Кот постоял в задумчивости несколько мгновений и с грациозной ленцой запрыгнул на колени к Лене.
Ах, дамский угодник! – покачал головой профессор. – Стоял, смотрел загадочно, цену себе набивал.
Кот тут же подлез под руку и подставил уши. Чешите меня, ласкайте, доставляйте удовольствие. Лена гладила Порфирия Моисеевича, а тот глухо урчал, блаженно прикрыв глаза. Нет никаких страхов, никаких бед и огорчений. Все плохое там – за дверью квартиры. Здесь – покой, тишина и отдохновение.
Порфирия Моисеевича очень любила моя супружница, – неожиданно стал рассказывать Борис Александрович. – Души в нем не чаяла. У них между собой была какая-то особенная телепатическая связь. Если она начинала заболевать, то кот сразу ложился ей на больное место. Всегда за несколько минут до ее прихода садится к двери в ожидании. А еще помогал искать ключи, которые супруга часто теряла. Она прямо так и говорила: «Котенька, где наши ключики?» И не поверите – не проходило и минуты, как ключи находились. Но супружница моя умерла скоропостижно несколько лет назад. Вы даже не представляете, как Порфирий Моисеевич помог мне тогда и как он горевал вместе со мной. Мы сообща плакали от боли, поддерживали друг друга и старались выкарабкаться. Вот такая история.
Лена слушала рассказ профессора, и ее внимание привлекло слово «супружница». Редко кто так говорит. Ах, да! Вспомнила!
Слушайте, я знаю, где мы виделись! – воскликнула Лена. – Мы с вами встречались перед Новым Годом в супермаркете в отделе игрушек.
Да? – Борис Александрович сосредоточенно глянул на Лену и всплеснул руками. – Точно! Вы выбирали елочные украшения и рассказали о своих детках. Совершенно верно! А я тогда сказал, что вы прекрасная мама.
Приблизительно так, – заулыбалась Лена.
Вот видите, голубушка, как тесен мир! Я понимаю, что у вас возникли некоторые проблемы? Буду польщен, если вы поделитесь ими со мной. Глядишь, пригодится моя помощь. Не к чему такой хорошенькой женщине, чудесной маме и любящей жене мучится неприятными душевными терзаниями. Мы вместе обязательно распутаем самые сложные дела. Вот увидите.
Профессор встал и подал Лене руку.
Пойдемте в кабинет. Там будет удобнее.
Лена послушно направилась с профессором в кабинет. Рядом, отираясь о ее ногу, шел Порфирий Моисеевич. Несомненно, уж он-то точно знал, как помочь и чем. Даже в его недолгой кошачьей жизни были трагические ситуации. Кот с честью вышел из них. Да к тому же, когда твой хозяин самый настоящий профессор психиатрии, к мнению которого прислушиваются и советами которого очень дорожат, поневоле наберешься мудрости, гибкости и нужных знаний о сложной природе человеческой психики. Но люди странные существа, зачем-то все усложняют. Глупо и суетно. Впрочем, не будем делать выводы. Послушаем.
Лена рассказала Борису Александровичу все. Про записки, гадкие сообщения, предчувствия, внезапно навалившуюся депрессию, а самое главное – про страшные сны и свои практически реальные ощущения. Во время повествования ее несколько раз бросало то в холод, то в жар, трясло, пересыхало горло, набегали слезы. Но надо было выговориться, довериться, освободиться и очиститься. С каждым сказанным словом становилось легче. Тяжелая, гнетущая ноша страшной тайны, с которой даже и неловко с кем-то делиться, рассыпалась, освобождая место чистому воздуху.
Борис Александрович несколько раз задавал вопросы, делая пометки в большой общей тетради, уточнял, интересовался, и проявлял участие.
Минут через сорок Лена облегченно выдохнула.
Вот такая со мной приключилась история, – резюмировала она. – Борис Александрович, я схожу с ума? Разве нормальным людям снятся такие ужасные сны и такие, – Лена замялась, подбирая слово, – настоящие. Запахи, ощущения, звуки, казалось, проходили через меня. Я становилась тем самым маньяком. Душила его руками, видела его глазами, чувствовала то, что чувствовал он. Могу детально описать даже шнурок. Такой простой, серый, обувной, длинный. Отвратительно. – Лена поморщилась. – Но самое страшное – сны потом действительно сбывались! Находились девушки убитые в моих снах.
А откуда вы знаете?
Первый раз я увидела сюжет по телевизору, второй раз – нашла информацию в газете.
Третий раз?
Честно? – Лена тяжело выдохнула. – Еще нигде не смотрела. Боюсь. Вдруг и, правда, случилось?
Так давайте вместе глянем. Вдвоем не страшно? – Борис Александрович пододвинул компьютер и быстро в поисковике набрал нужную информацию. – Что сказать, нет ничего подобного.
Это случилось позавчера, – уточнила Лена, вставая с кресла. – Вы в криминальных новостях смотрели?
Да, – профессор мягко улыбнулся. – Если желаете, то можем выпуски городской хроники послушать.
Хорошо.
Минут через десять, так ничего и не найдя, профессор закрыл ноутбук.
Леночка, душа моя, вы расстроены?
Не знаю. – Лена пожала плечами. – Скорее, растерянна. Я немного свыклась с мыслью, что обладаю некими экстрасенсорными возможностями. Иначе, как еще можно логично объяснить происходящее? Даже сейчас, когда мы ничего не нашли, уверена – убийство было. Не знаю где разыскать нужную информацию, но все происходит не просто так. С каждым кошмаром я вижу больше деталей, испытываю огромную гамму чувств и ощущаю несомненную реальность событий.
А каждый ли раз у вас перед подобными снами возникает депрессия? И не могли бы вы припомнить, хотя бы приблизительно, в какие числа произошли первые сновидения.
Профессор некоторое время задавал уточняющие вопросы, не забывая делать записи в тетради. Лена отвечала, надеясь в глубине души, что по окончанию сеанса все страхи развеются. Она снова станет НОРМАЛЬНОЙ!
Ну, что ж, – задумчиво протянул профессор, – пожалуй, на сегодня хватит.
Борис Александрович, – Лена уже успокоилась и ждала вердикта, – я сошла с ума?
Господи, какие глупости вы говорите, – осуждающе покачал головой профессор. – Уж поверьте моему опыту, даже до простого невроза вам еще шагать и шагать. Но, – Борис Александрович поднял вверх указательный палец, – лучше не надо. Очень интересный случай. Будем разбираться не торопясь.
Что мне делать, если кошмар присниться?
Голубушка, но не каждый же день вам выпадает такая радость! – рассмеялся Борис Александрович. – А в ближайшее время мы что-нибудь да придумаем. Будьте уверены. Как вы сейчас себя чувствуете?
Хорошо. – Ленино лицо посветлело. Порфирий Моисеевич, будто бы поняв, что гроза миновала, запрыгнул гостье на колени и снова подставил голову. Время освободилось? Потратьте его на меня. – Мне стало лучше и легче. Я точно не психопатка? Мне еще рано в сумасшедший дом??
А вам очень хочется? Могу устроить экскурсию, если желаете.
Нет, что вы, совсем не желаю!
Вот и славно. Езжайте домой со спокойной душой. У вас дети, муж, интересная работа. Присутствует все для нормальной счастливой жизни. Насколько я понял, по родословной линии никто не страдал душевными расстройствами. Так что никаких особенных предпосылок для болезни нет. Ну, или, мы пока ничего не нашли.
Значит, говорим друг другу до свидания?
С превеликим удовольствием. Свидимся на следующей неделе. Запишите все сны, которые вам приснятся. И еще, зафиксируйте те страхи и тревоги, которые вдруг возникнут. Это не трудно?
Даже интересно. А вдруг мне приснится ваш Порфирий Моисеевич?
Обязательно сделайте об этом пометку. Нашему уважаемому коту будет лестно.
Борис Александрович и Лена тепло расстались. Профессор не спеша убрал в гостиной комнате и, просмотрев сделанные записи, крепко задумался. Порфирий Моисеевич лег рядом на диване. Прикрыв глаза, кот навострил уши и чутко реагировал на каждый вздох хозяина. Тот был явно чем-то обескуражен. Принеся из кабинета ноутбук, профессор немного поработал за ним, а потом сделал телефонный звонок.
Здравствуй, сын…
Майор Снежков.
Майор полиции Снежков Василий Борисович, сидел в своем кабинете, и, морщась, ел из пластикового лотка молочную овсяную кашу с фруктами, всячески стараясь уговорить себя в полезности данного мероприятия. А больше всего сейчас хотелось зажаренного до румяной корочки большого куска мяса с картофельным пюре, политого густой подливкой. Но майор Снежков вынуждено давится полезной едой. Язва, черт ее подери! Когда жена Натуся узнала о диагнозе, то сразу перевела майора на диетический стол и сбалансированное питание, готовя с вечера несколько «правильных» блюд. Приготовленное, она раскладывала по лоткам и давала майору с собой на работу. На второй завтрак, на обед и на полдник. «Режим питания нарушать нельзя! Это твое лекарство! – назидательно твердила Натуся. – Мне и нашим детям нужен здоровый муж и отец». Конечно, майор Снежков мог бы наплевать на запреты и скормить здоровую еду дворняжке Нюсе, о которой заботилось все отделение полиции, но было стыдно врать жене, которая так о нем тревожилась. Хорошо, что дети у него росли жалостливые. Сын Тема втайне от мамы клал в портфель отцу крекеры с пряниками, а доченька Нюся карамельки и сосательные конфеты.
Василий Борисович тяжело вздохнул и засунул в рот последнюю ложку ненавистной овсянки. Пока он ее пережевывал, в кабинет ввалился капитан Леша Тяпочкин и кинул на стол несколько бумаг.
И как овсянка, сэр? – Леша сделал подобострастное лицо. – Может вам еще и какаву с чаем подать?
Сволочь ты, Тяпочкин. – беззлобно огрызнулся майор Снежков. – Для начала себя правильно подай. Подойди к зеркалу и расчешись.
А зачем? – Тяпочкин подошел к зеркалу, глянул на свое отражение, пожав плечами. – Красавец! Высокий, стройный, атлетически сложенный мужчина в самом расцвете лет.
Льстишь себе, худая оглобля.
Вы все от зависти. Нехорошо. Вам бы не мешало в тренажерку походить.
Это не живот, – вздохнул майор и погладил себя. – У меня там ум, спокойствие и харизма.
Теперь вы себе льстите. Кстати, уважаемый начальник, – Леша Тяпочкн включил чайник и стал громко рыться в тумбочке в поисках съедобного, – Нет ли у нас чего пожевать?
Ты обедал недавно!
Да уж два часа как без еды!
Легче убить, чем прокормить, – вздохнул майор Снежков. – В столе сухари лежат.
Благодарствую, спаситель! – повеселел Тяпочкин, налил себе огромную кружку чая, сыпанул туда четыре ложки сахара и стал, причмокивая, поглощать сухари, предварительно размачивая их в сладком напитке. – Блаженство.
Снежков Василий Борисович уткнулся в принесенные бумаги. Столько работы и практически все без толку. А начальство требует! А общественность гудит! А простые граждане бояться вечером выходить на улицу! А что он может поделать? К каждому по полицейскому приставить? Всех психов по больницам запереть? Самому бегать по ночным улицам и, вглядываясь в лица прохожих, гадать: маньяк или добропорядочный гражданин? Остается только дальше изучать собранную информацию, анализировать и ждать, когда убийца ошибется. Как работать на опережение, если почти ничего не известно.
Что у него есть? Произошло три убийства. Женщины от девятнадцати до двадцати пяти лет. По всем признакам убийства – «серия». Жертвы между собой не знакомы. Общих знакомых тоже не имели. Вели нормальный, более-менее порядочный образ жизни. Были молоды, хороши собой и ничем особенным не выделялись. Единственное что объединяет – район совершения преступления. Очень условный, размытый, но все же. Криминалисты утверждают, что орудия убийства идентичные – нечто похожее не веревку. И еще лежали все убитые женщины в одной позе – выкинув левую руку вперед, а правую положив на живот…
По какой такой неведомой причине убийца выбрал именно эти жертвы? Почему именно в это время? Что двигало его действиями? Совершал ли он такие действия раньше? Даже у извращенцев есть своя определенная логика.
Всегда существует отправная точка для развития психических расстройств. Вдруг маньяка девушка любимая обидела, или мама над ним в детстве издевалась или просто Луна с Солнцем встали не под тем углом? Только найдя ответы на вопросы можно рассчитать дальнейшие действия преступника.
Майор Снежков несколько растерялся. Такого не встречалось в его практике. Обстоятельства изменились не в лучшую сторону. Убийство, затем еще одно и вот недавно третье. Стопроцентная «серия». Как надо действовать? По какому алгоритму? Начальство даже не сомневалось – майор обязательно справится! Кто, если не он? Обещали любое содействие. Но обещание и практика – две разные вещи. К счастью удалось проконсультироваться с подполковником из области, который раскрыл несколько подобных дел. Но у того полковника было больше возможностей, ресурсов и даже опытный психотерапевт, консультировавший по мере надобности. А у него что? Хотя…Точно! Как он не додумался раньше?
Обиженным басом громко загудел сотовый телефон. Капитан Тяпочкин, доевший последний сухарь и громко допивший остатки чая, от неожиданности вздрогнул.
Ваш телефон мычит! Пора бы уже нормальный гудок поставить. Каждый раз пугаюсь, – сказал Тяпочкин.
А ты не прислушивайся! Иди, работай дальше. Еды для тебя больше нет, – буркнул майор Снежков и ответил на звонок – Слушаю.
Здравствуй, сын…
Тамара Сергеевна.
Новая терка не подвела – кромсала клубни картофеля ровными тонкими нитями. Конечно, Тамара Сергеевна могла бы достать комбайн и, особо не марая рук, нашинковать картошку по-быстрому. Но для Сережи хотелось делать руками, а не бездушной машиной. Вот поест любимый мужчина свежих, поджаристых, золотистых, душистых «драников» приправленных чесночком и луком, с горкой настоящей домашней сметаны и почувствует как он дорог.
Всем – и героям, и трусам, и успешным, и непутевым нужна семья, теплые отношения. А Тамара знает, как создать ощущение семьи. Истосковавшись по простому счастью, наполнившись сверх меры желанием отдавать, очень хотелось разделить с Сергеем, светлое теплое море чувств, эмоций, плескавшихся в душе радужной легкой рябью. Просто плыви! Плескайся, осязай, смакуй вкус нового бытия. Легко и откровенно. Так бывает в детстве, не омраченном чернотой потерь. И еще так бывает в пору первой влюбленности, когда душа впервые осознано изнывает желанием делиться, становясь частью другого человека.
Тамара Сергеевна терла крупную упругую желтую картофелину быстро, ловко, с настроением, улыбаясь светлым мечтам. Скоро придет Сережа и, поев вкусных драников, оттает. Может быть. Он напряжен, слишком напряжен. Ничего толком не рассказывает, ничем не делится, пытается отстраниться, замыкается. «Все нормально. Я в полном порядке. Много работы, устал. Не беспокойся». А как не беспокоится? Ощущение такое будто в его душе осталось всего одна струна. Последняя, обреченная. И она настолько напряжена, что лопнет в любой момент на самой высокой ноте. И тогда – все закончится. Остальное не будет иметь уже никакого значения.
Картошка за картошкой спускались ровными лентами в голубую эмалированную чашку. Если бы душевные проблемы лечились плошкой вкусной еды, Тамара бы готовила и готовила. От сердечной боли вам, пожалуйста, бефстроганов с белыми грибами. От плохого настроения – воздушный торт с взбитыми сливками. От гнева и обиды – желе с экзотическими фруктами. Лишь бы помогло. Лишь бы зарубцевалось и отпустило.
Последняя картофелина. Тамара Сергеевна отвлеклась на посторонний резкий звук за окном, рука соскользнула и, терка хищно резанула прямо по пальцу.
Ах, дамский угодник! – покачал головой профессор. – Стоял, смотрел загадочно, цену себе набивал.
Кот тут же подлез под руку и подставил уши. Чешите меня, ласкайте, доставляйте удовольствие. Лена гладила Порфирия Моисеевича, а тот глухо урчал, блаженно прикрыв глаза. Нет никаких страхов, никаких бед и огорчений. Все плохое там – за дверью квартиры. Здесь – покой, тишина и отдохновение.
Порфирия Моисеевича очень любила моя супружница, – неожиданно стал рассказывать Борис Александрович. – Души в нем не чаяла. У них между собой была какая-то особенная телепатическая связь. Если она начинала заболевать, то кот сразу ложился ей на больное место. Всегда за несколько минут до ее прихода садится к двери в ожидании. А еще помогал искать ключи, которые супруга часто теряла. Она прямо так и говорила: «Котенька, где наши ключики?» И не поверите – не проходило и минуты, как ключи находились. Но супружница моя умерла скоропостижно несколько лет назад. Вы даже не представляете, как Порфирий Моисеевич помог мне тогда и как он горевал вместе со мной. Мы сообща плакали от боли, поддерживали друг друга и старались выкарабкаться. Вот такая история.
Лена слушала рассказ профессора, и ее внимание привлекло слово «супружница». Редко кто так говорит. Ах, да! Вспомнила!
Слушайте, я знаю, где мы виделись! – воскликнула Лена. – Мы с вами встречались перед Новым Годом в супермаркете в отделе игрушек.
Да? – Борис Александрович сосредоточенно глянул на Лену и всплеснул руками. – Точно! Вы выбирали елочные украшения и рассказали о своих детках. Совершенно верно! А я тогда сказал, что вы прекрасная мама.
Приблизительно так, – заулыбалась Лена.
Вот видите, голубушка, как тесен мир! Я понимаю, что у вас возникли некоторые проблемы? Буду польщен, если вы поделитесь ими со мной. Глядишь, пригодится моя помощь. Не к чему такой хорошенькой женщине, чудесной маме и любящей жене мучится неприятными душевными терзаниями. Мы вместе обязательно распутаем самые сложные дела. Вот увидите.
Профессор встал и подал Лене руку.
Пойдемте в кабинет. Там будет удобнее.
Лена послушно направилась с профессором в кабинет. Рядом, отираясь о ее ногу, шел Порфирий Моисеевич. Несомненно, уж он-то точно знал, как помочь и чем. Даже в его недолгой кошачьей жизни были трагические ситуации. Кот с честью вышел из них. Да к тому же, когда твой хозяин самый настоящий профессор психиатрии, к мнению которого прислушиваются и советами которого очень дорожат, поневоле наберешься мудрости, гибкости и нужных знаний о сложной природе человеческой психики. Но люди странные существа, зачем-то все усложняют. Глупо и суетно. Впрочем, не будем делать выводы. Послушаем.
Лена рассказала Борису Александровичу все. Про записки, гадкие сообщения, предчувствия, внезапно навалившуюся депрессию, а самое главное – про страшные сны и свои практически реальные ощущения. Во время повествования ее несколько раз бросало то в холод, то в жар, трясло, пересыхало горло, набегали слезы. Но надо было выговориться, довериться, освободиться и очиститься. С каждым сказанным словом становилось легче. Тяжелая, гнетущая ноша страшной тайны, с которой даже и неловко с кем-то делиться, рассыпалась, освобождая место чистому воздуху.
Борис Александрович несколько раз задавал вопросы, делая пометки в большой общей тетради, уточнял, интересовался, и проявлял участие.
Минут через сорок Лена облегченно выдохнула.
Вот такая со мной приключилась история, – резюмировала она. – Борис Александрович, я схожу с ума? Разве нормальным людям снятся такие ужасные сны и такие, – Лена замялась, подбирая слово, – настоящие. Запахи, ощущения, звуки, казалось, проходили через меня. Я становилась тем самым маньяком. Душила его руками, видела его глазами, чувствовала то, что чувствовал он. Могу детально описать даже шнурок. Такой простой, серый, обувной, длинный. Отвратительно. – Лена поморщилась. – Но самое страшное – сны потом действительно сбывались! Находились девушки убитые в моих снах.
А откуда вы знаете?
Первый раз я увидела сюжет по телевизору, второй раз – нашла информацию в газете.
Третий раз?
Честно? – Лена тяжело выдохнула. – Еще нигде не смотрела. Боюсь. Вдруг и, правда, случилось?
Так давайте вместе глянем. Вдвоем не страшно? – Борис Александрович пододвинул компьютер и быстро в поисковике набрал нужную информацию. – Что сказать, нет ничего подобного.
Это случилось позавчера, – уточнила Лена, вставая с кресла. – Вы в криминальных новостях смотрели?
Да, – профессор мягко улыбнулся. – Если желаете, то можем выпуски городской хроники послушать.
Хорошо.
Минут через десять, так ничего и не найдя, профессор закрыл ноутбук.
Леночка, душа моя, вы расстроены?
Не знаю. – Лена пожала плечами. – Скорее, растерянна. Я немного свыклась с мыслью, что обладаю некими экстрасенсорными возможностями. Иначе, как еще можно логично объяснить происходящее? Даже сейчас, когда мы ничего не нашли, уверена – убийство было. Не знаю где разыскать нужную информацию, но все происходит не просто так. С каждым кошмаром я вижу больше деталей, испытываю огромную гамму чувств и ощущаю несомненную реальность событий.
А каждый ли раз у вас перед подобными снами возникает депрессия? И не могли бы вы припомнить, хотя бы приблизительно, в какие числа произошли первые сновидения.
Профессор некоторое время задавал уточняющие вопросы, не забывая делать записи в тетради. Лена отвечала, надеясь в глубине души, что по окончанию сеанса все страхи развеются. Она снова станет НОРМАЛЬНОЙ!
Ну, что ж, – задумчиво протянул профессор, – пожалуй, на сегодня хватит.
Борис Александрович, – Лена уже успокоилась и ждала вердикта, – я сошла с ума?
Господи, какие глупости вы говорите, – осуждающе покачал головой профессор. – Уж поверьте моему опыту, даже до простого невроза вам еще шагать и шагать. Но, – Борис Александрович поднял вверх указательный палец, – лучше не надо. Очень интересный случай. Будем разбираться не торопясь.
Что мне делать, если кошмар присниться?
Голубушка, но не каждый же день вам выпадает такая радость! – рассмеялся Борис Александрович. – А в ближайшее время мы что-нибудь да придумаем. Будьте уверены. Как вы сейчас себя чувствуете?
Хорошо. – Ленино лицо посветлело. Порфирий Моисеевич, будто бы поняв, что гроза миновала, запрыгнул гостье на колени и снова подставил голову. Время освободилось? Потратьте его на меня. – Мне стало лучше и легче. Я точно не психопатка? Мне еще рано в сумасшедший дом??
А вам очень хочется? Могу устроить экскурсию, если желаете.
Нет, что вы, совсем не желаю!
Вот и славно. Езжайте домой со спокойной душой. У вас дети, муж, интересная работа. Присутствует все для нормальной счастливой жизни. Насколько я понял, по родословной линии никто не страдал душевными расстройствами. Так что никаких особенных предпосылок для болезни нет. Ну, или, мы пока ничего не нашли.
Значит, говорим друг другу до свидания?
С превеликим удовольствием. Свидимся на следующей неделе. Запишите все сны, которые вам приснятся. И еще, зафиксируйте те страхи и тревоги, которые вдруг возникнут. Это не трудно?
Даже интересно. А вдруг мне приснится ваш Порфирий Моисеевич?
Обязательно сделайте об этом пометку. Нашему уважаемому коту будет лестно.
Борис Александрович и Лена тепло расстались. Профессор не спеша убрал в гостиной комнате и, просмотрев сделанные записи, крепко задумался. Порфирий Моисеевич лег рядом на диване. Прикрыв глаза, кот навострил уши и чутко реагировал на каждый вздох хозяина. Тот был явно чем-то обескуражен. Принеся из кабинета ноутбук, профессор немного поработал за ним, а потом сделал телефонный звонок.
Здравствуй, сын…
Майор Снежков.
Майор полиции Снежков Василий Борисович, сидел в своем кабинете, и, морщась, ел из пластикового лотка молочную овсяную кашу с фруктами, всячески стараясь уговорить себя в полезности данного мероприятия. А больше всего сейчас хотелось зажаренного до румяной корочки большого куска мяса с картофельным пюре, политого густой подливкой. Но майор Снежков вынуждено давится полезной едой. Язва, черт ее подери! Когда жена Натуся узнала о диагнозе, то сразу перевела майора на диетический стол и сбалансированное питание, готовя с вечера несколько «правильных» блюд. Приготовленное, она раскладывала по лоткам и давала майору с собой на работу. На второй завтрак, на обед и на полдник. «Режим питания нарушать нельзя! Это твое лекарство! – назидательно твердила Натуся. – Мне и нашим детям нужен здоровый муж и отец». Конечно, майор Снежков мог бы наплевать на запреты и скормить здоровую еду дворняжке Нюсе, о которой заботилось все отделение полиции, но было стыдно врать жене, которая так о нем тревожилась. Хорошо, что дети у него росли жалостливые. Сын Тема втайне от мамы клал в портфель отцу крекеры с пряниками, а доченька Нюся карамельки и сосательные конфеты.
Василий Борисович тяжело вздохнул и засунул в рот последнюю ложку ненавистной овсянки. Пока он ее пережевывал, в кабинет ввалился капитан Леша Тяпочкин и кинул на стол несколько бумаг.
И как овсянка, сэр? – Леша сделал подобострастное лицо. – Может вам еще и какаву с чаем подать?
Сволочь ты, Тяпочкин. – беззлобно огрызнулся майор Снежков. – Для начала себя правильно подай. Подойди к зеркалу и расчешись.
А зачем? – Тяпочкин подошел к зеркалу, глянул на свое отражение, пожав плечами. – Красавец! Высокий, стройный, атлетически сложенный мужчина в самом расцвете лет.
Льстишь себе, худая оглобля.
Вы все от зависти. Нехорошо. Вам бы не мешало в тренажерку походить.
Это не живот, – вздохнул майор и погладил себя. – У меня там ум, спокойствие и харизма.
Теперь вы себе льстите. Кстати, уважаемый начальник, – Леша Тяпочкн включил чайник и стал громко рыться в тумбочке в поисках съедобного, – Нет ли у нас чего пожевать?
Ты обедал недавно!
Да уж два часа как без еды!
Легче убить, чем прокормить, – вздохнул майор Снежков. – В столе сухари лежат.
Благодарствую, спаситель! – повеселел Тяпочкин, налил себе огромную кружку чая, сыпанул туда четыре ложки сахара и стал, причмокивая, поглощать сухари, предварительно размачивая их в сладком напитке. – Блаженство.
Снежков Василий Борисович уткнулся в принесенные бумаги. Столько работы и практически все без толку. А начальство требует! А общественность гудит! А простые граждане бояться вечером выходить на улицу! А что он может поделать? К каждому по полицейскому приставить? Всех психов по больницам запереть? Самому бегать по ночным улицам и, вглядываясь в лица прохожих, гадать: маньяк или добропорядочный гражданин? Остается только дальше изучать собранную информацию, анализировать и ждать, когда убийца ошибется. Как работать на опережение, если почти ничего не известно.
Что у него есть? Произошло три убийства. Женщины от девятнадцати до двадцати пяти лет. По всем признакам убийства – «серия». Жертвы между собой не знакомы. Общих знакомых тоже не имели. Вели нормальный, более-менее порядочный образ жизни. Были молоды, хороши собой и ничем особенным не выделялись. Единственное что объединяет – район совершения преступления. Очень условный, размытый, но все же. Криминалисты утверждают, что орудия убийства идентичные – нечто похожее не веревку. И еще лежали все убитые женщины в одной позе – выкинув левую руку вперед, а правую положив на живот…
По какой такой неведомой причине убийца выбрал именно эти жертвы? Почему именно в это время? Что двигало его действиями? Совершал ли он такие действия раньше? Даже у извращенцев есть своя определенная логика.
Всегда существует отправная точка для развития психических расстройств. Вдруг маньяка девушка любимая обидела, или мама над ним в детстве издевалась или просто Луна с Солнцем встали не под тем углом? Только найдя ответы на вопросы можно рассчитать дальнейшие действия преступника.
Майор Снежков несколько растерялся. Такого не встречалось в его практике. Обстоятельства изменились не в лучшую сторону. Убийство, затем еще одно и вот недавно третье. Стопроцентная «серия». Как надо действовать? По какому алгоритму? Начальство даже не сомневалось – майор обязательно справится! Кто, если не он? Обещали любое содействие. Но обещание и практика – две разные вещи. К счастью удалось проконсультироваться с подполковником из области, который раскрыл несколько подобных дел. Но у того полковника было больше возможностей, ресурсов и даже опытный психотерапевт, консультировавший по мере надобности. А у него что? Хотя…Точно! Как он не додумался раньше?
Обиженным басом громко загудел сотовый телефон. Капитан Тяпочкин, доевший последний сухарь и громко допивший остатки чая, от неожиданности вздрогнул.
Ваш телефон мычит! Пора бы уже нормальный гудок поставить. Каждый раз пугаюсь, – сказал Тяпочкин.
А ты не прислушивайся! Иди, работай дальше. Еды для тебя больше нет, – буркнул майор Снежков и ответил на звонок – Слушаю.
Здравствуй, сын…
Тамара Сергеевна.
Новая терка не подвела – кромсала клубни картофеля ровными тонкими нитями. Конечно, Тамара Сергеевна могла бы достать комбайн и, особо не марая рук, нашинковать картошку по-быстрому. Но для Сережи хотелось делать руками, а не бездушной машиной. Вот поест любимый мужчина свежих, поджаристых, золотистых, душистых «драников» приправленных чесночком и луком, с горкой настоящей домашней сметаны и почувствует как он дорог.
Всем – и героям, и трусам, и успешным, и непутевым нужна семья, теплые отношения. А Тамара знает, как создать ощущение семьи. Истосковавшись по простому счастью, наполнившись сверх меры желанием отдавать, очень хотелось разделить с Сергеем, светлое теплое море чувств, эмоций, плескавшихся в душе радужной легкой рябью. Просто плыви! Плескайся, осязай, смакуй вкус нового бытия. Легко и откровенно. Так бывает в детстве, не омраченном чернотой потерь. И еще так бывает в пору первой влюбленности, когда душа впервые осознано изнывает желанием делиться, становясь частью другого человека.
Тамара Сергеевна терла крупную упругую желтую картофелину быстро, ловко, с настроением, улыбаясь светлым мечтам. Скоро придет Сережа и, поев вкусных драников, оттает. Может быть. Он напряжен, слишком напряжен. Ничего толком не рассказывает, ничем не делится, пытается отстраниться, замыкается. «Все нормально. Я в полном порядке. Много работы, устал. Не беспокойся». А как не беспокоится? Ощущение такое будто в его душе осталось всего одна струна. Последняя, обреченная. И она настолько напряжена, что лопнет в любой момент на самой высокой ноте. И тогда – все закончится. Остальное не будет иметь уже никакого значения.
Картошка за картошкой спускались ровными лентами в голубую эмалированную чашку. Если бы душевные проблемы лечились плошкой вкусной еды, Тамара бы готовила и готовила. От сердечной боли вам, пожалуйста, бефстроганов с белыми грибами. От плохого настроения – воздушный торт с взбитыми сливками. От гнева и обиды – желе с экзотическими фруктами. Лишь бы помогло. Лишь бы зарубцевалось и отпустило.
Последняя картофелина. Тамара Сергеевна отвлеклась на посторонний резкий звук за окном, рука соскользнула и, терка хищно резанула прямо по пальцу.
