На верхней челюсти торчало два клыковидных зуба, а между ними зияла широкая диастема(3), в которую идеально входил нижний ряд более мелких, острых как частокол зубов. Вместо носа размещалась горизонтальная трепещущая кожная складка, над которой все-таки выделялось подобие широкой плоской переносицы. Глаза были небольшие и глубоко посаженные, в темноте они слабо мерцали, причем не столько в центре, сколько по краю(4). Сурово сдвинутые брови Охотника покрывали роговые пластинки и шипы, уходящие рядами вверх к вискам и формирующие высокий гребень над крутым лбом.
Зоя почувствовала, что волосы на голове встали дыбом и даже, видимо, зашевелились… Но она взяла себя в руки. Нельзя было подавать вида, что ей страшно… В конце концов, она уже почти сутки общалась с этим чудищем, и оно до сих пор ее не пришибло ни намеренно, ни случайно; оно даже успело поработать ее личной грелкой и попыталось накормить… Ну правда, к чему его бояться?
А ведь он дышит, вдруг осенило зоолога. То есть земной воздух ему, в принципе, подходит. Может, ему маска больше для сокрытия ужасной этой рожи нужна? Хотя что-то ведь все-таки закачивали те шланги…
Стоя в двух метрах от человеческой особи, Охотник внимательно наблюдал за ее поведением. Очевидно, он заранее ожидал какой-то негативной реакции, потому и не торопился открываться… Но, убедившись, что спутница не падает в обморок и не собирается с криком бежать прочь, рискнул приблизиться к ней снова. Вернее, не совсем к ней, а к мясу, остававшемуся лежать между ними. Зоя же ни на минуту не могла отвести глаз от его страшных ротовых придатков. В голове настойчиво пульсировала одна мысль: сколько уже раз ЭТО приближалось почти вплотную к ее лицу, отделенное лишь тонким слоем металла…
В следующий раз невольная дрожь пробила ее, когда Нашатырь расправил челюсти. Он, видимо, порядком устал держать их в прижатом состоянии под маской. Верхние придатки были короче нижних и могли, судя по всему, двигаться внутрь пасти, вбок и вверх. Нижние при движении вниз расходились в стороны, кроме того, они имели дополнительный сустав, позволяющий им распрямляться и вытягиваться вперед. Что располагалось глубже в пасти, понять было сложно, так как за передними зубами инопланетянина смыкались вертикальные складки. И если телосложение Нашатыря по большей части соответствовало «земным стандартам», то строение рта вызывало массу вопросов.
Ужас понемногу начал уступать место любопытству. Как же, интересно, эволюция дошла до такого? Сами по себе челюсти больше походили на грызущий ротовой аппарат насекомых, но в целом Охотник имел гораздо больше общих черт с позвоночными. Понятно, что речь шла о внеземном организме, но человеческому разуму было сложно это осмыслить.
Тут Зое опять пришлось отвлечься от размышлений, ведь Нашатырь, отложив маску, приступил к трапезе. И есть с ним «за одним столом» женщине моментально расхотелось. Сперва он придирчиво оценил вкус свинины, несколько раз быстро прикоснувшись к выбранному куску гибким раздвоенным языком, нежданно-негаданно показавшимся из пасти. Зато теперь Зоя знала, что у него есть язык… Похоже, данный орган прятался в глубокой складке, подобно змеиному, поэтому и не был виден в покое. То, что он не выскакивал постоянно, наводило на мысль о несколько ином назначении его раздвоенной формы, чем у змей(5).
Тем временем Нашатырь, вгрызаясь в сырое мясо как зверь, начал отрывать острыми нижними резцами большие куски и запихивать их глубже в рот при помощи жвал. Пищу он не пережевывал, а глотал целиком, задирая голову и старательно дергая ей, точно проголодавшийся аллигатор. Как обедают эти водные хищники герпетологу приходилось видеть не единожды, поэтому механизм был знаком и прост для понимания. Тем не менее аллигаторы не тянули на звание разумных цивилизованных существ, а у Нашатыря определенно имелись такого рода претензии.
Целая туша — пусть и некрупного — пекари исчезала прямо на глазах. Но это, как оказалось, было еще не все представление. Когда жвала пришельца с силой гидравлических ножниц начали дробить трубчатые кости, добираясь до костного мозга, Зоя уже просто отвернулась.
— Здоров же ты жрать… — ошарашенно проговорила она, когда хруст стих.
Инопланетянин склонил голову к плечу, как будто говоря: «А что я такого сделал?» И сразу же вызвал у Зои очередной шок, начав облизываться. Да не просто облизываться, а тщательно вычищать языком все свои ротовые складки и перепонки, измазанные в крови. Смотрелось просто ужасно… Хотя у несчастного создания, награжденного природой столь причудливыми челюстями, похоже, не было иного выбора — фактически лишенное ротовой полости, это существо могло поддерживать гигиену выступающих частей лишь таким образом.
Наконец сытый, довольный и умытый Нашатырь вальяжно развалился напротив, опираясь на локоть и беззастенчиво разглядывая человека. Верхние жвала приподнялись и застыли в зловещем подобии ухмылки, глаза были прищурены. Коротко рявкнув, Охотник указал на недоеденное женщиной «жаркое». Хотя аппетит и пропал, та все-таки запихнула в себя еще пару кусков. Надо сказать, наготовил ей Нашатырь от души: будь это нормально приготовленное мясо, ей все равно не удалось бы осилить такое количество. Ну, видимо, по себе судил…
Почувствовав, что есть больше не может, Зоя отложила мясо и, утихомирив все свои противоречивые чувства, рискнула подсесть к Нашатырю поближе. Завернутый в листья светящийся ХИС она захватила с собой. Охотник заинтересованно привстал. Ох, его ротовые придатки опять шевелились, как же это выглядело…
Собравшись с духом, исследовательница опустилась на колени в шаге от Охотника. Пора было уже налаживать какой-то межличностный контакт. Показав на себя обеими руками, она представилась:
— Зоя. Зо-я. Зоя.
Предполагаемый собеседник отрывистым движением склонил голову набок и тихо зарокотал.
— С-с-сой, — наконец произнес он, жутко исковеркав ее имя. Но женщина удовлетворенно покивала, мол, отлично, молодец. Покивала и замерла, перепугавшись, — снова забыла, что его это может оскорбить… Впрочем, Нашатырь на этот раз отнесся довольно спокойно, видимо, понял, что к чему.
А еще, возможно, он просто наелся и подобрел. Более того, он пришел в настолько хорошее расположение духа, что попытался сказать спутнице еще что-то. Именно сказать. До этого Зоя слышала от него лишь разные спектры рычания, ломая голову над тем, как разумное существо вообще может иметь настолько примитивный язык, но теперь из его пасти послышались настоящие слова. Всего несколько, но уже что-то. Его голос был глухой и басовитый, с вибрирующими нотами, как любовная песнь крокодила. Диалект звучал крайне странно для человеческого уха. В целом складывалось впечатление, что из-за строения своего рта Нашатырь говорит весьма нечленораздельно. Лучше всего здоровяку дались шипящие, а вот звуки, требующие для произношения работы губ, в языке Охотников, по всей видимости, отсутствовали, как и сами губы у данного биологического вида. Складки слизистой за передними зубами, похоже, принимали в голосообразовании лишь самое минимальное участие — при разговоре они почти не двигались. Казалось, они нужны по большему счету только для того, чтобы в пасть не залетал мусор. Гласные инопланетянин произносил утробно, рокочуще, и они шли как бы из груди, что наводило на мысли о присутствии аналога птичьего сиринкса(6). При этом каждый раз невольно вспоминалась шутка про «прорыгать алфавит». Потерянная часть привычных звуков речи с лихвой восполнялась рыком, ворчанием, треском и подвыванием, но тут уже не везде было ясно, где именно слова, а где просто выражение эмоций.
В первую очередь, похлопав себя ладонью по груди, клыкастый назвался человеку. В сложном имени, которое услышала Зоя, были шипение, щелчки и гортанные звуки, которые она, как не старалась, воспроизвести не смогла. Отдаленно получилось что-то вроде «Ч’фко-офгр-р» и еще что-то там. Она сделала несколько попыток, каждая из которых вызвала у собеседника бурю не то веселья, не то негодования. В итоге, плюнув на это дело, женщина утвердительно и четко, для значимости даже разделив на слоги, произнесла:
— На-ша-тырь! — И ткнула пальцем в его сторону. И снова повторила: — Нашатырь!
Охотник удивленно хрюкнул, но возражать не стал. На этом тема данного незамысловатого разговора была исчерпана, больше инопланетянин не проронил ни слова.
Немного передохнув, Нашатырь, к большому Зоиному недовольству, извлек череп убитого бандита и, разложив вокруг себя непонятные инструменты и реактивы, полностью погрузился в его обработку, не обращая более на женщину никакого внимания. Та помучилась-помучилась и в итоге решила абстрагироваться от его действий. Пока таинственный спутник был занят, у Зои появилась уникальная возможность внимательнее разглядеть его вблизи. Очень уж интересовали пытливый ум зоолога уникальные челюсти этой формы жизни. Мысленно исследовательница попыталась разделить их на отдельные косточки, и постепенно догадки выстроились в единую вполне правдоподобную картину.
Несмотря на то, что ротовой аппарат Нашатыря на первый взгляд разительно отличался от того, чем снабдила природа земных позвоночных, провести аналогию оказалось достаточно легко. Ведь на самом деле челюсти состоят из двух половин, что объясняется двусторонней симметрией животных. Во время индивидуального развития организма они срастаются. Верхняя челюсть образуется из расположенных по внешнему краю максилл(7), несущих зубы, а так же парных небных костей и сошников по центру. Так что верхние жвала Нашатыря, скорее всего, представляли собой именно свободно оканчивающиеся максиллы, вернее, какие-то аналогичные кости, которые для удобства можно было так называть. Расположенная между ними непарная верхняя челюсть, имеющая вид практически обрубка, могла состоять из чего-то вроде небных костей. То есть, «пазл» оставался примерно тот же, что у земных животных, но пребывал в разобранном состоянии. На «небных костях» виднелось всего два клыка, хотя потенциально там могло располагаться и гораздо больше зубов. Непонятно, конечно, что творилось дальше в пасти, но учитывая, что пищу Охотник не жевал, в ней могло вообще ничего не быть.
В непарную нижнюю челюсть, по-видимому, преобразовались снабженные зубами остатки жаберных дуг, как это когда-то произошло у земных рыб. Нижние жвала по аналогии с нижней челюстью позвоночных могли условно именоваться «мандибулами» и состоять из подобий угловых и зубных костей, соединенных суставом. Если взглянуть на нижнюю челюсть змеи, можно увидеть весьма похожее строение, только без сустава. Две половинки у змей, кстати, тоже между собой не срастаются, хотя и соединены в области «подбородка» эластичной связкой — очень удобно для заглатывания крупной добычи.
Очевидно, у предковых форм этого необычного вида произошла мутация, нарушившая сращивание внешних челюстных костей и тем самым превратившая ротовой аппарат в опасное оружие. Не приходилось сомневаться, что в прошлом (а, может, и в настоящем) эти грозные крючья использовались для нападения и обороны. Силу их сжатия Зоя уже имела возможность лицезреть и ни за что не хотела бы проверять на себе.
Возможно, благодаря той же мутации так странно на человеческий взгляд сформировалась и область носа — ее просто особо не из чего было формировать. Кстати о носе, точнее, о дыхании… Нашатырь уже несколько часов дышал атмосферным воздухом — заметно, что чуть глубже, чем когда был в маске, но без хрипа и затруднений. Зоя сделала вывод, что инопланетянин все-таки потребляет кислород, хотя бы потому, что он проявлял себя как типичная углеродная форма жизни и ел мясо земных животных. Тогда использование им дыхательного аппарата могло свидетельствовать либо о недостаточном количестве кислорода в земной атмосфере, либо о слабой пригодности для постоянного дыхания ее общего газового состава. И еще, возможно, даже в тропическом лесу легким Нашатыря не хватало влажности. Сейчас, во время дождей, воздух мог более подходить Охотнику, вот он и обходился без скафандра, в остальное же время ему требовалось дополнительное нагнетание водяного пара. В пользу этой версии говорило то, что за спиной клыкастого не было видно ничего похожего на баллоны, но был некий агрегат, который вполне мог оказаться испарителем. Да и, дыши Нашатырь все-таки какой-либо газовой смесью, ее запасы давно бы уже подошли к концу…
Если газообмен этого существа был именно таков, как полагала зоолог, то большое содержание кислорода вкупе с повышенной влажностью и, скорее всего, высокими температурами (на это намекала температура греющей сети), давали весьма интересное представление о его родной планете. По-видимому она отдаленно походила на Землю каменноугольного периода. В таком случае, не удивительно, что Охотник так уверенно чувствовал себя в тропических зарослях.
Значит, влажно и жарко… Скорее всего, кругом небольшие пресные водоемы; много осадков, туманы; непролазная растительность. Так себе курорт, но определенное очарование в тех местах, наверняка присутствует. Зоя потянула носом воздух. Может, Нашатырю от предков еще и первичноводный механизм выделения аммония достался? Отсюда и такой запах. Опять же, если обратиться к аналогиям, у земных рептилий кожа практически лишена желез, кроме мускусных. У звероящеров, давших начало млекопитающим, железы были. У Нашатыря, больше по всем критериям похожего все-таки на вторых, возможно, имелось что-то вроде потовых — а к чему экономить воду на планете, где ее и так до фига? Зато можно быстро выводить токсичный аммиак. А выводить, судя по всему, приходилось достаточно, если для сородичей Нашатыря являлось нормой поглощать такое огромное количество мяса. Но пока из доказательств был только запах. Потеет Охотник или нет, было непонятно из-за его постоянно влажной от дождя шкуры. Опять-таки, если учитывать, что его запах охотно оставался на всем, до чего Нашатырь дотрагивался…
Зоя незаметно понюхала рукав куртки. Да она вся пропиталась этим, с позволения сказать, ароматом! Класс. Ну что, с кем поведешься… Пересаживаешь питонов — тебя обязательно кто-то из них обделает, тягаешь крокодилят-переростков — обязательно один из них на ногу нассыт… Как говорится, у каждой профессии запах особый, но нашу профессию лучше не трогай.
Кстати, еще, как вариант, причиной такого резкого запаха мог быть и непривычный для пришельца белковый состав потребляемой на Земле пищи. Даже если биохимия всех организмов во Вселенной подчиняется общим закономерностям, некоторые вариации все равно обязаны присутствовать. Сомнительно, что у этого существа все съеденное здесь так уж отлично усваивалось. Но, видимо, его цивилизация также пока не изобрела «таблеток от голода», которыми грезит человечество. В полевых условиях выбирать не приходится, захочешь кушать — скушаешь все. Иногда, правда, потом аукнется…
Нашатырь оторвался от своего занятия и поднял на Зою взгляд. Видимо, она уже настолько долго на него пялилась, что Охотника это напрягло. Но, удостоверившись, что человеческая особь сидит спокойно, он фыркнул, немного переменил позу и вновь вернулся к выделке трофея.
Зоя почувствовала, что волосы на голове встали дыбом и даже, видимо, зашевелились… Но она взяла себя в руки. Нельзя было подавать вида, что ей страшно… В конце концов, она уже почти сутки общалась с этим чудищем, и оно до сих пор ее не пришибло ни намеренно, ни случайно; оно даже успело поработать ее личной грелкой и попыталось накормить… Ну правда, к чему его бояться?
А ведь он дышит, вдруг осенило зоолога. То есть земной воздух ему, в принципе, подходит. Может, ему маска больше для сокрытия ужасной этой рожи нужна? Хотя что-то ведь все-таки закачивали те шланги…
Стоя в двух метрах от человеческой особи, Охотник внимательно наблюдал за ее поведением. Очевидно, он заранее ожидал какой-то негативной реакции, потому и не торопился открываться… Но, убедившись, что спутница не падает в обморок и не собирается с криком бежать прочь, рискнул приблизиться к ней снова. Вернее, не совсем к ней, а к мясу, остававшемуся лежать между ними. Зоя же ни на минуту не могла отвести глаз от его страшных ротовых придатков. В голове настойчиво пульсировала одна мысль: сколько уже раз ЭТО приближалось почти вплотную к ее лицу, отделенное лишь тонким слоем металла…
В следующий раз невольная дрожь пробила ее, когда Нашатырь расправил челюсти. Он, видимо, порядком устал держать их в прижатом состоянии под маской. Верхние придатки были короче нижних и могли, судя по всему, двигаться внутрь пасти, вбок и вверх. Нижние при движении вниз расходились в стороны, кроме того, они имели дополнительный сустав, позволяющий им распрямляться и вытягиваться вперед. Что располагалось глубже в пасти, понять было сложно, так как за передними зубами инопланетянина смыкались вертикальные складки. И если телосложение Нашатыря по большей части соответствовало «земным стандартам», то строение рта вызывало массу вопросов.
Ужас понемногу начал уступать место любопытству. Как же, интересно, эволюция дошла до такого? Сами по себе челюсти больше походили на грызущий ротовой аппарат насекомых, но в целом Охотник имел гораздо больше общих черт с позвоночными. Понятно, что речь шла о внеземном организме, но человеческому разуму было сложно это осмыслить.
Тут Зое опять пришлось отвлечься от размышлений, ведь Нашатырь, отложив маску, приступил к трапезе. И есть с ним «за одним столом» женщине моментально расхотелось. Сперва он придирчиво оценил вкус свинины, несколько раз быстро прикоснувшись к выбранному куску гибким раздвоенным языком, нежданно-негаданно показавшимся из пасти. Зато теперь Зоя знала, что у него есть язык… Похоже, данный орган прятался в глубокой складке, подобно змеиному, поэтому и не был виден в покое. То, что он не выскакивал постоянно, наводило на мысль о несколько ином назначении его раздвоенной формы, чем у змей(5).
Тем временем Нашатырь, вгрызаясь в сырое мясо как зверь, начал отрывать острыми нижними резцами большие куски и запихивать их глубже в рот при помощи жвал. Пищу он не пережевывал, а глотал целиком, задирая голову и старательно дергая ей, точно проголодавшийся аллигатор. Как обедают эти водные хищники герпетологу приходилось видеть не единожды, поэтому механизм был знаком и прост для понимания. Тем не менее аллигаторы не тянули на звание разумных цивилизованных существ, а у Нашатыря определенно имелись такого рода претензии.
Целая туша — пусть и некрупного — пекари исчезала прямо на глазах. Но это, как оказалось, было еще не все представление. Когда жвала пришельца с силой гидравлических ножниц начали дробить трубчатые кости, добираясь до костного мозга, Зоя уже просто отвернулась.
— Здоров же ты жрать… — ошарашенно проговорила она, когда хруст стих.
Инопланетянин склонил голову к плечу, как будто говоря: «А что я такого сделал?» И сразу же вызвал у Зои очередной шок, начав облизываться. Да не просто облизываться, а тщательно вычищать языком все свои ротовые складки и перепонки, измазанные в крови. Смотрелось просто ужасно… Хотя у несчастного создания, награжденного природой столь причудливыми челюстями, похоже, не было иного выбора — фактически лишенное ротовой полости, это существо могло поддерживать гигиену выступающих частей лишь таким образом.
Наконец сытый, довольный и умытый Нашатырь вальяжно развалился напротив, опираясь на локоть и беззастенчиво разглядывая человека. Верхние жвала приподнялись и застыли в зловещем подобии ухмылки, глаза были прищурены. Коротко рявкнув, Охотник указал на недоеденное женщиной «жаркое». Хотя аппетит и пропал, та все-таки запихнула в себя еще пару кусков. Надо сказать, наготовил ей Нашатырь от души: будь это нормально приготовленное мясо, ей все равно не удалось бы осилить такое количество. Ну, видимо, по себе судил…
Почувствовав, что есть больше не может, Зоя отложила мясо и, утихомирив все свои противоречивые чувства, рискнула подсесть к Нашатырю поближе. Завернутый в листья светящийся ХИС она захватила с собой. Охотник заинтересованно привстал. Ох, его ротовые придатки опять шевелились, как же это выглядело…
Собравшись с духом, исследовательница опустилась на колени в шаге от Охотника. Пора было уже налаживать какой-то межличностный контакт. Показав на себя обеими руками, она представилась:
— Зоя. Зо-я. Зоя.
Предполагаемый собеседник отрывистым движением склонил голову набок и тихо зарокотал.
— С-с-сой, — наконец произнес он, жутко исковеркав ее имя. Но женщина удовлетворенно покивала, мол, отлично, молодец. Покивала и замерла, перепугавшись, — снова забыла, что его это может оскорбить… Впрочем, Нашатырь на этот раз отнесся довольно спокойно, видимо, понял, что к чему.
А еще, возможно, он просто наелся и подобрел. Более того, он пришел в настолько хорошее расположение духа, что попытался сказать спутнице еще что-то. Именно сказать. До этого Зоя слышала от него лишь разные спектры рычания, ломая голову над тем, как разумное существо вообще может иметь настолько примитивный язык, но теперь из его пасти послышались настоящие слова. Всего несколько, но уже что-то. Его голос был глухой и басовитый, с вибрирующими нотами, как любовная песнь крокодила. Диалект звучал крайне странно для человеческого уха. В целом складывалось впечатление, что из-за строения своего рта Нашатырь говорит весьма нечленораздельно. Лучше всего здоровяку дались шипящие, а вот звуки, требующие для произношения работы губ, в языке Охотников, по всей видимости, отсутствовали, как и сами губы у данного биологического вида. Складки слизистой за передними зубами, похоже, принимали в голосообразовании лишь самое минимальное участие — при разговоре они почти не двигались. Казалось, они нужны по большему счету только для того, чтобы в пасть не залетал мусор. Гласные инопланетянин произносил утробно, рокочуще, и они шли как бы из груди, что наводило на мысли о присутствии аналога птичьего сиринкса(6). При этом каждый раз невольно вспоминалась шутка про «прорыгать алфавит». Потерянная часть привычных звуков речи с лихвой восполнялась рыком, ворчанием, треском и подвыванием, но тут уже не везде было ясно, где именно слова, а где просто выражение эмоций.
В первую очередь, похлопав себя ладонью по груди, клыкастый назвался человеку. В сложном имени, которое услышала Зоя, были шипение, щелчки и гортанные звуки, которые она, как не старалась, воспроизвести не смогла. Отдаленно получилось что-то вроде «Ч’фко-офгр-р» и еще что-то там. Она сделала несколько попыток, каждая из которых вызвала у собеседника бурю не то веселья, не то негодования. В итоге, плюнув на это дело, женщина утвердительно и четко, для значимости даже разделив на слоги, произнесла:
— На-ша-тырь! — И ткнула пальцем в его сторону. И снова повторила: — Нашатырь!
Охотник удивленно хрюкнул, но возражать не стал. На этом тема данного незамысловатого разговора была исчерпана, больше инопланетянин не проронил ни слова.
Немного передохнув, Нашатырь, к большому Зоиному недовольству, извлек череп убитого бандита и, разложив вокруг себя непонятные инструменты и реактивы, полностью погрузился в его обработку, не обращая более на женщину никакого внимания. Та помучилась-помучилась и в итоге решила абстрагироваться от его действий. Пока таинственный спутник был занят, у Зои появилась уникальная возможность внимательнее разглядеть его вблизи. Очень уж интересовали пытливый ум зоолога уникальные челюсти этой формы жизни. Мысленно исследовательница попыталась разделить их на отдельные косточки, и постепенно догадки выстроились в единую вполне правдоподобную картину.
Несмотря на то, что ротовой аппарат Нашатыря на первый взгляд разительно отличался от того, чем снабдила природа земных позвоночных, провести аналогию оказалось достаточно легко. Ведь на самом деле челюсти состоят из двух половин, что объясняется двусторонней симметрией животных. Во время индивидуального развития организма они срастаются. Верхняя челюсть образуется из расположенных по внешнему краю максилл(7), несущих зубы, а так же парных небных костей и сошников по центру. Так что верхние жвала Нашатыря, скорее всего, представляли собой именно свободно оканчивающиеся максиллы, вернее, какие-то аналогичные кости, которые для удобства можно было так называть. Расположенная между ними непарная верхняя челюсть, имеющая вид практически обрубка, могла состоять из чего-то вроде небных костей. То есть, «пазл» оставался примерно тот же, что у земных животных, но пребывал в разобранном состоянии. На «небных костях» виднелось всего два клыка, хотя потенциально там могло располагаться и гораздо больше зубов. Непонятно, конечно, что творилось дальше в пасти, но учитывая, что пищу Охотник не жевал, в ней могло вообще ничего не быть.
В непарную нижнюю челюсть, по-видимому, преобразовались снабженные зубами остатки жаберных дуг, как это когда-то произошло у земных рыб. Нижние жвала по аналогии с нижней челюстью позвоночных могли условно именоваться «мандибулами» и состоять из подобий угловых и зубных костей, соединенных суставом. Если взглянуть на нижнюю челюсть змеи, можно увидеть весьма похожее строение, только без сустава. Две половинки у змей, кстати, тоже между собой не срастаются, хотя и соединены в области «подбородка» эластичной связкой — очень удобно для заглатывания крупной добычи.
Очевидно, у предковых форм этого необычного вида произошла мутация, нарушившая сращивание внешних челюстных костей и тем самым превратившая ротовой аппарат в опасное оружие. Не приходилось сомневаться, что в прошлом (а, может, и в настоящем) эти грозные крючья использовались для нападения и обороны. Силу их сжатия Зоя уже имела возможность лицезреть и ни за что не хотела бы проверять на себе.
Возможно, благодаря той же мутации так странно на человеческий взгляд сформировалась и область носа — ее просто особо не из чего было формировать. Кстати о носе, точнее, о дыхании… Нашатырь уже несколько часов дышал атмосферным воздухом — заметно, что чуть глубже, чем когда был в маске, но без хрипа и затруднений. Зоя сделала вывод, что инопланетянин все-таки потребляет кислород, хотя бы потому, что он проявлял себя как типичная углеродная форма жизни и ел мясо земных животных. Тогда использование им дыхательного аппарата могло свидетельствовать либо о недостаточном количестве кислорода в земной атмосфере, либо о слабой пригодности для постоянного дыхания ее общего газового состава. И еще, возможно, даже в тропическом лесу легким Нашатыря не хватало влажности. Сейчас, во время дождей, воздух мог более подходить Охотнику, вот он и обходился без скафандра, в остальное же время ему требовалось дополнительное нагнетание водяного пара. В пользу этой версии говорило то, что за спиной клыкастого не было видно ничего похожего на баллоны, но был некий агрегат, который вполне мог оказаться испарителем. Да и, дыши Нашатырь все-таки какой-либо газовой смесью, ее запасы давно бы уже подошли к концу…
Если газообмен этого существа был именно таков, как полагала зоолог, то большое содержание кислорода вкупе с повышенной влажностью и, скорее всего, высокими температурами (на это намекала температура греющей сети), давали весьма интересное представление о его родной планете. По-видимому она отдаленно походила на Землю каменноугольного периода. В таком случае, не удивительно, что Охотник так уверенно чувствовал себя в тропических зарослях.
Значит, влажно и жарко… Скорее всего, кругом небольшие пресные водоемы; много осадков, туманы; непролазная растительность. Так себе курорт, но определенное очарование в тех местах, наверняка присутствует. Зоя потянула носом воздух. Может, Нашатырю от предков еще и первичноводный механизм выделения аммония достался? Отсюда и такой запах. Опять же, если обратиться к аналогиям, у земных рептилий кожа практически лишена желез, кроме мускусных. У звероящеров, давших начало млекопитающим, железы были. У Нашатыря, больше по всем критериям похожего все-таки на вторых, возможно, имелось что-то вроде потовых — а к чему экономить воду на планете, где ее и так до фига? Зато можно быстро выводить токсичный аммиак. А выводить, судя по всему, приходилось достаточно, если для сородичей Нашатыря являлось нормой поглощать такое огромное количество мяса. Но пока из доказательств был только запах. Потеет Охотник или нет, было непонятно из-за его постоянно влажной от дождя шкуры. Опять-таки, если учитывать, что его запах охотно оставался на всем, до чего Нашатырь дотрагивался…
Зоя незаметно понюхала рукав куртки. Да она вся пропиталась этим, с позволения сказать, ароматом! Класс. Ну что, с кем поведешься… Пересаживаешь питонов — тебя обязательно кто-то из них обделает, тягаешь крокодилят-переростков — обязательно один из них на ногу нассыт… Как говорится, у каждой профессии запах особый, но нашу профессию лучше не трогай.
Кстати, еще, как вариант, причиной такого резкого запаха мог быть и непривычный для пришельца белковый состав потребляемой на Земле пищи. Даже если биохимия всех организмов во Вселенной подчиняется общим закономерностям, некоторые вариации все равно обязаны присутствовать. Сомнительно, что у этого существа все съеденное здесь так уж отлично усваивалось. Но, видимо, его цивилизация также пока не изобрела «таблеток от голода», которыми грезит человечество. В полевых условиях выбирать не приходится, захочешь кушать — скушаешь все. Иногда, правда, потом аукнется…
Нашатырь оторвался от своего занятия и поднял на Зою взгляд. Видимо, она уже настолько долго на него пялилась, что Охотника это напрягло. Но, удостоверившись, что человеческая особь сидит спокойно, он фыркнул, немного переменил позу и вновь вернулся к выделке трофея.
