Конечно, покидая страшный подвал, я не знал, куда попаду, но, во всяком случае, рассчитывал на что-то определённое -- улица, лес, поле или подобное этому. А тут надо было выбирать, и, интересно, как? Камушки подбросить, довериться детской считалочке или наобум ломануться в первый понравившийся проход, надеясь на русский «авось»? Хотя, честно говоря, они мне все не нравились.
Я постоял на месте, как дурак потоптался у двери и решил вернуться назад -- поискать другой выход, но не тут-то было! Дверь захлопнулась намертво, и пришлось вернуться к плану «А» -- то есть, снова думать, куда податься. Для начала, конечно, уныло порылся в тетради дяди Феникса и, как и ожидалось, прямого ответа не нашёл. Если бы всё было так просто! Отец часто ругал меня за лень и нежелание «включать мозги», теперь я понял, насколько он был прав…
И всё-таки, я -- везунчик, потому что решение нашло меня само. В одном из тоннелей что-то зашуршало, сначала тихо, а потом всё громче. И это не было похоже на шорох бумаги, скорее, едва заметный, но приведший меня в ужас шелест крыльев. Нездоровое буйное воображение тут же нарисовало огромную стаю летучих мышей, готовых вырваться из тоннеля. А этого я боялся не меньше пресловутых инопланетян. Милая Иса, к тебе это не относится!
Руки «загорелись» сами собой, они по-прежнему подчинялись только моим эмоциям, а не доводам разума. Вид у меня, наверное, был устрашающий: «охотник на монстров» с трясущимися ногами, горящими руками и перекошенным от страха лицом. Я бы сам себя испугался, увидев в зеркале. Надо же, у меня ещё оставались силы посмеяться над собой.
Но я охнул, когда огромная летучая мышь вынырнула из прохода и остановилась прямо напротив меня, сложив куда-то крылья. Я был ни жив, ни мёртв, когда это исполосованное шрамами чудовище, кивнув на мои горящие руки, протянуло вперёд свои когтистые лапы и голосом отца нежно произнесло:
«Сынок, не бойся меня и «погаси факелы», это я, твой папа, пришёл за тобой…»
Из всей этой фразы я услышал только «пришёл за тобой» и, закричав как сумасшедший, попытался нырнуть в ближайший тоннель. Но «оно» меня остановило, схватив за шкирку и, продолжая сначала успокаивать ласковым голосом отца, но, видя, что я ничего не слушаю и продолжаю брыкаться, гаркнуло над ухом:
«Уроки сделал? Дневник на стол!»
Это меня остановило. Похоже, я нарвался на безумного монстра, от которого к тому же не убежать. Как ни странно, руки перестали изображать из себя горящие ветви, и я развернулся, возмущённо чертыхаясь.
-- Какого дьявола тебе мой дневник? Ты что, наш новый директор? -- рявкнул и только тут всмотрелся в любимое лицо отца. На меня на несколько секунд напал ступор, а потом я как четырёхлетка с воплями: «Где же ты так долго пропадал?» -- повис у него на шее.
Дальнейшую сцену описывать не имеет смысла, скажу одно -- это было трогательно. Я вцепился в него, не желая отпускать, попутно обрушив тонну вопросов, ни на один из которых он не ответил, продолжая обнимать меня и улыбаться.
-- Успокойся, Алекс. Давай отложим все разговоры «на потом». Обещаю, я всё тебе расскажу. Но сейчас надо как можно быстрее выбираться отсюда. Здесь неподалёку в роще нас ждут твой дядя Феникс, Мика, его младший брат, и знакомый тебе мальчик Роми, он же -- твой друг Чудик. Места здесь страшные, и я не хочу надолго оставлять их. Выбирай -- или отнесу тебя, правда, мне придётся расправить крылья, которыми твой папа успел обзавестись, или…
Я не дал ему договорить.
-- Не надо крыльев, пап, я боюсь, что опять не смогу контролировать свои руки и нечаянно причиню тебе вред. Показывай дорогу, обещаю бежать так быстро, как только смогу.
Отец недовольно покачал головой, видно, мой выбор его не обрадовал, и мы быстро помчались вперёд по тоннелю. Через несколько минут отчаянного бега перед нами замаячил выход на улицу, и отец подтолкнул меня вперёд под непривычно яркие лучи дневного света. Я прикрыл глаза ладонями.
-- Ну вот, видишь, как быстро, -- бормотал, задыхаясь, но «крылатый папа» промолчал и нахмурился, к чему-то прислушиваясь. И вдруг так выругался, что я покраснел.
-- Только этого не хватало, чёртов Разлом, -- он схватился за голову и посмотрел на меня, -- прости, Алекс, это тот трудный выбор, который, к несчастью, приходится делать в жизни. Но ты -- самое дорогое, что у меня есть.
-- Ты о чём, па? Какой ещё Разлом?
-- Тебе лучше не знать. Во-первых, я всё равно не успею, а, во-вторых, -- всех мне не донести. Остаётся надеяться, что они как-нибудь выкрутятся, -- но сказано это было таким упавшим голосом, что я понял -- дело плохо.
-- И что теперь делать?
-- Спасать тебя. Мы у дома Шаманки, за ним есть сарайчик с «переходом», давай руку, бежим туда.
Но я вырвался и с ужасом посмотрел на отца.
--Ты хочешь бросить всех, даже не попытавшись спасти? Не верю…
Он побелел, расправил ужасные крылья и, прижав меня к себе, закрыл ими. И быстро куда-то пошёл. Мне было темно и страшно, я пытался кричать и вырываться, но отец тащил меня с собой, делая вид, что не слышит моих воплей.
Он ослабил хватку уже у двух памятных мне дверей -- одна была серой и незаметной, вторая же сверкала и переливалась. И всё же я отчётливо видел, что они были другими и, вероятно, теперь вели в иные миры.
-- Это не те двери, -- прохрипел я мрачному отцу, принявшему свой «нормальный» вид.
-- Знаю, -- ответил он, но тут земля под ногами вздрогнула, и с потолка сарая начали осыпаться крошки и накопленный годами мусор.
-- Это приближается Разлом, нельзя медлить, вперёд, -- отец схватил меня за руку и шагнул в мерцающую дверь.
Пройдя знакомую мглу, мы вышли в ночном мрачном зимнем лесу, при виде которого на меня напал столбняк:
«Не может быть, я только что вернулся отсюда. Или ошибаюсь, и это обычный лес?»
-- Не знаю, о чём ты говоришь, но мне-то эти места никогда не забыть. Здесь есть дорога, и хоть сейчас она закрыта снегом, должна вывести нас к домику одной ведьмы. Надеюсь, он ещё стоит.
На отца было страшно смотреть -- он выглядел несчастным и растерянным, но я не поднимал на него глаз. Меня раздирали противоречивые чувства: наконец-то, встретил его, пусть и изменившегося, но не ставшего от этого менее любимым. И всё же, как поверить в то, что дяди Феникса, незнакомого мне Мики и дорогого Чудика больше нет, потому что отец решил спасти меня, бросив их.
-- Ты знаешь, где мы? -- спросил, стараясь скрыть своё отчаяние и оглядываясь по сторонам.
-- Да, мы в «гостях» у Герцога. Я много раз тебе рассказывал о нашем путешествии с Фениксом. Так ты уже успел побывать здесь?
-- Ещё бы, и совсем недавно. Давай разведём костёр пожарче и подождём утра. Не знаю, как раньше, а теперь в этих краях появились страшные твари, и ночью ходить небезопасно, -- и, не дожидаясь ответа, я стал собирать хворост.
Вскоре мы сидели у костра и грелись, черпая горячую воду из котелка. Отец укрывал меня крыльями, за которыми было совсем не холодно. Я вяло рассказал ему о своих похождениях, не переставая думать о тех, кто остался там.
-- Па, расскажи мне о Разломе. Тебе, похоже, уже приходилось с ним сталкиваться.
Он кивнул, и после его истории мне стало совсем тоскливо. Я вылез из своего тёплого укрытия и стал ходить кругами вокруг огня, не чувствуя холода.
-- Папа, ты всегда был таким, или приключения тебя изменили?
Он нахмурился.
-- Ты о чём?
-- Не о твоих крыльях и когтях. В этих мирах это неплохая защита и, честно говоря, меня этот новый облик мало волнует. Я о другом. Ты лгал мне столько лет -- и о дяде Фениксе, и о маме. Кстати, мы с ней встречались, поговорить только не успели, она меня защитила от верной гибели. Почему не учил меня магии? Я ведь только чудом ещё жив, не знаю, кто или что хранит меня до сих пор. Молчишь? Ну, молчи. Опять время не пришло?
Я продолжал своё безумное кружение, как мотылёк вокруг свечи, и никак не мог остановиться.
-- Как им, наверное, было страшно умирать там, в Разломе, падая в бездну. Они ждали тебя до последнего, надеялись…
Отец не выдержал и закричал на меня:
«Прекрати, Алекс, ты несправедлив ко мне! Ничего не знаешь, а уже осудил, не представляя, сколько мне пришлось вынести в этой жизни. Всё, что я делал -- было ради тебя. Был бы Феникс здесь -- он подтвердил мои слова и одобрил этот выбор. Клянусь, Алекс, если бы существовал хоть один шанс на миллион -- я бы не раздумывая помчался их спасать. Поверь, мне так же плохо, как и тебе.
-- Если бы, если бы… -- мне вдруг расхотелось спорить, я понял, что устал от всего. Боль и отчаяние уже достигли своего предела. Глаза сами закрылись, и, засыпая, почувствовал, как сильные руки отца подхватили меня и куда-то понесли. Сон был так глубок, что я не ощущал порывов холодного ветра, не слышал знакомого, раздающегося где-то внизу завывания монстров …
Солнце было уже высоко, и его жаркие лучи начали топить снег на крыше. Именно капель разбудила меня. Я спал в комнате на настоящей кровати, укрытый толстым одеялом. В очаге потрескивали поленья, вкусно пахло блинами, и мой желудок сразу же напомнил, что его пора кормить. Но открывать глаза не хотелось, а вставать -- тем более. Если это сон, то пусть продолжается ещё долго…
-- Алекс, я же вижу, что ты проснулся, вставай -- завтрак ждёт. В домике Мари сохранились кое-какие продукты и за столько лет даже не испортились. Вот что значит -- настоящая ведьма. Похоже, твоя мама давно сюда не заглядывала. Интересно, где она сейчас? -- его голос звучал грустно и нежно одновременно.
Я заставил себя открыть глаза и хмыкнул.
-- Наверное, у себя на Родине, в Швеции, -- съязвил и, увидев, как смутился отец, тут же выложил ему всё о проклятье Мари и о том, что, видимо, оно и стало причиной, из-за которой она нас оставила. А потом злорадно смотрел на потерянное лицо отца. Почему-то так хотелось причинить ему боль, хотя в глубине души понимал, что поступаю несправедливо.
Но, кажется, в этот раз он решил ответить мне той же монетой, и рассказал, что мама любила обоих братьев, но вышла замуж за него. Хотя родила меня от Феникса…
Ложка, которой я собирался зачерпнуть кашу из тарелки, выпала из руки и со стуком покатилась по полу. А моё сердце, напротив, казалось, захотело остановиться. Слова отца меня потрясли, но я сразу в них поверил. Хотя поверил -- не значит, принял. Вскочил и бросился к окну, прижавшись горячим лбом к холодному стеклу. Но оно не остудило мой жар и не высушило слёзы.
Отец подошёл сзади и попытался меня обнять.
-- Прости меня, Алекс, я должен был подготовить тебя к этому. Но так расстроился из-за твоих слов, что потерял над собой контроль. Прости, если можешь. Я -- твой отец, ведь один вырастил тебя и всю жизнь любил больше всего на свете… Стой, а почему ты такой горячий? Да тебя лихорадит, неужели простудился вчера? Быстро в кровать, пока поищу нужное зелье. У Мари был запас, надеюсь, хоть что-нибудь сохранилось…
Я не спорил, лёг и отвернулся к стене, сон снова сморил меня, и, как потом рассказывал отец, он три дня меня выхаживал в этой, когда-то принадлежавшей маме, избушке. Заклинание исцеления почему-то здесь не работало. А когда, почувствовав себя лучше, ослабевший от голода, я встал и поплёлся к столу за пресной лепёшкой, мимоходом взглянул в окно. Огромная морда снежного зверя смотрела на меня в упор.
-- Не может быть, они же тут не водятся. Па-ап, ты где?
Отец не откликнулся, и я похолодел, представив, что он вышел за хворостом и наткнулся на это. На негнущихся ногах подошёл к окну и посмотрел в глаза зверя, радостно завертевшего головой. И тут только до меня дошло: «Чудик, это ты, что ли?» Вместо ответа великолепный «пушистик» стал вылизывать мои руки на оконном стекле. Меня шатало, но, увидев висящую на стене шубу, я кое-как напялил её и поплёлся, каждую секунду рискуя свалиться на пол от слабости. Добрался до двери и распахнул её, уткнувшись в белоснежный мех моего «Чуда». В голове тут же радостно загудело:
«Алекс, братишка, я тебя нашёл! Три дня бежал по следу, этот лес такой странный, всё время меня путал. И какие-то нелюди от меня постоянно шарахались. Если бы я так не спешил найти тебя, слопал бы парочку. Да не делай такие глаза -- уж и пошутить нельзя… Я так рад, Алекс. А Феникс и Мика с тобой?»
Оглушённый этим грохотом в голове, я только помотал головой и прохрипел:
«Чудо моё, говори немножечко тише, а то прямо сейчас сдохну».
Я крепко вцепился в его шерсть и только поэтому устоял на ногах.
Шелест крыльев и испуганный голос отца заставили меня поднять голову. Отец выпустил огромные когти и бежал к нам. Я не успел ни слова сказать, как Чудик обернулся и, забыв о моей просьбе, заорал:
«Дани, вот и ты! Тебя я тоже нашёл! Этот ужасный, прости меня, демонический запах ни с чем не перепутаешь. Как же я рад, ребята! И всё-таки, где Феникс и Мика?»
Отец от этого вопля схватился за уши, но когти убрал. Приложил палец к губам, и Чудик, понурив голову, замолчал и покорно потрусил ему навстречу. Я не слышал, что отец шептал на ухо гигантскому снежному зверю, а тот только послушно кивал и вдруг обратился ребёнком. Это было так неожиданно, что я сел в снег у порога, Роми подбежал ко мне и помог подняться. Втроём, смеясь, мы вернулись в дом Мари.
Когда радостные объятия и счастливые вопли: «Вы живы, я так и знал!» -- закончились, и Роми немного успокоился, он рассказал, как сбежал от Феникса, увидев охотников.
-- Совсем от страха разум помутился! -- оправдывался прижавшийся ко мне мальчик, не желая ни на минуту отпускать «братишку».
Чудик убежал почти на другой конец города, но от Разлома это его не спасло. Он метался по улице, не зная, что делать, когда внезапно с неба опустился «дракон», схватил его и утащил в бездну. А потом оставил в лесу, ничего не объяснив.
-- Я сначала думал, что Феникс и Мика где-то рядом, но ими даже не пахло. А вот запах полудемона, -- и он выразительно посмотрел на моего отца, -- почувствовал. И твой запах, Алекс, тоже. Поэтому пошёл вас искать. Дани, разве ты не принёс Феникса и Мику с собой?
Отец смутился и тяжело вздохнул, как мне показалось, даже боясь смотреть в мою сторону.
-- Нет, Роми. К несчастью, Разлом пришёл внезапно, и я не успел бы добраться до них, поэтому взял Алекса и прошёл через дверь в вашем сарайчике. Нас забросило сюда. Не знаю -- случайность это или нет. Если бы был жив Болли, решил бы, что это его работа. Но он мёртв…
Я с трудом вскочил.
-- Мёртв? Какое счастье, и кто же герой, свершивший этот подвиг?
Роми покраснел и поднял руку как на уроке.
-- Это я, нечаянно…
Сел радом с ним, целуя его в макушку:
«Ты мой маленький отважный «братишка»…
От моих слов Роми расцвёл, но тут же снова изменился в лице.
-- Значит, Феникс и Мика остались одни у Разлома? Нет, не верю, что всё так кончилось. Раз один ненормальный «дракон» утащил меня сюда -- это не случайность. Думаю, мой папа Феникс и Мика тоже где-то в этом мире. Надо их найти.
Я с восхищением смотрел на названого «братца», он вернул мне надежду. Вдруг в голову пришли слова отца, что мой настоящий… нет, язык не поворачивался назвать дядю Феникса отцом. У меня уже есть один… и другого не хочу.
Я постоял на месте, как дурак потоптался у двери и решил вернуться назад -- поискать другой выход, но не тут-то было! Дверь захлопнулась намертво, и пришлось вернуться к плану «А» -- то есть, снова думать, куда податься. Для начала, конечно, уныло порылся в тетради дяди Феникса и, как и ожидалось, прямого ответа не нашёл. Если бы всё было так просто! Отец часто ругал меня за лень и нежелание «включать мозги», теперь я понял, насколько он был прав…
И всё-таки, я -- везунчик, потому что решение нашло меня само. В одном из тоннелей что-то зашуршало, сначала тихо, а потом всё громче. И это не было похоже на шорох бумаги, скорее, едва заметный, но приведший меня в ужас шелест крыльев. Нездоровое буйное воображение тут же нарисовало огромную стаю летучих мышей, готовых вырваться из тоннеля. А этого я боялся не меньше пресловутых инопланетян. Милая Иса, к тебе это не относится!
Руки «загорелись» сами собой, они по-прежнему подчинялись только моим эмоциям, а не доводам разума. Вид у меня, наверное, был устрашающий: «охотник на монстров» с трясущимися ногами, горящими руками и перекошенным от страха лицом. Я бы сам себя испугался, увидев в зеркале. Надо же, у меня ещё оставались силы посмеяться над собой.
Но я охнул, когда огромная летучая мышь вынырнула из прохода и остановилась прямо напротив меня, сложив куда-то крылья. Я был ни жив, ни мёртв, когда это исполосованное шрамами чудовище, кивнув на мои горящие руки, протянуло вперёд свои когтистые лапы и голосом отца нежно произнесло:
«Сынок, не бойся меня и «погаси факелы», это я, твой папа, пришёл за тобой…»
Из всей этой фразы я услышал только «пришёл за тобой» и, закричав как сумасшедший, попытался нырнуть в ближайший тоннель. Но «оно» меня остановило, схватив за шкирку и, продолжая сначала успокаивать ласковым голосом отца, но, видя, что я ничего не слушаю и продолжаю брыкаться, гаркнуло над ухом:
«Уроки сделал? Дневник на стол!»
Это меня остановило. Похоже, я нарвался на безумного монстра, от которого к тому же не убежать. Как ни странно, руки перестали изображать из себя горящие ветви, и я развернулся, возмущённо чертыхаясь.
-- Какого дьявола тебе мой дневник? Ты что, наш новый директор? -- рявкнул и только тут всмотрелся в любимое лицо отца. На меня на несколько секунд напал ступор, а потом я как четырёхлетка с воплями: «Где же ты так долго пропадал?» -- повис у него на шее.
Дальнейшую сцену описывать не имеет смысла, скажу одно -- это было трогательно. Я вцепился в него, не желая отпускать, попутно обрушив тонну вопросов, ни на один из которых он не ответил, продолжая обнимать меня и улыбаться.
-- Успокойся, Алекс. Давай отложим все разговоры «на потом». Обещаю, я всё тебе расскажу. Но сейчас надо как можно быстрее выбираться отсюда. Здесь неподалёку в роще нас ждут твой дядя Феникс, Мика, его младший брат, и знакомый тебе мальчик Роми, он же -- твой друг Чудик. Места здесь страшные, и я не хочу надолго оставлять их. Выбирай -- или отнесу тебя, правда, мне придётся расправить крылья, которыми твой папа успел обзавестись, или…
Я не дал ему договорить.
-- Не надо крыльев, пап, я боюсь, что опять не смогу контролировать свои руки и нечаянно причиню тебе вред. Показывай дорогу, обещаю бежать так быстро, как только смогу.
Отец недовольно покачал головой, видно, мой выбор его не обрадовал, и мы быстро помчались вперёд по тоннелю. Через несколько минут отчаянного бега перед нами замаячил выход на улицу, и отец подтолкнул меня вперёд под непривычно яркие лучи дневного света. Я прикрыл глаза ладонями.
-- Ну вот, видишь, как быстро, -- бормотал, задыхаясь, но «крылатый папа» промолчал и нахмурился, к чему-то прислушиваясь. И вдруг так выругался, что я покраснел.
-- Только этого не хватало, чёртов Разлом, -- он схватился за голову и посмотрел на меня, -- прости, Алекс, это тот трудный выбор, который, к несчастью, приходится делать в жизни. Но ты -- самое дорогое, что у меня есть.
-- Ты о чём, па? Какой ещё Разлом?
-- Тебе лучше не знать. Во-первых, я всё равно не успею, а, во-вторых, -- всех мне не донести. Остаётся надеяться, что они как-нибудь выкрутятся, -- но сказано это было таким упавшим голосом, что я понял -- дело плохо.
-- И что теперь делать?
-- Спасать тебя. Мы у дома Шаманки, за ним есть сарайчик с «переходом», давай руку, бежим туда.
Но я вырвался и с ужасом посмотрел на отца.
--Ты хочешь бросить всех, даже не попытавшись спасти? Не верю…
Он побелел, расправил ужасные крылья и, прижав меня к себе, закрыл ими. И быстро куда-то пошёл. Мне было темно и страшно, я пытался кричать и вырываться, но отец тащил меня с собой, делая вид, что не слышит моих воплей.
Он ослабил хватку уже у двух памятных мне дверей -- одна была серой и незаметной, вторая же сверкала и переливалась. И всё же я отчётливо видел, что они были другими и, вероятно, теперь вели в иные миры.
-- Это не те двери, -- прохрипел я мрачному отцу, принявшему свой «нормальный» вид.
-- Знаю, -- ответил он, но тут земля под ногами вздрогнула, и с потолка сарая начали осыпаться крошки и накопленный годами мусор.
-- Это приближается Разлом, нельзя медлить, вперёд, -- отец схватил меня за руку и шагнул в мерцающую дверь.
Пройдя знакомую мглу, мы вышли в ночном мрачном зимнем лесу, при виде которого на меня напал столбняк:
«Не может быть, я только что вернулся отсюда. Или ошибаюсь, и это обычный лес?»
-- Не знаю, о чём ты говоришь, но мне-то эти места никогда не забыть. Здесь есть дорога, и хоть сейчас она закрыта снегом, должна вывести нас к домику одной ведьмы. Надеюсь, он ещё стоит.
На отца было страшно смотреть -- он выглядел несчастным и растерянным, но я не поднимал на него глаз. Меня раздирали противоречивые чувства: наконец-то, встретил его, пусть и изменившегося, но не ставшего от этого менее любимым. И всё же, как поверить в то, что дяди Феникса, незнакомого мне Мики и дорогого Чудика больше нет, потому что отец решил спасти меня, бросив их.
-- Ты знаешь, где мы? -- спросил, стараясь скрыть своё отчаяние и оглядываясь по сторонам.
-- Да, мы в «гостях» у Герцога. Я много раз тебе рассказывал о нашем путешествии с Фениксом. Так ты уже успел побывать здесь?
-- Ещё бы, и совсем недавно. Давай разведём костёр пожарче и подождём утра. Не знаю, как раньше, а теперь в этих краях появились страшные твари, и ночью ходить небезопасно, -- и, не дожидаясь ответа, я стал собирать хворост.
Вскоре мы сидели у костра и грелись, черпая горячую воду из котелка. Отец укрывал меня крыльями, за которыми было совсем не холодно. Я вяло рассказал ему о своих похождениях, не переставая думать о тех, кто остался там.
-- Па, расскажи мне о Разломе. Тебе, похоже, уже приходилось с ним сталкиваться.
Он кивнул, и после его истории мне стало совсем тоскливо. Я вылез из своего тёплого укрытия и стал ходить кругами вокруг огня, не чувствуя холода.
-- Папа, ты всегда был таким, или приключения тебя изменили?
Он нахмурился.
-- Ты о чём?
-- Не о твоих крыльях и когтях. В этих мирах это неплохая защита и, честно говоря, меня этот новый облик мало волнует. Я о другом. Ты лгал мне столько лет -- и о дяде Фениксе, и о маме. Кстати, мы с ней встречались, поговорить только не успели, она меня защитила от верной гибели. Почему не учил меня магии? Я ведь только чудом ещё жив, не знаю, кто или что хранит меня до сих пор. Молчишь? Ну, молчи. Опять время не пришло?
Я продолжал своё безумное кружение, как мотылёк вокруг свечи, и никак не мог остановиться.
-- Как им, наверное, было страшно умирать там, в Разломе, падая в бездну. Они ждали тебя до последнего, надеялись…
Отец не выдержал и закричал на меня:
«Прекрати, Алекс, ты несправедлив ко мне! Ничего не знаешь, а уже осудил, не представляя, сколько мне пришлось вынести в этой жизни. Всё, что я делал -- было ради тебя. Был бы Феникс здесь -- он подтвердил мои слова и одобрил этот выбор. Клянусь, Алекс, если бы существовал хоть один шанс на миллион -- я бы не раздумывая помчался их спасать. Поверь, мне так же плохо, как и тебе.
-- Если бы, если бы… -- мне вдруг расхотелось спорить, я понял, что устал от всего. Боль и отчаяние уже достигли своего предела. Глаза сами закрылись, и, засыпая, почувствовал, как сильные руки отца подхватили меня и куда-то понесли. Сон был так глубок, что я не ощущал порывов холодного ветра, не слышал знакомого, раздающегося где-то внизу завывания монстров …
Солнце было уже высоко, и его жаркие лучи начали топить снег на крыше. Именно капель разбудила меня. Я спал в комнате на настоящей кровати, укрытый толстым одеялом. В очаге потрескивали поленья, вкусно пахло блинами, и мой желудок сразу же напомнил, что его пора кормить. Но открывать глаза не хотелось, а вставать -- тем более. Если это сон, то пусть продолжается ещё долго…
-- Алекс, я же вижу, что ты проснулся, вставай -- завтрак ждёт. В домике Мари сохранились кое-какие продукты и за столько лет даже не испортились. Вот что значит -- настоящая ведьма. Похоже, твоя мама давно сюда не заглядывала. Интересно, где она сейчас? -- его голос звучал грустно и нежно одновременно.
Я заставил себя открыть глаза и хмыкнул.
-- Наверное, у себя на Родине, в Швеции, -- съязвил и, увидев, как смутился отец, тут же выложил ему всё о проклятье Мари и о том, что, видимо, оно и стало причиной, из-за которой она нас оставила. А потом злорадно смотрел на потерянное лицо отца. Почему-то так хотелось причинить ему боль, хотя в глубине души понимал, что поступаю несправедливо.
Но, кажется, в этот раз он решил ответить мне той же монетой, и рассказал, что мама любила обоих братьев, но вышла замуж за него. Хотя родила меня от Феникса…
Ложка, которой я собирался зачерпнуть кашу из тарелки, выпала из руки и со стуком покатилась по полу. А моё сердце, напротив, казалось, захотело остановиться. Слова отца меня потрясли, но я сразу в них поверил. Хотя поверил -- не значит, принял. Вскочил и бросился к окну, прижавшись горячим лбом к холодному стеклу. Но оно не остудило мой жар и не высушило слёзы.
Отец подошёл сзади и попытался меня обнять.
-- Прости меня, Алекс, я должен был подготовить тебя к этому. Но так расстроился из-за твоих слов, что потерял над собой контроль. Прости, если можешь. Я -- твой отец, ведь один вырастил тебя и всю жизнь любил больше всего на свете… Стой, а почему ты такой горячий? Да тебя лихорадит, неужели простудился вчера? Быстро в кровать, пока поищу нужное зелье. У Мари был запас, надеюсь, хоть что-нибудь сохранилось…
Я не спорил, лёг и отвернулся к стене, сон снова сморил меня, и, как потом рассказывал отец, он три дня меня выхаживал в этой, когда-то принадлежавшей маме, избушке. Заклинание исцеления почему-то здесь не работало. А когда, почувствовав себя лучше, ослабевший от голода, я встал и поплёлся к столу за пресной лепёшкой, мимоходом взглянул в окно. Огромная морда снежного зверя смотрела на меня в упор.
-- Не может быть, они же тут не водятся. Па-ап, ты где?
Отец не откликнулся, и я похолодел, представив, что он вышел за хворостом и наткнулся на это. На негнущихся ногах подошёл к окну и посмотрел в глаза зверя, радостно завертевшего головой. И тут только до меня дошло: «Чудик, это ты, что ли?» Вместо ответа великолепный «пушистик» стал вылизывать мои руки на оконном стекле. Меня шатало, но, увидев висящую на стене шубу, я кое-как напялил её и поплёлся, каждую секунду рискуя свалиться на пол от слабости. Добрался до двери и распахнул её, уткнувшись в белоснежный мех моего «Чуда». В голове тут же радостно загудело:
«Алекс, братишка, я тебя нашёл! Три дня бежал по следу, этот лес такой странный, всё время меня путал. И какие-то нелюди от меня постоянно шарахались. Если бы я так не спешил найти тебя, слопал бы парочку. Да не делай такие глаза -- уж и пошутить нельзя… Я так рад, Алекс. А Феникс и Мика с тобой?»
Оглушённый этим грохотом в голове, я только помотал головой и прохрипел:
«Чудо моё, говори немножечко тише, а то прямо сейчас сдохну».
Я крепко вцепился в его шерсть и только поэтому устоял на ногах.
Шелест крыльев и испуганный голос отца заставили меня поднять голову. Отец выпустил огромные когти и бежал к нам. Я не успел ни слова сказать, как Чудик обернулся и, забыв о моей просьбе, заорал:
«Дани, вот и ты! Тебя я тоже нашёл! Этот ужасный, прости меня, демонический запах ни с чем не перепутаешь. Как же я рад, ребята! И всё-таки, где Феникс и Мика?»
Отец от этого вопля схватился за уши, но когти убрал. Приложил палец к губам, и Чудик, понурив голову, замолчал и покорно потрусил ему навстречу. Я не слышал, что отец шептал на ухо гигантскому снежному зверю, а тот только послушно кивал и вдруг обратился ребёнком. Это было так неожиданно, что я сел в снег у порога, Роми подбежал ко мне и помог подняться. Втроём, смеясь, мы вернулись в дом Мари.
Когда радостные объятия и счастливые вопли: «Вы живы, я так и знал!» -- закончились, и Роми немного успокоился, он рассказал, как сбежал от Феникса, увидев охотников.
-- Совсем от страха разум помутился! -- оправдывался прижавшийся ко мне мальчик, не желая ни на минуту отпускать «братишку».
Чудик убежал почти на другой конец города, но от Разлома это его не спасло. Он метался по улице, не зная, что делать, когда внезапно с неба опустился «дракон», схватил его и утащил в бездну. А потом оставил в лесу, ничего не объяснив.
-- Я сначала думал, что Феникс и Мика где-то рядом, но ими даже не пахло. А вот запах полудемона, -- и он выразительно посмотрел на моего отца, -- почувствовал. И твой запах, Алекс, тоже. Поэтому пошёл вас искать. Дани, разве ты не принёс Феникса и Мику с собой?
Отец смутился и тяжело вздохнул, как мне показалось, даже боясь смотреть в мою сторону.
-- Нет, Роми. К несчастью, Разлом пришёл внезапно, и я не успел бы добраться до них, поэтому взял Алекса и прошёл через дверь в вашем сарайчике. Нас забросило сюда. Не знаю -- случайность это или нет. Если бы был жив Болли, решил бы, что это его работа. Но он мёртв…
Я с трудом вскочил.
-- Мёртв? Какое счастье, и кто же герой, свершивший этот подвиг?
Роми покраснел и поднял руку как на уроке.
-- Это я, нечаянно…
Сел радом с ним, целуя его в макушку:
«Ты мой маленький отважный «братишка»…
От моих слов Роми расцвёл, но тут же снова изменился в лице.
-- Значит, Феникс и Мика остались одни у Разлома? Нет, не верю, что всё так кончилось. Раз один ненормальный «дракон» утащил меня сюда -- это не случайность. Думаю, мой папа Феникс и Мика тоже где-то в этом мире. Надо их найти.
Я с восхищением смотрел на названого «братца», он вернул мне надежду. Вдруг в голову пришли слова отца, что мой настоящий… нет, язык не поворачивался назвать дядю Феникса отцом. У меня уже есть один… и другого не хочу.
