В маленьком домике над обрывистым берегом с видом на беспрестанно бурлящие воды. Посмотреть как солнце садится за далёкий горизонт. Как луны серебрят горбы накатывающих валов. Покататься на качелях в мамином укромном уголке в саду. Я помнила её рассказы и не желала забывать, сколько бы лет не прошло.
Мама говорила, что я родилась в этом доме. Точнее не в в самом доме, а в море у дома. Родилась преждевременно. Мама была у своей семьи в гостях. И бабушка убеждала её остаться и родить ребёнка, как положено иарам, в море. В тот день мама ушла поплавать, проведать любимые места. И родилась я.
Отец не ездил вместе с мамой. И бабушка никогда не приезжала во дворец. Я не знала почему, но она злилась на отца. Но, когда умерла мама.. Я подслушала о чём болтали повитухи. Но не совсем поняла и не сразу поверила. Почему мама должна была рожать в море?. И почему папа не позволил ей родить там брата?.
Я погрустила. Труми тоже помолчал. Наверное тоже вспомнил маму. Мы оба вздохнули и плавненько перешли на тему божьих наказаний.
-Труми, а тебе не кажется, что вся эта круговерть с саламандрами выглядит неестественной? Ну, не бывает так в природе. Бесполые потомки сражающиеся и погибающие за то, чтоб стать самцом и оплодотворить собственную мать, пожирающую выжившего. Новые самки, судя по всему, появляющиеся из этой же толпы. Какое-то бесцельное и противоприродное существование.
И этот ад убийств и разрушений, который устраивает Матка, выползающая из болот в Жестокие годы... Из-за чего? Погибшие детки, как мы думали раньше? А, вырастая, они её перестают волновать? Бред какой-то. Изобрели мы себе историю, исходя из собственного менталитета, похоже. Но самка-то мешает людям на самом деле. Вне зависимости от того, что её к этому побуждает.. А может есть какой-то способ изменить условия этой глупой игры природы? Или не природы..
Я любила читать. И одной из самых моих любимых детских книг были Легенды о богах и героях расы хомо. Ещё до пришествия на Чесмен. И я бы сказала, что такое существование саламандр вне логики природы, стремящейся к совершенствованию своих творений. Оно больше похоже на наказание богов.. Не тех ли, чей древний Храм Труми упоминал в разговоре?
Тяжёлые тучи висели над головой целый день. И всё же ливень разразился внезапно. Хорошо хоть нам повезло и в пределах видимости показалась целая цепочка островов, по косой уходящая вглубь Трясины. Труми сказал, по ней можно дойти до самого Храма. Но Источник оставался левее и возле них вполне даже можно поохотится на маленькую саламандру. Тем более, что и добычи вблизи земли больше. Что вполне себе могло послужить для них приманкой. Вот только бы ей не послужили мы.. Труми уже давно чувствовал вблизи несколько довольно больших живых объектов. Пока, на опасное расстояние они не приближались. Но я всё таки снова подобралась и насторожилась.
Я всё ускоряла шаг, стремясь оказаться поближе к берегу. Труми волновался всё больше. Дождь уже не просто лил с неба, а хлестал по лицу, заливая глаза. До вожделенной земли оставалось шагов с сотню.
-Замри!- почти прошелестел в голове голос моего спутника и я увидела мгновенно окружившее нас марево иллюзии.
Замерев, я хотела было добавить своё плетение в заклятье, но подумала, что совсем ничего не знаю о магии плакальщиков и побоялась сбить тонкую настройку чужой ментальной магии. Меня успокаивала близость Источника. Я и свою магию ощущала всей кожей. Последние сутки её покалывало и волоски все разом поднимались дыбом. По телу время от времени прокатывала слабая волна энергии.
-Не шевелись!- ещё тише, зазвучал наполненный ужасом голос. Наверное опасность была совсем близко. Я напряглась и всё же неожиданное громкое шипение огненного столба, вырвавшегося в нескольких шагах от меня, напугало до полусмерти. Мне показалось пламя взметнулось прямо у моих ног.
-А-а-а!- завизжала я и метнулась в сторону, чтоб не оказаться прямо в горячем коконе.
Труми скривил мордашку, но остался на месте, надёжно прикрытый своим же мороком. Пожалеть о своём идиотском перепуге я успела. Успела даже обрадоваться, что малыш оказался сдержанней. Если бы я вынуждена была во время боя думать ещё и о нём, было бы гораздо трудней. Выметнув заготовленное задолго до этого дня заклинание левитации, пробкой выскочила из вязкой жижи, одновременно оборачиваясь щитом.
Будь я в Ковене, на тренировочном полигоне, такое спешное заклинание оставило бы меня наполовину пустой. Ускорение требует дополнительной маны. Но Ключи влили в меня радужную волну энергии так быстро, что я не успела даже расстроиться от этого опасения.
Огонь, хлопнув длинным факелом, исчез над поверхностью, а бурая вода уже поднималась маслянисто переливающимся горбом и оттуда возникала округлая морда с широченной пастью, полной, покрытых рыжим налётом, зубищ. С ярко-алым узким и длинным языком-плетью и красновато-оранжевыми мешками яда по бокам. Чёрная блестящая кожа, с крупной чешуёй, сквозь которую просвечивали огненные сполохи, как сквозь корку застывающей лавы, покрывала и тело, и длинный хвост с закруглённым концом.
Чудовище гибко изогнулось и ловко плюнуло в мою сторону жёлтым ядом, который растекаясь по щиту, растворял его, и он разлезался как старая тряпка. Я с ужасом заслонилась новым щитом, порадовавшись безразмерному резерву.
-Боги! Никогда в жизни не видела магических щитов, подверженных действию яда!
Я взлетела повыше и следующий плевок шлёпнулся в болото и зашипел, пуская зелёную пену и распространяя одуряющий миндальный аромат, от которого запершило в горле.
-Да уж,- выпучила глаза от удивления я,- лучше стрелять с большего расстояния, чем пропустить такой подарочек через щит..
Однако попасть я должна была точно в глазницу. А монстр вертелся как на сковороде, совсем не желая делать мою задачу легче. Единственное, что мне пока удалось, это отвести его подальше от застывшего, как пенёк, Труми. И, да, издали он и выглядел пеньком, чьей иллюзией и прикрылся.
Находись чудовище на прежнем месте, оно давно сбило бы его с ног, хлещущим в ярости хвостом. Памятуя о размерах Матки, я думала о трёхметровом детёныше, как о "мелкой неприятности". Но на деле, уже полностью выбравшийся из воды, ящер совсем не казался мелким. Мощное мускулистое тело, быстрое и удивительно хищно-прекрасное, передвигалось по поверхности скользя так легко, что я поняла, не будь левитации, я бы уже в первые секунды была тем самым холодным трупиком, который не собирались добывать из болота мои соученики.
-Правда камешка они не получили бы тоже,- злорадно хихикнула я. Горячка сражения не добавляла точности моим выстрелам. Руки ощутимо дрожали. Одно радовало, чудовище не собиралось оставлять добычу. И тупо пёрло за мной в сторону суши.
-Прекрасно,- пришла в голову ещё одна заманчивая мысль,- не придётся тащить эту тушу из воды, если удастся привлечь её хотя бы на мелководье. Не говоря уже о твёрдой земле, куда в такой ливень саламандра вполне могла выбраться. Существовала ещё надежда, что на земле она не будет такой подвижной и мне всё же удастся выцелить, никак не поддающийся, янтарный глаз.
Как только лапы чудовища коснулись земли, я поняла, что моя надежда оправдывается. Тварь действительно замедлилась. Она уже не изгибалась серпом, а, приподнявшись на коротких кривых лапах, потрусила в мою сторону. И я рискнула. Опустившись пониже, замерла, сделала несколько ритмичных выдохов, успокаивая захлёбывающийся пульс и спустила курок арбалета. Одновременно в мою сторону полетел сгусток яда и ощутимо шлёпнулся в щит.
Правда-правда. Кто-то скажет такого не может быть. Нельзя почувствовать касания чего-то физического к щиту. Но, видимо, в яде была и магическая составляющая. Иначе почему же он снова пополз клочьями. Однако арбалетный болт уже глубоко вошёл точно в глазницу монстра, разрывая его мозг. Визг подыхающего ящера перешёл, казалось, в ультразвуковой диапазон и у меня на мгновение сжало виски. Ещё несколько конвульсивных движений и добыча замерла в десятке шагов от берега.
-Всё?! Это уже всё? Я добыла кожу саламандры?
Не веря сама себе, я застыла, всё ещё не решаясь подойти к неподвижно лежащему телу. Всё произошло так быстро. И, как мне показалось легко. Почти как охота на крупных яростных кошек в горах цвергов. Чуть поменьше размером, чем убитый детёныш, они правда не обладали никакой магией, но тоже были опасны. У айрисоа чудесный мех. Тёплый пушистый и лёгкий. Правда на них мы тоже охотились с воздуха. Не левитируя, а верхом на вигоне.
Я чувствовала лёгкую эйфорию. Чуть кружилась голова. Как в тумане я увидела Труми, бегущего, смешно подбрасывая босые ступни, в мою сторону. И засмеялась. Опустилась на землю и вдохнула запах миндаля. Голова закружилась ещё сильнее. Веки потяжелели и я прикрыла их, не в силах справиться с неподъёмным весом ресниц. Они, как занавес из шифона, размазали неприглядный болотный пейзаж, и в глаза полезли, облепленные бело-розовыми цветами, ветки миндального дерева. В голове запела птичка бон, и я взлетела куда-то в сторону неожиданно появившейся луны. Я точно знала, если она возникла в моём видении, то где-то там, за розовым цветом, рай, откуда выгнали непослушную и любопытную женщину, которая не хотела вышивать, а попёрлась на проклятое болото за кожей саламандры.
Очнулась я в полной темноте. Ну, не совсем полной. В нескольких шагах горел небольшой костерок, уютно потрескивая дровами. Я лежала под деревьями, между которыми был растянут тент. Дождь уже не шёл. Но воздух был прохладным, влажным и свежим. Мне не хотелось двигать головой и свет костра лёгкими всполохами освещал стволы деревьев и тёмное небо где-то на краю зрения.
Ещё полежав, я лениво подумала, что повернуть голову, наверное, всё-таки надо. Вряд ли костёр развёл Труми. Ещё меньше надежд на костры в раю.. С трудом двинув шеей, мне казалось она сейчас заскрипит, я взглянула в сторону огня.
-Это я ещё сплю,- так же лениво подумала я,- иначе откуда маленький мерзавец плакальщик выцепил мою неудачную любовь? Нариэль?
Мой слабый шёпот заглушил тихий клёкот вигоня.
-Тише, Витре, разбудишь,- услышала я мягкий баритон сидхе, сидящего спиной ко мне, рядышком с моим белобрысым дружком. Он глянул в мою сторону, очевидно, чтобы убедиться, что шум не разбудил меня и наткнулся на мой взгляд. Лицо его, такое же удлинённое, с высокими скулами и изумительно правильно очерченными губами, было не таким надменным, как у Нариеля. Скорее холодным и спокойным. И глаза были не изумрудными, а аметистовыми. И коса заплетена иначе. Она не скрывала заострённые кончики его ушей. Тогда как мальчишка-сидхе их всегда прятал.
Хотя лицо его не выглядело старым, совсем наоборот, по сравнению с ним Нариель казался мальчишкой. Возраст прятался исключительно в глазах. А так, кожа без единой морщинки, правда странно смугловатая для его расы. То ли кто-то в его родне прогулялся, то ли долгие путешествия добавили цвету его лица загара и выдубили ветром, гуляющим на высоте вигоньего полёта..
Видно мои мозги ещё не прояснились. И лицо, так не кстати напомнившее о разбитых мечтах..
-Ненавижу сидхе,- прошептала я и снова потеряла сознание. Только и увидела, чуть дрогнувшее от несправедливой обиды, удивительно красивое лицо.
Окончательно моё тело оправилось от встряски с рассветом. Солнце ещё не взошло. Но роса на траве указывала на занимающийся погожий день. Ночное видение, в первый момент, показалось мне причудливой игрой фантазии.
-Неужели первое чувство, робкое и неловкое, так сильно запало в душу, что сидхе явился в мой сон? Но ведь это был совсем не Нариель..
Я тихонько сбросила одеяло и поднялась на одно колено. Оглядела стоянку, окружённую чужим щитом, который, в отличие от моего, переливался зеленоватыми сполохами. У почти угасшего костра, ещё слегка потрескивающего и и брызгающего искорками, спали двое.
Мой ночной сон оказался и вправду очень красив. Не той слащавой юношеской красотой, которая сразила меня, девчонку, у Нариеля. Черты лица мальчишки были нежными, почти девичьими. Огромные зелёные глаза в облаке пушистых ресниц, контрастирующе тёмных по сравнению с волосами, только на самых кончиках становившихся как бы чуть припылёнными и мягкие губы, поцелуев которых так хотелось попробовать. Казалось, от прикосновения они, как сладкая болотная ягода потекут соком.
Спящий сидхе был явно выше, шире в плечах, как я уже говорила, с более смуглой кожей и волосами ближе к оттенку светлого золота, чем серебра, как у южных. Глаза его, естественно были закрыты, но я помнила их мерцающий аметистовый свет. Радуясь, что он спит, я с какой-то глупой жадностью, беззастенчиво разглядывала его, одновременно и боясь, что он проснётся и застанет меня за этим занятием и так же сильно желая снова окунуться в этот глубокий завораживающий свет.
-Нет уж!- вдруг встряхнулась я,- хватит с меня этих остроухих обольстителей.
Зло глянув на ничего не подозревающего обольстителя, который во сне ничем таким и не думал заниматься, я топнула ногой и увидела радостно распахнутые глазки Труми, спавшего, как всегда, сидя на худой попке. Тощий альбиносик издал ментальный писк радости и, подпрыгнув, повис у меня на шее, обвив её тонкими но сильными лапками. Глазки ставшие тёплыми, карими, смотрели прямо внутрь меня.
Я потискала своего дружочка и пощекотала носом его лобастую головку. Говорить мы могли и без слов, поэтому разбудить спящего я не боялась. Но всё равно решила отойти в сторонку. Во- первых я слишком долго спала и моё тело чувствовало себя неуютно. Всё таки у него имелись кое-какие потребности. Да и умыться нужно было. И хоть чуть привести себя в порядок. Всё таки тот, что спит у костра, не мохнатая игрушка, которой всё равно, что у меня на голове сейчас не меховая шапка с хвостиком, а колтун из сбившихся волос.
Приложив к губам палец, вполне определённым жестом, я погрозила малышу, сначала бросившемуся за мной в кустики, а потом притормозившего, без всякого смущения, впрочем. Щит спокойно выпустил меня. То ли настроен он был никого не впускать, но выпускать любого пожелавшего, то ли с моей конкретно аурой был ознакомлен, как с дружеской.
Выждав, пока я не показалась на отдалении и не направилась к весело журчавшему невдалеке ручейку, текущему от холодного, чистейшего родничка, малыш уселся столбиком на краю нашего лагеря. Я попросила его последить, чтоб мне случайно не помешали выкупаться в пусть и холодной, но чистой воде. Чего уже давно просила моя шкурка.
Подумав о шкурке, я вспомнила о добытой саламандре и, не переставая шустренько разоблачаться, пока есть возможность поухаживать за собой любимой без назойливых свидетелей, я обратилась за сведеньями к Труми.
Думая о назойливости этих самых свидетелей, я ещё раз беспричинно, хоть и так же неосознанно, обидела северянина. О чём, так же мысленно, и пожалела, слушая объяснения малыша. А может мне, дурочке, и хотелось от гостя внимания? Тоже, конечно, неосознанно.. Тяга у меня какая-то к остроухим, что ли?
-Когда ты убила саламандру,- торопливо рассказывал плакальщик,- то вдохнула небольшую дозу яда, через расползающийся щит.
Мама говорила, что я родилась в этом доме. Точнее не в в самом доме, а в море у дома. Родилась преждевременно. Мама была у своей семьи в гостях. И бабушка убеждала её остаться и родить ребёнка, как положено иарам, в море. В тот день мама ушла поплавать, проведать любимые места. И родилась я.
Отец не ездил вместе с мамой. И бабушка никогда не приезжала во дворец. Я не знала почему, но она злилась на отца. Но, когда умерла мама.. Я подслушала о чём болтали повитухи. Но не совсем поняла и не сразу поверила. Почему мама должна была рожать в море?. И почему папа не позволил ей родить там брата?.
Я погрустила. Труми тоже помолчал. Наверное тоже вспомнил маму. Мы оба вздохнули и плавненько перешли на тему божьих наказаний.
-Труми, а тебе не кажется, что вся эта круговерть с саламандрами выглядит неестественной? Ну, не бывает так в природе. Бесполые потомки сражающиеся и погибающие за то, чтоб стать самцом и оплодотворить собственную мать, пожирающую выжившего. Новые самки, судя по всему, появляющиеся из этой же толпы. Какое-то бесцельное и противоприродное существование.
И этот ад убийств и разрушений, который устраивает Матка, выползающая из болот в Жестокие годы... Из-за чего? Погибшие детки, как мы думали раньше? А, вырастая, они её перестают волновать? Бред какой-то. Изобрели мы себе историю, исходя из собственного менталитета, похоже. Но самка-то мешает людям на самом деле. Вне зависимости от того, что её к этому побуждает.. А может есть какой-то способ изменить условия этой глупой игры природы? Или не природы..
Я любила читать. И одной из самых моих любимых детских книг были Легенды о богах и героях расы хомо. Ещё до пришествия на Чесмен. И я бы сказала, что такое существование саламандр вне логики природы, стремящейся к совершенствованию своих творений. Оно больше похоже на наказание богов.. Не тех ли, чей древний Храм Труми упоминал в разговоре?
Тяжёлые тучи висели над головой целый день. И всё же ливень разразился внезапно. Хорошо хоть нам повезло и в пределах видимости показалась целая цепочка островов, по косой уходящая вглубь Трясины. Труми сказал, по ней можно дойти до самого Храма. Но Источник оставался левее и возле них вполне даже можно поохотится на маленькую саламандру. Тем более, что и добычи вблизи земли больше. Что вполне себе могло послужить для них приманкой. Вот только бы ей не послужили мы.. Труми уже давно чувствовал вблизи несколько довольно больших живых объектов. Пока, на опасное расстояние они не приближались. Но я всё таки снова подобралась и насторожилась.
Глава 4.
Я всё ускоряла шаг, стремясь оказаться поближе к берегу. Труми волновался всё больше. Дождь уже не просто лил с неба, а хлестал по лицу, заливая глаза. До вожделенной земли оставалось шагов с сотню.
-Замри!- почти прошелестел в голове голос моего спутника и я увидела мгновенно окружившее нас марево иллюзии.
Замерев, я хотела было добавить своё плетение в заклятье, но подумала, что совсем ничего не знаю о магии плакальщиков и побоялась сбить тонкую настройку чужой ментальной магии. Меня успокаивала близость Источника. Я и свою магию ощущала всей кожей. Последние сутки её покалывало и волоски все разом поднимались дыбом. По телу время от времени прокатывала слабая волна энергии.
-Не шевелись!- ещё тише, зазвучал наполненный ужасом голос. Наверное опасность была совсем близко. Я напряглась и всё же неожиданное громкое шипение огненного столба, вырвавшегося в нескольких шагах от меня, напугало до полусмерти. Мне показалось пламя взметнулось прямо у моих ног.
-А-а-а!- завизжала я и метнулась в сторону, чтоб не оказаться прямо в горячем коконе.
Труми скривил мордашку, но остался на месте, надёжно прикрытый своим же мороком. Пожалеть о своём идиотском перепуге я успела. Успела даже обрадоваться, что малыш оказался сдержанней. Если бы я вынуждена была во время боя думать ещё и о нём, было бы гораздо трудней. Выметнув заготовленное задолго до этого дня заклинание левитации, пробкой выскочила из вязкой жижи, одновременно оборачиваясь щитом.
Будь я в Ковене, на тренировочном полигоне, такое спешное заклинание оставило бы меня наполовину пустой. Ускорение требует дополнительной маны. Но Ключи влили в меня радужную волну энергии так быстро, что я не успела даже расстроиться от этого опасения.
Огонь, хлопнув длинным факелом, исчез над поверхностью, а бурая вода уже поднималась маслянисто переливающимся горбом и оттуда возникала округлая морда с широченной пастью, полной, покрытых рыжим налётом, зубищ. С ярко-алым узким и длинным языком-плетью и красновато-оранжевыми мешками яда по бокам. Чёрная блестящая кожа, с крупной чешуёй, сквозь которую просвечивали огненные сполохи, как сквозь корку застывающей лавы, покрывала и тело, и длинный хвост с закруглённым концом.
Чудовище гибко изогнулось и ловко плюнуло в мою сторону жёлтым ядом, который растекаясь по щиту, растворял его, и он разлезался как старая тряпка. Я с ужасом заслонилась новым щитом, порадовавшись безразмерному резерву.
-Боги! Никогда в жизни не видела магических щитов, подверженных действию яда!
Я взлетела повыше и следующий плевок шлёпнулся в болото и зашипел, пуская зелёную пену и распространяя одуряющий миндальный аромат, от которого запершило в горле.
-Да уж,- выпучила глаза от удивления я,- лучше стрелять с большего расстояния, чем пропустить такой подарочек через щит..
Однако попасть я должна была точно в глазницу. А монстр вертелся как на сковороде, совсем не желая делать мою задачу легче. Единственное, что мне пока удалось, это отвести его подальше от застывшего, как пенёк, Труми. И, да, издали он и выглядел пеньком, чьей иллюзией и прикрылся.
Находись чудовище на прежнем месте, оно давно сбило бы его с ног, хлещущим в ярости хвостом. Памятуя о размерах Матки, я думала о трёхметровом детёныше, как о "мелкой неприятности". Но на деле, уже полностью выбравшийся из воды, ящер совсем не казался мелким. Мощное мускулистое тело, быстрое и удивительно хищно-прекрасное, передвигалось по поверхности скользя так легко, что я поняла, не будь левитации, я бы уже в первые секунды была тем самым холодным трупиком, который не собирались добывать из болота мои соученики.
-Правда камешка они не получили бы тоже,- злорадно хихикнула я. Горячка сражения не добавляла точности моим выстрелам. Руки ощутимо дрожали. Одно радовало, чудовище не собиралось оставлять добычу. И тупо пёрло за мной в сторону суши.
-Прекрасно,- пришла в голову ещё одна заманчивая мысль,- не придётся тащить эту тушу из воды, если удастся привлечь её хотя бы на мелководье. Не говоря уже о твёрдой земле, куда в такой ливень саламандра вполне могла выбраться. Существовала ещё надежда, что на земле она не будет такой подвижной и мне всё же удастся выцелить, никак не поддающийся, янтарный глаз.
Как только лапы чудовища коснулись земли, я поняла, что моя надежда оправдывается. Тварь действительно замедлилась. Она уже не изгибалась серпом, а, приподнявшись на коротких кривых лапах, потрусила в мою сторону. И я рискнула. Опустившись пониже, замерла, сделала несколько ритмичных выдохов, успокаивая захлёбывающийся пульс и спустила курок арбалета. Одновременно в мою сторону полетел сгусток яда и ощутимо шлёпнулся в щит.
Правда-правда. Кто-то скажет такого не может быть. Нельзя почувствовать касания чего-то физического к щиту. Но, видимо, в яде была и магическая составляющая. Иначе почему же он снова пополз клочьями. Однако арбалетный болт уже глубоко вошёл точно в глазницу монстра, разрывая его мозг. Визг подыхающего ящера перешёл, казалось, в ультразвуковой диапазон и у меня на мгновение сжало виски. Ещё несколько конвульсивных движений и добыча замерла в десятке шагов от берега.
-Всё?! Это уже всё? Я добыла кожу саламандры?
Не веря сама себе, я застыла, всё ещё не решаясь подойти к неподвижно лежащему телу. Всё произошло так быстро. И, как мне показалось легко. Почти как охота на крупных яростных кошек в горах цвергов. Чуть поменьше размером, чем убитый детёныш, они правда не обладали никакой магией, но тоже были опасны. У айрисоа чудесный мех. Тёплый пушистый и лёгкий. Правда на них мы тоже охотились с воздуха. Не левитируя, а верхом на вигоне.
Я чувствовала лёгкую эйфорию. Чуть кружилась голова. Как в тумане я увидела Труми, бегущего, смешно подбрасывая босые ступни, в мою сторону. И засмеялась. Опустилась на землю и вдохнула запах миндаля. Голова закружилась ещё сильнее. Веки потяжелели и я прикрыла их, не в силах справиться с неподъёмным весом ресниц. Они, как занавес из шифона, размазали неприглядный болотный пейзаж, и в глаза полезли, облепленные бело-розовыми цветами, ветки миндального дерева. В голове запела птичка бон, и я взлетела куда-то в сторону неожиданно появившейся луны. Я точно знала, если она возникла в моём видении, то где-то там, за розовым цветом, рай, откуда выгнали непослушную и любопытную женщину, которая не хотела вышивать, а попёрлась на проклятое болото за кожей саламандры.
Очнулась я в полной темноте. Ну, не совсем полной. В нескольких шагах горел небольшой костерок, уютно потрескивая дровами. Я лежала под деревьями, между которыми был растянут тент. Дождь уже не шёл. Но воздух был прохладным, влажным и свежим. Мне не хотелось двигать головой и свет костра лёгкими всполохами освещал стволы деревьев и тёмное небо где-то на краю зрения.
Ещё полежав, я лениво подумала, что повернуть голову, наверное, всё-таки надо. Вряд ли костёр развёл Труми. Ещё меньше надежд на костры в раю.. С трудом двинув шеей, мне казалось она сейчас заскрипит, я взглянула в сторону огня.
-Это я ещё сплю,- так же лениво подумала я,- иначе откуда маленький мерзавец плакальщик выцепил мою неудачную любовь? Нариэль?
Мой слабый шёпот заглушил тихий клёкот вигоня.
-Тише, Витре, разбудишь,- услышала я мягкий баритон сидхе, сидящего спиной ко мне, рядышком с моим белобрысым дружком. Он глянул в мою сторону, очевидно, чтобы убедиться, что шум не разбудил меня и наткнулся на мой взгляд. Лицо его, такое же удлинённое, с высокими скулами и изумительно правильно очерченными губами, было не таким надменным, как у Нариеля. Скорее холодным и спокойным. И глаза были не изумрудными, а аметистовыми. И коса заплетена иначе. Она не скрывала заострённые кончики его ушей. Тогда как мальчишка-сидхе их всегда прятал.
Хотя лицо его не выглядело старым, совсем наоборот, по сравнению с ним Нариель казался мальчишкой. Возраст прятался исключительно в глазах. А так, кожа без единой морщинки, правда странно смугловатая для его расы. То ли кто-то в его родне прогулялся, то ли долгие путешествия добавили цвету его лица загара и выдубили ветром, гуляющим на высоте вигоньего полёта..
Видно мои мозги ещё не прояснились. И лицо, так не кстати напомнившее о разбитых мечтах..
-Ненавижу сидхе,- прошептала я и снова потеряла сознание. Только и увидела, чуть дрогнувшее от несправедливой обиды, удивительно красивое лицо.
Окончательно моё тело оправилось от встряски с рассветом. Солнце ещё не взошло. Но роса на траве указывала на занимающийся погожий день. Ночное видение, в первый момент, показалось мне причудливой игрой фантазии.
-Неужели первое чувство, робкое и неловкое, так сильно запало в душу, что сидхе явился в мой сон? Но ведь это был совсем не Нариель..
Я тихонько сбросила одеяло и поднялась на одно колено. Оглядела стоянку, окружённую чужим щитом, который, в отличие от моего, переливался зеленоватыми сполохами. У почти угасшего костра, ещё слегка потрескивающего и и брызгающего искорками, спали двое.
Мой ночной сон оказался и вправду очень красив. Не той слащавой юношеской красотой, которая сразила меня, девчонку, у Нариеля. Черты лица мальчишки были нежными, почти девичьими. Огромные зелёные глаза в облаке пушистых ресниц, контрастирующе тёмных по сравнению с волосами, только на самых кончиках становившихся как бы чуть припылёнными и мягкие губы, поцелуев которых так хотелось попробовать. Казалось, от прикосновения они, как сладкая болотная ягода потекут соком.
Спящий сидхе был явно выше, шире в плечах, как я уже говорила, с более смуглой кожей и волосами ближе к оттенку светлого золота, чем серебра, как у южных. Глаза его, естественно были закрыты, но я помнила их мерцающий аметистовый свет. Радуясь, что он спит, я с какой-то глупой жадностью, беззастенчиво разглядывала его, одновременно и боясь, что он проснётся и застанет меня за этим занятием и так же сильно желая снова окунуться в этот глубокий завораживающий свет.
-Нет уж!- вдруг встряхнулась я,- хватит с меня этих остроухих обольстителей.
Зло глянув на ничего не подозревающего обольстителя, который во сне ничем таким и не думал заниматься, я топнула ногой и увидела радостно распахнутые глазки Труми, спавшего, как всегда, сидя на худой попке. Тощий альбиносик издал ментальный писк радости и, подпрыгнув, повис у меня на шее, обвив её тонкими но сильными лапками. Глазки ставшие тёплыми, карими, смотрели прямо внутрь меня.
Я потискала своего дружочка и пощекотала носом его лобастую головку. Говорить мы могли и без слов, поэтому разбудить спящего я не боялась. Но всё равно решила отойти в сторонку. Во- первых я слишком долго спала и моё тело чувствовало себя неуютно. Всё таки у него имелись кое-какие потребности. Да и умыться нужно было. И хоть чуть привести себя в порядок. Всё таки тот, что спит у костра, не мохнатая игрушка, которой всё равно, что у меня на голове сейчас не меховая шапка с хвостиком, а колтун из сбившихся волос.
Приложив к губам палец, вполне определённым жестом, я погрозила малышу, сначала бросившемуся за мной в кустики, а потом притормозившего, без всякого смущения, впрочем. Щит спокойно выпустил меня. То ли настроен он был никого не впускать, но выпускать любого пожелавшего, то ли с моей конкретно аурой был ознакомлен, как с дружеской.
Выждав, пока я не показалась на отдалении и не направилась к весело журчавшему невдалеке ручейку, текущему от холодного, чистейшего родничка, малыш уселся столбиком на краю нашего лагеря. Я попросила его последить, чтоб мне случайно не помешали выкупаться в пусть и холодной, но чистой воде. Чего уже давно просила моя шкурка.
Подумав о шкурке, я вспомнила о добытой саламандре и, не переставая шустренько разоблачаться, пока есть возможность поухаживать за собой любимой без назойливых свидетелей, я обратилась за сведеньями к Труми.
Думая о назойливости этих самых свидетелей, я ещё раз беспричинно, хоть и так же неосознанно, обидела северянина. О чём, так же мысленно, и пожалела, слушая объяснения малыша. А может мне, дурочке, и хотелось от гостя внимания? Тоже, конечно, неосознанно.. Тяга у меня какая-то к остроухим, что ли?
-Когда ты убила саламандру,- торопливо рассказывал плакальщик,- то вдохнула небольшую дозу яда, через расползающийся щит.
