Механ лишь кивнул, не сводя с него пристального взгляда, он не хотел чтобы этот разговор вышел таким сложным.
После ухода терранца Механ задумался.
"Судьба Кристы и Дилана — яркий пример того, как система Терра Новы порождает своих же врагов. Оба сбежали от предписанности: она — от роли инкубатора для сильных генов, он — от клейма «недостойного» из-за отсутствия дара.
Печально, что противоположности привели их к одному результату. Криста с её мощным эмпатическим даром не выдержала рамок, а Дилан без этого дара доказал, что ценность не в способностях, а в качествах.
Система, которая делит терранцев на господ и слуг по врождённым признакам, действует еще хуже, чем Совет со своей застарелой политикой. Мир прогнил и ему нужен свежий глоток."
ГЛАВА 31.
Дилан вышел от Механа словно его избили — ноги едва держали. Ксил, заметив состояние терранца, бросился было на помощь, но получил резкий отпор. Мурианус не обиделся — лишь небрежно обдал куртку Дилана своей слизью. Белесая субстанция не разъест ткань, но оставит заметное пятно, которое не возьмёт даже химчистка.
Дрожащими пальцами Дилан набрал Орма:
— Твоё предложение в силе?
— Ты всё-таки передумал! Красава! Давай, мы ждём! — на заднем плане гремела музыка и раздавались пьяные крики.
Дилан отключился, механически передвигая ноги, он шел по запутанной системе коридоров подземного убежища к выходу, который находился недалеко от клуба. Веселиться не хотелось, но нужно было залить образовавшуюся внутри пустоту. В одиночку напиваться опасно — кто-нибудь обязательно начнёт задавать вопросы. А в компании это выглядело бы естественно: все пьяны, никому нет дела до чужих проблем.
***
Агафья плавала в вязком геле кокона, её тело было обездвижено, но разум метался как загнанный зверь. Чтобы не сойти с ума от тревоги, она начала перебирать в памяти всё, что знала: химические элементы, их соединения, строение человеческого тела, анатомию мурианусов…
Водород, гелий, литий, бериллий… Оксиды, гидриды, карбиды… Плечо, локоть, запястье… Шесть конечностей муриануса, их уникальная система кровообращения…
Но мысли постоянно ускользали, возвращаясь к одному и тому же. К тому, чего она старалась избегать. К тому, что причиняло невыносимую боль.
Тревожный поверхностный сон накатывал волнами, прерываясь из-за вибрации кокона. Система жизнеобеспечения работала исправно, поддерживая кровообращение в неподвижных мышцах, но ничто не могло помочь её измученному разуму.
Нейроинтерфейс молчал, при попытке вести данные, экран показывал одно и тоже: «Ошибка авторизации. Доступ запрещен». Её стёрли. Вычеркнули из системы, точно её никогда и не было.
Мысли о роботе давались особенно тяжело. Она гнала их прочь, но они возвращались, острыми когтями раздирая душу. Скорее всего, его больше нет. Как и её прежней жизни.
Система жизнеобеспечения постоянно выдавала предупреждения: «Нервная система перегружена. Уровень стресса критический. Рекомендуется снизить ментальную активность». Включались успокаивающие волны, но они лишь ненадолго притупляли боль.
Агафья чувствовала, как тревога разъедает её изнутри. Как отчаяние заполняет каждую клеточку тела. Но плакать в геле было невозможно.
Оставалось только ждать, погружаясь в бесконечный круговорот мыслей и страхов.
Нилан погрузился в глубокий, безмятежный сон. В его сознании расцветала яркая картина: зелёные заросли плантаций галиокса, ласкающая слух музыка и сочный вкус остролонии, ему бандиты давали попробовать и это было самое вкусное, что он ел в своей жизни. Отец, появившийся из-за тонкого ствола дерева, дарил ему свою искреннюю улыбку, и Нилан отвечал ему тем же. Если бы кто-то сейчас посмотрел на него через смотровой люк кокона, то увидел бы на лице парня выражение чистого счастья и умиротворения.
В отличие от Нилана, Тарек находился словно в тумане. Его сознание плавало где-то между сном и явью, между реальностью и забытием. Тупая боль разливалась внутри, но он не мог определить её природу — была ли это физическая боль или отголоски душевных терзаний. Он вспоминал те времена, когда ничего не чувствовал, и в этих воспоминаниях было странное притяжение. Тогда всё казалось проще и яснее. Сейчас же его разум тонул в неопределённости и в смутных ощущениях, не в силах найти опору в реальности.
Внезапный резкий толчок сотряс всё судно. Металлический скрежет разнёсся по коридорам грузового отсека, заставляя вибрировать каждый контейнер. Агафья и арториане в своих капсулах почувствовали, как судно содрогнулось от мощного удара.
Снаружи грузового судна развернулось настоящее сражение. Около десятка пиратских кораблей окружили грузовой транспорт. Пираты открыли огонь первыми — термические заряды прочертили огненные дуги, оставляя глубокие борозды на обшивке.
Экипаж судна ответил залпами фотонных пушек, пираты ловко маневрировали, уклоняясь от ударов. По сравнению с грузовым трампом пиратские эсминцы легкие и верткие. Один из вражеских кораблей подошел ближе всех, и его орудия пробили брешь в корпусе.
В этот момент в бой вступили корабли космического флота они достаточно быстро выскочили из точки выхода гиперпрыжка и открыли огонь до конца не закончив прыжок. Орудия военных крейсеров начали методично поражать пиратскую флотилию.
Пираты, понимая, что дело принимает плохой оборот, начали контратаку. Их фазовые лучи, хоть и перегревались быстрее обычного оружия, наносили сокрушительный урон. Один из военных кораблей получил критическое повреждение и начал терять высоту.
В грузовом отсеке трампа началась настоящая паника. Пробоина разрасталась, и десятки контейнеров устремились в открытый космос. Техники в усиленных скафандрах пытались заделать брешь, поливая повреждённый участок герметизирующим составом.
Манипуляторы пиратских кораблей, будто хищные щупальца, хватали улетающие контейнеры. Среди них оказались и те, где находились коконы с пассажирами.
Внезапно часть пиратских кораблей совершила манёвр — они активировали гипердвигатели и исчезли в ослепительных вспышках. С ними ушли и украденные контейнеры. Оставшиеся пираты были уничтожены точными залпами военных крейсеров.
Внутри контейнеров пленники продолжали ощущать последствия атаки — тряску, вибрации и странные перемещения, не имея ни малейшего представления о том, что происходит снаружи.
Агафья больше не могла терпеть. Страх и отчаяние достигли пика, и она начала кричать — громко, изо всех сил. Но вязкий гель кокона глушил любые звуки, превращая её вопли в безмолвные конвульсии. Даже если бы не гель, в холодном вакууме космоса никто бы её не услышал.
Нилан замер в своём контейнере, его тело напряглось как струна. Он чувствовал, как дрожат стенки капсулы, как вибрирует металл вокруг. Парень не понимал, что происходит за стенами контейнера, но инстинктивно знал — это что-то страшное. Он просто ждал, затаив дыхание, надеясь, что всё скоро закончится.
Тарек, напротив, словно нашёл в происходящем какое-то извращённое утешение. Его измученный разум ухватился за мысль, что скоро всё прекратится — неважно как. Пусть даже в худшем варианте. По крайней мере, это положит конец его душевным мучениям.
***
Орм с трудом уложил бессвязно бормочущего Дилана на кровать. Терранец всё ещё пытался вырваться и требовал продолжения кутежа, но алкоголь окончательно взял верх над его сознанием.
Только грогар вышел из каюты, как перед ним возник Баттлер. Рептилоид, вопреки ожиданиям, был абсолютно трезв, несмотря на то что совсем недавно Орм лично доставлял его в медблок. Баттлер упрямо отказывался переселяться из своей тесной каморки в более комфортабельную каюту, настаивая, что его место — на посту.
— Что случилось? — грогар резко остановил взволнованного рептилоида.
— Механ в бешенстве! Требует к себе этого, — Баттрел брезгливо указал на бесчувственное тело Дилана, — немедленно!
— А что произошло? — повторил свой вопрос Орм.
— Сигналы с маячков на контейнерах пропали! На транспорт Факора напали пираты! Кто-то слил информацию о галиоксах! — выпалил на одном дыхании Баттрел.
Не теряя времени, рептилоид быстро ввёл Дилану специальный препарат. Вещество мгновенно вступило в реакцию с этиловым спиртом в крови терранца, нейтрализуя его действие. Через несколько минут Дилан начал приходить в себя, но Баттрел предупредил: через час его ждёт такое похмелье, что без капельницы с гемодезом не обойтись. Тот поморщился, так хотел залить тоску и тут ему не дали.
Дилан, пошатываясь, стоял перед кабинетом Механа. Орм и Баттрел помогли ему дойти, поддерживая под руки. В кабинете царила напряжённая атмосфера.
Механ выглядел взъерошенным — его подняли с постели срочной новостью. Рядом сидел Том, который ушёл спать раньше остальных, почти не пил с парнями. Его лицо выражало усталость, он постоянно потирал виски и зевал.
Механ, не обращая внимания на состояние Дилана, сразу перешёл к делу:
— Сигналы с контейнеров пропали. Пираты напали на транспорт Факора. Кто-то слил информацию о галиоксе.
Дилан, официально числился плантатором галиокса. Вел легальную деятельность, но его фирма занималась не только выращиванием деревьев, а еще отмыванием денег через сеть подставных компаний. Всё делается аккуратно — сами у себя закупают сырьё и оборудование. Деньги крутятся внутри системы, оформленной на разных гуманоидов, ведущих законное дело.
Механ никогда не появлялся официально. Никто не знал его настоящего имени — он сам решил оставить прошлое позади, взяв себе кличку. Его прежние достижения сгорели вместе с тем аэрокаром, как и он сам.
Дилан глубоко вдохнул и кивнул Тому. Тот вывел на голоэкран встревоженное лицо Факора.
— Дилан! Что за дела? Почему на меня напали пираты? — с ходу накинулся латиронс.
— Стоп! — резко оборвал его Дилан, выставив вперёд руку для убедительности. — А теперь послушай меня!
Дилан пересказал всё, что ранее сообщил ему Механ, и с удовлетворением заметил, как на лице Факора проступает понимание. Догадка озарила его обычно неприятное лицо.
— Ты понял, кто это? — уточнил Дилан.
— Кажется, да… — Факор резко отвернулся, и его проекция исчезла. На заднем плане послышались приглушённые крики.
В кабинете повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь искажёнными отголосками звуков с той стороны головизора. Прошло не мало времени, когда вновь появилась проекция латиронса.
— Это… Это моя ошибка… — наконец произнёс Факор, и эти слова дались ему с огромным трудом. — Я взял двоих парней по рекомендации, а они оказались подставными навигаторами.
Лицо гуманоида осунулось, словно постарело на десяток лет. Осознание того, что ему придётся возмещать убытки и Дилану, и заказчику, повергло беднягу в глубокое уныние. Навигаторов ждёт тюрьма, начнутся долгие разбирательства, а сам Факор временно не сможет работать не только из-за следственных дел, но и из-за серьёзных повреждений корабля. Они едва добрались до ближайшей станции, чтобы избежать повторной разгерметизации.
— Сколько контейнеров уцелело? — с горечью спросил Дилан. Не то чтобы он переживал за деревья или деньги — они своё получат, — просто стало жаль этого несносного Факора, который, как и все, изо всех сил пытался выжить.
— Двадцать семь штук, — глухо ответил гуманоид и отключился.
— Дела… — протянул Орм, который вместе с Баттлером остался в кабинете во время всей суматохи. Механ не стал их выгонять — да и незачем, они и так были в курсе происходящего.
— А что будет с этими в коконах? — озвучил то, о чём все думали, рептилоид.
Механ лишь пожал плечами — он и сам не знал ответа. Изначально план был прост: доставить коконы на орбиту пояса Ориона, где находился заказчик. Там три контейнера должны были пересадить на другое судно, доставить к ближайшей точке относительно Артора. Далее на корвете они бы добрались до патрульных арторианских кораблей. По словам Тарека, оттуда у них был шанс попасть на борт своего корабля и действовать по обстоятельствам.
— Всем спать. От того, что мы тут сидим, ничего не изменится. Это уже произошло, — твёрдо произнёс Механ, лично выпроваживая каждого из кабинета, к его удивлению, никто не сопротивлялся.
Когда все ушли, он вернулся в свою каюту. Медленно опустился на кровать, начав снимать протезы. Несмотря на то, что они были интегрированы в его плоть, основной механизм оставался съёмным — это было необходимо для быстрой замены в случае повреждений.
Кожа вокруг сочленений с аугментациями покраснела. Последствия постоянного напряжения давали о себе знать. В последнее время он работал практически без отдыха, забывая о необходимости сна и восстановления. А теперь ещё последствия от последней инъекции «бодрости» вернулись к нему вдвойне — усталостью, которая буквально придавила к постели.
Механ закрыл глаза, но сон не шёл. В темноте каюты мысли кружились в его голове, словно вихрь. Что-то странное царапало сознание — чувство, давно забытое, похороненное под слоями цинизма и жестокости. Это было из той жизни, где он ещё верил в идеалы, где у него были мечты о светлом будущем.
В состоянии полудрёмы он наконец понял — это была совесть. Та самая совесть, которую он считал мёртвой вместе с чувствами жалости и любви. Но она оказалась живучей, пряталась где-то глубоко, дожидаясь момента, чтобы напомнить о себе.
Осознание собственной несправедливости по отношению к Тареку и Агафье царапало изнутри. Но признать это означало открыть дверь в мир чувств, которые он так старательно запирал все эти годы. Чувств, делающих его уязвимым, человечным.
Когда он рассказывал Дилану о семье, сам в это он давно перестал верить. Слишком хорошо помнил тот момент, когда он заживо горел в аэрокаре, а предали те, кому доверял безоговорочно.
Именно поэтому он стал таким безжалостным. Прошлое научило его одному — нельзя доверять, нельзя чувствовать. И он не собирался повторять старых ошибок. Даже если где-то внутри что-то протестовало против его нынешней сущности, он твёрдо решил оставаться таким. Жестоким, расчётливым, бездушным. Потому что только так можно выжить в этом мире.
