Хотя, Омон Ра – это не божество, а роман Пелевина. Хорошо, царевна… Ну, а если отбросить мусор и вспомнить хотя бы начальную школу? Помнится, тогда меня поражала трата ресурсов на захоронение тел и ублажение богов. Большая половина того, что производили люди, просто спускалась в помойку! Нет, потомкам то, естественно, интересно было рыться в исторических помойках, собирать осколки табличек и совать носы в пирамиды… Вопрос в другом – нужно ли это, полезно ли это для самих египтян? Что-то, матушка, тебя не в ту степь понесло… Править Египтом тебе, возможно, и не придется. Так что давай, царевна, думать. И думать о том, как вылезти отсюда и людей увести.
Я села и погладила Басю. Дивный антидепрессант! Для начала, я думаю, стоит сходить и посмотреть на свое войско. Сколько их там? Кого конкретно я буду выводить отсюда?
Самое странное, что мысль о том, что нужно все бросить и смываться самой меня больше не посещала. Все же царская кровь – не водица. А девочка, похоже, при жизни была вполне приличным человеком. Надеюсь, ее новое перерождение будет удачным. Пусть царевна родится в хорошей и любящей семье, пусть проживет достойную жизнь и не жалеет о ранней смерти здесь. Пусть она будет счастлива!
Божечки-ёжечки, как же мне странно и страшно все это! Но я чувствую свое новое тело. Я помню всю свою жизнь, я помню мгновенную вспышку перед смертью… Да, мне очень сложно принять эту новую реальность, но есть ли у меня выбор?!
-- Имхотеп!
Шлепанье ног по коридору и на полу простирается ниц старик. Надо прекращать эти китайские церемонии. Ну, хотя бы для ближнего круга.
-- Имхотеп, я готова встретить свою судьбу и узнать, что предначертал в этой жизни мне Великий Ра. Я хочу увидеть свое войско. Отведи меня к ним.
Память судорожно работала, выдавая новые и новые факты, забытые за обыденной суетой…
Имя Имхотеп мне знакомо еще по прошлой жизни. Так-то оно почти всей России знакомо. Все, кто смотрел фильм «Мумия» наверняка помнят толпу зомби, идущую за жрецом и монотонно повторяющую : «Им-хо-теп, Им-хо-теп!».
Просто вот осознать, что, возможно, это он и есть – очень сложно.
Я как-то, после очередного конфликта с матерью, смотрела фильм с тогдашним ухажером. Божечки-ёжечки, двухтысячный год! Я была совсем девчонкой и вся жизнь, прекрасная и заманчивая, была впереди! Этот Миша, студент истфака, мне и рассказывал, провожая домой, что на самом деле Имхотеп был очень уважаем народом и мудр. Он построил первую пирамиду в Египте. Пирамиду Джосера. И после его смерти, Имхотепа, а не Джосера, его признали святым и даже сделали богом. Кажется, богом медицины. Имхотеп был казначеем фараона. Помню, что удивилась таким разным ипостасям одного человека. Может, потому и запомнила.
Осталось только выяснить, тот ли это Египет и тот ли это Имхотеп. И является ли мой «отец» тем самым Джосером? Я помню, что реально фараона звали совсем не так. Имя Джосер он получил через несколько столетий после смерти. Но разумеется, настоящее его имя я не знала. Пока это все, что я смогла вспомнить. Неизвестно, пригодятся ли мне эти сведения. Но все же это – лучше, чем совсем ничего!
Мы продвигались по длинному коридору. Иногда попадались ответвления в разные стороны, ведущие вниз. Значит ли это, что у пирамиды есть еще этажи?
-- Имхотеп, скажи, кто был казначеем и визирем моего отца?
-- Мой брат, Идогб, царевна.
-- Идогб – значит близнец.
-- Да, госпожа. Я старше брата всего на несколько мгновений. И я не знаю даже, жив ли он сейчас…
Коридор закончился очередным ответвлением, которое вывело нас в огромный зал, с колоннами и роскошными рисунками на стенах. Кучка мужчин, человек двадцать, даже меньше, смотрелись в углу зала жалко, они просто терялись в помещении. Некоторые были перебинтованы грязными тряпками, большая часть из них лежала. Не у всех сохранились плащи и некоторые из них, я видела – мерзли.
Два факела скудно освещали темное пространство. Края зала тонули во мгле. Завидев нас, один из них что-то скомандовал и все кинулись ниц. Черт, неловко-то как! Раненые, голодные люди, попавшие в беду чтобы спасти меня.
-- Встаньте! До момента, когда я взойду на трон отца, я запрещаю падать ниц передо мной!
Первым зашевелился один из самых забинтованных. С трудом встав на колено и опершись рукой о стену, поднялся и потрясенно уставился на меня. Я не знала, что сказать, как разговаривать и что делать. Я даже не знала, кто из них «мой меч»! Медленно и несколько недоверчиво поднимались другие мужчины. Все держались от меня на почтительном расстоянии и смотрели в пол. Ну, пожалуй, это тоже выход. Нужно просто скомандовать, не глядя на них. Тогда никто не догадается, что я не узнаю командира своей охраны. Я уставилась в пол.
-- Сефу, подойди ко мне!
Я совсем не удивилась, когда ко мне подошел тот самый забинтованный. Тридцать, возможно – меньше. Немного выше среднего роста, приятное умное лицо, тонкий шрам, пересекающий щеку. Из-за него кажется, что мужчина чуть улыбается. Цвет глаз не рискну определить в неверном свете факелов, но мне показалось, что глаза воспалены. Совершенно машинально, перехватив Баську на одну руку, я протянула ладонь и потрогала лоб. Так и есть, температура. Не слишком высокая. Но в наших условиях и это может оказаться критическим.
-- Госпожа, что за странный зверь у тебя на руках?! Он не опасен?
-- Это дар Великого Ра, Сефу. Три дня душа моя гостила в его чертогах.
Мы не успели отойти от остальных, поэтому мои слова слышали все. И ниц кинулись снова все…
-- Встаньте! Или вы не слышали мой приказ?!
Моя реакция на неповиновение удивила меня саму. Нет, я, конечно, умела командовать. В свое время мне кем только не приходилось работать. Однажды я даже доросла до шефа суши-бара. И у меня была команда из шести человек, что работали в две смены. И далеко не все из них обладали ангельским характером. Но здесь чуждый мне мир, и не склочные тетки, а воины. Тем не менее, я командовала почти рефлекторно. Вот что значит привычка властвовать и распоряжаться. Похоже, у царевны эта прошивка чуть ли не на генетическом уровне.
Имхотеп и Сефу взяли по факелу и освещая мне путь пошли к виднеющейся в темноте груде непонятных вещей. Когда факелы осветили груду, я увидела аккуратно составленную мебель. Непривычной формы столы, кушетки, большое ложе, несколько кресел и табуреток, какие-то высокие сосуды, похожие на напольные вазы, сундуки и большие шкатулки.
-- Что это, Имхотеп?
-- Это то, что ваш отец, царевна, копил для загробной жизни.
Я повернулась лицом к Сефу и спросила:
-- Скажи, почему твои воины лежат и сидят на полу?
-- Госпожа, не могли же мы использовать вещи царя Египта!
Кажется, даже мысль об этом его шокировала.
-- Сефу…
Я вздохнула и продолжила.
-- Послушай меня внимательно, Сефу. Сейчас отец мой мертв из-за предательства. Я наследница трона. Признаешь ли ты власть мою и волю мою и признают ли ее твои солдаты?
-- Конечно, госпожа!
-- Тогда просто сделай, как я приказываю. Оставьте здесь одно кресло для меня и пару табуреток для вас и позови солдат. Пусть они возьмут мебель и пользуются ей. Имхотеп, что в сундуках?
-- Ткани, госпожа.
-- Значит, достаньте ткани, смените все повязки на чистые и укрывайтесь ими. Неизвестно, сколько мы пробудем здесь еще, а сырость и прохлада дурные спутники здоровью. Выполняй, Сефу.
Он пошел к солдатам и стал что-то объяснять в полголоса. Звук был гулким, под сводами заметалось эхо, но слов было не разобрать. Это хорошо, значит, когда я буду с ними разговаривать, солдаты не услышат. Не обязательно всем подряд знать, что царевна потеряла память.
Сама я села в кресло и положила Баську на колени. Имхотеп устроился на низкой табуретке рядом, лицом ко мне. Непрерывно кланяясь, подошли несколько солдат и, подхватив кушетки и кресла понесли к тому углу, где сидели на полу остальные. Второй заход, очевидно немного осмелев, сделали уже большим числом. В одном из запечатанных кувшинов нашлась мука или что-то похожее. Еще в нескольких – вино, довольно крепкое. Из сундуков достали ткани, я выбрала себе широкое расшитое покрывало из тонкой шерсти и тонкую льняную ткань на чистое платье. Остальное велела взять воинам. Им нужно перебинтовать раны и чем-то укрываться.
-- Имхотеп, почему раньше вы не воспользовались запасами?
Ответить он не успел. Один из солдат в это время наливал нам вино в кубки из высокой амфоры с узким горлом. Рука его дрогнула и немного вина плеснулось на низеньки столик. И этот мужчина, на голову выше меня, сжался, как будто ожидал от меня удара!
-- Не бойся, воин. Ты не виночерпий, нет обиды в том, что ты не справился. Я умею ценить преданность и благодарна тебе за заботу. Ступай.
Он упал на колени сбоку от моего кресла, робко протянул руку и взяв край грязной тряпки, в которую я была завернута вместо платья, поцеловал. Я вздохнула и повторила:
-- Ступай!
Я дождалась, пока солдат удалился.
-- Ответь мне, Имхотеп.
И тут я заметила на глазах у старика слёзы!
-- Царевна, много лет мы собирали лучшее в стране, дабы путь твоего отца в загробное царство был легок и удобен. А сейчас все идет прахом…
Сефу сидел на низкой для него табуретке и не осмеливался поднять глаза. Ну, думаю, наступил удобный момент для того, чтобы проверить, так ли велика моя власть…
-- Отец наш Ра недоволен делами Египта, Имхотеп. Не должно мертвым обирать живых. Там, в загробном мире, все земные богатства – прах. А посему будет в Египте новый порядок и новый обычай. Отца моего, великого царя Верхнего и Нижнего Египта, мы похороним так, как делали наши предки. Но более таких похорон не будет удостоен никто, даже я! Еще будет время поговорить об этом. Многое поменяется в привычной жизни. Но сейчас мы должны решить, как мы покинем место упокоения царя и что делать дальше.
Оба собеседника молчали.
-- Скажи, Имхотеп, ты говорил, что попадал на кухню. Как ты это делал?
-- Здесь много тайных ходов, царевна. А кухню на то время, что понадобиться для подготовки тела царя, устроили рядом с одним из боковых входов. Если пройти по нему, то мы выйдем прямо в центре места, где готовят пищу. Там, под навесом, хранятся припасы. Но выходить туда очень опасно. Последний раз меня заметили и только волей богов я успел закрыть вход.
Я отпила из красивого чеканного кубка. Вино было крепким, густым и очень сладким. По телу пробежала дрожь. Все же здесь, в подземелье, прохладно и я постоянно мерзну. Кстати…
-- Сефу, я трогала твой лоб, он горячий…
-- Госпожа, -- вмешался Имхотеп -- у него воспалились раны. Это очень плохой признак, но у меня нет ни мазей, ни плесени…
-- Имхотеп, тогда промой раны самым крепким вином, что есть в кувшинах. Очисти их и промой, возможно это замедлит воспаление. И обязательно смени бинты на новые. А ты, Сефу, возьми шерстяную ткань и закутывайся теплее – ослабленный организм больше подвержен простудам и лихорадкам. А ты нужен живой и здоровый. Сейчас ты распорядишься сделать болтушку из муки, заварите ее на огне и покормишь людей. А Имхотеп займется твоими ранами. Затем ты, Имхотеп, начертишь в одной из комнат план всех ходов и выходов, которые ты знаешь. Не здесь, не в этой комнате, а там, где его не увидят люди. Потом, когда Сефу станет легче, мы обсудим, как станем выбираться. И не переживай, Имхотеп. Мы сотрем план и гробницу отца наполним по новой. Выполняйте!
Вернувшись по коридору в свою нишу я укуталась покрывалом, прижала к животу подмерзшую Басю и задумалась. Вся схема действий, конечно, так себе. Но вот если мы не найдем возможность выйти? Что я буду делать? Что я скажу людям, которые пошли ради меня на смерть?
А что я вообще знаю о пирамидах? Любая пирамида -- это комплекс зданий и подземных ходов. Тут должны жить жрецы и охранять все сложенное богатство до тех пор, пока оно не понадобится. Тут должны быть помещения для храмовых ритуалов, молельни или что-то типа того. А еще я совсем недавно натыкалась в инете на сообщение, ну, возможно, оно из разряда «нами правят рептилоиды», но проверить все равно стоит. А сводилось оно к следующему. В нескольких пирамидах использовано дерево. И радиоуглеводный анализ этого дерева говорит о том, что его срубили за пятьсот и более лет до постройки пирамид. Значит что? Значит, сами пирамиды ставили на месте более древних подземных захоронений. Вот это и стоит выяснить у Имхотепа. Правда ли?
За дверью, в своей нише ворочалась Амина. Похоже, ей просто надоело лежать.
-- Амина!
-- Слушаю тебя, великая небти.
-- Иди к солдатам, и помоги им приготовить еду. Там есть мука, замеси с вином и запеки на огне. Можешь взять с собой факел. Ступай.
После вина на голодный желудок меня немного клонило в сон и я задремала.
Лекарь все не шел, под теплой тканью я согрелась и, постепенно, мысли мои вернулись в мой мир.
Я прожила там сорок пять лет, я знала свой мир как саму себя, а здесь мне все было странно и чуждо, даже мой статус принцессы. Но чего я добилась там? Я поменяла не один десяток работ, я многое умела и знала, но всю жизнь, начиная с детства, уж сейчас то можно себе не врать, я старалась добиться одобрения матери.
Я всегда была – «недостойна», «неумеха», «бестолочь», «безрукая»… И, даже будучи взрослой теткой, отходив не один год по психологам и психотерапевтам, я так и не избавилась от простого желания – чтобы мама меня любила. И вот вроде со стороны я все понимала, и что эти отношения токсичны, и что она ухитряется парой предложений обесценить то, к чему я шла, иногда – годами… Но у нее был любимы мальчик, мой брат… А я всю жизнь только – ресурс. Которым она, надо отдать ей должное, весьма умело пользовалась.
Мне пришлось бросить в школе кружок пения, хотя мне и нравилось. Но мама считала, что у меня ужасный голос и я ее только позорю.
Два года я бегала на лыжную секцию, но лыжи сломались и – «сама виновата, я не обязана тебе покупать новые»…
Когда еще подростком я заработала себе на первый дельтаплан, точнее, на материалы для него – собирала я своего красавца сама. Она так вынимала мне мозги, что я -- безответственная эгоистка и думаю только о себе, что, меньше, чем через год я сдалась, ушла из секции дельтапланеризма и продала своего «Айвенго». Палмихалыч, золотой дядька, который возился с подростками для души, а не просто за деньги, уговаривал меня остаться, но маму я любила больше. Тогда я еще была романтической дурочкой и верила, что мама мне плохого не пожелает… Институт я закончить так и не смогла, хоть и поступила на бюджет. Это был уже конец девяностых, деньги, что остались от продажи одной из доставшихся мне квартир, закончились. А Темочку нужно было учить – «мальчик не может без образования, ему нужны репетиторы!». Дома вечно не хватало денег и я пошла работать. Кем я только не работала! И секретарем, и продавцом в компьютерном салоне, и менеджером по продажам ж/б конструкций, и, даже, вела факультативно кружок для девочек «Золотые ручки» в подростковом центре на базе старого Дворца пионеров. Мне нравилось работать с подростками. Но как только нашлись спонсоры, меня попросили освободить место:
-- Вы же понимаете, Вера, что теперь, с такой зарплатой, нам неловко держать человека без педагогического образования! А у вас – высшее неоконченное…
Я села и погладила Басю. Дивный антидепрессант! Для начала, я думаю, стоит сходить и посмотреть на свое войско. Сколько их там? Кого конкретно я буду выводить отсюда?
Самое странное, что мысль о том, что нужно все бросить и смываться самой меня больше не посещала. Все же царская кровь – не водица. А девочка, похоже, при жизни была вполне приличным человеком. Надеюсь, ее новое перерождение будет удачным. Пусть царевна родится в хорошей и любящей семье, пусть проживет достойную жизнь и не жалеет о ранней смерти здесь. Пусть она будет счастлива!
Божечки-ёжечки, как же мне странно и страшно все это! Но я чувствую свое новое тело. Я помню всю свою жизнь, я помню мгновенную вспышку перед смертью… Да, мне очень сложно принять эту новую реальность, но есть ли у меня выбор?!
-- Имхотеп!
Шлепанье ног по коридору и на полу простирается ниц старик. Надо прекращать эти китайские церемонии. Ну, хотя бы для ближнего круга.
-- Имхотеп, я готова встретить свою судьбу и узнать, что предначертал в этой жизни мне Великий Ра. Я хочу увидеть свое войско. Отведи меня к ним.
Глава 5
Память судорожно работала, выдавая новые и новые факты, забытые за обыденной суетой…
Имя Имхотеп мне знакомо еще по прошлой жизни. Так-то оно почти всей России знакомо. Все, кто смотрел фильм «Мумия» наверняка помнят толпу зомби, идущую за жрецом и монотонно повторяющую : «Им-хо-теп, Им-хо-теп!».
Просто вот осознать, что, возможно, это он и есть – очень сложно.
Я как-то, после очередного конфликта с матерью, смотрела фильм с тогдашним ухажером. Божечки-ёжечки, двухтысячный год! Я была совсем девчонкой и вся жизнь, прекрасная и заманчивая, была впереди! Этот Миша, студент истфака, мне и рассказывал, провожая домой, что на самом деле Имхотеп был очень уважаем народом и мудр. Он построил первую пирамиду в Египте. Пирамиду Джосера. И после его смерти, Имхотепа, а не Джосера, его признали святым и даже сделали богом. Кажется, богом медицины. Имхотеп был казначеем фараона. Помню, что удивилась таким разным ипостасям одного человека. Может, потому и запомнила.
Осталось только выяснить, тот ли это Египет и тот ли это Имхотеп. И является ли мой «отец» тем самым Джосером? Я помню, что реально фараона звали совсем не так. Имя Джосер он получил через несколько столетий после смерти. Но разумеется, настоящее его имя я не знала. Пока это все, что я смогла вспомнить. Неизвестно, пригодятся ли мне эти сведения. Но все же это – лучше, чем совсем ничего!
Мы продвигались по длинному коридору. Иногда попадались ответвления в разные стороны, ведущие вниз. Значит ли это, что у пирамиды есть еще этажи?
-- Имхотеп, скажи, кто был казначеем и визирем моего отца?
-- Мой брат, Идогб, царевна.
-- Идогб – значит близнец.
-- Да, госпожа. Я старше брата всего на несколько мгновений. И я не знаю даже, жив ли он сейчас…
Коридор закончился очередным ответвлением, которое вывело нас в огромный зал, с колоннами и роскошными рисунками на стенах. Кучка мужчин, человек двадцать, даже меньше, смотрелись в углу зала жалко, они просто терялись в помещении. Некоторые были перебинтованы грязными тряпками, большая часть из них лежала. Не у всех сохранились плащи и некоторые из них, я видела – мерзли.
Два факела скудно освещали темное пространство. Края зала тонули во мгле. Завидев нас, один из них что-то скомандовал и все кинулись ниц. Черт, неловко-то как! Раненые, голодные люди, попавшие в беду чтобы спасти меня.
-- Встаньте! До момента, когда я взойду на трон отца, я запрещаю падать ниц передо мной!
Первым зашевелился один из самых забинтованных. С трудом встав на колено и опершись рукой о стену, поднялся и потрясенно уставился на меня. Я не знала, что сказать, как разговаривать и что делать. Я даже не знала, кто из них «мой меч»! Медленно и несколько недоверчиво поднимались другие мужчины. Все держались от меня на почтительном расстоянии и смотрели в пол. Ну, пожалуй, это тоже выход. Нужно просто скомандовать, не глядя на них. Тогда никто не догадается, что я не узнаю командира своей охраны. Я уставилась в пол.
-- Сефу, подойди ко мне!
Я совсем не удивилась, когда ко мне подошел тот самый забинтованный. Тридцать, возможно – меньше. Немного выше среднего роста, приятное умное лицо, тонкий шрам, пересекающий щеку. Из-за него кажется, что мужчина чуть улыбается. Цвет глаз не рискну определить в неверном свете факелов, но мне показалось, что глаза воспалены. Совершенно машинально, перехватив Баську на одну руку, я протянула ладонь и потрогала лоб. Так и есть, температура. Не слишком высокая. Но в наших условиях и это может оказаться критическим.
-- Госпожа, что за странный зверь у тебя на руках?! Он не опасен?
-- Это дар Великого Ра, Сефу. Три дня душа моя гостила в его чертогах.
Мы не успели отойти от остальных, поэтому мои слова слышали все. И ниц кинулись снова все…
-- Встаньте! Или вы не слышали мой приказ?!
Моя реакция на неповиновение удивила меня саму. Нет, я, конечно, умела командовать. В свое время мне кем только не приходилось работать. Однажды я даже доросла до шефа суши-бара. И у меня была команда из шести человек, что работали в две смены. И далеко не все из них обладали ангельским характером. Но здесь чуждый мне мир, и не склочные тетки, а воины. Тем не менее, я командовала почти рефлекторно. Вот что значит привычка властвовать и распоряжаться. Похоже, у царевны эта прошивка чуть ли не на генетическом уровне.
Имхотеп и Сефу взяли по факелу и освещая мне путь пошли к виднеющейся в темноте груде непонятных вещей. Когда факелы осветили груду, я увидела аккуратно составленную мебель. Непривычной формы столы, кушетки, большое ложе, несколько кресел и табуреток, какие-то высокие сосуды, похожие на напольные вазы, сундуки и большие шкатулки.
-- Что это, Имхотеп?
-- Это то, что ваш отец, царевна, копил для загробной жизни.
Я повернулась лицом к Сефу и спросила:
-- Скажи, почему твои воины лежат и сидят на полу?
-- Госпожа, не могли же мы использовать вещи царя Египта!
Кажется, даже мысль об этом его шокировала.
-- Сефу…
Я вздохнула и продолжила.
-- Послушай меня внимательно, Сефу. Сейчас отец мой мертв из-за предательства. Я наследница трона. Признаешь ли ты власть мою и волю мою и признают ли ее твои солдаты?
-- Конечно, госпожа!
-- Тогда просто сделай, как я приказываю. Оставьте здесь одно кресло для меня и пару табуреток для вас и позови солдат. Пусть они возьмут мебель и пользуются ей. Имхотеп, что в сундуках?
-- Ткани, госпожа.
-- Значит, достаньте ткани, смените все повязки на чистые и укрывайтесь ими. Неизвестно, сколько мы пробудем здесь еще, а сырость и прохлада дурные спутники здоровью. Выполняй, Сефу.
Он пошел к солдатам и стал что-то объяснять в полголоса. Звук был гулким, под сводами заметалось эхо, но слов было не разобрать. Это хорошо, значит, когда я буду с ними разговаривать, солдаты не услышат. Не обязательно всем подряд знать, что царевна потеряла память.
Сама я села в кресло и положила Баську на колени. Имхотеп устроился на низкой табуретке рядом, лицом ко мне. Непрерывно кланяясь, подошли несколько солдат и, подхватив кушетки и кресла понесли к тому углу, где сидели на полу остальные. Второй заход, очевидно немного осмелев, сделали уже большим числом. В одном из запечатанных кувшинов нашлась мука или что-то похожее. Еще в нескольких – вино, довольно крепкое. Из сундуков достали ткани, я выбрала себе широкое расшитое покрывало из тонкой шерсти и тонкую льняную ткань на чистое платье. Остальное велела взять воинам. Им нужно перебинтовать раны и чем-то укрываться.
-- Имхотеп, почему раньше вы не воспользовались запасами?
Ответить он не успел. Один из солдат в это время наливал нам вино в кубки из высокой амфоры с узким горлом. Рука его дрогнула и немного вина плеснулось на низеньки столик. И этот мужчина, на голову выше меня, сжался, как будто ожидал от меня удара!
-- Не бойся, воин. Ты не виночерпий, нет обиды в том, что ты не справился. Я умею ценить преданность и благодарна тебе за заботу. Ступай.
Он упал на колени сбоку от моего кресла, робко протянул руку и взяв край грязной тряпки, в которую я была завернута вместо платья, поцеловал. Я вздохнула и повторила:
-- Ступай!
Я дождалась, пока солдат удалился.
-- Ответь мне, Имхотеп.
И тут я заметила на глазах у старика слёзы!
-- Царевна, много лет мы собирали лучшее в стране, дабы путь твоего отца в загробное царство был легок и удобен. А сейчас все идет прахом…
Сефу сидел на низкой для него табуретке и не осмеливался поднять глаза. Ну, думаю, наступил удобный момент для того, чтобы проверить, так ли велика моя власть…
-- Отец наш Ра недоволен делами Египта, Имхотеп. Не должно мертвым обирать живых. Там, в загробном мире, все земные богатства – прах. А посему будет в Египте новый порядок и новый обычай. Отца моего, великого царя Верхнего и Нижнего Египта, мы похороним так, как делали наши предки. Но более таких похорон не будет удостоен никто, даже я! Еще будет время поговорить об этом. Многое поменяется в привычной жизни. Но сейчас мы должны решить, как мы покинем место упокоения царя и что делать дальше.
Оба собеседника молчали.
-- Скажи, Имхотеп, ты говорил, что попадал на кухню. Как ты это делал?
-- Здесь много тайных ходов, царевна. А кухню на то время, что понадобиться для подготовки тела царя, устроили рядом с одним из боковых входов. Если пройти по нему, то мы выйдем прямо в центре места, где готовят пищу. Там, под навесом, хранятся припасы. Но выходить туда очень опасно. Последний раз меня заметили и только волей богов я успел закрыть вход.
Я отпила из красивого чеканного кубка. Вино было крепким, густым и очень сладким. По телу пробежала дрожь. Все же здесь, в подземелье, прохладно и я постоянно мерзну. Кстати…
-- Сефу, я трогала твой лоб, он горячий…
-- Госпожа, -- вмешался Имхотеп -- у него воспалились раны. Это очень плохой признак, но у меня нет ни мазей, ни плесени…
-- Имхотеп, тогда промой раны самым крепким вином, что есть в кувшинах. Очисти их и промой, возможно это замедлит воспаление. И обязательно смени бинты на новые. А ты, Сефу, возьми шерстяную ткань и закутывайся теплее – ослабленный организм больше подвержен простудам и лихорадкам. А ты нужен живой и здоровый. Сейчас ты распорядишься сделать болтушку из муки, заварите ее на огне и покормишь людей. А Имхотеп займется твоими ранами. Затем ты, Имхотеп, начертишь в одной из комнат план всех ходов и выходов, которые ты знаешь. Не здесь, не в этой комнате, а там, где его не увидят люди. Потом, когда Сефу станет легче, мы обсудим, как станем выбираться. И не переживай, Имхотеп. Мы сотрем план и гробницу отца наполним по новой. Выполняйте!
Вернувшись по коридору в свою нишу я укуталась покрывалом, прижала к животу подмерзшую Басю и задумалась. Вся схема действий, конечно, так себе. Но вот если мы не найдем возможность выйти? Что я буду делать? Что я скажу людям, которые пошли ради меня на смерть?
А что я вообще знаю о пирамидах? Любая пирамида -- это комплекс зданий и подземных ходов. Тут должны жить жрецы и охранять все сложенное богатство до тех пор, пока оно не понадобится. Тут должны быть помещения для храмовых ритуалов, молельни или что-то типа того. А еще я совсем недавно натыкалась в инете на сообщение, ну, возможно, оно из разряда «нами правят рептилоиды», но проверить все равно стоит. А сводилось оно к следующему. В нескольких пирамидах использовано дерево. И радиоуглеводный анализ этого дерева говорит о том, что его срубили за пятьсот и более лет до постройки пирамид. Значит что? Значит, сами пирамиды ставили на месте более древних подземных захоронений. Вот это и стоит выяснить у Имхотепа. Правда ли?
Глава 6
За дверью, в своей нише ворочалась Амина. Похоже, ей просто надоело лежать.
-- Амина!
-- Слушаю тебя, великая небти.
-- Иди к солдатам, и помоги им приготовить еду. Там есть мука, замеси с вином и запеки на огне. Можешь взять с собой факел. Ступай.
После вина на голодный желудок меня немного клонило в сон и я задремала.
Лекарь все не шел, под теплой тканью я согрелась и, постепенно, мысли мои вернулись в мой мир.
Я прожила там сорок пять лет, я знала свой мир как саму себя, а здесь мне все было странно и чуждо, даже мой статус принцессы. Но чего я добилась там? Я поменяла не один десяток работ, я многое умела и знала, но всю жизнь, начиная с детства, уж сейчас то можно себе не врать, я старалась добиться одобрения матери.
Я всегда была – «недостойна», «неумеха», «бестолочь», «безрукая»… И, даже будучи взрослой теткой, отходив не один год по психологам и психотерапевтам, я так и не избавилась от простого желания – чтобы мама меня любила. И вот вроде со стороны я все понимала, и что эти отношения токсичны, и что она ухитряется парой предложений обесценить то, к чему я шла, иногда – годами… Но у нее был любимы мальчик, мой брат… А я всю жизнь только – ресурс. Которым она, надо отдать ей должное, весьма умело пользовалась.
Мне пришлось бросить в школе кружок пения, хотя мне и нравилось. Но мама считала, что у меня ужасный голос и я ее только позорю.
Два года я бегала на лыжную секцию, но лыжи сломались и – «сама виновата, я не обязана тебе покупать новые»…
Когда еще подростком я заработала себе на первый дельтаплан, точнее, на материалы для него – собирала я своего красавца сама. Она так вынимала мне мозги, что я -- безответственная эгоистка и думаю только о себе, что, меньше, чем через год я сдалась, ушла из секции дельтапланеризма и продала своего «Айвенго». Палмихалыч, золотой дядька, который возился с подростками для души, а не просто за деньги, уговаривал меня остаться, но маму я любила больше. Тогда я еще была романтической дурочкой и верила, что мама мне плохого не пожелает… Институт я закончить так и не смогла, хоть и поступила на бюджет. Это был уже конец девяностых, деньги, что остались от продажи одной из доставшихся мне квартир, закончились. А Темочку нужно было учить – «мальчик не может без образования, ему нужны репетиторы!». Дома вечно не хватало денег и я пошла работать. Кем я только не работала! И секретарем, и продавцом в компьютерном салоне, и менеджером по продажам ж/б конструкций, и, даже, вела факультативно кружок для девочек «Золотые ручки» в подростковом центре на базе старого Дворца пионеров. Мне нравилось работать с подростками. Но как только нашлись спонсоры, меня попросили освободить место:
-- Вы же понимаете, Вера, что теперь, с такой зарплатой, нам неловко держать человека без педагогического образования! А у вас – высшее неоконченное…
