Никки Эдвардс, ее бывший парень, терпеть не мог “соплей” и “телячьих нежностей”. Почему они в итоге и разбежались: задалбывает все-таки, когда утащить тебя в кровать готовы в любое время, а просто поцеловаться, обняться или взяться за руки на людях — сразу начинается “сейчас блевану от сиропа”.
— И что теперь? — спросила она, усилием воли прогоняя заманчивое, но явно несвоевременное желание плюнуть на все и обнять Сина. Ну... по-дружески. Хотя бы. Обдумывать, откуда вообще взялась мысль о дружбе с чуваком, которого впервые видит, тоже было не время, да и не хотелось. Черт, некоторые обстоятельства сближают — просто обязаны сближать!
— А теперь… — тот снова “подвис” на секунду и вдруг заржал, громко и очень заразительно. Только вот после оборотня смех скорее пугал, чем вызывал ответную улыбку. Мало ли, вдруг эта “сдвинутость” заразная? Для телепатов?
— Обалдеть красавчик!
— Что? — волнуясь не столько об ответе, сколько о Сине, спросила Дора.
— Нашел еще одного. Милый тихий придурок. Проломил себе путь в подвалы Национального банка, разлегся там на слитках золота и вбирает какую-то таинственную “денежную энергетику”.
— К-как проломил?
— Руками, сквозь стены. Пару решеток еще выдрал. Сейчас его там и возьмут, прибалдевшего.
В голове возникла новая картинка: подвал, вывернутая стальная решетка, штабель золотых слитков и “милый тихий придурок” — качок габаритами с Терминатора, лежащий ничком на одном из штабелей, раскинув руки, словно желая обнять все это золото и прижать к сердцу. Дора вслушалась в тихое бормотание и взвыла от хохота. “Моя прелесть”.
— Кто-то воображает себя Наполеоном, а кто-то Горлумом. Син, слушай… что вообще за трэш, я так и не поняла? У вас же не каждый день такая жесть?
— Нет, только сегодня. Все прелести этого мира к твоим ногам вместо приветственных фанфар.
На слове “прелесть” Дора снова расхохоталась. Кажется, это было уже что-то ненормальное, почти истерическое. Но, наверное, лучше ржать, чем рыдать.
Отсмеявшись, спросила:
— А серьезно?
— Если серьезно, то это ни разу не смешно. Такого массового нашествия на моей памяти еще не случалось. Но рассказывать обо всем долго и муторно. Они лабораторные мутанты. Давай потом, а? Поехали лучше сожрем чего-нибудь. Последнего нащупать пока не могу, а у нас перерыв!
“Лабораторные мутанты” — это и правда было не смешно. Совсем. И то, как Син о них говорил, тоже навевало всякие напряженные мысли. Если “ментальщик” с курами — мутант, на которого охотятся… Наверное, лучше не спрашивать, считаются ли опасными мутантами телепаты.
— Куда ехать? — спросила вместо этого, но Син уже кинул маршрут, и Дора тронула с места. Чего-нибудь сожрать в самом деле не помешало бы. И даже выпить, если бы она вдруг не оказалась плотно за рулем. Хотя хорошая доза кофе с чем-нибудь сладким тоже будет кстати.
Ехать пришлось долго. Пустой и тихий центр сменился спальным районом с одинаковыми коробками пятиэтажек, и вот здесь пришлось понервничать, вписываясь в оживленное движение. Потом выехали, наверное, совсем на окраину, здесь машин стало меньше, по сторонам дороги тянулись заборы, кирпичные и металлические ангары, иногда здания, определить назначение которых Дора не могла. Может, заводы, а может, склады, или еще что.
Син вывел ее на придорожное кафе. На залитой светом фонарей стоянке были припаркованы три грузовика, неподалеку виднелось что-то вроде заправки. Забегаловка для водителей?
— Точно, — подтвердил Син. — Хорошее место, чтобы слушать, помех мало.
Выбравшись из машины, он размял шею и потянулся всем телом, сцепив руки в замок. Оказался высоким и каким-то… острым, что ли? Худощавый, с широкими плечами. А проклятая черная кожа облегала так… никакого простора воображению! Как в этом вообще можно ходить? В смысле по городу, а не в каком-нибудь стрип-клубе! В машине было не до того чтобы пялиться, но сейчас Дора просто залипла. Холодный белый свет фонарей облизывал его, бликовал при каждом движении. Одинаково откровенно обрисовывал шикарную задницу и стволы под курткой. И еще вопрос, что должно заводить больше! Не мужик, а ходячий секс. “Для впечатлительных дур, которых никогда не перло от бодибилдеров,” — съехидничала Дора в собственный адрес, наконец-то вылезая следом. Сидеть и пускать слюни — это было уже за гранью. Хватит.
В кафешку Син не торопился. Вместо этого открыл багажник, кивнул Доре.
— Ты палила в курицу из незнакомой штуки, здесь такой нет, но выбери подходящее. На всякий случай.
В багажнике был целый арсенал. Что-то громоздкое в кофре — снайперка? Несколько разных моделей автоматов. Стойка под пистолеты, их там было с полтора десятка разных, от дамских до тяжеленных. В ящиках рядом плотно лежали магазины и… гранаты?!
— Вы кто вообще?! — не выдержала Дора. — Копы? Спецагенты?
— Плохие парни, — Сина, похоже, вопрос развеселил. — Уж точно не полиция.
— Плохие парни, которые охотятся на других плохих парней. Ага. Ясно.
— Суть улавливаешь.
— Охренеть я везучая. — Дора с трудом оторвала взгляд от широкой насмешливой улыбки и этих невозможных ямочек на щеках, которые творили с ней что-то совсем уж ненормальное. Ну в самом деле — нельзя же быть таким… таким! — Ладно. Насчет стволов.
Она попробовала несколько пистолетов, оценивая исключительно удобство: как лежит в ладони рукоять, как ощущается в руке.
— Этот. Но тебе в любом случае придется меня проверить, мало ли какие отличия от наших. И еще учти. Всерьез, на поражение, я в жизни не стреляла. Даже в кур. Только в игре или в тире.
— Сказал бы — все приходит с опытом, но не буду. Зато точно знаю, что если припрет — выстрелишь.
— Да сдался мне такой опыт! Подожди еще минутку. Стащу с себя наконец все лишнее, а то изжарилась уже. Да и вид как черт знает у кого.
— Как у злой рыжей женщины? — ухмыльнулся Син. — Очень пыльной и слегка помятой.
Вот так всегда и бывает — когда на тебя с неба валится парень твоей мечты, ты вечно выглядишь как мокрая курица. Нет, хуже, как курица, которую выполоскали в клейстере, слегка отжали, а потом поиграли ею в футбол на очень-очень пыльном поле!
— Умыться здесь есть где? — мрачно спросила Дора. — И расческу бы.
— Ты на прием собралась? Найдем. Ипси вечно разбрасывает свои косметички. Она не жадная.
А еще, когда на тебя валится парень твоей мечты, он вечно оказывается занят.
— Твоя девушка? — На куртке заело молнию, она раздраженно дергала язычок все сильнее, пока совсем не отлетел.
— Ипси? — Син расхохотался. — Я не настолько экстремален. Ты же видела Хорта. Они с Ипси как будто из одной пробирки. Даже дар похож.
— Дар? — переспросила Дора. Просто потому, что надо было хоть что-то сказать, чтобы не чувствовать себя совсем уж идиоткой. Сначала залипла на практически незнакомого парня, потом приревновала его всего лишь к женскому имени, да еще и молния эта дурацкая!
— Таких, как Хорт, мы называем перевертышами. А Ипси — хамелеон. Стать кем-то другим она не может, но подстроиться под что угодно — запросто. — Договаривал он уже из машины. Наверное, искал косметичку.
Дора стащила куртку через голову — волосы встали дыбом, а когда попыталась пригладить их руками, аж зубы заломило от ощущения цементной пыли на ладонях. Поморщилась, сняла штаны. Осталась в футболке и бриджах — дышаться легче стало. Еще ботинки бы переобуть, но легкие мокасины лежат в раздевалке, дома. Придется рассекать так.
Королевство за кран с водой!
Затянула на поясе ремень с кобурой. Окликнула:
— Син, а меня со стволом в кафе пустят?
— Конечно, пустят. Ты же со мной. — Он вернулся со здоровенной, битком набитой косметичкой. Окинул откровенно оценивающим взглядом с головы до ног.
— Тебя бы сейчас — да под взоры наших матрон. Их бы дружно удар хватил. Мне нравится. У вас все так ходят?
Дора посмотрелась в зеркальце машины. Да уж, есть от чего ужасаться. Растрепанная, пыльная, на лице и на шее грязные разводы. А “нравится”... интересно, что? Нет, к своей фигуре Дора претензий не имела, а стрейчевые бриджи и обтягивающая футболка вполне выигрышно ее демонстрировали. Но и особенно выдающегося ничего. Хотя она ведь не видела, что на себя надевают местные девчонки и как в этом выглядят.
— У нас еще и не так ходят, если ты об одежде. А вот такими изгвазданными — нет.
— Пойдем. Вымыться здесь не выйдет, но умыться можно.
Туалет оказался приличным, чистым и даже с кусочками мыла на раковинах. Дора долго отмывалась — лицо, шею, руки. Нашла в косметичке расческу, но расческа была несерьезная, тонкая и изящная, прямо декоративная, а на голове творилось такое… Все зубья пообломаются. Помыть, что ли? Без шампуня, но хоть самую грязь выполоскать.
“Заканчивай наводить красоту, а то съем все за тебя”.
“Нет уж, я тоже голодная”, — отозвалась Дора. Рисковать расческой не стала, кое-как разобрала кошмар на голове мокрыми руками и побежала искать Сина.
Он махнул от столика. Успел взять еды на двоих и даже угадал с ее вкусами. Хотя почему угадал — наверняка подсмотрел, чего она хочет. Все-таки с телепатом классно. Все знает без долгих и нудных объяснений, и вообще — никаких проблем с коммуникацией.
Если бы Сину сказали, что однажды он встретит человека, который при слове “телепат” не испытает ни страха, ни напряжения, ни даже неловкости, он бы поржал и, конечно, не поверил. Но одно уникальное рыжее исключение сидело напротив и во все стороны фонило восторгом. От еды, довольно убогой на самом-то деле — в кафешке для дальнобойщиков выбор был небогатый. Но это еще можно было понять. Ела она в последний раз давно. Но вот восторга от себя лично Син понять не мог. Да еще и поводов для восхищения изобрела столько, что хоть вешай себя в рамочку на всеобщее любование. Неожиданно, незнакомо, и чего уж, дьявольски приятно.
А еще с ней было легко. Закрывались, неосознанно, инстинктивно, даже свои. Боялись, что он заметит или прочтет то, что для него не предназначено. Раздражались, иногда злились. Даже такие флегматики, как Хорт. Брэй вообще орал как потерпевший, если подозревал покушение на “личное пространство”. Эта же — распахивалась настежь. И не потому что не понимала, что на самом деле происходит, хотя, может, понимала не до конца. А просто почему-то считала такое удивительное явление — похоже, в ее мире телепатов не было — полезным, интересным и “классным”.
Не волновалась, что перед ним как на ладони все мысли, все “ходячий секс” в его адрес и “впечатлительная дура” в собственный. Он не пытался специально это услышать, но не услышать было попросту невозможно. Прямой, яркий, откровенный посыл в адресата. Еще и с картинками. В которых Син видел себя крышесносно прекрасным. Бывает же.
“Чизкейк или шарлотка?” — спросил он, откладывая вилку.
“Чизкейк, оба куска мои!” — радостно прозвучало в ответ.
Говорить вот так, “без слов”, тоже начинали не все и не сразу. Некоторые, вроде Брэя, вообще предпочитали считать его чем-то вроде телефонной трубки, так было привычнее и спокойнее. Но Дора реагировала не задумываясь — словами на слова, мыслями на мысли. Будто неосознанно подстраивалась под него. “Ловила волну”. И чем дальше, тем больше ей это нравилось. Еще один повод для восторгов.
“Смотри, какой красавчик!” — Лимс выбрал крайне удачный момент. Шарлотка — вкусная, между прочим! — чуть не встала поперек глотки. Зато Сина вынесло наконец из состояния нирваны и ощущения “я сплю и вижу во сне чудо”. Оборотня спеленали так, что торчал только кончик хвоста. И накачали транквилизаторами — не иначе Ипси постаралась. Он снов не видел. Син, осторожно прикоснувшись к глухой, болезненной прострации, оставил его в покое.
“Какого дьявола не грохнули?”
“Материал для опытов. Они хотят выяснить, что пошло не так. Я подчинился. С ними свяжешься — не разгребешь потом. Нам оно надо?”
“Не надо”, — согласился Син. Но сейчас он сочувствовал оборотню даже больше, чем погибшим спецназовцам. Те хотя бы уже отмучились.
От Доры пришла волна вопросительного беспокойства. Без слов, только эмоции. Даже про чизкейк забыла. Это тоже было непривычно. Не то чтобы за Сина вообще никогда не волновались, но уж точно не так, и уж точно не на ровном месте. Лимс, правда, ставил рекорды. Но тот волновался за всех и всех по возможности опекал. А как это работает в случае Доры, Син пока не понимал. Они слишком мало знакомы, чтобы она могла что-нибудь угадать по его лицу, позе или хотя бы просто уловить эмоции. Разве что… Нет, не может быть.
Син снова сосредоточился на городе, постепенно увеличивая радиус просмотра. Ничего. Если последний — восьмой — псих до сих пор умудрялся ничем себя не выдать, значит, либо он не псих, либо что-то пошло не так. Серьезно не так. Все это напоминало затишье перед бурей и нервировало. Син тряхнул головой, стараясь отогнать и беспокойные мысли, и дурное предчувствие. Посмотрел на Дору и улыбнулся.
— Расслабься. Оборотня поймали. Повязан, погружен в вертолет и безопасен.
— А почему ты дергаешься? — вполголоса спросила та.
— Не могу найти последнего. То ли он слишком далеко сбежал, то ли вынашивает коварный план по захвату мира. — Вроде бы и шутил, только в каждой шутке есть доля вовсе не шутки. Здесь эта доля была пугающе большой. — Неважно. Найдется.
— А он кто? Опасный?
— Да если бы я знал. В лабораториях сейчас такое творится, хорошо если к утру разберутся, кого упустили.
Само слово “лаборатория” Доре не нравилось. Она инстинктивно воспринимала его как угрозу. Очень правильная реакция. Знала бы еще, что там происходит на самом деле.
— Слушай… — спросила неуверенно. — Я не поняла. Что за фигня со мной получилась? Там, на лестнице? Шаг — и на улице. Может, у вас лифты такие? — добавила с надеждой.
Мечтательница! Син лично дорого бы дал за такой лифт. А исследователи из “Отдела А” и душу бы дьяволу продали.
— Ты открыла портал. — Ходить вокруг да около он не любил и не умел. Особенно когда в этом не было никакого смысла. Лучше пусть знает. Тем более ее нужно было предупредить. — Как так вышло? Без понятия. У меня есть теория, правда, притянутая за уши. Но я бы еще вчера и в динозавра у Арсити не поверил.
— Какая теория? — почти шепотом спросила Дора. Добавила потрясенно: — Я ведь ничего не делала! Вообще ничего.
— Не ты. — Син дожевал свою шарлотку, соображая, как бы так понятнее и без всяких лишних ужасов донести до нее суть. — Портальщик с ежиками. У него на шее была такая штука... В общем, древний и очень мощный артефакт, который только недавно откопали. Что этот артефакт творит, пока не ясно, но точно ничего хорошего. А еще он усиливает дар, так что у надевших крышу рвет в секунду. То ли тебя этим артефактом, настроенным на портальщика, приложило, то ли еще какая-то лажа произошла, но факт остается фактом. Ты открыла портал. Неосознанно. И вот это уже совсем другая история. Может, оно скоро пройдет, если это… не знаю, что-то вроде временного эффекта облучения. Но если нет, придется быть очень осторожной. Я уводил тебя от Кобры просто потому что ты из другого мира. Упекли бы к каким-нибудь очень важным персонам для выяснения… всякого. Но с даром портальщицы ублюдочные вивисекторы из “Отдела А” тебя с руками оторвут, только высунься.
— И что теперь? — спросила она, усилием воли прогоняя заманчивое, но явно несвоевременное желание плюнуть на все и обнять Сина. Ну... по-дружески. Хотя бы. Обдумывать, откуда вообще взялась мысль о дружбе с чуваком, которого впервые видит, тоже было не время, да и не хотелось. Черт, некоторые обстоятельства сближают — просто обязаны сближать!
— А теперь… — тот снова “подвис” на секунду и вдруг заржал, громко и очень заразительно. Только вот после оборотня смех скорее пугал, чем вызывал ответную улыбку. Мало ли, вдруг эта “сдвинутость” заразная? Для телепатов?
— Обалдеть красавчик!
— Что? — волнуясь не столько об ответе, сколько о Сине, спросила Дора.
— Нашел еще одного. Милый тихий придурок. Проломил себе путь в подвалы Национального банка, разлегся там на слитках золота и вбирает какую-то таинственную “денежную энергетику”.
— К-как проломил?
— Руками, сквозь стены. Пару решеток еще выдрал. Сейчас его там и возьмут, прибалдевшего.
В голове возникла новая картинка: подвал, вывернутая стальная решетка, штабель золотых слитков и “милый тихий придурок” — качок габаритами с Терминатора, лежащий ничком на одном из штабелей, раскинув руки, словно желая обнять все это золото и прижать к сердцу. Дора вслушалась в тихое бормотание и взвыла от хохота. “Моя прелесть”.
— Кто-то воображает себя Наполеоном, а кто-то Горлумом. Син, слушай… что вообще за трэш, я так и не поняла? У вас же не каждый день такая жесть?
— Нет, только сегодня. Все прелести этого мира к твоим ногам вместо приветственных фанфар.
На слове “прелесть” Дора снова расхохоталась. Кажется, это было уже что-то ненормальное, почти истерическое. Но, наверное, лучше ржать, чем рыдать.
Отсмеявшись, спросила:
— А серьезно?
— Если серьезно, то это ни разу не смешно. Такого массового нашествия на моей памяти еще не случалось. Но рассказывать обо всем долго и муторно. Они лабораторные мутанты. Давай потом, а? Поехали лучше сожрем чего-нибудь. Последнего нащупать пока не могу, а у нас перерыв!
Прода от 25.08.2019, 17:45
“Лабораторные мутанты” — это и правда было не смешно. Совсем. И то, как Син о них говорил, тоже навевало всякие напряженные мысли. Если “ментальщик” с курами — мутант, на которого охотятся… Наверное, лучше не спрашивать, считаются ли опасными мутантами телепаты.
— Куда ехать? — спросила вместо этого, но Син уже кинул маршрут, и Дора тронула с места. Чего-нибудь сожрать в самом деле не помешало бы. И даже выпить, если бы она вдруг не оказалась плотно за рулем. Хотя хорошая доза кофе с чем-нибудь сладким тоже будет кстати.
Ехать пришлось долго. Пустой и тихий центр сменился спальным районом с одинаковыми коробками пятиэтажек, и вот здесь пришлось понервничать, вписываясь в оживленное движение. Потом выехали, наверное, совсем на окраину, здесь машин стало меньше, по сторонам дороги тянулись заборы, кирпичные и металлические ангары, иногда здания, определить назначение которых Дора не могла. Может, заводы, а может, склады, или еще что.
Син вывел ее на придорожное кафе. На залитой светом фонарей стоянке были припаркованы три грузовика, неподалеку виднелось что-то вроде заправки. Забегаловка для водителей?
— Точно, — подтвердил Син. — Хорошее место, чтобы слушать, помех мало.
Выбравшись из машины, он размял шею и потянулся всем телом, сцепив руки в замок. Оказался высоким и каким-то… острым, что ли? Худощавый, с широкими плечами. А проклятая черная кожа облегала так… никакого простора воображению! Как в этом вообще можно ходить? В смысле по городу, а не в каком-нибудь стрип-клубе! В машине было не до того чтобы пялиться, но сейчас Дора просто залипла. Холодный белый свет фонарей облизывал его, бликовал при каждом движении. Одинаково откровенно обрисовывал шикарную задницу и стволы под курткой. И еще вопрос, что должно заводить больше! Не мужик, а ходячий секс. “Для впечатлительных дур, которых никогда не перло от бодибилдеров,” — съехидничала Дора в собственный адрес, наконец-то вылезая следом. Сидеть и пускать слюни — это было уже за гранью. Хватит.
В кафешку Син не торопился. Вместо этого открыл багажник, кивнул Доре.
— Ты палила в курицу из незнакомой штуки, здесь такой нет, но выбери подходящее. На всякий случай.
В багажнике был целый арсенал. Что-то громоздкое в кофре — снайперка? Несколько разных моделей автоматов. Стойка под пистолеты, их там было с полтора десятка разных, от дамских до тяжеленных. В ящиках рядом плотно лежали магазины и… гранаты?!
— Вы кто вообще?! — не выдержала Дора. — Копы? Спецагенты?
— Плохие парни, — Сина, похоже, вопрос развеселил. — Уж точно не полиция.
— Плохие парни, которые охотятся на других плохих парней. Ага. Ясно.
— Суть улавливаешь.
— Охренеть я везучая. — Дора с трудом оторвала взгляд от широкой насмешливой улыбки и этих невозможных ямочек на щеках, которые творили с ней что-то совсем уж ненормальное. Ну в самом деле — нельзя же быть таким… таким! — Ладно. Насчет стволов.
Она попробовала несколько пистолетов, оценивая исключительно удобство: как лежит в ладони рукоять, как ощущается в руке.
— Этот. Но тебе в любом случае придется меня проверить, мало ли какие отличия от наших. И еще учти. Всерьез, на поражение, я в жизни не стреляла. Даже в кур. Только в игре или в тире.
— Сказал бы — все приходит с опытом, но не буду. Зато точно знаю, что если припрет — выстрелишь.
— Да сдался мне такой опыт! Подожди еще минутку. Стащу с себя наконец все лишнее, а то изжарилась уже. Да и вид как черт знает у кого.
— Как у злой рыжей женщины? — ухмыльнулся Син. — Очень пыльной и слегка помятой.
Вот так всегда и бывает — когда на тебя с неба валится парень твоей мечты, ты вечно выглядишь как мокрая курица. Нет, хуже, как курица, которую выполоскали в клейстере, слегка отжали, а потом поиграли ею в футбол на очень-очень пыльном поле!
— Умыться здесь есть где? — мрачно спросила Дора. — И расческу бы.
— Ты на прием собралась? Найдем. Ипси вечно разбрасывает свои косметички. Она не жадная.
А еще, когда на тебя валится парень твоей мечты, он вечно оказывается занят.
— Твоя девушка? — На куртке заело молнию, она раздраженно дергала язычок все сильнее, пока совсем не отлетел.
— Ипси? — Син расхохотался. — Я не настолько экстремален. Ты же видела Хорта. Они с Ипси как будто из одной пробирки. Даже дар похож.
— Дар? — переспросила Дора. Просто потому, что надо было хоть что-то сказать, чтобы не чувствовать себя совсем уж идиоткой. Сначала залипла на практически незнакомого парня, потом приревновала его всего лишь к женскому имени, да еще и молния эта дурацкая!
— Таких, как Хорт, мы называем перевертышами. А Ипси — хамелеон. Стать кем-то другим она не может, но подстроиться под что угодно — запросто. — Договаривал он уже из машины. Наверное, искал косметичку.
Дора стащила куртку через голову — волосы встали дыбом, а когда попыталась пригладить их руками, аж зубы заломило от ощущения цементной пыли на ладонях. Поморщилась, сняла штаны. Осталась в футболке и бриджах — дышаться легче стало. Еще ботинки бы переобуть, но легкие мокасины лежат в раздевалке, дома. Придется рассекать так.
Королевство за кран с водой!
Затянула на поясе ремень с кобурой. Окликнула:
— Син, а меня со стволом в кафе пустят?
— Конечно, пустят. Ты же со мной. — Он вернулся со здоровенной, битком набитой косметичкой. Окинул откровенно оценивающим взглядом с головы до ног.
— Тебя бы сейчас — да под взоры наших матрон. Их бы дружно удар хватил. Мне нравится. У вас все так ходят?
Дора посмотрелась в зеркальце машины. Да уж, есть от чего ужасаться. Растрепанная, пыльная, на лице и на шее грязные разводы. А “нравится”... интересно, что? Нет, к своей фигуре Дора претензий не имела, а стрейчевые бриджи и обтягивающая футболка вполне выигрышно ее демонстрировали. Но и особенно выдающегося ничего. Хотя она ведь не видела, что на себя надевают местные девчонки и как в этом выглядят.
— У нас еще и не так ходят, если ты об одежде. А вот такими изгвазданными — нет.
— Пойдем. Вымыться здесь не выйдет, но умыться можно.
Туалет оказался приличным, чистым и даже с кусочками мыла на раковинах. Дора долго отмывалась — лицо, шею, руки. Нашла в косметичке расческу, но расческа была несерьезная, тонкая и изящная, прямо декоративная, а на голове творилось такое… Все зубья пообломаются. Помыть, что ли? Без шампуня, но хоть самую грязь выполоскать.
“Заканчивай наводить красоту, а то съем все за тебя”.
“Нет уж, я тоже голодная”, — отозвалась Дора. Рисковать расческой не стала, кое-как разобрала кошмар на голове мокрыми руками и побежала искать Сина.
Он махнул от столика. Успел взять еды на двоих и даже угадал с ее вкусами. Хотя почему угадал — наверняка подсмотрел, чего она хочет. Все-таки с телепатом классно. Все знает без долгих и нудных объяснений, и вообще — никаких проблем с коммуникацией.
Прода от 26.08.2019, 12:33
***
Если бы Сину сказали, что однажды он встретит человека, который при слове “телепат” не испытает ни страха, ни напряжения, ни даже неловкости, он бы поржал и, конечно, не поверил. Но одно уникальное рыжее исключение сидело напротив и во все стороны фонило восторгом. От еды, довольно убогой на самом-то деле — в кафешке для дальнобойщиков выбор был небогатый. Но это еще можно было понять. Ела она в последний раз давно. Но вот восторга от себя лично Син понять не мог. Да еще и поводов для восхищения изобрела столько, что хоть вешай себя в рамочку на всеобщее любование. Неожиданно, незнакомо, и чего уж, дьявольски приятно.
А еще с ней было легко. Закрывались, неосознанно, инстинктивно, даже свои. Боялись, что он заметит или прочтет то, что для него не предназначено. Раздражались, иногда злились. Даже такие флегматики, как Хорт. Брэй вообще орал как потерпевший, если подозревал покушение на “личное пространство”. Эта же — распахивалась настежь. И не потому что не понимала, что на самом деле происходит, хотя, может, понимала не до конца. А просто почему-то считала такое удивительное явление — похоже, в ее мире телепатов не было — полезным, интересным и “классным”.
Не волновалась, что перед ним как на ладони все мысли, все “ходячий секс” в его адрес и “впечатлительная дура” в собственный. Он не пытался специально это услышать, но не услышать было попросту невозможно. Прямой, яркий, откровенный посыл в адресата. Еще и с картинками. В которых Син видел себя крышесносно прекрасным. Бывает же.
“Чизкейк или шарлотка?” — спросил он, откладывая вилку.
“Чизкейк, оба куска мои!” — радостно прозвучало в ответ.
Говорить вот так, “без слов”, тоже начинали не все и не сразу. Некоторые, вроде Брэя, вообще предпочитали считать его чем-то вроде телефонной трубки, так было привычнее и спокойнее. Но Дора реагировала не задумываясь — словами на слова, мыслями на мысли. Будто неосознанно подстраивалась под него. “Ловила волну”. И чем дальше, тем больше ей это нравилось. Еще один повод для восторгов.
“Смотри, какой красавчик!” — Лимс выбрал крайне удачный момент. Шарлотка — вкусная, между прочим! — чуть не встала поперек глотки. Зато Сина вынесло наконец из состояния нирваны и ощущения “я сплю и вижу во сне чудо”. Оборотня спеленали так, что торчал только кончик хвоста. И накачали транквилизаторами — не иначе Ипси постаралась. Он снов не видел. Син, осторожно прикоснувшись к глухой, болезненной прострации, оставил его в покое.
“Какого дьявола не грохнули?”
“Материал для опытов. Они хотят выяснить, что пошло не так. Я подчинился. С ними свяжешься — не разгребешь потом. Нам оно надо?”
“Не надо”, — согласился Син. Но сейчас он сочувствовал оборотню даже больше, чем погибшим спецназовцам. Те хотя бы уже отмучились.
От Доры пришла волна вопросительного беспокойства. Без слов, только эмоции. Даже про чизкейк забыла. Это тоже было непривычно. Не то чтобы за Сина вообще никогда не волновались, но уж точно не так, и уж точно не на ровном месте. Лимс, правда, ставил рекорды. Но тот волновался за всех и всех по возможности опекал. А как это работает в случае Доры, Син пока не понимал. Они слишком мало знакомы, чтобы она могла что-нибудь угадать по его лицу, позе или хотя бы просто уловить эмоции. Разве что… Нет, не может быть.
Син снова сосредоточился на городе, постепенно увеличивая радиус просмотра. Ничего. Если последний — восьмой — псих до сих пор умудрялся ничем себя не выдать, значит, либо он не псих, либо что-то пошло не так. Серьезно не так. Все это напоминало затишье перед бурей и нервировало. Син тряхнул головой, стараясь отогнать и беспокойные мысли, и дурное предчувствие. Посмотрел на Дору и улыбнулся.
— Расслабься. Оборотня поймали. Повязан, погружен в вертолет и безопасен.
— А почему ты дергаешься? — вполголоса спросила та.
— Не могу найти последнего. То ли он слишком далеко сбежал, то ли вынашивает коварный план по захвату мира. — Вроде бы и шутил, только в каждой шутке есть доля вовсе не шутки. Здесь эта доля была пугающе большой. — Неважно. Найдется.
— А он кто? Опасный?
— Да если бы я знал. В лабораториях сейчас такое творится, хорошо если к утру разберутся, кого упустили.
Само слово “лаборатория” Доре не нравилось. Она инстинктивно воспринимала его как угрозу. Очень правильная реакция. Знала бы еще, что там происходит на самом деле.
— Слушай… — спросила неуверенно. — Я не поняла. Что за фигня со мной получилась? Там, на лестнице? Шаг — и на улице. Может, у вас лифты такие? — добавила с надеждой.
Мечтательница! Син лично дорого бы дал за такой лифт. А исследователи из “Отдела А” и душу бы дьяволу продали.
— Ты открыла портал. — Ходить вокруг да около он не любил и не умел. Особенно когда в этом не было никакого смысла. Лучше пусть знает. Тем более ее нужно было предупредить. — Как так вышло? Без понятия. У меня есть теория, правда, притянутая за уши. Но я бы еще вчера и в динозавра у Арсити не поверил.
— Какая теория? — почти шепотом спросила Дора. Добавила потрясенно: — Я ведь ничего не делала! Вообще ничего.
— Не ты. — Син дожевал свою шарлотку, соображая, как бы так понятнее и без всяких лишних ужасов донести до нее суть. — Портальщик с ежиками. У него на шее была такая штука... В общем, древний и очень мощный артефакт, который только недавно откопали. Что этот артефакт творит, пока не ясно, но точно ничего хорошего. А еще он усиливает дар, так что у надевших крышу рвет в секунду. То ли тебя этим артефактом, настроенным на портальщика, приложило, то ли еще какая-то лажа произошла, но факт остается фактом. Ты открыла портал. Неосознанно. И вот это уже совсем другая история. Может, оно скоро пройдет, если это… не знаю, что-то вроде временного эффекта облучения. Но если нет, придется быть очень осторожной. Я уводил тебя от Кобры просто потому что ты из другого мира. Упекли бы к каким-нибудь очень важным персонам для выяснения… всякого. Но с даром портальщицы ублюдочные вивисекторы из “Отдела А” тебя с руками оторвут, только высунься.
