-- Значит, будем первыми. О, я вижу слабый свет под потолком -- похоже на окошко. Наверно, нас забросило сюда ночью. Попробуем найти стену, должно же здесь быть хоть что-то, на чём можно подремать до рассвета.
Мы нашли пустые скамьи, но лежать на них было гораздо холоднее, чем пусть и медленно, но двигаться по камере. Пришлось коротать время, рассказывая друг другу истории из прошлой жизни, и за эти несколько часов бестолковый Сан очень многое узнал о Селиме. Слушая его грустные рассказы, я искренне переживал и радовался, что вокруг темно, а значит, насмешливый друг не увидит слёз в моих глазах…
Как только в маленьком окошке забрезжил бледный рассвет, я впервые смог как следует рассмотреть друга. При нашей прошлой встрече он был страшно обожжён, но теперь его кожа выглядела здоровой. Тёмные волнистые волосы обрамляли симпатичное лицо, на котором особенно хороши были живые карие глаза. Я так пристально рассматривал его, что Селим смутился:
-- Ну, насмотрелся? И что скажешь?
-- Скажу, что ноги отваливаются и спину ломит. Хочу сбежать отсюда и поскорее.
Друг хлопнул меня по груди:
-- Тогда доставай тетрадь.
Наверное, от усталости и бессонной ночи я плохо соображал:
-- Зачем?
Селим покачал головой:
-- А как ещё отсюда выбраться? Ищи подходящее заклинание, только ты знаешь этот язык. Кстати, если найдёшь что-то интересное, не читай сразу вслух -- расскажи своими словами. А то вдруг там будет про диких львов или людоеда…
Фыркнул в ответ:
-- За дурака принимаешь? -- и покраснел, ведь именно так мы сюда и попали…
Внимательно просмотрев написанные красными чернилами строчки, я быстро убедился, что здесь не всё так просто. Большинство предложений пересказать «простыми словами» было невозможно, это скорее напоминало выдернутые из текста, причём, по большей части, совершенно бессмысленные фразы из книг. То, что вначале попалось вполне «нормальное» заклинание, теперь казалось просто случайностью, о чём я и сказал Селиму.
Тот задумался:
-- Не понимаю, а что если эти «красные» строчки -- сделанный кем-то перевод «закорючек»? Он может быть неточным или вообще неправильным…
Такой ответ поверг отрядного мага в уныние, и я расстроенно ляпнул:
-- Полная чушь… Может, здесь вообще ни слова, ни язык не важны -- надо просто написать своё желание красными чернилами, главное, сделать это в тетради.
Селим смотрел на меня круглыми от изумления глазами, и это пугало:
-- Что я опять сказал не так?
Друг похлопал по плечу, решительно отобрав тетрадь и листая её:
-- Сейчас проверим твою интересную мысль -- найдем чистую страницу и что-нибудь напишем. Кстати, думаю, это не чернила, а кровь -- этого добра у нас с тобой пока хватает. Чего ты хочешь, Сан?
Я прислушался к бурчанию в животе:
-- Перестань, что за детские выдумки… Книга желаний ? фу… Ну, если уж загадывать, то -- хочу два каравая хлеба с румяной корочкой, и чтоб было много сахара и сливочного крема. Большую бутыль сладкого молока и…
Селим засмеялся:
-- Хватит, гурман, понял… Так, -- он укусил свой палец, и я невольно вздрогнул, -- пишу: хлеб и вода…
Это было возмутительно; пришлось ему напомнить, что вода и молоко -- немного отличаются друг от друга. На что Селим, медленно корябая пальцем в тетради, ответил:
-- У меня не хватит крови на твои фантазии, -- и он передразнил, -- с румяной корочкой…
Как только надпись была закончена, я приготовился над ним посмеяться, но не успел -- ноги облизывали набегавшие на берег волны то ли моря, то ли озера. Во всяком случае, под серым небом с пробегавшими по нему облаками было очень много воды, и она успела намочить наши ноги, пока мы не догадались отскочить назад.
Подобрав полы своего длинного одеяния с отброшенным на плечи капюшоном, Селим наклонился и, зачерпнув в ладонь воды, сделал глоток. Судя по тому, как он недовольно выплюнул её, вытирая рот рукавом балахона, утолить жажду она не могла:
-- Очень солёная… зараза, а где же хлеб?
Я осмотрелся и увидел вдалеке волнуемые ветром колосившиеся поля:
-- Когда зерно созреет, можно будет испечь хлеб… Но я так голоден, а ждать слишком долго. Ай да книга… Издевается она, что ли?
Селим промолчал, снова задумавшись. Я подошёл к нему, потрогав вышитую шёлком ткань балахона:
-- Эй, мыслитель, что за странный фасон, никогда не видел таких плащей…
Он поднял ставшие печальными глаза:
-- Раньше ты, вернее, твой предшественник, Ксандр, носил его. Перед тем как умереть в Мёртвом Городе, я, пытаясь спасти друга, поменялся с ним телами. Поэтому, когда ты оказался в нашем мире, возродился в отвратительном теле. Оно было ужасно -- шрамы, ожоги и переломы изуродовали кухонного мальчика Селима. Пока был жив Ксандр, магия делала меня прекрасным, но как только его не стало… -- я видел слёзы на его лице, -- прости, Сан, надо было сразу всё тебе рассказать, ещё тогда. Непросто бывает признаться…
Я обнял его, повторяя:
-- Это всё ерунда, совершенно неважно… Не расстраивайся, пожалуйста. Сейчас ты выглядишь так, как должен был выглядеть всегда…
Он вытер слёзы рукавом:
-- Это значит, Сан, что твой друг Селим на самом деле мёртв, а то, что ты видишь… не знаю, что это такое -- видение, призрак или творение какого-то мага. Да не пугайся, я сам тоже не сразу смирился с тем, что все мы, бывшие друзья Ксандра, погибли. Из-за проклятия наши души застряли в телах животных, а Лису вдобавок не повезло разделить свою с этим отвратительным типом. Но, к счастью, Ксандру удалось возродиться в тебе. Что касается меня, то и сам не понимаю -- почему ещё дышу? Но благодарен судьбе за то, что снова встретился с тобой, брат…
Я был потрясён и не знал, чем его утешить, поэтому попытался шутить:
-- Во всяком случае, пусть нам и не удалось позавтракать сдобной булкой, хотя бы выбрались из тюрьмы… Не грусти, Селим, в жизни мечты сбываются слишком редко. Знаешь, как мне хотелось увидеть Роя, а ещё -- свою семью в том, родном мире? Но, похоже, судьба смеётся над наивным человеком…
Друг уже взял себя в руки:
-- Может и так, но ты только начинаешь жить, всё ещё впереди, к тому же, у тебя здесь появилась настоящая семья. Если бы мне было позволено остаться рядом с вами пусть даже собакой, я был бы бесконечно счастлив…
Внезапно налетевший ветер, казалось, согнал все тучи мира точно над нашими головами, и пришлось схватиться друг за друга, чтобы не упасть.
-- Что это, Селим? -- кричал я, пытаясь удержаться на ногах.
-- Не знаю, Сан, думаю, что-то происходит с тетрадью, пожалуйста, не отпускай руки -- не хочу снова тебя потерять…
Но очередной порыв урагана с лёгкостью раскидал нас в разные стороны. Я не мог пошевелиться -- грудь сдавило так, что, казалось, больше уже никогда не вздохнуть. Потом вихрь подхватил меня, безжалостно скручивая, и гибнущее сознание полетело по тёмному тоннелю к светившемуся вдалеке лучу света…
Больно не было, но я не чувствовал ни рук, ни ног, только глаза ещё жили в этом почти умершем теле. Веки приоткрылись и снова зажмурились от слишком яркого, пурпурно–алого света среди тёмно-фиолетовых облаков. Всполохи молний и дальние раскаты грома, ветер, кружащий песчинки у самого лица, подтвердили догадку, что меня занесло в Мёртвый город.
Почему-то я не смирился с тем, что всё кончено, и в голову лезли разные глупости, вроде: куда, интересно, делись тетради, или что Селиму, наверняка, повезло больше, чем напарнику и забросило в какое-нибудь местечко посимпатичнее. Я думал об оставшихся в мире Избранных ребятах, и как они, наверное, переживают за нас двоих, но больше всего меня беспокоило, что тут водятся зомби -- с детства их на дух не переносил…
Дело было так… Взрослые запрещали нам, первоклашкам, смотреть страшилки, но собравшись у одного из одноклассников, мы «дорвались» до какого-то ужастика, пока никого из старших не было дома. Должен признаться, фильм произвёл неизгладимое впечатление: ребята сидели, прижавшись друг к другу, от страха не смея пошевелиться. По домам нас разбирали родители, поскольку «храбрецы» боялись одни выйти на улицу, подозревая в каждом прохожем замаскированного живого мертвеца.
В итоге, дома я не смог заснуть, и Вале, с которым делил маленькую, похожую на чулан комнату, полночи пришлось успокаивать «дурачка», доказывая, что в природе никаких зомби не существует. Но до конца я ему так и не поверил…
И вот по иронии судьбы я лежал, не способный даже вытереть слёзы, в мире, где по земле бродили те самые зомби. Что-то зашуршало у ног, потом шумно задышало, и оставалось только обречённо закрыть глаза. Оно упало рядом, коснувшись лица, и, если бы мог в тот момент закричать, уверен, этот вопль перепугал бы всю окрестную живность. Ну и нежить, заодно. Но мне уже не суждено было заговорить, зато кое-кто другой подал голос:
-- Сан, бедняжка, как же тебе досталось… Это я, Селим, твой друг и брат. Неужели предстоит похоронить дорогого человека в этой пустыне, разве мало я страдал в жизни, за что?
Он плакал очень искренне… Как же хотелось его успокоить, но губы не слушались, и только веки слегка дрогнули, постепенно приучая мокрые глаза к противному освещению Мёртвого города. Кажется, Селим заметил это движение, ахнув:
-- Живой… это невероятно, Сан, ты меня слышишь?
Да, кричал он не хуже, чем владел магией -- думал, точно оглохну, но поскольку выразить просьбу рыдать немного потише не было возможности, просто снова закрыл глаза. Неудивительно, что и соображал напарник отлично: он осторожно вытер слёзы со щёк -- и не только со своих -- шепнув:
-- Извини, что разорался, как ты себя чувствуешь?
Боже, я ещё раз убедился, что иногда даже очень умные люди могут говорить глупости: ну разве не заметно, что у твоего друга наверняка сломан позвоночник, и, вообще, он уже одной ногой в могиле?
Селим снова вздохнул:
-- Ох, Сан, это был идиотский вопрос…
Взмахнул ресницами, мол, полностью с тобой согласен, напарник. Хватит оплакивать ещё живого человека и лучше расскажи, как ты умудрился меня найти.
Он наклонился, и от вида его несчастного лица снова захотелось плакать, но тут «старый друг» достал, наверное, из внутреннего кармана своего шикарного балахона мой амулет поиска:
-- Он выпал из твоего кармана ещё там, в тюрьме на острове… Молодец, что взял их все с собой, -- напарник показал ещё четыре маленькие подвески, -- а я вовремя подобрал. Знаешь, это странно, но даже в облике человека у меня сохранился острый собачий нюх, иначе бы ни за что не заметил их в углу камеры.
С помощью амулета и нашёл тебя -- ветер унёс нас обоих. Уже в воздухе я почувствовал, что магия вернулась, и успел поставить защиту, поэтому почти не пострадал. Ещё сутки добирался к тебе… Мы сейчас совсем рядом со старыми воротами в Мёртвый город. Здесь кругом пески, зато никогда не бывает пожаров, дикие звери сюда не заходят -- что-то вроде зоны тишины…
Ресницы снова вспорхнули:
-- Да ты просто счастливчик, Селим, какое везение… Только тебе не кажется, что слишком уж всё гладко? Почему тетрадь вдруг выбросила нас обоих здесь, в мире Повелителя, и потерянные амулеты нашлись слишком кстати. Ты не пострадал, в то время как ко мне магия не вернулась, позволив урагану искалечить тело почти до смерти. Разве не похоже всё это на ловко расставленную западню? Неужели это так неочевидно, друг?
Лицо Селима менялось прямо на глазах: смуглая кожа побледнела, маленькие вертикальные морщинки на переносице стали резче, а в красивых глазах вспыхнул гнев. Он простонал:
-- Господи, как же я сразу не понял… Это не просто совпадения -- кто-то привёл меня сюда, и, подбросив амулеты, вынудил прийти к тебе. И это «тихое» место выбрано не случайно -- чтобы никто не мешал… Ловушка, Сан, это же ловушка.
Я снова прикрыл глаза, соглашаясь с ним. Селим резко встал и теперь я заметил, что он морщится, наступая на ногу -- видимо, это и было то самое «почти не пострадал».
-- Что ты хочешь сделать, напарник, здесь, на чужой территории, мы оба бессильны, -- моргал я, и, словно читая эти мысли, он отвечал:
-- Отнесу тебя в город, если нам повезёт и не попадём в бурю, найдём где спрятаться, там полно убежищ… К тому же, есть способ связаться с Хлоей и Лисом.
Я не унимался:
-- Нельзя втягивать их, это смертельно опасно для обоих…
И, соглашаясь, Селим подумал вслух:
-- Обойдёмся и без них -- сам справлюсь…
Он взял меня на руки, и я почувствовал, как ему непросто даётся каждое движение, каждый шаг, но не стал убеждать бросить друга здесь. Это было бесполезно, и не стоило тратить даже взмахи ресниц на такую глупость -- Селим скорее умрёт, чем совершит подобное…
Красное солнце выглянуло из-за мрачных туч, на время заставив снова закрыть глаза. Я не мог видеть, но прекрасно слышал, как из открывшихся ран кровь ритмично капала на песок, и, наступая на раненую ногу, тихо стонал напарник…
Знакомый голос, весёлый и насмешливый, ударил по нервам, остановив это безумное движение:
-- Далеко собрались, ребята?
Мне не нужно было открывать глаза, чтобы узнать бас Крэга, остро, словно в последний раз, чувствуя, как бежит слеза по обожжённой солнцем щеке…
Я смотрел на приунывшего Раса, стараясь придумать шутку, которая наконец-то вывела бы его из этого мрачного состояния. Мне и самому-то было тошно, ведь помогая одному напарнику, я оставил в беде другого. А то, что наш парнишка влип, сомневаться не приходилось. Правильно ли я поступил? Не знаю, и думать на эту тему себе запретил, чтобы не погрязнуть в болоте жалости ко всем, в том числе, и самому себе…
Так ничего и не придумав, налил две кружки вина, зачем-то купленного в соседней лавке -- уж слишком торговец его расхваливал, и подошёл к терзавшему свою косу Расу:
-- Давай выпьем, что ли, боюсь, на трезвую голову в этой ситуации мы вряд ли что придумаем…
Он посмотрел на меня непонимающим взглядом и, кивнув, взял вино:
-- А чем будем закусывать? -- по его кислому лицу было понятно, что он хотел спросить совсем о другом:
-- Что нам делать, Крэг?
Я поставил перед ним нарезанный ломтиками сыр, купленный в той же лавке. Рас неожиданно улыбнулся:
-- Надо же, с маленькими дырочками, как я люблю, если и на вкус окажется неплох…
Мы выпили и правда приятное вино, пожевав ароматные твёрдые кусочки жёлтого, как глаза напарника, сыра и, повздорив на эту тему, повеселели.
-- Для начала осмотрим комнату, к счастью, пока ты, Рас, прикидывался больным, я не разрешал Матильде здесь убираться. Так что должны остаться какие-никакие следы. И вот это, -- протянул Расу тетради, которые вынул у него из-за пазухи пять дней назад, -- зачем тебе эти штуки, ими же Сан занимался?
Рас рассказал историю своих злоключений, так что в конце повествования я так «завёлся», что чуть не разнёс комнату в щепки, ругая невидимого врага и обещая при нашей встрече подарить ему много интересных ощущений от моего кулака.
Успокоившись, снова немного выпили, и я начал осматривать стол, за которым сидел младший напарник:
-- Всё в беспорядке, обычно Сан очень аккуратен, значит, спешил. Смотри, Рас, кружка, -- принюхался, сморщив нос, -- остатки молока давно скисли, а вот и сухари, он не успел их съесть, что-то его отвлекло…
Мы нашли пустые скамьи, но лежать на них было гораздо холоднее, чем пусть и медленно, но двигаться по камере. Пришлось коротать время, рассказывая друг другу истории из прошлой жизни, и за эти несколько часов бестолковый Сан очень многое узнал о Селиме. Слушая его грустные рассказы, я искренне переживал и радовался, что вокруг темно, а значит, насмешливый друг не увидит слёз в моих глазах…
Как только в маленьком окошке забрезжил бледный рассвет, я впервые смог как следует рассмотреть друга. При нашей прошлой встрече он был страшно обожжён, но теперь его кожа выглядела здоровой. Тёмные волнистые волосы обрамляли симпатичное лицо, на котором особенно хороши были живые карие глаза. Я так пристально рассматривал его, что Селим смутился:
-- Ну, насмотрелся? И что скажешь?
-- Скажу, что ноги отваливаются и спину ломит. Хочу сбежать отсюда и поскорее.
Друг хлопнул меня по груди:
-- Тогда доставай тетрадь.
Наверное, от усталости и бессонной ночи я плохо соображал:
-- Зачем?
Селим покачал головой:
-- А как ещё отсюда выбраться? Ищи подходящее заклинание, только ты знаешь этот язык. Кстати, если найдёшь что-то интересное, не читай сразу вслух -- расскажи своими словами. А то вдруг там будет про диких львов или людоеда…
Фыркнул в ответ:
-- За дурака принимаешь? -- и покраснел, ведь именно так мы сюда и попали…
Внимательно просмотрев написанные красными чернилами строчки, я быстро убедился, что здесь не всё так просто. Большинство предложений пересказать «простыми словами» было невозможно, это скорее напоминало выдернутые из текста, причём, по большей части, совершенно бессмысленные фразы из книг. То, что вначале попалось вполне «нормальное» заклинание, теперь казалось просто случайностью, о чём я и сказал Селиму.
Тот задумался:
-- Не понимаю, а что если эти «красные» строчки -- сделанный кем-то перевод «закорючек»? Он может быть неточным или вообще неправильным…
Такой ответ поверг отрядного мага в уныние, и я расстроенно ляпнул:
-- Полная чушь… Может, здесь вообще ни слова, ни язык не важны -- надо просто написать своё желание красными чернилами, главное, сделать это в тетради.
Селим смотрел на меня круглыми от изумления глазами, и это пугало:
-- Что я опять сказал не так?
Друг похлопал по плечу, решительно отобрав тетрадь и листая её:
-- Сейчас проверим твою интересную мысль -- найдем чистую страницу и что-нибудь напишем. Кстати, думаю, это не чернила, а кровь -- этого добра у нас с тобой пока хватает. Чего ты хочешь, Сан?
Я прислушался к бурчанию в животе:
-- Перестань, что за детские выдумки… Книга желаний ? фу… Ну, если уж загадывать, то -- хочу два каравая хлеба с румяной корочкой, и чтоб было много сахара и сливочного крема. Большую бутыль сладкого молока и…
Селим засмеялся:
-- Хватит, гурман, понял… Так, -- он укусил свой палец, и я невольно вздрогнул, -- пишу: хлеб и вода…
Это было возмутительно; пришлось ему напомнить, что вода и молоко -- немного отличаются друг от друга. На что Селим, медленно корябая пальцем в тетради, ответил:
-- У меня не хватит крови на твои фантазии, -- и он передразнил, -- с румяной корочкой…
Как только надпись была закончена, я приготовился над ним посмеяться, но не успел -- ноги облизывали набегавшие на берег волны то ли моря, то ли озера. Во всяком случае, под серым небом с пробегавшими по нему облаками было очень много воды, и она успела намочить наши ноги, пока мы не догадались отскочить назад.
Подобрав полы своего длинного одеяния с отброшенным на плечи капюшоном, Селим наклонился и, зачерпнув в ладонь воды, сделал глоток. Судя по тому, как он недовольно выплюнул её, вытирая рот рукавом балахона, утолить жажду она не могла:
-- Очень солёная… зараза, а где же хлеб?
Я осмотрелся и увидел вдалеке волнуемые ветром колосившиеся поля:
-- Когда зерно созреет, можно будет испечь хлеб… Но я так голоден, а ждать слишком долго. Ай да книга… Издевается она, что ли?
Селим промолчал, снова задумавшись. Я подошёл к нему, потрогав вышитую шёлком ткань балахона:
-- Эй, мыслитель, что за странный фасон, никогда не видел таких плащей…
Он поднял ставшие печальными глаза:
-- Раньше ты, вернее, твой предшественник, Ксандр, носил его. Перед тем как умереть в Мёртвом Городе, я, пытаясь спасти друга, поменялся с ним телами. Поэтому, когда ты оказался в нашем мире, возродился в отвратительном теле. Оно было ужасно -- шрамы, ожоги и переломы изуродовали кухонного мальчика Селима. Пока был жив Ксандр, магия делала меня прекрасным, но как только его не стало… -- я видел слёзы на его лице, -- прости, Сан, надо было сразу всё тебе рассказать, ещё тогда. Непросто бывает признаться…
Я обнял его, повторяя:
-- Это всё ерунда, совершенно неважно… Не расстраивайся, пожалуйста. Сейчас ты выглядишь так, как должен был выглядеть всегда…
Он вытер слёзы рукавом:
-- Это значит, Сан, что твой друг Селим на самом деле мёртв, а то, что ты видишь… не знаю, что это такое -- видение, призрак или творение какого-то мага. Да не пугайся, я сам тоже не сразу смирился с тем, что все мы, бывшие друзья Ксандра, погибли. Из-за проклятия наши души застряли в телах животных, а Лису вдобавок не повезло разделить свою с этим отвратительным типом. Но, к счастью, Ксандру удалось возродиться в тебе. Что касается меня, то и сам не понимаю -- почему ещё дышу? Но благодарен судьбе за то, что снова встретился с тобой, брат…
Я был потрясён и не знал, чем его утешить, поэтому попытался шутить:
-- Во всяком случае, пусть нам и не удалось позавтракать сдобной булкой, хотя бы выбрались из тюрьмы… Не грусти, Селим, в жизни мечты сбываются слишком редко. Знаешь, как мне хотелось увидеть Роя, а ещё -- свою семью в том, родном мире? Но, похоже, судьба смеётся над наивным человеком…
Друг уже взял себя в руки:
-- Может и так, но ты только начинаешь жить, всё ещё впереди, к тому же, у тебя здесь появилась настоящая семья. Если бы мне было позволено остаться рядом с вами пусть даже собакой, я был бы бесконечно счастлив…
Внезапно налетевший ветер, казалось, согнал все тучи мира точно над нашими головами, и пришлось схватиться друг за друга, чтобы не упасть.
-- Что это, Селим? -- кричал я, пытаясь удержаться на ногах.
-- Не знаю, Сан, думаю, что-то происходит с тетрадью, пожалуйста, не отпускай руки -- не хочу снова тебя потерять…
Но очередной порыв урагана с лёгкостью раскидал нас в разные стороны. Я не мог пошевелиться -- грудь сдавило так, что, казалось, больше уже никогда не вздохнуть. Потом вихрь подхватил меня, безжалостно скручивая, и гибнущее сознание полетело по тёмному тоннелю к светившемуся вдалеке лучу света…
Больно не было, но я не чувствовал ни рук, ни ног, только глаза ещё жили в этом почти умершем теле. Веки приоткрылись и снова зажмурились от слишком яркого, пурпурно–алого света среди тёмно-фиолетовых облаков. Всполохи молний и дальние раскаты грома, ветер, кружащий песчинки у самого лица, подтвердили догадку, что меня занесло в Мёртвый город.
Почему-то я не смирился с тем, что всё кончено, и в голову лезли разные глупости, вроде: куда, интересно, делись тетради, или что Селиму, наверняка, повезло больше, чем напарнику и забросило в какое-нибудь местечко посимпатичнее. Я думал об оставшихся в мире Избранных ребятах, и как они, наверное, переживают за нас двоих, но больше всего меня беспокоило, что тут водятся зомби -- с детства их на дух не переносил…
Дело было так… Взрослые запрещали нам, первоклашкам, смотреть страшилки, но собравшись у одного из одноклассников, мы «дорвались» до какого-то ужастика, пока никого из старших не было дома. Должен признаться, фильм произвёл неизгладимое впечатление: ребята сидели, прижавшись друг к другу, от страха не смея пошевелиться. По домам нас разбирали родители, поскольку «храбрецы» боялись одни выйти на улицу, подозревая в каждом прохожем замаскированного живого мертвеца.
В итоге, дома я не смог заснуть, и Вале, с которым делил маленькую, похожую на чулан комнату, полночи пришлось успокаивать «дурачка», доказывая, что в природе никаких зомби не существует. Но до конца я ему так и не поверил…
И вот по иронии судьбы я лежал, не способный даже вытереть слёзы, в мире, где по земле бродили те самые зомби. Что-то зашуршало у ног, потом шумно задышало, и оставалось только обречённо закрыть глаза. Оно упало рядом, коснувшись лица, и, если бы мог в тот момент закричать, уверен, этот вопль перепугал бы всю окрестную живность. Ну и нежить, заодно. Но мне уже не суждено было заговорить, зато кое-кто другой подал голос:
-- Сан, бедняжка, как же тебе досталось… Это я, Селим, твой друг и брат. Неужели предстоит похоронить дорогого человека в этой пустыне, разве мало я страдал в жизни, за что?
Он плакал очень искренне… Как же хотелось его успокоить, но губы не слушались, и только веки слегка дрогнули, постепенно приучая мокрые глаза к противному освещению Мёртвого города. Кажется, Селим заметил это движение, ахнув:
-- Живой… это невероятно, Сан, ты меня слышишь?
Да, кричал он не хуже, чем владел магией -- думал, точно оглохну, но поскольку выразить просьбу рыдать немного потише не было возможности, просто снова закрыл глаза. Неудивительно, что и соображал напарник отлично: он осторожно вытер слёзы со щёк -- и не только со своих -- шепнув:
-- Извини, что разорался, как ты себя чувствуешь?
Боже, я ещё раз убедился, что иногда даже очень умные люди могут говорить глупости: ну разве не заметно, что у твоего друга наверняка сломан позвоночник, и, вообще, он уже одной ногой в могиле?
Селим снова вздохнул:
-- Ох, Сан, это был идиотский вопрос…
Взмахнул ресницами, мол, полностью с тобой согласен, напарник. Хватит оплакивать ещё живого человека и лучше расскажи, как ты умудрился меня найти.
Он наклонился, и от вида его несчастного лица снова захотелось плакать, но тут «старый друг» достал, наверное, из внутреннего кармана своего шикарного балахона мой амулет поиска:
-- Он выпал из твоего кармана ещё там, в тюрьме на острове… Молодец, что взял их все с собой, -- напарник показал ещё четыре маленькие подвески, -- а я вовремя подобрал. Знаешь, это странно, но даже в облике человека у меня сохранился острый собачий нюх, иначе бы ни за что не заметил их в углу камеры.
С помощью амулета и нашёл тебя -- ветер унёс нас обоих. Уже в воздухе я почувствовал, что магия вернулась, и успел поставить защиту, поэтому почти не пострадал. Ещё сутки добирался к тебе… Мы сейчас совсем рядом со старыми воротами в Мёртвый город. Здесь кругом пески, зато никогда не бывает пожаров, дикие звери сюда не заходят -- что-то вроде зоны тишины…
Ресницы снова вспорхнули:
-- Да ты просто счастливчик, Селим, какое везение… Только тебе не кажется, что слишком уж всё гладко? Почему тетрадь вдруг выбросила нас обоих здесь, в мире Повелителя, и потерянные амулеты нашлись слишком кстати. Ты не пострадал, в то время как ко мне магия не вернулась, позволив урагану искалечить тело почти до смерти. Разве не похоже всё это на ловко расставленную западню? Неужели это так неочевидно, друг?
Лицо Селима менялось прямо на глазах: смуглая кожа побледнела, маленькие вертикальные морщинки на переносице стали резче, а в красивых глазах вспыхнул гнев. Он простонал:
-- Господи, как же я сразу не понял… Это не просто совпадения -- кто-то привёл меня сюда, и, подбросив амулеты, вынудил прийти к тебе. И это «тихое» место выбрано не случайно -- чтобы никто не мешал… Ловушка, Сан, это же ловушка.
Я снова прикрыл глаза, соглашаясь с ним. Селим резко встал и теперь я заметил, что он морщится, наступая на ногу -- видимо, это и было то самое «почти не пострадал».
-- Что ты хочешь сделать, напарник, здесь, на чужой территории, мы оба бессильны, -- моргал я, и, словно читая эти мысли, он отвечал:
-- Отнесу тебя в город, если нам повезёт и не попадём в бурю, найдём где спрятаться, там полно убежищ… К тому же, есть способ связаться с Хлоей и Лисом.
Я не унимался:
-- Нельзя втягивать их, это смертельно опасно для обоих…
И, соглашаясь, Селим подумал вслух:
-- Обойдёмся и без них -- сам справлюсь…
Он взял меня на руки, и я почувствовал, как ему непросто даётся каждое движение, каждый шаг, но не стал убеждать бросить друга здесь. Это было бесполезно, и не стоило тратить даже взмахи ресниц на такую глупость -- Селим скорее умрёт, чем совершит подобное…
Красное солнце выглянуло из-за мрачных туч, на время заставив снова закрыть глаза. Я не мог видеть, но прекрасно слышал, как из открывшихся ран кровь ритмично капала на песок, и, наступая на раненую ногу, тихо стонал напарник…
Знакомый голос, весёлый и насмешливый, ударил по нервам, остановив это безумное движение:
-- Далеко собрались, ребята?
Мне не нужно было открывать глаза, чтобы узнать бас Крэга, остро, словно в последний раз, чувствуя, как бежит слеза по обожжённой солнцем щеке…
Прода от 12.05.2025, 06:23
Глава 30. Враг внутри меня. Крэг
Я смотрел на приунывшего Раса, стараясь придумать шутку, которая наконец-то вывела бы его из этого мрачного состояния. Мне и самому-то было тошно, ведь помогая одному напарнику, я оставил в беде другого. А то, что наш парнишка влип, сомневаться не приходилось. Правильно ли я поступил? Не знаю, и думать на эту тему себе запретил, чтобы не погрязнуть в болоте жалости ко всем, в том числе, и самому себе…
Так ничего и не придумав, налил две кружки вина, зачем-то купленного в соседней лавке -- уж слишком торговец его расхваливал, и подошёл к терзавшему свою косу Расу:
-- Давай выпьем, что ли, боюсь, на трезвую голову в этой ситуации мы вряд ли что придумаем…
Он посмотрел на меня непонимающим взглядом и, кивнув, взял вино:
-- А чем будем закусывать? -- по его кислому лицу было понятно, что он хотел спросить совсем о другом:
-- Что нам делать, Крэг?
Я поставил перед ним нарезанный ломтиками сыр, купленный в той же лавке. Рас неожиданно улыбнулся:
-- Надо же, с маленькими дырочками, как я люблю, если и на вкус окажется неплох…
Мы выпили и правда приятное вино, пожевав ароматные твёрдые кусочки жёлтого, как глаза напарника, сыра и, повздорив на эту тему, повеселели.
-- Для начала осмотрим комнату, к счастью, пока ты, Рас, прикидывался больным, я не разрешал Матильде здесь убираться. Так что должны остаться какие-никакие следы. И вот это, -- протянул Расу тетради, которые вынул у него из-за пазухи пять дней назад, -- зачем тебе эти штуки, ими же Сан занимался?
Рас рассказал историю своих злоключений, так что в конце повествования я так «завёлся», что чуть не разнёс комнату в щепки, ругая невидимого врага и обещая при нашей встрече подарить ему много интересных ощущений от моего кулака.
Успокоившись, снова немного выпили, и я начал осматривать стол, за которым сидел младший напарник:
-- Всё в беспорядке, обычно Сан очень аккуратен, значит, спешил. Смотри, Рас, кружка, -- принюхался, сморщив нос, -- остатки молока давно скисли, а вот и сухари, он не успел их съесть, что-то его отвлекло…
