— Приветствую совратительницу Богов! Ты Вишнягова не видела?
Именем своим Леда втайне гордилась, но сейчас подосадовала на шутку. Впрочем, этому парню она бы многое простила.
— Сашу ищешь? Он у Матвеева сидит, разбирают серебряные бляшки, говорят, нашли целую пригоршню.
— А-а-а, ясно, до утра будут над ними трястись, ладно, тревожить не стану. Современные хлопоты подождут. А ты чего скучаешь? Пошли к нам, Ситников сейчас будет про динозавра рассказывать. Все уже собрались.
— Ого! Я думала, он только мамонтами интересуется. Особенно малышами, столько шуму было из-за «Маши», помнишь, на Ямале нашли четырехмесячного мамонтенка, отлично сохранился. Я репортажи видела, так жалко…
— И кого жалко-то? - нарочито не понял Андрей, в душе потешаясь над искренними порывами девушки.
— Так сказали, он еще маминым молочком питался по своему возрасту, а так глупо погиб, провалился под лед и утонул. Обидно и грустно.
Колосов с возрастающим интересом смотрел на взволнованное личико явно трепетавшей перед ним студенточки. «А она ничего… повзрослела, миленькая такая, чувствительная».
Вслух же сказал, важно надув щеки:
— Нет, сейчас не про то будет разговор! Представляешь, в Ингале нашли скелет ящера с крыльями.
— Птеродактиль? - изумленно ахнула Леда.
— Выше бери, - загадочно подмигнул Андрей. - Ситников сказал, больше на дракона похож.
— Ага! Ситников еще не то расскажет, любит выдумывать. Я уже заголовки вижу: «Найдены останки первого сибирского дракона. Мировая сенсация!»
— А что ты против летающих ящеров имеешь?
— Да совершенно ничего, только не по-нашему как-то. Драконы - это Европа, ну, еще Китай. А у нас всегда были Змеи крылатые. Сказки же знаешь? Змей Горыныч… Змей Волос… И вообще, дурная слава ходила на Руси о подобных «динозаврах». Ты предание о Петре и Февронии слышал?
Леда торжественно повысила голос: «Однажды в семье Павла случилась беда - повадился летать к его жене змий, принявший облик самого Павла. Младший брат Павла - Петр взял Агриков меч, и, выследив змея, поразил его...»
— О-о! Слишком уж вы суровы, девушка! - смеялся Андрей. - Всех змеев богатыри у нас давным-давно истребили, даже в Красную книгу некого занести. А вот то, что в Ингале водились летающие ящеры, кажется, скоро станет научным фактом. Идешь со мной?
И зачем он такое спрашивал, Леда без раздумий пошла бы с ним на край света, а не то что в палаточный лагерь по соседству со студенческой базой.
— Я только девочкам скажу, чтобы не потеряли.
— Точно-точно! А то вдруг еще какой-нибудь древнерусский дракон до сей поры спит в одном из курганов. Услышит твой легкий шаг и проснется, чтобы в свой подземный мир утащить.
— Я под землю на хочу. А вот в облаках полетала бы… - Леда мечтательно прикрыла глаза.
— А Персефону, например, никто и не спрашивал! - стращал Андрей, наклоняясь ближе. - Утащил Аид под землю, сделал своей женой. Кстати, с Ледой Зевс тоже не особо церемонился, раз уж она ему приглянулась. Будь осторожна, девица! Лазят тут всякие...
— Напугаешь сейчас, побоюсь идти с тобой через поле, смотри-ка, темнеет уже. А ты обратно проводишь? - затаив дыхание, спросила Леда.
— Зачем? У меня на двоих палатка, скажи подружкам, что останешься до утра.
— Хватит шутить, мне надо вернуться к полуночи.
— Та-ак, никакой кареты я не вижу, тыква и мыши нам явно не грозят, разве, что твои кроссовки превратятся… превратятся…
— Да, какая из меня Золушка! Брось чудить!
Андрей смеялся, радуясь новому развлечению, а у Леды отчаянно билось сердце. Он ведь за руку ее взял, когда она едва не споткнулась на неровной тропинке. И теперь идут они рядышком в сумерках по той самой древней Ингале, солнце давненько уселось на свой ночной шесток, только потягивается перед сладким сном, дразнит последними лучиками.
А еще до срока выплыла на небо луна. И Леда мысленно обратила к ней свою мольбу, с детства почитая за личную покровительницу:
«Пусть не в последний раз соединятся наши руки, пусть буду мила ему и желанна, матушка Луна, пускай же все сбудется!»
Андрей тоже был доволен. Его-то Алиска рыжекосая в городе осталась сессию пересдавать, подтягивать свои «хвосты», а здесь на игрищах все девчонки со своими парнями, ни с кем не побалуешься. Приезжие из Екатеринбурга строгие оказались, все как на подбор крепкие, ладные парни, лихо машут топорами и стреляют из «всамделишного» лука, а подружки визжат от восторга, на Андрея даже внимания не обращают.
Непривычно было Колосову оставаться на вторых ролях, самолюбие саднило второй день, а тут Леда… Смотрит своими блестящими, большими глазами, словно дороже и нет у нее никого. Неделя обещает пройти весело и с размахом! Чудесная девчонка, странно, что до сих пор одна, если бы не Алиса, пожалуй, можно бы с ней погулять чуток, а может, и дольше.
Андрей снисходительно глянул вниз и влево на каштановые завитки волос у виска, на опущенную голову и вскоре поймал в ответ восторженный ясный взгляд.
«Черт! Хорошенькая, чистенькая, только совсем наивная, все сказки на уме… На такой сразу жениться надо, а мне-то рано еще, ну, какая мне женитьба, чепуха!»
А вот Леда ни о чем таком серьезном даже не думала, просто шла рядом с юношей, о котором столько мечтала, и была счастлива. И все последующие вечера проводила с Андреем: вместе слушали у костра шутливые и вполне реальные истории из жизни ролевиков, всякие мистические байки, обсуждали новости студенческой жизни, спорт и киноиндустрию.
В эти дни Леда впервые услышала песни Хелависы и долго в себя прийти не могла, так они показались ей близкими и знакомыми, аж по коже холодок и сердце щемит. Девушка из приезжих, что звалась Младой, сама отлично на гитаре играла и дивно пела, подражая интонациям Натальи О, Шей. Как завороженная сидела Леда возле исполнительницы и внимала каждому слову, быстро заучивая тексты наизусть.
— Андрюш, хорошо-то как, почему я раньше не знала, это же целый мир! Все наше, мое, я чувствую так…
— Да ладно тебе, и так ясно, что красиво поет. Пойдем лучше ко мне…
Очарованная музыкой и атмосферой теплых вечеров у леса, Леда покорно шла к палатке Андрея, принимала его жадные торопливые поцелуи и, словно во сне, позволяла большее. А потом, когда все это между ними случилось, даже не испугалась, не пожалела, а просто как должное приняла, только слова парня уж больно горькими ей показались после:
— Ты что сразу-то не сказала, я бы может, не стал… Я же не думал, что ты еще ни с кем не была. А теперь, скажешь, что я - подлец, девочку совратил. Леда, я ведь не заставлял тебя? Ну, ты чего, реветь еще будешь… Прости, не могу ничего обещать. Я сразу сказал, мы просто друзья. Алису я не готов сейчас бросить, она нервная...
Леда медленно «просыпалась», слушала Андрея со слабой улыбкой, даже погладила по руке, чуть ли не жалея.
— Не переживай, винить не буду, сама так хотела. Думала, люблю…
— А теперь, что же?
Странно было слушать, как в голосе Колосова зазвучали вдруг ревнивые нотки. «Хочет сразу для всех быть дорогим. Так не бывает».
— А теперь и не знаю… Андрюша, я к себе пойду. Нет, не провожай, сама отыщу дорогу. И не приходи ко мне больше, не надо. Я все поняла. Спасибо.
— Да за что спасибо-то? Слушай, ты из меня вообще козла какого-то делаешь? Попользовался и бросил… Леда, я тебе ничего не обещал!
— Я ничего и не прошу. Просто уйти хочу.
— Эй! Я тебя сейчас одну не оставлю, ты же чудная… Еще чего сделаешь над собой, а я виноват окажусь!
— Андрюш, я взрослая девочка и маму очень люблю. А то, что случилось, так говорю же, у меня все было по любви, а раз тебе не нужна - навязываться не стану. У тебя подруга в городе, а со мной ты от скуки, только я и на это была согласна. Думала люблю, а теперь как-то странно…
Она очень хотела сейчас остаться одна, убежать, спрятаться и выплакаться где-то вдали от его виноватых и уже чужих глаз. Смурно было в горнице ее души. И еще боялась, что не сдержится, обхватит Андрея руками и разревется на плече, а это стыдно и вроде бы ни к чему теперь. Но и обиды на него не было, и правда, сама ведь пришла, сама все позволила, сама осмелилась поцеловать...
Леда вышла из палатки Андрея и медленно побрела к одинокому костру в поле. За полночь уже, почти все разошлись. Завтра последний день, показательные выступления, штурм крепости и много других интересных дел. Журналисты приедут, съемочная группа местного ТВ, множество зрителей оценят большой прощальный праздник.
А сейчас отдыхают ребята по своим палаткам, обнимают «боевых» подруг, предвкушая, как ладно будут поутру держать в умелых руках тяжеленькие мечи, сурово поглядывая на соперника. Все пройдет удачно, и кольчуга приятно обнимет плечи, и лук будет натянут вовремя, и стрела поразит цель, а на память останется множество ярких фото и видео. Будет что вспоминать до следующих сборов. Эти «ингальские» явно удались.
Уже подходя к догорающему костру, Леда различила знакомый напев Млады. Рядом с ней сидел и друг ее - Ратибор, ох, нарочно для завтрашней битвы не бривший рыжую бороду уже вторую неделю. Сильным, грудным голосом выводила Млада знакомую до дрожи песню:
— По лазоревой степи ходит месяц молодой,
С белой гривой до копыт, с позолоченной уздой,
Монистовый звон монгольских стремян,
Ветрами рожден и ливням пьян...
И сами собой у Леды полились слезы. Вот оно - все рядом, испокон веков здесь было… Высится впереди высокий курган неизвестным народом на сибирской земле сложенный, дремлют в глубине насыпи тайны усопшего, а скоро придет черед подымать их на свет божий, открывать двери в прошлое, заглядывать цепким, внимательным оком ученого.
Бережно, но настойчиво придется тревожить последний причал полусгнившей лодки, где смиренно, как в колыбельке, сложив костистые длани на груди спит древний хозяин камышовой низменности в долине Приисетья.
Так, на убывающей луне посреди темной Ингалы превратилась Леда из мечтательной девочки в женщину. Задумалась, забоялась о своей судьбе, да вскоре и смирилась. О чем тосковать, пока есть в теле сила, а в устах дыхание и ускоряется ток крови по венам при звуках любимой мелодии.
— Он шел ночною, порой ночною
За темной рекою, за быстрой водою.
Не знал укора, не знал покоя,
За желтой луною, за ней, вороною.
Пришел желанный, ушел постылый,
Чужая рана его томила,
Чужая слава его манила
Туда, где ходила ночная кобыла.
Леда долго еще сидела рядом с Младой, впервые пробуя подпевать, ибо пару дней тому назад еще выучила много песен «Мельницы» наизусть. Потом вместе со Стасом, ой, то есть с Ратибором, конечно же, вытаскивали они из золы обжигающе горячие клубни картофеля, ели даже без соли и ничего вкуснее она в жизни своей не пробовала, чем эта рассыпающаяся в ладонях желтая крупчатая мякоть под хрустящей черной кожурой.
Не страшило больше одиночество, не пугала неопределенность будущего, затягивались обиды и раны прошлого-настоящего. Как можно быть одиноким на родной земле, посреди людей, что на твоем же языке говорят, поют чудесные песни, улыбаются тебе светло, делят еду и на твою долю.
А когда ночь истаяла и забрезжил рассвет, Млада с Ратибором вызвались провожать ее до студенческого поселения. Оглянувшись на вытоптанное поле, Леда заметила, что у остывающего кострища стоит Андрей, смотрит вроде пристально, но так и не решается пойти следом.
Он встретил ее на следующий день, в разгар праздника. Внимательно заглянул в глаза и, не заметив в них особого укора, завел разговор:
— Я вечером уезжаю в город, хотел проститься с тобой, вашу-то группу завтра отправят, правильно?
Леда кивнула, удивляясь про себя тому, что чуть дрожащий голос юноши больше не вызывает в душе знакомого трепета. Ти-ши-на.
— Обижаешься на меня, злишься? Я плохо с тобой поступил, каюсь, но ты и сама пойми…
— Мы вчера с тобой наши дела обсудили. Я не злюсь, Андрюш, успокойся уже. Все в порядке.
Парень нервно взъерошил пятерней свою челку, равнодушный тон симпатичной девчонки немного выбивал из колеи.
«Хоть поплакать могла бы, как-нибудь обозвать, на шее повиснуть, глядишь, я бы и пожалел, придумал чего… Алиска порой из-за ерунды умеет мозг выносить, а эта тихоня только смотрит своими синими глазищами, как Святая Дева, и все готова простить. Я от этого себе еще большим гадом кажусь, вот же история...»
— Андрюш, мне пора… Прощай!
У Колосова вдруг возникло неприятное ощущение, что его гонят, после того как самого будто бы использовали и бросили за ненадобностью. Странное, непривычное для бойкого парня чувство и горькая досада. Никогда еще ни одна девушка не вызывала таких противоречивых эмоций. Сам от себя того не ожидая, Андрей выпалил:
— Леда, давай еще встретимся! В первый раз всегда не важно бывает, а потом… лучше.
— Не хочу! Руку отпусти, мне действительно идти надо, меня Матвеев давно ждет.
— Стой! Подарить тебе хочу кое-что, только никому не говори, обещаешь? Слово дай!
— Ничего не надо!
— Эх, да ты не понимаешь! Я хотел в город увезти, а теперь тебе отдам, может, простишь меня, искуплю свои грехи, хоть и не кровью. Держи, это я здесь нашел, еще пару дней назад.
Он сам взял ладошку Леды и разомкнул стиснутые пальцы. Она сначала нахмурилась, но не стала у всех на виду отчаянно вырываться. А потом замерла, приоткрыв рот. В руке у нее лежала маленькая, почерневшая от времени фигурка какого-то явно мифического существа.
Андрей пояснил:
— Я когда нашел, сразу о тебе вспомнил, все наши долгие разговоры... Вот тебе русский дракон, собственной персоной. Ну, что разве не похож?
— Похож… Только уж тогда - Змей, а не дракон, но где же его крылья?
— Ну, вот, будто горб на спине, видишь, значит крылья сложены. Отдыхает, гаденыш!
— Не надо его ругать! - заступилась Леда, - смотри, он в передних лапах будто шар держит, что это может быть, интересно... Андрей, надо Матвееву скорей показать, и еще место, где ты этот предмет выкопал, заметить точно.
Колосов отрицательно замотал головой.
— Ты не понимаешь, дракончика я тебе дарю, но с условием, что только тебе. И совесть свою успокой, там в рассохшемся сундучке еще пара таких же, и на черепках изображения крылатого чудища, так что одного можешь смело себе оставить. На память. Хоть не обо мне, так об этом лете на загадочной земле. А на долю историков хватит, весна урожайная была на подобные находки. Я диплом буду писать по Ингале, меня Ситников сам будет вести, представляешь?
— Скоро Ингалу назовут Змеиной Долиной. Туристы понаеду-ут...
Впервые за этот день Леда улыбнулась, и у Андрея сердце зашлось.
«Какая искренняя прелесть передо мной стоит, почему же я раньше не замечал, что она такая милая... Решено, приеду в город, с Алиской сразу поговорю, хотя она истерику мне закатит, надоели уже ее заморочки. Поругаемся и скажу, что устал, хватит с меня… Леда простит и примет, будем вместе, ей понравится со мной, может, потом даже поженимся, хотя она из бедненькой семьи, мама вроде где-то полы моет, слышал об этом.
Жалко, конечно, что такая пролетарская родня, мои «предки» точно не поймут. Зато девочка чистенькая, и я у нее первый, разве можно так просто от нее отказаться...»
А Леда уже об Андрее и не думала, гладила пальчиками бронзовую фигурку в руках и сердце билось чаще.
— Глянь-ка, да она будто в огне побывала, краешки вот оплавились.
Именем своим Леда втайне гордилась, но сейчас подосадовала на шутку. Впрочем, этому парню она бы многое простила.
— Сашу ищешь? Он у Матвеева сидит, разбирают серебряные бляшки, говорят, нашли целую пригоршню.
— А-а-а, ясно, до утра будут над ними трястись, ладно, тревожить не стану. Современные хлопоты подождут. А ты чего скучаешь? Пошли к нам, Ситников сейчас будет про динозавра рассказывать. Все уже собрались.
— Ого! Я думала, он только мамонтами интересуется. Особенно малышами, столько шуму было из-за «Маши», помнишь, на Ямале нашли четырехмесячного мамонтенка, отлично сохранился. Я репортажи видела, так жалко…
— И кого жалко-то? - нарочито не понял Андрей, в душе потешаясь над искренними порывами девушки.
— Так сказали, он еще маминым молочком питался по своему возрасту, а так глупо погиб, провалился под лед и утонул. Обидно и грустно.
Колосов с возрастающим интересом смотрел на взволнованное личико явно трепетавшей перед ним студенточки. «А она ничего… повзрослела, миленькая такая, чувствительная».
Вслух же сказал, важно надув щеки:
— Нет, сейчас не про то будет разговор! Представляешь, в Ингале нашли скелет ящера с крыльями.
— Птеродактиль? - изумленно ахнула Леда.
— Выше бери, - загадочно подмигнул Андрей. - Ситников сказал, больше на дракона похож.
— Ага! Ситников еще не то расскажет, любит выдумывать. Я уже заголовки вижу: «Найдены останки первого сибирского дракона. Мировая сенсация!»
— А что ты против летающих ящеров имеешь?
— Да совершенно ничего, только не по-нашему как-то. Драконы - это Европа, ну, еще Китай. А у нас всегда были Змеи крылатые. Сказки же знаешь? Змей Горыныч… Змей Волос… И вообще, дурная слава ходила на Руси о подобных «динозаврах». Ты предание о Петре и Февронии слышал?
Леда торжественно повысила голос: «Однажды в семье Павла случилась беда - повадился летать к его жене змий, принявший облик самого Павла. Младший брат Павла - Петр взял Агриков меч, и, выследив змея, поразил его...»
— О-о! Слишком уж вы суровы, девушка! - смеялся Андрей. - Всех змеев богатыри у нас давным-давно истребили, даже в Красную книгу некого занести. А вот то, что в Ингале водились летающие ящеры, кажется, скоро станет научным фактом. Идешь со мной?
И зачем он такое спрашивал, Леда без раздумий пошла бы с ним на край света, а не то что в палаточный лагерь по соседству со студенческой базой.
— Я только девочкам скажу, чтобы не потеряли.
— Точно-точно! А то вдруг еще какой-нибудь древнерусский дракон до сей поры спит в одном из курганов. Услышит твой легкий шаг и проснется, чтобы в свой подземный мир утащить.
— Я под землю на хочу. А вот в облаках полетала бы… - Леда мечтательно прикрыла глаза.
— А Персефону, например, никто и не спрашивал! - стращал Андрей, наклоняясь ближе. - Утащил Аид под землю, сделал своей женой. Кстати, с Ледой Зевс тоже не особо церемонился, раз уж она ему приглянулась. Будь осторожна, девица! Лазят тут всякие...
— Напугаешь сейчас, побоюсь идти с тобой через поле, смотри-ка, темнеет уже. А ты обратно проводишь? - затаив дыхание, спросила Леда.
— Зачем? У меня на двоих палатка, скажи подружкам, что останешься до утра.
— Хватит шутить, мне надо вернуться к полуночи.
— Та-ак, никакой кареты я не вижу, тыква и мыши нам явно не грозят, разве, что твои кроссовки превратятся… превратятся…
— Да, какая из меня Золушка! Брось чудить!
Андрей смеялся, радуясь новому развлечению, а у Леды отчаянно билось сердце. Он ведь за руку ее взял, когда она едва не споткнулась на неровной тропинке. И теперь идут они рядышком в сумерках по той самой древней Ингале, солнце давненько уселось на свой ночной шесток, только потягивается перед сладким сном, дразнит последними лучиками.
А еще до срока выплыла на небо луна. И Леда мысленно обратила к ней свою мольбу, с детства почитая за личную покровительницу:
«Пусть не в последний раз соединятся наши руки, пусть буду мила ему и желанна, матушка Луна, пускай же все сбудется!»
Андрей тоже был доволен. Его-то Алиска рыжекосая в городе осталась сессию пересдавать, подтягивать свои «хвосты», а здесь на игрищах все девчонки со своими парнями, ни с кем не побалуешься. Приезжие из Екатеринбурга строгие оказались, все как на подбор крепкие, ладные парни, лихо машут топорами и стреляют из «всамделишного» лука, а подружки визжат от восторга, на Андрея даже внимания не обращают.
Непривычно было Колосову оставаться на вторых ролях, самолюбие саднило второй день, а тут Леда… Смотрит своими блестящими, большими глазами, словно дороже и нет у нее никого. Неделя обещает пройти весело и с размахом! Чудесная девчонка, странно, что до сих пор одна, если бы не Алиса, пожалуй, можно бы с ней погулять чуток, а может, и дольше.
Андрей снисходительно глянул вниз и влево на каштановые завитки волос у виска, на опущенную голову и вскоре поймал в ответ восторженный ясный взгляд.
«Черт! Хорошенькая, чистенькая, только совсем наивная, все сказки на уме… На такой сразу жениться надо, а мне-то рано еще, ну, какая мне женитьба, чепуха!»
А вот Леда ни о чем таком серьезном даже не думала, просто шла рядом с юношей, о котором столько мечтала, и была счастлива. И все последующие вечера проводила с Андреем: вместе слушали у костра шутливые и вполне реальные истории из жизни ролевиков, всякие мистические байки, обсуждали новости студенческой жизни, спорт и киноиндустрию.
В эти дни Леда впервые услышала песни Хелависы и долго в себя прийти не могла, так они показались ей близкими и знакомыми, аж по коже холодок и сердце щемит. Девушка из приезжих, что звалась Младой, сама отлично на гитаре играла и дивно пела, подражая интонациям Натальи О, Шей. Как завороженная сидела Леда возле исполнительницы и внимала каждому слову, быстро заучивая тексты наизусть.
— Андрюш, хорошо-то как, почему я раньше не знала, это же целый мир! Все наше, мое, я чувствую так…
— Да ладно тебе, и так ясно, что красиво поет. Пойдем лучше ко мне…
Очарованная музыкой и атмосферой теплых вечеров у леса, Леда покорно шла к палатке Андрея, принимала его жадные торопливые поцелуи и, словно во сне, позволяла большее. А потом, когда все это между ними случилось, даже не испугалась, не пожалела, а просто как должное приняла, только слова парня уж больно горькими ей показались после:
— Ты что сразу-то не сказала, я бы может, не стал… Я же не думал, что ты еще ни с кем не была. А теперь, скажешь, что я - подлец, девочку совратил. Леда, я ведь не заставлял тебя? Ну, ты чего, реветь еще будешь… Прости, не могу ничего обещать. Я сразу сказал, мы просто друзья. Алису я не готов сейчас бросить, она нервная...
Леда медленно «просыпалась», слушала Андрея со слабой улыбкой, даже погладила по руке, чуть ли не жалея.
— Не переживай, винить не буду, сама так хотела. Думала, люблю…
— А теперь, что же?
Странно было слушать, как в голосе Колосова зазвучали вдруг ревнивые нотки. «Хочет сразу для всех быть дорогим. Так не бывает».
— А теперь и не знаю… Андрюша, я к себе пойду. Нет, не провожай, сама отыщу дорогу. И не приходи ко мне больше, не надо. Я все поняла. Спасибо.
— Да за что спасибо-то? Слушай, ты из меня вообще козла какого-то делаешь? Попользовался и бросил… Леда, я тебе ничего не обещал!
— Я ничего и не прошу. Просто уйти хочу.
— Эй! Я тебя сейчас одну не оставлю, ты же чудная… Еще чего сделаешь над собой, а я виноват окажусь!
— Андрюш, я взрослая девочка и маму очень люблю. А то, что случилось, так говорю же, у меня все было по любви, а раз тебе не нужна - навязываться не стану. У тебя подруга в городе, а со мной ты от скуки, только я и на это была согласна. Думала люблю, а теперь как-то странно…
Она очень хотела сейчас остаться одна, убежать, спрятаться и выплакаться где-то вдали от его виноватых и уже чужих глаз. Смурно было в горнице ее души. И еще боялась, что не сдержится, обхватит Андрея руками и разревется на плече, а это стыдно и вроде бы ни к чему теперь. Но и обиды на него не было, и правда, сама ведь пришла, сама все позволила, сама осмелилась поцеловать...
Леда вышла из палатки Андрея и медленно побрела к одинокому костру в поле. За полночь уже, почти все разошлись. Завтра последний день, показательные выступления, штурм крепости и много других интересных дел. Журналисты приедут, съемочная группа местного ТВ, множество зрителей оценят большой прощальный праздник.
А сейчас отдыхают ребята по своим палаткам, обнимают «боевых» подруг, предвкушая, как ладно будут поутру держать в умелых руках тяжеленькие мечи, сурово поглядывая на соперника. Все пройдет удачно, и кольчуга приятно обнимет плечи, и лук будет натянут вовремя, и стрела поразит цель, а на память останется множество ярких фото и видео. Будет что вспоминать до следующих сборов. Эти «ингальские» явно удались.
Уже подходя к догорающему костру, Леда различила знакомый напев Млады. Рядом с ней сидел и друг ее - Ратибор, ох, нарочно для завтрашней битвы не бривший рыжую бороду уже вторую неделю. Сильным, грудным голосом выводила Млада знакомую до дрожи песню:
— По лазоревой степи ходит месяц молодой,
С белой гривой до копыт, с позолоченной уздой,
Монистовый звон монгольских стремян,
Ветрами рожден и ливням пьян...
И сами собой у Леды полились слезы. Вот оно - все рядом, испокон веков здесь было… Высится впереди высокий курган неизвестным народом на сибирской земле сложенный, дремлют в глубине насыпи тайны усопшего, а скоро придет черед подымать их на свет божий, открывать двери в прошлое, заглядывать цепким, внимательным оком ученого.
Бережно, но настойчиво придется тревожить последний причал полусгнившей лодки, где смиренно, как в колыбельке, сложив костистые длани на груди спит древний хозяин камышовой низменности в долине Приисетья.
Так, на убывающей луне посреди темной Ингалы превратилась Леда из мечтательной девочки в женщину. Задумалась, забоялась о своей судьбе, да вскоре и смирилась. О чем тосковать, пока есть в теле сила, а в устах дыхание и ускоряется ток крови по венам при звуках любимой мелодии.
— Он шел ночною, порой ночною
За темной рекою, за быстрой водою.
Не знал укора, не знал покоя,
За желтой луною, за ней, вороною.
Пришел желанный, ушел постылый,
Чужая рана его томила,
Чужая слава его манила
Туда, где ходила ночная кобыла.
Леда долго еще сидела рядом с Младой, впервые пробуя подпевать, ибо пару дней тому назад еще выучила много песен «Мельницы» наизусть. Потом вместе со Стасом, ой, то есть с Ратибором, конечно же, вытаскивали они из золы обжигающе горячие клубни картофеля, ели даже без соли и ничего вкуснее она в жизни своей не пробовала, чем эта рассыпающаяся в ладонях желтая крупчатая мякоть под хрустящей черной кожурой.
Не страшило больше одиночество, не пугала неопределенность будущего, затягивались обиды и раны прошлого-настоящего. Как можно быть одиноким на родной земле, посреди людей, что на твоем же языке говорят, поют чудесные песни, улыбаются тебе светло, делят еду и на твою долю.
А когда ночь истаяла и забрезжил рассвет, Млада с Ратибором вызвались провожать ее до студенческого поселения. Оглянувшись на вытоптанное поле, Леда заметила, что у остывающего кострища стоит Андрей, смотрит вроде пристально, но так и не решается пойти следом.
Он встретил ее на следующий день, в разгар праздника. Внимательно заглянул в глаза и, не заметив в них особого укора, завел разговор:
— Я вечером уезжаю в город, хотел проститься с тобой, вашу-то группу завтра отправят, правильно?
Леда кивнула, удивляясь про себя тому, что чуть дрожащий голос юноши больше не вызывает в душе знакомого трепета. Ти-ши-на.
— Обижаешься на меня, злишься? Я плохо с тобой поступил, каюсь, но ты и сама пойми…
— Мы вчера с тобой наши дела обсудили. Я не злюсь, Андрюш, успокойся уже. Все в порядке.
Парень нервно взъерошил пятерней свою челку, равнодушный тон симпатичной девчонки немного выбивал из колеи.
«Хоть поплакать могла бы, как-нибудь обозвать, на шее повиснуть, глядишь, я бы и пожалел, придумал чего… Алиска порой из-за ерунды умеет мозг выносить, а эта тихоня только смотрит своими синими глазищами, как Святая Дева, и все готова простить. Я от этого себе еще большим гадом кажусь, вот же история...»
— Андрюш, мне пора… Прощай!
У Колосова вдруг возникло неприятное ощущение, что его гонят, после того как самого будто бы использовали и бросили за ненадобностью. Странное, непривычное для бойкого парня чувство и горькая досада. Никогда еще ни одна девушка не вызывала таких противоречивых эмоций. Сам от себя того не ожидая, Андрей выпалил:
— Леда, давай еще встретимся! В первый раз всегда не важно бывает, а потом… лучше.
— Не хочу! Руку отпусти, мне действительно идти надо, меня Матвеев давно ждет.
— Стой! Подарить тебе хочу кое-что, только никому не говори, обещаешь? Слово дай!
— Ничего не надо!
— Эх, да ты не понимаешь! Я хотел в город увезти, а теперь тебе отдам, может, простишь меня, искуплю свои грехи, хоть и не кровью. Держи, это я здесь нашел, еще пару дней назад.
Он сам взял ладошку Леды и разомкнул стиснутые пальцы. Она сначала нахмурилась, но не стала у всех на виду отчаянно вырываться. А потом замерла, приоткрыв рот. В руке у нее лежала маленькая, почерневшая от времени фигурка какого-то явно мифического существа.
Андрей пояснил:
— Я когда нашел, сразу о тебе вспомнил, все наши долгие разговоры... Вот тебе русский дракон, собственной персоной. Ну, что разве не похож?
— Похож… Только уж тогда - Змей, а не дракон, но где же его крылья?
— Ну, вот, будто горб на спине, видишь, значит крылья сложены. Отдыхает, гаденыш!
— Не надо его ругать! - заступилась Леда, - смотри, он в передних лапах будто шар держит, что это может быть, интересно... Андрей, надо Матвееву скорей показать, и еще место, где ты этот предмет выкопал, заметить точно.
Колосов отрицательно замотал головой.
— Ты не понимаешь, дракончика я тебе дарю, но с условием, что только тебе. И совесть свою успокой, там в рассохшемся сундучке еще пара таких же, и на черепках изображения крылатого чудища, так что одного можешь смело себе оставить. На память. Хоть не обо мне, так об этом лете на загадочной земле. А на долю историков хватит, весна урожайная была на подобные находки. Я диплом буду писать по Ингале, меня Ситников сам будет вести, представляешь?
— Скоро Ингалу назовут Змеиной Долиной. Туристы понаеду-ут...
Впервые за этот день Леда улыбнулась, и у Андрея сердце зашлось.
«Какая искренняя прелесть передо мной стоит, почему же я раньше не замечал, что она такая милая... Решено, приеду в город, с Алиской сразу поговорю, хотя она истерику мне закатит, надоели уже ее заморочки. Поругаемся и скажу, что устал, хватит с меня… Леда простит и примет, будем вместе, ей понравится со мной, может, потом даже поженимся, хотя она из бедненькой семьи, мама вроде где-то полы моет, слышал об этом.
Жалко, конечно, что такая пролетарская родня, мои «предки» точно не поймут. Зато девочка чистенькая, и я у нее первый, разве можно так просто от нее отказаться...»
А Леда уже об Андрее и не думала, гладила пальчиками бронзовую фигурку в руках и сердце билось чаще.
— Глянь-ка, да она будто в огне побывала, краешки вот оплавились.
