– Поехали?
– Да.
Я обернулась, посмотрела на двери кофейни и увидела, как последний светильник внутри заведения погас. «Свет за барной стойкой». Наверное, он сейчас выйдет. Я направилась вдоль дороги, но каждые несколько секунд оборачивалась. Никто так и не вышел. Мы с Али зашли за угол, на парковку, он зажал кнопку на ключах от автомобиля, тем самым отключил сигнализацию и открыл двери. Я села на пассажирское сидение, а он за руль. Я с нетерпением ждала, когда он заведёт машину и выедет на дорогу, чтобы проехать мимо кофейни, но Али поехал в другую сторону, а просить его поехать иначе не стала. Не хотела, чтобы он задавал лишние вопросы, ответы на которые я пока сама ещё не знаю.
День шёл долго, пары меня утомили. На одном из перерывов я увидела два пропущенных от Майлза и перезвонила ему. Наш разговор был долгим и приятным, настолько, что, отключившись, я даже и не заметила, как следующая пара уже началась, а я в коридоре сижу одна с телефоном в руке. К семи я уже была у дверей кофейни, несмотря на то, что подруги советовали опоздать. Моя пунктуальность мне этого не простила бы. Как только я подошла к дверям, они распахнулись передо мной, и меня встречал Майлз. Он был в чёрной рубашке с двумя верхними расстегнутыми пуговицами, из-за чего на шее была видна цепочка с подвеской в виде сломанного меча, рукава засучены, на левой руке большие часы, а поверх и снизу по браслету, на правой руке тоже браслет с металлической застёжкой, как на часах. Темно-синие брюки и черные туфли, начищенные до блеска. Майлз поприветствовал меня и проводил к столику, что стоял в углу у окна. Свет был приглушён, а после того, как я села за стол, мне вовсе показалось, что я сижу на сцене, и меня сейчас освещает один прожектор, а вокруг ничего не видно. Возле нас стоял лишь один официант, который каждый раз уходил в темноту и приходил с новым блюдом. Делая пару шагов от стола, официант терялся из виду, и было ощущение, что в этой темноте много людей, и они все следят за нами.
– Это моё любимое место в этом заведении, – признался Майлз.
– Почему именно это место?
– Раньше, когда это заведение принадлежало другому человеку, я часто сидел здесь и представлял, что это всё моё, а сейчас я спустя столько лет не могу привыкнуть, что я овладел этим местом, и, сидя здесь, чувствую себя обычным человеком, имеющим лишь полную душу желаний и дырявые карманы, – Майлз говорил так тихо и спокойно, что его хотелось слушать. Он был осторожен в выборе слов и не торопится отвечать. Каждый раз, когда я спрашивала его о чём-то, Майлз думал несколько секунд, а затем неторопливо отвечал.
– Откуда ты, Сара?
– Из Милана.
– Милан... Никогда там не был… Сара, почему Лос-Анджелес? Разве в Милане нет хороших университетов? – спросил Майлз.
Я не понимаю почему, но он часто зовет меня по имени, и не могу понять, нравится мне это или нет, но звучит необычно.
– Хотелось выбраться из-под крыла мамы и самой попробовать жить, – призналась я.
– И каково тебе жить одной?
– Спокойно, – я испытала облегчение, когда сказала это. – Я долго уговаривала маму отпустить меня в этот университет, придумывая разные аргументы, в итоге она согласилась.
– У тебя хорошая мать, раз она так волнуется за тебя, – с фальшиво натянутой улыбкой сказал Майлз.
– Да, я знаю, – ответила я, после чего опустила голову в тарелку, ковыряя вилкой креветку.
– Пойдём, – вдруг предложил Майлз. Видимо, он заметил, что я на мгновение загрустила, и решил это исправить.
– Куда мы идём?
– Я тебе покажу.
Он взял меня за руку и потянул за собой. В темноту. Я на пару секунд ослепла и тут же в темноте потеряла руку Майлза, после чего сразу же остановилась и позвала его.
– Майлз? – Тишина. – Майлз! – Когда я повторила ещё раз и чуть громче, сразу же зажегся свет.
Передо мной оказалась стойка, за которой я сидела сегодня утром. Она была подсвечена разными цветами, как новогодняя елка. Я подошла поближе, но Майлза всё ещё не было видно. Обернулась и только тогда увидела, что кофейня пуста, не было даже того официанта, что смотрел за нашим столом. Вокруг было темно, лишь яркие лампы на стойке освещали помещение.
– Майлз? – вновь позвала его я, но уже тихо и неуверенно, так, словно сказала это себе, и, возможно, он не услышал бы это, даже стоя рядом.
– Я здесь, – раздался его голос, и я обернулась. Он появился из ниоткуда за барной стойкой.
– А где?..
– Официант? Я его отпустил, – проговорил он быстро и вдруг включил зарубежную романтическую музыку для фона, взял пару гейзеров, начал взбалтывать их, подкидывать и наливать нам в стаканы напитки.
– Немного градуса? – задорно спросил он.
– Пожалуй, – выдала я, хотя не особо любила алкоголь.
Майлза будто подменили. Он стал энергичнее, шутил, пританцовывал и веселил меня. Поначалу мы осторожно узнавали друг друга, но это длилось лишь первые сорок минут, а после, когда Майлз раскрыл мне свою другую сторону, мне показалось, что свидание было начато с одним человеком, а закончено с другим. Несмотря на то, что первые сорок минут были интересными, мне было приятно его слушать, но следующие четыре часа с караоке, которое взялось буквально из воздуха, танцами и смехом мне понравились куда больше. Свидание с ним было чудесное. В его взгляде была мелькала такая неподдельная нежность, что у меня защемило сердце. Связь между нами была настоящей, глубокой и значимой. Я не могла до конца осмыслить, как же мне повезло встретить такого человека в своей жизни. Его внимание к деталям, искренность и чувство юмора – все это казалось идеальным. Когда вне запланированного заходили темы личные и деликатные, он проявлял такое понимание и заботу, что я чувствовала себя комфортно. Было ощущение, что я могу говорить с ним обо всем без страха быть непонятой или осужденной. Эта редкая искренность подкупала меня все больше.
Позже, уставшие и пьяные, мы без обуви, смеясь, легли на стол, и всё вокруг замерло. Я не слышала ни музыки, ни смеха Майлза, ни машин за окном – ничего, будто в этом мире не было звуков, лишь тишина, которую не хотелось нарушать. Это чувство прекрасное и такое новое для меня. Хочется запомнить этот момент на всю жизнь, хочется жить в этом моменте, переживать его каждую миллисекунду, но, к сожалению, это было невозможно. Я зевнула. Устала. «Надеюсь, он не услышал мой зевок».
– Ты рассказал о себе, но ничего о своих родителях, – сказала я, нарушив идеальную тишину, чтобы не уснуть прямо на столе.
– Я один, – коротко ответил Майлз. Его голос был тихим и хриплым, но я распознала боль и пожалела, что спросила об этом.
– Кофе готово! – внезапно раздался громкий мужской голос с хрипотцой.
Я тут же вскочила со стола, осматриваясь по сторонам. Свет во всей кофейне был включен, солнце беспощадно билось в окно, обхватывая своими лучами и ими же слепя меня. «Я уснула, вот черт!» Майлз стоял передо мной с растянутой улыбкой до ушей и стаканом кофе в руке. «Как же стыдно!»
– Извини, что я вчера уснул, от усталости, наверное, – произнёс Майлз, и улыбка сползла с его лица. Он говорит это специально, чтобы я не чувствовала себя неудобно, но это не помогло.
– Спасибо, – пробубнила я, ощущая, как мои щеки горят от стыда.
– Какие у тебя планы на вечер?
– Я занята, – резко ответила я. – Подругам обещала увидеться, – так же быстро добавила я и, надев туфли, направилась к выходу. – Увидимся ещё! – это я уже сказала перед самым выходом.
– Пока! – вслед крикнул Майлз.
Выйдя из кофейни, я тут же принялась звонить Али.
– Ты где?
– Дома, – спокойно ответил он.
– Забери меня, пожалуйста.
– Где ты? У тебя всё хорошо? – Али беспокойно встрепенулся.
– Да, я у кофейни, всё хорошо.
– У какой кофейни... – Пауза на секунду. – Ты всё-таки пошла на свидание. И как оно прошло?
– Ты меня заберёшь? – настойчиво спросила я.
– Да, буду через десять минут. У тебя всё хорошо?
– Нет.
– Что случилось? Он к тебе приставал? – голос Али резко стал стальным. Я почувствовала его силу через телефон. Он был готов рвать и метать за меня. Я это знаю, и меня это греет.
– Нет, всё хорошо... Мне кажется, я влюбилась.
– Мама, я ушла! – громко крикнула Кира с первого этажа, чтобы я услышала ее.
– Не задерживайся, твоя сестра сегодня приедет с парнем! – крикнула я ей в ответ.
«С парнем», – никогда не подумала бы, что скажу это вслух. Я представляла себе это чуть иначе, ну или хотя бы не так быстро. Я не понимаю, почему Сара не рассказала мне, что у неё есть кто-то, ещё на стадии знакомства. Мы ведь с ней были так близки. Я не держу на Сару зла и ссориться не хочу. Мне лишь хочется увидеть её, услышать её голос.
Последние дни тянулись мучительно долго. В последний раз я видела её год назад, когда она приезжала на каникулы, но сейчас всё иначе. Сара возвращается домой навсегда, и моё сердце будет спокойно. Я подошла к окну, посмотрела на улицу. Мои мысли – как вода, плывущая в моей голове неуправляемым потоком. Скучаю по дочери. Я жду ее каждую минуту, каждый час, каждый день. Мое сердце бьется быстрее, когда я слышу шаги за дверью, надеясь, что это она, и она хочет сделать сюрприз, приехать раньше. Мне не терпится обнять ее, увидеть ее улыбку. Моя дочь – моя жизнь, мое счастье. Я молюсь каждый день, чтобы она была в безопасности, счастлива и здорова. Я знаю, что моя дочь вернется ко мне, потому что моя любовь к ней бесконечна. Я безумно скучаю по Саре. Моё сердце наполнено тоской и тревогой, не смогу успокоиться, пока не увижу её лицо.
К вечеру Кира вернулась домой, но вместо того, чтобы прийти раньше, как я просила, она задержалась. Порой мне казалось, что Кира специально все делает наоборот и лучше ее ни о чем не просить, и тогда все будет хорошо. Но мы все равно успели подготовить стол перед приходом гостей. Расставили тарелки, столовые приборы, стаканы, украшения, даже достали подсвечники. Во всем этом есть что-то волнующее и приятное. Мы обсуждали, как проведем вечер, как настроиться, чтобы позитивно и уютно принять гостей. С каждым маленьким шагом стол становился все краше и живее. Наконец мы закончили и теперь смотрим на результат и радуемся, предвкушая вечер в хорошей компании.
– Кто этот парень, с которым приедет Сара? – внезапно спросила Кира.
– Не знаю, – честно ответила я. Кира посмотрела на меня вопросительным взглядом, ожидая объяснения.
– Что ты на меня так смотришь?
– Она тебе не сказала?
– Не сказала.
– Между вами всё хорошо? – решила уточнить младшая дочь.
Я понимала беспокойство Киры, ведь она знает о наших хороших отношениях с её сестрой, и ей это не нравилось. И дело было не в том, что она завидовала, а наоборот, она считает, что родители с детьми не должны быть настолько откровенны.
– Всё хорошо, просто Сара уже выросла.
– Давно пора, – фыркнула Кира.
– Нет, не давно. Для меня вы всегда будете детьми, и я всегда буду волноваться за вас, где бы вы ни были… Я скучаю по ней, – с тоской добавила я.
– Да брось, мам, она ведь скоро будет здесь.
– И что? Я ведь не только сейчас начала скучать.
Кира закатила глаза и ушла за напитками.
– А если это её не первый парень? – спросила Кира, когда вернулась.
Я промолчала. Видимо, Сара действительно выросла и решила, что не обязательно все рассказывать маме, особенно об отношениях с мужчиной. Понимая, что моя дочь впервые скрыла что-то от меня, я почувствовала, что наши взаимоотношения изменились. Этот момент стал для меня своего рода пробуждением – понимание того, что дети имеют свою личную жизнь и иногда нуждаются в личном пространстве. Это вызвало во мне смешанные чувства: волнение, любовь и некоторую тревогу за своего ребенка. Но я поняла, что важно дать ей возможность быть самой собой, выражать свои мысли и чувства, даже если мне сложно иногда это принять. Этот опыт научил меня ценить и уважать ее индивидуальность, даже если это подразумевает не всегда знать все ее секреты.
– Каково быть мамой дочерей? – вдруг спросила Кира. Я улыбнулась и с гордостью посмотрела на нее.
– Это сложно описать словами, но быть мамой – это самое великое счастье в моей жизни, – ответила я. – Почему ты спросила?
– Просто, – с напускной холодностью отмахнулась Кира
– Нет, действительно, почему же ты спросила, Кира? – я вновь нашла, за что можно зацепиться, чтобы поговорить хоть о чём-то с Кирой, и сейчас ей было некуда деваться, потому что мы ждали Сару, а значит она не выкрутится.
– С парнями ведь легко, а вот с дочерями... – Кира не закончила, но я поняла её. – Не знаю, смогла ли бы я выдержать двух сыновей.
– Почему нет? – Слегка улыбнувшись, возрадовавшись всей силой и не показывая это, спросила я. Я заметила это, и мне это понравилось. Я умело зацепилась:
– Дочь, ты понимаешь, потому что ты и сама дочь. Я могу дать жизненный совет, дочка будет делиться секретами, говорить с тобой обо всём, а сын нет. Сын может гулять, не приходить ночами домой, и это будет нормально. Да, на сердце будет нелегко, ночь будет бессонная, но он мальчик. Так уже устроена наша жизнь. Мальчика девочки не обидят, а мальчики девочку обидеть могут. Девочкам по-своему тяжело, и я это прекрасно понимаю. А уже тем более, когда у меня две такие принцессы, за которых я готова жизнь отдать, то мне и не нужны никакие мальчики. Вы – моё счастье, вы – моя кровь, вы – моя жизнь.
Кира промолчала. Улыбка с её лица сошла. Она задумалась. Вспоминаю, как весело было, когда мои дочки были еще совсем маленькими. Как они радовались каждому новому успеху, какие чудесные моменты мы проводили вместе. Первые шаги, первые слова, первые улыбки – все это было для меня как волшебство. Я смотрела на них с гордостью и любовью, и моё сердце наполнялось счастьем. Как же быстро летит время! Теперь мои дочки уже выросли, и я с тоской вспоминаю те невероятные годы, когда они были моими маленькими девочками. Безусловно это самые счастливые годы в моей жизни. Моё сердце особенно тоскует по старшей каждую секунду каждого дня. Я чувствую глубокое скольжение пустоты, обхватывающее меня, как ледяные пальцы. Без нее мир, который я считала познанным и привычным, превращается в пыточную камеру, а моё существование становится несносным бременем.
– Он?
– Он!
– Может, ответишь?
– Я не знаю, что ему сказать, Али.
– Что не так?
– Я же сказала: я уснула на свидании, прям на столе! – в который раз повторяла я одно и то же.
– Пойми, это нормально, – Али убедительно продолжал успокаивать.
– Тебе понравилась бы такая девушка, что уснула на свидании?
– Ну конечно, особенно если это ты. – Я задумалась. Короткая пауза. – Ты пойми, ты ведь не просто уснула. Вы пили, танцевали, вы вымотались, и это очень романтично, что вы вдвоём уснули на одном столе, лучше свидания и не придумать! – говорил Али очень эмоционально и возбуждённо. Мне нравились его слова, хотелось верить, что он не старается просто успокоить меня, а действительно считает это нормальным. Возможно, он прав, и ему ведь виднее, как мужчине.
– Ты так считаешь? – наивно спросила я.
– Ну конечно, и он так считает, иначе не звонил бы тебе. Послушай, подруга. В первую встречу ты почувствовала в нём что-то родное, что-то необычное, а главное своё, так?
– Так, – тихо ответила я, прогоняя нашу первую встречу в голове.
– Да.
Я обернулась, посмотрела на двери кофейни и увидела, как последний светильник внутри заведения погас. «Свет за барной стойкой». Наверное, он сейчас выйдет. Я направилась вдоль дороги, но каждые несколько секунд оборачивалась. Никто так и не вышел. Мы с Али зашли за угол, на парковку, он зажал кнопку на ключах от автомобиля, тем самым отключил сигнализацию и открыл двери. Я села на пассажирское сидение, а он за руль. Я с нетерпением ждала, когда он заведёт машину и выедет на дорогу, чтобы проехать мимо кофейни, но Али поехал в другую сторону, а просить его поехать иначе не стала. Не хотела, чтобы он задавал лишние вопросы, ответы на которые я пока сама ещё не знаю.
День шёл долго, пары меня утомили. На одном из перерывов я увидела два пропущенных от Майлза и перезвонила ему. Наш разговор был долгим и приятным, настолько, что, отключившись, я даже и не заметила, как следующая пара уже началась, а я в коридоре сижу одна с телефоном в руке. К семи я уже была у дверей кофейни, несмотря на то, что подруги советовали опоздать. Моя пунктуальность мне этого не простила бы. Как только я подошла к дверям, они распахнулись передо мной, и меня встречал Майлз. Он был в чёрной рубашке с двумя верхними расстегнутыми пуговицами, из-за чего на шее была видна цепочка с подвеской в виде сломанного меча, рукава засучены, на левой руке большие часы, а поверх и снизу по браслету, на правой руке тоже браслет с металлической застёжкой, как на часах. Темно-синие брюки и черные туфли, начищенные до блеска. Майлз поприветствовал меня и проводил к столику, что стоял в углу у окна. Свет был приглушён, а после того, как я села за стол, мне вовсе показалось, что я сижу на сцене, и меня сейчас освещает один прожектор, а вокруг ничего не видно. Возле нас стоял лишь один официант, который каждый раз уходил в темноту и приходил с новым блюдом. Делая пару шагов от стола, официант терялся из виду, и было ощущение, что в этой темноте много людей, и они все следят за нами.
– Это моё любимое место в этом заведении, – признался Майлз.
– Почему именно это место?
– Раньше, когда это заведение принадлежало другому человеку, я часто сидел здесь и представлял, что это всё моё, а сейчас я спустя столько лет не могу привыкнуть, что я овладел этим местом, и, сидя здесь, чувствую себя обычным человеком, имеющим лишь полную душу желаний и дырявые карманы, – Майлз говорил так тихо и спокойно, что его хотелось слушать. Он был осторожен в выборе слов и не торопится отвечать. Каждый раз, когда я спрашивала его о чём-то, Майлз думал несколько секунд, а затем неторопливо отвечал.
– Откуда ты, Сара?
– Из Милана.
– Милан... Никогда там не был… Сара, почему Лос-Анджелес? Разве в Милане нет хороших университетов? – спросил Майлз.
Я не понимаю почему, но он часто зовет меня по имени, и не могу понять, нравится мне это или нет, но звучит необычно.
– Хотелось выбраться из-под крыла мамы и самой попробовать жить, – призналась я.
– И каково тебе жить одной?
– Спокойно, – я испытала облегчение, когда сказала это. – Я долго уговаривала маму отпустить меня в этот университет, придумывая разные аргументы, в итоге она согласилась.
– У тебя хорошая мать, раз она так волнуется за тебя, – с фальшиво натянутой улыбкой сказал Майлз.
– Да, я знаю, – ответила я, после чего опустила голову в тарелку, ковыряя вилкой креветку.
– Пойдём, – вдруг предложил Майлз. Видимо, он заметил, что я на мгновение загрустила, и решил это исправить.
– Куда мы идём?
– Я тебе покажу.
Он взял меня за руку и потянул за собой. В темноту. Я на пару секунд ослепла и тут же в темноте потеряла руку Майлза, после чего сразу же остановилась и позвала его.
– Майлз? – Тишина. – Майлз! – Когда я повторила ещё раз и чуть громче, сразу же зажегся свет.
Передо мной оказалась стойка, за которой я сидела сегодня утром. Она была подсвечена разными цветами, как новогодняя елка. Я подошла поближе, но Майлза всё ещё не было видно. Обернулась и только тогда увидела, что кофейня пуста, не было даже того официанта, что смотрел за нашим столом. Вокруг было темно, лишь яркие лампы на стойке освещали помещение.
– Майлз? – вновь позвала его я, но уже тихо и неуверенно, так, словно сказала это себе, и, возможно, он не услышал бы это, даже стоя рядом.
– Я здесь, – раздался его голос, и я обернулась. Он появился из ниоткуда за барной стойкой.
– А где?..
– Официант? Я его отпустил, – проговорил он быстро и вдруг включил зарубежную романтическую музыку для фона, взял пару гейзеров, начал взбалтывать их, подкидывать и наливать нам в стаканы напитки.
– Немного градуса? – задорно спросил он.
– Пожалуй, – выдала я, хотя не особо любила алкоголь.
Майлза будто подменили. Он стал энергичнее, шутил, пританцовывал и веселил меня. Поначалу мы осторожно узнавали друг друга, но это длилось лишь первые сорок минут, а после, когда Майлз раскрыл мне свою другую сторону, мне показалось, что свидание было начато с одним человеком, а закончено с другим. Несмотря на то, что первые сорок минут были интересными, мне было приятно его слушать, но следующие четыре часа с караоке, которое взялось буквально из воздуха, танцами и смехом мне понравились куда больше. Свидание с ним было чудесное. В его взгляде была мелькала такая неподдельная нежность, что у меня защемило сердце. Связь между нами была настоящей, глубокой и значимой. Я не могла до конца осмыслить, как же мне повезло встретить такого человека в своей жизни. Его внимание к деталям, искренность и чувство юмора – все это казалось идеальным. Когда вне запланированного заходили темы личные и деликатные, он проявлял такое понимание и заботу, что я чувствовала себя комфортно. Было ощущение, что я могу говорить с ним обо всем без страха быть непонятой или осужденной. Эта редкая искренность подкупала меня все больше.
Позже, уставшие и пьяные, мы без обуви, смеясь, легли на стол, и всё вокруг замерло. Я не слышала ни музыки, ни смеха Майлза, ни машин за окном – ничего, будто в этом мире не было звуков, лишь тишина, которую не хотелось нарушать. Это чувство прекрасное и такое новое для меня. Хочется запомнить этот момент на всю жизнь, хочется жить в этом моменте, переживать его каждую миллисекунду, но, к сожалению, это было невозможно. Я зевнула. Устала. «Надеюсь, он не услышал мой зевок».
– Ты рассказал о себе, но ничего о своих родителях, – сказала я, нарушив идеальную тишину, чтобы не уснуть прямо на столе.
– Я один, – коротко ответил Майлз. Его голос был тихим и хриплым, но я распознала боль и пожалела, что спросила об этом.
– Кофе готово! – внезапно раздался громкий мужской голос с хрипотцой.
Я тут же вскочила со стола, осматриваясь по сторонам. Свет во всей кофейне был включен, солнце беспощадно билось в окно, обхватывая своими лучами и ими же слепя меня. «Я уснула, вот черт!» Майлз стоял передо мной с растянутой улыбкой до ушей и стаканом кофе в руке. «Как же стыдно!»
– Извини, что я вчера уснул, от усталости, наверное, – произнёс Майлз, и улыбка сползла с его лица. Он говорит это специально, чтобы я не чувствовала себя неудобно, но это не помогло.
– Спасибо, – пробубнила я, ощущая, как мои щеки горят от стыда.
– Какие у тебя планы на вечер?
– Я занята, – резко ответила я. – Подругам обещала увидеться, – так же быстро добавила я и, надев туфли, направилась к выходу. – Увидимся ещё! – это я уже сказала перед самым выходом.
– Пока! – вслед крикнул Майлз.
Выйдя из кофейни, я тут же принялась звонить Али.
– Ты где?
– Дома, – спокойно ответил он.
– Забери меня, пожалуйста.
– Где ты? У тебя всё хорошо? – Али беспокойно встрепенулся.
– Да, я у кофейни, всё хорошо.
– У какой кофейни... – Пауза на секунду. – Ты всё-таки пошла на свидание. И как оно прошло?
– Ты меня заберёшь? – настойчиво спросила я.
– Да, буду через десять минут. У тебя всё хорошо?
– Нет.
– Что случилось? Он к тебе приставал? – голос Али резко стал стальным. Я почувствовала его силу через телефон. Он был готов рвать и метать за меня. Я это знаю, и меня это греет.
– Нет, всё хорошо... Мне кажется, я влюбилась.
Глава 35. Элли Джэй
– Мама, я ушла! – громко крикнула Кира с первого этажа, чтобы я услышала ее.
– Не задерживайся, твоя сестра сегодня приедет с парнем! – крикнула я ей в ответ.
«С парнем», – никогда не подумала бы, что скажу это вслух. Я представляла себе это чуть иначе, ну или хотя бы не так быстро. Я не понимаю, почему Сара не рассказала мне, что у неё есть кто-то, ещё на стадии знакомства. Мы ведь с ней были так близки. Я не держу на Сару зла и ссориться не хочу. Мне лишь хочется увидеть её, услышать её голос.
Последние дни тянулись мучительно долго. В последний раз я видела её год назад, когда она приезжала на каникулы, но сейчас всё иначе. Сара возвращается домой навсегда, и моё сердце будет спокойно. Я подошла к окну, посмотрела на улицу. Мои мысли – как вода, плывущая в моей голове неуправляемым потоком. Скучаю по дочери. Я жду ее каждую минуту, каждый час, каждый день. Мое сердце бьется быстрее, когда я слышу шаги за дверью, надеясь, что это она, и она хочет сделать сюрприз, приехать раньше. Мне не терпится обнять ее, увидеть ее улыбку. Моя дочь – моя жизнь, мое счастье. Я молюсь каждый день, чтобы она была в безопасности, счастлива и здорова. Я знаю, что моя дочь вернется ко мне, потому что моя любовь к ней бесконечна. Я безумно скучаю по Саре. Моё сердце наполнено тоской и тревогой, не смогу успокоиться, пока не увижу её лицо.
К вечеру Кира вернулась домой, но вместо того, чтобы прийти раньше, как я просила, она задержалась. Порой мне казалось, что Кира специально все делает наоборот и лучше ее ни о чем не просить, и тогда все будет хорошо. Но мы все равно успели подготовить стол перед приходом гостей. Расставили тарелки, столовые приборы, стаканы, украшения, даже достали подсвечники. Во всем этом есть что-то волнующее и приятное. Мы обсуждали, как проведем вечер, как настроиться, чтобы позитивно и уютно принять гостей. С каждым маленьким шагом стол становился все краше и живее. Наконец мы закончили и теперь смотрим на результат и радуемся, предвкушая вечер в хорошей компании.
– Кто этот парень, с которым приедет Сара? – внезапно спросила Кира.
– Не знаю, – честно ответила я. Кира посмотрела на меня вопросительным взглядом, ожидая объяснения.
– Что ты на меня так смотришь?
– Она тебе не сказала?
– Не сказала.
– Между вами всё хорошо? – решила уточнить младшая дочь.
Я понимала беспокойство Киры, ведь она знает о наших хороших отношениях с её сестрой, и ей это не нравилось. И дело было не в том, что она завидовала, а наоборот, она считает, что родители с детьми не должны быть настолько откровенны.
– Всё хорошо, просто Сара уже выросла.
– Давно пора, – фыркнула Кира.
– Нет, не давно. Для меня вы всегда будете детьми, и я всегда буду волноваться за вас, где бы вы ни были… Я скучаю по ней, – с тоской добавила я.
– Да брось, мам, она ведь скоро будет здесь.
– И что? Я ведь не только сейчас начала скучать.
Кира закатила глаза и ушла за напитками.
– А если это её не первый парень? – спросила Кира, когда вернулась.
Я промолчала. Видимо, Сара действительно выросла и решила, что не обязательно все рассказывать маме, особенно об отношениях с мужчиной. Понимая, что моя дочь впервые скрыла что-то от меня, я почувствовала, что наши взаимоотношения изменились. Этот момент стал для меня своего рода пробуждением – понимание того, что дети имеют свою личную жизнь и иногда нуждаются в личном пространстве. Это вызвало во мне смешанные чувства: волнение, любовь и некоторую тревогу за своего ребенка. Но я поняла, что важно дать ей возможность быть самой собой, выражать свои мысли и чувства, даже если мне сложно иногда это принять. Этот опыт научил меня ценить и уважать ее индивидуальность, даже если это подразумевает не всегда знать все ее секреты.
– Каково быть мамой дочерей? – вдруг спросила Кира. Я улыбнулась и с гордостью посмотрела на нее.
– Это сложно описать словами, но быть мамой – это самое великое счастье в моей жизни, – ответила я. – Почему ты спросила?
– Просто, – с напускной холодностью отмахнулась Кира
– Нет, действительно, почему же ты спросила, Кира? – я вновь нашла, за что можно зацепиться, чтобы поговорить хоть о чём-то с Кирой, и сейчас ей было некуда деваться, потому что мы ждали Сару, а значит она не выкрутится.
– С парнями ведь легко, а вот с дочерями... – Кира не закончила, но я поняла её. – Не знаю, смогла ли бы я выдержать двух сыновей.
– Почему нет? – Слегка улыбнувшись, возрадовавшись всей силой и не показывая это, спросила я. Я заметила это, и мне это понравилось. Я умело зацепилась:
– Дочь, ты понимаешь, потому что ты и сама дочь. Я могу дать жизненный совет, дочка будет делиться секретами, говорить с тобой обо всём, а сын нет. Сын может гулять, не приходить ночами домой, и это будет нормально. Да, на сердце будет нелегко, ночь будет бессонная, но он мальчик. Так уже устроена наша жизнь. Мальчика девочки не обидят, а мальчики девочку обидеть могут. Девочкам по-своему тяжело, и я это прекрасно понимаю. А уже тем более, когда у меня две такие принцессы, за которых я готова жизнь отдать, то мне и не нужны никакие мальчики. Вы – моё счастье, вы – моя кровь, вы – моя жизнь.
Кира промолчала. Улыбка с её лица сошла. Она задумалась. Вспоминаю, как весело было, когда мои дочки были еще совсем маленькими. Как они радовались каждому новому успеху, какие чудесные моменты мы проводили вместе. Первые шаги, первые слова, первые улыбки – все это было для меня как волшебство. Я смотрела на них с гордостью и любовью, и моё сердце наполнялось счастьем. Как же быстро летит время! Теперь мои дочки уже выросли, и я с тоской вспоминаю те невероятные годы, когда они были моими маленькими девочками. Безусловно это самые счастливые годы в моей жизни. Моё сердце особенно тоскует по старшей каждую секунду каждого дня. Я чувствую глубокое скольжение пустоты, обхватывающее меня, как ледяные пальцы. Без нее мир, который я считала познанным и привычным, превращается в пыточную камеру, а моё существование становится несносным бременем.
Глава 36. Сара Джэй
– Он?
– Он!
– Может, ответишь?
– Я не знаю, что ему сказать, Али.
– Что не так?
– Я же сказала: я уснула на свидании, прям на столе! – в который раз повторяла я одно и то же.
– Пойми, это нормально, – Али убедительно продолжал успокаивать.
– Тебе понравилась бы такая девушка, что уснула на свидании?
– Ну конечно, особенно если это ты. – Я задумалась. Короткая пауза. – Ты пойми, ты ведь не просто уснула. Вы пили, танцевали, вы вымотались, и это очень романтично, что вы вдвоём уснули на одном столе, лучше свидания и не придумать! – говорил Али очень эмоционально и возбуждённо. Мне нравились его слова, хотелось верить, что он не старается просто успокоить меня, а действительно считает это нормальным. Возможно, он прав, и ему ведь виднее, как мужчине.
– Ты так считаешь? – наивно спросила я.
– Ну конечно, и он так считает, иначе не звонил бы тебе. Послушай, подруга. В первую встречу ты почувствовала в нём что-то родное, что-то необычное, а главное своё, так?
– Так, – тихо ответила я, прогоняя нашу первую встречу в голове.
