Им предстояло пройти пару-тройку километров по тропинке, через горелый лес и, выйти к давно покинутой деревне, где как предполагалось и обитали эти дикие звери, что таскали сторожевых чуть ли не по три раза на неделе.
—Может они где-то здесь притаились, — говорил Хриплый, — черт их знает, может поближе подобрались.
— Может и так, всем быть начеку. — обратился к группе Егерь.
— Да и не дюзните, а то они от вони убегут! — залился смехом выпивший куратор.
Шутки никто не поддержал.
— Тяпнул что ли? — спросил горец, обернувшись к старому другу.
У Хриплого чуть глаза не вывалились:
— Я? Рюмка крепкого не помешает перед ходкой.
Округу постепенно все больше и больше стягивал черный лес.
— Так, — кавказец перевел взгляд на молодняк, медленно плетущийся позади — вы прям воды в рот набрали, идем уже минут десять, а вы не назвались. Ребята опешили и начали наперебой галдеть. Сейчас «отряд» напоминал скорее неуклюжую серую массу, боевое мясо и в общем походил непонятно на что. Егерь смиренно вздохнул, понимая, что над всем этим нужно будет работать.
— Так, — начал Егерь, — слушать меня. Группа остановилась.
— Ты, — он ткнул пальцем в самого низкого — первый, а оставшиеся, по порядку номеров, ясно?
— Так точно! — на удивление синхронно ответил отряд.
— Ну хоть чему-то ты их научил, — удовлетворенно сказал кавказец, обращаясь к товарищу.
— Это точно. Я их в ежовых рукавицах держу!
— М-да… Построение по двое! Мы Артемом — первая пара, остальные — согласно порядку номеров, всем ясно?
— Так точно! — вновь скупо ответил отряд.
Егерь осмотрелся — лес сгущался все больше и, меж деревьями было все сложней хоть что-то разглядеть.
— Отряд! — громко начал горец, резко остановившись у старого, обгорелого пня — Наше боевое задание: вычислить и уничтожить стаю волков. Предваряя ваши вопросы: от зверья осталось только название. Это бешеные, обезумевшие животные, готовые порвать вас на куски. Они не будут кружить и выжидать нас, эти выродки бегут прямо в лоб. Стрелять четко в харю, или, на крайняк, по хребту. По информации, особей приблизительно двенадцать, так что готовьтесь. Держаться вместе, подчиняться нашим командам. Деревня будет совсем скоро, но волки могут быть и здесь. Усекли?
В ответ прозвучало знакомое: «Так точно!»
— И еще, — добавил кавказец, — волчиц и щенков отстреливать первоочередно.
Бойцы молча кивнули.
На сей раз уже Хриплый стоял в стороне. Все это время смотрел на солдат и нервно курил, пытаясь сбить стресс: что-то внутри дрожало — его спокойное лицо, постепенно приняло более серьезный вид, а вечно болтающиеся руки он сложил на груди.
До деревни дошли без происшествий, хотя за деревьями часто мерещились неясные тени и образы. Но пока Зевс шел спокойно, беспокоиться не стоило: нюх на этих тварей у него был прекрасный. Вскоре, сквозь темную завесу из деревьев, стали проглядываться и проясняться силуэты деревни: размытые дома обретали все более детальные черты и вскоре, перед героями она предстала в полной красе — мертвая и зловещая.
Солнце снова скрылось за темными тучами, грозящими вот-вот разразиться ливнем.
— Разбиться тройкой! — пробурчал Хриплый.
Новички пару секунд простояли в стазисе, но когда куратор буквально прорычал свою команду, то все сразу встали по местам: одна пара примкнула к Егерю, другая к Хриплому.
— Не тупить солдаты. — укоризненно прошипел Артемий Васильич — Оружие наизготовку!
Щелкнули предохранители.
Пока куратор строил своих бойцов, Егерь вдумчиво смотрел в глубину деревни: за пятнадцать лет растения пустили корни куда только можно: трухлявые, почти обвалившиеся дома обвивали корни и переплетения вьюнов, а дорога давно треснула. Удивительно, что страшный пожар, колыхнувший округу пару лет назад, что охватил сотни гектаров леса, не посмел прикоснуться к деревне: она, подобно оазису цвела среди пепелища.
Трактор, стоящий у маленького домика поблизости, изъеденный ржавчиной и убитый, видимо еще до войны, безразлично смотрел в чащу черного леса. Вдали, почти у самого конца поселка, там, за домами, стояла, взирая в небо старая, почти древняя водонапорная башня, времён Советского Союза, больше похожая на маяк.
— Обследуем каждый дом. Действуем по моей команде. — Егерь выдохнул. — Вперед.
Отряд неохотно двинулся, попутно озираясь каждый в свою сторону. Командиры шли более спокойно и уверенно, в их глазах не было того животного ужаса, что заставлял дрожать новичков, — наоборот, блестел и горел азарт, охотничья жажда прикончить зверей. Инстинкты.
Шелестя, недавно опавшими листьями группа почти подошла к первому заброшенному дому: забор почти упал, а косая кровля едва держалась. Растительность жадно обвила домишко: почти везде торчали кривые корни неизвестного теперь растения, которое в народе обозвали сорняком, а из-под чердака, пробиваясь на поверхность, росло небольшое деревцо.
Егерь махнул рукой в сторону дома. Через минуту отряд уже разглядывал интерьер развалины: несколько комнат, засоренных всякого рода мусором: бутылки, одежда, железки и прочий хлам. Полы ужасно скрипели и практически проваливались, создавая нежелательный шум. Зевс не зашел и остался снаружи, вместе с половиной отряда: пока одни осматривались, другие защищали выход. Егерь, вместе с «1» номером оглядели комнаты и, кроме пустых пачек сигарет, разбитых бутылок вместе со склянками с непонятной жижей ничего не нашли.
Группа двинулась дальше и, обследуя все новые и новые дома, не находила даже следов присутствия обезумевших тварей: только мусор и грязь. Хриплый понемногу разочаровывался: мосину с каждым шагом он держал все развязней, шел все легкомысленней и наступал на весь пападающийся под ногой мусор.
Егерь смутился — обычно Хриплый был собран и сконцентрирован, но здесь, что-то развязало ему руки.
— Хм… — куратор остановился. — По-моему этих выродков здесь нет.
Новички выдохнули.
— Обошли уже пол деревни, а их ни слуху, ни духу. — он осмотрелся. — Тру?сы.
— Не спеши с выводами, — парировал кавказец, — но Зевс и правда ведет себя слишком спокойно.
Все уставились пса, который, как обычно, задумчиво вглядывался вдаль своими слепыми глазами. Почувствовав на себе пытливые взгляды он, недоумевая оглянулся.
— Может быть они куда-то ушли? — заикнулся один из группы, нервно оглядываясь по сторонам. Он был, как и остальные: в рваном тряпье, очень неуклюже заштопанном распущенными заплатками, в руках едва заметно подрагивал АК. Но было в нем что-то необычное, в глазах, помимо страха, словно разгорался огонек, тот самый огонь, благодаря которому в этом суровом мире и удается выжить. В голосе, несмотря на дрожь, ощущалось предвкушение боя. Егерь подметил это, но ничего не сказав, одобрительно кивнул. И действительно — волки, будь они здесь, не раздумывая кинулись бы на отряд… Но вокруг стояла гробовая тишина, нарушаемая только редкими завываниями ветра.
Почесав затылок, Егерь смекнул, что идти дальше и обследовать каждый дом бессмысленно — тварей нет.
— Так, солдаты, слушать команду: идем вон к той башне — горец ткнул пальцем в мрачно стоящий, одинокий водонапорный «маяк» — там обоснуемся. Вперед.
Группа, уже практически бегом двинулась дальше, завернув за старые, обвитые плющом дома, оказалась у старой башни, гордо стоящей в одиночестве.
Вокруг было пусто — только бесчисленные заросли травы.
Дверь в башню была вырвана, куски были раскиданы по округе: на каждом из них красовалось множество глубоких шрамов, оставленных обитателями деревни. Сама башня обросла мхом, обзавелась множеством трещин и сколов, а в некоторых местах и вовсе была почти разбита временем. Снизу даже казалось, что она вот-вот с оглушительным треском рухнет на землю.
Внутри героев встретила кривая спиральная лестница, отвалившиеся остатки которой валялись на грязном и мокром полу. Хриплый цокнул.
План кавказца треснул и, обосноваться внутри башни не вышло, но вот отправить кого-нибудь наверх, чтобы понаблюдать за окружающей обстановкой, было неплохой идеей.
Глаза сразу вцепились в Хриплого, с его мосиной.
Ржавая лестница, готовая в любой момент развалиться, томно застонала — впервые за столько лет к ней кто-то прикоснулся.
— Заткнись уже! Только попробуй сломаться… — ругался Артемий Васильич, взбираясь по хлипкой конструкции.
Пока куратор ругался с лестницей, оперевшись на сухой ствол дерева Егерь думал, как лучше встретить тварей. Перебрав несколько бесполезных вариантов, он окинул своим суровым взглядом новичков: те молча и робко сидели, втянув шею и, боясь заговорить друг с другом.
«И правильно, не хрен на задании болтать попусту.» — подумал кавказец.
В кармане жилета затрещала рация, откуда шипел куратор. Его орлиный глаз, прочесав каждый сантиметр, не нашел и намека, на присутствие ереси в округе. Оставалось ждать.
Пролетело несколько часов, в течение которых Егерь воспротивился своим заветам и понемногу завязал разговор с отрядом: теперь он хотя бы знал, как и кого звать.
Самого низкого, звали Ваней и ему всего-навсего было девятнадцать лет, но, по иронии, он был самым старшим из своих соплеменников, отличали его несколько шрамов, разбросанных по смуглому, черствому лицу. Второго, что был чуть побольше, кличили Дубом, за его очень большое и широкое телосложение. Третьего, как раз того, которого Егерь недавно подметил, звали Данилом. Он был размером со спичку, а калаш в его тонких руках выглядел нелепо и смешно. Лицом, он был вылитым Егерем в молодости, разве что нос был острым, как у Буратино, да маленькие, карие глаза, отличали его от кавказца. В нем, кавказец узнал себя в отрочестве: такой же забитый суровой жизнью, не оперившийся птенец, с буквально пожирающим и любопытным взглядом.
Четвертый назвался Чесноком и больше ничего не говорил. Взгляд его был хмур, разговаривать он не хотел и поэтому кавказец почти сразу прекратил попытки расспроса.
Опять зашумел ветер, колыхая сухие ветки на деревьях.
Наконец, кавказец составил тактику боя — простую, но надежную.
При первых признаках опасности, весь отряд сосредоточится вокруг башни, ибо волки несомненно побегут напролом и поэтому, чтобы не быть одной кучей, все разойдутся по своим точкам, и тогда тварям будет сложней сожрать их. Единственным изъяном плана было только то, что кавказец точно не знал, откуда придут звери. Хотя и тут он указал точки, где нужно находиться, если вдруг твари будут по другую сторону баррикад.
Зевс же, молча взирал на скрывающееся за черными деревьями солнце, которое тщетно старалось пробить своими светлыми лучами черную завесу из обожженных пламенем деревьев. Небесный свод понемногу стали стягивать тучи, образуя свинцовый купол, в котором набирался сил предстоящий ливень. Напряжение росло, отряд совсем разнервничался кто-то ходил кругами, кто-то судорожно мял пальцы, а Егерь, подобно своему псу взирал на остатки цивилизации. Хриплый же и вовсе буквально оцепенел, смотря с высоты на мрачные деревья, и все больше погружался в сладкое забытье. Его роль в плане была ключевой: он первый, после Зевса, должен указать направление стаи и, не дать им подобраться слишком близко к группе.
Снова завыл ветер, но теперь в нем четко слышался вой — протяжный и злой. Зевс оскалился, обратившись к восточной стороне деревни. Егерь понял — вот оно. Через пару секунд Хриплый уже прочесывал местность прицелом, а группа рассредоточилась по указанным местам. Ожидание. Кавказец смотрел больше на питомца, исполняющего роль живого компаса: неустанно рыча, он впивался в мертвые восточные дома, откуда вот-вот вынырнет стая зверей. Новички дрожали, но прицел держали, каждый готов был грызться за свою жизнь. Чеснок и Ваня стояли поближе к Егерю, а Данила и Дуб отошли чуть дальше, дабы первый удар пришелся на более стойких.
Прогремел выстрел, разорвав могильную тишину погибшей деревеньки, а за ним последовало скуление умирающей твари. Взвыли волки.
Они показались из-под окутанных мраком домов: изувеченные, обезумевшие твари, с таким же неестественным и вгоняющим в ступор оскалом, жадно смотрели на будущий корм. Были они немного больше Зевса, что было странно, а тела их были усеяны шрамами, да сгнившими ранами, а где-то на неестественно густой, темно-коричневой шерсти виднелись побои от зверя покрупнее. Чем-то эти выродки напоминали гиен: челюсть их почти скребла землю и создавала иллюзию перекошенной улыбки, смешанной с неисчерпаемой жаждой крови.
В этот момент время словно бы перестало существовать: твари впивались взглядом в людей, а те, своими прицелами вглядывались в монстров. Эта дуэль длилась ровно до того момента, пока Хриплый не пригвоздил еще одну, из двенадцати, шавок к земле. Та издала истошный рев, больше похожий на плач и, в судорогах обняла землю, залив ее грязной кровью. Остальные же ринулись в атаку: они вздирали старую землю своими огромными когтями, оставляя за собой глубокие рытвины. Неслись они быстро и уверенно, надеясь поскорей вцепиться в горло и вдоволь упиться человеческой кровью.
В ответ, оркестр из калашей вспорол воздух и сбил несколько тварей с ног: почти все попали волкам в горб и те, падали в смертельном танце. Но расстояние неминуемо уменьшалось и чем ближе твари были, тем становилось страшней — калаши молодняка залупили без остановки, почти не целясь, отчего почти все патроны уходили в молоко. Щелкнул боек и, не найдя патрона в стволе, оповестил о том, что нужно бы сменить рожок. Тут, спасая положение, в порыве праведного гнева, с яростным кличем Егерь бросил гранату, и вслед за роем из пуль она вспучилась, породив мощный взрыв, встряхнувший округу. В облаке пыли и копоти, были слышны завывания умирающих зверей. Вдруг, из завесы дыма выпрыгнули остатки тварей, которые сверкая налитыми ненавистью глазами, изрыгая отвратительный рев, напоминающим смесь детского плача и громогласного рыка, бросились на Егеря. Отпрыгнув с небольшой возвышенности они могли бы запросто задавить кавказца своей тушей, но тот, движением руки пропустил мимо себя самого наглого и тут же оборачиваясь по инерции, осыпал его градом из свинца. На лицо брызнула еще кипящая кровь. Отвратительный и мерзкий смрад гнилья ударил в нос. Горец на секунду зажмурился. Оглянувшись, кавказец заметил как Зевс, словно удав, обвивается вокруг своего дальнего родственника и с упоением рвет его глотку, а волк, беспомощно катаясь по земле, задыхаясь в собственной крови, стонет от боли. Чеснок же, стоящий справа, сбрасывал с себя еще дергающийся волчий труп, с ножом, что впился твари точно в сердце.
Вновь завыл ветер...
Еще раз тщательно оглядев местность и проверяя, не затаился ли кто среди кустов, Егерь выдохнул. Пейзаж украсили ошметки тел и лужи багровой субстанции, а аромат смерти буквально наполнил округу.
Каждый в душе ликовал, а особенно Егерь: он не любил работать с людьми и хорошо выполненная командная работа отдалась теплым ветерком в его душе. Новички тоже радовались, ведь на сей раз пришили не человека, а тупую скотину, отравляющую им жизнь, причем сделали это красиво и эффектно.
— Отряд — отдыхать. — скомандовал кавказец, осматривая хладный труп волка, — но не расслабляться. Животное все еще дергалось в конвульсиях и плевалось кровью, но безумная гримаса на лице только больше растянулась, приняв еще более отвратительный и устрашающий вид. Тут кавказец посмотрел на башню, вспомнив про старого друга.
—Может они где-то здесь притаились, — говорил Хриплый, — черт их знает, может поближе подобрались.
— Может и так, всем быть начеку. — обратился к группе Егерь.
— Да и не дюзните, а то они от вони убегут! — залился смехом выпивший куратор.
Шутки никто не поддержал.
— Тяпнул что ли? — спросил горец, обернувшись к старому другу.
У Хриплого чуть глаза не вывалились:
— Я? Рюмка крепкого не помешает перед ходкой.
Округу постепенно все больше и больше стягивал черный лес.
— Так, — кавказец перевел взгляд на молодняк, медленно плетущийся позади — вы прям воды в рот набрали, идем уже минут десять, а вы не назвались. Ребята опешили и начали наперебой галдеть. Сейчас «отряд» напоминал скорее неуклюжую серую массу, боевое мясо и в общем походил непонятно на что. Егерь смиренно вздохнул, понимая, что над всем этим нужно будет работать.
— Так, — начал Егерь, — слушать меня. Группа остановилась.
— Ты, — он ткнул пальцем в самого низкого — первый, а оставшиеся, по порядку номеров, ясно?
— Так точно! — на удивление синхронно ответил отряд.
— Ну хоть чему-то ты их научил, — удовлетворенно сказал кавказец, обращаясь к товарищу.
— Это точно. Я их в ежовых рукавицах держу!
— М-да… Построение по двое! Мы Артемом — первая пара, остальные — согласно порядку номеров, всем ясно?
— Так точно! — вновь скупо ответил отряд.
Егерь осмотрелся — лес сгущался все больше и, меж деревьями было все сложней хоть что-то разглядеть.
— Отряд! — громко начал горец, резко остановившись у старого, обгорелого пня — Наше боевое задание: вычислить и уничтожить стаю волков. Предваряя ваши вопросы: от зверья осталось только название. Это бешеные, обезумевшие животные, готовые порвать вас на куски. Они не будут кружить и выжидать нас, эти выродки бегут прямо в лоб. Стрелять четко в харю, или, на крайняк, по хребту. По информации, особей приблизительно двенадцать, так что готовьтесь. Держаться вместе, подчиняться нашим командам. Деревня будет совсем скоро, но волки могут быть и здесь. Усекли?
В ответ прозвучало знакомое: «Так точно!»
— И еще, — добавил кавказец, — волчиц и щенков отстреливать первоочередно.
Бойцы молча кивнули.
На сей раз уже Хриплый стоял в стороне. Все это время смотрел на солдат и нервно курил, пытаясь сбить стресс: что-то внутри дрожало — его спокойное лицо, постепенно приняло более серьезный вид, а вечно болтающиеся руки он сложил на груди.
До деревни дошли без происшествий, хотя за деревьями часто мерещились неясные тени и образы. Но пока Зевс шел спокойно, беспокоиться не стоило: нюх на этих тварей у него был прекрасный. Вскоре, сквозь темную завесу из деревьев, стали проглядываться и проясняться силуэты деревни: размытые дома обретали все более детальные черты и вскоре, перед героями она предстала в полной красе — мертвая и зловещая.
Солнце снова скрылось за темными тучами, грозящими вот-вот разразиться ливнем.
— Разбиться тройкой! — пробурчал Хриплый.
Новички пару секунд простояли в стазисе, но когда куратор буквально прорычал свою команду, то все сразу встали по местам: одна пара примкнула к Егерю, другая к Хриплому.
— Не тупить солдаты. — укоризненно прошипел Артемий Васильич — Оружие наизготовку!
Щелкнули предохранители.
Пока куратор строил своих бойцов, Егерь вдумчиво смотрел в глубину деревни: за пятнадцать лет растения пустили корни куда только можно: трухлявые, почти обвалившиеся дома обвивали корни и переплетения вьюнов, а дорога давно треснула. Удивительно, что страшный пожар, колыхнувший округу пару лет назад, что охватил сотни гектаров леса, не посмел прикоснуться к деревне: она, подобно оазису цвела среди пепелища.
Трактор, стоящий у маленького домика поблизости, изъеденный ржавчиной и убитый, видимо еще до войны, безразлично смотрел в чащу черного леса. Вдали, почти у самого конца поселка, там, за домами, стояла, взирая в небо старая, почти древняя водонапорная башня, времён Советского Союза, больше похожая на маяк.
— Обследуем каждый дом. Действуем по моей команде. — Егерь выдохнул. — Вперед.
Отряд неохотно двинулся, попутно озираясь каждый в свою сторону. Командиры шли более спокойно и уверенно, в их глазах не было того животного ужаса, что заставлял дрожать новичков, — наоборот, блестел и горел азарт, охотничья жажда прикончить зверей. Инстинкты.
Шелестя, недавно опавшими листьями группа почти подошла к первому заброшенному дому: забор почти упал, а косая кровля едва держалась. Растительность жадно обвила домишко: почти везде торчали кривые корни неизвестного теперь растения, которое в народе обозвали сорняком, а из-под чердака, пробиваясь на поверхность, росло небольшое деревцо.
Егерь махнул рукой в сторону дома. Через минуту отряд уже разглядывал интерьер развалины: несколько комнат, засоренных всякого рода мусором: бутылки, одежда, железки и прочий хлам. Полы ужасно скрипели и практически проваливались, создавая нежелательный шум. Зевс не зашел и остался снаружи, вместе с половиной отряда: пока одни осматривались, другие защищали выход. Егерь, вместе с «1» номером оглядели комнаты и, кроме пустых пачек сигарет, разбитых бутылок вместе со склянками с непонятной жижей ничего не нашли.
Группа двинулась дальше и, обследуя все новые и новые дома, не находила даже следов присутствия обезумевших тварей: только мусор и грязь. Хриплый понемногу разочаровывался: мосину с каждым шагом он держал все развязней, шел все легкомысленней и наступал на весь пападающийся под ногой мусор.
Егерь смутился — обычно Хриплый был собран и сконцентрирован, но здесь, что-то развязало ему руки.
— Хм… — куратор остановился. — По-моему этих выродков здесь нет.
Новички выдохнули.
— Обошли уже пол деревни, а их ни слуху, ни духу. — он осмотрелся. — Тру?сы.
— Не спеши с выводами, — парировал кавказец, — но Зевс и правда ведет себя слишком спокойно.
Все уставились пса, который, как обычно, задумчиво вглядывался вдаль своими слепыми глазами. Почувствовав на себе пытливые взгляды он, недоумевая оглянулся.
— Может быть они куда-то ушли? — заикнулся один из группы, нервно оглядываясь по сторонам. Он был, как и остальные: в рваном тряпье, очень неуклюже заштопанном распущенными заплатками, в руках едва заметно подрагивал АК. Но было в нем что-то необычное, в глазах, помимо страха, словно разгорался огонек, тот самый огонь, благодаря которому в этом суровом мире и удается выжить. В голосе, несмотря на дрожь, ощущалось предвкушение боя. Егерь подметил это, но ничего не сказав, одобрительно кивнул. И действительно — волки, будь они здесь, не раздумывая кинулись бы на отряд… Но вокруг стояла гробовая тишина, нарушаемая только редкими завываниями ветра.
Почесав затылок, Егерь смекнул, что идти дальше и обследовать каждый дом бессмысленно — тварей нет.
— Так, солдаты, слушать команду: идем вон к той башне — горец ткнул пальцем в мрачно стоящий, одинокий водонапорный «маяк» — там обоснуемся. Вперед.
Группа, уже практически бегом двинулась дальше, завернув за старые, обвитые плющом дома, оказалась у старой башни, гордо стоящей в одиночестве.
Вокруг было пусто — только бесчисленные заросли травы.
Дверь в башню была вырвана, куски были раскиданы по округе: на каждом из них красовалось множество глубоких шрамов, оставленных обитателями деревни. Сама башня обросла мхом, обзавелась множеством трещин и сколов, а в некоторых местах и вовсе была почти разбита временем. Снизу даже казалось, что она вот-вот с оглушительным треском рухнет на землю.
Внутри героев встретила кривая спиральная лестница, отвалившиеся остатки которой валялись на грязном и мокром полу. Хриплый цокнул.
План кавказца треснул и, обосноваться внутри башни не вышло, но вот отправить кого-нибудь наверх, чтобы понаблюдать за окружающей обстановкой, было неплохой идеей.
Глаза сразу вцепились в Хриплого, с его мосиной.
Ржавая лестница, готовая в любой момент развалиться, томно застонала — впервые за столько лет к ней кто-то прикоснулся.
— Заткнись уже! Только попробуй сломаться… — ругался Артемий Васильич, взбираясь по хлипкой конструкции.
Пока куратор ругался с лестницей, оперевшись на сухой ствол дерева Егерь думал, как лучше встретить тварей. Перебрав несколько бесполезных вариантов, он окинул своим суровым взглядом новичков: те молча и робко сидели, втянув шею и, боясь заговорить друг с другом.
«И правильно, не хрен на задании болтать попусту.» — подумал кавказец.
В кармане жилета затрещала рация, откуда шипел куратор. Его орлиный глаз, прочесав каждый сантиметр, не нашел и намека, на присутствие ереси в округе. Оставалось ждать.
Пролетело несколько часов, в течение которых Егерь воспротивился своим заветам и понемногу завязал разговор с отрядом: теперь он хотя бы знал, как и кого звать.
Самого низкого, звали Ваней и ему всего-навсего было девятнадцать лет, но, по иронии, он был самым старшим из своих соплеменников, отличали его несколько шрамов, разбросанных по смуглому, черствому лицу. Второго, что был чуть побольше, кличили Дубом, за его очень большое и широкое телосложение. Третьего, как раз того, которого Егерь недавно подметил, звали Данилом. Он был размером со спичку, а калаш в его тонких руках выглядел нелепо и смешно. Лицом, он был вылитым Егерем в молодости, разве что нос был острым, как у Буратино, да маленькие, карие глаза, отличали его от кавказца. В нем, кавказец узнал себя в отрочестве: такой же забитый суровой жизнью, не оперившийся птенец, с буквально пожирающим и любопытным взглядом.
Четвертый назвался Чесноком и больше ничего не говорил. Взгляд его был хмур, разговаривать он не хотел и поэтому кавказец почти сразу прекратил попытки расспроса.
Опять зашумел ветер, колыхая сухие ветки на деревьях.
Наконец, кавказец составил тактику боя — простую, но надежную.
При первых признаках опасности, весь отряд сосредоточится вокруг башни, ибо волки несомненно побегут напролом и поэтому, чтобы не быть одной кучей, все разойдутся по своим точкам, и тогда тварям будет сложней сожрать их. Единственным изъяном плана было только то, что кавказец точно не знал, откуда придут звери. Хотя и тут он указал точки, где нужно находиться, если вдруг твари будут по другую сторону баррикад.
Зевс же, молча взирал на скрывающееся за черными деревьями солнце, которое тщетно старалось пробить своими светлыми лучами черную завесу из обожженных пламенем деревьев. Небесный свод понемногу стали стягивать тучи, образуя свинцовый купол, в котором набирался сил предстоящий ливень. Напряжение росло, отряд совсем разнервничался кто-то ходил кругами, кто-то судорожно мял пальцы, а Егерь, подобно своему псу взирал на остатки цивилизации. Хриплый же и вовсе буквально оцепенел, смотря с высоты на мрачные деревья, и все больше погружался в сладкое забытье. Его роль в плане была ключевой: он первый, после Зевса, должен указать направление стаи и, не дать им подобраться слишком близко к группе.
Снова завыл ветер, но теперь в нем четко слышался вой — протяжный и злой. Зевс оскалился, обратившись к восточной стороне деревни. Егерь понял — вот оно. Через пару секунд Хриплый уже прочесывал местность прицелом, а группа рассредоточилась по указанным местам. Ожидание. Кавказец смотрел больше на питомца, исполняющего роль живого компаса: неустанно рыча, он впивался в мертвые восточные дома, откуда вот-вот вынырнет стая зверей. Новички дрожали, но прицел держали, каждый готов был грызться за свою жизнь. Чеснок и Ваня стояли поближе к Егерю, а Данила и Дуб отошли чуть дальше, дабы первый удар пришелся на более стойких.
Прогремел выстрел, разорвав могильную тишину погибшей деревеньки, а за ним последовало скуление умирающей твари. Взвыли волки.
Они показались из-под окутанных мраком домов: изувеченные, обезумевшие твари, с таким же неестественным и вгоняющим в ступор оскалом, жадно смотрели на будущий корм. Были они немного больше Зевса, что было странно, а тела их были усеяны шрамами, да сгнившими ранами, а где-то на неестественно густой, темно-коричневой шерсти виднелись побои от зверя покрупнее. Чем-то эти выродки напоминали гиен: челюсть их почти скребла землю и создавала иллюзию перекошенной улыбки, смешанной с неисчерпаемой жаждой крови.
В этот момент время словно бы перестало существовать: твари впивались взглядом в людей, а те, своими прицелами вглядывались в монстров. Эта дуэль длилась ровно до того момента, пока Хриплый не пригвоздил еще одну, из двенадцати, шавок к земле. Та издала истошный рев, больше похожий на плач и, в судорогах обняла землю, залив ее грязной кровью. Остальные же ринулись в атаку: они вздирали старую землю своими огромными когтями, оставляя за собой глубокие рытвины. Неслись они быстро и уверенно, надеясь поскорей вцепиться в горло и вдоволь упиться человеческой кровью.
В ответ, оркестр из калашей вспорол воздух и сбил несколько тварей с ног: почти все попали волкам в горб и те, падали в смертельном танце. Но расстояние неминуемо уменьшалось и чем ближе твари были, тем становилось страшней — калаши молодняка залупили без остановки, почти не целясь, отчего почти все патроны уходили в молоко. Щелкнул боек и, не найдя патрона в стволе, оповестил о том, что нужно бы сменить рожок. Тут, спасая положение, в порыве праведного гнева, с яростным кличем Егерь бросил гранату, и вслед за роем из пуль она вспучилась, породив мощный взрыв, встряхнувший округу. В облаке пыли и копоти, были слышны завывания умирающих зверей. Вдруг, из завесы дыма выпрыгнули остатки тварей, которые сверкая налитыми ненавистью глазами, изрыгая отвратительный рев, напоминающим смесь детского плача и громогласного рыка, бросились на Егеря. Отпрыгнув с небольшой возвышенности они могли бы запросто задавить кавказца своей тушей, но тот, движением руки пропустил мимо себя самого наглого и тут же оборачиваясь по инерции, осыпал его градом из свинца. На лицо брызнула еще кипящая кровь. Отвратительный и мерзкий смрад гнилья ударил в нос. Горец на секунду зажмурился. Оглянувшись, кавказец заметил как Зевс, словно удав, обвивается вокруг своего дальнего родственника и с упоением рвет его глотку, а волк, беспомощно катаясь по земле, задыхаясь в собственной крови, стонет от боли. Чеснок же, стоящий справа, сбрасывал с себя еще дергающийся волчий труп, с ножом, что впился твари точно в сердце.
Вновь завыл ветер...
Еще раз тщательно оглядев местность и проверяя, не затаился ли кто среди кустов, Егерь выдохнул. Пейзаж украсили ошметки тел и лужи багровой субстанции, а аромат смерти буквально наполнил округу.
Каждый в душе ликовал, а особенно Егерь: он не любил работать с людьми и хорошо выполненная командная работа отдалась теплым ветерком в его душе. Новички тоже радовались, ведь на сей раз пришили не человека, а тупую скотину, отравляющую им жизнь, причем сделали это красиво и эффектно.
— Отряд — отдыхать. — скомандовал кавказец, осматривая хладный труп волка, — но не расслабляться. Животное все еще дергалось в конвульсиях и плевалось кровью, но безумная гримаса на лице только больше растянулась, приняв еще более отвратительный и устрашающий вид. Тут кавказец посмотрел на башню, вспомнив про старого друга.
