Часть первая. Рассказ "Ответ"
Татьяна открыла файл, набрала название нового романа и несколько абзацев текста. Закрыла глаза, задумалась. Но не о том, что писать дальше, совсем о другом, о печальном. Нужно ли кому-нибудь то, что она делает? Нужно ли это ей самой? Да, читатели есть, но мало. Они ведь, в сущности, могут вполне обойтись и без неё. Да, доход от книг есть, но небольшой. Она вполне может прожить на социальное пособие, которое в двадцать втором веке положено всем. Скудно, скромно, но ей многого не надо.
Татьяна тряхнула головой, удивляясь тому, как подобное вообще могло прийти ей в голову! Как можно отказаться от ярких миров, рождённых фантазией, от героев, которые были для неё совершенно живыми, иногда даже казались более живыми, чем окружающие люди. Окружающих, впрочем, было не так много — в век прогресса, когда большинство производительного труда переложили на "плечи" умной техники, а люди почти поголовно погрузились в виртуал, живого общения осталось мало. Зато было виртуальное, иногда даже слишком активное — на вкус Татьяны. Особенно в последнее время.
У неё появились новые друзья, общение с которыми занимало всё больше и больше времени, а писать удавалось всё меньше и меньше, словно что-то вытягивало из неё и творческую энергию, и фантазию, а вместе с ними и радость жизни, чувство, что всё не напрасно, что её фантазии — тоже нужная, хоть и крохотная, часть Мироздания. Ну и что, что читателей не слишком много, но они же есть! А значит, её миры и герои живут!
Конечно, сейчас большинство увлечено играми или путешествиями по виртуалу — это совершенно особые ощущения, спору нет. Татьяна и сама пробовала — затянуло так, что несколько месяцев каждую свободную минуту рвалась туда — в волшебные миры, где можно ощущить себя всесильной, где можно всё устроить так, как хочется, не то что в реальной жизни. Но потом пришло ощущение пустоты… Она не смогла бы объяснить даже себе, чего не доставало этим ярким мирам, чего там не было — чего-то очень нужного и важного для неё. Может быть… души?
Почти полностью отказавшись от игр и виртуала, Таня вернулась к привычному и родному — к перенесению "на бумагу", то есть в компьютерные файлы, конечно же, того, что рождалось в сознании, но не только в нём. В сердце? В душе? В том неуловимом, что невозможно оцифровать, сколько бы специалисты ни пытались утверждать обратное.
И некоторые люди чувствовали то же, что и она, потому что оставалось у них внутри нечто… что не могли заполнить никакие симуляции, никакие путешествия по придуманным мирам с полным погружением, было то, что оживало и радовалось или тосковало, когда они читали книги, написанные живыми людьми, а не компьютерными программами, которые уже вовсю штурмовали литературные Олимпы.
Но как бы хорошо они ни справлялись с поставленными задачами, после прочтения полученных текстов, оставалось то же ощущение, что и после жвачки — жевал, и даже, кажется, было вкусно, но насыщения нет, внутри как было пусто, так и осталось. И даже ещё больше тянет и сосёт гнетущий голод.
Нет, она не бросит то, для чего, может быть, рождена. Пока это нужно хоть кому-нибудь. И не будет поддаваться этим мыслям, которые тянут её вниз, лишая воли и желания двигаться вперёд. И, кстати, общение надо сократить. Друзья — это прекрасно! Но странные они у неё в последнее время… странные. То долгие разговоры ни о чём, вроде бы с некой философской составляющей, то простое "как дела, ты там как, а я тут так, а у меня, а у тебя…"
Таня такого общения никогда не любила. Не понимала его. На самом деле она была ярко выраженным интровертом, хотя людям, общавшимся с ней в Сети, могло казаться совершенно иначе. Она была дружелюбной, не могла оставить человека без ответа, если к ней обращались, всегда сердечно общалась с читателями, но нисколько не нуждалась в разговорах "за жизнь" или в обсуждениях философских и псевдофилософских вопросов. Об этом она говорила в своих книгах, через своих героев, но говорить от своего лица у неё желания не было — всё сказано там.
Но в последнее время её всё чаще вызывали именно на это. Не один человек, даже не двое… несколько. Совпадение? Да, наверное. Игнорировать их она не могла, но и выдержать это и остаться в привычном состоянии "порхания в фантазиях" — тоже. Взять "творческий отпуск"? Уйти на время из Сети, чтобы вернуться уже с новыми работами?
Нет, нынешний мир яростной творческой конкуренции такого не простит… Её позабудет большая часть с таким трудом собранных читателей. Она должна быть рядом с ними, регулярно писать и выкладывать новинки, отвечать на комментарии. Таня вздохнула. Продолжение начатого на ум не шло…
Снова вышла в Сеть, на глаза полезли новости о новых играх и новых мирах, доступных для виртуальных путешествий. Те, кто писал сценарии для игр и авторы, помогавшие разрабатывать эти новые миры, получали баснословные гонорары. Когда-то Таня пыталась пробиться на этот рынок, читатели говорили, что у неё получаются изумительные миры, а герои — совсем как живые! И даже не "как", а просто — живые и всё тут! Она попробовала заставить себя написать сценарий. Но ничего не получалось. Сюжет придумать — пожалуйста, но дальше этого дело не шло. Она не могла заставить себя писать по установленным стандартам и чувствовала, что, если бы и написала — получилось бы нечто такое же мёртвое, как и у других.
Секрет её живых миров — в живых героях, а их секрет в том, что у них есть душа, и она, Таня, эту душу показывает, вернее… даёт почувствовать… Прикоснуться к их мыслям и чувствам, к их бессмертной душе. Как это передать в игре? В виртуальном мире? Это можно показать словами, слово — поразительный инструмент, невероятной силы воздействия. Хотя человечество и пытается полностью перейти на визуальные образы, звуки и ощущения. Теряет Слово. А в великой Книге не зря было написано, что сначала было Слово.
В нём… душа, в нём то, что не поймать приборами. Те же буквы, те же слова, но удастся ли сетью слов поймать неуловимую душу или нет — по-прежнему зависит от человека, человека с живой душой и талантом — переносить её в сплетения слов.
Таня улыбнулась, вышла из Сети, и бодро застучала по клавишам. Герои снова пришли, пришли к ней, на её зов, снова рассказывают о том, что у них на душе… Что радует и печалит, что болит, тоскует и от чего вырастают крылья.
****
Высокий широкоплечий мужчина в дорогом костюме мрачно смотрел на появившеся перед ним голограммы сотрудников.
— И как это понимать? — глухо произнёс он. — На разработку Татьяны Перовой потрачены многие месяцы! И что в итоге?! Пшик! Фрея, не ты ли клятвенно заверяла, что совсем скоро завоюешь её полное и абсолютное доверие? Мы бросили на разработку изображений, которыми ты должна была её окружить, и музыки, которую она должна была слушать по твоим рекомендациям, лучших специалистов! Там внедрены идеальные, не слишком навязчивые коды подчинения, которые не должны были нарушить тонкую работу творческой психики. Но она, судя по всему, не слушает предложенную тобой музыку и картинки, должно быть, выкинула! Ты уверяла, что изучила её вкус! И что? Вот это вот — что?! Я бы тоже на это любоваться не стал! Каким местом ты её вкус изучала?! Пятой точкой?! А музыка… Ну ты сравни! Она слушает это и это… Тогда каким боком ей вот это нытьё?!
— Но… Господин Координатор… — залепетала девушка в строгом костюме, — в ту музыку, которую предпочитает объект разработки, коды вставить сложнее… Мне так сказали программисты… — она покосилась на стоящую рядом голограмму высокого пожилого мужчины со старомодной кокетливо выбритой бородкой.
— Тональности, предпочитаемые объктом, не допускают внедрения мягких кодов воздействия. Музыка слишком… энергичная, я бы даже сказал, мощная, они там теряются и воздействие сводится практически к нулю. А жёсткие коды вы сами запретили использовать, господин Координатор, — с некоторой обидой высказался мужчина. — А я предлагал…
— Идиотизм вы предлагали, многонеуважаемый господин программист! — Координатор стукнул кулаком по широкому подлокотнику кресла, в котором утопала его мощная фигура. — Полный идиотизм! Наша задача не разрушить её психику, а встроить её в сеть! Встроить — неповреждённой!
И вообще… Вы, кажется, собирались добиться от неё зависимости от общения с вами и вашими Составляющими… Чтобы она сама искала общения, ждала вашего внимания и похвалы, комплиментов и разборов того, что она написала, — мужчина тяжело вздохнул, ткнув пальцем в выведенную перед ними ленту переписки.
— Вы на самом деле не видите, что она от вас просто-напросто устала?
— Все творческие личности жаждут внимания и обожают, когда их хвалят, — решилась возразить Фрея. — Вы ведь сами это нам говорили, господин Координатор.
— Да, — устало согласился он, прикрыв глаза рукой, — говорил. Но это не отменяет необходимости перестраиваться на ходу. Меня ввела в заблуждение видимая вполне хорошая социализация объекта… Она в большей степени интровертна, чем мы могли предполагать… Не исключено, что она и вовсе не подходит… Но ваша попытка преждевременного подключения — это просто провал года! Отток творческой и жизненной энергии у объекта вам вызывать удалось, а подключения так и не случилось! После этого она, естественно, замкнулась ещё больше!
— Может быть, всё же попробовать объект Зет, — осторожно предложил программист, выбравший себе кодовое имя Ландау.
— Я уже говорил, что объект Зет не подходит, — взъярился Координатор. — Да, экстравертность там налицо, и талант есть! Но души… недостаточно. Для наших целей этого мало. Вы, дорогой мой, никакой не Ландау, а... пень с глазами! Альтернативно одарённая амёба! Болван стоеросовый! Или просто — придурок, чтобы длинно не выражаться. Так я и буду вас отныне называть! Что это вообще была за… — он проглотил нецензурное ругательство, даже в раздражении не желая опускаться до уровня всякой швали, — за муть, которую вы там придумали и попытались провести в жизнь?!
И вот этим, — Координатор потыкал пальцем в архив сообщений, — вы пытались её заинтересовать, очаровать, влюбить?! Парадоксы… Это не парадоксы — это настоящий бред сумасшедшего! Но даже если вы искренне считали ЭТО парадоксами, то должны были по рекции объекта увидеть, что они не оказывают должного эффекта, равно как и вся ваша возня с исчезновениями и появлениями, с усилением и ослаблением внимания!
— Но прежде это давало эффект, — позволил себе возразить "Ландау". — Она же женщина в конце концов… вроде бы. Одинокая женщина далеко за пятьдесят! Она должна была клюнуть, это всегда работало! И кодировка моей фотографии…
— Чихала она на вашу кодировку! У неё защита — такая, какой вам не снилось. А работало это с курами тупыми и козами, у которых одни мужики на уме! Уверен, без ваших идиотских парадоксов вы нравились бы им ещё больше!
— Защита? — вытаращился Ландау, разжалованный в Придурка. — Но почему вы раньше нам…
— Потому, что и сам не знал, насколько это может быть… реальным, — он почти брезгливо махнул рукой, и голограммы погасли, Фрея только успела приоткрыть рот, чтобы спросить: что же им теперь делать? Но Координатор и так знал, что она об этом спросит. А ответа у него не было. Пока не было. Да и будет ли когда-нибудь?
Это провал, и он должен был его предвидеть. Что они могут — эти взаимозаменяемые запчасти — обрывки личностей, составляющие… Да, обычно они очень успешно работали вместе, и виртуал, созданный ими, отличался большей реалистичностью, был более живым. Более, но недостаточно. Недостаточно.
Координатор передёрнул плечами, очертания его тела словно поплыли и через несколько мгновений в кресле сидел уже не человек, а некое существо с отдалённо человекоподобными очертаниями фигуры, головой, напоминающей голову улитки, и слизистым, почти аморфным телом.
Его целью было вовсе не создание небывалого уникального по своим качествам виртуального мира, как это декларировалось. Он желал научиться менять реальность. Что бы там ни говорили и ни писали учёные и фантасты, но реальность — была! Он знал это. Под всеми наслоениями, на глубине… Реальность. Ускользающая, неподвластная…
Подвластная только настоящим живым душам. Только они могут действительно менять её, сами того не сознавая, не видя результатов своего упорного и вроде бы совершенно безрезультатного труда. Они меняют. Не зная, зачем, как. А он — не может. Пока не может. И сегодня он почти поверил в то, что не сможет никогда.
Сложнейший проект, позволявший объединять отдельных людей в сеть нового поколения, использовать их личностные качества, опыт, знания и просто нейросети их мозга — эти неповторимые природные компьютеры, — неужели этот проект так ничего и не даст, кроме улучшенной версии виртуальных пространств?
Он создал этот проект, оставив далеко позади предшественников, тупо использовавших мощности мозга для создания супер-компьютеров. Нет, его Составляющие оставались живыми людьми, не утрачивали себя… во всяком случае — не полностью. Но полученное Единое всё равно напоминало мертворождённого ребёнка. Ему не доставало главного — души. Того, что может дать только Тот, кому он, Координатор, хотел бросить вызов. Тот, кто действительно Един — Творец.
После десятилетий поисков пришлось признать, что создать душу нельзя. Но взять её — уже готовую, не простую, а ту, что владеет даром творить, наделяя жизнью созданное, отдавая ему частицу собственной души… Включить её в Единое! Это могло всё изменить. Но это — не удавалось.
***
Координатор откинулся в кресле и из горла его вырвался сдавленный хрип. Он читал новый рассказ Татьяны Перовой. Рассказ назывался "Сеть". Хотя не успел он ещё дочитать, как Перова сменила название на другое: "Ответ".
Как? Откуда?! Откуда она всё это узнала??? Это же невозможно! Она не могла знать!
— Как… — прохрипел он, отчётливо осознавая, что Тот, Кому он посмел бросить вызов, не веря в Его существование, только что ответил ему.
Душа, живая душа, которой может наделить лишь истинный Творец, Талант, который лишь Он может дать, связь с Ним, которая одна лишь даёт жизнь истинному творчеству. Этого не только не оцифровать, это не подчинить, не заставить служить себе — ни осознанно, ни вслепую. Никогда.
Те, кто не потерял связи с Творцом — под Его защитой, те, кто потерял, — лишились ценности. Как только грубые руки хватают бабочку за нежные крылья, она обречена. Она не будет служить — она не умеет и не способна этому научиться. Как и Составляющие не способны научиться по-настоящему творить.
— Значит… Ты существуешь… — проговорило существо в кресле. — В самом деле существуешь. И настоящая Реальность — та, что создана Тобой? Почему же мне не позволено творить? Почему на это способна какая-то пожилая женщина, слабая, которую я могу уничтожить одним приказом… Почему?!
Ответом ему была тишина. Густая и мягкая. Тишина, которая на самом деле была ответом, потому что обнимала его Любовью, как обнимает всех. Всех, наделённых бессмертными душами, дарованными Творцом.
Он дал им разные таланты и разные пути, не для того, чтобы они завидовали и пытались отнять чужое, а для того, чтобы научились делиться и радоваться за других, поддерживая друг друга на Пути, в который должны соединиться всех их бесчисленные тропинки, — Пути к Нему.
