнить домашнее задание. А рядом на полу наша годовалая дочь игралась сама с собой.
Сэм направился к холодильнику, достал бутылку пива, сел за рабочий стол к ноутбуку и принялся делать отчёты.
К вечеру, доделав домашнее задание с дочкой, накормив детей и уложив их спать, я спустилась на первый этаж. Там, благодаря панорамным окнам, можно было встречать рассвет и любоваться закатом. Сейчас вид был немыслимо красив. На безоблачном голубом небе висела полная Луна. Деревья виделись тёмными, как в жутковатом лесу, а весь остальной пейзаж благодаря приятному синему оттенку выглядел ещё больше, чем он есть. По ту сторону окна существовал таинственный и богатый мир с бесконечно красивым небом, хранившим свои секреты. Не настолько глубокие и чудесные, но всё же секреты хранит и мой супруг.
Сэм приглушил свет, зажёг свечи и, открыв бутылку красного полусухого вина, разлил его в два бокала, пригласил меня к накрытому столу, где стояло моё любимое блюдо. На первый взгляд, супруг решил сделать мне приятно, но чувство тревоги внутри говорило об обратном. Лёгкая дрожь намекала о плохой новости, которую оставалось только ждать.
Не знаю, какой повод на этот раз, но приготовленный им стол точно не был милым и приятным посылом о счастливой семейной жизни. Наоборот, Сэм этим словно сообщает: «Нам нужно поговорить, а ужин при свечах для твоего успокоения, ведь я всё равно сделаю так, как захочу, и твоего мнения не спрошу». Но надежда на хорошее во мне все ещё живёт, поэтому решаю отбросить все мысли и поужинать с мужем, в надежде, что ничем плохим это не обернётся.
Каждый раз, сидя за столом перед ним, я прокручиваю в голове разговор наперёд. И в моей голове он говорит об искренних чувствах ко мне, обещает больше не пропадать на работе, уверяя, что всё изменится только в лучшую сторону. И тогда, после всех его слов, я пойму, какой была дурой, ведь ошибалась и придумала себе то, чего нет на самом деле. Я стану бороться за наши отношения, чего не хотела делать одной. Фундамент отношений строится на доверии, а наш фундамент, построенный на боли, которую мы слегка утихомирили друг другом, в надежде, что человека забывают человеком, будут дальше строиться на доверии…. И даже если это так работает, то это вовсе не значит, что нужно без раздумий решаться на серьезные поступки в жизни, особенно такие, как вступление в брак.
– Давно мы так не сидели вдвоём, – говорит Сэм, но при этом не смотрит мне в глаза.
– В чём дело, Сэм? – решила не тянуть и говорить прямо, без банальных слов и тем более их нелепого подбора.
– Через неделю мне нужно уехать на неделю-другую по работе, – сквозь зубы наконец-то сказал Сэм, посмотрев мне в глаза, в ожидании моей реакции.
Чуда не произошло.
Я отреагировала нормально. Было ожидаемо от него подобное слышать, ведь он старается для семьи, хотя ни разу не спросил, нужно ли это его семье. Сэм очень ответственный, но не всегда там, где нужно. Мне, конечно, есть что ответить ему. Но стоит ли? Какой раз уже я задаюсь этим вопросом?..
Вечер за столом мы продолжили в полной тишине. Точнее, не мы, а я. Сэму во время ужина поступали сообщения, на которые он отвечал, отговариваясь, что по работе, и пара звонков, которые он тоже не отклонил.
После ужина я убирала со стола и случайно заметила конверт на столе, который муж передал мне ещё после обеда. Перевела взгляд на мужа: он сидел спиной ко мне на диване и смотрел по телевизору очередной документальный фильм. Вытерла полотенцем руки, взяла конверт, но, посмотрев на него, поняла, что не хочу открывать его и отложила в сторону.
На утро следующего дня я проснулась пораньше, чтобы собрать старшую дочь в школу. Распахнув шторы, я присмотрелась к небу, на котором звезды уже почти потухли, а очертания луны всё ещё были видны, несмотря на лучи могущественного солнца. Ночной туман уже рассеялся, оставив после себя лёгкую прохладу, вызывающую мурашки по коже.
Сэм в этот момент уже был на ногах. Его разговор по телефону был слышен даже на втором этаже. Он отчитывал кого-то за очередной простой по документам. Я спустилась вниз и, пока готовила завтрак, задумалась о дневных делах. Мой взгляд случайно упал на тот самый конверт. Плохое предчувствие. Страх внутри не дает мне открыть его, но, переборов себя, я решительно взяла его в руки, достала письмо из конверта и принялась читать.
– Ничего не понимаю, – сказала вслух. Муж поднял голову, увидел, что я наконец открыла письмо, и, промолчав, вновь отпустил взгляд в экран телефона.
Он не сделал даже вид, что ему интересно, лишь кинул взгляд, после чего быстро спрятал его. Сейчас мне не до Сэма и его внимания. В письме я прочитала о том, что меня хотят видеть в психиатрическом отделении. Перечитав письмо ещё раз внимательно, я замерла на несколько секунд. Ошибка, наверное, какая-то. Я убеждена, что это ошибка. И зачем только я им понадобилась, ведь работа моя не требует никакой медкомиссии, а другие варианты не приходят в голову. Помимо уверенности в опечатке в фамилии или отчестве, у меня возникло плохое предчувствие насчёт всего этого.
Я отвезла мужа на работу, так как он не автолюбитель, а его водитель отпросился на день по семейным обстоятельствам. После завезла старшую дочь в школу, а младшую оставила няне и поехала разбираться в больницу.
По дороге в больницу я «летала» в своих мечтах, в своём выдуманном мире, который создала в голове. Приоткрыв окно автомобиля, я почувствовала порывы холодного ветра. Город ещё был окутан лёгкой пеленой тумана, небо не до конца окрасилось своим привычным голубым оттенком, а улицы были охвачены лёгкой свежестью. Город ещё не наполнен дневной суетой, но постепенно оживлялся. Солнечный свет ослеплял, но лучи утреннего летнего солнца ещё не грели. Если бы только лучи горящей звезды могли сжечь внутри меня страх и беспокойство, что заставляли тело изнутри дрожать, успокоить мои руки, которые так сильно тряслись.
Доехав до места, я вышла из машины и ещё несколько минут простояла у входа, задумавшись. Когда очнулась, то поняла, что заметно замёрзла, забыв, чем были забиты мои мысли.
Подойдя к зданию, которое больше напоминало старинный особняк, я увидела огромные стеклянные двери. Немного помявшись, я все-таки решилась и открыла их. Зайдя внутрь, я попала в большое белоснежное просторное фойе, где царила тишина и не было ни единой души. По бокам от дверей в ряд выстроились красивые белые колонны, украшенные декоративными элементами, на стенах висели реплики пейзажей известных художников. В конце этажа посередине расположилась широкая парадная лестница, с резными перилами, ведущая на второй этаж. Меня охватил ещё больший страх. Странное предчувствие не покидало ни на секунду. Я медленно двигалась вперёд на дрожащих ногах. У меня было ощущение, что я здесь абсолютно одна, и оно не проходило, пока я вплотную не подошла к регистрационной стойке.
За ней сидела девушка, и она меня слегка напугала тем, что была здесь, но всё же я была рада её видеть. Девушка оказалась очень приятной. Она-то мне и подсказала, где я могу найти отправителя письма. По указанию девушки, я поднялась по главной лестнице на второй этаж, где было также безлюдно. В длинном коридоре закрытых дверей открытой оказалась только одна. Перед входом в кабинет я обратила внимание на табличку, на которой написана информация о враче. Это был главврач. «Главврач ошибся в письме, что-то здесь не так», – подумала я перед тем, как постучалась и вошла в кабинет. Возле стеллажа с книгами в белом халате стоял широкоплечий мужчина с темными коротко стриженными волосами и правильными чертами лица. Из-за гладко выбритого лица он казался моложе своего возраста. Он не сразу обратил внимание на меня, а лишь когда я захлопнула за собой дверь. Он повернулся, и его взгляд упал в мою сторону. Только в этот момент я заметила его красивые, обрамлённые длинными густыми ресницами карие глаза, которые с интересом посмотрели на меня.
– Прошу прощения, я вас не слышал. – Он улыбнулся своей ослепительной улыбкой, предложил мне сесть на кресло и, после того как я села, начал разговор. – Мы пригласили вас для подтверждения личности одного из наших пациентов, – сказав это, он выждал паузу, наблюдая за моей реакцией. Я ничего не ответила, ждала, пока врач продолжит. – Вы понимаете, о ком я говорю? – добавил он.
– Нет, не понимаю. Возможно, это какая-то ошибка, – ответила я уверенно, но при этом чувство тревоги лишь усилилось.
– Десять лет назад в одну из наших лечебниц в Осло привезли мужчину, который называл себя ангелом. Он утверждает, что знает вас. – Врач снова сделал паузу. Но я уже понимала, о ком идёт речь. Тревога сменилась страхом и волнением.
Я его нашла… нашла. Пока я крутила эту мысль в голове, то поняла, что не готова к этой встрече. Что же мне сейчас делать? Что я скажу ему?
– Его имя Майлз. Вам он знаком?
Я кивнула.
– Кем он вам приходится? – продолжал спрашивать врач.
– Он сказал, что знает меня? – спросила я, оставив вопрос без ответа.
– Нет. Он несколько ночей бормочет ваше имя во сне.
После этих слов врач продолжал что-то говорить, но я его уже не слышала. В голове поселилась мысль о том, что он ещё помнит меня… Мой Ангел… Он ещё помнит меня. Холодные мурашки не покидали мою кожу, плотно вцепившись в неё. В голове всплыли жуткие воспоминания, эхо которых я пыталась заглушить годами, и, когда у меня это наконец получилось, он опять появляется в моей жизни. Все зажившие раны словно раскрылись вновь и заболели как никогда прежде. Слёзы, которых, как я думала, не осталось, скопились в уголках глаз, предательски желая вырваться наружу, но я не позволяла им вновь пролиться. Страдания, которые я пережила, скучивались новым комком в горле. Сердце сжималось в кулак, а душа вовсе потерялась, её будто унесло ветром, как пожелтевший лист, что висел на старой измученной ветке и давно знал свою судьбу.
– У вас всё в порядке? – переспросил врач, и я очнулась как после сна, посмотрела на него и поняла, что ушла в себя. Когда его ладонь коснулась до моего плеча, я кивнула, дав понять, что всё хорошо.
– Так вы знаете его? – Я опять кивнула. – Кто вы ему?
Я не знала, что ответит. Кто есть у Ангела кроме меня? Бог за ним не спустится, у Люцифера своих грешников наверняка хватает, а бездомного мне найти так и не удалось, да и кто бездомному даст забрать пациента из больницы. Или он может перевоплотиться в кого-то другого? А мой Ангел, почему он не может перевоплотиться и выйти? Точно, он ведь больше не ангел. Я запуталась. О чем я думаю? Какие бездомные, какие ангелы, куда я опять вляпалась? Похоже, я схожу с ума. Меня уже пора саму сюда положить на лечение.
– Мы родственники, – ответила я, отведя глаза в сторону. Поняла, что долго молчу, и пришлось сказать так. Если они что-то заподозрят, то Майлз останется здесь, за ним никто не придёт, и всю оставшуюся жизнь он проведет в четырёх стенах.
– Родственники? – спросил недоверчиво врач. Я вновь кивнула.
– Почему вы отпускаете его сейчас? Раньше он моё имя не называл?
– Сейчас он здоров и больше не считает себя небесным сыном, так что вполне может начать жизнь заново, – ответил врач, а затем протянул мне документы.
Следующий час, заполняя документы об освобождении Ангела, я обдумывала свой поступок. Правильно ли я поступаю, что будет, если не подпишу, и что случится, если подпишу. Я не была готова к такой ответственности. Что я скажу Сэму, если он узнает об этом? Почему сразу ему об этом не сказала? А теперь лучше ему и не знать вовсе. С другой стороны, Ангел совсем один, не оставлять ведь умирать его здесь. Он пожертвовал своей судьбой и жизнью ради меня, а мне нужно лишь соврать один раз и вернуть его к жизни, тем самым подарив второй шанс на жизнь. Я ему нужна, я чувствую это, чувствую, что поступаю правильно.
Когда я закончила с документами, мне написали адрес, откуда я должна буду забрать его завтра в семь утра, и дали бумагу, которую нужно будет показать для его выписки.
– Почему завтра? Почему его не могут выпустить сейчас? – возмутилась я.
– Его здесь нет, завтра его привезут в Эвору, адрес вам оставили, сюда доставить его тоже не могут. Вы лучше возьмите с собой какую-нибудь одежду. Обувь, штаны, футболку, куртку.
После этих слов я замолчала. Меня уже не волнует, что нужно будет куда-либо ехать. В голове кружатся слова об одежде. Почему? Зачем ему одежда? Что с ним, как он вообще? Домой я добралась только к обеду, по пути заехала в кофейню, взяла себе капучино без сахара и добавок. Посидела, выпила, ещё немного подумала о муже и представила завтрашнюю встречу со своим Ангелом. Куда его везти и что делать дальше? У него нет ни денег, ни одежды, да и жить ему негде. Домой привезти его я не могу.
Добравшись домой, я увидела, что Сэм там. Заехал на обед домой. Обменялись парочкой фраз. Я думала, что спросит, как я съездила, но, видимо, он забыл, или ему это вовсе не интересно. «Может, самой сказать», – эта мысль крутилась в голове, но я не решилась. Когда Сэм уходил на работу, я смотрела ему вслед, думая, почему же не рассказала. Страх был сильнее меня. Да, не сказала, потому что боялась, что он не поймёт. Да и если бы было ему интересно, он спросил бы сам, может, тогда бы и решилась рассказать.
Сегодняшний день на работе был последним перед отпуском, и прошёл он обычно. Дома всё было так же: готовка, уборка, школа, уроки с одним ребёнком, игры со вторым и сказка на ночь. Необычным в этот день было только моё состояние: усталость, куча мыслей и сомнений, правильно ли я поступила и правильно ли поступаю. Если всегда я ложилась спать в девять-десять вечера, то в эту ночь я практически не спала и проснулась утром с такой усталостью, будто работала сутки без остановки. Мне пришлось соврать Сэму: я сказала, что нужно встретиться с Арией. Заехать забрать заказанные через интернет-магазин платья. Съездить на дачу, взять там кое-какие вещи, чтобы привезти домой и постирать их, и прочие дела. А сама поехала в Эвору.
Я остановила автомобиль возле высоких металлических ворот, и ко мне подошёл охранник с автоматом, попросил показать документы.
Я понимала тогда, что и Сэм не любит меня так, как это должно быть между мужчиной и женщиной, но никогда об этом не думала. Разве человек, тонущий в воде, думает о круге, который ему бросили в помощь? По-моему, нет. Он цепляется за него, чтобы не утонуть. Дети любят Сэма, и он любит их, для меня сейчас это главное. Несмотря на его отношение ко мне, Сэм всегда всё делает для них.
– Элли, пришла почта на твоё имя, – голос супруга вывел меня из раздумий.
– Сейчас. – Сообщив об этом, Сэм подошёл ко мне и положил конверт рядом с моей рукой на стол, за которым я сидела со старшей дочкой, помогая ей выполнить домашнее задание. А рядом на полу наша годовалая дочь игралась сама с собой.
Сэм направился к холодильнику, достал бутылку пива, сел за рабочий стол к ноутбуку и принялся делать отчёты.
К вечеру, доделав домашнее задание с дочкой, накормив детей и уложив их спать, я спустилась на первый этаж. Там, благодаря панорамным окнам, можно было встречать рассвет и любоваться закатом. Сейчас вид был немыслимо красив. На безоблачном голубом небе висела полная Луна. Деревья виделись тёмными, как в жутковатом лесу, а весь остальной пейзаж благодаря приятному синему оттенку выглядел ещё больше, чем он есть. По ту сторону окна существовал таинственный и богатый мир с бесконечно красивым небом, хранившим свои секреты. Не настолько глубокие и чудесные, но всё же секреты хранит и мой супруг.
Сэм приглушил свет, зажёг свечи и, открыв бутылку красного полусухого вина, разлил его в два бокала, пригласил меня к накрытому столу, где стояло моё любимое блюдо. На первый взгляд, супруг решил сделать мне приятно, но чувство тревоги внутри говорило об обратном. Лёгкая дрожь намекала о плохой новости, которую оставалось только ждать.
Не знаю, какой повод на этот раз, но приготовленный им стол точно не был милым и приятным посылом о счастливой семейной жизни. Наоборот, Сэм этим словно сообщает: «Нам нужно поговорить, а ужин при свечах для твоего успокоения, ведь я всё равно сделаю так, как захочу, и твоего мнения не спрошу». Но надежда на хорошее во мне все ещё живёт, поэтому решаю отбросить все мысли и поужинать с мужем, в надежде, что ничем плохим это не обернётся.
Каждый раз, сидя за столом перед ним, я прокручиваю в голове разговор наперёд. И в моей голове он говорит об искренних чувствах ко мне, обещает больше не пропадать на работе, уверяя, что всё изменится только в лучшую сторону. И тогда, после всех его слов, я пойму, какой была дурой, ведь ошибалась и придумала себе то, чего нет на самом деле. Я стану бороться за наши отношения, чего не хотела делать одной. Фундамент отношений строится на доверии, а наш фундамент, построенный на боли, которую мы слегка утихомирили друг другом, в надежде, что человека забывают человеком, будут дальше строиться на доверии…. И даже если это так работает, то это вовсе не значит, что нужно без раздумий решаться на серьезные поступки в жизни, особенно такие, как вступление в брак.
– Давно мы так не сидели вдвоём, – говорит Сэм, но при этом не смотрит мне в глаза.
– В чём дело, Сэм? – решила не тянуть и говорить прямо, без банальных слов и тем более их нелепого подбора.
– Через неделю мне нужно уехать на неделю-другую по работе, – сквозь зубы наконец-то сказал Сэм, посмотрев мне в глаза, в ожидании моей реакции.
Чуда не произошло.
Я отреагировала нормально. Было ожидаемо от него подобное слышать, ведь он старается для семьи, хотя ни разу не спросил, нужно ли это его семье. Сэм очень ответственный, но не всегда там, где нужно. Мне, конечно, есть что ответить ему. Но стоит ли? Какой раз уже я задаюсь этим вопросом?..
Вечер за столом мы продолжили в полной тишине. Точнее, не мы, а я. Сэму во время ужина поступали сообщения, на которые он отвечал, отговариваясь, что по работе, и пара звонков, которые он тоже не отклонил.
После ужина я убирала со стола и случайно заметила конверт на столе, который муж передал мне ещё после обеда. Перевела взгляд на мужа: он сидел спиной ко мне на диване и смотрел по телевизору очередной документальный фильм. Вытерла полотенцем руки, взяла конверт, но, посмотрев на него, поняла, что не хочу открывать его и отложила в сторону.
На утро следующего дня я проснулась пораньше, чтобы собрать старшую дочь в школу. Распахнув шторы, я присмотрелась к небу, на котором звезды уже почти потухли, а очертания луны всё ещё были видны, несмотря на лучи могущественного солнца. Ночной туман уже рассеялся, оставив после себя лёгкую прохладу, вызывающую мурашки по коже.
Сэм в этот момент уже был на ногах. Его разговор по телефону был слышен даже на втором этаже. Он отчитывал кого-то за очередной простой по документам. Я спустилась вниз и, пока готовила завтрак, задумалась о дневных делах. Мой взгляд случайно упал на тот самый конверт. Плохое предчувствие. Страх внутри не дает мне открыть его, но, переборов себя, я решительно взяла его в руки, достала письмо из конверта и принялась читать.
– Ничего не понимаю, – сказала вслух. Муж поднял голову, увидел, что я наконец открыла письмо, и, промолчав, вновь отпустил взгляд в экран телефона.
Он не сделал даже вид, что ему интересно, лишь кинул взгляд, после чего быстро спрятал его. Сейчас мне не до Сэма и его внимания. В письме я прочитала о том, что меня хотят видеть в психиатрическом отделении. Перечитав письмо ещё раз внимательно, я замерла на несколько секунд. Ошибка, наверное, какая-то. Я убеждена, что это ошибка. И зачем только я им понадобилась, ведь работа моя не требует никакой медкомиссии, а другие варианты не приходят в голову. Помимо уверенности в опечатке в фамилии или отчестве, у меня возникло плохое предчувствие насчёт всего этого.
Я отвезла мужа на работу, так как он не автолюбитель, а его водитель отпросился на день по семейным обстоятельствам. После завезла старшую дочь в школу, а младшую оставила няне и поехала разбираться в больницу.
По дороге в больницу я «летала» в своих мечтах, в своём выдуманном мире, который создала в голове. Приоткрыв окно автомобиля, я почувствовала порывы холодного ветра. Город ещё был окутан лёгкой пеленой тумана, небо не до конца окрасилось своим привычным голубым оттенком, а улицы были охвачены лёгкой свежестью. Город ещё не наполнен дневной суетой, но постепенно оживлялся. Солнечный свет ослеплял, но лучи утреннего летнего солнца ещё не грели. Если бы только лучи горящей звезды могли сжечь внутри меня страх и беспокойство, что заставляли тело изнутри дрожать, успокоить мои руки, которые так сильно тряслись.
Доехав до места, я вышла из машины и ещё несколько минут простояла у входа, задумавшись. Когда очнулась, то поняла, что заметно замёрзла, забыв, чем были забиты мои мысли.
Подойдя к зданию, которое больше напоминало старинный особняк, я увидела огромные стеклянные двери. Немного помявшись, я все-таки решилась и открыла их. Зайдя внутрь, я попала в большое белоснежное просторное фойе, где царила тишина и не было ни единой души. По бокам от дверей в ряд выстроились красивые белые колонны, украшенные декоративными элементами, на стенах висели реплики пейзажей известных художников. В конце этажа посередине расположилась широкая парадная лестница, с резными перилами, ведущая на второй этаж. Меня охватил ещё больший страх. Странное предчувствие не покидало ни на секунду. Я медленно двигалась вперёд на дрожащих ногах. У меня было ощущение, что я здесь абсолютно одна, и оно не проходило, пока я вплотную не подошла к регистрационной стойке.
За ней сидела девушка, и она меня слегка напугала тем, что была здесь, но всё же я была рада её видеть. Девушка оказалась очень приятной. Она-то мне и подсказала, где я могу найти отправителя письма. По указанию девушки, я поднялась по главной лестнице на второй этаж, где было также безлюдно. В длинном коридоре закрытых дверей открытой оказалась только одна. Перед входом в кабинет я обратила внимание на табличку, на которой написана информация о враче. Это был главврач. «Главврач ошибся в письме, что-то здесь не так», – подумала я перед тем, как постучалась и вошла в кабинет. Возле стеллажа с книгами в белом халате стоял широкоплечий мужчина с темными коротко стриженными волосами и правильными чертами лица. Из-за гладко выбритого лица он казался моложе своего возраста. Он не сразу обратил внимание на меня, а лишь когда я захлопнула за собой дверь. Он повернулся, и его взгляд упал в мою сторону. Только в этот момент я заметила его красивые, обрамлённые длинными густыми ресницами карие глаза, которые с интересом посмотрели на меня.
– Прошу прощения, я вас не слышал. – Он улыбнулся своей ослепительной улыбкой, предложил мне сесть на кресло и, после того как я села, начал разговор. – Мы пригласили вас для подтверждения личности одного из наших пациентов, – сказав это, он выждал паузу, наблюдая за моей реакцией. Я ничего не ответила, ждала, пока врач продолжит. – Вы понимаете, о ком я говорю? – добавил он.
– Нет, не понимаю. Возможно, это какая-то ошибка, – ответила я уверенно, но при этом чувство тревоги лишь усилилось.
– Десять лет назад в одну из наших лечебниц в Осло привезли мужчину, который называл себя ангелом. Он утверждает, что знает вас. – Врач снова сделал паузу. Но я уже понимала, о ком идёт речь. Тревога сменилась страхом и волнением.
Я его нашла… нашла. Пока я крутила эту мысль в голове, то поняла, что не готова к этой встрече. Что же мне сейчас делать? Что я скажу ему?
– Его имя Майлз. Вам он знаком?
Я кивнула.
– Кем он вам приходится? – продолжал спрашивать врач.
– Он сказал, что знает меня? – спросила я, оставив вопрос без ответа.
– Нет. Он несколько ночей бормочет ваше имя во сне.
После этих слов врач продолжал что-то говорить, но я его уже не слышала. В голове поселилась мысль о том, что он ещё помнит меня… Мой Ангел… Он ещё помнит меня. Холодные мурашки не покидали мою кожу, плотно вцепившись в неё. В голове всплыли жуткие воспоминания, эхо которых я пыталась заглушить годами, и, когда у меня это наконец получилось, он опять появляется в моей жизни. Все зажившие раны словно раскрылись вновь и заболели как никогда прежде. Слёзы, которых, как я думала, не осталось, скопились в уголках глаз, предательски желая вырваться наружу, но я не позволяла им вновь пролиться. Страдания, которые я пережила, скучивались новым комком в горле. Сердце сжималось в кулак, а душа вовсе потерялась, её будто унесло ветром, как пожелтевший лист, что висел на старой измученной ветке и давно знал свою судьбу.
– У вас всё в порядке? – переспросил врач, и я очнулась как после сна, посмотрела на него и поняла, что ушла в себя. Когда его ладонь коснулась до моего плеча, я кивнула, дав понять, что всё хорошо.
– Так вы знаете его? – Я опять кивнула. – Кто вы ему?
Я не знала, что ответит. Кто есть у Ангела кроме меня? Бог за ним не спустится, у Люцифера своих грешников наверняка хватает, а бездомного мне найти так и не удалось, да и кто бездомному даст забрать пациента из больницы. Или он может перевоплотиться в кого-то другого? А мой Ангел, почему он не может перевоплотиться и выйти? Точно, он ведь больше не ангел. Я запуталась. О чем я думаю? Какие бездомные, какие ангелы, куда я опять вляпалась? Похоже, я схожу с ума. Меня уже пора саму сюда положить на лечение.
– Мы родственники, – ответила я, отведя глаза в сторону. Поняла, что долго молчу, и пришлось сказать так. Если они что-то заподозрят, то Майлз останется здесь, за ним никто не придёт, и всю оставшуюся жизнь он проведет в четырёх стенах.
– Родственники? – спросил недоверчиво врач. Я вновь кивнула.
– Почему вы отпускаете его сейчас? Раньше он моё имя не называл?
– Сейчас он здоров и больше не считает себя небесным сыном, так что вполне может начать жизнь заново, – ответил врач, а затем протянул мне документы.
Следующий час, заполняя документы об освобождении Ангела, я обдумывала свой поступок. Правильно ли я поступаю, что будет, если не подпишу, и что случится, если подпишу. Я не была готова к такой ответственности. Что я скажу Сэму, если он узнает об этом? Почему сразу ему об этом не сказала? А теперь лучше ему и не знать вовсе. С другой стороны, Ангел совсем один, не оставлять ведь умирать его здесь. Он пожертвовал своей судьбой и жизнью ради меня, а мне нужно лишь соврать один раз и вернуть его к жизни, тем самым подарив второй шанс на жизнь. Я ему нужна, я чувствую это, чувствую, что поступаю правильно.
Когда я закончила с документами, мне написали адрес, откуда я должна буду забрать его завтра в семь утра, и дали бумагу, которую нужно будет показать для его выписки.
– Почему завтра? Почему его не могут выпустить сейчас? – возмутилась я.
– Его здесь нет, завтра его привезут в Эвору, адрес вам оставили, сюда доставить его тоже не могут. Вы лучше возьмите с собой какую-нибудь одежду. Обувь, штаны, футболку, куртку.
После этих слов я замолчала. Меня уже не волнует, что нужно будет куда-либо ехать. В голове кружатся слова об одежде. Почему? Зачем ему одежда? Что с ним, как он вообще? Домой я добралась только к обеду, по пути заехала в кофейню, взяла себе капучино без сахара и добавок. Посидела, выпила, ещё немного подумала о муже и представила завтрашнюю встречу со своим Ангелом. Куда его везти и что делать дальше? У него нет ни денег, ни одежды, да и жить ему негде. Домой привезти его я не могу.
Добравшись домой, я увидела, что Сэм там. Заехал на обед домой. Обменялись парочкой фраз. Я думала, что спросит, как я съездила, но, видимо, он забыл, или ему это вовсе не интересно. «Может, самой сказать», – эта мысль крутилась в голове, но я не решилась. Когда Сэм уходил на работу, я смотрела ему вслед, думая, почему же не рассказала. Страх был сильнее меня. Да, не сказала, потому что боялась, что он не поймёт. Да и если бы было ему интересно, он спросил бы сам, может, тогда бы и решилась рассказать.
Сегодняшний день на работе был последним перед отпуском, и прошёл он обычно. Дома всё было так же: готовка, уборка, школа, уроки с одним ребёнком, игры со вторым и сказка на ночь. Необычным в этот день было только моё состояние: усталость, куча мыслей и сомнений, правильно ли я поступила и правильно ли поступаю. Если всегда я ложилась спать в девять-десять вечера, то в эту ночь я практически не спала и проснулась утром с такой усталостью, будто работала сутки без остановки. Мне пришлось соврать Сэму: я сказала, что нужно встретиться с Арией. Заехать забрать заказанные через интернет-магазин платья. Съездить на дачу, взять там кое-какие вещи, чтобы привезти домой и постирать их, и прочие дела. А сама поехала в Эвору.
Я остановила автомобиль возле высоких металлических ворот, и ко мне подошёл охранник с автоматом, попросил показать документы.
