Туго, как тетива лука, натянуты нити льняной основы. Плотный будет ковер, лишь бы не сплоховать самой мастерице, одинаково ровно «садить» ряд за рядом узлы.
Сынок помогает - прямо на полу рядом пристроился Радмир, нарезает ножичком коротенькие кусочки крашеной шерстяной пряжи - заготовки для матери. Только самое начало ковра, много понадобится «жичек» и притом самых разных цветов. А узор уж куда как прост – на черном поле, что означает благодатную землю, раскинулись яркие цветы в обрамлении зеленых листьев.
Такие ковры ткала бабушка Леды, где-то там в прежнем мире, в сараюшке-развалюшке еще мог сохраниться и ее хликий уже от времени станок. Если новые хозяева не выкинули, конечно, такое никчемное «барахло». А ведь его еще руки прадеда ладили, еще для прабабушки… И много с того стана сошло полосатых дорожек – тропинок, а еще маленькие коврики – «сидушки».
После смерти бабушки Серафимы несколько рулонов дорожек мать Леды раздала по соседям на добрую память о рукодельнице, а пару самых красивых и крепких оставила себе. И вышитые полотенца, и скатерть – столоух, края которой были обвязаны мысками. Посередине белой скатерти – красная узорная дорожка с геометрическим узором.
До сих пор хранятся бабушкины работы в городской квартире у Ольги, вот Марусенька подрастет, надо будет забрать себе. Всего месяц назад как удалось повидаться Леде с матерью, а уж слез-то было – за все прежние годы… Жаль внучку показать не удалось, мала Брусничинка, нельзя было с собой в Лунную долину взять. Зато передали бабушкины подарки – много цветных книжек и карандаши с тетрадками. Правда, Радмир уже половину изрисовал.
– Мама, а шуликуны сегодня придут?
Женщина улыбнулась, бросила горстку готовых жичек на полураскрытый розовый бутон будущего ковра. Вечер сегодня особый, что и говорить - январский, морозный, люди ряженые по домам ходят, на лице личины берестяные да тряпичные. А шуликунами Леда по старой памяти тех шутников называла, у кого на голове высокие остроголовые шапки с длинными птичьими клювами.
– Вот даже не знаю, Радмирушка, может, не осмелятся к нам-то заглянуть. Забоятся Князей тревожить.
– Это жалко, - вздохнул мальчик с досадой, - я бы поглядел.
– Я бы тоже… - честно призналась Леда и вздохнула, погрузившись мыслями в прошлое свое.
Ряженых людей, что ходили по домам после праздника Рождества почти до самого Крещения, Леда смутно помнила еще из детства. Особенно один случай ярко в душу запал. Тогда они с Ольгой оставались после Нового Года в деревне у бабушки и ближе к ночи в ворота громко постучали.
А потом странные люди с масками на лицах бесцеремонно ввалились в избу, началась пестрая круговерть, крики, хохот. Ряженые кланялись бабушке, скороговорками пели куплеты, просили угощения взамен.
Леда помнила, что тогда крепко испугалась и забилась в угол. Кажется, еще только первоклассницей была, не многое понимала в этих деревенских забавах, непристойны казались такие народные развлечения и даже страшны. Леда ведь городская девчонка, а в городе никогда не приходилась этак с размахом провожать старый год, встречая новый.
Жутью веяло от странных громкоголосых гостей, будто и не люди они вовсе, а какие-то непонятные существа иных миров, прикинувшиеся «человеками» на малое время, да не сумевшие скрыть своих истинных, безобразных ликов.
Проводив шумный народ, бабушка с доброй улыбкой по-своему объясняла Леде значения этих красочных обрядов, как уж понимала сама. Мол, по древним поверьям, Господь так был рад рождению своего земного Сына, что позволил всякой нечисти беспрепятственно бродить по земле некоторое время, тоже невольно отмечая светлый праздник.
И ушлые люди, чтобы бесы не приставали к ним, наряжались зверями и птицами, смеялись тем самым над кознями «врагов рода человеческого», веселились и радовались, чтобы изгнать страх.
Так уж заведено испокон веков – улыбка и шутка гонит печаль с души, наполняет сердце надеждой, а тут еще и повод - большой праздник на дворе, отчего же молодежи не повеселиться, не измазать лица сажей и свекольным соком, не пройтись по дворам с колядками, выпросить сластей, собирая порой целый мешок с гостинцами. Хозяева тоже довольны, на весь год обещана им удача от гостей озорных.
Когда Леда подросла, то с восторгом прочитала великолепное описание этих старых обычаев в повестях Н.В. Гоголя. И ведь корни этих традиций тоже в великую древность идут, еще до Крещения Руси русский народ особо отмечал морозные седмицы после Дня Зимнего Солнцеворота. Отмечал лихо, задорно, с размахом…
И вот теперь взрослеющий сынок не против глянуть на ряженых, значит, близко два мира – и тот, в котором Леда родилась, и тайный мир Дариланы, где нашла девушка свою любовь, свила гнездышко вместе с милым сердцу мужчиной, а теперь деток ростит.
Ай, стукнули затворы, раздался на дворе странный шум, загудели веселые мужские голоса, которым громко и приветливо отвечала Арлета. Пришли, знать, гости чудные, надобно принимать по добру. Хорошо, что Марусенька уже спит, а то, как бы не напугалась с непривычки маленькая.
Большие зимние праздники в Дарилане всегда заканчивались ярмарочными днями. В этот раз Годар всю свою небольшую семью взял на богатый торг в Звенигорье. Прошлые годы не удавалось Леде побывать на таких забавных гуляниях – торжках, то дочка расхворалась не на шутку, то сама была тяжела. Но сейчас уж не было никаких причин отказаться, тем более знала, как весело и людно бывает на таких общих сборищах. И ведь не обманулась.
Да еще и денек удался на славу, солнце разметало свои стрелы-лучи по белым сугробам, сахарно скрипел снежок под копытами резвых лошадок, что везли повозку с Княгиней. А уж когда добрались до ярмарки, неистово заколотилось сердце, давно не видала Леда такой разноязыкой, разнолицей толпы. Рябило в глазах от нарядов и товаров, уши закладывало от криков зазывал и надсадного писка скоморошьих дудок.
Простые мужички – хлеборобы со своими женушками, охотники-зверобои, гуртовщики из южных степей, укротители коней и погонщики стадов, ремесленный люд – кузнецы и золотари, бондари и скорняки – кожемяки, резчики по дереву и металлу, кого тут только не встретишь. И купцы из иных земель, заезжие торговые гости в добротных чужих одежках, все привлекало глаз.
«Пестро и шумно, глазасто и стоязыко, гудки рожков, зычные возгласы с места боев петушиных, крики коробейников и офеней, рев быков, что выставилены на продажу, блеяние пушистых коз…»
А уж если пройти по рядам с товарами и вовсе захватит дух. Хлебные ряды пахли особенно заманчиво - там же, где на специальных переносных печурках – «железянках» пекли лепешки и жарили блины, собралась целая толпа нетерпеливых едоков.
Ах же, как хороши блины с пылу с жару – пресные и на закваске, с медом и с рыбьей икрой, тонкие в кружево и толстые, тяжелые «плюхи» - одного хватит досыта наесться, да только уж и в рот не полезет, а глаза все будут голодны, наблюдая такое изобилие.
А рядом румяные шаньги со свежей хрусткой корочкой, видно, недавно еще сняты с шестка, противни с булочками всяческих форм, караваи «рогатые», украшенные щедро завитушками и прочими узорами из теста. Глянуть-то любо, не то, что в рот положить. И горы золотистых пирогов: с рубленым мясом и луком, с измельченной печенью и осердием, с ягодами и грибами. А уж калачей, бубликов и пряников - вовсе немеряное количество, на любой взыскательный вкус.
Также ряд припасов домашних - кровяные колбасы всех размеров и видов, огурчики соленые в кадушке со смородиновыми листьями, один рассол чего стоит! А уж как вкусны будут груздочки под жирной густой сметанкой, сразу полнится рот вязкой слюной, вынимается из кошелей денежка и… «угощайся, добрый человек, запивай прозрачной как слеза горькой настоечкой, все для тебя, дорогой гость, только и ты не скупись!»
Будешь ли тут скупиться, последние монетки отдашь… нет, последние все ж нельзя, надо еще дитятке родному гостинчик привезти, сладкое лакомство, а жена просила пузатый двухведерный самовар, да еще ситку на платье. Но уж если в ковровый ряд ненароком заглянуть, вот где диво-то дивное, среди лютой зимы жар-птицы огнем горят на белом полотне, наливаются - спеют яблоки, добродушно косят глазом маленькие лошадки.
А на черных полях расцвели алые маки, потянуло летним теплом, ароматами луга, словно дышат ковры, ибо живыми руками каждый на них узелочек завязан, каждая ниточка затянута. Умиляется душа, глядючи на такую немудрящую красоту.
Тут же в соседней лавке продают расписную деревянную посуду: солоницы-утушки, затейливые ендовы, берестяные коробочки и туеса, кузовки да баклаги. Самые годные вещи в хозяйстве, ежели сготовлены с умом - посудинка прочная, пища в ней не сгниет, не прокиснет. Хоть грибы соли, хоть капусту на зиму квась. В берестяных туесках также мед и сметану держат, болотные ягоды долго хранят: морошку и клюкву.
Поверх знакомой домашней утвари, крепко привязаны к перекладине (чтоб не улетели невзначай), покачиваются на еле приметном ветерке резные птички-обереги семейного очага. Бойко их сельский житель покупает, прячет в чистые тряпицы от дурного глаза, бережно несет к себе.
А в родной избе подвешивает над самоваром, и тогда-то, повинуясь токам горячего воздуха, медленно и важно начинает вращаться чудо-птица вокруг своей оси, плавно поводит крыльями из расшепленных тонких дранок, подрагивает веером золотистого хвоста, словно оживая на восхищенных глазах домочадцев. О далеком лете напоминает, о жарких сосновых борах, земляничных полянах. "Не горюйте, милые, лето не за горами, явится в свой черед!"
Ходят меж торговых рядов раскрасневшиеся от морозца и зрелища люди, распахнуты овчинные полушубки, сдвинуты шапки набок, восторженно смотрят женские очи на связки разноцветных бус и цветастые платки. Хороша зимняя ярмарка, хороши товары, будет, что дома рассказать!
Возвращались в Гнездовье чуть ли не затемно, Марусенька давно спала на руках у Леды, а сынок ехал на коне с отцом, глаза еще сияли от увиденного. Верно, целую ночь мальчик не будет дремать, все как есть перескажет умному Коту, а тот в ответ басенку сочинит, и только одно у всех его сказочек окончание:
– Жили они долго и счастливо, в любви и довольствии, чего и вам всем от души желаем!
Вот теперь, и вправду, истории нашей конец, а кто слушал - Молодец, тому надобно выдать кусок пирога с красной рыбицей и на блюде ядреный холодец – дрожалка в два пальца.
От автора всем Вам поклон и пожелание доброго здоровья. Живите богато и любите друг дружку крепко! На том наш Мир стоит и стоять будет до конца веков. А может и далее...
Дорогие читатели, благодарю за ваше внимание!
Если у вас есть возможность, пожалуйста, сделайте репост или просто расскажите о книге своим друзьям. Пусть еще кто-то познакомится с этой сказкой.
Новая история уже на сайте:
"Ведунья и богатырь"
https://litnet.com/ru/book/vedunya-i-bogatyr-b274441
На моей странице Литнет есть еще две истории, где звучат цитаты из песен Натальи О, Шей:
1. "Хозяин Сумрачной долины"
https://litnet.com/book/xozyain-sumrachnoi-doliny-b56901 и
2. "Вероника из Тарлинга"
https://litnet.com/ru/book/veronika-iz-tarlinga-b188098
Сынок помогает - прямо на полу рядом пристроился Радмир, нарезает ножичком коротенькие кусочки крашеной шерстяной пряжи - заготовки для матери. Только самое начало ковра, много понадобится «жичек» и притом самых разных цветов. А узор уж куда как прост – на черном поле, что означает благодатную землю, раскинулись яркие цветы в обрамлении зеленых листьев.
Такие ковры ткала бабушка Леды, где-то там в прежнем мире, в сараюшке-развалюшке еще мог сохраниться и ее хликий уже от времени станок. Если новые хозяева не выкинули, конечно, такое никчемное «барахло». А ведь его еще руки прадеда ладили, еще для прабабушки… И много с того стана сошло полосатых дорожек – тропинок, а еще маленькие коврики – «сидушки».
После смерти бабушки Серафимы несколько рулонов дорожек мать Леды раздала по соседям на добрую память о рукодельнице, а пару самых красивых и крепких оставила себе. И вышитые полотенца, и скатерть – столоух, края которой были обвязаны мысками. Посередине белой скатерти – красная узорная дорожка с геометрическим узором.
До сих пор хранятся бабушкины работы в городской квартире у Ольги, вот Марусенька подрастет, надо будет забрать себе. Всего месяц назад как удалось повидаться Леде с матерью, а уж слез-то было – за все прежние годы… Жаль внучку показать не удалось, мала Брусничинка, нельзя было с собой в Лунную долину взять. Зато передали бабушкины подарки – много цветных книжек и карандаши с тетрадками. Правда, Радмир уже половину изрисовал.
– Мама, а шуликуны сегодня придут?
Женщина улыбнулась, бросила горстку готовых жичек на полураскрытый розовый бутон будущего ковра. Вечер сегодня особый, что и говорить - январский, морозный, люди ряженые по домам ходят, на лице личины берестяные да тряпичные. А шуликунами Леда по старой памяти тех шутников называла, у кого на голове высокие остроголовые шапки с длинными птичьими клювами.
– Вот даже не знаю, Радмирушка, может, не осмелятся к нам-то заглянуть. Забоятся Князей тревожить.
– Это жалко, - вздохнул мальчик с досадой, - я бы поглядел.
– Я бы тоже… - честно призналась Леда и вздохнула, погрузившись мыслями в прошлое свое.
Ряженых людей, что ходили по домам после праздника Рождества почти до самого Крещения, Леда смутно помнила еще из детства. Особенно один случай ярко в душу запал. Тогда они с Ольгой оставались после Нового Года в деревне у бабушки и ближе к ночи в ворота громко постучали.
А потом странные люди с масками на лицах бесцеремонно ввалились в избу, началась пестрая круговерть, крики, хохот. Ряженые кланялись бабушке, скороговорками пели куплеты, просили угощения взамен.
Леда помнила, что тогда крепко испугалась и забилась в угол. Кажется, еще только первоклассницей была, не многое понимала в этих деревенских забавах, непристойны казались такие народные развлечения и даже страшны. Леда ведь городская девчонка, а в городе никогда не приходилась этак с размахом провожать старый год, встречая новый.
Жутью веяло от странных громкоголосых гостей, будто и не люди они вовсе, а какие-то непонятные существа иных миров, прикинувшиеся «человеками» на малое время, да не сумевшие скрыть своих истинных, безобразных ликов.
Проводив шумный народ, бабушка с доброй улыбкой по-своему объясняла Леде значения этих красочных обрядов, как уж понимала сама. Мол, по древним поверьям, Господь так был рад рождению своего земного Сына, что позволил всякой нечисти беспрепятственно бродить по земле некоторое время, тоже невольно отмечая светлый праздник.
И ушлые люди, чтобы бесы не приставали к ним, наряжались зверями и птицами, смеялись тем самым над кознями «врагов рода человеческого», веселились и радовались, чтобы изгнать страх.
Так уж заведено испокон веков – улыбка и шутка гонит печаль с души, наполняет сердце надеждой, а тут еще и повод - большой праздник на дворе, отчего же молодежи не повеселиться, не измазать лица сажей и свекольным соком, не пройтись по дворам с колядками, выпросить сластей, собирая порой целый мешок с гостинцами. Хозяева тоже довольны, на весь год обещана им удача от гостей озорных.
Когда Леда подросла, то с восторгом прочитала великолепное описание этих старых обычаев в повестях Н.В. Гоголя. И ведь корни этих традиций тоже в великую древность идут, еще до Крещения Руси русский народ особо отмечал морозные седмицы после Дня Зимнего Солнцеворота. Отмечал лихо, задорно, с размахом…
И вот теперь взрослеющий сынок не против глянуть на ряженых, значит, близко два мира – и тот, в котором Леда родилась, и тайный мир Дариланы, где нашла девушка свою любовь, свила гнездышко вместе с милым сердцу мужчиной, а теперь деток ростит.
Ай, стукнули затворы, раздался на дворе странный шум, загудели веселые мужские голоса, которым громко и приветливо отвечала Арлета. Пришли, знать, гости чудные, надобно принимать по добру. Хорошо, что Марусенька уже спит, а то, как бы не напугалась с непривычки маленькая.
Большие зимние праздники в Дарилане всегда заканчивались ярмарочными днями. В этот раз Годар всю свою небольшую семью взял на богатый торг в Звенигорье. Прошлые годы не удавалось Леде побывать на таких забавных гуляниях – торжках, то дочка расхворалась не на шутку, то сама была тяжела. Но сейчас уж не было никаких причин отказаться, тем более знала, как весело и людно бывает на таких общих сборищах. И ведь не обманулась.
Да еще и денек удался на славу, солнце разметало свои стрелы-лучи по белым сугробам, сахарно скрипел снежок под копытами резвых лошадок, что везли повозку с Княгиней. А уж когда добрались до ярмарки, неистово заколотилось сердце, давно не видала Леда такой разноязыкой, разнолицей толпы. Рябило в глазах от нарядов и товаров, уши закладывало от криков зазывал и надсадного писка скоморошьих дудок.
Простые мужички – хлеборобы со своими женушками, охотники-зверобои, гуртовщики из южных степей, укротители коней и погонщики стадов, ремесленный люд – кузнецы и золотари, бондари и скорняки – кожемяки, резчики по дереву и металлу, кого тут только не встретишь. И купцы из иных земель, заезжие торговые гости в добротных чужих одежках, все привлекало глаз.
«Пестро и шумно, глазасто и стоязыко, гудки рожков, зычные возгласы с места боев петушиных, крики коробейников и офеней, рев быков, что выставилены на продажу, блеяние пушистых коз…»
А уж если пройти по рядам с товарами и вовсе захватит дух. Хлебные ряды пахли особенно заманчиво - там же, где на специальных переносных печурках – «железянках» пекли лепешки и жарили блины, собралась целая толпа нетерпеливых едоков.
Ах же, как хороши блины с пылу с жару – пресные и на закваске, с медом и с рыбьей икрой, тонкие в кружево и толстые, тяжелые «плюхи» - одного хватит досыта наесться, да только уж и в рот не полезет, а глаза все будут голодны, наблюдая такое изобилие.
А рядом румяные шаньги со свежей хрусткой корочкой, видно, недавно еще сняты с шестка, противни с булочками всяческих форм, караваи «рогатые», украшенные щедро завитушками и прочими узорами из теста. Глянуть-то любо, не то, что в рот положить. И горы золотистых пирогов: с рубленым мясом и луком, с измельченной печенью и осердием, с ягодами и грибами. А уж калачей, бубликов и пряников - вовсе немеряное количество, на любой взыскательный вкус.
Также ряд припасов домашних - кровяные колбасы всех размеров и видов, огурчики соленые в кадушке со смородиновыми листьями, один рассол чего стоит! А уж как вкусны будут груздочки под жирной густой сметанкой, сразу полнится рот вязкой слюной, вынимается из кошелей денежка и… «угощайся, добрый человек, запивай прозрачной как слеза горькой настоечкой, все для тебя, дорогой гость, только и ты не скупись!»
Будешь ли тут скупиться, последние монетки отдашь… нет, последние все ж нельзя, надо еще дитятке родному гостинчик привезти, сладкое лакомство, а жена просила пузатый двухведерный самовар, да еще ситку на платье. Но уж если в ковровый ряд ненароком заглянуть, вот где диво-то дивное, среди лютой зимы жар-птицы огнем горят на белом полотне, наливаются - спеют яблоки, добродушно косят глазом маленькие лошадки.
А на черных полях расцвели алые маки, потянуло летним теплом, ароматами луга, словно дышат ковры, ибо живыми руками каждый на них узелочек завязан, каждая ниточка затянута. Умиляется душа, глядючи на такую немудрящую красоту.
Тут же в соседней лавке продают расписную деревянную посуду: солоницы-утушки, затейливые ендовы, берестяные коробочки и туеса, кузовки да баклаги. Самые годные вещи в хозяйстве, ежели сготовлены с умом - посудинка прочная, пища в ней не сгниет, не прокиснет. Хоть грибы соли, хоть капусту на зиму квась. В берестяных туесках также мед и сметану держат, болотные ягоды долго хранят: морошку и клюкву.
Поверх знакомой домашней утвари, крепко привязаны к перекладине (чтоб не улетели невзначай), покачиваются на еле приметном ветерке резные птички-обереги семейного очага. Бойко их сельский житель покупает, прячет в чистые тряпицы от дурного глаза, бережно несет к себе.
А в родной избе подвешивает над самоваром, и тогда-то, повинуясь токам горячего воздуха, медленно и важно начинает вращаться чудо-птица вокруг своей оси, плавно поводит крыльями из расшепленных тонких дранок, подрагивает веером золотистого хвоста, словно оживая на восхищенных глазах домочадцев. О далеком лете напоминает, о жарких сосновых борах, земляничных полянах. "Не горюйте, милые, лето не за горами, явится в свой черед!"
Ходят меж торговых рядов раскрасневшиеся от морозца и зрелища люди, распахнуты овчинные полушубки, сдвинуты шапки набок, восторженно смотрят женские очи на связки разноцветных бус и цветастые платки. Хороша зимняя ярмарка, хороши товары, будет, что дома рассказать!
Возвращались в Гнездовье чуть ли не затемно, Марусенька давно спала на руках у Леды, а сынок ехал на коне с отцом, глаза еще сияли от увиденного. Верно, целую ночь мальчик не будет дремать, все как есть перескажет умному Коту, а тот в ответ басенку сочинит, и только одно у всех его сказочек окончание:
– Жили они долго и счастливо, в любви и довольствии, чего и вам всем от души желаем!
Вот теперь, и вправду, истории нашей конец, а кто слушал - Молодец, тому надобно выдать кусок пирога с красной рыбицей и на блюде ядреный холодец – дрожалка в два пальца.
От автора всем Вам поклон и пожелание доброго здоровья. Живите богато и любите друг дружку крепко! На том наш Мир стоит и стоять будет до конца веков. А может и далее...
Дорогие читатели, благодарю за ваше внимание!
Если у вас есть возможность, пожалуйста, сделайте репост или просто расскажите о книге своим друзьям. Пусть еще кто-то познакомится с этой сказкой.
Новая история уже на сайте:
"Ведунья и богатырь"
https://litnet.com/ru/book/vedunya-i-bogatyr-b274441
На моей странице Литнет есть еще две истории, где звучат цитаты из песен Натальи О, Шей:
1. "Хозяин Сумрачной долины"
https://litnet.com/book/xozyain-sumrachnoi-doliny-b56901 и
2. "Вероника из Тарлинга"
https://litnet.com/ru/book/veronika-iz-tarlinga-b188098
