Новые зовы труб - и первая пара рыцарей, уже полностью закованных в доспехи, склонила копья перед Алым навесом. После чего один из мужчин скинул с головы блестящий серебряный шлем и провозгласил:
— Я - Рыцарь Солат фон Лавенберг, посвящаю свою будущую победу Гризольде Великолепной из Кариндхолл! И да поможет мне Дух моего предка, чей образ я ношу у самого сердца с рождения.
Торм поспешил шепотом пояснить Кате некоторые детали:
— У него на гербе - крылатый лев, под лапой которого прячется маленькая мышка. Это древний символ Лавенбергов - по легенде их предка - Солнцегривого льва во время полуденного отдыха разбудил мышонок. Однако Свирепый Зверь сжалился над крохой и отпустил его с миром, хотя мог бы запросто раздавить в гневе. Зато потом шустрый мышонок спас Льву жизнь, он перегрыз веревку, что удерживала затвор клетки, куда вскоре заманили Хищника враги.
— Замечательная история! - восхитилась Катя, с любопытством рассматривая миловидное и одновременно мужественное лицо Рыцаря Солнечного Льва.
— И очень поучительная… Никогда не надо обижать слабых, они тоже могут принести посильную помощь… если уж кого-то чересчур заботит личная выгода… если кто-то не умеет быть милосердным просто так.
Катя немного рассеянно слушала представление второго рыцаря, кажется его имя было Харост, и он казался гораздо старше и неказистей статного «Солнцегривого», которому она уже вовсю симпатизировала.
Но все происходящее потом произвело на чувствительную Катину душу весьма неприятное впечатление. Рыцари налетели друг на друга как два разъяренных петуха и вот «Лев» уже почему-то оказался на земле. А грозный «Хворост», как немедленно обозвала его девушка, тут же развернул коня, подскочил к противнику и как-то уж чересчур умело пристукнул его сверху по затылку рукояткой короткого кинжала. «Лев» больше не поднялся и его вскоре за ноги оттащили с поля боя верные оруженосцы.
Катя разочарованно вздохнула и вдруг поняла, что интерес к турниру начинает резко ослабевать… А когда на третьем поединке с коня полетел Ансельм, она со скучающим видом попросилась у Торма домой. Почему-то все, что сейчас творилось на арене, стало мучительно напоминать ей трансляцию футбольного матча с участием российской сборной, а наблюдать за поражением родной команды не мог спокойно даже выдержанный Катин отец.
Торм понимающе усмехнулся и скомандовал Кротху потихоньку пробираться к выходу. Именно на такое развитие событий и рассчитывал старый вояка, заранее занимая самые удобные места для поспешного бегства. Время едва перевалило за полдень, когда компания из Ульфенхолла уже покинула шумный город, чтобы поскорее добраться до родного поместья, куда уже, оказывается, успел вернуться хозяин.
Едва ушей Волка коснулось известие о том, что Катарина отправилась в Блодсбург, барон пришел в неописуемый гнев. Нарида пятилась задом, прижимая к груди кувшинчик с водой, который припасла, чтобы напоить «мальчика», уставшего с дороги - немного охладить его пыл.
Веймар рвал и метал, понося старую прислугу последними словами. И вдруг осознав, что никакой бранью не приблизит к себе желанную девушку, он потребовал свежего коня и стремительно помчался в сторону города.
Чуть поодаль летели его верные слуги, правда, приказа сопровождать себя барон не отдавал, но, быстренько посовещавшись, воины решили, что не годится оставлять хозяина Ульфенхолла одного в таких расстроенных чувствах. И все же из некоторых соображений «свита» нарочито отставала.
В это время Катя наслаждалась поездкой по ровной проселочной дороге и чем дальше оставался Блодсбург и его развлекательные мероприятия, тем веселее становилось у нее на душе. Не прошло и получаса, как на взмыленной лошади маленькую кавалькаду догнал Ансельм. Оказалось, он торопится в поместье к рыцарю Дагмару, дабы рассказать тому последние новости и посетовать на собственные неудачи.
Путь в Черные камни лежал через Волчьи земли, и Катя от души была рада приятному спутнику. Она как могла утешала приятеля, предсказывая Ансельму впереди множество успешных турниров и благосклонных женских улыбок. Путешествие до родного поместья обещало быть весьма приятным.
Торм и Кротх помалкивали, следя по сторонам, а Катюша вовсю болтала со своим разговорчивым «паладином», который так и не смог подарить ей победу на поединке. Ее это совершенно не заботило, о чем и она открыто заявила об этом Ансельму, а заодно спела новую песенку на стихи Бернса:
Кто честной бедности своей
Стыдится и все прочее,
Тот самый жалкий из людей,
Трусливый раб и прочее.
При всем при том,
При всем при том,
Пускай бедны мы с вами,
Богатство - штамп на золотом,
А золотой - Мы сами!
Король лакея своего
Назначит генералом,
Но он не может никого
Назначить честным малым.
При всем при том, при всем при том,
Награды, лесть и прочее
Не заменяют Ум и Честь
И все такое прочее!
Ансельм не скрывал восхищения:
— Как же мне повезло, что вы согласились стать моей дамой на празднестве! Я непременно сложу в вашу честь прекрасную балладу, где воспою ваш тонкий ум, несравненную красоту и дивный голос!
Катя едва рот открыла, чтобы рассыпаться в благодарностях, как ее остановил Торм, - в отличии от нее у старого вояки настроение по дороге к дому почему-то стало быстро ухудшаться.
«Не о вдовушке ли симпатичной он уже тоскует...»
Как бы не обстояло дело, однако вслух Торм заботился о другом:
— Веймару совершенно не нужно знать, что у вас появился такой пылкий поклонник. Прошу вас, леди… юноша только начинает жить, зачем лишать его возможности найти себе другую даму.
— Зачем же другую? - немного обиделась Катя. - Ведь это только красивая традиция - песенки, посвящение побед, прочие изящные рыцарские жесты.
— Уверяю вас, барон не поймет! - усмехнулся Торм в седые усы. - И кое - кто может уже не дожить до следующего ристалища! А парнишка славный, мне было бы его искренне жаль.
После такого внушения Катя нахмурилась и примолкла. Ансельм пытался ее снова развеселить и вскоре ему это вполне удалось. И вот тогда-то она попросилась у Торма сесть на коня, распряженного из повозки, чтобы самой проехаться верхом. Однорукому воину идея не пришлась по вкусу, но разве с увлеченной девицей поспоришь? Да еще с будущей госпожой...
Катя еще на постоялом дворе переоделась в свои удобные джинсы и сейчас вполне была готова к верховой езде. Вот только резвый конь был не особенно рад чувствовать над собой неуверенного седока. Едва она закрепилась в седле, как молодой жеребец тут же понесся, - Кате оставалось лишь вцепиться в поводья, прижавшись к разгоряченному крупу.
Торм был рядом, он непременно остановил бы норовистого скакуна, но на беду из придорожных кустов наперерез всадникам выскочил рыжий зверек. Огненным всполохом метнувшись перед самыми копытами лошади, лис помчался через поле за дорогой. Катин конь встал на дыбы, а сама она полетела наземь.
Через пару минут будущая хозяйка Ульфенхолла уже сидела на плаще Торма и, всхлипывая, держала у щеки смоченную в воде тряпицу. Где-то неподалеку затрубили охотничьи рожки, послышался остервенелый лай собак, вскоре на дорогу выбежали первые гончие псы.
Торм подхватил Катю и спрятал под полог повозки, потом они с Кротхом обнажили мечи и закрыли своими телами испуганную госпожу. Приближались незнакомые всадники, их было очень много...
Впереди мчался сам Альберт фон Холле - сын любимой сестры короля Гальбо. Вскоре он уже с дьявольской улыбкой гарцевал перед повозкой, бесцеремонно разглядывая ее владельцев.
— Какая удача! Мы гнали лисицу, а она обратилась в златокудрую красавицу! Если бы каждая моя погоня приводила к столь прелестной добыче!
Катя едва сдерживала слезы от обиды и боли, в голове у нее словно колокол гудел, на лице и руках ныли свежие ссадины. Похоже, Альберт считал себя достойным более развернутого ответа.
— У тебя от одного моего вида язык отсох? Эй, девица! Скажи хоть слово...
— Зато у вас язык, похоже, никогда не отдыхает! - грубо кинула ему Катя. - Усмирите уже собак, из-за вашей своры я упала с лошади, а это больно, если можете себе представить.
— Как вы смеете так разговаривать с благородной дамой?! Немедленно принесите свои извинения или я вызову вас на поединок! - Ансельм с самым воинственным видом взмахнул мечом перед фон Холле, но кажется, только развеселил последнего.
— А это еще что за сосунок? Из нянькиных пеленок выпал, не иначе...
За спиной Альберта раздался пренебрежительный смех челяди, а у Ансельма резко покраснели уши.
— Да вы... вы...
Торм оттолкнул юношу себе за спину, и со сдержанным достоинством обратился к знатному всаднику:
— Мы приветствуем вас на границе Волчьих Земель, милорд! Перед вами Леди Катарина, супруга барона де Лостан.
Катя даже не стала возражать по поводу своего статуса, видимо, Торм знал, как надо разговаривать с этим разряженным наглецом.
Альберт фон Холле многозначительно свистнул.
— А я и не знал, что Веймар женат! Надо же - меня забыли пригласить на свадьбу, вот несчастье! А, впрочем, что я не видел в вашем хлеву… И все же интересно - хм... обычно он развлекался со шлюхами… наверно, ты уже понесла от него Волчонка… Леди… как тебя там? Верно, и леди ты стала совсем недавно - Лостаны любят брать за себя деревенских скотниц.
«Ах, же ты петух недорезанный!»
Катя не хотела оставаться в долгу и ответ сам прыгнул ей на язык:
— Вы-то сами, милорд, верно предпочитает пастушков?
Кто-то из многочисленной свиты Альберта не сдержал смех, который вскоре сменился чуть ли не одобряющим шепотом. Сановный всадник побагровел от злости:
— Ты хоть знаешь, с кем говоришь, потаскуха?
— Конечно! - парировала Катя. - Передо мной грубый, невоспитанный, невежливый, самонадеянный мужлан, который явно не рыцарь, потому что Рыцарская честь не позволяет обижать дам, пусть даже их предки сеяли хлеб и пекли булочки.
Наступившую тишину прерывал только яростный хрип собак, которым не терпелось мчаться в погоню за ускользающей добычей.
— Ах, ты маленькая дрянь! Я тебе этого не прощу, ты в ногах у меня будешь валяться, моля о пощаде, а я еще подумаю, какое наказание для тебя выбрать!
Альберт спешился с коня и уже направился в сторону повозки, как к нему подбежал слуга постарше, одетый не менее богато и вычурно:
— Мой Господин! Я вас прошу оставаться благоразумным! Нам не следует ссорится с Лостаном на границе Волчьих земель, если это, и правда, его жена, нам лучше поехать дальше…
— Девчонка меня оскорбила!
— Вы сами себя оскорбили, осмелившись унизить достойную леди! - важно ответил Торм.
Вдали послышался топот копыт, на дороге заклубилась серое облако пыли. Кротх приложил руку к глазам и воскликнул с наигранной радостью:
— Барон выехал нас встречать, а с ним и целое войско, что ж - де Лостан тоже будет не прочь поохотиться, он это любит… особенно, если на крупную дичь!
Свита Альберта заметно заволновалась, а сам племянник короля неохотно вскочил на коня и кивком головы велел своим спутникам следовать за ним дальше на убранное поле. Уже съезжая с дороги, он бросил сквозь зубы, обращаясь к Кате:
— Надеюсь еще увидеться с тобой, красавицы… в более удобной для меня обстановке!
Ответом ему был лишь презрительный взгляд будущей леди Ульфенхолл. А потом она сомкнула веки и устало повалилась на свернутый плащ. Но следовало успокоиться и подбодрить спутников, или просто принять их заботу.
— Вы сильно ударились, Катарина? Нужно приложить холод. Вот фляжка с водой, но боюсь, она уже успела нагреться…
Рядом юлой крутился Ансельм, его жесты были полны искреннего сочувствия, а вот Торм… Он тяжело вздыхал, подкручивая усы, а потом невесело усмехнулся:
— Ох, и достанется же мне, старому дурню! И как у меня хватило ума усадить вас на лошадь…
— Ты не при чем, это все лиса и болваны ряженые… да еще в перьях! Ну, вылитые петухи.
— Я бы не отказался одного такого ощипать! - боевой дух Ансельма, кажется, ничуть не угас.
— Как бы вас самого сейчас не ощипали, юноша, немедленно отойдите от Госпожи! Иначе, клянусь Спящими богами, Веймар из вас всю душу вытрясет! - прошипел Торм, указывая на подъезжающего всадника.
Катя взволнованно наблюдала за тем, как барон спрыгивает с коня и быстрым шагом направляется к повозке.
— Катарина! Что здесь произошло? Ты ранена?
— Я немного ушиблась… совсем чуть-чуть…
Она отчего-то вдруг оробела, - Веймара жутко выглядел, у него был совершенно дикий взгляд и верхняя губа приподнялась, обнажая какие-то уж очень белые и острые клыки.
— Ты больше никогда не сядешь на лошадь!
Катя быстренько закивала головой со всем соглашаясь, «сейчас его лучше не злить, а потом посмотрим...». Между тем, не довольствуясь расспросами, барон начал очень активно проводить физический осмотр ее тела, а точнее, просто ощупывать сквозь одежду руки и ноги.
— Ты цела? Покажи лицо… что это... будет синяк… Ты себе что-нибудь сломала?
Она краснела, пыталась оттолкнуть настойчивые пальцы Лостана и уже начинала злиться, тем более, что эта не очень деликатная сцена происходила на глазах Ансельма.
— А если бы вдруг сломала? Вы бы передумали на мне жениться?
— Ничего подобного! Все равно первый месяц вам не пришлось бы вылезать из постели!
— Вы просто хам!
— А какого Бешеного Могра вам понадобилось в городе? Я возвращаюсь домой, а вас нет, что я должен был думать?!
— Но леди Катрин всего лишь хотела увидеть турнир… что же тут предосудительного?
Лучше бы Ансельм не раскрывал рта, потому что Веймар подозрительно замедлил движения и сузил глаза.
— А это еще кто? Кто такой, я тебя спрашиваю? Ты притащила из города зеленого юнца, и он смеет учить меня, как я должен разговаривать со своей женой?
— Я вам еще не жена… - тихо промолвила Катя, пытаясь выбраться из повозки, чтобы расправить ноющие от долгого сидения ноги.
О, нет! Ансельм бросился поддержать "даму сердца" за локоть и тут же отлетел назад на несколько шагов от звучной оплеухи Веймара. Кажется, барон намеревался подойти к лежащему на земле парню, чтобы продолжить экзекуцию, но Катя бросилась между ними:
— Стойте! Веймар, так нельзя - он же щенок по сравнению с вами! Ансельм просто ехал рядом, ему по пути в Черные камни. Он даже заступился за меня, когда здесь появился Ряженый Клоун… Торм, как его зовут - Холл? Из-за этого Холла, а точнее, из-за его собак, которые гнали лису, я и упала. Не смейте обижать мальчика, он совсем не при чем! Я вам клянусь, что перед вами не виновата… клянусь нашими будущими детьми.
Веймар медленно прижал Катю к себе и, закрыв глаза, она с удовольствием устроилась на его широкой груди. «Кажется, гроза миновала...»
Волк был настороже, Волку отчаянно хотелось пустить кровь, хотя бы даже дерзкому мальчишке, но это было бы, пожалуй, бесчестно. Вокруг угадывались чужие запахи и отдаленные звуки: азарт погони, лошадиный и людской пот вперемешку, охрипшие от бешенства псы и тяжелый мускусный дух загнанного зверька, которому едва удалось улизнуть, чтобы немного зализать раны...
И среди тяжкого дурмана тонкий аромат Его пары, нежный, едва уловимый. И вот теперь Она рядом, совсем близко и Ей ничто не грозит. Зверь потихоньку успокаивался.
— Я - Рыцарь Солат фон Лавенберг, посвящаю свою будущую победу Гризольде Великолепной из Кариндхолл! И да поможет мне Дух моего предка, чей образ я ношу у самого сердца с рождения.
Торм поспешил шепотом пояснить Кате некоторые детали:
— У него на гербе - крылатый лев, под лапой которого прячется маленькая мышка. Это древний символ Лавенбергов - по легенде их предка - Солнцегривого льва во время полуденного отдыха разбудил мышонок. Однако Свирепый Зверь сжалился над крохой и отпустил его с миром, хотя мог бы запросто раздавить в гневе. Зато потом шустрый мышонок спас Льву жизнь, он перегрыз веревку, что удерживала затвор клетки, куда вскоре заманили Хищника враги.
— Замечательная история! - восхитилась Катя, с любопытством рассматривая миловидное и одновременно мужественное лицо Рыцаря Солнечного Льва.
— И очень поучительная… Никогда не надо обижать слабых, они тоже могут принести посильную помощь… если уж кого-то чересчур заботит личная выгода… если кто-то не умеет быть милосердным просто так.
Катя немного рассеянно слушала представление второго рыцаря, кажется его имя было Харост, и он казался гораздо старше и неказистей статного «Солнцегривого», которому она уже вовсю симпатизировала.
Но все происходящее потом произвело на чувствительную Катину душу весьма неприятное впечатление. Рыцари налетели друг на друга как два разъяренных петуха и вот «Лев» уже почему-то оказался на земле. А грозный «Хворост», как немедленно обозвала его девушка, тут же развернул коня, подскочил к противнику и как-то уж чересчур умело пристукнул его сверху по затылку рукояткой короткого кинжала. «Лев» больше не поднялся и его вскоре за ноги оттащили с поля боя верные оруженосцы.
Катя разочарованно вздохнула и вдруг поняла, что интерес к турниру начинает резко ослабевать… А когда на третьем поединке с коня полетел Ансельм, она со скучающим видом попросилась у Торма домой. Почему-то все, что сейчас творилось на арене, стало мучительно напоминать ей трансляцию футбольного матча с участием российской сборной, а наблюдать за поражением родной команды не мог спокойно даже выдержанный Катин отец.
Торм понимающе усмехнулся и скомандовал Кротху потихоньку пробираться к выходу. Именно на такое развитие событий и рассчитывал старый вояка, заранее занимая самые удобные места для поспешного бегства. Время едва перевалило за полдень, когда компания из Ульфенхолла уже покинула шумный город, чтобы поскорее добраться до родного поместья, куда уже, оказывается, успел вернуться хозяин.
Глава 12. Бурная встреча
Едва ушей Волка коснулось известие о том, что Катарина отправилась в Блодсбург, барон пришел в неописуемый гнев. Нарида пятилась задом, прижимая к груди кувшинчик с водой, который припасла, чтобы напоить «мальчика», уставшего с дороги - немного охладить его пыл.
Веймар рвал и метал, понося старую прислугу последними словами. И вдруг осознав, что никакой бранью не приблизит к себе желанную девушку, он потребовал свежего коня и стремительно помчался в сторону города.
Чуть поодаль летели его верные слуги, правда, приказа сопровождать себя барон не отдавал, но, быстренько посовещавшись, воины решили, что не годится оставлять хозяина Ульфенхолла одного в таких расстроенных чувствах. И все же из некоторых соображений «свита» нарочито отставала.
В это время Катя наслаждалась поездкой по ровной проселочной дороге и чем дальше оставался Блодсбург и его развлекательные мероприятия, тем веселее становилось у нее на душе. Не прошло и получаса, как на взмыленной лошади маленькую кавалькаду догнал Ансельм. Оказалось, он торопится в поместье к рыцарю Дагмару, дабы рассказать тому последние новости и посетовать на собственные неудачи.
Путь в Черные камни лежал через Волчьи земли, и Катя от души была рада приятному спутнику. Она как могла утешала приятеля, предсказывая Ансельму впереди множество успешных турниров и благосклонных женских улыбок. Путешествие до родного поместья обещало быть весьма приятным.
Торм и Кротх помалкивали, следя по сторонам, а Катюша вовсю болтала со своим разговорчивым «паладином», который так и не смог подарить ей победу на поединке. Ее это совершенно не заботило, о чем и она открыто заявила об этом Ансельму, а заодно спела новую песенку на стихи Бернса:
Кто честной бедности своей
Стыдится и все прочее,
Тот самый жалкий из людей,
Трусливый раб и прочее.
При всем при том,
При всем при том,
Пускай бедны мы с вами,
Богатство - штамп на золотом,
А золотой - Мы сами!
Король лакея своего
Назначит генералом,
Но он не может никого
Назначить честным малым.
При всем при том, при всем при том,
Награды, лесть и прочее
Не заменяют Ум и Честь
И все такое прочее!
Ансельм не скрывал восхищения:
— Как же мне повезло, что вы согласились стать моей дамой на празднестве! Я непременно сложу в вашу честь прекрасную балладу, где воспою ваш тонкий ум, несравненную красоту и дивный голос!
Катя едва рот открыла, чтобы рассыпаться в благодарностях, как ее остановил Торм, - в отличии от нее у старого вояки настроение по дороге к дому почему-то стало быстро ухудшаться.
«Не о вдовушке ли симпатичной он уже тоскует...»
Как бы не обстояло дело, однако вслух Торм заботился о другом:
— Веймару совершенно не нужно знать, что у вас появился такой пылкий поклонник. Прошу вас, леди… юноша только начинает жить, зачем лишать его возможности найти себе другую даму.
— Зачем же другую? - немного обиделась Катя. - Ведь это только красивая традиция - песенки, посвящение побед, прочие изящные рыцарские жесты.
— Уверяю вас, барон не поймет! - усмехнулся Торм в седые усы. - И кое - кто может уже не дожить до следующего ристалища! А парнишка славный, мне было бы его искренне жаль.
После такого внушения Катя нахмурилась и примолкла. Ансельм пытался ее снова развеселить и вскоре ему это вполне удалось. И вот тогда-то она попросилась у Торма сесть на коня, распряженного из повозки, чтобы самой проехаться верхом. Однорукому воину идея не пришлась по вкусу, но разве с увлеченной девицей поспоришь? Да еще с будущей госпожой...
Катя еще на постоялом дворе переоделась в свои удобные джинсы и сейчас вполне была готова к верховой езде. Вот только резвый конь был не особенно рад чувствовать над собой неуверенного седока. Едва она закрепилась в седле, как молодой жеребец тут же понесся, - Кате оставалось лишь вцепиться в поводья, прижавшись к разгоряченному крупу.
Торм был рядом, он непременно остановил бы норовистого скакуна, но на беду из придорожных кустов наперерез всадникам выскочил рыжий зверек. Огненным всполохом метнувшись перед самыми копытами лошади, лис помчался через поле за дорогой. Катин конь встал на дыбы, а сама она полетела наземь.
Через пару минут будущая хозяйка Ульфенхолла уже сидела на плаще Торма и, всхлипывая, держала у щеки смоченную в воде тряпицу. Где-то неподалеку затрубили охотничьи рожки, послышался остервенелый лай собак, вскоре на дорогу выбежали первые гончие псы.
Торм подхватил Катю и спрятал под полог повозки, потом они с Кротхом обнажили мечи и закрыли своими телами испуганную госпожу. Приближались незнакомые всадники, их было очень много...
Впереди мчался сам Альберт фон Холле - сын любимой сестры короля Гальбо. Вскоре он уже с дьявольской улыбкой гарцевал перед повозкой, бесцеремонно разглядывая ее владельцев.
— Какая удача! Мы гнали лисицу, а она обратилась в златокудрую красавицу! Если бы каждая моя погоня приводила к столь прелестной добыче!
Катя едва сдерживала слезы от обиды и боли, в голове у нее словно колокол гудел, на лице и руках ныли свежие ссадины. Похоже, Альберт считал себя достойным более развернутого ответа.
— У тебя от одного моего вида язык отсох? Эй, девица! Скажи хоть слово...
— Зато у вас язык, похоже, никогда не отдыхает! - грубо кинула ему Катя. - Усмирите уже собак, из-за вашей своры я упала с лошади, а это больно, если можете себе представить.
— Как вы смеете так разговаривать с благородной дамой?! Немедленно принесите свои извинения или я вызову вас на поединок! - Ансельм с самым воинственным видом взмахнул мечом перед фон Холле, но кажется, только развеселил последнего.
— А это еще что за сосунок? Из нянькиных пеленок выпал, не иначе...
За спиной Альберта раздался пренебрежительный смех челяди, а у Ансельма резко покраснели уши.
— Да вы... вы...
Торм оттолкнул юношу себе за спину, и со сдержанным достоинством обратился к знатному всаднику:
— Мы приветствуем вас на границе Волчьих Земель, милорд! Перед вами Леди Катарина, супруга барона де Лостан.
Катя даже не стала возражать по поводу своего статуса, видимо, Торм знал, как надо разговаривать с этим разряженным наглецом.
Альберт фон Холле многозначительно свистнул.
— А я и не знал, что Веймар женат! Надо же - меня забыли пригласить на свадьбу, вот несчастье! А, впрочем, что я не видел в вашем хлеву… И все же интересно - хм... обычно он развлекался со шлюхами… наверно, ты уже понесла от него Волчонка… Леди… как тебя там? Верно, и леди ты стала совсем недавно - Лостаны любят брать за себя деревенских скотниц.
«Ах, же ты петух недорезанный!»
Катя не хотела оставаться в долгу и ответ сам прыгнул ей на язык:
— Вы-то сами, милорд, верно предпочитает пастушков?
Кто-то из многочисленной свиты Альберта не сдержал смех, который вскоре сменился чуть ли не одобряющим шепотом. Сановный всадник побагровел от злости:
— Ты хоть знаешь, с кем говоришь, потаскуха?
— Конечно! - парировала Катя. - Передо мной грубый, невоспитанный, невежливый, самонадеянный мужлан, который явно не рыцарь, потому что Рыцарская честь не позволяет обижать дам, пусть даже их предки сеяли хлеб и пекли булочки.
Наступившую тишину прерывал только яростный хрип собак, которым не терпелось мчаться в погоню за ускользающей добычей.
— Ах, ты маленькая дрянь! Я тебе этого не прощу, ты в ногах у меня будешь валяться, моля о пощаде, а я еще подумаю, какое наказание для тебя выбрать!
Альберт спешился с коня и уже направился в сторону повозки, как к нему подбежал слуга постарше, одетый не менее богато и вычурно:
— Мой Господин! Я вас прошу оставаться благоразумным! Нам не следует ссорится с Лостаном на границе Волчьих земель, если это, и правда, его жена, нам лучше поехать дальше…
— Девчонка меня оскорбила!
— Вы сами себя оскорбили, осмелившись унизить достойную леди! - важно ответил Торм.
Вдали послышался топот копыт, на дороге заклубилась серое облако пыли. Кротх приложил руку к глазам и воскликнул с наигранной радостью:
— Барон выехал нас встречать, а с ним и целое войско, что ж - де Лостан тоже будет не прочь поохотиться, он это любит… особенно, если на крупную дичь!
Свита Альберта заметно заволновалась, а сам племянник короля неохотно вскочил на коня и кивком головы велел своим спутникам следовать за ним дальше на убранное поле. Уже съезжая с дороги, он бросил сквозь зубы, обращаясь к Кате:
— Надеюсь еще увидеться с тобой, красавицы… в более удобной для меня обстановке!
Ответом ему был лишь презрительный взгляд будущей леди Ульфенхолл. А потом она сомкнула веки и устало повалилась на свернутый плащ. Но следовало успокоиться и подбодрить спутников, или просто принять их заботу.
— Вы сильно ударились, Катарина? Нужно приложить холод. Вот фляжка с водой, но боюсь, она уже успела нагреться…
Рядом юлой крутился Ансельм, его жесты были полны искреннего сочувствия, а вот Торм… Он тяжело вздыхал, подкручивая усы, а потом невесело усмехнулся:
— Ох, и достанется же мне, старому дурню! И как у меня хватило ума усадить вас на лошадь…
— Ты не при чем, это все лиса и болваны ряженые… да еще в перьях! Ну, вылитые петухи.
— Я бы не отказался одного такого ощипать! - боевой дух Ансельма, кажется, ничуть не угас.
— Как бы вас самого сейчас не ощипали, юноша, немедленно отойдите от Госпожи! Иначе, клянусь Спящими богами, Веймар из вас всю душу вытрясет! - прошипел Торм, указывая на подъезжающего всадника.
Катя взволнованно наблюдала за тем, как барон спрыгивает с коня и быстрым шагом направляется к повозке.
— Катарина! Что здесь произошло? Ты ранена?
— Я немного ушиблась… совсем чуть-чуть…
Она отчего-то вдруг оробела, - Веймара жутко выглядел, у него был совершенно дикий взгляд и верхняя губа приподнялась, обнажая какие-то уж очень белые и острые клыки.
— Ты больше никогда не сядешь на лошадь!
Катя быстренько закивала головой со всем соглашаясь, «сейчас его лучше не злить, а потом посмотрим...». Между тем, не довольствуясь расспросами, барон начал очень активно проводить физический осмотр ее тела, а точнее, просто ощупывать сквозь одежду руки и ноги.
— Ты цела? Покажи лицо… что это... будет синяк… Ты себе что-нибудь сломала?
Она краснела, пыталась оттолкнуть настойчивые пальцы Лостана и уже начинала злиться, тем более, что эта не очень деликатная сцена происходила на глазах Ансельма.
— А если бы вдруг сломала? Вы бы передумали на мне жениться?
— Ничего подобного! Все равно первый месяц вам не пришлось бы вылезать из постели!
— Вы просто хам!
— А какого Бешеного Могра вам понадобилось в городе? Я возвращаюсь домой, а вас нет, что я должен был думать?!
— Но леди Катрин всего лишь хотела увидеть турнир… что же тут предосудительного?
Лучше бы Ансельм не раскрывал рта, потому что Веймар подозрительно замедлил движения и сузил глаза.
— А это еще кто? Кто такой, я тебя спрашиваю? Ты притащила из города зеленого юнца, и он смеет учить меня, как я должен разговаривать со своей женой?
— Я вам еще не жена… - тихо промолвила Катя, пытаясь выбраться из повозки, чтобы расправить ноющие от долгого сидения ноги.
О, нет! Ансельм бросился поддержать "даму сердца" за локоть и тут же отлетел назад на несколько шагов от звучной оплеухи Веймара. Кажется, барон намеревался подойти к лежащему на земле парню, чтобы продолжить экзекуцию, но Катя бросилась между ними:
— Стойте! Веймар, так нельзя - он же щенок по сравнению с вами! Ансельм просто ехал рядом, ему по пути в Черные камни. Он даже заступился за меня, когда здесь появился Ряженый Клоун… Торм, как его зовут - Холл? Из-за этого Холла, а точнее, из-за его собак, которые гнали лису, я и упала. Не смейте обижать мальчика, он совсем не при чем! Я вам клянусь, что перед вами не виновата… клянусь нашими будущими детьми.
Веймар медленно прижал Катю к себе и, закрыв глаза, она с удовольствием устроилась на его широкой груди. «Кажется, гроза миновала...»
Волк был настороже, Волку отчаянно хотелось пустить кровь, хотя бы даже дерзкому мальчишке, но это было бы, пожалуй, бесчестно. Вокруг угадывались чужие запахи и отдаленные звуки: азарт погони, лошадиный и людской пот вперемешку, охрипшие от бешенства псы и тяжелый мускусный дух загнанного зверька, которому едва удалось улизнуть, чтобы немного зализать раны...
И среди тяжкого дурмана тонкий аромат Его пары, нежный, едва уловимый. И вот теперь Она рядом, совсем близко и Ей ничто не грозит. Зверь потихоньку успокаивался.
