- Уходи прочь !- Громко крикнул я призраку.
После моего возгласа призрак замер на месте. Постояв около минуты, привидение развернулось и пошло обратно в лес. Больше я его не видел.
19 ноября 2019 года
Я встретил рассвет, глядя в окно, которое выходило в приусадебный парк дома, в котором я провёл ночь. Самое удивительное, что окончательно меня поразило и заставило задуматься, случилось позже. Когда я возвращался в Вену домой, мне позвонила жена моего больного товарища и сообщила радостную новость. Её муж вышел из комы и находится в полном сознании. А ещё она сказала мне, что он настаивает на встрече со мной. Поэтому я сразу же направил свой автомобиль по направлению к больнице, в которой находился мой товарищ. Наша встреча была очень радостной. Я и он оба обрадовались и не скрывали своих эмоций. Я обнаружил своего друга в достаточно бодром состоянии, иначе врачи не позволили бы ему встречаться со мной. Несмотря на то, что он находился ещё в отделении реанимации, он проявлял неподдельную бодрость и активность, что не присуще человеку, который только, что вышел из комы.
Затем мой товарищ поведал мне удивительные вещи, которые ему пришлось наблюдать во сне.
Далее в подробностях, без существенных отклонений от первоначальной версии я привожу рассказ, в котором он изложил мне поразительную историю своего пробуждения:
...вначале были боли потом приступ, который сменился наступившей затем крайней слабостью. Я не мог удержать своё сознание, которое пыталось выскочить из моего тела. Мне привиделся огненный круг, в середине которого зияла чёрная пустота. Сил более не было противостоять давлению на мой организм и я сдался. Моментально мой реальный мир остался позади, а я устремился в этот огненный круг - в чёрную пустоту. Я пролетел сквозь огненный обод и неведомая сила несла меня далее куда-то в сумрачное бездонное пространство. Я попытался задержать этот полёт, пытался противиться этой силе, однако старания мои оказались тщетными, Жизненная энергия во мне приметным образом почти иссякла. Я чётко осознавал, что в самом деле был вырван из своего земного обиталища. Мысли мои беспрестанно блуждали, не давая мне сосредоточиться. Я не ощущал ни горести, ни печали, ни страха. Лишь полное равнодушие. Мне казалось в тот момент, что поток иной жизни вселяется в мою душу. Я проносился мимо силуэтов различных фигур. Тусклые и едва обозначенные контуры силуэтов похожих на человеческие, виднелись по краям моего пути в бездонной пучине чёрной пустоты. Какие-то карлики и великаны встречались на пути, которых также покрывала эта могущественная и суровая тень необъяснимого пространства. Наконец среди этой безмолвной и неопределённой действительности показался серый туман. Из этого тумана отделилась чёрная тень и стала приближаться ко мне. Когда эта тень была уже возле меня, то из этого бесформенного существа высунулась рука, которая схватила меня за запястье и стала уводить за собой куда-то вглубь пространства. Всё происходило так явно и действительно, что мне казалось - я переживаю какой-то сказочный эпизод из своей жизни. Я отчётливо видел какие-то смутные и фантастические, колоссальные призраки, или, может быть, это сам туман принял такой вид. Но рука непонятного мне создания продолжала тащить меня за собой словно в преисподнюю. Едва успела эта мысль промелькнуть в моём сознании, как в пространстве, наполненном темнотой, появился порог за которым я увидел нежный серебристый свет, перед моим взором быстро замелькали картины: деревья, горы, города, моря, точно картинки панорамы. И сквозь эти видения, призрак продолжал тянуть меня за собой, крепко сжимая мою руку. И тут я услышал возглас. До моего слуха донеслось : - эй...эй ! Стой, остановись! Уходи прочь !
Я узнал этот голос. Это был твой голос. Наконец среди блестящей, серебристой атмосферы я почувствовал, как будто в моём мозгу что-то разорвалось, точно лопнула какая-то крепкая цепь. Существо отпустило мою руку и удалилось прочь, а я в ту же минуту почувствовал божественную свободу. Свобода парения овладела мной, и само пространство стало выдавливать меня обратно из этой фантастической реальности. После этого я проснулся.
Исцеление моего друга самым непостижимым образом и его рассказ произвели на меня глубокое впечатление. Мои размышления и волнительные мысли по этому поводу есть только выражение завороженного разума перед реальным жизненным примером в котором суть непреодолимой казалось - бы ситуации разрешается против всех правил логики и здравого смысла который присущ человеческому существу. Стоя лицом к лицу перед какой-нибудь враждебной нам силой, которой, к счастью, мы не в состоянии постичь из-за несовершенства наших чувств и разума, мы побеждаем благодаря стойкости духа и мистическому началу.
( продолжение моих наблюдений необычных явлений в Цемлингском лесу я буду публиковать и далее )
Барон Родерих посвящал это время, насколько это было возможно, серьезным делам и, удалившись от шумных гостей, исполнял обязанности владельца майората. В сущности, ты не погрешишь против истины, если прочтешь до конца то, что я намерен тебе рассказать, ибо тогда, я надеюсь, надворный советник Ройтлингер так ясно предстанет перед твоими глазами со всеми своими странными поступками, как будто ты и в самом деле был с ним знакомМои ноги невольно привели меня к роще. Мне показалось, что я слышу какой-то стук и тихий, жалобный голос. Звуки, по-видимому, доносились из павильона. Я подхожу ближе, дверь павильона открыта, и я вижу себя самого — себя самого!
Отчего же в таком случае все народы соединяют с ним какой"Пить продолжительными глотками внутреннюю жизнь — это видеть жизнь высшую; жить наперекор времени — это жить всеобщей жизнью. Тот, кто открывает эликсир, открывает и то, что находится в пространстве, так как ум, оживляющий тело, укрепляет чувства; свет имеет особую привлекательность. В лампах розенкрейцеров огонь является чистым, элементарным принципом. Зажги лампы в то время, как откроешь сосуд, заключающий в себе эликсир, и свет привлечет к тебе создания, для которых он есть жизнь. Берегись страха. Страх есть смертельный враг науки". -нибудь предрассудок, какой-нибудь суеверный ужас и придают ему какое-нибудь отношение связи между материальными элементами нашего существа и невидимым миром, которым, как предполагают, мы окружены? Что касается меня, я думаю...
— Что вы думаете? — спросил Глиндон, любопытство которого было сильно возбуждено.
— Разве вы верите в духов? — спросил Мерваль с недоверчивой улыбкой.
— Я говорю вовсе не о духах; но могут существовать виды материи, невидимые и столь же неосязаемые для нас, как и микроскопические животные воздуха, которым мы дышим, и воды, находящейся в этом бассейне. Эти существа могут иметь свои страсти и качества так же, как и микроскопические животные, с которыми я их сейчас сравнил. Чудовище, которое живет и умирает в капле воды, питающееся существами еще более микроскопическими, чем оно само, не менее ужасно в своем гневе и дико по своей природе, чем лев пустыни. Вокруг нас могут быть вещи, которые были бы опасны и вредны человеку, если бы Провидение простыми видоизменениями материи не положило преграды между ними и нами.
неизвестная тень передвинулась еще ближе к Авиктесу, изменило пространство вокруг дома
То разрежаясь, то собираясь, он постепенно сгустился в хоровод зыбких, как видения, фигур — пляшущих девушек, окруживших скорчившийся истукан мельканием легких ног и разлетающихся волос. Каждая из девушек была Джарел, и настроений на
хаос мелькающих рук и ног, буйство отчаяния и веселья — всех человеческих эмоций. Воздух вокруг них пульсировал, мерцал, и очертания черной фигуры смазались, словно та задрожала.
Эти волны человеческого тепла били в нависшее холодное облако чувствовала, что чернота вокруг нее начинает трепетать, словно пелена на ветру, и расползаться. Медленно, медленно она поднималась в воздух и растворялась, а неистовые фигуры веселья, скорби и всех других человеческих чувств вились вокруг статуи, и пульс их жизни бился в воздухе жаркими волнами, наступая на серый холод Черные отвратительные очертания заколебались, как туман, они трепетали и переливались, словно плавясь… Зеленую луну опять закрыла вуаль облаков, а когда свет вернулся, от статуи осталась лишь черная скользящая по земле тень, тень с очертаниями Гийома — или того, что могло быть Гийомом… Неверный свет луны сбивал с толку, а звезды в небе складывались в незнакомые, ничего не говорящие ей узоры. Луна теперь висела прямо над головой.
. за распахнутым окном ярко сияла полная луна, освещая громадную круглую башню, отчетливо видимая верхушка которой немногим превышала уровень моей комнаты. Справа, в некотором отдалении, различался шпиль кафедрального собора или большой церкви, а по множеству фронтонов и крыш жилых домов можно было догадаться, что я нахожусь в центре многолюдного, но неизвестного мне города.
Дальше он не мог прочесть, шифр снова изменялся. Он внимательно и спокойно оглядел комнату. Луна безмятежно светила в открытое им окно, и казалось, что ее свет, который покоился на полу и стенах, обладал призрачной и печальной властью. Он поставил таинственные лампы в количестве девяти в круг посередине комнаты и зажег их одну за другой. Лазурный и серебристый ослепительный свет наполнил комнату, но скоро этот свет стал приятнее и слабее; легкий сероватый туман мало-помалу наполнил комнату; смертельный холод охватил сердце англичанина; с инстинктивным предчувствием опасности он с трудом дотащился до полки, на которой стояли хрустальные вазы; он поспешно стал вдыхать эликсир и смочил им виски. То же ощущение силы, молодости и блаженства, как и утром, мгновенно сменило смертельный ужас, который он только что испытывал. Он стоял выпрямившись, скрестив руки на груди, без страха наблюдал то, что развертывалось перед ним. Между тем туман принял уже плотность и вид снеговой тучи, и лампы сверкали сквозь него, как звезды. Тогда он ясно увидал фигуры, имевшие человеческие контуры, которые медленно проходили сквозь туман. Их тела были прозрачны и вытягивались и свертывались, как кольца змеи. Во время их величественного шествия он услышал слабый звук, точно они вторили друг другу голосами, которые, казалось, сливались в песнопение, наполнявшее душу невыразимым блаженством. Ни одна из этих фигур не обращала на Глиндона никакого внимания. Непреодолимое желание Глиндона принять участие в их движении заставило его протянуть руки и громко закричать; но с его губ сорвался только едва слышный шепот, а движение и звуки продолжались непрерывно, как будто рядом с ними не было никакого смертного. Видения медленно обошли кругом всю комнату и исчезли в открытом окне. Тогда глаза Глиндона, следившие за ними, увидели чтото неопределенное, появившееся в окне и вдруг превратившее в невыразимый ужас то блаженство, которое он до сих пор испытывал. Мало-помалу он стал различать этот неопределенный предмет. Казалось, что это была человеческая голова, покрытая черным покрывалом, сквозь которое сверкали адским блеском глаза, от которых у Глиндона на сердце похолодело. Это было все, что он мог различить в этом лице, — глаза, взгляд которых невозможно было выдержать. Но его ужас, который, казалось, был выше человеческих сил, увеличился в тысячу раз, когда призрак медленно вошел в комнату. Туман рассеялся перед ним, блестящий свет ламп потускнел, и их пламя закачалось от его присутствия. Вся фигура была так же закутана, как и лицо, но под покрывалом угадывался женский силуэт. Она двигалась не так, как движутся призраки, походящие на живые существа, а, скорее, ползла, как громадная рептилия. Наконец призрак остановился около стола, где лежала мистическая книга, и снова устремил свой взгляд сквозь полупрозрачное покрывало на того, кто так дерзко, неосторожно вызвал его. Самое гротескное и безумное воображение монаха или живописца средних веков не в состоянии было бы придать образу черта или дьявола выражение такой смертельной злобы, исходившей из его глаз, которая бросала в дрожь человека, потрясая до основания все его существо. Все остальное в нем было неопределенно, закутано в покрывало или, скорее, саван. Но его сверкающий взгляд излучал что-то почти человеческое в своей ненависти и страстной иронии, что-то такое, что подсказывало: эта ужасная тень не была вполне духом, она казалась настолько материальной, чтобы являться смертельным и ужасным врагом существ, обладающих физическим телом. Глиндон, у которого волосы встали дыбом и глаза остекленели от страха, в агонии судорожно прижимался к стене, не смея оторвать своего взора от ужасающего взгляда. В это время призрак заговорил. И скорее душой, чем слухом, понял он эти слова. Ты вступил в безграничное пространство. Я Страж Порога. Чего ты хочешь от меня? Ты не отвечаешь? Или ты меня боишься? Разве ты не любишь меня? Разве не для меня отказался ты от радостей твоего рода? Ты хочешь стать мудрым? Я обладаю мудростью бесконечных веков! Поцелуй меня, мой смертный возлюбленный.
Ужасный призрак подполз к нему, его дыхание коснулось его щеки! С пронзительным криком Глиндон без чувств упал на пол и не помнил ничего до тех пор, пока на другой день не открыл глаза и не увидел себя в своей постели.
не для того, чтобы ты снова дал мне ту божественную окрыленность, при помощи которой ум, освобожденный от оков тела, поднимается до небесных сфер.
а когда я вновь взглянул Обстановка самой комнаты тоже казалась не совсем привычной: и мебель, и прочие принадлежности мало напоминали все то, что я видела прежде, или совсем на него не походили. Камин был большим и просторным, с двумя железными подставками для дров: это означало, что уголь в качестве топлива здесь, по-видимому, совсем не использовался; в камине полыхал огонь, в отблесках которого легко было разглядеть и дальние уголки комнаты. Над массивной каминной полкой, сплошь покрытой резьбой, изображавшей цветы и фрукты, висел поясной портрет господина в темном иноземном костюме, с усами и остроконечной бородкой: одной рукой он опирался на столешницу, а в другой держал нечто вроде жезла или воинского флагштока, увенчанного серебряным соколом. Дубовый стол, тяжеловесный и очень длинный, был окружен несколькими старинными креслами, схожими с теми, которые упоминались выше. Мое кресло располагалось у одного края стола, на другом помещалась небольшая жаровня с раскаленными углями: время от времени они вспыхивали разноцветным пламенем, яркости которого уступало даже мощное свечение от полыхавшего камина. По обеим сторонам окна стояли два высоких застекленных шкафа черного дерева, покрытого лаком, с ножками наподобие когтистых лап; несколько полок занимали книги, и множество их было в беспорядке раскидано по полу. Другой мебели в комнате не было; на столе возле жаровни валялись диковинные инструменты — невиданной формы и неизвестного назначения; сбоку
После моего возгласа призрак замер на месте. Постояв около минуты, привидение развернулось и пошло обратно в лес. Больше я его не видел.
19 ноября 2019 года
Я встретил рассвет, глядя в окно, которое выходило в приусадебный парк дома, в котором я провёл ночь. Самое удивительное, что окончательно меня поразило и заставило задуматься, случилось позже. Когда я возвращался в Вену домой, мне позвонила жена моего больного товарища и сообщила радостную новость. Её муж вышел из комы и находится в полном сознании. А ещё она сказала мне, что он настаивает на встрече со мной. Поэтому я сразу же направил свой автомобиль по направлению к больнице, в которой находился мой товарищ. Наша встреча была очень радостной. Я и он оба обрадовались и не скрывали своих эмоций. Я обнаружил своего друга в достаточно бодром состоянии, иначе врачи не позволили бы ему встречаться со мной. Несмотря на то, что он находился ещё в отделении реанимации, он проявлял неподдельную бодрость и активность, что не присуще человеку, который только, что вышел из комы.
Затем мой товарищ поведал мне удивительные вещи, которые ему пришлось наблюдать во сне.
Далее в подробностях, без существенных отклонений от первоначальной версии я привожу рассказ, в котором он изложил мне поразительную историю своего пробуждения:
...вначале были боли потом приступ, который сменился наступившей затем крайней слабостью. Я не мог удержать своё сознание, которое пыталось выскочить из моего тела. Мне привиделся огненный круг, в середине которого зияла чёрная пустота. Сил более не было противостоять давлению на мой организм и я сдался. Моментально мой реальный мир остался позади, а я устремился в этот огненный круг - в чёрную пустоту. Я пролетел сквозь огненный обод и неведомая сила несла меня далее куда-то в сумрачное бездонное пространство. Я попытался задержать этот полёт, пытался противиться этой силе, однако старания мои оказались тщетными, Жизненная энергия во мне приметным образом почти иссякла. Я чётко осознавал, что в самом деле был вырван из своего земного обиталища. Мысли мои беспрестанно блуждали, не давая мне сосредоточиться. Я не ощущал ни горести, ни печали, ни страха. Лишь полное равнодушие. Мне казалось в тот момент, что поток иной жизни вселяется в мою душу. Я проносился мимо силуэтов различных фигур. Тусклые и едва обозначенные контуры силуэтов похожих на человеческие, виднелись по краям моего пути в бездонной пучине чёрной пустоты. Какие-то карлики и великаны встречались на пути, которых также покрывала эта могущественная и суровая тень необъяснимого пространства. Наконец среди этой безмолвной и неопределённой действительности показался серый туман. Из этого тумана отделилась чёрная тень и стала приближаться ко мне. Когда эта тень была уже возле меня, то из этого бесформенного существа высунулась рука, которая схватила меня за запястье и стала уводить за собой куда-то вглубь пространства. Всё происходило так явно и действительно, что мне казалось - я переживаю какой-то сказочный эпизод из своей жизни. Я отчётливо видел какие-то смутные и фантастические, колоссальные призраки, или, может быть, это сам туман принял такой вид. Но рука непонятного мне создания продолжала тащить меня за собой словно в преисподнюю. Едва успела эта мысль промелькнуть в моём сознании, как в пространстве, наполненном темнотой, появился порог за которым я увидел нежный серебристый свет, перед моим взором быстро замелькали картины: деревья, горы, города, моря, точно картинки панорамы. И сквозь эти видения, призрак продолжал тянуть меня за собой, крепко сжимая мою руку. И тут я услышал возглас. До моего слуха донеслось : - эй...эй ! Стой, остановись! Уходи прочь !
Я узнал этот голос. Это был твой голос. Наконец среди блестящей, серебристой атмосферы я почувствовал, как будто в моём мозгу что-то разорвалось, точно лопнула какая-то крепкая цепь. Существо отпустило мою руку и удалилось прочь, а я в ту же минуту почувствовал божественную свободу. Свобода парения овладела мной, и само пространство стало выдавливать меня обратно из этой фантастической реальности. После этого я проснулся.
Исцеление моего друга самым непостижимым образом и его рассказ произвели на меня глубокое впечатление. Мои размышления и волнительные мысли по этому поводу есть только выражение завороженного разума перед реальным жизненным примером в котором суть непреодолимой казалось - бы ситуации разрешается против всех правил логики и здравого смысла который присущ человеческому существу. Стоя лицом к лицу перед какой-нибудь враждебной нам силой, которой, к счастью, мы не в состоянии постичь из-за несовершенства наших чувств и разума, мы побеждаем благодаря стойкости духа и мистическому началу.
( продолжение моих наблюдений необычных явлений в Цемлингском лесу я буду публиковать и далее )
Барон Родерих посвящал это время, насколько это было возможно, серьезным делам и, удалившись от шумных гостей, исполнял обязанности владельца майората. В сущности, ты не погрешишь против истины, если прочтешь до конца то, что я намерен тебе рассказать, ибо тогда, я надеюсь, надворный советник Ройтлингер так ясно предстанет перед твоими глазами со всеми своими странными поступками, как будто ты и в самом деле был с ним знакомМои ноги невольно привели меня к роще. Мне показалось, что я слышу какой-то стук и тихий, жалобный голос. Звуки, по-видимому, доносились из павильона. Я подхожу ближе, дверь павильона открыта, и я вижу себя самого — себя самого!
Отчего же в таком случае все народы соединяют с ним какой"Пить продолжительными глотками внутреннюю жизнь — это видеть жизнь высшую; жить наперекор времени — это жить всеобщей жизнью. Тот, кто открывает эликсир, открывает и то, что находится в пространстве, так как ум, оживляющий тело, укрепляет чувства; свет имеет особую привлекательность. В лампах розенкрейцеров огонь является чистым, элементарным принципом. Зажги лампы в то время, как откроешь сосуд, заключающий в себе эликсир, и свет привлечет к тебе создания, для которых он есть жизнь. Берегись страха. Страх есть смертельный враг науки". -нибудь предрассудок, какой-нибудь суеверный ужас и придают ему какое-нибудь отношение связи между материальными элементами нашего существа и невидимым миром, которым, как предполагают, мы окружены? Что касается меня, я думаю...
— Что вы думаете? — спросил Глиндон, любопытство которого было сильно возбуждено.
— Разве вы верите в духов? — спросил Мерваль с недоверчивой улыбкой.
— Я говорю вовсе не о духах; но могут существовать виды материи, невидимые и столь же неосязаемые для нас, как и микроскопические животные воздуха, которым мы дышим, и воды, находящейся в этом бассейне. Эти существа могут иметь свои страсти и качества так же, как и микроскопические животные, с которыми я их сейчас сравнил. Чудовище, которое живет и умирает в капле воды, питающееся существами еще более микроскопическими, чем оно само, не менее ужасно в своем гневе и дико по своей природе, чем лев пустыни. Вокруг нас могут быть вещи, которые были бы опасны и вредны человеку, если бы Провидение простыми видоизменениями материи не положило преграды между ними и нами.
неизвестная тень передвинулась еще ближе к Авиктесу, изменило пространство вокруг дома
То разрежаясь, то собираясь, он постепенно сгустился в хоровод зыбких, как видения, фигур — пляшущих девушек, окруживших скорчившийся истукан мельканием легких ног и разлетающихся волос. Каждая из девушек была Джарел, и настроений на
хаос мелькающих рук и ног, буйство отчаяния и веселья — всех человеческих эмоций. Воздух вокруг них пульсировал, мерцал, и очертания черной фигуры смазались, словно та задрожала.
Эти волны человеческого тепла били в нависшее холодное облако чувствовала, что чернота вокруг нее начинает трепетать, словно пелена на ветру, и расползаться. Медленно, медленно она поднималась в воздух и растворялась, а неистовые фигуры веселья, скорби и всех других человеческих чувств вились вокруг статуи, и пульс их жизни бился в воздухе жаркими волнами, наступая на серый холод Черные отвратительные очертания заколебались, как туман, они трепетали и переливались, словно плавясь… Зеленую луну опять закрыла вуаль облаков, а когда свет вернулся, от статуи осталась лишь черная скользящая по земле тень, тень с очертаниями Гийома — или того, что могло быть Гийомом… Неверный свет луны сбивал с толку, а звезды в небе складывались в незнакомые, ничего не говорящие ей узоры. Луна теперь висела прямо над головой.
. за распахнутым окном ярко сияла полная луна, освещая громадную круглую башню, отчетливо видимая верхушка которой немногим превышала уровень моей комнаты. Справа, в некотором отдалении, различался шпиль кафедрального собора или большой церкви, а по множеству фронтонов и крыш жилых домов можно было догадаться, что я нахожусь в центре многолюдного, но неизвестного мне города.
Дальше он не мог прочесть, шифр снова изменялся. Он внимательно и спокойно оглядел комнату. Луна безмятежно светила в открытое им окно, и казалось, что ее свет, который покоился на полу и стенах, обладал призрачной и печальной властью. Он поставил таинственные лампы в количестве девяти в круг посередине комнаты и зажег их одну за другой. Лазурный и серебристый ослепительный свет наполнил комнату, но скоро этот свет стал приятнее и слабее; легкий сероватый туман мало-помалу наполнил комнату; смертельный холод охватил сердце англичанина; с инстинктивным предчувствием опасности он с трудом дотащился до полки, на которой стояли хрустальные вазы; он поспешно стал вдыхать эликсир и смочил им виски. То же ощущение силы, молодости и блаженства, как и утром, мгновенно сменило смертельный ужас, который он только что испытывал. Он стоял выпрямившись, скрестив руки на груди, без страха наблюдал то, что развертывалось перед ним. Между тем туман принял уже плотность и вид снеговой тучи, и лампы сверкали сквозь него, как звезды. Тогда он ясно увидал фигуры, имевшие человеческие контуры, которые медленно проходили сквозь туман. Их тела были прозрачны и вытягивались и свертывались, как кольца змеи. Во время их величественного шествия он услышал слабый звук, точно они вторили друг другу голосами, которые, казалось, сливались в песнопение, наполнявшее душу невыразимым блаженством. Ни одна из этих фигур не обращала на Глиндона никакого внимания. Непреодолимое желание Глиндона принять участие в их движении заставило его протянуть руки и громко закричать; но с его губ сорвался только едва слышный шепот, а движение и звуки продолжались непрерывно, как будто рядом с ними не было никакого смертного. Видения медленно обошли кругом всю комнату и исчезли в открытом окне. Тогда глаза Глиндона, следившие за ними, увидели чтото неопределенное, появившееся в окне и вдруг превратившее в невыразимый ужас то блаженство, которое он до сих пор испытывал. Мало-помалу он стал различать этот неопределенный предмет. Казалось, что это была человеческая голова, покрытая черным покрывалом, сквозь которое сверкали адским блеском глаза, от которых у Глиндона на сердце похолодело. Это было все, что он мог различить в этом лице, — глаза, взгляд которых невозможно было выдержать. Но его ужас, который, казалось, был выше человеческих сил, увеличился в тысячу раз, когда призрак медленно вошел в комнату. Туман рассеялся перед ним, блестящий свет ламп потускнел, и их пламя закачалось от его присутствия. Вся фигура была так же закутана, как и лицо, но под покрывалом угадывался женский силуэт. Она двигалась не так, как движутся призраки, походящие на живые существа, а, скорее, ползла, как громадная рептилия. Наконец призрак остановился около стола, где лежала мистическая книга, и снова устремил свой взгляд сквозь полупрозрачное покрывало на того, кто так дерзко, неосторожно вызвал его. Самое гротескное и безумное воображение монаха или живописца средних веков не в состоянии было бы придать образу черта или дьявола выражение такой смертельной злобы, исходившей из его глаз, которая бросала в дрожь человека, потрясая до основания все его существо. Все остальное в нем было неопределенно, закутано в покрывало или, скорее, саван. Но его сверкающий взгляд излучал что-то почти человеческое в своей ненависти и страстной иронии, что-то такое, что подсказывало: эта ужасная тень не была вполне духом, она казалась настолько материальной, чтобы являться смертельным и ужасным врагом существ, обладающих физическим телом. Глиндон, у которого волосы встали дыбом и глаза остекленели от страха, в агонии судорожно прижимался к стене, не смея оторвать своего взора от ужасающего взгляда. В это время призрак заговорил. И скорее душой, чем слухом, понял он эти слова. Ты вступил в безграничное пространство. Я Страж Порога. Чего ты хочешь от меня? Ты не отвечаешь? Или ты меня боишься? Разве ты не любишь меня? Разве не для меня отказался ты от радостей твоего рода? Ты хочешь стать мудрым? Я обладаю мудростью бесконечных веков! Поцелуй меня, мой смертный возлюбленный.
Ужасный призрак подполз к нему, его дыхание коснулось его щеки! С пронзительным криком Глиндон без чувств упал на пол и не помнил ничего до тех пор, пока на другой день не открыл глаза и не увидел себя в своей постели.
не для того, чтобы ты снова дал мне ту божественную окрыленность, при помощи которой ум, освобожденный от оков тела, поднимается до небесных сфер.
а когда я вновь взглянул Обстановка самой комнаты тоже казалась не совсем привычной: и мебель, и прочие принадлежности мало напоминали все то, что я видела прежде, или совсем на него не походили. Камин был большим и просторным, с двумя железными подставками для дров: это означало, что уголь в качестве топлива здесь, по-видимому, совсем не использовался; в камине полыхал огонь, в отблесках которого легко было разглядеть и дальние уголки комнаты. Над массивной каминной полкой, сплошь покрытой резьбой, изображавшей цветы и фрукты, висел поясной портрет господина в темном иноземном костюме, с усами и остроконечной бородкой: одной рукой он опирался на столешницу, а в другой держал нечто вроде жезла или воинского флагштока, увенчанного серебряным соколом. Дубовый стол, тяжеловесный и очень длинный, был окружен несколькими старинными креслами, схожими с теми, которые упоминались выше. Мое кресло располагалось у одного края стола, на другом помещалась небольшая жаровня с раскаленными углями: время от времени они вспыхивали разноцветным пламенем, яркости которого уступало даже мощное свечение от полыхавшего камина. По обеим сторонам окна стояли два высоких застекленных шкафа черного дерева, покрытого лаком, с ножками наподобие когтистых лап; несколько полок занимали книги, и множество их было в беспорядке раскидано по полу. Другой мебели в комнате не было; на столе возле жаровни валялись диковинные инструменты — невиданной формы и неизвестного назначения; сбоку
