Я тогда нечаянно испортил причёску соседке Валехике. Сначала родители отчитали меня, и я извинился перед соседкой, а потом мы поехали в Кахогар, к ректору Мамее Драконье Крыло. Госпожа Мамея посмотрела на мои способности и согласилась сделать исключение. Через год меня взяли в группу подготовишек в Университете – со мной обучалось еще четверо ребят моего возраста, но они… им не повезло с мамой и папой, - грустно сказал он, - один – воришка с улицы, один – из бедной семьи, и ещё двое – из сиротского приюта. В отличие от меня, они почти не умели читать и писать, и весь год нас подгоняли в математике, грамотной речи, письму и живой природе. А потом нас всех взяли на первый курс, который я окончил с отличием, - в голосе мальца даже скользнула тень гордости, - и сейчас я учусь на втором курсе, и я совсем не маленький, мне через два месяца будет девять лет, вот! Но потом пришла новость, что наша Идастра в опасности. На неё напали демоны. Я спрятался в обозе с продуктами, который Университет под охраной магов выделил городу в осаде. Меня нашли только через сутки, поэтому домой отправлять не стали. Через три дня мы добрались в Идастру, и я сбежал от них, пришёл к маме с папой, а потом… а потом… - и он снова тихо заплакал.
- Ну-ну, - проворчал орк, успокаивающе гладя мальчика по голове, - тогда тем более больше не сбегай оттуда. Извини за суровую правду - но другого дома у тебя теперь нет, ты и сам это понимать должен.
Мальчик согласно всхлипнул у него на руках, обняв за плечо и на короткую секунду дотронувшись пальчиком до татуировки, нарисованной красной краской кисти руки.
Трино возвращался в Университет не в самом лучшем расположении духа. Эта парочка, с которой он столкнулся в переулке, упорно не желала выходить у него из головы. Причём до гоблина ему дела не было совсем: они по природе своей говорливы и задиристы, компенсируя этими чертами характера невысокий рост и необходимость почти всегда смотреть на собеседника снизу вверх. Недаром говорят: хочешь попросить гоблина об услуге – не пожадничай пригласить его за стол. Даже если после этого в помощи он откажет, то обязательно порекомендует того, кто сможет помочь с проблемой. Несмотря на часто задиристый и нелюдимый нрав, гоблины умудряются иметь обширную сеть связей. Но вот орк… что-то было в нём до боли знакомое… вспомнить бы, что…
Вернувшись к башне, он, как обычно, приложил ладонь к выемке в воротах, позволяя Стражу идентифицировать личность. Это здание было ему домом уже больше десяти лет, и в этом году мага, в конце концов, ждёт выпуск. Он продержался здесь невероятно долго, но у него были на то причины. Ведь, когда ему почти исполнилось девять лет, случилась страшная беда. Которую не удалось ни предречь, ни избежать, хотя он пытался всеми силами. Но, хоть его спаситель тогда и наказал этого демона, маме с папой это уже помочь не могло. Он оставался сиротой. Обучение в Университете длилось от четырёх до шести лет – в зависимости от того, насколько желание и способности позволяли студентам учиться дальше. Это означало, что по достижении четырнадцати лет Трино предстояло покинуть здание Университета.
Однако ректор госпожа Мамея, понимая, что в таком возрасте мальчика на улице не ждёт ничего хорошего, изыскала средства дать ему приют в Университете. Дважды Трино оставался на второй год – на втором и третьем курсе, соответственно. Госпожа Мамея лично уладила вопросы касательно довольствия и прочие бюрократические нюансы. В частности, очень неудобный вопрос: за какие такие провинности почти отличник курса не перешёл на следующий? После чего похлопотала с несколькими знакомыми советниками, и в итоге на баланс Университету добавили статью расходов: академический отпуск для несовершеннолетних сирот. Который госпожа Мамея успешно целых три раза оформляла для Трино. Он же, на самом деле оказавшись на редкость смышлёным малым, в свободное время практиковался в городских лечебницах. Многие платные медицинские учреждения были этим не очень довольны, но к Трино предъявлять какие-либо претензии не осмеливались – связываться с личным протеже госпожи Мамеи им было не с руки.
Но обходной путь нашёлся очень быстро, и если первое время Трино выделяли кабинет на два полных выходных дня, то потом время приема было сокращено до четырёх часов, после чего его выставляли вон из лечебницы. Один день раз в две недели. И то ему часто даже не сообщали, в каком здании выделялся кабинет. И тут уже госпоже Мамее пришлось уступить: она знала, чьи интересы подрывает такой обширный доступ к бесплатной качественной медицине, а ей первой ссориться с этими людьми тоже было ох как невыгодно.
В итоге Трино стал гораздо больше времени уделять личным деликатным поручениям госпожи Мамеи. И уже очень скоро он узнал о ней столько нового и в высшей степени странного, что сначала даже опасался знать так много. Но, судя по всему, госпожа Мамея доверяла своему ученику, и он изо всех сил старался оправдать её доверие. Трино понимал, что именно ей он обязан всем тем, что сейчас умеет и имеет. А поручения были порой очень странные. Иногда требовалось проследить за человеком. Иногда приходилось добывать определённую информацию. Но подобные задания госпожа Мамея давала ему редко, стараясь оградить Трино от любых конфликтов с законом. Поэтому гораздо чаще он работал исполнителем-магом там, где ему было велено. Зачастую это были либо зачистка участка от нечисти, что в девяти случаях из десяти предполагает магическую поддержку, либо оказание медицинской услуги определённому лицу. Причём болезни почти всегда были трудноизлечимые и предполагали два, а то и три дня нахождения возле больного. Но Трино не жаловался. Несколько раз ему хватало смелости вызвать госпожу Мамею на откровенный разговор, и та, к большому его удивлению, охотно объясняла своему студенту, для чего нужны были те или иные действия, и как они повлияли на деятельность Университета. Как оказалось, было немало желающих подточить авторитет магов, главным из которых была, разумеется, Церковь. Однако и сама Церковь вынуждена играть по тем же правилам. В итоге с информацией, которую госпожа Мамея получала от посредников, ей всегда удавалось быть на шаг, а то и два впереди недоброжелателей. То тут, то там случайное слово, ненавязчивое давление на влиятельного человека, связанного обязательствами – и очередной план, законопроект, да всё, что угодно шло прахом. И, к сожалению, здесь госпожа Мамея была вынуждена вести бесконечную оборонительную игру. По той причине, что магическим даром владеют только те, кому повезло с ним родиться. Церковь же принимала в своё лоно всех… по крайней мере, на словах. Люди со способностями задерживались в ней и имели хорошие шансы сделать себе карьеру. Тех же, кого постигала неудача, Церковь отпускала на все четыре стороны с видом грустного благочестия, что, мол, в отличие от Университета, она хотя бы попыталась предложить людям свои возможности.
Часто Трино даже задумывался, не повезло ли госпоже Мамее с ним даже больше, чем ему с ней. Верный исполнитель, уже который год исправно делающий то, что от него требуют. Но и получал взамен он много. Он мог сколько угодно практиковаться и тренироваться, развивая способности. Как у выпускника, последние три года у него был полный доступ в библиотеку ко всем книгам. Да что там, формально, когда Трино находился в академическом отпуске, он висел у Университета на шее, изредка подрабатывая целителем на общественных началах. Однако этот момент госпожа Мамея ни с кем не обсуждала. Любой вопрос преподавателей, зачем ей этот нахлебник, твёрдо закрывала, ясно давая понять, что дальнейшее продолжение этого разговора ни к чему хорошему не приведёт. Впрочем, старые преподаватели, например, заведующий кафедры магмоведения Адальгард или главный специалист по флоре и фауне подводного мира мадам Ирва хорошо знали политику госпожи Мамеи. И потому относились к пареньку с гораздо большим благоволением, чем молодые преподаватели, видевшие в Трино откровенного нахлебника. Несмотря на это, его кругозор был крайне обширен, а уж практики у него было столько, что в соревнованиях Университета он с пятнадцати лет не участвует по просьбе самой госпожи Мамеи. Что, впрочем, сильно Трино не расстраивало – вызовов его умению хватало всегда.
Он пришел как раз к ужину. Съев пару сарделек с пюре и запив это дело двумя стаканами апельсинного сока, маг поднялся и поспешил к госпоже Мамее. Сегодня он, наконец, закончил особо сложную лечебную процедуру, вернув полноценное зрение трёхлетней дочери одного из важных знакомых госпожи Мамеи. Девочка в результате родового проклятия родилась… без зрачков. Трино мучился с ней целую неделю, пока, наконец, ему не удалось обнаружить, что зрачки-то как раз были, просто проклятие сделало глаза сверхчувствительными к свету. И зрачки при малейшей “опасности” сжимались до микроскопических размеров. И вот он несёт ей запечатанное письмо, в котором содержится важная информация о новых кознях Церкви.
- Спасибо, дорогой Трино, - кивнув, сказала госпожа Мамея, восседающая на шикарном бархатном в кресле в своем кабинете. Взяв письмо, она аккуратно вскрыла его перстнем и достала записку.
- Браво, Трино, просто браво, - сказала она, ознакомившись с её содержимым, - я не ошиблась в тебе в своё время. Из тебя вышел просто замечательный целитель, отлично сочетающий качества боевого мага и иллюзиониста. О лучшем помощнике последние годы перед тем, как ты поступил в наш Университет, я и мечтать не смела.
Да… Целительством у него заниматься всегда хорошо получалось. Достаточно вспомнить только, насколько тяжелый старт ему пришлось для этого выдержать…
Три дня прошло с тех пор, как большой и храбрый орк, наказав злого и жестокого демона, доставил маленького Трино в Церковь. Ему, разумеется, тут же влетело по первое число от дежурного мага, от которого он, собственно, и удрал.
- Но я должен был это сделать, - возмущённо сказал мальчик, получив заслуженный подзатыльник, - я должен был вернуться, чтобы защитить маму с папой!
- И как, защитил? – с издевательским участием спросил дежурный маг.
- Н… нет, - выдавил из себя Трино, после чего снова не сдержал слёз.
- Вот, - одной рукой маг воздел палец кверху, другой же отвесил мальчику новый подзатыльник, - потому что надо старших слушаться!
- Слышишь, волшебное трепло, закрой-ка варежку, пока мы не помогли, - донеслось из-за дальнего стола, где отдыхали трое воинов, - этому мальцу хватило храбрости на то, на что тебе, сорокалетнему дылде, не хватает до сих пор!
- Следите за словами, почтенные, - высокомерно бросил маг, - я не прислуга, чтобы вы так со мной разговаривали, да еще и безо всякого повода.
- Без повода! Ха! Слыхали, парни, - черноволосый усач обернулся к товарищам по оружию, - а кто по прибытии хвастался, что он могущественный огненный чародей? Что-то мы до сих пор твоего могущества не видели, хотя уже неделю тут воюем!
- А я это… сохранить себя должен для будущих подвигов, - замешкавшись всего на секунду, нашёлся маг, - чтобы, значит, когда мои силы действительно будут нужны… И вообще, что вы до меня докопались, - окрысился он, - я, между прочим, возглавлял отряд, который припасы сюда вёз! Жизнью рисковал, тайными тропами проводя в город караван! Чего вам еще надо?!
- Припасы привёз, это верно, - кивнул усач, - потому мы тебе нос до сих пор с лицом и не сравняли. А теперь иди займись своими делами и оставь мальца в покое. Ему и без тебя сейчас хреново. Эй, малый, поди сюда, - ласково позвал усач маленького Трино. Мальчик осторожно подошел к страшному, на первый взгляд, дядьке. Тот же, ласково ухватив мальца, ловко посадил его одной рукой себе на колени, - вот, держи, - он полез в карман, а через секунду на свет появился сахарный леденец.
- Спасибо, дяденька, - сказал Трино, моментально засовывая лакомство в рот, - ой, а что это у вас с рукой?
- Это-то, - дядька словно и думать забыл о том, что у него одна рука на перевязи, - демоны тяпнули. Ничего, обработали, заживёт.
- А вот неправду вам сказали, - заявил малец, - я между прочим, волшебник, и на целителя учусь. У вас там заражение, потому что рана постоянно воспаляется, и я слышу, как она пульсирует! Вас надо как следует полечить...
- Эх, малый, я и сам об этом догадываюсь. Да только не хватает целителей, все на передовой, основной состав латают.
- А я могу вам помочь, - внезапно для всех сказал мальчик, - я уже умею такое лечить, я даже экзамен сдавал, вот! Мне только ведро воды нужно.
- Слушай, студентик, ты и так хорошую порку за то, что дважды сбежал, заслужил. Так не усугубляй положение ещё и недозволенным колдовством! – насмешливо сказал маг.
- А чего это недозволенным, - сердито удивился усач, - я дозволяю, пусть попробует. Хуже-то все равно не будет.
- А я – не дозволяю. Я здесь старший чародей, и он будет делать то, что я ему скажу.
- Слушай, - тихо и уже с неприкрытой угрозой сказал усач, - я же тебе сказал: проваливай по своим делам. Что непонятного?
- А вы мне тут угрожать не смейте, - прорычал маг, вставая и бесстрашно подходя к усачу, - я отвечаю за жизнь каждого мага, который сюда приехал. Взрослые маги контролируют себя сами – на них лежит ответственность за свою жизнь, они знали, на что подписывались. Но если по моему недогляду пострадает восьмилетний ребенок…
- Да что вы, в самом деле, к нему прицепились, - не выдержал Трино, - он же не на передовую воевать с демонами меня гонит! Что плохого в том, что я…
- А то, что ты – наказан, юный Трино, - ответил маг, - и, как я уже сказал, ты слишком мал, чтобы самому решать, что тебе делать, а чего нет.
- Ну вот и давайте представим, что вы меня наказали. Назначили общественные работы – лечить солдат в увольнении. Пожалуйста, сэр Гласиус, ну пожалуйста, - умоляюще сказал Трино, - у меня мама с папой погибли, я тоже хочу хоть что-то полезное делать, ну пожалуйста!
Сэр Гласиус вздохнул. Покачав головой, он сказал:
- Ты же помнишь, что мы не в Университете? Ты помнишь, что в случае магического перенапряжения тебе тут помочь будет некому?
- Да, сэр, я это всё помню.
- Отлично! Дерзай, - в раздражении махнул рукой маг, - но помни: прибежишь ко мне с хныканьем, что перенапрягся – я тебя выпорю!
- Принесите мне ведро воды, пожалуйста, - попросил Трино, оборачиваясь к солдатам. Но, уже увидев около себя просимое, он удивлённо моргнул. Оказывается, пока маг и воин спорили, его товарищи уже принесли нужное. И Трино начал действовать. Он подтащил стул к столу и водрузил на него ведро. После чего усадил усача возле ведра, положил руку на стол и стал аккуратно снимать с неё повязки. Товарищи воина невольно отшатнулись – амбре на месте раны и в самом деле свидетельствовало о том, что увечье далеко не в порядке, но Трино и глазом не повёл.
- Это надолго, - серьёзно сказал он, - несите ещё два. Срочно! Если ему не помочь сегодня, то помочь не получится уже вообще. И руку придётся отрезать, чтобы заражение не пошло дальше.
Усач только охнул. Его товарищи снова подскочили и умчались нести воду. Трино тем временем наложил на руку стандартный рунический заговор Дезинфекции и опустил её в воду, что-то непрерывно шепча. Через три минуты вода в ведре стала чёрная. Он вытащил руку и сказал:
- Ну-ну, - проворчал орк, успокаивающе гладя мальчика по голове, - тогда тем более больше не сбегай оттуда. Извини за суровую правду - но другого дома у тебя теперь нет, ты и сам это понимать должен.
Мальчик согласно всхлипнул у него на руках, обняв за плечо и на короткую секунду дотронувшись пальчиком до татуировки, нарисованной красной краской кисти руки.
Глава 2.
Трино возвращался в Университет не в самом лучшем расположении духа. Эта парочка, с которой он столкнулся в переулке, упорно не желала выходить у него из головы. Причём до гоблина ему дела не было совсем: они по природе своей говорливы и задиристы, компенсируя этими чертами характера невысокий рост и необходимость почти всегда смотреть на собеседника снизу вверх. Недаром говорят: хочешь попросить гоблина об услуге – не пожадничай пригласить его за стол. Даже если после этого в помощи он откажет, то обязательно порекомендует того, кто сможет помочь с проблемой. Несмотря на часто задиристый и нелюдимый нрав, гоблины умудряются иметь обширную сеть связей. Но вот орк… что-то было в нём до боли знакомое… вспомнить бы, что…
Вернувшись к башне, он, как обычно, приложил ладонь к выемке в воротах, позволяя Стражу идентифицировать личность. Это здание было ему домом уже больше десяти лет, и в этом году мага, в конце концов, ждёт выпуск. Он продержался здесь невероятно долго, но у него были на то причины. Ведь, когда ему почти исполнилось девять лет, случилась страшная беда. Которую не удалось ни предречь, ни избежать, хотя он пытался всеми силами. Но, хоть его спаситель тогда и наказал этого демона, маме с папой это уже помочь не могло. Он оставался сиротой. Обучение в Университете длилось от четырёх до шести лет – в зависимости от того, насколько желание и способности позволяли студентам учиться дальше. Это означало, что по достижении четырнадцати лет Трино предстояло покинуть здание Университета.
Однако ректор госпожа Мамея, понимая, что в таком возрасте мальчика на улице не ждёт ничего хорошего, изыскала средства дать ему приют в Университете. Дважды Трино оставался на второй год – на втором и третьем курсе, соответственно. Госпожа Мамея лично уладила вопросы касательно довольствия и прочие бюрократические нюансы. В частности, очень неудобный вопрос: за какие такие провинности почти отличник курса не перешёл на следующий? После чего похлопотала с несколькими знакомыми советниками, и в итоге на баланс Университету добавили статью расходов: академический отпуск для несовершеннолетних сирот. Который госпожа Мамея успешно целых три раза оформляла для Трино. Он же, на самом деле оказавшись на редкость смышлёным малым, в свободное время практиковался в городских лечебницах. Многие платные медицинские учреждения были этим не очень довольны, но к Трино предъявлять какие-либо претензии не осмеливались – связываться с личным протеже госпожи Мамеи им было не с руки.
Но обходной путь нашёлся очень быстро, и если первое время Трино выделяли кабинет на два полных выходных дня, то потом время приема было сокращено до четырёх часов, после чего его выставляли вон из лечебницы. Один день раз в две недели. И то ему часто даже не сообщали, в каком здании выделялся кабинет. И тут уже госпоже Мамее пришлось уступить: она знала, чьи интересы подрывает такой обширный доступ к бесплатной качественной медицине, а ей первой ссориться с этими людьми тоже было ох как невыгодно.
В итоге Трино стал гораздо больше времени уделять личным деликатным поручениям госпожи Мамеи. И уже очень скоро он узнал о ней столько нового и в высшей степени странного, что сначала даже опасался знать так много. Но, судя по всему, госпожа Мамея доверяла своему ученику, и он изо всех сил старался оправдать её доверие. Трино понимал, что именно ей он обязан всем тем, что сейчас умеет и имеет. А поручения были порой очень странные. Иногда требовалось проследить за человеком. Иногда приходилось добывать определённую информацию. Но подобные задания госпожа Мамея давала ему редко, стараясь оградить Трино от любых конфликтов с законом. Поэтому гораздо чаще он работал исполнителем-магом там, где ему было велено. Зачастую это были либо зачистка участка от нечисти, что в девяти случаях из десяти предполагает магическую поддержку, либо оказание медицинской услуги определённому лицу. Причём болезни почти всегда были трудноизлечимые и предполагали два, а то и три дня нахождения возле больного. Но Трино не жаловался. Несколько раз ему хватало смелости вызвать госпожу Мамею на откровенный разговор, и та, к большому его удивлению, охотно объясняла своему студенту, для чего нужны были те или иные действия, и как они повлияли на деятельность Университета. Как оказалось, было немало желающих подточить авторитет магов, главным из которых была, разумеется, Церковь. Однако и сама Церковь вынуждена играть по тем же правилам. В итоге с информацией, которую госпожа Мамея получала от посредников, ей всегда удавалось быть на шаг, а то и два впереди недоброжелателей. То тут, то там случайное слово, ненавязчивое давление на влиятельного человека, связанного обязательствами – и очередной план, законопроект, да всё, что угодно шло прахом. И, к сожалению, здесь госпожа Мамея была вынуждена вести бесконечную оборонительную игру. По той причине, что магическим даром владеют только те, кому повезло с ним родиться. Церковь же принимала в своё лоно всех… по крайней мере, на словах. Люди со способностями задерживались в ней и имели хорошие шансы сделать себе карьеру. Тех же, кого постигала неудача, Церковь отпускала на все четыре стороны с видом грустного благочестия, что, мол, в отличие от Университета, она хотя бы попыталась предложить людям свои возможности.
Часто Трино даже задумывался, не повезло ли госпоже Мамее с ним даже больше, чем ему с ней. Верный исполнитель, уже который год исправно делающий то, что от него требуют. Но и получал взамен он много. Он мог сколько угодно практиковаться и тренироваться, развивая способности. Как у выпускника, последние три года у него был полный доступ в библиотеку ко всем книгам. Да что там, формально, когда Трино находился в академическом отпуске, он висел у Университета на шее, изредка подрабатывая целителем на общественных началах. Однако этот момент госпожа Мамея ни с кем не обсуждала. Любой вопрос преподавателей, зачем ей этот нахлебник, твёрдо закрывала, ясно давая понять, что дальнейшее продолжение этого разговора ни к чему хорошему не приведёт. Впрочем, старые преподаватели, например, заведующий кафедры магмоведения Адальгард или главный специалист по флоре и фауне подводного мира мадам Ирва хорошо знали политику госпожи Мамеи. И потому относились к пареньку с гораздо большим благоволением, чем молодые преподаватели, видевшие в Трино откровенного нахлебника. Несмотря на это, его кругозор был крайне обширен, а уж практики у него было столько, что в соревнованиях Университета он с пятнадцати лет не участвует по просьбе самой госпожи Мамеи. Что, впрочем, сильно Трино не расстраивало – вызовов его умению хватало всегда.
Он пришел как раз к ужину. Съев пару сарделек с пюре и запив это дело двумя стаканами апельсинного сока, маг поднялся и поспешил к госпоже Мамее. Сегодня он, наконец, закончил особо сложную лечебную процедуру, вернув полноценное зрение трёхлетней дочери одного из важных знакомых госпожи Мамеи. Девочка в результате родового проклятия родилась… без зрачков. Трино мучился с ней целую неделю, пока, наконец, ему не удалось обнаружить, что зрачки-то как раз были, просто проклятие сделало глаза сверхчувствительными к свету. И зрачки при малейшей “опасности” сжимались до микроскопических размеров. И вот он несёт ей запечатанное письмо, в котором содержится важная информация о новых кознях Церкви.
- Спасибо, дорогой Трино, - кивнув, сказала госпожа Мамея, восседающая на шикарном бархатном в кресле в своем кабинете. Взяв письмо, она аккуратно вскрыла его перстнем и достала записку.
- Браво, Трино, просто браво, - сказала она, ознакомившись с её содержимым, - я не ошиблась в тебе в своё время. Из тебя вышел просто замечательный целитель, отлично сочетающий качества боевого мага и иллюзиониста. О лучшем помощнике последние годы перед тем, как ты поступил в наш Университет, я и мечтать не смела.
Да… Целительством у него заниматься всегда хорошо получалось. Достаточно вспомнить только, насколько тяжелый старт ему пришлось для этого выдержать…
***
Три дня прошло с тех пор, как большой и храбрый орк, наказав злого и жестокого демона, доставил маленького Трино в Церковь. Ему, разумеется, тут же влетело по первое число от дежурного мага, от которого он, собственно, и удрал.
- Но я должен был это сделать, - возмущённо сказал мальчик, получив заслуженный подзатыльник, - я должен был вернуться, чтобы защитить маму с папой!
- И как, защитил? – с издевательским участием спросил дежурный маг.
- Н… нет, - выдавил из себя Трино, после чего снова не сдержал слёз.
- Вот, - одной рукой маг воздел палец кверху, другой же отвесил мальчику новый подзатыльник, - потому что надо старших слушаться!
- Слышишь, волшебное трепло, закрой-ка варежку, пока мы не помогли, - донеслось из-за дальнего стола, где отдыхали трое воинов, - этому мальцу хватило храбрости на то, на что тебе, сорокалетнему дылде, не хватает до сих пор!
- Следите за словами, почтенные, - высокомерно бросил маг, - я не прислуга, чтобы вы так со мной разговаривали, да еще и безо всякого повода.
- Без повода! Ха! Слыхали, парни, - черноволосый усач обернулся к товарищам по оружию, - а кто по прибытии хвастался, что он могущественный огненный чародей? Что-то мы до сих пор твоего могущества не видели, хотя уже неделю тут воюем!
- А я это… сохранить себя должен для будущих подвигов, - замешкавшись всего на секунду, нашёлся маг, - чтобы, значит, когда мои силы действительно будут нужны… И вообще, что вы до меня докопались, - окрысился он, - я, между прочим, возглавлял отряд, который припасы сюда вёз! Жизнью рисковал, тайными тропами проводя в город караван! Чего вам еще надо?!
- Припасы привёз, это верно, - кивнул усач, - потому мы тебе нос до сих пор с лицом и не сравняли. А теперь иди займись своими делами и оставь мальца в покое. Ему и без тебя сейчас хреново. Эй, малый, поди сюда, - ласково позвал усач маленького Трино. Мальчик осторожно подошел к страшному, на первый взгляд, дядьке. Тот же, ласково ухватив мальца, ловко посадил его одной рукой себе на колени, - вот, держи, - он полез в карман, а через секунду на свет появился сахарный леденец.
- Спасибо, дяденька, - сказал Трино, моментально засовывая лакомство в рот, - ой, а что это у вас с рукой?
- Это-то, - дядька словно и думать забыл о том, что у него одна рука на перевязи, - демоны тяпнули. Ничего, обработали, заживёт.
- А вот неправду вам сказали, - заявил малец, - я между прочим, волшебник, и на целителя учусь. У вас там заражение, потому что рана постоянно воспаляется, и я слышу, как она пульсирует! Вас надо как следует полечить...
- Эх, малый, я и сам об этом догадываюсь. Да только не хватает целителей, все на передовой, основной состав латают.
- А я могу вам помочь, - внезапно для всех сказал мальчик, - я уже умею такое лечить, я даже экзамен сдавал, вот! Мне только ведро воды нужно.
- Слушай, студентик, ты и так хорошую порку за то, что дважды сбежал, заслужил. Так не усугубляй положение ещё и недозволенным колдовством! – насмешливо сказал маг.
- А чего это недозволенным, - сердито удивился усач, - я дозволяю, пусть попробует. Хуже-то все равно не будет.
- А я – не дозволяю. Я здесь старший чародей, и он будет делать то, что я ему скажу.
- Слушай, - тихо и уже с неприкрытой угрозой сказал усач, - я же тебе сказал: проваливай по своим делам. Что непонятного?
- А вы мне тут угрожать не смейте, - прорычал маг, вставая и бесстрашно подходя к усачу, - я отвечаю за жизнь каждого мага, который сюда приехал. Взрослые маги контролируют себя сами – на них лежит ответственность за свою жизнь, они знали, на что подписывались. Но если по моему недогляду пострадает восьмилетний ребенок…
- Да что вы, в самом деле, к нему прицепились, - не выдержал Трино, - он же не на передовую воевать с демонами меня гонит! Что плохого в том, что я…
- А то, что ты – наказан, юный Трино, - ответил маг, - и, как я уже сказал, ты слишком мал, чтобы самому решать, что тебе делать, а чего нет.
- Ну вот и давайте представим, что вы меня наказали. Назначили общественные работы – лечить солдат в увольнении. Пожалуйста, сэр Гласиус, ну пожалуйста, - умоляюще сказал Трино, - у меня мама с папой погибли, я тоже хочу хоть что-то полезное делать, ну пожалуйста!
Сэр Гласиус вздохнул. Покачав головой, он сказал:
- Ты же помнишь, что мы не в Университете? Ты помнишь, что в случае магического перенапряжения тебе тут помочь будет некому?
- Да, сэр, я это всё помню.
- Отлично! Дерзай, - в раздражении махнул рукой маг, - но помни: прибежишь ко мне с хныканьем, что перенапрягся – я тебя выпорю!
- Принесите мне ведро воды, пожалуйста, - попросил Трино, оборачиваясь к солдатам. Но, уже увидев около себя просимое, он удивлённо моргнул. Оказывается, пока маг и воин спорили, его товарищи уже принесли нужное. И Трино начал действовать. Он подтащил стул к столу и водрузил на него ведро. После чего усадил усача возле ведра, положил руку на стол и стал аккуратно снимать с неё повязки. Товарищи воина невольно отшатнулись – амбре на месте раны и в самом деле свидетельствовало о том, что увечье далеко не в порядке, но Трино и глазом не повёл.
- Это надолго, - серьёзно сказал он, - несите ещё два. Срочно! Если ему не помочь сегодня, то помочь не получится уже вообще. И руку придётся отрезать, чтобы заражение не пошло дальше.
Усач только охнул. Его товарищи снова подскочили и умчались нести воду. Трино тем временем наложил на руку стандартный рунический заговор Дезинфекции и опустил её в воду, что-то непрерывно шепча. Через три минуты вода в ведре стала чёрная. Он вытащил руку и сказал:
