Вверху они почти смыкались, но в нижней части был проход, в который спокойно можно было протиснуться даже встав троим в ряд. Тишина стояла такая, что от, внезапно раздавшегося, стука пёстрого дятла пошло эхо. Мы переглянулись. Вход в нашу Нарнию мы нашли. Осталось только сделать первый шаг.
Тон тихонько заскулил, что было неожиданно для такого брутального животного. Что-то опасное и сильное прошло волной по моей крови. Наверное это почувствовали все. Близнецы вздрогнули одновременно. Троль оскалился. В глазах Гуя мне помнился алый отсвет. Только Лихо улыбалась. Но улыбка её мне не нравилась. Лицо Вера я не видела, но плечи его сгорбились и окаменели. Казалось мальчишка борется со своим страхом. Он через силу качнулся вперёд и отчаянно ринулся в проход впереди всех.
Место, в которое мы попали, впечатлило скорее из-за новизны увиденного, чем реально поразительного или устрашающего внешнего вида. Камни, встретившие нас сразу за границей долины, похожие на поделки дошколят из пластилина, только слегка напоминали животных. Так воображаешь что-то, глядя на облака. Мы соблюдали полное молчание, поскольку Вер просил нас об этом, проведя инструктаж на месте, где мы останавливались в эту ночь. Так как сейда - сам священный объект, где проводились ритуалы, для этого не годится. Он рассказал, что "люди силы" делятся на нойд (носителей светлой ведьмовской силы) и гейду (соответственно тёмных представителей ведьмовского дара).
Светлые предрасположены к целительству и другому противодействию тёмной магии. Если гейду проклинают, нойды снимают проклятия, если тёмные насылают болезни, светлые лечат. То же и с погодной магией, гейду насылают стихийные бедствия, нойды избавляют от них и используют свои возможности для управления погодой для помощи земледельцам. И те, и другие, по рассказам Вера, могут ходить за грань нашего мира. Они делали это как раз находясь в местах силы. После определённых ритуалов, когда люди, пришедшие вместе с шаманами, умащали алтари жиром оленей и пели священные тексты, они покидали владеющих силой в одиночестве.
Возвращались шаманы сами. Или не возвращались вовсе. В таких случаях считалось, что в битве за гранью мира победил тот, кто оказался сильнее. Ведь, как правило, просьбы людей касались проблем, справиться с которыми могли носители противоположной силы. Люди разные и просьбы у них были разными. Однако здесь, в Норвегии, по древним канонам, битвы среди "людей силы" допускались только за гранью. Считалось, если боги разделили силу на тёмную и светлую, то право на существование имеют и та, и другая. И различить нойд и гейду можно было только по реакции на них животных. К светлым они тянулись, а тёмных боялись.
Когда Вер рассказывал нам об этом, я припомнила его странный взгляд, после того, как его суровый пёс, при первой встрече, доверчиво ткнулся широким лбом в моё бедро. Я больше любила кошек, но и другие животные, с которыми я общалась, тянулись ко мне, как будто мои прикосновения подпитывали их силой. Когда я училась верховой езде, никогда не сталкивалась с упрямством или агрессией. Но, хорошо чувствуя их настроение, я всегда удивлялась, читая в книгах об охоте "верхами". Кони пугливы. Их легко может напугать зверь. Они могут понести, сбросить всадника, нанести рану веткой или сломать ногу, провалившись в нору. Подозреваю, что большинство "несчастных случаев" со смертельным исходом во время конных охот связаны именно с этими причинами.
Всю дорогу небо хмурилось, что для климата Норвегии не странно. Но, сразу как мы вошли в долину, заморосил противный дождь. и мы решили найти подходящее место для лагеря. Поляна усыпанная крепкими боровиками в таком количестве, что нужно было иметь мешок, чтоб собрать малую часть из них, впечатлила всех, кроме Вера. Почему-то местные к диким грибам и ягодам были равнодушны. Деликатесом считались выращенные искусственно в промышленных масштабах. Остальные побросали рюкзаки и стали азартно срезать белые, выбирая из них те, что помоложе. Их было столько, что можно было проигнорировать великаны со шляпками до двадцати сантиметров в диаметре, как старые и не вкусные.
На этой поляне мы и разбили палатки. Вскоре обнаружился родник, образовавший в низинке прозрачное и жутко холодное озерцо. Грибную похлёбку Вер всё же попробовал и смущённо заявил, что не видит разницы между грибами из магазина и лесными вкусняхами, которые мы уплетали за обе щеки. Наелись так, что животы округлились как шарики. Подспудный страх прошёл, но мы не торопились с обследованием мистической долины. Вечером, у костра Гуй даже тихонько напевал, перебирая струны своей гитары. Голос у него был чуть хрипловатый, но отзывался в теле приятной дрожью. Погибель девичья. Ни больше, ни меньше. Уснули рано. И даже страшилки Вера про лесных нимф хулдр и их великаншу царицу не навеяли ночных кошмаров.
То, что начиналось как многообещающее и таинственное приключение не оправдалось. Весь наш поход превратился в банальное скитание от одной полянки с камнями к другой. В конце концов нам осточертели сырые ночёвки. Грибы уже тоже стояли поперёк горла. Но мы упрямо обошли всю долину вдоль и поперёк. И вот, когда уже шли обратно, разочарованные и раздражённые, время от времени переругиваясь друг с другом, я и задержалась за несколько сот метров до выхода из долины. Молния, отправившая меня в пасть тёмной пещеры, погрузила меня не только в беспроглядную темень. Она была ещё и без звуков и запахов. Как будто находилась в ничто и нигде. Казалось и время здесь не существовало тоже.
Несмотря на тьму, я жмурилась. Объёмный рюкзак прикрывал спину, но я, с ужасом, ожидала удара о камни. Когда меня толкнуло ударной волной, вход был близко, но сильнейший удар в грудь не позволил прочувствовать направление, куда меня отшвырнуло. Из лёгких вышибло воздух, а в глазах запрыгали искры. Но и как следует запаниковать я не успела. Время потери ощущений, мне показалось очень коротким. А ледяная вода, в которую я плюхнулась спиной, подняла бы и мёртвого. А я была вполне жива. И жуткий холод панике очень способствовал. Я хорошо знала как мало времени есть у тонущего, чтобы выбраться из такой передряги. А река, куда я свалилась, ещё и отличалась довольно сильным течением. От страха я забарахталась и меня перевернуло несколько раз.
Обрадовало, как ни странно, то, что я довольно ощутимо приложилась коленями о каменистое дно. Хорошо, что это была обкатанная потоком галька, иначе коленки превратились бы в сплошную кровавую ссадину. Оказавшись снова животом ко дну я увидела совсем близкий берег и постаралась вцепиться в ползущие под руками камешки и на четвереньках рванулась к спасительному краю водного потока. Помогло то, что рюкзак оказался над водой. Страх добавил сил и я рывком добралась до каменистого пляжа. Но залёживаться на нём не захотелось. Меня колотила дрожь и больше всего хотелось тепла.
Метрах в ста от реки, на довольно дикой опушке, я увидела высокую ограду из грубых брёвен и конёк крыши над ней. Вещи не напитались водой, поскольку были упакованы в кульки с зипером. Я была счастлива, что шмотки и прочие нужные прибамбасы остались при мне, где бы я не оказалась. Благодарила норвежских богов, что не стала снимать рюкзак, наклоняясь над своими, не вовремя сбившимися носками.. Там было всё, что нужно для выживания. И, если я не смогу попасть в дом, останется только раздеться донага, выкрутить одежду и разжечь костёр, чтобы согреться.
Лес, как я уже сказала, выглядел диким, и валежника среди деревьев было полно. Но этот ресурс оказался пока не востребованным, поскольку ворота легко сдвинулись под рукой, стоило упереться в створку. К дверям бревенчатого дома вела дорожка, присыпанная той же речной галькой. Я закричала, прося о помощи хозяев усадьбы и с разбегу ткнулась в дверь. Она так же оказалась не заперта и я чуть не свалилась в короткий коридорчик с, занимавшим почти половину свободного места, высоким, но узким шифоньером. Он стоял прямо напротив входа, рядом с дверью, ведущей в комнаты.
В первую секунду я подумала, что в коридоре стоит кто-то из хозяев дома. Там было темно, свет падал с улицы, из-за моей спины. Но я быстро поняла, что тёмная фигура, которая ввела меня в заблуждение, моё собственное отражение в зеркале. Я шагнула в дом и захлопнула дверь, постаравшись её стуком привлечь внимание к своей нежданной персоне. Но, ни громкий хлопок, ни мои крики, вопрошающие есть ли кто дома, не привели к появлению хоть какой живой души. Я расшнуровала мокрые берцы и оставила их на половике у двери. Носки, которые оставляли мокрые следы, стянула тоже.
Босиком на деревянном полу было теплее, чем в насквозь промокшей обуви. Рюкзак тоже плюхнула на пол и с него тут же натекла лужица. Стянула и куртку, бросив её поверх своего вещмешка. После всех этих манипуляций решилась войти внутрь. Зайдя в комнату, каким-то шестым чувством определила, что в доме не просто никого нет, а то, что жильцы отсутствуют очень долгое время. В доме было чисто, все вещи стояли и лежали так, как будто хозяин, а вернее хозяйка, только вышла. Но воздух пах пустотой. Никаких живых запахов. И никаких звуков.
Пройдя дальше, я увидела печь. Обрадовалась ей, как родной. Рядом в ведёрке лежала растопка. А у торцевой стены виднелась небольшая поленница. Сомневалась не долго. Сложила щепочки и посмотрела по сторонам в поисках спичек или какой приспособы для розжига огня. Но ничего не увидела. Пришлось возвращаться к рюкзаку. Спички лежали во внутреннем кармане, в портсигаре, завернутые в плёнку от намокания. Я не доставала их ни разу за всё время похода. Костром обычно занимались парни. Чаще всего близнецы. Я вздохнула. В голове чётко оформилась мысль о шаманах, проникавших в другие миры из долины с алтарями. В голове крутилось глупое книжное словечко "попаданка". Было не трудно понять, что я уже не там, где меня застала чёртова гроза.. К мистике я была готова. И где-то подспудно ждала чего-то такого. Наверное, всю свою, ещё коротенькую, жизнь. Однако, мозг пытался найти более реалистичное объяснение произошедшему. Менее пугающее..
Но, как говорила любимая многими Скарлет, я подумаю об этом позже. Сейчас мне надо согреться и обсохнуть, если я, вдобавок к нежданной перемене места, не хочу ещё и заболеть. Есть пока не хотелось. Перед дорогой мы плотно подзаправились. Никто не ожидал, что та страшная гроза соберётся так внезапно. Мы были уже в конце нашего похода и основные запасы почти подъели. Но кое-что в моём рюкзаке ещё осталось. Соль и специи уж точно. А река у самого дома не даст умереть от голода. Охотиться я не любила. Хоть и могла. Но рыбалка была моей настоящей страстью. У меня была шикарная снасть. Её мы покупали вместе с отцом. Это было единственное, что нас по настоящему связывало.
Один раз попав с ним на реку, когда мама приболела, а друзья отца и он сам не хотели отказываться от запланированной поездки за судаком, я пропала. Папа настроил мне небольшую удочку и я впервые поймала рыбу. Это был небольшой упрямый бычок. Отец собрался использовать его как наживку, но я разревелась и ему пришлось посадить его в отдельное ведёрко которое мне прихватили, чтоб я возилась на бережке с песочными бабками. Но это занятие было заброшено с моей первой рыбацкой удачей. Скоро к первому бычку присоединилось ещё несколько. А первый восьмикилограммовый судак, пойманный папиным сослуживцем, сподвиг меня всё же поделиться своим уловом с отцом. Очень уж я загорелась желанием привезти домой такого же красавца.
Я танцевала мумбу-юмбу, когда и папа вытащил шикарную рыбину на моего бычка. С тех пор я не пропускала папиных выездов на природу. Благо у нас была большая машина, в которой можно было вполне комфортно заночевать. И мама была даже довольна. Уж при мне точно не будет никаких мужских шалостей и непотребств. Их брак был слишком ранним, оба ещё не нагулялись и, по-молодости, она страшно ревновала отца и таскалась за ним на все выезды. Но рыбалку тихо ненавидела, так что, когда очень скоро появилась я, поездки в дружной компании рыболовов любителей отошли на второй план. А в моё отсутствие у неё появилось время на подружек, с которыми она могла провести время так, как ей нравилось. Теперь, когда я повзрослела, проблемы раннего брака моих родителей казались мне лишней причиной не спешить с началом семейной жизни.
Так что во всех походах со мной был удобный чехол надёжно прикреплённый к рюкзаку, с карбоновым телескопическим спинингом, облегченной катушкой и всей попутной снастью. И, конечно, набором любимых обкатанных блёсен. Уже на вечерней зорьке я могу пройтись по берегу и устроить несколько пробных забросов. Место мне показалось глухим, и других домов поблизости я не заметила. Но, честно говоря, я была не в том состоянии, чтоб разглядывать окрестности. Возможно с выводами я ошиблась. Но и близких звуков деревни слышно не было. Когда подумала об этом, специально вышла на крыльцо и прислушалась. Ни петушиных криков, ни мычания скота, ни запаха дыма. Но, где мне, попаданке, знать какие здесь животные. Может они не такие шумные, как наша деревенская живность.
Хотелось сделать всё и сразу, но мои многочисленные планы, которые все как один были первостепенными, всё же придётся выстроить по списку. Главная же проблема, оказавшаяся решённой - крыша и тепло, заставила с благодарностью поднять глаза к небу и поблагодарить богов, какими бы они не оказались в этом новом месте.
Почему я сразу обозначила себя попаданкой, а не подумала о перемещение в какое-то из мест в пределах собственной Земли? Ну, первым было мистическое направление нашего похода, подоплёка которой шаманская история этого места. А, кроме того, в каждой вещи было что-то неуловимо чуждое. И само ощущение окружающего мира, энергетика, ощущались иначе. Я поняла это не сразу, а когда немного пришла в себя. Определить своё состояние во внятное пояснение я бы не смогла. Но, чем дольше я здесь находилась, тем оно становилось ярче и чётче.
Наконец я решилась обследовать дом детальнее. Тем более, что хозяина в нём так и обнаружилось. Комнату с камином, которую определила как гостиную, я успела оглядеть пока грелась. Самым интригующим была огромная книга с тисненным кожаным окладом. Я не спешила открывать её. Страшновато было убедиться, что увижу чужую письменность, которая убедит меня в моём попаданстве окончательно. В книгах фентези, перемещённые в чужие тела зачастую получали их знания. В том числе и навыки письма и разговорной речи. Я же осталась в своём теле. Так что оттягивала очередное потрясение, в плане того, что могу остаться без средств коммуникации с местным населением и возможности познакомиться с окружающим миром посредством книжной мудрости.
Приближался вечер и, пока вечерняя зорька не сменилась тёмным временем суток, стоило пройтись по берегу и сделать несколько пробных забросов. Всё же, в таких глухих местах, да рядом с лесом, по темноте бродить не безопасно, несмотря на близость дома. Так что я прихватила свою снасть и любимый неодимовый магнит. В условиях незнакомого дна не хотелось растерять снасть, которую не известно можно ли восполнить в здешних местах.
Тон тихонько заскулил, что было неожиданно для такого брутального животного. Что-то опасное и сильное прошло волной по моей крови. Наверное это почувствовали все. Близнецы вздрогнули одновременно. Троль оскалился. В глазах Гуя мне помнился алый отсвет. Только Лихо улыбалась. Но улыбка её мне не нравилась. Лицо Вера я не видела, но плечи его сгорбились и окаменели. Казалось мальчишка борется со своим страхом. Он через силу качнулся вперёд и отчаянно ринулся в проход впереди всех.
Глава 3
Место, в которое мы попали, впечатлило скорее из-за новизны увиденного, чем реально поразительного или устрашающего внешнего вида. Камни, встретившие нас сразу за границей долины, похожие на поделки дошколят из пластилина, только слегка напоминали животных. Так воображаешь что-то, глядя на облака. Мы соблюдали полное молчание, поскольку Вер просил нас об этом, проведя инструктаж на месте, где мы останавливались в эту ночь. Так как сейда - сам священный объект, где проводились ритуалы, для этого не годится. Он рассказал, что "люди силы" делятся на нойд (носителей светлой ведьмовской силы) и гейду (соответственно тёмных представителей ведьмовского дара).
Светлые предрасположены к целительству и другому противодействию тёмной магии. Если гейду проклинают, нойды снимают проклятия, если тёмные насылают болезни, светлые лечат. То же и с погодной магией, гейду насылают стихийные бедствия, нойды избавляют от них и используют свои возможности для управления погодой для помощи земледельцам. И те, и другие, по рассказам Вера, могут ходить за грань нашего мира. Они делали это как раз находясь в местах силы. После определённых ритуалов, когда люди, пришедшие вместе с шаманами, умащали алтари жиром оленей и пели священные тексты, они покидали владеющих силой в одиночестве.
Возвращались шаманы сами. Или не возвращались вовсе. В таких случаях считалось, что в битве за гранью мира победил тот, кто оказался сильнее. Ведь, как правило, просьбы людей касались проблем, справиться с которыми могли носители противоположной силы. Люди разные и просьбы у них были разными. Однако здесь, в Норвегии, по древним канонам, битвы среди "людей силы" допускались только за гранью. Считалось, если боги разделили силу на тёмную и светлую, то право на существование имеют и та, и другая. И различить нойд и гейду можно было только по реакции на них животных. К светлым они тянулись, а тёмных боялись.
Когда Вер рассказывал нам об этом, я припомнила его странный взгляд, после того, как его суровый пёс, при первой встрече, доверчиво ткнулся широким лбом в моё бедро. Я больше любила кошек, но и другие животные, с которыми я общалась, тянулись ко мне, как будто мои прикосновения подпитывали их силой. Когда я училась верховой езде, никогда не сталкивалась с упрямством или агрессией. Но, хорошо чувствуя их настроение, я всегда удивлялась, читая в книгах об охоте "верхами". Кони пугливы. Их легко может напугать зверь. Они могут понести, сбросить всадника, нанести рану веткой или сломать ногу, провалившись в нору. Подозреваю, что большинство "несчастных случаев" со смертельным исходом во время конных охот связаны именно с этими причинами.
Всю дорогу небо хмурилось, что для климата Норвегии не странно. Но, сразу как мы вошли в долину, заморосил противный дождь. и мы решили найти подходящее место для лагеря. Поляна усыпанная крепкими боровиками в таком количестве, что нужно было иметь мешок, чтоб собрать малую часть из них, впечатлила всех, кроме Вера. Почему-то местные к диким грибам и ягодам были равнодушны. Деликатесом считались выращенные искусственно в промышленных масштабах. Остальные побросали рюкзаки и стали азартно срезать белые, выбирая из них те, что помоложе. Их было столько, что можно было проигнорировать великаны со шляпками до двадцати сантиметров в диаметре, как старые и не вкусные.
На этой поляне мы и разбили палатки. Вскоре обнаружился родник, образовавший в низинке прозрачное и жутко холодное озерцо. Грибную похлёбку Вер всё же попробовал и смущённо заявил, что не видит разницы между грибами из магазина и лесными вкусняхами, которые мы уплетали за обе щеки. Наелись так, что животы округлились как шарики. Подспудный страх прошёл, но мы не торопились с обследованием мистической долины. Вечером, у костра Гуй даже тихонько напевал, перебирая струны своей гитары. Голос у него был чуть хрипловатый, но отзывался в теле приятной дрожью. Погибель девичья. Ни больше, ни меньше. Уснули рано. И даже страшилки Вера про лесных нимф хулдр и их великаншу царицу не навеяли ночных кошмаров.
То, что начиналось как многообещающее и таинственное приключение не оправдалось. Весь наш поход превратился в банальное скитание от одной полянки с камнями к другой. В конце концов нам осточертели сырые ночёвки. Грибы уже тоже стояли поперёк горла. Но мы упрямо обошли всю долину вдоль и поперёк. И вот, когда уже шли обратно, разочарованные и раздражённые, время от времени переругиваясь друг с другом, я и задержалась за несколько сот метров до выхода из долины. Молния, отправившая меня в пасть тёмной пещеры, погрузила меня не только в беспроглядную темень. Она была ещё и без звуков и запахов. Как будто находилась в ничто и нигде. Казалось и время здесь не существовало тоже.
Несмотря на тьму, я жмурилась. Объёмный рюкзак прикрывал спину, но я, с ужасом, ожидала удара о камни. Когда меня толкнуло ударной волной, вход был близко, но сильнейший удар в грудь не позволил прочувствовать направление, куда меня отшвырнуло. Из лёгких вышибло воздух, а в глазах запрыгали искры. Но и как следует запаниковать я не успела. Время потери ощущений, мне показалось очень коротким. А ледяная вода, в которую я плюхнулась спиной, подняла бы и мёртвого. А я была вполне жива. И жуткий холод панике очень способствовал. Я хорошо знала как мало времени есть у тонущего, чтобы выбраться из такой передряги. А река, куда я свалилась, ещё и отличалась довольно сильным течением. От страха я забарахталась и меня перевернуло несколько раз.
Обрадовало, как ни странно, то, что я довольно ощутимо приложилась коленями о каменистое дно. Хорошо, что это была обкатанная потоком галька, иначе коленки превратились бы в сплошную кровавую ссадину. Оказавшись снова животом ко дну я увидела совсем близкий берег и постаралась вцепиться в ползущие под руками камешки и на четвереньках рванулась к спасительному краю водного потока. Помогло то, что рюкзак оказался над водой. Страх добавил сил и я рывком добралась до каменистого пляжа. Но залёживаться на нём не захотелось. Меня колотила дрожь и больше всего хотелось тепла.
Метрах в ста от реки, на довольно дикой опушке, я увидела высокую ограду из грубых брёвен и конёк крыши над ней. Вещи не напитались водой, поскольку были упакованы в кульки с зипером. Я была счастлива, что шмотки и прочие нужные прибамбасы остались при мне, где бы я не оказалась. Благодарила норвежских богов, что не стала снимать рюкзак, наклоняясь над своими, не вовремя сбившимися носками.. Там было всё, что нужно для выживания. И, если я не смогу попасть в дом, останется только раздеться донага, выкрутить одежду и разжечь костёр, чтобы согреться.
Лес, как я уже сказала, выглядел диким, и валежника среди деревьев было полно. Но этот ресурс оказался пока не востребованным, поскольку ворота легко сдвинулись под рукой, стоило упереться в створку. К дверям бревенчатого дома вела дорожка, присыпанная той же речной галькой. Я закричала, прося о помощи хозяев усадьбы и с разбегу ткнулась в дверь. Она так же оказалась не заперта и я чуть не свалилась в короткий коридорчик с, занимавшим почти половину свободного места, высоким, но узким шифоньером. Он стоял прямо напротив входа, рядом с дверью, ведущей в комнаты.
В первую секунду я подумала, что в коридоре стоит кто-то из хозяев дома. Там было темно, свет падал с улицы, из-за моей спины. Но я быстро поняла, что тёмная фигура, которая ввела меня в заблуждение, моё собственное отражение в зеркале. Я шагнула в дом и захлопнула дверь, постаравшись её стуком привлечь внимание к своей нежданной персоне. Но, ни громкий хлопок, ни мои крики, вопрошающие есть ли кто дома, не привели к появлению хоть какой живой души. Я расшнуровала мокрые берцы и оставила их на половике у двери. Носки, которые оставляли мокрые следы, стянула тоже.
Босиком на деревянном полу было теплее, чем в насквозь промокшей обуви. Рюкзак тоже плюхнула на пол и с него тут же натекла лужица. Стянула и куртку, бросив её поверх своего вещмешка. После всех этих манипуляций решилась войти внутрь. Зайдя в комнату, каким-то шестым чувством определила, что в доме не просто никого нет, а то, что жильцы отсутствуют очень долгое время. В доме было чисто, все вещи стояли и лежали так, как будто хозяин, а вернее хозяйка, только вышла. Но воздух пах пустотой. Никаких живых запахов. И никаких звуков.
Пройдя дальше, я увидела печь. Обрадовалась ей, как родной. Рядом в ведёрке лежала растопка. А у торцевой стены виднелась небольшая поленница. Сомневалась не долго. Сложила щепочки и посмотрела по сторонам в поисках спичек или какой приспособы для розжига огня. Но ничего не увидела. Пришлось возвращаться к рюкзаку. Спички лежали во внутреннем кармане, в портсигаре, завернутые в плёнку от намокания. Я не доставала их ни разу за всё время похода. Костром обычно занимались парни. Чаще всего близнецы. Я вздохнула. В голове чётко оформилась мысль о шаманах, проникавших в другие миры из долины с алтарями. В голове крутилось глупое книжное словечко "попаданка". Было не трудно понять, что я уже не там, где меня застала чёртова гроза.. К мистике я была готова. И где-то подспудно ждала чего-то такого. Наверное, всю свою, ещё коротенькую, жизнь. Однако, мозг пытался найти более реалистичное объяснение произошедшему. Менее пугающее..
Но, как говорила любимая многими Скарлет, я подумаю об этом позже. Сейчас мне надо согреться и обсохнуть, если я, вдобавок к нежданной перемене места, не хочу ещё и заболеть. Есть пока не хотелось. Перед дорогой мы плотно подзаправились. Никто не ожидал, что та страшная гроза соберётся так внезапно. Мы были уже в конце нашего похода и основные запасы почти подъели. Но кое-что в моём рюкзаке ещё осталось. Соль и специи уж точно. А река у самого дома не даст умереть от голода. Охотиться я не любила. Хоть и могла. Но рыбалка была моей настоящей страстью. У меня была шикарная снасть. Её мы покупали вместе с отцом. Это было единственное, что нас по настоящему связывало.
Один раз попав с ним на реку, когда мама приболела, а друзья отца и он сам не хотели отказываться от запланированной поездки за судаком, я пропала. Папа настроил мне небольшую удочку и я впервые поймала рыбу. Это был небольшой упрямый бычок. Отец собрался использовать его как наживку, но я разревелась и ему пришлось посадить его в отдельное ведёрко которое мне прихватили, чтоб я возилась на бережке с песочными бабками. Но это занятие было заброшено с моей первой рыбацкой удачей. Скоро к первому бычку присоединилось ещё несколько. А первый восьмикилограммовый судак, пойманный папиным сослуживцем, сподвиг меня всё же поделиться своим уловом с отцом. Очень уж я загорелась желанием привезти домой такого же красавца.
Я танцевала мумбу-юмбу, когда и папа вытащил шикарную рыбину на моего бычка. С тех пор я не пропускала папиных выездов на природу. Благо у нас была большая машина, в которой можно было вполне комфортно заночевать. И мама была даже довольна. Уж при мне точно не будет никаких мужских шалостей и непотребств. Их брак был слишком ранним, оба ещё не нагулялись и, по-молодости, она страшно ревновала отца и таскалась за ним на все выезды. Но рыбалку тихо ненавидела, так что, когда очень скоро появилась я, поездки в дружной компании рыболовов любителей отошли на второй план. А в моё отсутствие у неё появилось время на подружек, с которыми она могла провести время так, как ей нравилось. Теперь, когда я повзрослела, проблемы раннего брака моих родителей казались мне лишней причиной не спешить с началом семейной жизни.
Так что во всех походах со мной был удобный чехол надёжно прикреплённый к рюкзаку, с карбоновым телескопическим спинингом, облегченной катушкой и всей попутной снастью. И, конечно, набором любимых обкатанных блёсен. Уже на вечерней зорьке я могу пройтись по берегу и устроить несколько пробных забросов. Место мне показалось глухим, и других домов поблизости я не заметила. Но, честно говоря, я была не в том состоянии, чтоб разглядывать окрестности. Возможно с выводами я ошиблась. Но и близких звуков деревни слышно не было. Когда подумала об этом, специально вышла на крыльцо и прислушалась. Ни петушиных криков, ни мычания скота, ни запаха дыма. Но, где мне, попаданке, знать какие здесь животные. Может они не такие шумные, как наша деревенская живность.
Хотелось сделать всё и сразу, но мои многочисленные планы, которые все как один были первостепенными, всё же придётся выстроить по списку. Главная же проблема, оказавшаяся решённой - крыша и тепло, заставила с благодарностью поднять глаза к небу и поблагодарить богов, какими бы они не оказались в этом новом месте.
Почему я сразу обозначила себя попаданкой, а не подумала о перемещение в какое-то из мест в пределах собственной Земли? Ну, первым было мистическое направление нашего похода, подоплёка которой шаманская история этого места. А, кроме того, в каждой вещи было что-то неуловимо чуждое. И само ощущение окружающего мира, энергетика, ощущались иначе. Я поняла это не сразу, а когда немного пришла в себя. Определить своё состояние во внятное пояснение я бы не смогла. Но, чем дольше я здесь находилась, тем оно становилось ярче и чётче.
Наконец я решилась обследовать дом детальнее. Тем более, что хозяина в нём так и обнаружилось. Комнату с камином, которую определила как гостиную, я успела оглядеть пока грелась. Самым интригующим была огромная книга с тисненным кожаным окладом. Я не спешила открывать её. Страшновато было убедиться, что увижу чужую письменность, которая убедит меня в моём попаданстве окончательно. В книгах фентези, перемещённые в чужие тела зачастую получали их знания. В том числе и навыки письма и разговорной речи. Я же осталась в своём теле. Так что оттягивала очередное потрясение, в плане того, что могу остаться без средств коммуникации с местным населением и возможности познакомиться с окружающим миром посредством книжной мудрости.
Приближался вечер и, пока вечерняя зорька не сменилась тёмным временем суток, стоило пройтись по берегу и сделать несколько пробных забросов. Всё же, в таких глухих местах, да рядом с лесом, по темноте бродить не безопасно, несмотря на близость дома. Так что я прихватила свою снасть и любимый неодимовый магнит. В условиях незнакомого дна не хотелось растерять снасть, которую не известно можно ли восполнить в здешних местах.
