На самом же деле Лурк, пообещавший не спускать с «чужака» глаз, и не думал отказываться от своих слов -- воспользовавшись ситуацией, он приблизил меня к себе, стремясь постоянно держать под контролем. Обычно это напрягало, но не сейчас…
Сегодня я пришёл на могилу Бена Дарси, человека-загадки, которого вроде бы хорошо знал и не знал совсем. Возможно, он был моим другом, а если верить его словам, и напарником в тех злодеяниях, что последнее время творились в городе… От этой мысли становилось по-настоящему страшно, и единственное, о чём я мог думать:
-- Надо во что бы то ни стало вернуть воспоминания, без этого точно никогда не разобраться в происходящем кошмаре, -- не отпускало даже во сне, не давая ни на минуту расслабиться и превращая Дасти Роджа в замкнутого, нелюдимого молчуна.
На следующий день после трагедии Лурк позвал меня в трактир и попытался напоить, вероятно, надеясь вытянуть хоть какие-то подробности. Я послушно пил, стараясь стереть из памяти страшную картину смерти сержанта, одинаково отвечая на все вопросы словоохотливого начальства:
-- Не знаю, не помню -- слишком растерялся…
И только когда Лурк вдруг с тоской в голосе сказал:
-- Мы три года работали вместе, хороший был парень… Ну не мог он сотворить такое, что-то тут не так, -- одним махом опрокидывая в себя большую кружку крепкого пива, кивнул в ответ:
-- Хотя совсем его не помню, но тоже не могу поверить, что Бен был способен хладнокровно мучить стариков или отрезать руку ребёнку…
Лурк вытер пену с губ рукавом камзола, совсем по-детски шмыгнув носом:
-- Верно… Глупый мальчишка явно кого-то выгораживал. Может быть, тебя, а, Дасти? -- схватив меня за плечи и притянув к себе, он заглянул в глаза, словно пытаясь вывернуть душу собеседника наизнанку.
Внутри поднялась такая волна гнева, что сам испугался, и, вырвавшись из рук хмурого начальника, я бросил деньги на стол со словами:
-- Прошу Вас, не стесняйтесь -- закажите себе ещё пива, угощаю…
Меня не просто трясло -- хотелось бить по этой насмешливой «догадливой» физиономии до тех пор, пока весь стол не будет залит его грязной кровью, крича во всё горло:
-- Возможно, господин Тайный сыщик… очень даже возможно, что Вы правы…
Но пришлось сдержаться, отыгравшись на двух пьянчужках, так вовремя загородивших дорогу к выходу. Я вытер окровавленные ладони об их замызганные куртки, и, напоследок безжалостно пнув сапогом стонущие тела, вышел за дверь.
На улице шёл дождь, совсем как в тот день, когда раненый, я загибался в холодной луже у такого же трактира. Подставив лицо хлёстким, словно ремни, струям, терпеливо ждал, пока они остудят бушевавшую в сердце ярость, потому что чувствовал -- сейчас Дасти Родж способен убить любого, кто встанет на его пути…
Кашель за спиной заставил резко обернуться -- усмехавшийся Лурк стоял у распахнутой настежь двери, сложив руки на груди и чуть наклонив набок голову: в его совершенно трезвых глазах сияло торжество победителя. Но именно это, как ни странно, меня и успокоило -- злость прошла, уступив место азарту игрока. Я вежливо улыбнулся, отвешивая прощальный поклон, и, видя, как мрачнеет его разочарованное лицо, с довольным видом пошёл в казарму…
Это воспоминание вызвало во мне невольную усмешку, и я устало опустился на землю у небольшого холмика под деревом с непривычно светлым стволом. Вынув из сумки тёмную флягу, вылил половину содержимого на могильную траву, отправив остальное в собственное горло:
-- Привет, Бен… Уже месяц прошёл, как тебя не стало, а твой друг так и не продвинулся в своём расследовании. Даже не знаю, как к нему подступиться, да и Лурк не даёт спокойно вздохнуть -- гоняет с утра до вечера, загружая дурацкими поручениями, сволочь. Но за одно я ему благодарен -- он позволил мне похоронить тебя здесь, а не в общей безымянной могиле с преступниками на территории тюрьмы…
Я пришёл к нему с просьбой, смиренно опустив голову, и начальник отделения, закусив губу, отвернулся к окну:
-- Ты знаешь, это против правил…
Но «настырный Дасти», как прозвали новичка сослуживцы, не собирался отступать:
-- Прошу Вас, господин Лурк, сделайте исключение для покойного сержанта. Сами же говорили, что в этом деле много неясного. Обещаю похоронить его за городом на собственные деньги, у парня же нет родни…
Он повернулся, сверля меня сердитым взглядом:
-- Странно, Родж, ты же не помнишь его, откуда такая забота? Чувствуешь себя обязанным?
Проглотил обиду, стараясь, чтобы голос звучал спокойнее журчания воды в ручье:
-- Верно, не помню, но… именно я его убил, а вина Бена не доказана…
Лурк ударил кулаком по столу:
-- Чушь! Он сам признался, при мне… Губернатор приказал быстро закрыть дело, -- рука начальника нервно ерошила волнистые волосы, его щёки покраснели, выдавая нешуточное волнение, -- ладно, Родж. Сделай это по-тихому -- напишу тебе разрешение на выдачу тела. Похорони сегодня ночью и так, чтобы ни одна живая душа…
-- Чёрт, Бен! В тот момент я готов был его расцеловать… Выхватив бумагу с гербом, выскочил за дверь. До выдачи жалования оставалось ещё две недели, а в карманах завалялось лишь несколько жалких медяков. На гроб и повозку нужны были настоящие деньги…
Я постучался в знакомую дверь -- сердце тревожно замерло, когда раздались шаркающие шаги, и слабый старческий голос прошелестел:
-- Уходите, товара нет и в ближайшее время не будет…
-- Открой, Шань, это я, Ван…
Он распахнул дверь, бросившись мне на шею, и «найдёныш» разом забыл все горькие слова, что приготовился бросить ему в лицо, осторожно похлопывая сгорбленную спину старика…
Мы сидели за столом, потягивая горький ароматный напиток и тонких до прозрачности белоснежных чашек, и молчали, никто не решался начать разговор. В конце концов, не выдержав, выпалил:
-- Я выполнил твою просьбу, Шань…
Он тут же вскочил и, сбегав в спальный закуток за занавеской, принёс знакомый горшок, протянув его мне:
-- Прости, Ван, они дали слово, что не тронут тебя, только поговорят…
Вытряхнул деньги, переложив их в карман:
-- Ладно, что было, то было… Всё равно Ван -- твой должник… Не болей, старик, будет время -- обязательно навещу.
Шань снова прижался к моему плечу, и пришлось погладить его худенькую спину, успокаивая:
-- Береги себя, и не провожай…
Быстро выскочил за дверь, чувствуя, как горят щёки и странно слезятся глаза.
-- До сих пор не понимаю, почему так ноет сердце, когда думаю о нём… -- я сделал глоток из фляги, коснувшись пальцами тонких стеблей пробивавшейся к солнцу молодой травы, -- что же теперь делать, Бен? Задал ты другу задачу, парень. Да ещё Лурк следит за каждым шагом… Пришлось, прячась, брести сюда пешком, смешавшись с группой паломников, но надо же было тебя навестить, паршивец…
Посидев ещё немного, встал, вылив остатки вина на землю:
-- Такое дело, Бен… Я долго рылся в архиве, проверяя твои документы и даже посылал запросы в другой город. Некто Бен Дарси, рождённый в маленьком посёлке со смешным названием Пышта, как оказалось, умер ещё во младенчестве. Только кто-то позаботился, чтобы из приходской книги исчезла запись о его смерти. Твоя работа? Молчишь? Понимаю. Так кто же ты на самом деле, Дарси? И кто я такой?
Вздохнув, развернулся и потихоньку побрёл в сторону города… А там расстроенного новичка ждал очередной неприятный сюрприз: Лурк, недовольно морщась, приказал мне и вечно жаловавшемуся на жизнь толстяку Остину Гиббу выехать на место подозрительной смерти. Рыжеволосый, похожий на объевшегося кота Остин сразу же возмутился:
-- Это же не наше дело, как его, пусть Стража, наконец, почешется, совсем обнаглели, бестолочи…
Я насторожился:
-- Неужели снова кто-то из клуба любителей мистики?
Лурк привычно жевал губу, отводя взгляд, и мне это не понравилось:
-- Нет, сам знаешь, с тех пор как Дарси… больше случаев не было и, надеюсь, не будет. Разберитесь здесь -- покойный долго работал на нас…
Он протянул Остину бумагу с адресом, и тот, нахмурившись, передал её мне, быстро выскользнув из комнаты:
-- Жду, как его, на улице…
Я трясся в служебной коляске, уставившись в окно, комкая в ладони серый клочок с адресом Шаня. Так вот почему все эти дни сердце ныло, хотя, если подумать -- кто он такой, чтобы переживать? Из-за него Дасти попал в руки Тайного Сыска, но именно благодаря старику он всё ещё жив…
Дверь развалюхи Шаня была распахнута настежь. Вышедший нам навстречу помощник следователя и «трупорез», худой, измождённого вида любитель запрещённой травки «Дохляк Пит», неприветливо буркнул:
-- Явились, наконец… Я один тут должен задыхаться от вони? Тело пролежало на полу почти месяц. Запах стоял, сами понимаете -- приходится проветривать. Старик жил тихо, ни с кем не ссорился, соседи думали, он гостит «у родственников» -- торгует зельями в соседнем городишке. Правда, одна дура бубнит, что последний раз видела, как от Шаня выходил молодой налысо бритый мужчина… -- оба -- и ценитель «травки», и любитель вкусно поесть, дружно уставились на меня.
Вылезшая из двери с зажатым носом жирная клуша в засаленном платье с намотанным на голову шарфом сразу раскудахталась, тыча пальцем в сторону вновь прибывших:
-- Вот же он, тот парень! Это он последним приходил к старику… убийца!
Я смерил её соответствующим ситуации взглядом, и она прикрыла рот ладонью, испуганно опустив голову:
-- Тело там? -- как ни старался, голос предательски вздрагивал.
-- Уже увезли… Ножевое ранение в сердце. Шань не мучился, умер мгновенно, убийца знал своё дело -- наверняка кто-то из клиентов. Эта шушера скора на расправу… Но тебе, Родж, придётся объясниться перед Лурком. Да, вот ещё что -- там, рядом с трупом есть надпись -- кровью, между прочим. Будете смотреть?
Я прикрыл рот и нос косынкой и первым вошёл в знакомую комнату. Всё было аккуратно убрано, никаких следов грабежа. Значит, приходили, чтобы убить… «Дохляк Пит» прав, у старика были все шансы покинуть этот мир именно так -- вокруг него постоянно крутилось одно отребье. Может, не сошлись в цене…
Подозрительные пятна помощник следователя обвёл мелом, чтобы не потерять, ведь на затоптанном полу их почти не было видно, к тому же, кровь давно впиталась в дерево. Пришлось взять стоявший на столе зажжённый фонарь Пита и, присев на корточки, смотреть…
Когда неровные закорючки, наконец, сложились в имя «Эрик», в висках застучало -- меня накрыло воспоминание, обрушив на голову сплетавшиеся в негромкий гул разнообразные звуки портового трактира. Нестройные, пытавшиеся одновременно петь и браниться голоса, звонкая ругань подавальщиц, визгливый хохот местных шлюх -- и среди всего этого хаоса -- я, медленно потягивающий тёплое, отдающее пряностями пиво. Внезапный, почти неощутимый укол чего-то острого под ребро и шёпот над ухом:
-- За Эрика, сволочь…
Остин подхватил напарника под руку и потянул вверх, помогая встать. Его широкая физиономия выглядела не на шутку озабоченной:
-- Тебе плохо, Дасти? Пойдём, как его, на воздух, ишь побелел…
На улице голова перестала кружиться, и я сорвал косынку, вытирая ею пот со лба:
-- Поехали назад, из дома ничего не взяли… Ты прав, это кто-то из недовольных клиентов. Гиблое дело, концов не найти…
Толстяк кивнул, быстро вскинув обманчиво спокойные маленькие глазки:
-- Кто такой этот Эрик, Дасти? Ты что-то знаешь… лучше сам расскажи обо всём Лурку, иначе он от тебя не отстанет.
Я похлопал его по плечу:
-- Ты прав, придётся поговорить…
В кабинете Лурка пахло дорогим табаком, значит, пока меня не было, приходил кто-то из «особенных» горожан, возможно, от Губернатора. Сам начальник Третьего отделения с головой зарылся в бумаги и к появлению новичка отнёсся без энтузиазма:
-- Что ещё? Слышал, ты был последним, кто навещал старика…
-- Последним его видел убийца, а я приходил занять денег на похороны Дарси. И получил всё без вопросов -- он любил своего Вана…
Лурк поднял голову, окинув меня затуманенным взглядом:
-- Допустим, а дальше?
Не дождавшись приглашения, я плюхнулся на стул, выложив историю про «Эрика». Он поморщился:
-- И это всё? Не густо… Значит, не помнишь, кто это такой? Выходит, месть -- и Шань пострадал из-за твоих грешков. Жаль. Если это всё, убирайся. Даю тебе неделю -- разузнай про «Эрика» и моли бога, чтобы псих ещё кого-нибудь не убил. Кто к тебе ближе всего? Надо предупредить, чтобы остерегался…
Я усмехнулся:
-- У меня нет ни друзей, ни родных. Самый близкий человек сейчас… это Вы, Лурк -- ни на шаг не отпускаете от себя беднягу Дасти.
Начальник вздохнул:
-- Смешно… ну что ж, буду иметь ввиду. Всё, иди работай…
В голове царил сплошной бардак, и не только потому, что я винил себя в смерти старика -- к нераскрытым тайнам Дарси прибавился ещё и этот незнакомый Эрик. Понятно, что зацепиться тут было не за что, и как бы Лурк ни орал на меня, это ничего не меняло.
Я вышел в начинавший расцветать осенними красками запущенный парк возле здания Тайного Сыска, неторопливо меряя шагами садовую дорожку, когда увидел на скамейке задумчиво грызущего пирожок Остина.
Молча опустился рядом и тут же был одарен румяным, ароматным творением рук его хлебосольной жены:
-- Угощайся, Дасти, это с яблоками, как ты любишь…
Благодарно принял подарок, только сейчас вспомнив, что забыл сегодня позавтракать:
-- Кажется, раньше мы с Дарси по утрам пили горячие напитки со взбитыми сливками и пирожными из маленькой уютной пекарни на углу. Он рассказывал, что мне особенно нравилась… чёрт, хватит думать о ерунде, Родж, возьмись, наконец, за ум…
Остин толкнул в бок, протягивая ещё один пирожок, и я послушно откусил от него, глупо улыбаясь:
-- Решил подкормить «забывчивого придурка», или тебе что-то надо?
Новый напарник кивнул, попросив достать разрешение на поселение в городе очередного родственника жены, и тут же получил моё согласие. Именно в этот момент в больной голове и родилась безумная идея:
-- Слышь, Ости, а что стало с тем «магом», что заправлял в клубе «Заблудшая душа», как же его звали…
Большой во всех смыслах любитель мучного проглотил слишком крупный кусок пирога и хрипло закашлялся:
-- До чего же вкусно, мм… наверняка скоро лопну от обжорства… Ты про господина, как его, Адама Чадински? Да кто знает… После того, как приказом Губернатора клуб временно закрыли, этот субчик сидит безвылазно в своём доме -- вроде открыл частный приём. Дорого берёт, зараза-предсказатель… А что, считаешь, он может быть причастен к смерти Шаня?
Подражая Лурку, сделал «задумчивое» выражение лица, почесав лоб, и Остин засмеялся, хлопая меня по спине своей большой лапой:
-- Понял, поехали -- подвезу, как его, прямо к дому…
В холле богатого особняка бывшего управляющего клубом любителей мистики царило оживление -- желающих узнать «тайны жизни и смерти, заглянув в неизведанное», как было указано на щите возле ворот здания, оказалось немало. Но шустрого напарника это не остановило: он смело тыкал своим жетоном Тайного Сыска в нос возмущённым богачам и, через минуту втолкнув меня в украшенную чёрной с золотом драпировкой дверь, шепнул:
-- Удачи, буду держать оборону здесь…
В прохладном, и это несмотря на жару снаружи, помещении за столом, накрытым чёрной скатертью, стояли те же шарлатанские принадлежности, что и в шатре балаганной гадалки.
Сегодня я пришёл на могилу Бена Дарси, человека-загадки, которого вроде бы хорошо знал и не знал совсем. Возможно, он был моим другом, а если верить его словам, и напарником в тех злодеяниях, что последнее время творились в городе… От этой мысли становилось по-настоящему страшно, и единственное, о чём я мог думать:
-- Надо во что бы то ни стало вернуть воспоминания, без этого точно никогда не разобраться в происходящем кошмаре, -- не отпускало даже во сне, не давая ни на минуту расслабиться и превращая Дасти Роджа в замкнутого, нелюдимого молчуна.
На следующий день после трагедии Лурк позвал меня в трактир и попытался напоить, вероятно, надеясь вытянуть хоть какие-то подробности. Я послушно пил, стараясь стереть из памяти страшную картину смерти сержанта, одинаково отвечая на все вопросы словоохотливого начальства:
-- Не знаю, не помню -- слишком растерялся…
И только когда Лурк вдруг с тоской в голосе сказал:
-- Мы три года работали вместе, хороший был парень… Ну не мог он сотворить такое, что-то тут не так, -- одним махом опрокидывая в себя большую кружку крепкого пива, кивнул в ответ:
-- Хотя совсем его не помню, но тоже не могу поверить, что Бен был способен хладнокровно мучить стариков или отрезать руку ребёнку…
Лурк вытер пену с губ рукавом камзола, совсем по-детски шмыгнув носом:
-- Верно… Глупый мальчишка явно кого-то выгораживал. Может быть, тебя, а, Дасти? -- схватив меня за плечи и притянув к себе, он заглянул в глаза, словно пытаясь вывернуть душу собеседника наизнанку.
Внутри поднялась такая волна гнева, что сам испугался, и, вырвавшись из рук хмурого начальника, я бросил деньги на стол со словами:
-- Прошу Вас, не стесняйтесь -- закажите себе ещё пива, угощаю…
Меня не просто трясло -- хотелось бить по этой насмешливой «догадливой» физиономии до тех пор, пока весь стол не будет залит его грязной кровью, крича во всё горло:
-- Возможно, господин Тайный сыщик… очень даже возможно, что Вы правы…
Но пришлось сдержаться, отыгравшись на двух пьянчужках, так вовремя загородивших дорогу к выходу. Я вытер окровавленные ладони об их замызганные куртки, и, напоследок безжалостно пнув сапогом стонущие тела, вышел за дверь.
На улице шёл дождь, совсем как в тот день, когда раненый, я загибался в холодной луже у такого же трактира. Подставив лицо хлёстким, словно ремни, струям, терпеливо ждал, пока они остудят бушевавшую в сердце ярость, потому что чувствовал -- сейчас Дасти Родж способен убить любого, кто встанет на его пути…
Кашель за спиной заставил резко обернуться -- усмехавшийся Лурк стоял у распахнутой настежь двери, сложив руки на груди и чуть наклонив набок голову: в его совершенно трезвых глазах сияло торжество победителя. Но именно это, как ни странно, меня и успокоило -- злость прошла, уступив место азарту игрока. Я вежливо улыбнулся, отвешивая прощальный поклон, и, видя, как мрачнеет его разочарованное лицо, с довольным видом пошёл в казарму…
Это воспоминание вызвало во мне невольную усмешку, и я устало опустился на землю у небольшого холмика под деревом с непривычно светлым стволом. Вынув из сумки тёмную флягу, вылил половину содержимого на могильную траву, отправив остальное в собственное горло:
-- Привет, Бен… Уже месяц прошёл, как тебя не стало, а твой друг так и не продвинулся в своём расследовании. Даже не знаю, как к нему подступиться, да и Лурк не даёт спокойно вздохнуть -- гоняет с утра до вечера, загружая дурацкими поручениями, сволочь. Но за одно я ему благодарен -- он позволил мне похоронить тебя здесь, а не в общей безымянной могиле с преступниками на территории тюрьмы…
Я пришёл к нему с просьбой, смиренно опустив голову, и начальник отделения, закусив губу, отвернулся к окну:
-- Ты знаешь, это против правил…
Но «настырный Дасти», как прозвали новичка сослуживцы, не собирался отступать:
-- Прошу Вас, господин Лурк, сделайте исключение для покойного сержанта. Сами же говорили, что в этом деле много неясного. Обещаю похоронить его за городом на собственные деньги, у парня же нет родни…
Он повернулся, сверля меня сердитым взглядом:
-- Странно, Родж, ты же не помнишь его, откуда такая забота? Чувствуешь себя обязанным?
Проглотил обиду, стараясь, чтобы голос звучал спокойнее журчания воды в ручье:
-- Верно, не помню, но… именно я его убил, а вина Бена не доказана…
Лурк ударил кулаком по столу:
-- Чушь! Он сам признался, при мне… Губернатор приказал быстро закрыть дело, -- рука начальника нервно ерошила волнистые волосы, его щёки покраснели, выдавая нешуточное волнение, -- ладно, Родж. Сделай это по-тихому -- напишу тебе разрешение на выдачу тела. Похорони сегодня ночью и так, чтобы ни одна живая душа…
-- Чёрт, Бен! В тот момент я готов был его расцеловать… Выхватив бумагу с гербом, выскочил за дверь. До выдачи жалования оставалось ещё две недели, а в карманах завалялось лишь несколько жалких медяков. На гроб и повозку нужны были настоящие деньги…
Я постучался в знакомую дверь -- сердце тревожно замерло, когда раздались шаркающие шаги, и слабый старческий голос прошелестел:
-- Уходите, товара нет и в ближайшее время не будет…
-- Открой, Шань, это я, Ван…
Он распахнул дверь, бросившись мне на шею, и «найдёныш» разом забыл все горькие слова, что приготовился бросить ему в лицо, осторожно похлопывая сгорбленную спину старика…
Мы сидели за столом, потягивая горький ароматный напиток и тонких до прозрачности белоснежных чашек, и молчали, никто не решался начать разговор. В конце концов, не выдержав, выпалил:
-- Я выполнил твою просьбу, Шань…
Он тут же вскочил и, сбегав в спальный закуток за занавеской, принёс знакомый горшок, протянув его мне:
-- Прости, Ван, они дали слово, что не тронут тебя, только поговорят…
Вытряхнул деньги, переложив их в карман:
-- Ладно, что было, то было… Всё равно Ван -- твой должник… Не болей, старик, будет время -- обязательно навещу.
Шань снова прижался к моему плечу, и пришлось погладить его худенькую спину, успокаивая:
-- Береги себя, и не провожай…
Быстро выскочил за дверь, чувствуя, как горят щёки и странно слезятся глаза.
-- До сих пор не понимаю, почему так ноет сердце, когда думаю о нём… -- я сделал глоток из фляги, коснувшись пальцами тонких стеблей пробивавшейся к солнцу молодой травы, -- что же теперь делать, Бен? Задал ты другу задачу, парень. Да ещё Лурк следит за каждым шагом… Пришлось, прячась, брести сюда пешком, смешавшись с группой паломников, но надо же было тебя навестить, паршивец…
Посидев ещё немного, встал, вылив остатки вина на землю:
-- Такое дело, Бен… Я долго рылся в архиве, проверяя твои документы и даже посылал запросы в другой город. Некто Бен Дарси, рождённый в маленьком посёлке со смешным названием Пышта, как оказалось, умер ещё во младенчестве. Только кто-то позаботился, чтобы из приходской книги исчезла запись о его смерти. Твоя работа? Молчишь? Понимаю. Так кто же ты на самом деле, Дарси? И кто я такой?
Вздохнув, развернулся и потихоньку побрёл в сторону города… А там расстроенного новичка ждал очередной неприятный сюрприз: Лурк, недовольно морщась, приказал мне и вечно жаловавшемуся на жизнь толстяку Остину Гиббу выехать на место подозрительной смерти. Рыжеволосый, похожий на объевшегося кота Остин сразу же возмутился:
-- Это же не наше дело, как его, пусть Стража, наконец, почешется, совсем обнаглели, бестолочи…
Я насторожился:
-- Неужели снова кто-то из клуба любителей мистики?
Лурк привычно жевал губу, отводя взгляд, и мне это не понравилось:
-- Нет, сам знаешь, с тех пор как Дарси… больше случаев не было и, надеюсь, не будет. Разберитесь здесь -- покойный долго работал на нас…
Он протянул Остину бумагу с адресом, и тот, нахмурившись, передал её мне, быстро выскользнув из комнаты:
-- Жду, как его, на улице…
Я трясся в служебной коляске, уставившись в окно, комкая в ладони серый клочок с адресом Шаня. Так вот почему все эти дни сердце ныло, хотя, если подумать -- кто он такой, чтобы переживать? Из-за него Дасти попал в руки Тайного Сыска, но именно благодаря старику он всё ещё жив…
Дверь развалюхи Шаня была распахнута настежь. Вышедший нам навстречу помощник следователя и «трупорез», худой, измождённого вида любитель запрещённой травки «Дохляк Пит», неприветливо буркнул:
-- Явились, наконец… Я один тут должен задыхаться от вони? Тело пролежало на полу почти месяц. Запах стоял, сами понимаете -- приходится проветривать. Старик жил тихо, ни с кем не ссорился, соседи думали, он гостит «у родственников» -- торгует зельями в соседнем городишке. Правда, одна дура бубнит, что последний раз видела, как от Шаня выходил молодой налысо бритый мужчина… -- оба -- и ценитель «травки», и любитель вкусно поесть, дружно уставились на меня.
Вылезшая из двери с зажатым носом жирная клуша в засаленном платье с намотанным на голову шарфом сразу раскудахталась, тыча пальцем в сторону вновь прибывших:
-- Вот же он, тот парень! Это он последним приходил к старику… убийца!
Я смерил её соответствующим ситуации взглядом, и она прикрыла рот ладонью, испуганно опустив голову:
-- Тело там? -- как ни старался, голос предательски вздрагивал.
-- Уже увезли… Ножевое ранение в сердце. Шань не мучился, умер мгновенно, убийца знал своё дело -- наверняка кто-то из клиентов. Эта шушера скора на расправу… Но тебе, Родж, придётся объясниться перед Лурком. Да, вот ещё что -- там, рядом с трупом есть надпись -- кровью, между прочим. Будете смотреть?
Я прикрыл рот и нос косынкой и первым вошёл в знакомую комнату. Всё было аккуратно убрано, никаких следов грабежа. Значит, приходили, чтобы убить… «Дохляк Пит» прав, у старика были все шансы покинуть этот мир именно так -- вокруг него постоянно крутилось одно отребье. Может, не сошлись в цене…
Подозрительные пятна помощник следователя обвёл мелом, чтобы не потерять, ведь на затоптанном полу их почти не было видно, к тому же, кровь давно впиталась в дерево. Пришлось взять стоявший на столе зажжённый фонарь Пита и, присев на корточки, смотреть…
Когда неровные закорючки, наконец, сложились в имя «Эрик», в висках застучало -- меня накрыло воспоминание, обрушив на голову сплетавшиеся в негромкий гул разнообразные звуки портового трактира. Нестройные, пытавшиеся одновременно петь и браниться голоса, звонкая ругань подавальщиц, визгливый хохот местных шлюх -- и среди всего этого хаоса -- я, медленно потягивающий тёплое, отдающее пряностями пиво. Внезапный, почти неощутимый укол чего-то острого под ребро и шёпот над ухом:
-- За Эрика, сволочь…
Остин подхватил напарника под руку и потянул вверх, помогая встать. Его широкая физиономия выглядела не на шутку озабоченной:
-- Тебе плохо, Дасти? Пойдём, как его, на воздух, ишь побелел…
На улице голова перестала кружиться, и я сорвал косынку, вытирая ею пот со лба:
-- Поехали назад, из дома ничего не взяли… Ты прав, это кто-то из недовольных клиентов. Гиблое дело, концов не найти…
Толстяк кивнул, быстро вскинув обманчиво спокойные маленькие глазки:
-- Кто такой этот Эрик, Дасти? Ты что-то знаешь… лучше сам расскажи обо всём Лурку, иначе он от тебя не отстанет.
Я похлопал его по плечу:
-- Ты прав, придётся поговорить…
В кабинете Лурка пахло дорогим табаком, значит, пока меня не было, приходил кто-то из «особенных» горожан, возможно, от Губернатора. Сам начальник Третьего отделения с головой зарылся в бумаги и к появлению новичка отнёсся без энтузиазма:
-- Что ещё? Слышал, ты был последним, кто навещал старика…
-- Последним его видел убийца, а я приходил занять денег на похороны Дарси. И получил всё без вопросов -- он любил своего Вана…
Лурк поднял голову, окинув меня затуманенным взглядом:
-- Допустим, а дальше?
Не дождавшись приглашения, я плюхнулся на стул, выложив историю про «Эрика». Он поморщился:
-- И это всё? Не густо… Значит, не помнишь, кто это такой? Выходит, месть -- и Шань пострадал из-за твоих грешков. Жаль. Если это всё, убирайся. Даю тебе неделю -- разузнай про «Эрика» и моли бога, чтобы псих ещё кого-нибудь не убил. Кто к тебе ближе всего? Надо предупредить, чтобы остерегался…
Я усмехнулся:
-- У меня нет ни друзей, ни родных. Самый близкий человек сейчас… это Вы, Лурк -- ни на шаг не отпускаете от себя беднягу Дасти.
Начальник вздохнул:
-- Смешно… ну что ж, буду иметь ввиду. Всё, иди работай…
В голове царил сплошной бардак, и не только потому, что я винил себя в смерти старика -- к нераскрытым тайнам Дарси прибавился ещё и этот незнакомый Эрик. Понятно, что зацепиться тут было не за что, и как бы Лурк ни орал на меня, это ничего не меняло.
Я вышел в начинавший расцветать осенними красками запущенный парк возле здания Тайного Сыска, неторопливо меряя шагами садовую дорожку, когда увидел на скамейке задумчиво грызущего пирожок Остина.
Молча опустился рядом и тут же был одарен румяным, ароматным творением рук его хлебосольной жены:
-- Угощайся, Дасти, это с яблоками, как ты любишь…
Благодарно принял подарок, только сейчас вспомнив, что забыл сегодня позавтракать:
-- Кажется, раньше мы с Дарси по утрам пили горячие напитки со взбитыми сливками и пирожными из маленькой уютной пекарни на углу. Он рассказывал, что мне особенно нравилась… чёрт, хватит думать о ерунде, Родж, возьмись, наконец, за ум…
Остин толкнул в бок, протягивая ещё один пирожок, и я послушно откусил от него, глупо улыбаясь:
-- Решил подкормить «забывчивого придурка», или тебе что-то надо?
Новый напарник кивнул, попросив достать разрешение на поселение в городе очередного родственника жены, и тут же получил моё согласие. Именно в этот момент в больной голове и родилась безумная идея:
-- Слышь, Ости, а что стало с тем «магом», что заправлял в клубе «Заблудшая душа», как же его звали…
Большой во всех смыслах любитель мучного проглотил слишком крупный кусок пирога и хрипло закашлялся:
-- До чего же вкусно, мм… наверняка скоро лопну от обжорства… Ты про господина, как его, Адама Чадински? Да кто знает… После того, как приказом Губернатора клуб временно закрыли, этот субчик сидит безвылазно в своём доме -- вроде открыл частный приём. Дорого берёт, зараза-предсказатель… А что, считаешь, он может быть причастен к смерти Шаня?
Подражая Лурку, сделал «задумчивое» выражение лица, почесав лоб, и Остин засмеялся, хлопая меня по спине своей большой лапой:
-- Понял, поехали -- подвезу, как его, прямо к дому…
В холле богатого особняка бывшего управляющего клубом любителей мистики царило оживление -- желающих узнать «тайны жизни и смерти, заглянув в неизведанное», как было указано на щите возле ворот здания, оказалось немало. Но шустрого напарника это не остановило: он смело тыкал своим жетоном Тайного Сыска в нос возмущённым богачам и, через минуту втолкнув меня в украшенную чёрной с золотом драпировкой дверь, шепнул:
-- Удачи, буду держать оборону здесь…
В прохладном, и это несмотря на жару снаружи, помещении за столом, накрытым чёрной скатертью, стояли те же шарлатанские принадлежности, что и в шатре балаганной гадалки.
