Сначала совсем не надолго, но с каждым днём станет всходить всё выше. Если конечно небо опять не затянут плотные тучи и не разразиться новый снегопад. Мысли бежали неспешно, а руки делали работу становящуюся уже привычной.
Подмывая малыша, она заметила, что тельце у того как будто стало горячее. Она сначала очень испугалась, не простыл ли малыш. Но после заметила, что тепло появилась на пяточках и в ладошках. А ещё в районе животика. Прямо возле пупка. Его она кстати тоже раскрыла и рассмотрела. Пуповину ей перерезал Тоа. Заговорённым ножом, который она обожгла своим магическим огнём. Перевязали они его нитью свитой из их волос. Её и Тоа. Срез прижгли настоем трав на крепком алкоголе. Первые несколько дней Тоа отпаивал её травами, а пупку нужно было зажить и она обрабатывала его попеременно заговорённым от сглаза маслом чайного дерева и от грыжи маслом облепихи. Когда она почувствовала себя достаточно крепкой, чтобы встать на лыжи, ранка уже зажила. Но она всё равно проверяла не попали ли в неё детские испражнения и не случилось ли воспаления.
И вот теперь жар на коже заставил её присмотреться. Храмовый уборщик, проверяя кровь сына убеждал их, что у него слабенький природный дар. Как у его отца. Но она точно знала, что точки, где кожа малыша нагрелась, это выходы энергии огня. Она сама в детстве прошла через это. Позже, с возрастом всё тело её стало горячее. Потому она сейчас сидела в убежище почти раздетая и кормила сына. Её молоко было очень тёплым. И она не мёрзла. А теперь заметила, что малыш тоже легко переносит холод. Так неужели этот скудоумный уборщик не рассмотрел цвета магии в храме. Или он из тех, кто вообще не различает цвета, а просто сболтнул что попало, не желая терять обещанных денег. Ведь природная магия жёлто-зелёная, а огненная - ярко оранжевая. У них в деревне был человек путавший оранжевый с зелёным, а тёмно-зелёный с бордовым. Так может быть и сила магии не совпадает с его заявлением. Хотя золото от серебра он отличил и в закутке за Храмом..
Вперёд себя она выставила мешок на лыжной палке. Если там затаился паук, то его жвала могут легко откусить голову. А меховый заплечник легко обманет тупую тварь. С приманкой ничего не произошло и Шена быстро выскользнула из лаза и огляделась. Пустошь была пуста. Она улыбнулась такому каламбуру.
-Масло масляное,- говорила её учительница магии, со вздохом вспомнила Шена,- масла со свежим хлебом я бы съела.
Сегодня она съела два ржаных пряника-козули, кокурку - калёное яйцо из печи, хлебнула густой топлёный варенец и съела маленький кусочек черничной пастилы. Бежать было легче, чем вчера. Снег не лепил в лицо. И видимость была получше. Но тут баш на баш. Если лучше вижу я, то и меня видят тоже. Хотя моя хламида из медвежьих жоп не только грела и не промокала, но и на снегу меня прятала. Меня мутило от волнения за Тоа. Я не знала ушёл ли он от волков. А ещё, сколько видно было вперёд, ничего кроме равнины, покрытой снегом не возникало. Сколько ей ещё идти?
Она бежала и бежала и пустошь укачивала её безрадостным пейзажем. Мне очень повезло, что мой малыш оказался на удивление спокойным. Он ни разу всерьёз не раскричался. Только с каждым разом всё увереннее находил сосок. Когда он начинал ворочать головёнкой, я останавливалась, вбивала палки в снег, подхватывала его вперекрёст руками под попку и помогала как могла. Пока сынок чмокал, доставала лепёшку пастилы, отрывала зубами кусок лакомства и тщательно пережёвывала сладковатое лакомство. Казалось, я залипла в этом серовато-белом мареве, как муха в янтаре. И мне только чудилось, что я куда-то двигалась. Потом я вздрагивала, настолько взгляд в спину казался ощутимым и быстро вертелась вокруг своей оси пытаясь вычислить наблюдателя. Иногда мне виделись синеватые сполохи в небе, но внимательный взгляд стирал эти фантазии.
А ещё эта бесконечная тишина. Она убаюкивала, укутывала как в вату, бег превращался в полёт над снежной равниной. Потому хлопки крыльев мне показались естественным продолжением моего полусна. Если я лечу, то за моей спиной должны шуметь крылья, загребая под себя колючие осколки морозного воздуха. Шелестящие, как ледяная каша. Я уже настолько устала, что охватившие тело огромные лапы заставили тело на несколько секунд расслабиться и вывалиться в сон, как в подпространство. Только расслабленность не вошла в мозг надолго. Я забилась, заворочалась, пытаясь рассмотреть владельца сжимающих мои рёбра лап. Я не выпустила из рук палки. Их заострённые концы могли превратиться в оружие. Только раскинула руки и вперилась глазами в лаковые когти густого фиолетового цвета. Каждый с моё предплечье. Я вывернула голову, но крепко затянутый вокруг лица капюшон ничего не давал разглядеть. Лицо пряталось за его край и я только стонала от разочарования.
Я видела, что поднимаюсь всё выше над снегами пустоши, а впереди разливается сине-красное сияние. Стеной, от снежной равнины до клубящихся облаков, в которых исчезала светящаяся мощью магии преграда. Мы приближались к ней стремительно и неотвратимо. Я своими ногами добиралась бы до неё ещё сутки. Подо мной промелькнули тени, только чуть отличающиеся цветом от снега.
-Седая стая?- возник в голове вопрос,- как же она смогла очутиться впереди меня, у границы на другой стороне зачарованного пространства?
Страха не было. Но было опасение, что сине-красный огонь подожжёт меня, снимая шелуху живой плоти и с меня, и, что гораздо хуже, с моего мальчика. Я обхватила его, прикрывая от несущегося на нас сияния и провалилась в безмыслие.
-Это не наш мир,- пришла в голову мысль.
Она была основана исключительно на ощущениях. Глаза почему-то не открывались. Чернота отсутствия зрения была подменена множеством пятен. Красных, синих, фиолетовых. Такая странная слепота не пугала. В ней затаилась надежда, которую мотивировало тяжёленькое тельце на моей груди, которое активно ёрзало, и добавляло жару. Я была уверена в своей мысли о чужом мире. А всё потому, что здесь я иначе ощущала свой огонь. Зугри соответствовал моему вечно настороженному и недоверчивому пламени. Только с Тоа он всегда был ласков и прятал свои острые лепестки.
Из-под ресниц выкатилась жаркая слеза. И наконец помогла разлепить мне веки. Как же давно я не видела солнца. Мой огонь воспрянул и покатился по всем жилочкам тёплой ласковой волной. Север не моё. Я огненный маг и рождена на юге. А потому, увидев само средоточие огня - солнце, моё тело обрадованно задышало. Я приподнялась, уперевшись одной рукой, а другой касаясь сына под кухлянкой и потянула её с себя. Жаркий мех соскользнул с головы. На грудь шлёпнулась моя тяжёлая коса. Я увидела в нескольких метрах от себя почти идеально круглое озеро. Поверхность воды отражала солнечные лучи и манила к себе их нестерпимым блеском.
Вокруг луговое разнотравье и куда делся тот, кто принёс меня сюда, не ясно. Но я не собиралась терять времени. Если есть возможность смыть с себя и сына грязь и усталость, чего ещё нужно ждать? Одежда полетела в сторону. Вонючий мешок вспыхнул от моего огня и сразу осыпался пеплом.
-Здорово!- пронеслась в голове озорная мысль,- в этом мире мой огонь горит жарче. И силы во мне явно больше. Обнажив тело, которое за время нашего вынужденного отъезда с юга, потеряло загар, я побежала к воде и влетела в неё брызгаясь, как ребёнок. Сына я держала на руках. Дно было пологим и, получив первую долю радости от общения с водой, которую я, как ни странно любила, не смотря на то, что она как бы противоборствующая стихия, приостановилась и пошла медленнее. Мне не хотелось напугать малыша. Я заходила всё глубже, возвращая тельцу ребёнка чистоту и его притягательный молочный запах.
Малыш вдруг шлёпнул ручкой по поверхности озера и она под его ладошкой вскинулась крупными блестящими, как бриллианты, каплями, которые зависли в воздухе и он, растянув ротик в беззубой улыбке, начал хватать их одну за другой.
-Чудо чудное!- восхитилась я мысленно,- мой ребёнок, которого храм как будто признал природником, а я по дороге заподозрила огневиком, играет водой и воздухом, как будто эти две стихии в полном его подчинении.
-Ничего странного,- услышала я журчащий грудной голос,- твой Комби принимает любую магию, как родную. В этом мире, где рождается магия, взрослые усиливают и развивают грани той магии которая прижилась в них пока росло их тело. А такой малыш, как твой, которому нет ещё и месяца, сродниться с любой магией, с которой соприкоснётся. Уже приближаясь к Завесе он принял твой огонь, с которым жил рядом, всосал его с твоим молоком. Воздух здешнего мира вошёл в него естественно с дыханием, а теперь ты дала ему познакомиться с водой.
Я обернулась к берегу, на голос. Среди лютиков тысячелистника и ромашки стояла женщина в которой мягко, как озёрная волна, плескалась сила, которая ощущалась даже на расстоянии.
-Комби?- спросила я у шаманки,- так Бог назвал моего сына?
Я ни на йоту не сомневалась, что это была она. Шаманка. Сила в ней гудела, как басовитый шмель. Я её слышала, но не как угрозу, а как фон. Естественный звук мощной магии. Развернувшись на сто восемьдесят я пошла к берегу. Меня тянуло к ней. Хотелось приблизиться. И, если не коснуться самой, то дать прикоснуться сыну. Я поняла, что это его желание потрогать новую игрушку волочит меня навстречу к ней. Мой любопытный мальчик хотел прикоснуться к ещё одной силе.
-Мы добрались,- с удовлетворением сказала я,- точнее, нам помогла какая-то сила.. Что это было?
-Химера. Дух, который возрождается из мёртвого Бога. Вы помогаете ему. Те, которые приходят сюда и несут надежду, веру и любовь.
-Это прекрасное место,- прижала я к своему телу малыша,- если мне здесь чего-то не хватает, то только его отца. Он увёл от нас волков. Дал нам шанс. А я даже не знаю жив ли он..
-Твой муж здесь,- не мучая меня ожиданием, ответила шаманка,- и он даже успел разделить с этим местом свою магию и свой труд. Пойдём.
Женщина посмотрела на наши обнажённые тела и протянула руку к сброшенным вещам. Они заколебались прозрачной дымкой и исчезли. А на мне появился лёгкий красный сарафан, надетый сверху на вышитую белую рубаху. Вышивка была геометрической, с вплетённой руной "ингуз" смысл которой на Зугри - стремление к переменам. Нити на узоре были с чистыми и яркими цветами: алым, оранжевым, зелёным и чёрным.
Как учили нас в школе, в одежде чёрный означал спокойствие и внутреннюю силу, красный отражает активную жизненную позицию, оранжевый - цвет целеустремлённых людей, зелёный - умение легко приспосабливаться к обстоятельствам. Белый же цвет рубахи говорит об уме, который не ограничен догмами.
Малышу досталась ослепительно белая рубашонка. Ему была присуща возможность впитать любые знания и способности какие он пожелает.
Это всё радовало, но более всего то, что Тоа тоже здесь. Я не стала докучать шаманке выпытывая как он попал сюда. Да ещё и раньше нас. Он потом сам расскажет. Я шла за женщиной и вдыхала полной грудью воздух, пахнущий скошенной травой. Над головой завис жаворонок и его звонкий голосок радовал душу, возносил её к небу.
Вот показался дом среди пышного сада, а в нём мой Тоа, срывающий тонкокорые малиновые яблочки. Они как будто светились изнутри, просились на зубок. Их сладкий сок желал излиться на губы и язык. Как поцелуй солнца. Тоа увидел нас и бросился навстречу. И я получила свой поцелуй со вкусом малиновки. На муже были только синие шаровары. А грудь уже слегка зацелована солнышком и тоже порозовела.
-Сгоришь,- рассмеялась я.
Тоа счастливо зажмурился, млея от моей заботы, стащил висящую на ветке рубашку и прикрыл тело от солнышка. Ткнулся лбом мне в волосы и втянул мой запах. Он подхватил почти полную корзину и пошёл за шаманкой, обнимая меня за талию и воркуя с маленьким Комби.
-Как здесь чудесно,- восхитилась я,- почему так не может быть на Зугри?
-Может,- пожала плечами шаманка,- только для этого каждый должен растить в себе Бога. Нежно и терпеливо.
Комната, в которую нас привела хозяйка, была просторна и полна воздуха. На окне трепетали занавески. Переливалась вода в каменном фонтанчике под окном. Светлое дерево люльки, отполированное многими женскими руками. Я положила туда малыша и он засучил ножками. Шаманка как будто растворилась в воздухе и, оглянувшись, мы её не увидели. Тоа обнял меня и снова поцеловал. Мы долго любили друг друга, а потом он рассказывал мне свою часть истории в пустоши. И я видела глаза белого волка, который отправил любимого в портал.
Рано утром я приготовила чудесный пирог с яблоками к чаю. Тоа похвастал, что здесь его природный дар расцвёл. И эти яблоки он вырастил сам. Возможность общения с животными тоже стала практически совершенной.
-Ты обратила внимание на жаворонка над нашим домом? Я позвал его и он прилетел. Мне всегда нравились звонкие трели этих птичек. От них на душе просторно.
-Мой огонь тоже стал более чутким и гораздо сильнее,- подтвердила я.
-Вы совершенно правы,- услышали мы голос шаманки,- здесь сила, которой вас отметила природа растёт. Потому люди могут находиться здесь ограниченное время, если они не рождены под этим солнцем. Вам тоже вскоре придётся его покинуть. Ваш малыш тоже родился не здесь, но он оказался у Грани довольно рано и потому станет универсальным магом. Даже если он не получит дар здесь, то обретёт его в вашем мире, соприкоснувшись с ним.
-Мой Тоа получил два дара, это потому, что имел зачатки ментальной магии параллельно со способностями природника? Ментальная магия на Зугри смертельно опасна для простого человека. У моего любимого отберут оба дара, если кто-то узнает о её существовании. У нас владеть ментальной магией положено только королевской семье. Её сокрытие будут считать преступлением.
_Ты никогда не думала о том, что в жилах твоего мужа тоже течёт королевская кровь?- рассмеялась шаманка,- пусть он дитя насилия, но отец его принц.
-А откуда вы знаете эту историю?- охнула Шена.
-Шаманы прекрасно владеют ментальной магией. Я знаю о вас всё. Но не думаю, что это послужит хорошим оправданием для короля. Если за сокрытие способности менталиста у него отберут магию, то за эту тайну просто убьют. И боюсь не только его. Однако у вас теперь есть маленький защитник. Вам как можно скорее нужно познакомить сына со всеми ответвлениями магического дара. Как только вы выйдете из Пустоши, вам нужно прийти в храм. Как только храмовник дотронется до вашего сына, он познакомится с его даром и ритуал покажет ровно то, что нужно.
-Но я всегда считал что, магия шаманов и храмовников схожи. И ваши ритуалы даже сильнее храмовых. Ближе к Богу.
-Вот тут как раз вы ошибаетесь. Храмовники ритуалисты, но они встали на сторону короля и помогают ему во всех его преступлениях. Потому, мы добровольно отказались от их магии. Но вашему сыну она нужна, потому что мы живём в нашем идеальном мире Бога, а вам придётся вернуться в свой мир. У вас там очень трудная миссия. Вы с сыном должны будете найти и забрать у королевской семьи артефакт отнимающий магию у их подданных.
-Но это почти невозможно,- расстроилась Шена,- мы даже попасть во дворец не сможем.
Подмывая малыша, она заметила, что тельце у того как будто стало горячее. Она сначала очень испугалась, не простыл ли малыш. Но после заметила, что тепло появилась на пяточках и в ладошках. А ещё в районе животика. Прямо возле пупка. Его она кстати тоже раскрыла и рассмотрела. Пуповину ей перерезал Тоа. Заговорённым ножом, который она обожгла своим магическим огнём. Перевязали они его нитью свитой из их волос. Её и Тоа. Срез прижгли настоем трав на крепком алкоголе. Первые несколько дней Тоа отпаивал её травами, а пупку нужно было зажить и она обрабатывала его попеременно заговорённым от сглаза маслом чайного дерева и от грыжи маслом облепихи. Когда она почувствовала себя достаточно крепкой, чтобы встать на лыжи, ранка уже зажила. Но она всё равно проверяла не попали ли в неё детские испражнения и не случилось ли воспаления.
И вот теперь жар на коже заставил её присмотреться. Храмовый уборщик, проверяя кровь сына убеждал их, что у него слабенький природный дар. Как у его отца. Но она точно знала, что точки, где кожа малыша нагрелась, это выходы энергии огня. Она сама в детстве прошла через это. Позже, с возрастом всё тело её стало горячее. Потому она сейчас сидела в убежище почти раздетая и кормила сына. Её молоко было очень тёплым. И она не мёрзла. А теперь заметила, что малыш тоже легко переносит холод. Так неужели этот скудоумный уборщик не рассмотрел цвета магии в храме. Или он из тех, кто вообще не различает цвета, а просто сболтнул что попало, не желая терять обещанных денег. Ведь природная магия жёлто-зелёная, а огненная - ярко оранжевая. У них в деревне был человек путавший оранжевый с зелёным, а тёмно-зелёный с бордовым. Так может быть и сила магии не совпадает с его заявлением. Хотя золото от серебра он отличил и в закутке за Храмом..
Вперёд себя она выставила мешок на лыжной палке. Если там затаился паук, то его жвала могут легко откусить голову. А меховый заплечник легко обманет тупую тварь. С приманкой ничего не произошло и Шена быстро выскользнула из лаза и огляделась. Пустошь была пуста. Она улыбнулась такому каламбуру.
-Масло масляное,- говорила её учительница магии, со вздохом вспомнила Шена,- масла со свежим хлебом я бы съела.
Сегодня она съела два ржаных пряника-козули, кокурку - калёное яйцо из печи, хлебнула густой топлёный варенец и съела маленький кусочек черничной пастилы. Бежать было легче, чем вчера. Снег не лепил в лицо. И видимость была получше. Но тут баш на баш. Если лучше вижу я, то и меня видят тоже. Хотя моя хламида из медвежьих жоп не только грела и не промокала, но и на снегу меня прятала. Меня мутило от волнения за Тоа. Я не знала ушёл ли он от волков. А ещё, сколько видно было вперёд, ничего кроме равнины, покрытой снегом не возникало. Сколько ей ещё идти?
Она бежала и бежала и пустошь укачивала её безрадостным пейзажем. Мне очень повезло, что мой малыш оказался на удивление спокойным. Он ни разу всерьёз не раскричался. Только с каждым разом всё увереннее находил сосок. Когда он начинал ворочать головёнкой, я останавливалась, вбивала палки в снег, подхватывала его вперекрёст руками под попку и помогала как могла. Пока сынок чмокал, доставала лепёшку пастилы, отрывала зубами кусок лакомства и тщательно пережёвывала сладковатое лакомство. Казалось, я залипла в этом серовато-белом мареве, как муха в янтаре. И мне только чудилось, что я куда-то двигалась. Потом я вздрагивала, настолько взгляд в спину казался ощутимым и быстро вертелась вокруг своей оси пытаясь вычислить наблюдателя. Иногда мне виделись синеватые сполохи в небе, но внимательный взгляд стирал эти фантазии.
А ещё эта бесконечная тишина. Она убаюкивала, укутывала как в вату, бег превращался в полёт над снежной равниной. Потому хлопки крыльев мне показались естественным продолжением моего полусна. Если я лечу, то за моей спиной должны шуметь крылья, загребая под себя колючие осколки морозного воздуха. Шелестящие, как ледяная каша. Я уже настолько устала, что охватившие тело огромные лапы заставили тело на несколько секунд расслабиться и вывалиться в сон, как в подпространство. Только расслабленность не вошла в мозг надолго. Я забилась, заворочалась, пытаясь рассмотреть владельца сжимающих мои рёбра лап. Я не выпустила из рук палки. Их заострённые концы могли превратиться в оружие. Только раскинула руки и вперилась глазами в лаковые когти густого фиолетового цвета. Каждый с моё предплечье. Я вывернула голову, но крепко затянутый вокруг лица капюшон ничего не давал разглядеть. Лицо пряталось за его край и я только стонала от разочарования.
Я видела, что поднимаюсь всё выше над снегами пустоши, а впереди разливается сине-красное сияние. Стеной, от снежной равнины до клубящихся облаков, в которых исчезала светящаяся мощью магии преграда. Мы приближались к ней стремительно и неотвратимо. Я своими ногами добиралась бы до неё ещё сутки. Подо мной промелькнули тени, только чуть отличающиеся цветом от снега.
-Седая стая?- возник в голове вопрос,- как же она смогла очутиться впереди меня, у границы на другой стороне зачарованного пространства?
Страха не было. Но было опасение, что сине-красный огонь подожжёт меня, снимая шелуху живой плоти и с меня, и, что гораздо хуже, с моего мальчика. Я обхватила его, прикрывая от несущегося на нас сияния и провалилась в безмыслие.
-Это не наш мир,- пришла в голову мысль.
Она была основана исключительно на ощущениях. Глаза почему-то не открывались. Чернота отсутствия зрения была подменена множеством пятен. Красных, синих, фиолетовых. Такая странная слепота не пугала. В ней затаилась надежда, которую мотивировало тяжёленькое тельце на моей груди, которое активно ёрзало, и добавляло жару. Я была уверена в своей мысли о чужом мире. А всё потому, что здесь я иначе ощущала свой огонь. Зугри соответствовал моему вечно настороженному и недоверчивому пламени. Только с Тоа он всегда был ласков и прятал свои острые лепестки.
Из-под ресниц выкатилась жаркая слеза. И наконец помогла разлепить мне веки. Как же давно я не видела солнца. Мой огонь воспрянул и покатился по всем жилочкам тёплой ласковой волной. Север не моё. Я огненный маг и рождена на юге. А потому, увидев само средоточие огня - солнце, моё тело обрадованно задышало. Я приподнялась, уперевшись одной рукой, а другой касаясь сына под кухлянкой и потянула её с себя. Жаркий мех соскользнул с головы. На грудь шлёпнулась моя тяжёлая коса. Я увидела в нескольких метрах от себя почти идеально круглое озеро. Поверхность воды отражала солнечные лучи и манила к себе их нестерпимым блеском.
Вокруг луговое разнотравье и куда делся тот, кто принёс меня сюда, не ясно. Но я не собиралась терять времени. Если есть возможность смыть с себя и сына грязь и усталость, чего ещё нужно ждать? Одежда полетела в сторону. Вонючий мешок вспыхнул от моего огня и сразу осыпался пеплом.
-Здорово!- пронеслась в голове озорная мысль,- в этом мире мой огонь горит жарче. И силы во мне явно больше. Обнажив тело, которое за время нашего вынужденного отъезда с юга, потеряло загар, я побежала к воде и влетела в неё брызгаясь, как ребёнок. Сына я держала на руках. Дно было пологим и, получив первую долю радости от общения с водой, которую я, как ни странно любила, не смотря на то, что она как бы противоборствующая стихия, приостановилась и пошла медленнее. Мне не хотелось напугать малыша. Я заходила всё глубже, возвращая тельцу ребёнка чистоту и его притягательный молочный запах.
Малыш вдруг шлёпнул ручкой по поверхности озера и она под его ладошкой вскинулась крупными блестящими, как бриллианты, каплями, которые зависли в воздухе и он, растянув ротик в беззубой улыбке, начал хватать их одну за другой.
-Чудо чудное!- восхитилась я мысленно,- мой ребёнок, которого храм как будто признал природником, а я по дороге заподозрила огневиком, играет водой и воздухом, как будто эти две стихии в полном его подчинении.
-Ничего странного,- услышала я журчащий грудной голос,- твой Комби принимает любую магию, как родную. В этом мире, где рождается магия, взрослые усиливают и развивают грани той магии которая прижилась в них пока росло их тело. А такой малыш, как твой, которому нет ещё и месяца, сродниться с любой магией, с которой соприкоснётся. Уже приближаясь к Завесе он принял твой огонь, с которым жил рядом, всосал его с твоим молоком. Воздух здешнего мира вошёл в него естественно с дыханием, а теперь ты дала ему познакомиться с водой.
Я обернулась к берегу, на голос. Среди лютиков тысячелистника и ромашки стояла женщина в которой мягко, как озёрная волна, плескалась сила, которая ощущалась даже на расстоянии.
-Комби?- спросила я у шаманки,- так Бог назвал моего сына?
Я ни на йоту не сомневалась, что это была она. Шаманка. Сила в ней гудела, как басовитый шмель. Я её слышала, но не как угрозу, а как фон. Естественный звук мощной магии. Развернувшись на сто восемьдесят я пошла к берегу. Меня тянуло к ней. Хотелось приблизиться. И, если не коснуться самой, то дать прикоснуться сыну. Я поняла, что это его желание потрогать новую игрушку волочит меня навстречу к ней. Мой любопытный мальчик хотел прикоснуться к ещё одной силе.
-Мы добрались,- с удовлетворением сказала я,- точнее, нам помогла какая-то сила.. Что это было?
-Химера. Дух, который возрождается из мёртвого Бога. Вы помогаете ему. Те, которые приходят сюда и несут надежду, веру и любовь.
-Это прекрасное место,- прижала я к своему телу малыша,- если мне здесь чего-то не хватает, то только его отца. Он увёл от нас волков. Дал нам шанс. А я даже не знаю жив ли он..
-Твой муж здесь,- не мучая меня ожиданием, ответила шаманка,- и он даже успел разделить с этим местом свою магию и свой труд. Пойдём.
Женщина посмотрела на наши обнажённые тела и протянула руку к сброшенным вещам. Они заколебались прозрачной дымкой и исчезли. А на мне появился лёгкий красный сарафан, надетый сверху на вышитую белую рубаху. Вышивка была геометрической, с вплетённой руной "ингуз" смысл которой на Зугри - стремление к переменам. Нити на узоре были с чистыми и яркими цветами: алым, оранжевым, зелёным и чёрным.
Как учили нас в школе, в одежде чёрный означал спокойствие и внутреннюю силу, красный отражает активную жизненную позицию, оранжевый - цвет целеустремлённых людей, зелёный - умение легко приспосабливаться к обстоятельствам. Белый же цвет рубахи говорит об уме, который не ограничен догмами.
Малышу досталась ослепительно белая рубашонка. Ему была присуща возможность впитать любые знания и способности какие он пожелает.
Это всё радовало, но более всего то, что Тоа тоже здесь. Я не стала докучать шаманке выпытывая как он попал сюда. Да ещё и раньше нас. Он потом сам расскажет. Я шла за женщиной и вдыхала полной грудью воздух, пахнущий скошенной травой. Над головой завис жаворонок и его звонкий голосок радовал душу, возносил её к небу.
Вот показался дом среди пышного сада, а в нём мой Тоа, срывающий тонкокорые малиновые яблочки. Они как будто светились изнутри, просились на зубок. Их сладкий сок желал излиться на губы и язык. Как поцелуй солнца. Тоа увидел нас и бросился навстречу. И я получила свой поцелуй со вкусом малиновки. На муже были только синие шаровары. А грудь уже слегка зацелована солнышком и тоже порозовела.
-Сгоришь,- рассмеялась я.
Тоа счастливо зажмурился, млея от моей заботы, стащил висящую на ветке рубашку и прикрыл тело от солнышка. Ткнулся лбом мне в волосы и втянул мой запах. Он подхватил почти полную корзину и пошёл за шаманкой, обнимая меня за талию и воркуя с маленьким Комби.
-Как здесь чудесно,- восхитилась я,- почему так не может быть на Зугри?
-Может,- пожала плечами шаманка,- только для этого каждый должен растить в себе Бога. Нежно и терпеливо.
Комната, в которую нас привела хозяйка, была просторна и полна воздуха. На окне трепетали занавески. Переливалась вода в каменном фонтанчике под окном. Светлое дерево люльки, отполированное многими женскими руками. Я положила туда малыша и он засучил ножками. Шаманка как будто растворилась в воздухе и, оглянувшись, мы её не увидели. Тоа обнял меня и снова поцеловал. Мы долго любили друг друга, а потом он рассказывал мне свою часть истории в пустоши. И я видела глаза белого волка, который отправил любимого в портал.
Рано утром я приготовила чудесный пирог с яблоками к чаю. Тоа похвастал, что здесь его природный дар расцвёл. И эти яблоки он вырастил сам. Возможность общения с животными тоже стала практически совершенной.
-Ты обратила внимание на жаворонка над нашим домом? Я позвал его и он прилетел. Мне всегда нравились звонкие трели этих птичек. От них на душе просторно.
-Мой огонь тоже стал более чутким и гораздо сильнее,- подтвердила я.
-Вы совершенно правы,- услышали мы голос шаманки,- здесь сила, которой вас отметила природа растёт. Потому люди могут находиться здесь ограниченное время, если они не рождены под этим солнцем. Вам тоже вскоре придётся его покинуть. Ваш малыш тоже родился не здесь, но он оказался у Грани довольно рано и потому станет универсальным магом. Даже если он не получит дар здесь, то обретёт его в вашем мире, соприкоснувшись с ним.
-Мой Тоа получил два дара, это потому, что имел зачатки ментальной магии параллельно со способностями природника? Ментальная магия на Зугри смертельно опасна для простого человека. У моего любимого отберут оба дара, если кто-то узнает о её существовании. У нас владеть ментальной магией положено только королевской семье. Её сокрытие будут считать преступлением.
_Ты никогда не думала о том, что в жилах твоего мужа тоже течёт королевская кровь?- рассмеялась шаманка,- пусть он дитя насилия, но отец его принц.
-А откуда вы знаете эту историю?- охнула Шена.
-Шаманы прекрасно владеют ментальной магией. Я знаю о вас всё. Но не думаю, что это послужит хорошим оправданием для короля. Если за сокрытие способности менталиста у него отберут магию, то за эту тайну просто убьют. И боюсь не только его. Однако у вас теперь есть маленький защитник. Вам как можно скорее нужно познакомить сына со всеми ответвлениями магического дара. Как только вы выйдете из Пустоши, вам нужно прийти в храм. Как только храмовник дотронется до вашего сына, он познакомится с его даром и ритуал покажет ровно то, что нужно.
-Но я всегда считал что, магия шаманов и храмовников схожи. И ваши ритуалы даже сильнее храмовых. Ближе к Богу.
-Вот тут как раз вы ошибаетесь. Храмовники ритуалисты, но они встали на сторону короля и помогают ему во всех его преступлениях. Потому, мы добровольно отказались от их магии. Но вашему сыну она нужна, потому что мы живём в нашем идеальном мире Бога, а вам придётся вернуться в свой мир. У вас там очень трудная миссия. Вы с сыном должны будете найти и забрать у королевской семьи артефакт отнимающий магию у их подданных.
-Но это почти невозможно,- расстроилась Шена,- мы даже попасть во дворец не сможем.
