Из морозников в Кобре был только Джимми-сосулька, наверняка он и развлекался. Только вот расколотить эту хреновину ни у кого, видно, руки не дошли.
— Я займусь, — бросил Лимс, выскакивая из машины. — Дальше не подъедешь. Опасно.
Кей рванул следом. А Син, глубоко вздохнув, откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Ему предстояло добраться до портальщика. Хорт бубнил, что он уже на десятом и совсем не хочет выше. Риск сдохнуть на месте от какой-нибудь вывалившейся из очередного портала дряни и впрямь был максимальный. Кобра собиралась работать через снайперов. Но Син очень сомневался, что псих-портальщик так запросто окажется на линии огня, а чтобы настроиться на него и попытаться вырубить, требовалось время. Прямо пропорциональное квадрату расстояния.
И еще очень желателен был хотя бы мгновенный проблеск в его свихнутых мозгах. Настраиваться на поехавших — тот еще аттракцион на грани невозможного. Задачу немного облегчало то, что башня была почти пустой. Успели оперативно эвакуировать гражданских.
Нащупать сгусток ало-черного, воспаленного сознания, которое ничем не напоминало человеческое, оказалось несложно, а вот зацепиться за него не получилось. Боль, ярость, отчаяние. Ужас. Ничего больше. Расплывчатые, смазанные образы чудищ из порталов, и ни одной осознанной мысли — или хотя бы желания. Полная потеря не просто себя, как личности, но и как гомо сапиенс. Дар портальщика усиливали чем-то чуждым, чужеродным — и оно подавило человека полностью.
Мелькнула мысль о добытом Брэем артефакте. Но гадать о причинах было не ко времени, и Син отложил ее на потом. Сейчас требовалось срочно придумать способ зацепить психа извне — потому что погружаться в это ало-черное было страшно до жути, до полной уверенности, что и его оно сожрет. Син давно забыл, что такое ужас перед чужими мозгами, а значит, к этой уверенности стоило прислушаться.
Где там Хорт, или кто-нибудь из Кобры, или…
Он замер, не веря в запредельную удачу. Совсем рядом с портальщиком, среди животных, агрессивных сознаний — тот выдергивал из хаотично открывающихся вокруг порталов тварей всех мастей — забрезжило другое, человеческое, ясное. Женщина! Не слишком радостная новость. Хотя зависит от женщины. Эта была напугана и ошарашена. Ну еще бы — угодить из клубной раздевалки в такую психушку. Но визжать, валиться в обморок, в неадеквате кидаться куда попало или что там еще любят делать истеричные девицы, не торопилась. Син прислушался. Соображала девица здраво, и первое, что сделала — убралась с глаз психа. И тут же начала думать, как убраться еще дальше.
С этим можно было работать.
— Хэй, женщина! Живая? — окликнул он.
Использовать непонятную девицу как отвлекающий фактор было идеей опасной. Но, пожалуй, единственной. И на этот раз риск окупался. Если все они не хотели получить к ночи кишащий тварями кратер вместо Эдеры.
Гарт соображал быстро, за это Син его особенно ценил.
“Вертолет удержим. Снайперы готовы”, — отрапортовал через секунду.
“Готов”, — проявился и Хорт. У этого проблем с мозгами тоже отродясь не было.
— Беги! — скомандовал Син, и девица рванула с места так, что позавидовал бы профессиональный спринтер. Да еще и грамотно рванула — пригнувшись и не по прямой. Псих среагировал на движение, зафиксировал его, принял как угрозу, подался навстречу — и увидел вертолет.
А Син через девицу наконец-то отчетливо увидел психа — выпученные глаза с лопнувшими сосудами, заляпанный дьявол знает чем лабораторный белый халат нараспашку, с оторванными пуговицами, открывающий голую бледную грудь. И болтающуюся на этой самой груди очень даже знакомую древнеавлийскую ерундовину. Все-таки она в этом замешана! Как знал! Теперь ясно, что случилось в лабораториях.
Потом он выскажет все, что думает о придурках из “Отдела А”, лично “мистеру Смиту”, и плевать на все его блоки, а сейчас — у них есть единственный шанс удержать психа на месте. Дождаться пули. И Син, стараясь не проваливаться слишком глубоко, скользя по самой поверхности пульсирующего ало-черного ничто, задержал взгляд портальщика на неподвижном вертолете за окном. Не пытаясь воздействовать на эмоции, которых все равно было слишком много, не пробуя перешибить агрессию страхом или удивлением. Несколько мгновений застывшего в неподвижности взгляда. И все. Только бы этого хватило.
Гарту не потребовались ни команды, ни подсказки. Зазвенело стекло, разлетаясь на осколки. Снайперы целили только в голову — наверное, боялись зацепить артефакт. Син ощутил, как одна за одной входили в лоб пули. Будь он хоть немного глубже — вырубился бы с гарантией от болевого шока, сейчас же всего лишь почувствовал, как судорожно задергалось тело, и уже собрался отпустить, проверить, как там девица, вытащил ли ее Хорт, но тут ало-черное взметнулось взрывом, неконтролируемым всплеском дикой, необузданной силы.
Сина выбросило из чужого сознания. Догнало вспышкой боли, будто кто-то огрел по затылку. И мир померк.
Было тихо.
Сливающиеся в ровный гул выстрелы, далекий рев каких-то тварей, вопли, треск, грохот — все это никак не перекрывало удивительной тишины в голове Доры. “Голос подсознания” молчал. Не орал “беги”, не подсказывал, куда именно бежать, даже бессмысленными советами вроде “не психуй” — и то не доставал.
Почему-то от этого становилось страшно. Уже поверила, что ее отсюда выведут почти что за ручку, и вдруг снова оказалась одна.
“Так, без паники. Сначала — где я и в каком состоянии”.
Оценить состояние стоило прежде всего, потому что последним отчетливым воспоминанием был “большой бум” за спиной и собственный полет то ли сквозь дверь, то ли вместе с разлетающейся на куски стеной. И очень жесткое приземление.
Дора пошевелила руками, попыталась приподняться. Над головой ударила очередь, посыпалась пыль и мелкое кирпичное крошево. С мысленным воплем Дора вжалась в пол.
Даже это короткое движение позволило сделать выводы. Болело все, но не остро, не так, чтобы думать о переломах или серьезных ранениях. Скорей всего, только ушибы. Но сильные.
Это раз.
Два — может, времени с ее отключки прошло совсем мало, или психа пули не брали, а может, стреляли не по психу, а по той змеюке и еще каким “милым зверушкам”, но ясно, что угроза никуда не делась. Вдруг ее тоже примут за монстра, по которому только палить изо всех стволов? Свет здесь тусклый и мигает, будто вот-вот перегорит, а пыли столько — даже дышать страшно. Что они там снаружи, да еще из вертолета, разглядят?!
Но валяться здесь — не меньший риск. Или даже больший. От случайной пули она не застрахована, и те, по кому стреляют, тоже могут ее найти. Чем это чревато, лучше и не думать.
“Эй”, — позвала она. Не слишком надеялась, что замолчавший “голос подсознания” вдруг отзовется, но проверить стоило.
Не отозвался.
Зато кто-то вдруг подхватил под мышки и поволок вперед. Вот только даваться в руки неизвестно кому и позволять себя тащить черт знает куда Дора не собиралась. Она дернулась изо всех сил, пытаясь вырваться. Но не тут-то было. Держал явно мужик, причем не из хлюпиков.
— Не дергайтесь, рыжая женщина. Я вас спасаю, если что. Босс номер два сказал вытащить. Не знаю, зачем. Если не навсегда замолчал, сами спросите.
— Ты кто? — голос был странный, ломкий, почти детский, и совсем не сочетался ни с крепкой хваткой, ни с окружающим смертельно опасным хаосом. — И какой еще босс? Где я? Отпусти меня, лучше сама поползу! — чуть не взвыла, когда ее проволокли по острым осколкам — плотные куртка и штаны защищали, конечно, но не шею и не лицо.
— Ползите, — согласился странный тип и уронил ее прямо в щебень. — Мне не нравится вас тащить. А если попадетесь на глаза кобрам, сами будете от них отбиваться. Я тут ни при чем.
“Как будто у тебя получится отбиваться от змей с занятыми руками”, — злобно думала Дора, выбираясь на более-менее чистый пол. Позиция “То спасаю, то мимо прохожу” взбесила сходу. Но, с другой стороны, вроде как спасать ее здесь никто не обязан.
— Очень медленно ползете. Мы так до земли доберемся через трое суток. Отползайте влево, там не заметят, и переходите в вертикальное положение. Двуногим лучше передвигаться вертикально.
“Псих. Еще один, — поставила окончательный диагноз Дора. — Но вроде не буйный, и то хорошо”.
Свернула влево. Там оказалась выбитая дверь на лестницу, наверное, та самая, о которой говорил голос. Дора подняла голову, осматриваясь. Кажется, здесь и правда можно встать.
— Да-а-а-а, босс номер два. А я думал, вы сдохли. Обрадовался. Тихо было. Она ползет, но о-очень медленно. Мне еще долго тут топтаться?
Дора переползла через низкий порожек на лестничную площадку, вскочила, на всякий случай прижавшись к стене. Тихий псих, который “то-спасаю-то-ни-при-чем”, словно не заметил. Сидел на ступеньке и бормотал себе под нос.
— Ну, если оно взорвется, мы тут тоже взорве-емся.
Это “взорвемся” категорически не соответствовало ни его скучному, бесцветному и словно пыльному голосу, ни равнодушному, как маска, лицу. На какой-то миг Дора задумалась, сколько этому типу лет и как он умудрился ее тащить — выглядел не старше пятнадцати и сущим хлюпиком.
— Вот сами сюда лезьте и хватайте ее. Я не люблю носить людей, а она не при смерти.
Дора медленно, но верно зверела. Хотелось взять психа за шкирку, встряхнуть и заорать, чтобы очнулся и спасал уже, раз взялся. Или хоть дорогу показывал. Но в голове вдруг знакомо завопило:
“Валите оттуда оба! Бегом! Сейчас все нахрен взлетит на воздух!”
— Ну и зачем я сюда кара-абкался, чтобы теперь бегом? — печально вопросил псих, поднимаясь на ноги.
— Дебил! — заорала Дора, все-таки хватая его — не за шкирку, за рукав, и дергая к ступенькам вниз. — Тебе сказали валить?!
Внизу — наверное, двумя-тремя этажами ниже — послышался до боли знакомый звериный рев, выстрелы и вопли. Будто мало было одной угрозы. Да что ж за жесть творится! Больше всего на свете Дора хотела сейчас просто убраться подальше. Даже не обязательно домой. Все равно куда, лишь бы отсюда! Из этого полного психов и монстров здания, с этой лестницы, на которой опасность и впереди, и позади, и неизвестно, сколько этажей до выхода… Да хотя бы вниз, на улицу!
Она рванулась вперед и чуть не упала от неожиданности. Ступеньки под ногой не было. Был асфальт, весь в выбоинах и ямах, смятая в лепешку машина, труп какой-то твари, очень похожей на птеродактиля, и что-то вообще непонятное, вроде гигантского свернувшегося ежа с металлическими иглами. Еж подпрыгнул и покатился к ней. Дора с визгом бросилась в сторону.
В глубине души она понимала, что вот теперь — все. Не уйдет. Эта здоровенная тварь или насадит ее на иголки, или расплющит — высотой до второго этажа, и вширь такая же!
Руку и бок обдало жаром, Дора оглянулась на бегу. На месте тихого психа покачивалась, стоя на хвосте, слепленная из бело-голубого пламени… пиявка? Да, пожалуй, пиявка. Такая же огромная, как еж, плоская, с трепещущими слепяще-белыми краями, с присоской на башке, вызывающей в памяти самые трэшевые голливудские ужастики о Чужих.
И ВОТ ЭТО она хотела схватить за шкирку?!
Ноги подогнулись, и Дора села прямо на асфальт. Это слишком. Слишком много для одного сумасшедшего дня.
Пиявка грациозно изогнулась, по плоскому туловищу прошли ярко-голубые огненные волны. Пасть-присоска раскрылась, оказавшись в диаметре разве что самую чуточку меньше тоннеля метро.
Еж раскалился, зашипел... и потек. Иглы таяли весенними сосульками, капли из расплавленного металла дождем застучали по асфальту. Пиявка шумно втянула воздух.
То есть, о том, что она именно втягивает воздух, Дора догадалась лишь потому, что жидкий металл тек теперь не к земле, а в пасть-присоску. Еж исчез в пасти с громким чмоканьем. Почему-то даже показалось, что пиявка облизнулась, хотя чем ей облизываться? Вроде бы языка нет?
Дора потерла заслезившиеся от яркого света глаза. А когда проморгалась — на месте пиявки стоял тихий псих, точно такой же, как был.
— Босс номер два, я только что убил ежика. Мне не понравилось. И сожрал. Он невкусный. А ваша злая рыжая женщина умеет открывать порталы, вы в курсе? Что? Всех сожрать? А может, отловим пару для профессора Гэба? Он порадуется. Вы громкий, но скучный. Я понял, иду в сторону ежиков, а рыжая женщина — в сторону Лимса. Это туда, — последние слова, подкрепленные взмахом руки, явно предназначались Доре.
— А мне показалось, что тебе понравилось, — как во сне, отозвалась она.
“Бегом прямо до парковки, налево за угол пятиэтажного дома. Там встретят”.
И Дора побежала. Сидеть в шоке можно и потом. Когда все закончится. Сейчас надо выбираться.
Парковка, наверное, попала под ноги тому самому динозавру: сплющенные машины, снесенная искореженная ограда. Дора промчалась мимо, свернула налево за кирпичную пятиэтажку с вычурными балкончиками — и почти влетела прямо в распахнутые руки мускулистого типа в ядовито-зеленой куртке. В последний момент успела шарахнуться, спасибо все той же куртке — очень уж резанула по глазам, не хуже какого-нибудь “не влезай, убьет”.
Тип окинул ее внимательным взглядом с ног до головы. Сладко осклабился, как будто узнал.
— Держись за мной, милая. Не отставай.
— Л-ладно, — выдохнула Дора, с трудом переводя дух. Беготни на сегодня было более чем достаточно — два часа игры, и сразу после — весь вот этот дурдом. Она надеялась, что зеленый тип — обещанный “голосом подсознания” Лимс, а не черт знает кто. Хотя, по большому счету, какая разница? Лишь бы вывел.
Шли извилисто — подворотнями и глубокими дворами-колодцами, узкими переулками, где можно было, раскинув руки, коснуться стен сразу с двух сторон, мимо бетонных и металлических заборов. Дома Дора побоялась бы лезть в такие задворки хоть одна, хоть с кем-то малознакомым. Сейчас было все равно. Потому что совсем недалеко стрекотали вертолеты, тарахтели выстрелы и ревел как бы не очередной динозавр. А здесь было тихо, не валились на голову психи и гигантские сколопендры, не перегораживали путь сюрреалистические ежи-переростки и огненные пиявки — чего еще надо? Иногда Лимс (если это был он) замирал, и Дора останавливалась тоже. Он как будто вслушивался во что-то неслышное ей, а потом шел дальше. Или отходил назад и выбирал другой путь.
Когда остановился в очередной раз, и Дора чуть не ткнулась носом в его спину, вдруг ощутила жесткую хватку на плече. Зеленый тип наклонился, встряхнул слегка и сказал, пристально глядя в глаза:
— Серая джилиона. Вон та, блестящая. Беги туда.
“Джилиона” была похожа на небольшой приземистый хаммер. Стояла метрах в ста дальше по улице. Распахнулась передняя дверь, в голове прозвучало: “Дуй ко мне, женщина, я задолбался вас ждать!”
— Последний рывок, — пробормотала Дора. Ноги дрожали и подкашивались. Не от усталости — от нервного напряжения.
Вдох-выдох… она помчалась, будто за ней гонятся все психи и монстры сразу. Чуть не упала перед самой машиной, споткнувшись обо что-то мокрое и склизкое, ухватилась за дверцу и ввалилась внутрь. Обмякла на сиденье.
— Пей, — на колени упала литровая бутылка с водой. — И привет. Я Син — твой голос подсознания.
Дора повернула голову.
— Я займусь, — бросил Лимс, выскакивая из машины. — Дальше не подъедешь. Опасно.
Кей рванул следом. А Син, глубоко вздохнув, откинулся на спинку сиденья и прикрыл глаза. Ему предстояло добраться до портальщика. Хорт бубнил, что он уже на десятом и совсем не хочет выше. Риск сдохнуть на месте от какой-нибудь вывалившейся из очередного портала дряни и впрямь был максимальный. Кобра собиралась работать через снайперов. Но Син очень сомневался, что псих-портальщик так запросто окажется на линии огня, а чтобы настроиться на него и попытаться вырубить, требовалось время. Прямо пропорциональное квадрату расстояния.
И еще очень желателен был хотя бы мгновенный проблеск в его свихнутых мозгах. Настраиваться на поехавших — тот еще аттракцион на грани невозможного. Задачу немного облегчало то, что башня была почти пустой. Успели оперативно эвакуировать гражданских.
Нащупать сгусток ало-черного, воспаленного сознания, которое ничем не напоминало человеческое, оказалось несложно, а вот зацепиться за него не получилось. Боль, ярость, отчаяние. Ужас. Ничего больше. Расплывчатые, смазанные образы чудищ из порталов, и ни одной осознанной мысли — или хотя бы желания. Полная потеря не просто себя, как личности, но и как гомо сапиенс. Дар портальщика усиливали чем-то чуждым, чужеродным — и оно подавило человека полностью.
Мелькнула мысль о добытом Брэем артефакте. Но гадать о причинах было не ко времени, и Син отложил ее на потом. Сейчас требовалось срочно придумать способ зацепить психа извне — потому что погружаться в это ало-черное было страшно до жути, до полной уверенности, что и его оно сожрет. Син давно забыл, что такое ужас перед чужими мозгами, а значит, к этой уверенности стоило прислушаться.
Где там Хорт, или кто-нибудь из Кобры, или…
Он замер, не веря в запредельную удачу. Совсем рядом с портальщиком, среди животных, агрессивных сознаний — тот выдергивал из хаотично открывающихся вокруг порталов тварей всех мастей — забрезжило другое, человеческое, ясное. Женщина! Не слишком радостная новость. Хотя зависит от женщины. Эта была напугана и ошарашена. Ну еще бы — угодить из клубной раздевалки в такую психушку. Но визжать, валиться в обморок, в неадеквате кидаться куда попало или что там еще любят делать истеричные девицы, не торопилась. Син прислушался. Соображала девица здраво, и первое, что сделала — убралась с глаз психа. И тут же начала думать, как убраться еще дальше.
С этим можно было работать.
— Хэй, женщина! Живая? — окликнул он.
Использовать непонятную девицу как отвлекающий фактор было идеей опасной. Но, пожалуй, единственной. И на этот раз риск окупался. Если все они не хотели получить к ночи кишащий тварями кратер вместо Эдеры.
Гарт соображал быстро, за это Син его особенно ценил.
“Вертолет удержим. Снайперы готовы”, — отрапортовал через секунду.
“Готов”, — проявился и Хорт. У этого проблем с мозгами тоже отродясь не было.
— Беги! — скомандовал Син, и девица рванула с места так, что позавидовал бы профессиональный спринтер. Да еще и грамотно рванула — пригнувшись и не по прямой. Псих среагировал на движение, зафиксировал его, принял как угрозу, подался навстречу — и увидел вертолет.
А Син через девицу наконец-то отчетливо увидел психа — выпученные глаза с лопнувшими сосудами, заляпанный дьявол знает чем лабораторный белый халат нараспашку, с оторванными пуговицами, открывающий голую бледную грудь. И болтающуюся на этой самой груди очень даже знакомую древнеавлийскую ерундовину. Все-таки она в этом замешана! Как знал! Теперь ясно, что случилось в лабораториях.
Потом он выскажет все, что думает о придурках из “Отдела А”, лично “мистеру Смиту”, и плевать на все его блоки, а сейчас — у них есть единственный шанс удержать психа на месте. Дождаться пули. И Син, стараясь не проваливаться слишком глубоко, скользя по самой поверхности пульсирующего ало-черного ничто, задержал взгляд портальщика на неподвижном вертолете за окном. Не пытаясь воздействовать на эмоции, которых все равно было слишком много, не пробуя перешибить агрессию страхом или удивлением. Несколько мгновений застывшего в неподвижности взгляда. И все. Только бы этого хватило.
Гарту не потребовались ни команды, ни подсказки. Зазвенело стекло, разлетаясь на осколки. Снайперы целили только в голову — наверное, боялись зацепить артефакт. Син ощутил, как одна за одной входили в лоб пули. Будь он хоть немного глубже — вырубился бы с гарантией от болевого шока, сейчас же всего лишь почувствовал, как судорожно задергалось тело, и уже собрался отпустить, проверить, как там девица, вытащил ли ее Хорт, но тут ало-черное взметнулось взрывом, неконтролируемым всплеском дикой, необузданной силы.
Сина выбросило из чужого сознания. Догнало вспышкой боли, будто кто-то огрел по затылку. И мир померк.
Прода от 21.08.2019, 18:01
***
Было тихо.
Сливающиеся в ровный гул выстрелы, далекий рев каких-то тварей, вопли, треск, грохот — все это никак не перекрывало удивительной тишины в голове Доры. “Голос подсознания” молчал. Не орал “беги”, не подсказывал, куда именно бежать, даже бессмысленными советами вроде “не психуй” — и то не доставал.
Почему-то от этого становилось страшно. Уже поверила, что ее отсюда выведут почти что за ручку, и вдруг снова оказалась одна.
“Так, без паники. Сначала — где я и в каком состоянии”.
Оценить состояние стоило прежде всего, потому что последним отчетливым воспоминанием был “большой бум” за спиной и собственный полет то ли сквозь дверь, то ли вместе с разлетающейся на куски стеной. И очень жесткое приземление.
Дора пошевелила руками, попыталась приподняться. Над головой ударила очередь, посыпалась пыль и мелкое кирпичное крошево. С мысленным воплем Дора вжалась в пол.
Даже это короткое движение позволило сделать выводы. Болело все, но не остро, не так, чтобы думать о переломах или серьезных ранениях. Скорей всего, только ушибы. Но сильные.
Это раз.
Два — может, времени с ее отключки прошло совсем мало, или психа пули не брали, а может, стреляли не по психу, а по той змеюке и еще каким “милым зверушкам”, но ясно, что угроза никуда не делась. Вдруг ее тоже примут за монстра, по которому только палить изо всех стволов? Свет здесь тусклый и мигает, будто вот-вот перегорит, а пыли столько — даже дышать страшно. Что они там снаружи, да еще из вертолета, разглядят?!
Но валяться здесь — не меньший риск. Или даже больший. От случайной пули она не застрахована, и те, по кому стреляют, тоже могут ее найти. Чем это чревато, лучше и не думать.
“Эй”, — позвала она. Не слишком надеялась, что замолчавший “голос подсознания” вдруг отзовется, но проверить стоило.
Не отозвался.
Зато кто-то вдруг подхватил под мышки и поволок вперед. Вот только даваться в руки неизвестно кому и позволять себя тащить черт знает куда Дора не собиралась. Она дернулась изо всех сил, пытаясь вырваться. Но не тут-то было. Держал явно мужик, причем не из хлюпиков.
— Не дергайтесь, рыжая женщина. Я вас спасаю, если что. Босс номер два сказал вытащить. Не знаю, зачем. Если не навсегда замолчал, сами спросите.
— Ты кто? — голос был странный, ломкий, почти детский, и совсем не сочетался ни с крепкой хваткой, ни с окружающим смертельно опасным хаосом. — И какой еще босс? Где я? Отпусти меня, лучше сама поползу! — чуть не взвыла, когда ее проволокли по острым осколкам — плотные куртка и штаны защищали, конечно, но не шею и не лицо.
— Ползите, — согласился странный тип и уронил ее прямо в щебень. — Мне не нравится вас тащить. А если попадетесь на глаза кобрам, сами будете от них отбиваться. Я тут ни при чем.
“Как будто у тебя получится отбиваться от змей с занятыми руками”, — злобно думала Дора, выбираясь на более-менее чистый пол. Позиция “То спасаю, то мимо прохожу” взбесила сходу. Но, с другой стороны, вроде как спасать ее здесь никто не обязан.
— Очень медленно ползете. Мы так до земли доберемся через трое суток. Отползайте влево, там не заметят, и переходите в вертикальное положение. Двуногим лучше передвигаться вертикально.
“Псих. Еще один, — поставила окончательный диагноз Дора. — Но вроде не буйный, и то хорошо”.
Свернула влево. Там оказалась выбитая дверь на лестницу, наверное, та самая, о которой говорил голос. Дора подняла голову, осматриваясь. Кажется, здесь и правда можно встать.
— Да-а-а-а, босс номер два. А я думал, вы сдохли. Обрадовался. Тихо было. Она ползет, но о-очень медленно. Мне еще долго тут топтаться?
Дора переползла через низкий порожек на лестничную площадку, вскочила, на всякий случай прижавшись к стене. Тихий псих, который “то-спасаю-то-ни-при-чем”, словно не заметил. Сидел на ступеньке и бормотал себе под нос.
— Ну, если оно взорвется, мы тут тоже взорве-емся.
Это “взорвемся” категорически не соответствовало ни его скучному, бесцветному и словно пыльному голосу, ни равнодушному, как маска, лицу. На какой-то миг Дора задумалась, сколько этому типу лет и как он умудрился ее тащить — выглядел не старше пятнадцати и сущим хлюпиком.
— Вот сами сюда лезьте и хватайте ее. Я не люблю носить людей, а она не при смерти.
Дора медленно, но верно зверела. Хотелось взять психа за шкирку, встряхнуть и заорать, чтобы очнулся и спасал уже, раз взялся. Или хоть дорогу показывал. Но в голове вдруг знакомо завопило:
“Валите оттуда оба! Бегом! Сейчас все нахрен взлетит на воздух!”
Прода от 22.08.2019, 18:11
— Ну и зачем я сюда кара-абкался, чтобы теперь бегом? — печально вопросил псих, поднимаясь на ноги.
— Дебил! — заорала Дора, все-таки хватая его — не за шкирку, за рукав, и дергая к ступенькам вниз. — Тебе сказали валить?!
Внизу — наверное, двумя-тремя этажами ниже — послышался до боли знакомый звериный рев, выстрелы и вопли. Будто мало было одной угрозы. Да что ж за жесть творится! Больше всего на свете Дора хотела сейчас просто убраться подальше. Даже не обязательно домой. Все равно куда, лишь бы отсюда! Из этого полного психов и монстров здания, с этой лестницы, на которой опасность и впереди, и позади, и неизвестно, сколько этажей до выхода… Да хотя бы вниз, на улицу!
Она рванулась вперед и чуть не упала от неожиданности. Ступеньки под ногой не было. Был асфальт, весь в выбоинах и ямах, смятая в лепешку машина, труп какой-то твари, очень похожей на птеродактиля, и что-то вообще непонятное, вроде гигантского свернувшегося ежа с металлическими иглами. Еж подпрыгнул и покатился к ней. Дора с визгом бросилась в сторону.
В глубине души она понимала, что вот теперь — все. Не уйдет. Эта здоровенная тварь или насадит ее на иголки, или расплющит — высотой до второго этажа, и вширь такая же!
Руку и бок обдало жаром, Дора оглянулась на бегу. На месте тихого психа покачивалась, стоя на хвосте, слепленная из бело-голубого пламени… пиявка? Да, пожалуй, пиявка. Такая же огромная, как еж, плоская, с трепещущими слепяще-белыми краями, с присоской на башке, вызывающей в памяти самые трэшевые голливудские ужастики о Чужих.
И ВОТ ЭТО она хотела схватить за шкирку?!
Ноги подогнулись, и Дора села прямо на асфальт. Это слишком. Слишком много для одного сумасшедшего дня.
Пиявка грациозно изогнулась, по плоскому туловищу прошли ярко-голубые огненные волны. Пасть-присоска раскрылась, оказавшись в диаметре разве что самую чуточку меньше тоннеля метро.
Еж раскалился, зашипел... и потек. Иглы таяли весенними сосульками, капли из расплавленного металла дождем застучали по асфальту. Пиявка шумно втянула воздух.
То есть, о том, что она именно втягивает воздух, Дора догадалась лишь потому, что жидкий металл тек теперь не к земле, а в пасть-присоску. Еж исчез в пасти с громким чмоканьем. Почему-то даже показалось, что пиявка облизнулась, хотя чем ей облизываться? Вроде бы языка нет?
Дора потерла заслезившиеся от яркого света глаза. А когда проморгалась — на месте пиявки стоял тихий псих, точно такой же, как был.
— Босс номер два, я только что убил ежика. Мне не понравилось. И сожрал. Он невкусный. А ваша злая рыжая женщина умеет открывать порталы, вы в курсе? Что? Всех сожрать? А может, отловим пару для профессора Гэба? Он порадуется. Вы громкий, но скучный. Я понял, иду в сторону ежиков, а рыжая женщина — в сторону Лимса. Это туда, — последние слова, подкрепленные взмахом руки, явно предназначались Доре.
— А мне показалось, что тебе понравилось, — как во сне, отозвалась она.
“Бегом прямо до парковки, налево за угол пятиэтажного дома. Там встретят”.
И Дора побежала. Сидеть в шоке можно и потом. Когда все закончится. Сейчас надо выбираться.
Парковка, наверное, попала под ноги тому самому динозавру: сплющенные машины, снесенная искореженная ограда. Дора промчалась мимо, свернула налево за кирпичную пятиэтажку с вычурными балкончиками — и почти влетела прямо в распахнутые руки мускулистого типа в ядовито-зеленой куртке. В последний момент успела шарахнуться, спасибо все той же куртке — очень уж резанула по глазам, не хуже какого-нибудь “не влезай, убьет”.
Тип окинул ее внимательным взглядом с ног до головы. Сладко осклабился, как будто узнал.
— Держись за мной, милая. Не отставай.
— Л-ладно, — выдохнула Дора, с трудом переводя дух. Беготни на сегодня было более чем достаточно — два часа игры, и сразу после — весь вот этот дурдом. Она надеялась, что зеленый тип — обещанный “голосом подсознания” Лимс, а не черт знает кто. Хотя, по большому счету, какая разница? Лишь бы вывел.
Шли извилисто — подворотнями и глубокими дворами-колодцами, узкими переулками, где можно было, раскинув руки, коснуться стен сразу с двух сторон, мимо бетонных и металлических заборов. Дома Дора побоялась бы лезть в такие задворки хоть одна, хоть с кем-то малознакомым. Сейчас было все равно. Потому что совсем недалеко стрекотали вертолеты, тарахтели выстрелы и ревел как бы не очередной динозавр. А здесь было тихо, не валились на голову психи и гигантские сколопендры, не перегораживали путь сюрреалистические ежи-переростки и огненные пиявки — чего еще надо? Иногда Лимс (если это был он) замирал, и Дора останавливалась тоже. Он как будто вслушивался во что-то неслышное ей, а потом шел дальше. Или отходил назад и выбирал другой путь.
Когда остановился в очередной раз, и Дора чуть не ткнулась носом в его спину, вдруг ощутила жесткую хватку на плече. Зеленый тип наклонился, встряхнул слегка и сказал, пристально глядя в глаза:
— Серая джилиона. Вон та, блестящая. Беги туда.
“Джилиона” была похожа на небольшой приземистый хаммер. Стояла метрах в ста дальше по улице. Распахнулась передняя дверь, в голове прозвучало: “Дуй ко мне, женщина, я задолбался вас ждать!”
— Последний рывок, — пробормотала Дора. Ноги дрожали и подкашивались. Не от усталости — от нервного напряжения.
Вдох-выдох… она помчалась, будто за ней гонятся все психи и монстры сразу. Чуть не упала перед самой машиной, споткнувшись обо что-то мокрое и склизкое, ухватилась за дверцу и ввалилась внутрь. Обмякла на сиденье.
— Пей, — на колени упала литровая бутылка с водой. — И привет. Я Син — твой голос подсознания.
Дора повернула голову.
