Шлюп не вытаскивали из воды полностью, он был тяжёл для такого небольшого количества людей, которые могли бы это сделать. Спасённые, даже помогая друг другу, едва смогли выбраться на берег. У женщин текли слёзы, но они не шумели, боясь разозлить страшных дикарей, со спиленными, как у акул передними зубами и ужасными приплюснутыми головами. Один из туземцев открыл флягу выдолбленную из незнакомого зелёно-оранжевого плода и дал несчастным по нескольку глотков тёплой воды.
Каждый из испанцев с жадностью хватал флягу. Но долго задерживать её в руках не получалось. Дротик с костяным наконечником тут же упирался в грудь и приходилось возвращать вожделеннкю влагу строгому хозяину. Тем не менее все смогли проглотить по чуточке воды и дикари, сбив их в стадо, как животных, погнали вглубь острова, подгоняя тычками и уколами копий и дротиков.
Узкая тропа вилась вдоль кустов и деревьев и направлять пленников не было необходимости. И так не свернёшь. Двоих, самых слабых приходилось тащить, поддерживая под руки. До деревни оказалось не более километра пути. Но и эта дорога забрала все оставшиеся силы. Так что, выйдя на расчищенную площадку селения, огороженную частоколом, пленники повалились на землю, уже не реагируя на окрики и пинки.
История оборвалась на самом интересном месте. Ирэн решила исчезнуть так же тихо, как вошла. Ей показалось, что юноша воспримет её присутствие как покушение на приватность их общения.
А Ваниша казался неудовлетворённым. Ему явно хотелось продолжения.
-Это всё? Но ты говорил, что будешь передавать мне информацию и как-то иначе.
-Да, мы увидим её вместе.
-Но, как?
-Так,- просто сказал Анастасио и дотронулся до руки Ваниши.
Глава 10.
Островное поселение племени ица несколько отличалось даже от прибрежных посёлков их же народа на материке. Камня для построек на острове не было. Конечно, для храма касик заказал торговцам привозной материал. На это пошло множество редкостных даров моря, но зато храм в посёлке вышел таким же, как в самых больших городах.
Дома самого касика и знати племени отличались от домов его подданных только размерами и высотой фундамента. Постаменты, на которых строились дома простых жителей представляли собой просто утрамбованные и прожжённые огнём площадки. Дома касика, жреца и батаба стояли на помостах из обожжённого кирпича недалеко от центра селения и храмового комплекса.
Стены домов возводились из стволов деревьев и переплетённых прутьев. Промазывались глиной. Каждая семья украшала свой дом как могла. Из той же глины вылепливались инкрустации. Иногда узоры были так сложны и запутаны, что требовали многих дней работы. Всё это раскрашивалось яркими красками. Внутри дома оберегали фигуры глиняных богов.
Двери отсутствовали. Иногда на входе вешалось тканое одеяло или просто верёвка с колокольчиками, предупреждающая о приходе гостей. Кражи и другие преступления случались редко и повторить их преступнику не удавалось. По той простой причине, что батаб пресекал любое из них немедленной передачей виновного для праздничного жертвоприношения в храм.
Островерхие крыши покрывались листьями или травой, в зависимости от времени года, когда возводилась постройка.
Ворота были распахнуты, как обычно в дневное время. Навстречу рыбакам первыми вылетели ребятишки. У самых маленьких, кости которых ещё формировались, головы были стянуты специальными дощечками, чтоб сформировать правильно вытянутый череп и скошенный лоб.
Дети и подростки были раскрашены узорами из одной только чёрной краски, но на телах двух воинов, подошедших от охраняемых ими ворот, красовались узоры алого и чёрного цвета. Головные уборы из ярких цветных перьев соек и длиннохвостых попугаев, собранных возле своеобразных корон из перламутровых пластин от крупных раковин, кусочков кораллов и пропущенные сквозь них пучки длинных чёрных волос перевитых сезалевыми верёвочками. Эти сложные конструкции не были единственными украшениями. Нефритовые серьги в растянутых мочках ушей и костяные палочки в носовой перегородке. Добротные плащи с яркими пучочками перьев вплетёнными прямо в ткань. Ожерелья и пояса. Ножные браслеты. Эта ярмарочная пестрота контрастировала со зверскими выражениями лиц горбоносых и острозубых стражей.
Воины осмотрели пленников, бесцеремонно тыча в каждого пятками копий. Двоих лежачих схватили за щиколотки, раскрашенные в бело-чёрную полоску, подобострастно сгибающиеся, рабы и поволокли в селение. Побледневшие от ужаса и нехороших предчувствий, остальные испанцы поднимались на ноги, как только копьё воина поворачивалось в их сторону. Пленные жались друг к дружке и только Герреро бросал яростные взгляды на бесстрастных врагов с надменными и властными выражениями лиц. Монах Херонимо, прижимая к груди молитвенник, бормотал призывы к господу.
Довольно скоро, пройдя по тропинке между жилыми домами, амбарами, загонами для собак и птицы, бассейнами для сбора воды, стоящими в тени ухоженных фруктовых деревьев, они вышли к храмовой площади. У ступеней храма на помосте устанавливали скамьи для касика и его жены. Батаб уже подходил к помосту, окружённый слугами с опахалами и десятком воинов.
У двух округлых плоских камней суетились храмовые служки. Жрец руководил розжигом священного огня и подготовкой прочей атрибутики. Сам, весь изукрашенный голубой краской, он доставал черепком из кувшинчика точно такую же и наносил знаки на тела двух, распятых на жертвенных камнях, пленников. Рядом с каждым камнем у специального желобка уже стоял сосуд для жертвенной крови и чаша для сердца жертвы.
-Что за срочность, жрец? Как будто бы никакого праздника не объявлено и никакого несчастья не пало на головы ица? Наоборот, море послало необычную добычу.. Почему же без приказа касика ты распорядился..
-Рыбаки отобрали добычу у морского бога,- резко прервал батаба жрец,- мы должны вернуть ему хотя бы этих двоих, пока они не умерли без обряда. Если вы, конечно, не хотите остаться без рыбы, а то и без рыбаков. Морской бог может разгневаться и даже послать большую волну на посёлок!
Люди, собравшиеся вокруг храма, зароптали, а рыбаки, уже проклявшие своё необдуманное решение, испуганно сбились в кучку и перешёптывались друг с другом.
Загудела раковина и из дома касика вышла целая процессия из всех его домочалцев, слуг и охраны.
Простоту жилища касик компенсировал помпезным внешним видом. Богатейшие ткани нарядов его самого, жены и наложниц, а так же многочисленного потомства. Сверкающее золото и нежнейшие оттенки нефрита в украшениях, бусы из горного хрусталя у его супруги. Огромный топаз в левой ноздре касика. Почти полуметровый головной убор из высушенной акульей головы, с лентами и перьями кетсаля скалился зубастой челюстью. За широкий пояс из черепашьего панциря засунут обсидиановый топорик..
Касик прошествовал на помост, не обращая внимания на замершую толпу и суетящегося жреца. Батаб с кривой улыбкой опустил голову к земле и застыл у края возвышения, дожидаясь пока устраивалось правящее семейство. Только после этого он подошёл и тихо доложил касику обо всём происшедшем.
Касик кивал головой. Потом так же тихо задал несколько вопросов, выслушал ответы. Остальные члены семьи сидели неподвижно и молча. Когда батаб направился к жрецу, супруга касика добавила несколько коротких фраз, слышимых только её собеседнику.
-Не стоит оставлять женщин, господин, они только внесут раздор между твоими подданными. Наша дочь завтра отплывает на Женский остров рожать. Отдай их ей для жертвы Иш-Чель.
Губы мужчины дрогнули в едва видимой улыбке.
-Мудрая жена помощь владыке ица,- сказал он вслух.
В словах жены был резон, но он знал с какой жестокостью супруга убирает с дороги любое препятствие. Она была очень ревнива. Это не касалось рабынь и наложниц. Их низкое положение никак не могло повлиять на её власть. А вот необычные женщины из моря..
-Но как же они уродливы,- гадливо покривился он,- эти круглые головы,.. ей не стоит бояться такого соперничества.. и дочери жертва не помешает. В последний раз ребёнок родился мёртвым. Ещё один год без потомства и невестку саму лучше будет пожертвовать богине. Нет ли на ней проклятья, которое затронет сына или вообще всё племя..
Батаб передал жрецу слова властителя и тот отошёл в сторону, опустился на корточки между двумя жертвенниками и положил на кусок ткани жертвенный нож, ожидая речи касика.
Глава11.
Касик, или как официально звучало его имя, халач уиник, что обозначало - истинный муж, речи произносил с вдохновением. Это было то, что не только помогало ему держать в повиновении народ, но и делать его по настоящему счастливым. Ситуацию, которой сейчас, по великому духовному рвению, овладел жрец, следовало немедленно повернуть в свою пользу.
Руки вождя, украшенные многочисленными кольцами, поднялись наверх и царственным жестом продережировали толпой. Над площадью тут же повисла ожидающая действа тишина. Народ ждал. Владыка умел доставить удовольствие спектаклем.
-Да пребудет с народом ица многоликий Ицамна и боги идущие за его спиной! Потому, что каждому рождённому на тринадцати небесах и в девяти подземных мирах определено место Великим Драконом. И на каком бы месте ты не был рождён, твоё служение богам должно быть полным и соответствовать твоему положению в народе. И следить за тем, чтоб так было, обязанность халач уиника.
Не пугай наш послушный народ, жрец покровителя нашего города. Морской бог привёл добычу нашим рыбакам не просто так. Может он решил разделить жертву между своими братьями, а так же почтить отца богов. Твоё дело, жрец, порадовать их зрелищем, напоить священной кровью, а не накликать беды на наш город. Если дурное слово принесёт дурное дело, это будет всецело твоя вина.
Батаб, двоюродный брат властителя, всё ещё прячущий лицо в подобострастном поклоне, снова ухмыльнулся.
-Умеет же касик любую ситуацию обратить в свою пользу.. Теперь любое несчастье с моря даст ему власть над жизнью жреца. Слишком часто их полусумасшедший братец стал нарушать полноту власти наместника бога на земле.
-Эти двое готовы к проведению церемонии?- продолжил касик вопросом к жрецу.
-Да,- коротко ответил жрец,- он настолько был погружён в ритуальный экстаз, что даже не заметил хитрого хода своего властителя.
-По моему ему просто нравится резать жертвы,- подумал батаб. Он, как воин, тоже убивал, но не испытывал от этого особой радости. Только боевое отрешение и возбуждение, которое потом сменялось на опустошение и усталость.
-Так одарите наши жертвы, подданные, за то, что они понесут наши слова богу.
Юноши и девушки, ещё не утратившие девственности, знающие свои обязанности на подобных церемониях, выбежали из толпы и, с радостным смехом, осыпали распятые тела цветами.
Испанцы, тесной кучкой стоящие в стороне и не понимающие речи туземцев, с недоумением смотрели на это бурное веселье, совсем не соответствующее тем приготовлениям, которые проходили на их глазах.
За спинами толпы ударил барабан. Люди быстро освободили проход и стал виден сам инструмент - вертикально стоящая деревянная колода с натянутой кожей. Рядом сидели ещё трое и били в черепаховые панцири разных размеров. Двое других музыкантов задули в большие раковины, а один в костяную дудку, очень напоминающую человеческую берцовую кость.
Молодёжь, продолжающая веселиться, образовала круг, достала из-за поясов трещотки из костей с насечками и твёрдые палочки. Водя палочками по ребристой поверхности, они создавали скребущий звук, задавая им ритм танца. Притопывая ногами с маленькими колокольчиками, прикреплёнными к ножным браслетам, они добавляли ещё одну грань звука к ритмичной мелодии. Всё больше ускоряясь, они двигались вокруг жертвенных камней, подпрыгивая и поворачиваясь в танце, вертя округлыми ягодицами, окрашенными в чёрный цвет и пересечёнными только полосочкой набедренной повязки. Плащики, доходящие до пояса взлетали, когда прыжки становились слишком энергичными.
Потом они запели. Испанцы не понимали слов. Но зато туземцы заулыбались радостно.
-Смягчите своё сердце, круглоголовые люди и радуйтесь. Ничего плохого не случится с вами, потому что вы идёте к доброму богу, передайте ему наше почтение и преданность. Вам не нужно больше приходить на землю ни оленем, ни ягуаром, ни цветистой птицей, ни человеком. Останьтесь перед лицом бога и обратите свои мысли и душу к отцу.
-Прими нашу жертву Ицамна! Прими нашу жертву Хуракан!- закричал касик и воткнул иглу ската в правую щеку. Струйка крови была тут же подхвачена одним из младших сыновей касика и он размазал её по маске из нефрита, которую держали двое стариков из свиты. Маска Ицамны была куплена в прошлый приезд торгового судна и касик чрезвычайно гордился полуметровым нефритовым идолом. Супруга касика разрезала язык острой морской раковиной и став на колени рядом с маской провела им по пухлым губам божественного изображения.
У касика поднялась жаркая волна внизу живота.
-Если этот жест вызывает такую же реакцию у всех мужчин, этот новый ритуал, изобретённый супругой, следует закрепить,- подумал "настоящий муж".
Тем временем четыре старика чака, помощники жреца, растянули первую жертву так, что грудь несчастного изогнулась колесом. Жрец, который, видимо, и впрямь из любви к искусству, исполнял в племени роль и накума - взрезателя груди жертвы и чилама - толкователя божественной воли, медленно и со вкусом поднял обсидиановый нож. Улыбаясь, он с вожделением неторопливо вошел лезвием в середину грудины под костью и провёл им вдоль нижнего ребра. Мужчина на камне не закричал, но захрипел проткнутым лёгким и только вздрогнул несколько раз, так сильно было растянуто тело, а жрец уже вырвал его ещё бьющееся сердце и поднял повыше сладострастно запрокинув голову.
-Ха, Ицамна!- выдохнула толпа и одна из пленниц тонко закричала, а другая осела на руки побледневших мужчин.
Жрец бережно положил сердце в сосуд. Кровь из разреза густой струёй стекала в чашу, стоящую у специально сделанного жёлоба. Жрец снова воткнул нож в центр живота и разрезал его до паха. Внимательно изучил ещё слегка шевелящиеся внутренности и ткнул пальцем во что-то понятное только ему.
-Ицамна пророчит смерть!- визгливо выкрикнул он.
-Надо оставить за ним только роль накума,- с раздражением подумал касик,- слишком часто он пророчит беду, а народу нужна радость.
Он поднялся и жестом успокоил ропот толпы.
-Смерть всегда ходит рядом с жизнью. Если боги решат взять кого-то перед лик свой, это их право и их дар. Есть ли такие, что не хотят посмотреть в светлое лицо Ицамны?
Таких, естественно, не нашлось.
-Мы принимаем божий дар. Наши жизни в твоих руках, отец наш!- удовлетворённо кивнул правитель и сел.
Жрец со вкусом отрезал сначала руки, потом ноги жертвы.
-Прими и вкуси, народ!
Четыре раба подбежали и приняли части тела и унесли для приготовления главного блюда вечернего празднества. Отрезав голову, жрец наколол её на копьё храмового стража и тот установил её в ряд гниющих голов и уже голых черепов у подножья пирамиды храма. Последним был отрезан фаллос и отправлен в голубую чашу для приношения Ицамне.
