Глава 1. О господине королевском садовнике
"- Что? Купидоны на моей вишне? Да что же это такое! Розы в Оранжерее не успели бутоны набрать, а все кусты уже оборваны ради забав! И вам этого мало? Теперь и вишню погубить хотите?
- Господин Ленотр, это временно. Только на один вечер. И Купидон будет всего один!
- Да вы понимаете, о чем вы меня просите? Вы же дерево погубить просите!
- Господин Ленотр, но это не просьба. Это - приказ короля!
- Приказ короля, говорите? Ну, так пусть сам король отдаст мне этот приказ! Да-да, лично мне! Прямо в лицо!
Переговоры с королевским садовником достигли апогея, и у обескураженного де Вивонна не осталось в запасе ни одного убедительного довода. Он уже подумывал об отступлении, как вдруг возмущенная речь мэтра Ленотра оборвалась на полуслове. С появлением в Оранжерее третьего лица их спор затих в одно мгновение.
Людовик вошёл через застеклённые двери со стороны Большой галереи. Мягкой, почти неслышной походкой он шагал неторопливо и уверенно, словно лев, обходящий свои владения. Следы его туфель чётко впечатывались на влажном после недавнего полива песке садовой дорожки. Со стороны он казался глубоко погружённым в свои мысли и как будто вовсе не замечал ни графа де Вивонна, ни королевского садовника - месье Ленотра, тогда как те, увидев его ещё издали, застыли в глубоком поклоне. Заложив руки за спину, Людовик остановился возле розовых кустов, любуясь нежными бутонами, готовыми пышно расцвести уже со дня на день.
Стянув с правой руки перчатку из замши тонкой выделки, Людовик осторожно коснулся плотно сжимающего свои лепестки розового бутона, который призывно покачивался на ветке, так и приглашая вдохнуть его лёгкий цветочный аромат. Медленно проведя указательным пальцем по нежным лепесткам, Людовик вдруг схватил бутон в ладонь, сорвал с ветки и крепко зажал в стиснутом кулаке. Несколько лепестков нежно-розового цвета сорвались с бутонов на соседних ветках и, плавно кружась, медленно опустились на песок у ног короля.
- Сир, - Ленотр медленно выпрямился и застыл. Он опустил голову, чтобы избежать встречи взглядами с королём, который пристально смотрел в его глаза. Негромко втянув воздух, мэтр сглотнул, не решаясь заговорить, и продолжал молчать, не сводя глаз с королевского кулака, в котором был немилосердно зажат сорванный бутон.
- Прекрасные розы, месье Ленотр! Примите мои сердечные поздравления. Вам удалось выполнить мою просьбу и добиться цветения точно в срок. К самым праздникам! Это поразительно и заслуживает похвал. Не правда ли, де Вивонн? Месье Ленотр, вы превзошли все ожидания. Вы выполнили ваше обещание. И я не забуду этого!
- Сир! Это большая честь для меня, - польщённый щедрыми похвалами юного короля, садовник нервно сминал в руках поля соломенной шляпы, не решаясь задать животрепещущий вопрос прямо ему в лицо.
- Мы как раз обсуждали возможность использовать вот то прекрасное дерево для воплощения нашей задумки с Купидоном, Ваше величество, - заговорил вместо него де Вивонн и обратил к нему многозначительный взгляд.
- Сир, - Ленотр снова сглотнул и поднял глаза, несмело глядя в лицо короля.
Людовик вскинул подбородок и вопросительно посмотрел на мэтра, не произнеся больше ни слова. В его лице не было даже намёка на чувства, которые обуревали им в этот самый момент. Так что у бедняги Ленотра не оставалось иного выбора, как высказать свои протесты напрямик, в лицо королю, гадая о последствиях и доверяясь общепринятым понятиям о резонности и благе. И надеясь, что высказанные королём похвалы его труду послужат щитом от возможного недовольства и немилости.
- Сир, в это время года практически все растения в природе засыпают, чтобы набраться сил перед новым цветением. Их ветви очень хрупки. А сейчас они и вовсе беззащитны. Сир, если вы велите этим всем купидонам и амурам, не знаю, кого там ещё отрядят, забраться на ветки деревьев, то это станет погибелью для вашего сада! Для всей Оранжереи!
Ленотр покосился на де Вивонна, ища его поддержки. Но тот лишь красноречиво поднял брови и уставился на застеклённый купол Оранжереи, всем своим видом показывая: «Вот теперь уж разбирайтесь сами, я же предупреждал, чтобы вы не спорили!»
- Это будет губительно для дерева, - повторил садовник. - И не менее губительно для любого из Купидонов, сир.
- И это всё? - лёгкая складочка над переносицей означала только удивление, но не более того. Людовик по-прежнему ничем не выдал своего настроения.
- Если позволите, Ваше величество, я бы посоветовал... Если это возможно, - пробормотал Ленотр, гадая про себя о том, как скоро ему будет объявлено об отставке с должности королевского садовника и хранителя дворцовой Оранжереи.
- Что именно, месье Ленотр? Прошу вас, продолжайте!
Вежливое обращение со стороны короля немного успокоило садовника, усыпив прежние опасения, и Ленотр заговорил с уже большей уверенностью:
- Я бы подставил лестницу. Я говорю про садовую лестницу. Можно подставить стремянку за деревом. То есть за стволом вишнёвого дерева. Для подстраховки. И я бы посадил Купидона не прямиком на ветку, а на верхнюю перекладину той стремянки. Со стороны всё будет выглядеть так, будто бы он сидит на дереве, если уж это так необходимо.
- Это действительно необходимо, месье Ленотр, - кивнул в ответ на это предложение Людовик. - Что ж! Действуйте, как вы сочтёте необходимым. Вы получили достаточное представление о наших пожеланиях. Если вы выполните всё, то я вознагражу вас, мэтр. И кстати, на днях я намереваюсь переговорить с господином кардиналом о расширении садовых участков вдоль дворцовой набережной. Знаете, я думаю, что розы, цветущие в декабре, будут достаточно веским и убедительным аргументом в вашу пользу, дорогой мой Ленотр! И в пользу этой замечательной Оранжереи. А позже мы поговорим с вами о перспективах разбивки новых садов вокруг всего дворца.
Оставив рассыпающегося в благодарностях воодушевлённого озвученными намерениями королевского садовника, Людовик кивнул де Вивонну, и оба они пошли к выходу из Оранжереи, чтобы отправиться по галерее во дворец. По пути молодые люди едва сдерживались от приступов весёлого смеха и нестерпимого искушения обернуться назад, чтобы увидеть лицо королевского садовника - мэтра Ленотра, которого им удалось переубедить всего лишь за несколько минут переговоров.
Довольный собой Людовик шёл, потирая руки.
- Я же говорил, что у нас всё получится! - заговорил он, как только де Вивонн закрыл за ними створки застеклённых дверей.
- Вы были бесподобны, сир! На какой-то миг я и сам поверил в то, что вы были готовы вырвать с корнем тот несчастный куст.
- Я не смог бы сделать это, - проговорил Людовик, с нежностью глядя на оставшийся у него в руке трофей в виде нераспустившегося розового бутона. - Они такие прекрасные. Эти розы. Нежные. Но чертовски колючие! Я все пальцы себе исколол, чтобы сорвать этот бутон. Царапины на ладони здорово саднят. Теперь целый день зуд в руке будет, если не дольше.
- Пустяки! Попросите мадемуазель Манчини, она наверняка знает не один способ, как унять его, - де Вивонн беспечно махнул рукой, но, встретив мечущий молнии взгляд Людовика, поспешил пояснить свой совет. - Просто я знаю, что у матушки мадемуазель Манчини - у мадам Джеронимы - есть рецепты на все случаи жизни. У неё наверняка найдётся мазь, которая может заживить царапины, вызвавшие зуд. Ну или она может посоветовать вам отвар какой-нибудь. Вот у меня прошлым летом было...
- Де Вивонн! - в голубых глазах Людовика сверкнула самая, что ни на есть нешуточная угроза. - Что у вас было прошлым летом с мадемуазель Манчини?
- Чёрт подбери, да ничего не было! Вы и сами должны помнить, сир, - огрызнулся в ответ де Вивонн, и в его глазах также сверкнули молнии. - Мы же вместе с де Виллеруа, де Лозеном и де Жанлисом катались на лодках в Фонтенбло. Помните? А болван де Лозен перевернул мою лодку. Я тогда с головой угодил в пруд, чуть ли не на самое дно ушёл. Ну и нахлебался же я воды! Да ещё и простыл на ветру. В мокром-то камзоле, когда на берег выбрался, долго ли простыть! Ну, так и вот же - та простуда перешла бы в воспаление в считанные дни! Мадам Манчини меня специальным отваром отпаивала и поставила на ноги всего за два дня.
- Мадам Джеронима? - сурово уточнил Людовик, не сменив выражения своего лица до тех пор, пока не дождался объяснений.
- Конечно же! А кто же ещё? Ну что, идёмте в апартаменты королевы и позовём мадемуазель Манчини? - теперь де Вивонн попробовал сменить тему разговора и посмотрел в сторону Большой галереи.
- Нет! Не сейчас ещё, - Людовик потёр цветочный бутон в ладони и вдохнул аромат лепестков. - Я кое-что ещё хочу сделать. Идёмте! Сначала одеться! Этим вечером мы с вами выйдем в свет, Луи-Виктор! Надо бы послать кого-нибудь на поиски де Лозена. Наверняка он снова опаздывает.
- Но куда же? Мы поедем верхом? Или мне отдать приказ, чтобы для нас заложили карету?
- Никаких карет! Так мой выход сразу же заметят. Нет, мы пойдём пешком. В ограде садов Тюильри есть калитка с выходом на улицу. Там нас не никто не увидит. А идти вовсе недалеко. Это будет просто вечерняя прогулка.
- Значит, кроме де Лозена никого не позовём?
- Я бы позвал Манчини, - протянул в задумчивости Людовик, а заметив понимающий смешок в глазах де Вивонна, посуровел. - Я сказал: Филиппа Манчини! Он, кстати, знает о том, куда мы собираемся пойти. Но его днём с огнём не сыщешь!
- Да ну! Как же! - ухмыльнулся де Вивонн и кивнул в сторону гвардейцев, стоящих в карауле в Парадном вестибюле. - Стоит спросить у тех ребят. Наш шевалье Манчини с некоторых пор можно сказать поселился в кордегардии гвардейской роты. Там он постоянно в компании своих закадычных друзей. Если ему ещё не надоело разыгрывать из себя старого вояку, то его наверняка можно застать в кордегардии. Он с господами гвардейцами в кости или в карты режется, пока хватит денег из тех, что ему щедро выделяет на расходы его дядюшка. Наверняка же, клянусь печёнкой святого… - Луи-Виктор запнулся и задумался, ища в памяти достойную кандидатуру святого, чьими потрохами он мог бы поклясться без вреда для собственного живота и души.
- А! Как же я забыл про карты, - кивнул Людовик, подумав совсем о другом. - Ну, тогда вы найдёте его там, - и он усмехнулся при виде удивлённого выражения на лице де Вивонна. - Но для начала переоденьтесь для прогулки. Мы вернёмся поздно, имейте это в виду.
- Не взять ли нам кого-нибудь ещё? Из гвардейцев или из вашей свиты?
- Нет. И напомните Манчини, пусть он переоденется во что-нибудь поскромнее, чем его обычные костюмы. Нам не нужно привлекать к себе внимания.
- Куда же мы отправимся?
- А разве я не сказал? - пожал плечами Людовик. - Скажу потом.
***
У калитки садовой ограды появилась тройка молодых людей, каждый из которых был одет в наглухо запахнутый зимний плащ, а их лица были скрыты под полями надвинутых до самых глаз широкополых шляп.
Звонкий мальчишеский голос окликнул их:
- Эй! А вы куда? Подождите меня! И я с вами!
- Чёрт! Это малыш де Виллеруа, - процедил сквозь зубы де Вивонн и с запозданием поднял воротник плаща, чтобы натянуть его до самых ушей.
- Надо же! И маленький маркиз увязался за нами! - весело отозвался Филипп Манчини и, обернувшись к бежавшему следом за ними мальчугану, выкрикнул:
- Идёмте с нами, тогда узнаете!
- Зачем? - прошипел де Вивонн. - Он же потом всем на свете разболтает!
- Пусть де Виллеруа идёт с нами, - урезонил его Людовик и ускорил шаг. - Он никого не выдаст. Я в нём уверен.
- А куда вы собрались? - спросил догнавший их Франсуа, придерживая закоченевшими от мороза пальцами поля огромной шляпы с роскошным плюмажем.
- В театр, - лаконично ответил Людовик и стянул перчатку с правой руки. - Вы каждый раз теряете свои перчатки, Франсуа. Держите хотя бы одну. Согрейте руки.
- А вот вам и вторая! - расщедрился Манчини и протянул маркизу одну из своих перчаток с изысканными тиснёными узорами, вышитыми шёлковыми нитками поверх тонкой замши. – Поспешим же, господа! Как только начнётся представление, мы сможем незаметно пройти за кулисы. Я знаю, как!
- Вот как? Филипп, и вы тоже вхожи в закулисный мир этого театра? - насмешливо поинтересовался де Лозен, который успел догнать их уже на улице за оградой Тюильри. - Сир, я получил согласие от интересующей вас особы. И контрамарку для прохода за кулисы. Так что сегодня вечером мы сможем не только попасть на представление. Но и… - он многозначительно замолчал и энергично похлопал по плечу закашлявшегося де Виллеруа, который, широко раскрыв рот, слушал разговоры друзей о планах на вечер. - Только не обольщайтесь, Франсуа! Это приглашение не относится к вам. Но у вас будет очень важная задача. Да-да, мой юный друг! Вам будет поручено охранять нас в коридоре. Задание важное и ответственное. Вы же не хотите подвести своих друзей, не так ли?
- Подвести? Друзей? Нет! Да никогда же! - маркиз решительно мотнул головой, продолжая придерживать шляпу руками, на которые успел надеть одолженные ему перчатки.
- Мы ненадолго, - Людовик поднял повыше воротник плаща и поёжился, пряча лицо от морозного ветра, дующего со стороны Сены. - Вы даже не успеете заскучать.
- Ничего страшного! Не заскучаю, - ответил на это обещание маркиз. - У меня есть шарики для игры!"
©Робин Каэри «Купидон на вишне» Глава 7 – Переговоры по-королевски
https://prodaman.ru/Robin_Caeri/books/Kupidon-na-vishne
Глава 2. Очаровательный маркиз
Сегодня я предлагаю читателям отрывок из первой главы романа "Купидон на вишне", который открывает серию историй о Купидоне... ой, пардон, об Очаровательном маркизе. А если точнее, то о Франсуа де Виллеруа, близком друге Короля-Солнце - Людовика XIV.
Главный герой - Франсуа де Виллеруа, юный паж, выросший при дворе, с детских лет был другом Людовика XIV. Он непоседа, как и все подростки и то и дело попадает в переделки, не всегда неприятные для него, кстати, но, порой страшные и опасные из-за нечаянной близости к придворным интригам. В центре событий мальчишеские игры, розыгрыши, потешные баталии, ночные побеги из охраняемого бдительной гвардией дворца, балетные постановки, словом, всё то, чем развлекалась молодёжь во времена юного короля Людовика XIV.
"Ярко вспыхнули и загорелись искорки. Словно хвост кометы в ночном небе они пролетели через всю комнату и затерялись в тёмном углу. Громкий стук прокатившегося по паркету перстня, соскользнувшего с пальца, отвлёк молодого человека от его размышлений. Вот уже несколько минут он с рассеянным видом созерцал написанные им письма, в беспорядке разбросанные на столе. Он обернулся и, не скрывая глубокий зевок, устало спросил:
- Сколько ещё? Мы написали уже больше двух дюжин писем!
- Запишите ещё одно, Луи-Виктор! На этот раз для Катрин, - ответил Людовик и кончиком гусиного пера указал на стол.
Устроившись на широком подоконнике, он продолжительное время размышлял о чём-то, устремив в окно взгляд своих глаз цвета лазури сентябрьского неба.
- Как? Целых два приглашения для неё одной? - удивился Луи-Виктор де Вивонн, помахивая перед собой листом бумаги, на котором блестели ещё невысохшие чернила.
- Я говорю не о Катрин де Грамон, - пояснил Людовик, задумчиво водя кончиком пера по своему подбородку.
Он обернулся и, смахнув небрежным жестом упавшие на лоб пряди вьющихся волос, пояснил:
- Теперь напишите письмо для Катрин де Невиль!
- А... Понятно!
С обречённым видом, словно его приговорили к каторжным работам, Де Вивонн потянулся за новым листом и положил его перед собой. Склонившись над столом, он приготовился писать ещё одно письмо, содержание которого было повторением всех предыдущих - это было приглашение на королевскую прогулку в садах Тюильри. Написав около двух дюжин таких писем, граф успел выучить текст слово в слово, так что ему и не требовалось уточнять, что именно Людовик хотел передать в очередном послании.
За окнами только занимался рассвет утра двенадцатого декабря. И если до этого дня время, оставшееся до святочных праздников, отсчитывали неделями, то теперь счёт будет вестись на дни! Их осталось всего тринадцать, так что каждый новый день в королевском дворце будет встречен с ещё большей суматохой, чем предыдущие. Ещё накануне суета, обыкновенно царившая в Лувре, была показной и нарочитой, и казалось, что скоротечность времени никогда не проникала сквозь толщу вековых стен, а во дворце всё шло своим чередом, но с этого утра начался самый настоящий переполох. Бурная деятельность загудела в древней твердыне французских королей с энергией, какой не помнили со времён правления предыдущей династии. Приготовления к праздникам перешли от обсуждений и споров к отчаянным скачкам наперегонки со временем. Распорядители всех дворцовых служб буквально сбивались с ног, чтобы успеть с подготовкой самого зрелищного и масштабного представления, какое только помнили стены Лувра. Да что там Лувр! Париж не видел ничего подобного на протяжении вот уже нескольких десятков лет! В канун Рождества, помимо торжественной мессы в дворцовой часовне и парадного Королевского обеда на несколько сотен гостей, во дворце готовились к балу, который должен был стать самым блестящим и помпезным событием эпохи. В Лувре ожидали прибытия огромного числа приглашённых гостей, такого количества людей в его стенах не было даже во время созыва Генеральных Штатов. Сам Париж не видел подобной толпы народа со времён войны, которая разгорелась между королевской властью и Парламентом, а позднее между королём и партией мятежных принцев - так называемой Фронды.
Но Людовик загорелся идеей устроить, кроме святочного бала во дворце, особое представление, по размаху и великолепию превосходящее все известные в истории королевские балы. Он намеревался посвятить в этот замысел всех своих друзей и пригласить их танцевать на сцене вместе с ним. Написать музыку для нового балета Людовик решил заказать флорентийцу Жану-Батисту Люлли - молодому музыканту и танцору, с недавних пор подвизавшемуся при дворе в качестве композитора, а постановку танцев - придворному учителю танца и хореографу Пьеру Бошану.
Содержание записок с приглашениями сочинил сам Людовик, но столь важное дело, как, впрочем, и все затеи юного монарха, не обошлось без участия и советов Франсуа Онора де Бовье графа де Сент-Эньяна, обер-камергера королевского двора.
Природная сдержанность, безупречный вкус, доскональное знание тонкостей придворного этикета, свода дворцовых правил, дворянского кодекса и геральдики, вместе с многолетним опытом службы при дворе и умением дипломатично лавировать между соперничающими между собой партиями придворных, помогли графу де Сент-Эньяну стать доверенным лицом вдовствующей королевы. А кроме того, несмотря на значительную разницу в возрасте, сорокалетний граф сумел завоевать расположение и дружбу юного короля. Ведь помимо перечисленных достоинств, граф обладал тонким вкусом и чутьём во всём, что касалось модных веяний в культуре. Более того, в литературных кругах и среди парижской высшей знати де Сент-Эньян заслужил всеобщее признание и авторитет как арбитр изящности.
Прислушиваясь к советам графа, Людовик всё утро работал над пригласительными письмами. Он даже написал некоторые из них собственноручно, однако большая часть была записана под диктовку Луи-Виктором де Рошешуаром де Мортемаром графом де Вивонном - его другом и помощником во всех затеях.
Этот юноша был немногим старше самого короля и в свои семнадцать лет мог бы стать образцом для подражания молодым дворянам, если бы не его природная лень и нежелание браться за дела, которые не могли увлечь его с первых же минут, либо слишком быстро наскучивали. Он неплохо разбирался в искусстве и литературе, тщательно и со вкусом одевался, умел выбирать интересные темы для беседы и не боялся вступать в остроумные полемики. Кроме того, Луи-Виктор получил прекрасное образование в классических науках - читал на древнегреческом и латыни, легко справлялся с несложными математическими задачами, разбирался в географии и навигации, успел обрести базовые знания в астрономии и фортификации, превосходно фехтовал, стрелял без промаха и был отличным наездником. Но, что особенно ценилось при дворе, Луи-Виктор был прекрасным танцором и обладал ещё двумя весьма важными качествами - недюжинным чувством юмора и смекалкой.
- Будет хорошим тоном послать два письма, граф: одно для мадемуазель Катрин, а другое - для мадемуазель Франсуазы, - произнёс де Сент-Эньян, который всё это время мягкой походкой прохаживался за спиной у де Вивонна. - Даже если они сёстры.
- Но зачем? Не проще ли послать одно письмо с малышом де Виллеруа? Он-то наверняка сумеет заручиться их согласием - они же его сёстры! - возразил Луи-Виктор и отложил перо, собираясь размять пальцы после долгих упражнений в каллиграфии.
- Мой дорогой граф, это будет моветоном, - негромко изрёк де Сент-Эньян и обратился к Людовику:
- Любые письма с приглашением, просьбой, даже приказом могут быть написаны от имени короля. Это так. Официальные письма - тем более! Но сейчас речь идёт о приглашении на прогулку в кругу друзей. И к тому же в обществе прекрасных дам и блестящих кавалеров, - граф дипломатично кивнул в сторону де Вивонна, который краснел от только что прозвучавшего в его адрес упрёка. - А посему каждое письмо с приглашением должно быть составлено так, как если бы было послано только одному адресату, лично. Таким образом, сир, вы покажете ваше особое расположение к каждому приглашённому, - и тут он неожиданно улыбнулся и уточнил:
- К каждой из них. Именно этот жест поможет вам заручиться их личным благоволением к вам, сир.
- А разве они уже не благоволят мне? - спросил Людовик, небрежно помахивая перед собой листом с собственноручно написанным приглашением для одной из воспитанниц в свите королевы.
- Да, это так. Они благоволят своему королю. Но ведь личное расположение и дружба ценятся гораздо выше! Не так ли, сир?
- Зависит от того, чьё именно, - обронил Людовик, скрывая смущение.
Он наклонился над сложенным втрое листом бумаги, чтобы надписать на обороте: «Для мадемуазель Олимпии Манчини. Лично в руки». Отложив лист поодаль от себя, он подумал с минуту, снова взял его, развернул и дописал короткую строчку внизу прямо под размашистой подписью. Украсив это дополнение вензелем с завитками и дурашливым рисунком в виде цветочного бутона, Людовик оглянулся и бросил молниеносный взгляд назад.
Де Вивонн в это же самое время сосредоточенно выводил незатейливые строки послания для одной из сестёр де Невиль, а де Сент-Эньян с безучастным видом стоял у окна, наблюдая за хороводом снежинок, кружащихся на фоне серо-голубых туч.
Убедившись, что он не привлёк к себе их внимания, Людовик соскочил с подоконника и подошёл к секретеру. Он достал из его недр шкатулку с Малой Королевской печатью, которой полагалось скреплять официальные документы, взял восковую палочку и расплавил над огнём свечи её кончик, чтобы вылить несколько капелек воска на сложенное втрое письмо, и, наконец, аккуратно скрепил его печатью.
В ту же минуту раздался громкий стук в дверь. Прежде, чем первый камердинер короля месье Бонтан, успел доложить о новом посетителе, в кабинет проскользнул мальчик лет девяти с голубыми глазами, полными счастливого энтузиазма, ярким румянцем на щеках и разметавшимися по плечам кудрями светло-каштанового цвета.
- А, де Виллеруа! Вот и чудненько! - приветствовал его де Вивонн, но, встретив укор во взгляде графа де Сент-Эньяна, тут же отвернулся и продолжил дописывать незаконченное письмо.
- Франсуа! А как вы смотрите на то, чтобы побыть сегодня моим личным гонцом? - спросил Людовик, с улыбкой встретив приход самого младшего из своих друзей.
- А к кому надо сбегать? - румянец на щеках де Виллеруа сделался ещё ярче при виде множества писем, лежавших на столе.
- К вашим сёстрам... - снова обернулся к нему де Вивонн, но Людовик жестом прервал его и протянул маркизу только что запечатанное им письмо.
- К мадемуазель Олимпии Манчини! Впрочем, вы можете отнести письма для её сестёр и кузин тоже, - король кивнул де Вивонну и тот передал маркизу пачку посланий, адресованных к племянницам кардинала Мазарини, а также и к другим юным воспитанницам в свите королевы Анны Австрийской, дочерям самых именитых дворянских семей Франции.
- Господин Бонтан! Распорядитесь, чтобы мои гвардейцы сопровождали маркиза до самых покоев королевы! Надеюсь, что вы найдёте всех, Франсуа. И запомните, записку для мадемуазель Манчини важно передать ей в руки. Лично!
- Хорошо, я мигом! Туда и обратно!
- Да не торопитесь вы так! То есть нет! Поспешите! Но вы можете дождаться ответа Олимпии, - говоря это, Людовик бросил грозный взгляд в сторону де Вивонна, который с тихим смешком мигом отвернулся к столу.
Не обращая внимания на его смех, Людовик величественным жестом отправил новоиспечённого гонца. Сам он вернулся к окну и сменил де Сент-Эньяна на этом своеобразном посту, откуда можно было увидеть всё, что происходит во внутреннем дворе Лувра, а также понаблюдать за капризами переменчивой декабрьской погоды.
Любуясь снежинками, которые медленно опускались с небес, он мысленно повторял себе, что не пройдёт и получаса, как маркиз вернётся с ответом. И конечно же, ответ Олимпии будет передан не просто на словах, как от всех остальных! Ведь она непременно захочет ответить ему письмом. Остаётся всего лишь дождаться возвращения Франсуа - и всего-то!
«Только и всего!» - мысленно повторял самому себе Людовик, рассматривая прилипшую к оконному стеклу снежинку.
В его воображении Олимпия сидела за секретером и писала ответ, сжимая в тонких и удивительно мягких пальцах гусиное перо, кончик которого скользил, словно танцуя, по гладкому листу бумаги. И отчего-то Людовик был уверен, что этот лист был непременно нежно-лилового оттенка, а кроме того, от него пахло фиалками, любимым ароматом Олимпии.
***
- А как же я? - де Вивонн посмотрел на оставшиеся на столе письма, адресованные его сестрам и другим девушкам, которые были представлены ко двору в качестве дочерей, племянниц или воспитанниц высокопоставленных придворных, но не состояли в свите Анны Австрийской.
- А вас, дорогой мой, я хочу послать к очень важной персоне!
Людовик с лукавым прищуром посмотрел в вытянувшееся в ожидании лицо де Вивонна. Он любил заинтриговать собеседника многозначительным намёком и заставить помучиться в догадках. Луи-Виктор был хорошей мишенью для подобного розыгрыша, так как не любил терпеливо искать решение каверзных задачек. Граф предпочитал отметать сомнения одним точным вопросом, как некогда Александр Македонский распутал гордиев узел, разрубив его ударом меча.
- И к кому же это? - в прозрачно-голубых глазах де Вивонна блеснул огонёк предвкушения.
Ведь если де Виллеруа достались письма к сёстрам Манчини и Мартиноцци, а доставку приглашений к остальным барышням Людовик решил поручить, по-видимому, графу де Сент-Эньяну, то к кому же пошлют его? И вот уже в следующее мгновение Луи-Виктор нахмурил лоб, его русые брови сошлись у переносицы, а в выражении лица появилось отражение догадки, пришедшей ему на ум. Всё ясно! Это лукавое выражение лица Людовика означало нелестное для него каверзное поручение. Уж не придётся ли ему плестись в Шато-Коломб и просить аудиенции у вдовствующей королевы Англии Генриетты-Марии для того, чтобы передать приглашение для младших детей покойного короля Англии Карла Первого - принца Генри и принцессы Генриетты-Анны? По слухам, маленькую принцессу, которой должно было исполниться девять лет, готовили к официальному представлению ко двору.
- Вам, мой дорогой Луи-Виктор, я поручаю отыскать маэстро Люлли! У меня есть для него особый заказ. И будьте осторожны, не проболтайтесь никому! Пока ни единого слова никому, кроме тех, к кому мы написали письма с приглашениями. Я хочу, чтобы этот балет стал грандиозным сюрпризом для всех.
- Сир! - разочарованный в своих самых лучших ожиданиях и в расстроенных чувствах, потому что была задета несоразмерная ни с чем на свете гордость представителя рода де Рошешуар де Мортемаров, корнями восходившего к Капетингам, Луи-Виктор выпятил грудь и собрался произнести пылкую речь о чести и достоинстве потомственного дворянина.
- Минутку, сир! - мягкий голос де Сент-Эньяна остановил порыв вспыльчивого наследника одной из древнейших семей Франции. - Вряд ли графу известно, где в этот час можно отыскать дирижёра королевского ансамбля Малых скрипок. А я прекрасно знаю, где располагается репетиционный зал. К тому же мне будет легче убедить маэстро прервать репетицию. Я хорошо знаком с вашим замыслом, сир, и сумею с точностью обрисовать основные детали. Таким образом, у маэстро будет возможность придумать первые наброски и идеи ещё до встречи с Вашим величеством в садах Тюильри.
- Хм, - Людовик пристально посмотрел на де Вивонна, а тот ждал его ответа, в глубине души закипая от гнева, который было непозволительно выплеснуть в присутствии самого короля.
Оба графа ждали его ответа.
А Людовик с отсутствующим видом отвернулся в сторону окна и долго молчал, тихо постукивая пальцами по холодному стеклу. Спустя некоторое время он снова обернулся, но сделал это только после того, как сумел подавить в себе острое желание задать де Вивонну хорошую взбучку за его дерзость и спесь.
- Да, мы поступим именно так, дорогой граф! - несмотря на любезную улыбку, в словах короля сквозил холодок. - Я не стал писать приглашение для Люлли. Пожалуйста, передайте ему то, насколько велико наше желание видеть его на прогулке в садах Тюильри. И поделитесь идеями о представлении, которое мы обсуждали. Надеюсь, он успеет рассказать о нём и мэтру Бошану. Скажите маэстро, что нам будет необходим его ансамбль Малых скрипок! И новая музыка. А больше всего - его талант!
Де Вивонн презрительно скривился, но на этот раз сдержал ехидные шутки. Он прекрасно понимал значение того вежливого тона, к которому Людовик прибегал в минуты, когда сердился. Ссориться с королём, да ещё и накануне грандиозного веселья, Луи-Виктор вовсе не хотел. Даже зная наверняка, что по своему характеру Людовик был отходчив и быстро прощал друзьям их промахи, граф понимал, что повёл себя дерзко и заносчиво.
- А я? - нахмурившись, он смотрел исподлобья, всем своим видом показывая, что готов уступить.
- А что? - Людовику легко удалось разыграть удивление. - Ах да! Если пожелаете, дорогой граф, то можете передать адресатам вот эти письма. Кстати, я собственноручно написал ещё и письмо к маленькой кузине Анриэтт и кузену Анри, - так Людовик и его младший брат Филипп называли своих английских кузенов - принцессу Генриетту-Анну и принца Генри Стюартов.
Не скрывая нового приступа разочарования, де Вивонн сгрёб со стола оставшиеся письма и двумя пальцами взял протянутое королём письмо, которое, в отличие от остальных, было свёрнуто в трубочку и скреплено красной восковой печатью, висевшей на шнурках из голубого шёлка.
- Да не бойтесь вы так, Луи-Виктор! Я же не свататься вас посылаю, - теперь настала очередь Людовика посмеиваться над смущением друга. - К тому же в свите нашей маленькой кузины есть несколько прелестных компаньонок и фрейлин. И они, по уверениям некоторых, весьма недурны собой. Можете пригласить от моего имени на прогулку всю свиту королевы Генриетты-Марии! Моя дорогая тетушка будет единственной, кто откажется от приглашения. Впрочем, можете и не говорить об этом вовсе, если не хотите. Я написал обо всём, что важно, в письме.
Пойманный на горячем - на вспыхнувших в его воображении пылких юношеских фантазиях - де Вивонн покраснел и буркнул: "Угу!", а затем стремительно поклонился, собираясь уйти.
Граф де Сент-Эньян тоже отвесил королю вежливый поклон и направился к двери.
- А! Граф! - Людовик вскинул подбородок и приподнял брови, всем видом показывая, что был намерен попросить ещё об одной услуге:
- Не могли бы вы намекнуть маэстро Люлли, что я буду рад помощи его знакомых актёров и актрис из театра Итальянской комедии? Нам понадобятся танцоры для кордебалета и хористы! А также костюмы… Да, пожалуй, что и декораторы тоже! В общем, связи и знакомства маэстро с закулисным миром театра - вот что нам будет весьма полезно!
Бесстрастное лицо обер-камергера на мгновение вытянулось в изумлении. Но он лишь повторил изящный поклон и тут же удалился прочь. Не слишком быстро, но и без промедления. Уж очень сильным было искушение высказать неопытному юнцу всё, о чём тот не знал и даже не догадывался в силу своего возраста относительно знакомства и связей с закулисным миром театра.
Де Вивонн, не мешкая, поспешил вслед за графом, опасаясь получить ещё какое-нибудь каверзное и неотложное поручение, а также в надежде, что успеет расспросить де Сент-Эньяна обо всех секретных задумках Людовика."
©Робин Каэри «Купидон на вишне» Глава 1 – Королевская корреспонденция
https://prodaman.ru/Robin_Caeri/books/Kupidon-na-vishne
Глава 3. Призраки персонажей
«Маленькая тень протянулась от спинки дивана к подушке, свернулась в клубок, потом растянулась снова и замерла, как и подобает теням. Вот только лежать неподвижно дольше, чем несколько мгновений не стала и снова вытянулась вперёд. Лениво потягиваясь, тень выросла и поднялась на четыре лапы, и в лучах утреннего солнца проявился силуэт маленького зверька изящной формы, с рыжим тельцем и лапками, таким же рыжим хвостом и остренькими ушками, торчащими на макушке большой рыжей головы. Белоснежная манишка украшала его грудку, щёки тоже белели, а глаза! О, как же озорно блеснули эти огромные любопытствующие глаза медового с янтарными всполохами цвета.
Встряхнувшись, зверёк ещё раз потянулся и поочерёдно вытянул каждую из четырёх лапок. Вздёрнув острый носик, он прошёлся вокруг себя, распушив хвост, и вдруг замер, навострив ушки. Его слух привлекли странные звуки, похожие на сопение. Откуда же они доносилось? А главное, почему кто-то сопел? Любопытство сильнее опасений и даже сильнее страха перед неизвестностью. Недолго думая, зверёк побежал исследовать окрестности в надежде отыскать источник звуков, привлёкших его интерес. А вдруг кто-то лакомится вкусненьким, но не смог осилить один и теперь сопит от натуги, дожидаясь помощи?
- Эй, ты где? Ты кто? - из предосторожности зверёк выкрикивал вопросы, прежде чем сделать очередные несколько шажков, а потом прыгал дальше, весело приподнимая хвостик, и промчался ещё несколько шагов, прежде чем снова остановиться и с настороженным видом спросить:
- Эй, кто здесь? Ты где?
Наконец, поиски привели его к табурету возле дивана, на котором лежала стопка из книг для чтения на сон грядущий и кипа тетрадей, в которые по утрам записывают первые пришедшие в голову мысли.
- Эй, кто здесь? - спросил зверёк ещё раз, осторожно выглядывая из-за подлокотника дивана.
- Ой, - послышался ответ, и верхом на тетрадях показался силуэт мальчика. - Простите. Это я. Простите, если я помешал.
- А и не помешали, - куражась, ответил зверёк, не желая и виду подать, что искал того, кто так громко сопел, вообще-то из страха, а ещё больше, из любопытства.
- Это хорошо. А то, - незнакомец вздохнул. - Я уже и не знаю, может, я совсем никчёмный, поэтому никто на меня внимания и не обращает.
- А я обратил, - заявил зверёк, устраиваясь на мягком подлокотнике дивана.
Он повёл острым носиком, принюхиваясь к запахам, и прищурил сияющие озорством глазки.
- Слушай, а у тебя, случайно, нет ничего... Ну, вроде как вкусненького, - пояснил он и огляделся, навострив остренькие рыжие ушки.
Мальчик посмотрел на странного гостя и виновато пожал прозрачными плечами.
- Нет, - вздохнул он. - Мне ещё не записали ничего вкусненького. Но, у меня есть шарики. Алебастровые. Хочешь, поиграем?
- У, - разочарованно протянул зверёк и уже повернул, было, собираясь уйти восвояси, но, подумав, развернулся и спрыгнул с диванного подлокотника на табурет, угодив прямиком на томик "Трёх мушкетёров".
- А давай! - весело сказал он и присел на задние лапы. - Только, мы же еще не друзья, как же играть будем?
- Смешной ты! Ну, давай будем друзьями, - усмехнулся мальчик и протянул зверьку прозрачную руку.
- Я лисёнок. Люцием меня назвали. Я этот, как его... - лисёнок потёр ухо задней лапкой и насупил мордочку, пытаясь вспомнить мудрёное слово. - Я - талисман!
- Очень рад, - мальчик склонился в поклоне, показавшемся лисёнку забавным. Рыжику даже привиделось, что в руке у его нового друга мелькнула широкополая шляпа с перьями.
- А я Франсуа. Я новый персонаж. Но, я пока что не дописан. Совсем. Поэтому я такой прозрачный. Я - призрак.
Лисёнок вздохнул и потянулся. Целые недели в волшебной тетради, на страницах которой появлялись на свет невероятные истории и приключения, не было ни одной новой записи. Как же жизнь медленно и скучно тянется, когда не рождаются новые замыслы, герои не попадают в приключения, и по воле волшебного пера не появляются новые персонажи и захватывающие истории.
- Эх, - вздохнул рыжий талисман и уткнулся острой мордочкой в лапы.
- А что? - спросил голос снизу, с той самой табуретки, на которой хранилась тетрадь с записями черновиков.
- Что значит, что? - встрепенулся лисенок и забрался на подлокотник дивана.
- А что ты вздыхаешь? Отчего же? - спросил его новый друг, призрак ещё недописанного персонажа.
- Скучно-то как... Волшебное перо лежит без дела, ничего не записывает. Ничего не происходит. Жизнь как будто замерла. Вот и скучно мне.
- О нет, не скучай! Волшебное перо может и не записывает пока всё что взбредёт в голову нашего автора, но оно ждёт момента.
- Какого такого момента? Это когда же? - лисёнок недовольно вильнул хвостом.
- Волшебного момента, конечно же. А разве ты не знаешь, что само волшебство рождается тогда, когда за ним не следят. Надо спрятаться и ждать в засаде. Тогда и увидишь его.
Люций недоверчиво навострил ушки и уставился на призрачного героя. Он осторожно свесил голову вниз, зацепился лапками за подлокотник и посмотрел другу в лицо своими жёлтыми глазками, в которых сверкали тысячи огоньков любопытства и жадного стремления к приключениям.
- А давай вместе следить за этим моментом! - предложил он.
- Давай, - согласился Франсуа и поманил лисёнка к себе на табурет. - Спускайся сюда. Никто не обратит внимания, если мы будем просто сидеть неподвижно. Мы же талисманы, ты и я.
От долгого неподвижного сидения заныли лапки, начал чесаться кончик носа, а тут ещё и хвостик сам собой принялся отбивать нетерпеливый ритм - та-дам, там-там, та-дам...
- Тише ты! - шепнул ему Франсуа и ласково пригладил вздыбившуюся на загривке шёрстку. - Не вспугни её.
- Кого?
Лисёнок с радостным любопытством озирнулся вокруг, ища, кого это он мог вспугнуть. Франсуа накрыл ладонью его левое ухо, нагнулся еще ниже и заговорил шёпотом:
- Смотри туда, - указал он на письменный стол. - Вон искрится. Видишь? Это Фея Вдохновения. Она порхает над гусиными перьями, завораживает чернила, заговаривает бумагу и тетради, чтобы рождались новые сказочные персонажи, и с ними приключались волшебные истории.
- Столько волшебства от одной искорки? То есть, от одной Феечки? Надо же, - подивился Люций и выпростал ухо из-под ладони мальчика. - А что же она нам не поможет, чтобы и с нами волшебство приключилось?
- Не знаю, - вздохнул Франсуа. - Может, время не пришло ещё?
- А я вот пойду и спрошу, - деловито почесав ухо задней лапкой, сказал лисенок и, не слушая взволнованный шёпот неуверенного в его затее Франсуа, спрыгнул с табуретки на пол, метнулся рыжей тенью к письменному столу и вскарабкался по одной из ножек наверх. Помахав другу белым кончиком пушистого хвоста, Люций проскочил мимо аккуратных стопок бумаги, возвышавшихся на поверхности стола, и остановился, заворожено наблюдая за искрящейся всеми цветами радуги тенью, порхающей над стаканчиком с гусиными перьями и грифельными карандашами.
- Извините, - набрался наконец он смелости и заговорил с Феечкой.
Та не сразу расслышала голос лисёнка, занятая своей песенкой и магическими пасами с волшебной палочкой. А когда лисёнок позвал её ещё раз, оглянулась и удивлённо посмотрела на него. Ах! Какие же у неё выразительные и глубокие зелёные глаза!
- Ой, а ты кто такой? Я тебя не выдумывала!
- Я сам по себе. Я не выдуманный, я настоящий, - лисёнок отступил на шаг и пригнулся, настороженно следя за палочкой в правой руке Феечки.
- Вижу, что настоящий, - усмехнулась она и заправила волшебную палочку в прическу. - А как тебя зовут? И откуда же ты взялся такой «сам по себе»?
- Я лисёнок Люций. Меня талисманом взяли. Я вон там, на диване живу. Я это, вдохновение дарю. Только, что-то оно редко кому нужно... Забыли нас там.
- Это кого же? - Феечка испуганно посмотрела в сторону дивана. - Кого это ещё там позабыли? Неужели я недоглядела?
- Там тетрадка со старыми записями. И в ней Франсуа живёт. Он персонаж, но у него совсем нет никаких приключений. Ему бы не помешало чуточку твоего волшебства получить.
Люций призывно помахал хвостиком, подавая сигнал своему другу, чтобы тот показался, и Франсуа не замедлил выйти из укрытия. Он выступил на два шага вперёд и отвесил галантный поклон, совсем как настоящий кавалер.
- Его зовут Франсуа, - представил своего друга лисёнок, и в его жёлтых глазках блеснула самая настоящая гордость.
- Ой, мамочки! Вы и есть тот самый Очаровательный маркиз? - пискнула Феечка, и её щёчки порозовели от волнения. - А я-то думала, куда же вы пропали! Ведь вы же Главный Герой! Скорее сюда! Надо исправить это недоразумение. Хватит уже ждать, ведь Вы заслуживаете настоящего романа про ваши приключения. Да-да! Вы оба!»
©Робин Каэри «Призраки персонажей» https://prodaman.ru/Robin_Caeri/books/Prizraki-personazhej
Глава 4. Как рождаются новые истории
Этот отрывок приоткроет ещё один эпизод из моих писательских будней. Это, собственно, история о том, как появился сюжет рассказа "Алебастровые шарики".))
«На подоконнике у меня стоит трёхлитровая банка с мишурой, блёстками, шариками и конфетами. Она служит одновременно и декоративным фонарём для придания атмосферы уюта в зимние тёмные вечера, и украшением для красивых фотографий с натюрмортами со всякого рода необычными вещицами. Когда зимние праздники закончились, то и украшения тоже как-то стушевались, а на смену им появились новые. Эта банка долгое время оставалась на письменном столе, пока не перекочевала на подоконник, где и сейчас красуется на фоне окна.
В одно прекрасное утро я проснулся раньше обычного. И нет, разбудили меня вовсе не яркие солнечные лучи, а лёгкий шорох и звуки, похожие на чьё-то сосредоточенное сопение.
Приподнявшись на локте, я сонно посмотрел в сторону окна и увидел занятную картину, которая рассмешила меня настолько, что сон окончательно улетучился.
На фоне рассветных лучей перед большой банкой с мишурой мельтешил знакомый рыжий силуэт.
- Люций! И что это ты делаешь в такую рань? - спросил я, вылезая из постели.
Подойдя к окну, я заметил, что лисёнок был на подоконнике, но суетился не рядом с банкой, а застрял внутри неё. Он то и дело пытался подпрыгнуть вверх и ухватиться лапками за край, но каждый раз соскальзывал обратно на дно, поднимая при этом блестящий ураган из глиттерной пыли, радужных сердечек, цветных кружочков и бумажных снежинок. Не сдаваясь перед лицом неудачи, он снова и снова подпрыгивал. Присмотревшись ближе, я заметил, что в зубах он сжимал маленький шарик. Так вот почему он не позвал на помощь! Это его сопение я услышал сквозь сон!
- Погоди, дружок, я помогу, - сказал я и осторожно похлопал по стеклу ладонью.
Заметив меня, лисёнок обрадовано вздёрнул хвостик, и в его глазках блеснули огоньки. Я взял банку и положил её на стол, так что Люций смог выбраться наружу. Он тут же встряхнулся, рассыпав вокруг себя целое облачко из сверкающей пыли, сердечек и снежинок.
- Ну и ну, - я весело потрепал его за ушко, смеясь над тем, как он тщетно пытался стряхнуть с хвостика неуловимых светлячков. - И зачем же ты в банку залез?
- Жа... - он аккуратно выложил маленький алебастровый шарик на стол и, прежде чем тот успел откатиться прочь, поймал его, зажав между лапами. - За подарком.
- Подарок? Это для кого же? - удивился я и посмотрел на календарь, в котором были отмечены все важные даты.
- Так ведь у Франсуа день рождения будет скоро! Ну, через месяц или другой, - деловито сказал Люций, также как и я, глядя на календарь. - А ты всегда говорил, что время летит без оглядки, надо успеть поймать правильный момент. Вот я и поймал его. Момент. И подарок нашёл.
- Вот этот шарик? - я не перестаю удивляться поразительной и в чём-то очень заразительной логике моего друга. - А почему именно шарик?
- Ну как же, ведь Франсуа нам рассказывал о своей любимой игре. Помнишь? - в тоне лисёнка прозвучали нотки нетерпения, так же как бывало в те моменты, когда я умудрялся забыть что-то важное. - Да ведь Франсуа - лучший игрок в алебастровые шарики! Вот я и подумал, что хорошему игроку не помешают новые надёжные шарики в арсенале.
- Ага, значит, ты и про арсенал подумал, - улыбнулся я и вынул из банки ещё один шарик. - Ну что же, тогда есть смысл подарить сразу несколько шариков. Как раз в честь моего первого рассказа о нём. И в честь его дня рождения, когда бы он ни был.
Мы выбрали шесть самых красивых шариков и сложили их в маленькую картонную коробочку. Причём Люций настоял, чтобы там непременно была рассыпана мишура из снежинок и сердечек. И он сам добавил последний штрих к украшению этого подарка, присыпав шарики щедрым слоем сверкающей глиттерной пыли.
- Кстати, а откуда ты узнал про день рождения Франсуа? - спросил я, прихлебывая горячий мятный чай, которым мы вместе угощались после того, как закончили приготовления подарка.
- Мне Пане Каханку рассказал об этом, - ответил Люций, не отвлекаясь от блюдечка с чаем с молоком.
Я посмотрел в сторону дивана, куда лисёнок мельком скосил взгляд. Ах да! Мой белый плюшевый медвежонок, которого я взял к себе давным-давно и так привык к его компании, что уже и не помню, как давно мы вместе. Пане Каханку - это его имя. Оно как-то само собой пришло на ум, когда мы только познакомились, и я увидел его довольную улыбку. Так улыбаются те, кто осознают, что любимы и важны, а «каханы» по-беларуски значит любимый. Каханку - стало быть, Любимый или Любимец.
- И что же, Пане Каханку рассказал тебе про день рождения? - полюбопытствовал я.
- Нет, про день рождения у тебя в календаре записано. А вот про подарок это он рассказал, - охотно отвечал Люций после того, как расправился с медовой печенькой. - Он сказал, что когда ты собирал эту банку, то говорил о чём-то тёплом и светлом, как лампы. И ты приговаривал ещё, что положил в неё все волшебные ингредиенты для уютного дома. Вот эти сверкающие сердечки, снежинки, волшебная пыль, а ещё любимые мишкины конфеты с мёдом. И вот эти шарики. Для Пане Каханку здесь самое важное - это медовые конфеты, для меня - волшебная пыль вдохновения, для тебя - свет от гирлянды из разноцветных лампочек, которую ты туда положил. А для Франсуа - вот эти шарики. Он сам мне как-то сказал. И Пане Каханку и подсказал, что для подарка они самое то будут. Ну, вот я и решил, чего же ждать, надо скорее подарок делать!
- А что же так скоро? - не удержался я от ироничного тона.
- Ты же говорил, что не нужно долго ждать, когда хочешь порадовать друга, - ответил Люций и положил тёплую мордочку на запястье моей руки. - Этим утром я увидел яркое солнце и тут же захотел порадовать друга подарком. Чтобы поделиться.
- Солнцем?
- Ага.
Довольные этой затеей мы упаковали коробочку в бумагу и обвязали её шелковой лентой. Подарок готов. А чтобы поскорее повеселиться ещё больше, мы и в самом деле не стали дожидаться дня рождения нашего друга. Франсуа в тот же день нашёл этот сюрприз рядом с коробкой с кусочками той мозаичной картины, четверть которой он успел сложить к тому времени.
На следующее утро я снова проснулся раньше, чем обычно, и нет, вовсе не из-за ярких лучей рассветного солнца. Сквозь сон я услышал гул катившегося по полу шарика.
"Бум!" - шарик ударился о стену и замер. Тут же послышался такой же гул, и ещё один шарик прокатился по полу следом за первым. "Бум!" - шарики весело стукнулись друг о друга и тут же откатились в разные стороны.
- Ура! Это был мой шарик! Теперь твоя очередь, Люций. Если повезёт, отыграешься, - раздался звонкий мальчишеский голос.
Спросонья я проворчал что-то о субботе, свободном для долгого сна времени и снова закрыл глаза. Теперь уже ни гул катавшихся по полу шариков, ни весёлая возня азартных игроков, ни их споры и победные возгласы не мешали мне видеть во сне образы нового рассказа о маленьком Очаровательном маркизе. А под самый занавес этого сна я увидел довольно ухмыляющегося плюшевого белого медвежонка Пане Каханку, разглядывающего альбом с иллюстрациями к истории Великого Княжества».
©Робин Каэри «Призраки персонажей» https://prodaman.ru/Robin_Caeri/books/Prizraki-personazhej
Рассказ "Алебастровые шарики" вошёл в серию "Очаровательный маркиз" и его можно прочитать здесь, на Продамане: https://prodaman.ru/Robin_Caeri/books/Alebastrovye-shariki_rasskaz
Глава 5. Отрывок из черновиков
Как я и обещал, буду выкладывать небольшие отрывки из черновиков моего нового романа под рабочим названием «В тени Солнца», это третья часть цикла «Архивы Медичи».
***
[1]
Глава 4. Королевские планы
30 марта, 1661. Париж
«Сердце гулко билось под прижатой к груди ладонью. Ей безумно хотелось сбежать, скрыться, запереться на самой верхней площадке башни Астролога и не показываться на глаза никому. Но прежде всего ему! Не видеть его, не слышать его голос, не чувствовать на себе его взгляд, не ощутить тепло дыхания и мягкое прикосновение губ на своей коже. Нет, ничего из этого она не хотела и вместе с тем всё это желала всем сердцем сейчас же и сразу, и одновременно, хотя бы всего на один миг! Как же нелегко было признаться даже самой себе в том, что больше всего на свете в ту самую минуту она хотела обернуться легкокрылой голубкой для того лишь, чтобы выпорхнуть из окна и слететь вниз, к нему, укрыться от всего мира на его плече под мягкими локонами его прекрасных каштановых волос.
- Но... Как же так? - не веря своим глазам, прошептала она, видя, как карета, которая минуту назад ещё стояла у ступенек парадного крыльца, отъехала, а вслед за ней и четыре верховых гвардейца из сопровождения.
- Как же так? Он уехал? Но почему? - спрашивала она, теперь не в силах даже оторвать бессмысленный взгляд от темного силуэта удаляющейся кареты.
Минуты или секунды, какая в том разница, сколько бы их не пронеслось до того момента, когда двери ее покоев с громким шумом распахнулись, пропуская в гостиную толпу щебечущих сестёр, кузин, подруг, случайно оказавшихся в гостях у принцессы де Кариньян именитых гостей, и наконец саму принцессу, величественной поступью шагающую под руку...
- Постойте, но как же так? - не уверенная в том, что глаза не обманывали её, Олимпия машинально присела в глубоком реверансе, глядя во все глаза на высокого мужчину, который вошёл в её гостиную под руку с гостеприимной хозяйкой вечера.
- Моя дорогая, - принцесса де Кариньян первой заговорила, обращаясь к невестке с теплом и нежностью, которые редкая мать не обратила бы к своему любимому чаду. - А я и подумала, как же так, ваш карточный вечер сегодня собрал столько гостей, но где же самый желанный и дорогой из них! И вот же, вы только посмотрите, кто пожаловал!
- Сир, - выдавила из себя Олимпия, с удовольствием отметив про себя, что на этот раз не одна она была ошеломлена и счастливо обманута в худших предчувствиях.
- Моя дорогая принцесса, - глядя в глаза Олимпии, Людовик заговорил с мадам де Кариньян с той хорошо знакомой всем обезоруживающей вежливостью, против которой не были властны даже самые суровые блюстители правил этикета. - Я не мог завершить этот день, не почтив ваш прекрасный и гостеприимный дворец визитом. Завтрашний день, как вы все уже знаете, будет полон суеты и совершенно непредсказуем. Но сегодня я всецело принадлежу себе и моим дорогим друзьям.
Он повернулся лицом к пожилой даме и с чувством приложил её руку к своим губам. Глядя на это, Олимпия чуть заметно усмехнулась, но только ещё ниже наклонила голову, чтобы никто не заметил её нетерпеливый взгляд.
- Вы же позволите, мадам? - Людовик галантно подвёл принцессу к ближайшему креслу и подождал, пока та устроится со всем возможным удобством, так как видно было, что принцессе де Кариньян было страшно любопытно узнать, с чем именно пожаловал молодой король, и она чувствовала себя даже в любимом кресле так, как будто бы на горячих углях.
Глава 6. Отрывок из трилогии "Час Купидона"
Как-то всё у меня наоборот получилось. Принято представлять книгу перед началом публикации, а я пишу о ней, когда она уже целиком выложена, и вместо аннотации или пролога в качестве ознакомительного отрывка я выбрал эпизод, который завершает всю трилогию.
Но никаких спойлеров тут не будет, а для того, чтобы найти решение загадки Часа Купидона, читателям придётся пройти весь путь с героями трилогии от начала и до конца. И что-то подсказывает мне, что скучно не будет!
[2]
"Предрассветную тишину резко нарушил пронзительный рёв осла, и громкое эхо прокатилось по окрестностям королевского дворца от внутреннего двора до дальних ворот Оранжереи. Никто не смог бы сказать, был ли причиной тому суровый рок или же нелепый случай, но повторилась в точности та же история, что и за несколько недель до этого. В проезде под широкой дворцовой аркой застряла тяжёлая телега, доверху нагруженная ветошью и мусором, предназначенным к выбросу. Понукаемый хозяином на все лады, заупрямившийся осёл ни в какую не соглашался сделать хотя бы ещё один шаг и вытянуть телегу прочь со двора.
На помощь незадачливому вознице сбежались гвардейцы, стоявшие на посту у ворот. Ослиный рёв успел поднять на ноги обитателей дворца и грозил обернуться громким скандалом, так что единственной целью всех, кто оказался во внутреннем дворе, было сдвинуть упрямое животное с места и вывести из-под арки прочь к воротам, а лучше и вовсе за пределы дворца.
При этом никто не обратил внимания на распахнутые настежь зарешеченные створки окна на третьем этаже как раз над самой аркой. На карнизе стоял человек в смешном лоскутном костюме, с пришитым к спине горбом. Он завязал тесёмки наброшенного на плечи чёрного плаща и скрыл лицо под капюшоном. Примерившись к высоте и оценив шансы на возможность попасть точно в самую гущу беспорядочно сваленных в повозке тюков, он наскоро перекрестился и сорвался с карниза. Следом за ним в окне показался ещё один человек. Ни секунды не мешкая, он, так же как и первый, вылез на карниз, примерился к высоте и, рассчитав траекторию полёта, прыгнул вниз, успев попасть в телегу прежде, чем она сдвинулась с места и проехала под аркой к воротам.
- Ну, наконец-то! - проворчал Бонтан, прикрывая ставни окна королевской спальни, чтобы утренние лучи не разбудили спавшего короля.
- Наконец-то, - тихо повторил Людовик.
- Как? Вы уже не спите, сир? - Бонтан оглянулся и поднял взгляд на стоявшего у него за спиной короля. - Вы тоже видели это? - он хотел было открыть ставни, чтобы дать ему посмотреть, как телега с беглецами выехала за ворота, но Людовик вернулся в постель.
- Я только хотел убедиться, что кузен воспользуется данным ему шансом. Пусть бежит! Может грозить из Испании, сколько пожелает - теперь он не опасен.
- И то верно, - прошептал себе под нос Бонтан, задёргивая полог постели. - Нехорошо свою родню под замком держать. Из этого никогда ничего путного не выходило, кроме новых интриг. Значит, теперь это дело окончательно закрыто?
- Какое дело? - с широким зевком спросил Людовик, кутаясь в одеяло.
- Дело о часах, сир. Час Купидона, - напомнил Бонтан и с улыбкой похлопал по широкому карману своего камзола. - На днях у меня пропала связка ключей. А потом я обнаружил их в своей комнате. Всё бы ничего, мало ли по рассеянности забыл, куда клал. Да только на одном из ключей я нашёл след от воска. Не удивлюсь, если это дело рук месье маркиза де Виллеруа. Знать бы, что на этот раз затеял этот неугомонный Купидон? Может, опять какую-нибудь шалость? Или пир для всех своих приятелей в дворцовом буфете?
- Берите выше, Бонтан, - тихо смеясь, ответил Людовик. - Этажом выше! Франсуа уже вторую неделю сбегает по утрам в фехтовальный зал. После того, как Конде продемонстрировал ему возможности владения кинжалом в ближнем бою, маркиз решил заняться фехтованием. Он берёт уроки у шевалье де Безнара. Мне кажется, теперь он всерьёз нацелился на военную карьеру.
(с)Робин Каэри "Час Купидона. Часть III. Момент Истины"
Глава 7. Отрывок из черновиков нового романа "В тени Солнца"
В первых двух томах трилогии "Архивы Медичи" появились почти все герои из цикла "Очаровательный маркиз" за исключением самых главных персонажей этой эпохи - Людовика XIV Короля-Солнца, его Брата - Филиппа Орлеанского и самого Очаровательного маркиза - Франсуа де Виллеруа. В третьем томе трилогии все трое окажутся в центре событий, и каждый сыграет свою роль. А сегодня я хочу представить небольшой отрывок с участием Франсуа де Виллеруа, уже не маленького пажа, а Главного Танцмейстера королевского двора. Прошу любить и жаловать!
[3]
Глава 7. Купидон на крыше
30 марта, 1661. Фонтенбло. Центральная часть дворца
Карета лихо вкатилась в широкий двор Белой лошади и, сделав полукруг, остановилась напротив знаменитого крыльца, выстроенного в форме подковы.
- Полагаю, ваш кучер позволил себе такую вольность только потому, что королевский двор ещё не прибыл в Фонтенбло, - хмыкнул д'Эстен, глядя на возвышающиеся над крыльцом этажи центральной части дворца. При этом он смешно вытянул шею, став похожим на задиристого гуся.
- Вовсе нет, - глядя на него из-под полуприкрытых век, ответил Леон. - У маркиза де Салюста есть некоторые привилегии. В том числе и право въезда в собственном экипаже к парадному крыльцу королевской резиденции.
- Вот как? - удивлённо протянул д'Эстен, приняв свою неосведомлённость за досадный промах.
- Да. Такие вот мелочи. На самом деле мне что от ворот прогуляться пешком, что от каретного двора - разницы нет. Но поскольку дядюшка был почётным посланником короля при нескольких восточных дворах, это правило распространяется на него и его семью. Как-то так.
Выскочив из душной кареты, Леон прошёлся по усыпанной новой гранитной крошкой аллее, с наслаждением почувствовав земную твердь у себя под ногами. Острые камешки ощутимо впивались в мягкие подошвы новых туфель, и это могло стать, пожалуй, значительным неудобством во время прогулок по парку. Но кроме того, они оставляли заметный красноватый налёт пыли на нежно-голубом бархате на носках туфель, который бросался в глаза в контрасте с ярко-синими атласными бантами.
- Эгей! Добро пожаловать в замок нимф Прекрасного источника! - крикнули сверху, и молодые люди запрокинули свои головы для того, чтобы увидеть в проёме круглого слухового окна под самой крышей голову со светло-каштановой копной волос и отчаянно машущую им руку.
- Франсуа! Неужели это вы? - крикнул что было мочи Данжюс, и эхо, пока ещё царившее в своём полном праве во внутреннем дворе почти пустого дворца, трижды повторило его вопрос, разнося его по всему периметру двора Белой Лошади.
- Да! Это я! Леон, а кто это с вами? - отозвался де Виллеруа, высунувшись по пояс из тесного окошка.
- Осторожно! - почти в один голос вскрикнули Данжюс и д'Эстен, на что беспечный маркиз с ещё большей энергией замахал им рукой и позвал их наверх:
- Поднимайтесь ко мне! Моя комната на третьем этаже. Спросите у Люка, он покажет вам, как подняться сюда.
- Да он отчаянный малый, - проговорил д'Эстен. - Это же чердак. Как он умудрился туда забраться?
- Ну, - усмехнулся Данжюс. - Это же Виллеруа - перед ним все двери открываются, так или иначе.
Пока на этом всё. Но продолжение следует...
Глава 8. Из неопубликованного
[4]
Из неопубликованного: Глава 15. Пикник с огоньком
31 марта, 1661. Фонтенбло. Большая лужайка
- Что случилось? Вы были у короля?
- Да. Так, пустяки. Но…
- И что же? - Данжюс подхватил едва не выпавший из руки Франсуа пустой бокал.
- Я больше не танцую партию Купидона, - со вздохом сообщил Франсуа, ещё не решив окончательно, принесла ли эта перемена облегчение или наоборот огорчила его.
- Это значит, что вы взрослеете! - похвалил Леон. - Это было вашим решением? Вы уже рассказали о нём королю?
- Вообще-то, это Людовик решил за меня, - признался Франсуа. - Наверное, поэтому я и чувствую себя обескураженным. Не ожидал я такой перемены. А у меня, оказывается, новая роль.
- Эй, маркиз! Да вы, как будто недовольны чем-то? - пожурил его граф, наливая ещё вина в бокалы. - Подумайте об этом в другом ключе. Вот та блондинка, на которую вы смотрели, когда вас отчитывала графиня де Лафайет. Хотите представиться ей?
- Вообще-то, не ей, а её подруге, - возразил Франсуа. - Той брюнетке рядом с ней, - и он снова обернулся в сторону, где до того стояли девушки. - Но, видимо, не судьба. Они уже уходят.
- Не беда! Мы все надолго застрянем в Фонтенбло, и мы, и они тоже. Главное, маркиз, что вам теперь не придётся краснеть всякий раз при упоминании о вашей роли в балете. Кстати, а какую роль вам дали взамен партии Купидона? Кто вы теперь?
- Дракон...
- Ну вот! - Данжюс поднял свой бокал вверх. - За вашу новую роль! И за...
- Огонь... - рассеянно проговорил маркиз, глядя на тлеющую солому, сброшенную возле телеги с ящиками, которую растяпа возница за каким-то чёртом подвёз близко к шатру.
- Точно! Выпьем за огонь! - Данжюс залпом выпил вино и вопросительно посмотрел на Виллеруа.
Тот стоял, опустив бокал вниз, и, не обращая внимания на льющееся на землю вино, во все глаза смотрел на что-то поверх плеча Данжюса.
- Что такое... Вы что же живого дракона у меня за спиной увидели? - спросил тот и обернулся. - Мама дорогая! Это ведь не ящики с зарядами для фейерверка?
- Это они и есть, - сглотнул Франсуа, придя в себя от этого громкого восклицания.
- Скорее, маркиз! Гоните всех прочь, а я попробую что-нибудь сделать!
Швырнув бокал на землю, Данжюс побежал к телеге. Огонь стремительно пожирал сухую солому, вывалившуюся из ящиков, в которых была доставлена стеклянная посуда. Будто бы нарочно кто-то оставил без присмотра телегу, нагруженную ящиками с зарядами для фейерверка, и первые искры от занявшейся ярким пламенем соломы выстреливали в пожухлую ветошь и сено, которым было устлано дно телеги. В считанные минуты огонь мог перекинуться на ящики, а тогда и до взрыва недалеко!
- Поберегись! - прокричал Данжюс, на бегу срывая с себя камзол, чтобы прибить им ещё не разгоревшееся пламя.
(с) Робин Каэри "В тени Солнца"
Глава 9. Из неопубликованного
Помню, как кто-то на одном писательском портале затеял флэшмоб "10 глава". Нужно было опубликовать десятую главу из неопубликованного романа. Получилось довольно интересно - эдакий сник-пик из черновика, но при этом нисколько не спойлер, поскольку, обычно к десятой главе события в романе только разворачиваются, а сам сюжет не раскрыт ещё до критического момента.
Итак, это глава из романа, над которым я сейчас работаю. Его рабочее название - "В тени Солнца", это третья часть цикла "Архивы Медичи", первая и вторая части которого "Перстень принцессы" и "Шкатулка королевы" уже опубликованы.
[5]
"В тени Солнца": глава 10. Ужин в «Трёх шишках»
30 марта, 1661. Фонтенбло. Постоялый двор «Три шишки»
Ужин в задымлённом общем зале трактира уже не казался верхом ожиданий. И, хотя ни один из троицы, оккупировавшей стол у запылённого окошка, не высказал ни слова жалобы, было понятно, что никого из них не радовали ни вино, принесённое из особых запасов хозяина трактира, ни ароматное жаркое из бараньей туши, ни даже приготовленный специально для них десерт из запечённых в тесте груш, вымоченных в вине и мёде для придания особого аромата и мягкого вкуса.
- Как же так, - со вздохом проговорил Франсуа, вяло ковыряя затупленным кончиком ножа и мягкий и податливый бок груши, не испытывая желания съесть хотя бы кусочек.
- А что такое? - отозвался д'Эстен, по большей мере ради того, чтобы поддержать видимость застольной беседы, нежели из настоящего интереса.
На самом деле мысли юного помощника префекта были заняты предстоящим отчётом, который следовало отправить своему патрону. Господин Ла Рейни не любил пространных и обтекаемых выражений, принятых при дворе, а потому, для Жан-Люка каждый раз, когда он принимался за написание отчёта, наступало своеобразное философское переосмысление происходящего от точки зрения придворного, ставшей для него привычной к позиции стороннего наблюдателя.
- Да ведь всё это в голове не укладывается, - ответил Франсуа. - Убийство в королевском парке! И ведь это не где-то на задворках Люксембургских садов. А там чего только не случается. И даже не в Париже! Подумать только, в заброшенном парке, в таком тихом местечке, где если что и услышишь, так это шум от взмахов крыльев какой-нибудь бабочки, порхающей над цветами!
- Как вы поэтично сказали, Франсуа, - одобрительно кивнул Данжюс и помахал рукой высоко над головой, стараясь привлечь внимание трактирного слуги.
- Тут не до поэзии, - буркнул де Виллеруа, не видя в том, что с ними произошло, ничего достойного шуток или хотя бы иронии.
(с) Робин Каэри "В тени Солнца"
Глава 10. Из неопубликованного... О маркизе де Варде и трёх красавицах
[6]
Глава 29. Опоздавшие красавицы
31 марта, 1661. Парижская дорога
- Эй, любезный, а ну-ка, подойди сюда! - молодой человек, одетый с иголочки и с лицом, гладким и не тронутым ещё растительностью, подозвал мальчишку, заглядывающего в окно кухни.
- Чего надо?
- Невежда! - прикрикнул на босоногого сорванца парижанин, но, решив дать ему второй шанс, демонстративно подбросил на ладони серебряную монетку и поманил мальчишку.
- Чего изволите? - блеск благородного металла на ладони молодого господина напомнил тракторному слуге о хороших манерах, и тот приблизился, не позабыв отвесить неуклюжий поклон.
- Сходи наверх и посмотри, куда отнесут сундуки из той кареты. И спроси у той рыженькой девушки, которая слугам приказы раздаёт, не пожелает ли её госпожа встретиться со старинным другом. Пусть передаст своей госпоже слово в слово: маска Коломбины была лучшим украшением на празднике на улице Турнель. Ну, беги! Вернёшься с доброй вестью, награжу!
- А ежели взашей прогонят? - недоверчиво поинтересовался мальчишка, видимо имевший горький опыт, когда обещанные су сами собой превращались в тумаки.
- Всё равно возвращайся! Я заплачу!
- Да ну... - протянул сорванец и, запустив ладони за пояс, удерживающий непомерно широкие штаны, неторопливо побрёл прочь.
- Дам пять су сейчас, и десять, когда вернёшься! - пообещал парижанин и швырнул монетку в пять су, которую мальчуган поймал налету.
- Бегу! - крикнул он и побежал следом за рыжеволосой субреткой, которая только что скрылась в дверях трактира.
Выдохнув, молодой человек с облегчением обратил взгляд к небесам, словно там, в вышине кто-то и впрямь наблюдает за тем, что творится в мире и на широком трактирном подворье на полпути к Фонтенбло. Подняв щегольскую шляпу над густыми русыми волосами, собранными в нехитрый хвостик, обвязанный шёлковой чёрной лентой, он помахал ею перед собой, чтобы остудить зардевшиеся от жарких лучей весеннего солнца щёки. Внезапно шляпа дрогнула в холёной руке с тонким запястьем и была поспешно водружена на голову.
Вид шагающего к нему на встречу капитана Дворянской сотни был пугающе решительным.
- Чёрт бы вас побрал, маркиз... - грубое ругательство не вязалось с миловидным обликом и нежным тенорком юноши.
- А я вот тоже смотрю и думаю, что за чёрт! Нинон! - смеясь заговорил с ним де Вард и остановился в двух шагах, чтобы отвесить поклон. - Какими судьбами? Вы уже не в монастыре?
- Де Вард! Вы не в Эг-Море? Как вы здесь оказались? - с такой же усмешкой спросила переодетая в мужское платье Нинон де Ланкло, самая одиозная и дерзкая законодательница моды среди парижских красавиц.
- Право слово, я сражён! В этом костюме вам нет равных, Нинон! Но неужели вы рискнёте приехать в Фонтенбло в таком виде? Осмелюсь предположить, что это лишь подтвердит правоту Её величества в суждениях о вас в глазах многих, и в том числе, короля.
- Маркиз, я и не рассчитываю на вашу скромность в вопросе оценок, - смеясь ответила Нинон. - Но ведь вы останетесь верным себе, как человек слова и чести, не так ли?
- И я могу даже проявить скромность, когда того требует честь женщины, - с поклоном ответил де Вард. - Чем я могу быть полезен прекрасной Шахерезаде?
- О нет, титул восточной сказительницы оставьте для мадам Дианы, мой дорогой маркиз. Я довольствуюсь своим собственным именем! Или можете называть меня Нико, пока я путешествую в таком обличье, - мелодичный смех Нинон разжёг искры так и не угасшей страсти в душе капитана, и он с пылким взором перехватил её руку и поднёс к своим губам.
- Я и не мечтал о такой удаче, но, кажется, я могу оказаться полезным двум самым ярким бриллиантам французской короны.
- Вы льстите мне, маркиз, - упрекнула его Нинон, забирая руку из его ладони, чтобы не привлекать любопытство зевак. - Но в отношении графини де Суассон вы как нельзя более правы. Я буду очень признательна вам, если никто пока что не узнает меня в этом маскарадном костюме.
- Включая и саму мадам де Суассон? - уточнил де Вард, давая понять, что сумел расслышать поручение, которое Нинон отдала трактирному мальчишке.
- О нет, зачем же? - лицо Нинон просияло в лукавой улыбке. - Я как раз намереваюсь просить Фортуну в лице графини взять меня под своё покровительство.
- Вы делаете ставку на положение графини? - приподнял брови де Вард. - Ну что же, в этом мы с вами согласны. Что-то мне подсказывает, что несмотря на своё опоздание, блистательная Мазаринетка вернёт расположение и благосклонность короля.
- Мне не кажется, что она теряла его, - с серьёзным лицом возразила мадемуазель де Ланкло.
- Вы давно не были в Париже, дорогая Нинон.
- Но вы забываете, что у меня остались глаза и уши как в самом Париже, так и при дворе, милый капитан. Однако же, вот и мой вестник!
Нинон помахала рукой своему гонцу, и тот подбежал к ней с протянутой рукой, требуя получить обещанную награду.
- Ну что? Что тебе сказали?
- Пожалуйте монету вперёд, сударь! - потребовал сорванец и получил чувствительный подзатыльник от маркиза. - Ай! А вот это вы, сударь, зря! У нас уговор был.
- Был, конечно же! - успокоила его Нинон и подбросила на ладони серебряную монетку. - Ну, что тебе сказали?
- Они ждут вас. Та дама и её компаньонка, не то сестра, не то подруга. Они в комнате, которая четвёртая с правой стороны, от лестницы, - ответил мальчишка, сгрёб монетку с ладони Нинон, стоило той всего на миг отвести взгляд в сторону смеющегося де Варда, и тут же умчался прочь, не желая испытывать удачу.
- О, я предвкушаю новые розыгрыши! - смеясь воскликнул маркиз. - Вы и Олимпия - это самый взрывной дуэт, какой только можно себе представить! Первые красавицы Парижа, и каждая по-своему обворожительна и предприимчива.
- Берегитесь, капитан, ваши шутки могут вернуться на вашу же голову, - улыбнулась Нинон и направилась к трактиру, чтобы подняться на второй этаж и заглянуть к Олимпии де Суассон, с которой её связывала дружба не столь же тесная, как с Анной Марией де Монпансье, но достаточно крепкая для того, чтобы рассчитывать на содействие графини в вопросе о милости короля к ней. Не зря же Нинон согласилась воспользоваться свадебным переполохом в Фонтенбло для возвращения из ссылки, в которую её отправила Анна Австрийская ещё в то время, когда она могла управлять двором и государственными делами руками Мазарини и подчинённых ему министров.
Де Вард спрятал улыбку и бросил молниеносный взгляд в сторону хохочущих слуг.
Глава 11. Субботние чтения из неопубликованного
[7]
Глава 15. Королевская стратегия
31 марта, 1661. Фонтенбло. Королевские покои
- Это я! - заявил маркиз с порога, вошёл в кабинет короля и, встав вполоборота, указал на дверь. - Я привёл господина Мольера.
- О, Франсуа! Наконец-то! - воскликнул король тоном, словно только что спрашивал о нём. - Вы привели господина Мольера? Как хорошо! Месье, я рад видеть вас!
Опешив от стремительной смены обстановки, интимной и тихой в опочивальне Людовика, к официальной, чем-то похожей на мизансцену в театральной постановке, которая царила в кабинете, Мольер низко поклонился королю, и из-за упавших прядей волос никто из тех, кто находился в кабинете, не смог разглядеть его лица. Он замер у двери королевской опочивальни, не решаясь сделать ни шагу дальше.
- Проходите же, дорогой Мольер! Мы с графом и маэстро как раз обсуждаем финальную сцену нашего нового балета, - не обращая внимания на огоньки ревности, вспыхнувшие в чёрных глазах Люлли, заговорил Людовик, стоя в этот момент на подиуме напротив высокого напольного зеркала. - Мнение признанного драматурга крайне полезно для нас! Ну? Как я выгляжу?
Подбоченившись, он горделиво вскинул голову и скосил взгляд в сторону маркиза.
- Ну...
Первое, что бросилось в глаза Франсуа, это огромные банты на туфлях короля - пышные розаны из атласных лент золотого цвета, скреплённые золотыми пряжками с вправленными в них бриллиантами, в которых сверкали искорки всех цветов радуги.
- Ну как? - проявляя нетерпение, повторил Людовик.
- Да, - Виллеруа поднял глаза, с интересом изучая линию кроя коротких панталон и рисунок на чулках из прозрачного шелка, которые облегали стройные ноги короля. - Но… У меня такое впечатление, будто бы на вас ничего нет...
- Ага! Мне не хватает хитона и доспехов, - Людовик метнул недовольный взгляд в сторону двери в опочивальню. - Бонтан обещал, что лично проследит за доставкой моего костюма.
- Там такое столпотворение на дороге, - понимающе кивнул Франсуа. - Мы с трудом выбрались из Барбизона этим утром.
- Из Барбизона? Но что вы там делали, Франсуа? - Людовик картинно покружился на подиуме, красиво взмахнул руками и соскочил на пол. - Кстати, вы ещё не видели мой головной убор!
Тут вперёд выступил Люлли. В вытянутых руках он держал серебряный обруч, на котором полукругом крепился венец из пышных страусовых перьев, покрытых золотой пылью.
- Смотрите, Франсуа! - Людовик встал напротив зеркала, и Люлли увенчал его венцом с таким торжественным выражением лица, словно в то самое мгновение стоящий перед ним молодой человек преобразился в живое подобие божества.
- Ого! Впечатляет! - со словами похвалы Франсуа отошёл к столику у окна, на котором были расставлены вазочки с сыром, фруктами и бисквитами, графин с вином и серебряные бокалы. Маркиз взял один из бисквитов и с аппетитным хрустом надкусил его, щедро рассыпая крошки на волны из кружев белоснежного шарфа, красующегося у него на шее.
- Да! Это и должно впечатлять! - оживился Людовик и снова поднялся на подиум, демонстрируя лёгкие движения на кончиках туфель. Издали он был похож на настоящее светило, воспарившее ввысь, сверкая золотыми искорками и всполохами на гранях целой россыпи бриллиантов, которые украшали одежды и венец, венчающий его голову.
- Значит, вместо героя Артея вы всё-таки возьмёте для себя роль Солнца? - спросил Франсуа, догадавшись об этом по виду костюма.
- Да. Это и будет грандиозным сюрпризом для всех! - не без самодовольства ответил Людовик. - Я выйду в последнем акте вместе... - тут его улыбка несколько померкла, он опустил голову и неуверенно произнёс:
- Мы выйдем вместе. Я - Солнце, и под руку со мной Победа. Это она увенчает героя Артея венцом героя, лаврами или что там у вас в эскизах, Люлли?
- Лавровый венок, Сир, - склоняясь перед ним в исполненном одновременно и восхищения, и подобострастия поклоне, ответил Люлли.
Вот так мог выглядеть костюм Солнца на Людовике.
Это кадр из фильма "Версаль: мечта короля"
Глава 12. Из неопубликованного - о Филиппе Орлеанском
[8]
Глава 27. Дайте мне роль, мэтр!
31 марта, 1661. Фонтенбло. Парк
Видя по настроению принца переживаемую в душе борьбу между вдохновенным порывом и страхом перед последствиями, комедиант молча кивнул ему и властно простёр руку, будто бы рассекая надвое плотные ряды собравшейся в кружок актёрской братии.
- Что угодно Вашему высочеству?
Теперь Мольер был серьёзен и не разыгрывал и трагическую роль. Он спросил напрямик, не тратя драгоценного времени Брата короля и своего, не менее дорогостоящего, коль скоро постой и еда актёров его труппы, репетиции и, само собой разумеется, игра на сцене оплачивались из бюджета королевского двора.
- Я... Мы тут явились... Я загорелся идеей... И мои друзья со мной…
С трудом выдавливая слова, Филипп задавал самому себе вопрос, а была ли у него хоть малая толика таланта, способностей к лицедейству, необходимые для воплощения задуманного?
- О какой идее вы говорите, Монсеньор? - за терпеливым почтением Мольер скрывал охвативший его страх перед ещё непроизнесённым, но прозвучавшем в намёке решением, которое могло в одночасье погубить и оплаченный вдесятеро ангажемент, и самое будущее его труппы на сотни миль от столицы. Ведь если Месье потребует от них сыграть что-то из попавших под запрет вещиц, вроде того же «Шалого» или невымаранный цензурой вариант «Жеманниц» опять же, то неминуемо и сам Мольер, и его труппа попадут под карающий молот. Церковные служители и их приспешники при королевском дворе бдительно следили за всем, что ставилось не только в парижских театрах, но особенно же на сцене так называемой труппы Месье.
- Идея, собственно, в том, чтобы мы... - Филипп сглотнул, прочистил горло и выдал как на духу:
- Я желаю играть на сцене вместе с вашими актёрами нынче же вечером.
Отпрянув от принца с лицом, словно его застрелили в упор, Мольер не сдержал удивленное восклицание:
- Как?
- Ну как? Как все - в гриме и в костюме!
Испуг, смешанный с благоговением перед сумасбродством их высокого покровителя, написанный на лице комедианта, как это ни странно, придал смелости, и Филипп заговорил, чётко и без запинки излагая свой план:
- Я появлюсь на сцене, как актёр вместе со всеми, кто занят в пьесе. Я буду исполнять роль, которую вы готовы мне доверить. Мэтр, я могу выучить слова любой роли! Поверьте, я способен запомнить даже скучные тексты на древнегреческом, а тем паче на родной французской речи.
- Да-да, в этом я нисколько не сомневаюсь, Ваше высочество, - бормоча полагающиеся во всякое время комплименты блестящим способностям принца, Мольер с сомнением смотрел в его чистое с юношескими гладкими ещё щеками лицо, чуть тронутое слоем белил для защиты от апрельского солнца.
- Если вы только дадите мне урок, как держать себя в нужной роли, мэтр! Я научусь, поверьте! Дайте мне роль, какую вы сами выберете. Я готов на всё!
(с) "В тени Солнца" Робин Каэри
Глава 13. Из неопубликованного... И вновь на сцене братья де Руже
[9]
Глава 18. Строго между братьями
- Итак?
Пройдя по затерянной в пожухлой траве и прошлогодней листве тропинке, братья отошли далеко от того места, где мушкетёры разбирали почерневший остов телеги, и грузили на подводу оставшиеся невредимыми ящики с запалами.
- Итак? - вопросительно поднял левую бровь дю Плесси-Бельер.
- Вы хотите узнать о новостях, которые я привёз, или о том, что я думаю об этом событии? - спросил де Руже и обратил взор через плечо маркиза, разглядывая сквозь редкую молодую листву синие кафтаны мушкетёров.
- И то, и другое, - пояснил Франсуа-Анри. - Но, пожалуй, мне интереснее узнать о том, что вам удалось выяснить за это время. Верны ли наши предположения?
- В них нет никаких сомнений, - де Руже ещё раз обернулся, взглядом указывая на подтверждение самых мрачных прогнозов, сделанных ещё в Кале.
- Значит, они действительно готовы пойти на всё?
- Да. Но теперь у них другие цели, - ответил Арман.
- Вот как? - в синих глазах Франсуа-Анри блеснули огоньки.
После разговора с крёстной, мадам де Ланнуа, он ни с кем не обсуждал смерть доктора Дериона, а тем более возможную связь между этими событиями и пропажей шкатулки Марии Медичи.
- Мне кажется, что вам известно кое-что ещё, - произнёс в ответ де Руже. - Но, давайте поступим так - я расскажу вам о том, что мне удалось выяснить, а вы добавите то, что вам известно о произошедшем здесь, в Фонтенбло. Сопоставим известные нам факты и посмотрим, какие выводы можно сделать.
- И всё равно мы останемся слепыми, как котята, - с иронией произнёс дю Плесси-Бельер. - Но я согласен, давайте! Начинайте же, герцог! Или что-то ещё занимает ваши мысли?
Вопрос застал Армана врасплох, и он с удивлением посмотрел на брата. Чисто интуитивно Франсуа-Анри умудрился затронуть самую суть проблемы, ведь именно неразбериха, воцарившаяся в чувствах, могла подвести их в самый ответственный момент.
- Вот что! - не дав времени подумать над ответом, Франсуа-Анри продолжил свою мысль:
- Во-первых, я хочу напомнить вам, что не всегда возможно предугадать намерения противника, даже видя его перед собой. Да и относиться ко всякому событию как к личному вызову - это ребячество. Равно как и взваливать на себя ответственность за все прегрешения этого мира.
- Вам легко говорить! - усмехнулся Арман. - Ведь вы не давали обещания отвести любую угрозу от...
- А вот тут вы до крайности не правы, мой дорогой… - вздохнул маркиз, так и не признавшись в том, что уравняло бы их положение, - в его любви к той, о чьей безопасности он обещал позаботиться в тайне ото всех. Подобную откровенность дю Плесси-Бельер не мог позволить себе даже с тем, кому доверил бы жизнь и саму честь.
- Эх, Анрио, - в тон ему вздохнул Арман.
Оба подняли головы вверх, глядя в ярко-голубые просветы в бегущих по небу облаках, которые виднелись сквозь листву.
- И всё же, не следует брать на себя ответственность за всё на свете, - сказал Франсуа-Анри, - туман надуманной вины может застить истинную причину неудач.
(с) Робин Каэри "В тени Солнца"
Глава 14. Из неопубликованного... "Королевский обед"
Как нескучно написать о самом скучном мероприятии, которое должны пережить герои в тот день, когда каждого из них заботят самые разные сомнения и ожидания? Отдаю на дружеский суд ещё одну главу из моего нового, неопубликованного романа.
[10]
Глава 32. Королевский обед
31 марта, 1661. Фонтенбло. Большая лужайка
«Если бы можно было силой королевского приказа заставить часы официальных приёмов мчаться со скоростью пролетающей мимо него мухи! Но нет же, время тянулось тем дольше, чем чаще он оборачивался в сторону напольных часов, стрелки на которых двигались с медлительностью садовых улиток.
В очередной раз подавив одолевавшее его желание зевнуть, Людовик смотрел на лица собравшихся за столом сотрапезников. Никто среди них особенно не выделялся - у всех было одинаково безучастное выражение на лицах, а за вежливыми улыбками, застывшими в уголках губ, были надёжно скрыты самые разные эмоции. Вспомнив детскую забаву во время скучных придворных ритуалов угадывать по лицам собравшихся, кто о чём думает, Людовик скосил взгляд, посмотрев на сидящую справа от него королеву.
Сохраняя скромное молчание, Мария-Терезия не проронила ни слова за всё время обеда, лишь в самом начале обратившись к супругу с дежурной фразой: «Ваше внимание доставляет нам удовольствие, супруг мой!» Вопреки произнесённым на ломанном французском словам, её лицо отражало отсутствие интереса к происходящему вокруг, да и к самому Людовику также. Никто и не догадался бы, что в эти минуты все мысли молодой женщины с головой, едва не клонившейся от тяжести пышной прически, украшенной немыслимым количеством заколок с жемчужными капельками в них и бантиков с бриллиантами, были всецело поглощены фантазиями, навеянными историями из рыцарских романов, которые по вечерам читала вслух её преданная наперсница, донья Молина.
Стул с высокой спинкой справа от королевы занимала её свекровь, Анна Австрийская. Людовик моментально отвёл взгляд в противоположную сторону, стоило ему заметить дрогнувший в руке матери веер. Это мог быть и случайный жест, не имевший никакого значения, но мог быть и сигнал о том, что королева-мать пожелала обратить на себя внимание сына. Нет, Людовик не захотел даже попытаться представить себе, что могло занимать мысли его матери. Ни одна из беспокоящих её забот не могла бы стать предметом ни к чему не обязывающей застольной беседы, без того, чтобы не превратиться в назидательную беседу или жалобы на очередной проступок кого-нибудь из его друзей.
Сидящий по правую руку от королевы-матери Никола Фуке не казался человеком, который рад обретённому им, благодаря огромным усилиям и немалым финансовым тратам завидному положению. Он уже давно метил занять место доверенного лица и советника Анны Австрийской, и последние два года только того и ждал, когда Мазарини наконец-то решит отправиться в Рим, чтобы вершить там новые проекты по укреплению своей власти внутри церкви. Но после кончины кардинала, холод и открытое пренебрежение со стороны молодого короля, которого Фуке привык считать лишь пешкой в игре опытных политиков, пусть и занимающей главенствующее положение в Королевском совете, начали беспокоить амбициозного финансиста по мере того, как сокращалось число его друзей и зависящих от его милостей лиц. Заискивающий взгляд цепко ухватился за обращённый к нему взгляд, и Людовик успел уже пожалеть о затеянной им игре в чтение мыслей. Казалось, будто бы вовсе не он развлекал себя наблюдениями, а это за ним следил каждый из обедающих и только того и ждал, чтобы сцепиться взглядами и прочесть всю его душу.
- Не желаете ли попробовать крем с десертом из запечённых в ореховом соусе груш?
При виде стоящего у него за спиной главного проказника двора Людовик едва не рассмеялся во весь голос - форменный камзол слуги Королевского дома и поднос с вазочкой, заботливо накрытой салфеткой, маскировали его, но не до неузнаваемости.
- Виллеруа!
- Особый крем, Сир! - маркиз даже не пытался говорить тише, его легко узнаваемый тенорок привлёк внимание Генриетты, сидящей слева от короля.
- Давайте ваш крем, Франсуа, и, бога ради, не пытайтесь продолжать этот маскарад, - шепнул Людовик и переглянулся с Генриеттой, тихо прыснувшей в белоснежный платочек. - Боюсь, что вы уже разоблачили себя, друг мой.
- Ну что же, пойду готовиться к новой роли в своей карьере, - без тени уныния согласился разоблачённый слуга и отступил на шаг назад, не преминув подмигнуть принцессе, наблюдающей за их разговором.
- Пожалуй, роль королевского танцмейстера вам больше к лицу, - проговорил король, с любопытством разглядывая бисквитную трубочку, торчавшую из горки взбитого крема.
- Может быть роль королевского кравчего больше подойдёт нашему Очаровательному маркизу, - тихо произнесла Генриетта, ответив лукавой улыбкой на поклон де Виллеруа.
- Что там происходит, Луи? - громко поинтересовалась Анна Австрийская, близоруко всматриваясь в лица сына и невестки, но строгий взгляд тут же смягчился, стоило Людовику улыбнуться и наклонить голову с готовностью почтительно внять суровому реприманду. - Что это? Очередная проказа маркиза де Виллеруа? - теперь королева-мать с иронией посмотрела на покрасневшего маршала де Невиля, который склонил голову над своей тарелкой, стушевавшись под насмешливыми взглядами сотрапезников.
По залу тут же пронёсся оживлённый гул голосов, шёпотом обсуждающих шутливую выходку одного из друзей короля.
- Вам нет нужды выговаривать маркизу за эту шутку, герцог, - вступился за де своего друга Людовик и помахал перед собой запиской. - Напротив, нам всем следует оценить стратегию и предприимчивость будущего полковника Лионского пехотного полка. Маркиз, я благодарю вас за изящество, с каким вы подали мне эти известия!
И тут Филипп, которому, видимо, надоело скрывать то, что его крайне заинтриговали перемигивания между де Виллеруа и его супругой, вскинул голову и, повернувшись к Людовику, громко переспросил:
- Какие это известия?
- Нас ждёт приятный сюрприз, дорогой братец, - лаконично ответил Людовик, не скрывая предвкушения радостного для него события.
- Вряд ли кто-то посмеет приготовить нечто обратное, - молвил Филипп и тут же резко отодвинулся от стола, едва успев спасти свой камзол и панталоны от капель красного вина, которое расплескал стоящий у него за спиной Арман де Гиш.
Генриетта заметила недовольную ухмылку, мелькнувшую во взгляде графа, и в очередной раз мысленно удивилась тому, что этот мрачный тип привлекал к себе внимание и любовь дам. Неужели никто не замечает, насколько скучно и обыденно выглядит шталмейстер Его высочества рядом с полными жизни и энергии дворянами принца? Да взять хотя бы де Шатийона, д’Эффиа, Данжюса, наконец! Не говоря уже о милом и таком привлекательном даже в кафтане королевского слуги Франсуа де Виллеруа! Но, пожалуй, из всех молодых мужчин, которых она видела в Обеденном зале, больше всего де Гиш уступал королю. Обратив робкий взгляд на Людовика, Генриетта тут же зарделась ярким румянцем, а, встретив обращённый к ней взгляд его серо-голубых глаз, почувствовала нестерпимый жар внутри.
- Должно быть, это что-то радостное? - осмелилась спросить Генриетта и опустила тёмно-каштановые ресницы, чтобы никому со стороны не показалось, будто она ищет внимания со стороны короля.
- Очень, дорогая кузина!
От того, как пылко и в то же время тихо, почти шёпотом, была произнесена эта фраза, Генриетта почувствовала, как ей хотелось бы узнать побольше о своём кузене и теперь уже девере, и о той, кто прислал эту записку, которую так бережно и любовно разглаживали пальцы Людовика. А от шальной мысли о нежном прикосновении этих пальцев к её собственной руке, Генриетту бросило в холод, вслед за которым её захлестнула волна безотчётного смущения.
Отвернувшись от короля, Генриетта встретилась взглядом с Филиппом, который всё это время наблюдал за нею. Какие мысли царили в его голове, скрытые за видимым безразличием в этих огромных ореховых глазах?
© «В тени Солнца» Робин Каэри.
Глава 15. Из неопубликованного... "В свете огней всё кажется ярче..."
о том, как искромётная и непримиримая вражда порой полезнее вяло тлеющей дружбы.
[11]
Глава 43. В свете огней всё кажется ярче
Огни мелькали тут и там, вспыхивали в разожженных слугами факельных корзинах, в гирляндах, развешанных на шестах по всей лужайке между дворцом и озером. Искры рассыпались целыми букетами подобно огромным огненным цветам и взлетали в полуночное небо. Грохот от разрывающихся фейерверков и свист запускаемых в небо петард смешался с восторженными криками ликующей толпы. Трудно разобрать, кто есть кто среди собравшихся на лужайке перед дворцом зрителей. Обе королевы-матери, Анна Австрийская и Генриетта-Мария, а также супруга короля, Мария-Терезия, в окружении дам и кавалеров стояли на берегу озера на деревянной платформе, которую построили специально для наблюдения за вечерним огненным представлением.
Лодка, в которой Данжюс переправил Олимпию к дворцовому берегу, пристала к причалу, скрытому в зарослях камышей чуть поодаль от платформы, где стояли королевы и их свита. Данжюс выпрыгнул в воду и подтянул лодку за канат, после чего поднялся на мостки и помог своей пассажирке выйти.
- Осторожнее, ваша светлость! После качки на воде, вам может показаться, что земля уходит из-под ног, - предупредил он, поддерживая графиню под локоть.
- Мой милый друг, я уже давно живу с таким чувством, будто бы земля уходит у меня из-под ног.
Это конечно же прозвучало как шутка, и Олимпия благодарно улыбнулась Данжюсу за весёлый смех, настолько заразительный, что на какое-то время она смогла забыть о причине солёных слёз, обжигающих щеки и шею. Пусть бы всё так и было - просто большим розыгрышем, в котором нет ни капли серьёзного, одно только веселье и желание позабавить зрителей большим представлением, разыгравшимся на этот раз не на сцене, а в зрительском зале. И она бы легко согласилась с этой мыслью, если бы не страх, что следующая их встреча с Людовиком покажет, насколько они стали далёкими друг от друга.
- Вашу руку, дорогая графиня!
Кто был тот мужчина, стоящий перед ней на одном колене? В темноте было трудно разглядеть его лицо, но голос - этот бархатный баритон с нотками усмешки - его не спутать ни с кем другим, как и дерзость в, казалось бы, смиренной позе. Не имея возможности обойти наглеца на узкой дорожке между зарослями камыша с одной стороны и кустами шиповника с другой, Олимпия была вынуждена остановиться, невольно отпустив руку Данжюса.
- Явились за платой, месье маршал?
- Оставлю этот долг за вами, дорогая графиня, - ответил тот сквозь смех, - пока что.
- Увы и ах! Ваша шляпа канула в воду, о чём я нисколько не сожалению.
- О, представьте себе, я тоже! - парировал дю Плесси-Бельер, поднимаясь с колена. - Мне не слишком-то нравился её фасон. Однако же, дорогая графиня, позвольте мне предложить вам ещё одну услугу!
- Что? Ещё одну? И что же вы намерены предложить мне на этот раз, сударь? Ваш разбойничий шарф? - приподняв брови спросила Олимпия, тщетно ища за спиной у маркиза кого-нибудь из друзей короля, если не его самого.
- Я предлагаю вам себя в качестве сопровождающего, мадам!
- Благодарствую, но у меня уже есть спутник на этот вечер, - Олимпия обернулась к Данжюсу, смотревшему на них с интересом художника, наблюдающего за стремительной переменой погоды.
- Но я предлагаю вам себя вовсе не в качестве спутника, моя дорогая, - Франсуа-Анри смотрел на неё с той дерзкой улыбкой, за которую Олимпии захотелось выцарапать его смеющиеся глаза.
- Так что же вы предлагаете мне, месье маршал?
И вновь она ощутила тот мерзкий холодок от волны мурашек и то, как предательски слабеют колени при виде победной ухмылки на лице дю Плесси-Бельера! Глядя в его глаза с видимой холодностью, Олимпия гадала, хватит ли ему чести сразу же передать ей жестокий приказ Людовика покинуть двор или же для начала этот негодяй развлечется, предоставив ей самой догадаться, кому из придворных дам, жаждущих занять её место гофмейстерины двора королевы, ей прикажут продать патент на должность?
- Для начала я предложу вам мою руку, мадам! - ответил дю Плесси-Бельер. - И заметьте, я не предлагаю вам моё сердце. Я прагматик и прекрасно знаю, что на взаимность претендовать бесполезно.
- А что же, касательно моей руки у вас есть другие идеи? - насмешливо фыркнула Олимпия и без дальнейших колебаний подала зарвавшемуся дерзецу руку, затянутую в тонкую перчатку.
- О, только на ближайшие двадцать шагов, моя дорогая!
В ответ она гневно сверкнула глазами. Это его привычное обращение: "Моя дорогая!" всякий раз цепляло её за живое своей интонацией, намекая на якобы особые отношения между ними, каковых никогда не было и быть не могло!
- Если я более не могу быть полезным вашей светлости, то позвольте мне откланяться! - деликатно кашлянув, напомнил о своём присутствии Данжюс.
Наблюдения за романтичной пикировкой между этими двумя были бы забавным развлечением для графа, если бы не беспокойство за отсутствующего друга.
- Ах, милый Леон! Я безмерно благодарна вам за помощь, - всего секунду назад метавший молнии взгляд графини де Суассон мгновенно потеплел.
Обернувшись к Данжюсу, Олимпия приложила кончики пальцев к своим губам и одарила юношу воздушным поцелуем, который был принят с почтительным поклоном.
© «В тени Солнца» Робин Каэри.
Глава 16. Из неопубликованного...
к предпраздничному десерту за чашкой кофе или к бокалу игристого вина в честь Нового 2024 года с наилучшими пожеланиями от автора, остающегося в тени Солнца.
[12]
Глава 44. Фонтенбло в огнях фейерверков
Ночь на 1 апреля, 1661. Фонтенбло. Озеро
- Осторожнее, Ора! Здесь легко оступиться, - предупредила подругу Луиза де Лавальер и нерешительно ступила на шаткий мостик из связанных между собой брёвен, который служил временной пристанью.
- Смотри, вон там, в лодке кто-то есть!
Подобрав юбки, де Монтале смело шагнула вперёд и прошла несколько шагов по мосту в сторону лодки, привязанной к самому дальнему столбику.
- Но там кто-то есть!
- Конечно же! Иди за мной! - Ора нетерпеливо махнула чересчур опасливой подруге, чтобы та следовала за ней.
- Но ты же сказала, что мы можем взять любую лодку. Почему бы нам не взять вон ту, что рядом с ней?
Упёрши руки в пояс, Лавальер упрямо стояла на середине мостков, не желая подчиняться выбранным подругой правилам.
- Но, дорогая моя, тогда нам придется грести самим, неужели ты не понимаешь? - воззвала к её разуму Ора и прошла ещё пару шагов, теперь широко расставив руки, чтобы удержать баланс на покачивающимся под ней мосту.
- Но как же так? - взмолилась Луиза. - Ты же сказала, что сама сядешь на вёсла?
- Я просто хотела сбежать оттуда поскорее, пока эту идею не подхватили де Рошешуар и де Креки, - ответила де Монтале. - Как ты думаешь, можно ли грести на вёслах в переполненной народом лодке? А тут, - она обернулась к лодке. - Нам даже грести не придётся.
- Да. Если ты разбудишь этого соню. Смотри, как крепко он спит!
- Иди сюда!
Дверь павильона распахнулась, и наружу вырвался гул веселого застолья вместе со звоном скрестившихся клинков - это кому-то из кавалеров наскучило чинное сидение за столом и они решили размяться. Трое молодых людей по очереди перескочили через порог, словно это была какая-то игра, и побежали к берегу, на бегу избавляясь от камзолов и вест.
- Ой мамочки! Что это они собираются делать? - взвизгнула Ора, с любопытством глядя на них.
- Известное дело - нырнут с головой в воду, - послышался ответ из-за спины, и, громко ойкнув, девушка едва не упала в лодку, где её подхватил за плечи тот, кого она разбудила своим криком.
- Ой! - балансируя в раскачивающейся лодке, Ора повернула голову и увидела смеющееся лицо своего новоиспечённого кузена. - Месье Данжюс! Какое счастье, что это вы!
- Да уж, наверное, это счастье, хотя, я не очень-то понимаю в чём оно, - рассмеялся он и, отпустив де Монтале, протянул руку её подруге, нерешительно ожидавшей, когда её заметят.
- Вы же помните Луизу? - уточнила де Монтале, усаживаясь на обитую бархатом скамеечку на корме.
- Я не мог забыть вас, сударыни, - вежливо ответил Данжюс и помог Луизе занять место на носу лодки. - Если я правильно понимаю, вы намеревались переправиться на берег со стороны Большой лужайки?
- Да, - оживилась де Монтале и взялась за рулевое весло. - Мы с Луизой как раз подумывали о том, чтобы вернуться во дворец по озеру, и вот же - тут и вы собрались туда же! Почему бы нам не отправиться вместе, милый граф?
- Леон, - кивнул Данжюс и, сев лицом к ней, взялся за вёсла, - значит, вы решили, что я тоже собирался плыть к тому берегу?
- Вообще-то, мы ничего такого не решали, - вмешалась Луиза, которой претило любое враньё, даже самое безобидное или, как говорила де Монтале, полезное.
Раздался громкий всплеск воды, будто бы от падения чего-то тяжёлого, и по воде пошла крупная рябь, заставившая лодку качнуться и перевалиться с боку на бок. Девушки дружно вскрикнули и ухватились руками за борта. Рулевое весло, отпущенное Орой, едва не выскочило из уключины.
- Ой, они и правда нырнули! - воскликнула она, в последний момент ухватившись за почти ускользнувшее от неё рулевое весло.
- Боже мой, они же простудятся!
- Сударыни, не бойтесь! Всё с ними будет в порядке, - хохоча над наивным испугом девушек, Данжюс не сразу заметил, что полуночные купальщики вознамерились позабавиться, всерьёз напугав его пассажирок.
- Леон, что это за сокровища у вас в лодке? - голова д’Эффиа показалась из воды так близко от лодки, что его можно было узнать в серебристом сиянии луны.
Дружный девичий визг привлёк внимание остальных купальщиков, и вот уже в сторону лодки плыли все трое.
- Сударыни, я прошу вас занять ваши места и не раскачивать лодку! - скомандовал Данжюс.
Разгадав намерения приятелей, Леон решил не полагаться на то, что холодная вода остудит их пыл, и налег на вёсла, чтобы отвести лодку подальше от берега. Направляясь к середине озера, он не только грёб вёслами, но был вынужден править лодкой, так как мадемуазель де Монтале в весёлом возбуждении забыла про взятую на себя роль и отпустила рулевое весло, отчего лодка шла хаотичным курсом, сворачивая то вправо, то влево.
- Ора, осторожнее! - крикнула Луиза, первой заметив, что нос их лодки стремительно приближался к пловцу.
Теперь и д'Эффиа стало не до смеха.
И не известно, чем бы всё это окончилось, если бы над озером не начали зажигать фейерверки. Снопы искр разрывались прямо над головами у девушек, и испуганные вскрики сливались в общий гул вместе со свистом запускаемых петард и взрывом фейерверков. Двери павильона распахнулись, и веселая толпа гостей гурьбой поспешила наружу, чтобы увидеть это великолепное зрелище.
- Ух, как хорошо, что мы первые, - выдохнула Ора, когда, обернувшись, увидела, как несколько человек вышли на мостки и выбирали для себя лодки, чтобы вернуться ко дворцу.
- Может, нам не следовало оставлять Её высочество, - робко предположила Луиза, которой и оборачиваться не пришлось, чтобы наблюдать за тем, как от мостков отчаливали одна за другой лодки с дамами и кавалерами из свиты Месье и Мадам, а также и те придворные, кто решили участвовать в погоне за похищенной невестой.
Данжюс налег на вёсла с удвоенной силой, спеша привести лодку к удобному месту на берегу со стороны Большой лужайки, туда же, где он высадил до этого графиню де Суассон. От прилагаемых усилий у него на лбу проступили бисеринки пота, а на щеках появился румянец, заметный даже в рассеянном свете луны.
- Ой, смотрите! Прямо как Ночной похититель времени! - воскликнула Она, указав на черный силуэт, двигавшийся возле часов на дворцовой башне. - Час Купидона, помните?
Обернувшись, Леон не сразу сумел разглядеть эту фигуру, так как теперь она двигалась не на фоне освещенных факелами часов, а в темноте.
- Ничего себе! - Леон даже присвистнул, когда увидел, как черная фигура ловко перескочила по карнизам, обрамляющим стену на третьем этаже, и продолжила свой путь у окон гостевых покоев, пока не достигла центрального окна.
- Ой! Неужели бедняга забыл ключ от своей комнаты? - сочувственно вскрикнула Ора
- Нет, не похоже, - проговорил Леон, извернувшись так, чтобы продолжать грести и одновременно наблюдать за происходящим. - Странное дело, это окно комнаты маркиза де Виллеруа, но я готов поклясться всеми богами, что это не он!
- Так это комната маркиза? - не понимая сама, отчего это у неё так загорелись щёки при упоминании о смешливом юноше, который приглянулся всем фрейлинам Её высочества и ей в том числе, де Монтале с особенным усердием ухватилась за рулевое весло, словно это её усилия, а не Данжюса вели лодку к цели.
- Да. А моя вон там рядом, в трёх окнах, - неизвестно зачем, сказал Данжюс и снова повернулся, чтобы посмотреть, что делает тот Часовой вор.
© «В тени Солнца» Робин Каэри.
С наступающим Новым годом дорогие друзья!
К сожалению, я не выполнил своё обещание начать публикацию этого романа осенью. Очень многое в этом году мне довелось пережить и в связи с этим отложить на неопределённый срок воплощение творческих замыслов. Моя жизнь изменилась кардинально, но к лучшему. Из хорошего - две моих книги увидели свет в печатном виде и третья ждёт своей очереди. Из нехорошего... ах, это можно забыть.
Не стану загадывать точные даты, но обещаю, что я начну выкладывать главы нового романа к весне 2024 года, возможно, что и раньше. И это будет грандиозно и феерично, впрочем, как и всё, что связано с эпохой Короля-Солнце.
Желаю вам всем, мои дорогие друзья, счастливых и весёлых праздников, добра и любви, вдохновения и успехов!
Искренне ваш,
Робин Каэри.
Глава 17. Из неопубликованного...
Перемены в моей жизни внесли коррективы в сроки написания и редакции нового романа. Работа продвигается, но прогресс замедлился в разы, так что, моё обещание начать публикацию весной осталось невыполненным. Первая часть книги, хоть и завершена, всё ещё ждёт редакции, пока я работаю над черновиками второй части. Рабочие названия и количество томов романа то и дело меняются - тут и "Фейерверки Фонтенбло", и "Сгоревший павильон Гонди", и "Версаль в огне", хотя общее название остаётся неизменным - "В тени Солнца". И да, это вполне определённый намёк - это роман о Короле-Солнце, о том самом Людовике XIV.
Сегодня я решил прервать своё молчание и выложить нескромный кусок из начальной главы второй части. Рабочее название этой главы "Утренний туман". И действительно, в то утро всё было крайне туманно не только из-за весенних холодов, но и из-за неразберихи и сумятицы во дворце в ночь на первое апреля 1661 года.
Кстати да, это было утро первого апреля. Какое милое совпадение с близящимся понедельником.
[13]
Ослепительно яркие лучи восходящего солнца окрасили в нежно-розовый цвет стены старинного замка, зажгли блики на стёклах окон и осветили строгие геометрические линии садовых дорожек и парковых аллей. Вспугнутые утренним шумом голуби кружили над крышами служебного крыла, тогда как покой основной части дворца не был потревожен. Несколько ворон с громким карканьем спорили о добыче на крыше министерского крыла, что немало раздражало обитателей покоев верхнего этажа, спешивших захлопнуть окна, в надежде на спасение от этой неблагозвучной какофонии. Через минуту только одно окно осталось открытым и, случись в этот ранний час кому-то случайно оказаться во внутреннем дворике министерского крыла, он стал бы свидетелем любопытного разговора, поскольку из распахнутых окон доносились приглушённые голоса - низкий мужской баритон, насыщенный юношеский тенор и колоратурный альт, от волнения то и дело срывающийся на надрывный фальцет.
- Минуту, ваша милость, погодите делать выводы, - прогудел баритон. - Уж точно не следует спешить с ними, когда вы толком не объяснили мне ничего.
- Но я уже четверть часа объясняю вам, сударь! - зазвенело в ответ, но обладатель баритона крайне нелюбезно прервал его:
- Нет, месье маркиз! С вашего позволения, вы уже четверть часа терзаете слух вашего приятеля и мой, - вежливо, но на грани терпения возразил мужчина средних лет и подошёл к окну, чтобы вдохнуть свежего воздуха, напоенного ароматом молодой зелени, влажной после предутреннего дождя.
- Маркиз, позвольте, я сам всё объясню, - вступил в перепалку третий участник этой встречи, и его огненно-рыжая шевелюра мелькнула в окне, когда он на минуту подошёл к их собеседнику, чтобы шепнуть, впрочем, не слишком тихо, так как его голос прозвучал так же отчётливо и ясно:
- Господин префект, произошло досадное недоразумение. Ваши комиссары ворвались в комнату графа Данжюса. Его комната соседняя с комнатой маркиза. И маркиз всё слышал собственными ушами!
- Что вы городите, виконт! - не сдержал своё недовольство Да Рейни, но спохватившись, поправился и переспросил уже в более вежливом тоне. - Что значит, ворвались? Моим комиссарам было приказано арестовать дебоширов. Только и всего!
- Но это не был дебош! - вновь вспылил их третий собеседник, и послышался жалобный звон стекла в резко захлопнутой раме.
Разговор продолжался уже при закрытом окне, и любопытству садовника, неторопливо стригущего высаженные плотной стеной кусты можжевельника, пришлось довольствоваться лишь невнятным гудением голосов этого трио. Было нетрудно понять, что в ту ночь кто-то из придворной молодёжи имел несчастье привлечь к себе внимание канцелярских блюстителей порядка излишне громким весельем и был арестован на месте дебоша, то есть в своей же комнате.
- Доброе утро, Вальсегюр! Работаете чуть свет?
Садовник сгрёб в кулак вязаный колпак и обернулся на голос приветствующего его мужчины лет пятидесяти с лишним, на тонкой переносице выдающегося носа которого блеснула серебряная оправа круглых очков, сверкнувших солнечными бликами.
- Доброго и вам, месье Бастиан! Вот, как вы и приказали, стригу кусты вдоль стен...
- Разве я приказал стричь их в этой части дворца? - недовольно спросил мэтр Бастиан и указал на виднеющиеся вдали конусообразные кипарисы, украшающие дальний партер садов.
- Конечно же, мэтр, - с готовностью согласился его помощник. - Вот подумал, что с утреца немного приведу в порядок этот двор. А так-то я сразу же примусь за работу в садах!
- Вот и вперёд! - нелюбезно буркнул мэтр Бастиан и, заложив руки за спину, направился ко входу во дворец.
Интересно, случайно ли этот пройдоха оказался под окнами канцелярии в эти ранние часы? А что кроме неразборчивых криков юного де Виллеруа он успел услышать?
© «В тени Солнца» Робин Каэри.
И, как принято было писать в конце: продолжение следует...
Ну, а тем, кто ещё не знаком с героями этой истории и со двором Людовика XIV, я предлагаю начать с романов из серии "Очаровательный Маркиз" - https://prodaman.ru/Robin_Caeri/series/Ocharovatelnyj-Markiz . Поверьте, скучно не будет!
Глава 18. День рождения Франсуа де Виллеруа... и из неопубликованного
Сегодня день рождения героя моих романов, того самого Очаровательного маркиза. 7 апреля 1644 года в семье Никола де Виллеруа герцога де Невиля родился сын и наследник - Франсуа. О нём я кое-что уже писал в блогах и ещё больше в романах. Ну а сегодня хочу представить главу из ещё неопубликованного романа, где Франсуа де Виллеруа является одним из главных персонажей.))
И да, пусть это и нереальный портрет маркиза, но именно так он выглядел в свои 17 лет.)
[14]
Глава 62. Трофейный выстрел
1 апреля, 1661. Лес Фонтенбло
Несмотря на то, что он провёл многие месяцы в Фонтенбло, обшарив вдоль и поперёк все сады и парки, а также близлежащие селения, Франсуа имел очень смутное представление о лесных тропах и о том, где следовало искать охотников. Он мчался через лес, следуя широкой колее, проложенной каретами придворных дам, следовавших к месту пикника, и тех кавалеров, кто предпочли комфортный проезд и отдых на лоне природы безумной погоне за охотничьими трофеями.
Участие в охоте самого короля и всей его свиты подогревало азарт охотников, повысив значимость трофея вдесятеро, так что можно было не сомневаться - погоня за оленем будет не на жизнь, а на смерть. Пари о том, кому из десятков желающих произвести решающий выстрел достанется желанный приз - перчатки и перстень Короля Охоты, а также право выбрать Королеву Охоты, заключались так же отчаянно, как если бы речь шла о петушиных боях в ярмарочный день. В охотничьем лесу Фонтенбло всё шло к настоящему сражению, победителем в котором будет всего лишь один счастливчик.
- Ну что же вы, Франсуа? Где ваше хвалёное знание этих мест? - выкрикнул ему в спину д’Эффиа после того, как маркиз выбрал наудачу поворот на узкую петляющую тропинку, едва заметную в густых зарослях пролеска.
- Мы не охотились здесь... - бросил ему в ответ Франсуа, обернувшись лишь на миг, и тут же пригнулся к шее лошади, - Берегитесь этих мест, Антуан! Ветки!
- Так где же вы пропадали вместе с королём каждый раз, когда он исчезал из дворца?
Д'Эффиа уже не подтрунивал над ним, и задавал вопросы не ради того, чтобы развлечь сопровождающих их дворян из свиты князя Радзивилла. Он чувствовал, что де Виллеруа так же, как и все они был чужаком в этих местах, а его незнание лесных троп могло обернуться не просто опозданием к гону поднятого егерями оленя, но и опасной в тех местах перспективой потеряться в лесу.
- Мы охотились... - ответил Франсуа и внезапно остановил свою лошадь, - но не здесь. Его величество любит Версальский лес гораздо больше.
Всадники остановились в самой гуще старого леса, а маркиз поднял руку, призывая всех прислушаться.
- Что это? Трубят в рог? - спросил один из польских дворян.
- Нет, - с блестящими от проснувшегося охотничьего азарта глазами, возразил маркиз, - это рёв загнанного зверя. Крупного.
- И этот зверь должно быть ранен, - высказался пан Раковский и высвободил старую аркебузу из притороченного к седлу чехла, - лучше быть наготове. А вам, господа безопаснее держаться возле деревьев. Стрелять могут в зверя, но пуля слепа - мало ли, кто ей подвернётся.
- Ни за что! Решающий выстрел будет за мной! - выкрикнул д'Эффиа и ударил каблуками своих щегольских сапожек в бока взвившегося на дыбы коня.
- Скачите наперерез! Зверь ранен, но не смертельно, он может ещё атаковать, - выкрикнул пан Раковский и добавил что-то ещё более выразительное по-польски, обращаясь к людям князя.
У Франсуа был только один миг для того, чтобы оглянуться и сообразить, что этот крик был обращён именно к нему. Громко ревущий олень нёсся, не разбирая дороги прямо на него. Молодой жеребец под маркизом взвился на дыбы, готовый ударить разъярённого зверя копытами. Это был бы неравный бой - что может противопоставить даже здоровый конь крепким рогам пусть и раненого оленя? Но больше времени на раздумья у него не было. Выучка дала Франсуа то малое преимущество, что раненый зверь, увидев перед собой живое препятствие, остановился и, тяжело дыша, наклонил голову, намереваясь встретить врага во всеоружии - всей мощью ветвистых крепких рогов.
- Вот же чудовище! - выкрикнул Франсуа, не готовый к такому обороту дела. До того самого дня ему никогда ещё не доводилось первому догнать затравленного зверя, не говоря уже о том, чтобы выпустить трофейный решающий выстрел.
- Франсуа! - справа от него оказался д'Эффиа, в левой руке он держал пистолет, а правой изо всех сил пытался удержать повод лошади, пытающейся свернуть в сторону от отчаянно ревущего зверя, вращающего налитыми кровью глазами.
Словно получив подсказку на опросе по невыученному уроку, Франсуа выдохнул с облегчением и вытянул из седельной кобуры пистолет. Оставались лишь мгновения на то, чтобы остановить бросившегося в смертельную атаку оленя, в глазах которого горели яркие всполохи жажды жить и желания расчистить себе дорогу.
Выстрел прозвучал громко, как гром, оглушив и всадников, и взбешённых лошадей. В густом облаке дыма Франсуа увидел устремлённые к нему острые рога, медленно оседавшие к земле. Зверь ещё стоял некоторое время, словно не осознавая явившуюся смерть. Когда же он рухнул под ноги яростно бившего копытами жеребца, Франсуа почувствовал тяжесть в правой руке и опустил обжигающий ладонь пистолет.
- Отличный выстрел, маркиз!
Он обернулся к подъехавшему ближе Раковскому. В руках у того была длинноствольная аркебуза, на надёжность которой ещё два часа тому назад Франсуа не поставил бы и ломанного су - уж очень старым и изношенным было на вид оружие, явный ровесник времён короля Генриха Третьего.
- Чёрт возьми, Франсуа! - раздался звонкий голос д'Эффиа. - Вы уложили его пистолетным выстрелом! Вот это трофей! Уверен, де Вивонн не простит вам этого везения вплоть до следующей охоты.
- Это не я, - словно оправдываясь, произнёс Франсуа, но подъехавший к ним князь Радзивилл отдал приказ своим людям на своём языке, после чего заговорил с друзьями на французском:
- Сейчас сюда примчатся егеря и охотники из свиты короля. Но нас здесь не должны застать. Однако, кто мы перед лицом госпожи Фортуны? Трофейный выстрел, как я понимаю, уже произведён, и этого не отменить.
- Конечно же! - не понимая, к чему тот клонит, заявил де Виллеруа и протянул руку Раковскому. - Шевалье, я обязан вам! И этот трофей, - он показал на тушу оленя, вокруг которого стояли спешившиеся шляхтичи, - он ваш по праву.
- Нет, маркиз, олень - по праву ваш. Вы проявили смелость, не отвернувшись от его атаки, и ваш меткий выстрел остановил его. Пулю из вашего пистолета найдут в его черепе.
- Но ваш выстрел...
- След от пули, выпущенной из аркебузы если и отыщут, то не там. И это не было критично, - Раковский кивнул шляхтичу, в руке которого блеснуло тонкое лезвие кинжала мизерикордии, и что-то сурово добавил на польском.
- Понятно, - д'Эффиа показал рукой на густой подлесок, откуда появился олень и с серьёзным лицом повернулся к Раковскому, - вам лучше уехать отсюда. Удача - спутник и охотника, и воина. Я, также, как и маркиз, не забуду этот выстрел. Однако же, здесь может остаться только маркиз. Даже случайное попадание всё равно будет считаться победой. Ведь зверь повален. И эта победа будет приписана вам, так что, принимайте всё как есть, Франсуа!
- Так и есть, маркиз! - охотно подтвердил его слова Раковский, а вместе с ним и все остальные. - Мы уезжаем, и присоединимся к общей кавалькаде. Помните, юные господа, нас здесь не было. И всё бремя победы лежит на ваших плечах, маркиз.
- Да, но это же несправедливо! - воскликнул раздосадованный Франсуа, однако шляхтичи уже не слышали его. Они развернули коней и поспешили скрыться в лесу.
(с) Робин Каэри "В тени Солнца"
Продолжение следует...
Глава 19. Из неопубликованного... "Верные враги"
Ну вот, я и оглянуться не успел, а уже конец мая! Как быстро летит время, а вместе с тем и события в новом романе. Я работаю над ним уже два года и всё ещё не готов к публикации целиком. Но, кое-что из написанного я всё-таки выкладываю в качестве субботних или воскресных чтений для тех из моих друзей, кому интересно следить за приключениями героев моих прежних романов из серий "Очаровательный маркиз" и "Архивы Медичи".
После того, как я перестроил структуру новой книги, она состоит из нескольких частей, и на данный момент их двенадцать. Предлагаю вашему внимаю седьмую главу из шестой части, которая называется "Верные враги":
[15]
- Вы вылетели оттуда с такой быстротой, словно за вами гнались! - рассмеялась Олимпия при виде взъерепененного маркиза, отряхивающего полы камзола. - Ах, звёзды! Да пожалейте же свою бедную шляпу! Как знать, может, она ещё послужит вам.
- Да, пожалуй, - нисколько не скрывая на этот раз своей радости от встречи с нею, Франсуа-Анри наклонил голову, приветствуя графиню. - Может быть, мне достанется поцелуй, не предназначенный для чужих глаз? Мы можем укрыться за шляпой.
- Мы? - намёк маркиза заставил её вспыхнуть, но Олимпия быстро взяла себя в руки и с наигранным удивлением огляделась вокруг. - Я никого здесь не вижу, сударь. Вы неудачно выбрали время и место для свидания, если собираетесь целовать здесь кого-то из ваших пассий. Тут все на виду и из приёмной королевы за нами...
- За нами? - поймал её на слове маркиз.
- Ах, не придирайтесь!
Олимпия резко отвернулась и пошла по аллее. Маркиз молча следовал за нею, пока они не оказались на небольшой полянке, окружённой стеной кипарисов. Повсюду средь молодой нежно-зелёной травы сияли синие звёздочки первоцветов.
- Вы... - заговорил было Франсуа-Анри, но опасаясь спугнуть хрупкое намерение довериться ему, Франсуа-Анри так и не задал мучавший его вопрос.
Прошло несколько минут, прежде чем Олимпия решилась начать разговор. Ей потребовалось ещё раз убедить саму себя в том, что из всех дворян, к кому она могла обратиться с просьбой и кому могла даже отдавать приказы, маршал двора был наиболее подходящей кандидатурой в конфиденты, и более всех остальных заслуживал доверия. Слова мадам де Ланнуа о достоинствах её крестника звучали убедительно, пока они находились в приёмной королевы. Там Олимпия видела практически всех собравшихся в Фонтенбло придворных и могла напомнить себе всё, что ей было известно об их амбициях, не оставляя без внимания также и явные или плохо скрываемые притязания на её благосклонность и более того, на тайные планы некоторых занять место в её постели, как только королю будет угодно дать ей отставку и заменить на новую фаворитку.
- Позвольте мне расставить всё на свои места, любезный маршал.
- Ого! Звучит даже суровее, чем обычно, - приподняв брови, усмехнулся дю Плесси-Бельер, про себя кляня свою давнюю привычку сводить любой разговор с Олимпией к насмешкам.
- Я лишь хочу избавить вас от иллюзий относительно наших с вами отношений, любезный маршал, - произнесла она в тон ему.
Их разговор вернулся бы к прежнему обмену колкостями, если бы не твёрдое намерение графини получить от маршала ответы и найти объяснение таинственным событиям минувшего вечера и ночи.
- Мне совсем не нужно быть с вами суровой. Помилуйте, я не ваша крёстная, я даже не королева, чтобы требовать от вас чего-либо!
- О чём же вы хотите говорить со мной, дорогая графиня?
Уловив её желание, дю Плесси-Бельер сбросил с себя маску притворного легкомыслия и теперь смотрел в её лицо такой же серьёзный, каким она лишь однажды видела его, когда он о чём-то говорил с её дядей, не подозревая о том, что она находилась всего в шаге от них, скрываясь за стеллажом с редкими экзотическими безделушками. Выходит, что этот напыщенный щёголь и впрямь был способен внимать чему-то более серьёзному, нежели томные откровения скучающих матрон и девиц, готовых упасть без памяти от одной его улыбки?
- Меня беспокоит одно маленькое событие... Скорее даже не событие, а происшествие... Даже нет, это был жест, который я не могла забыть. Незначительное событие на самом деле...
- Настолько незначительные, что вы решились спрятать ваши стрелы в колчан, моя дорогая?
Шутил ли он?
Олимпия вскинула подбородок и посмотрела в его лицо. Нет, синие глаза смотрели серьёзно, даже слишком. Это скорее пугало её, чем успокоило. Лучше бы он посмеялся над её страхами и свёл всё к обычным шуточкам.
- Ах, маршал, сейчас мне действительно не до колкостей! Мадам де Ланнуа рекомендовала мне вас... Хотя, видит бог, сама бы я никогда...
- Никогда не разглядели бы во мне человека, подходящего для разговоров по душам? В ваших глазах я гожусь в собеседники разве что в качестве подушечки для шпилек...
- Игольницы, если хотите, - не удержалась от улыбки Олимпия, вдруг поймав себя на лёгком сожалении, что она и впрямь никогда не удосуживалась рассмотреть его ближе... Нет, это было просто невозможно... Не после того случая, в котором оба они оказались замешаны из-за ошибки, совершённой её старшей сестрицей из благих побуждений. Роковое стечение обстоятельств возвело тогда между ними непреодолимую стену недоверия и ненависти с её стороны и беспощадных и унизительных издевок с его.
- Я стараюсь исправно служить вам хотя бы в таком качестве. Но если я могу быть полезным вам чем-то ещё, - он запнулся и чуть тише, словно опасаясь, что его услышит кто-то кроме неё, добавил:
- Вам стоит лишь сказать.
- Вот так? Лишь сказать? Даже не просить?
(с) "В тени Солнца" Робин Каэри
И да, иллюстрацию к этой главе сгенерировал с помощью сети Midjourney мой незаменимый дизайнер D. Fiammeros:
Сегодняшняя цитата - это эпизод из главы, которую я решил не выкладывать целиком. Но, если будет интерес у читателей, то, как говорится, продолжение следует!)
Глава 20. Из черновиков...
Сегодня я хочу предложить вашему вниманию кусочек из черновиков, который не вошёл в окончательную версию романа. Главные действующие лица: Филипп де Невер и его сестра Олимпия де Суассон; место действия: Париж, последняя неделя марта 1661 года.
«- Ну же, не тяни время, сестрица! - истолковав её жест как очередной приступ борьбы с сомнениями, де Невер схватил шляпу и нахлобучил её поверх белокурого парика, скрывающего его каштановые кудри.
- Ах, Пуччо... Ты погубишь меня! А что, если он узнает?
- Да откуда же? Кто посмеет признаться в том, что участвовал в маскараде у Сюзанны де Брэ? К тому же, для всех она остаётся у себя, в замке Бельер, если ты не забыла!
- Ах... Нет! Нет! Я не могу... Наш дядя умер, нам всем должно быть в трауре, вместо того чтобы искать развлечения...
Ответом был грохот захлопнутой двери и топот бегущих ног.
- Куда же ты, Пуччо? Филипп! Ах!
В гневе на собственную нерешительность Олимпия швырнула на стол тяжёлую от нашитых драгоценностей маску и вскочила с табурета. Подбежав к окну, она распахнула обе створки настежь и высунулась наружу, невзирая на вихри снежных хлопьев.
- Филиппетто! Подожди меня, я еду!»
Категории: Разное
Обновление: 10.06.2023, 22:25 544 просмотров | 3 комментариев | 0 в избранном
Комментарии могут оставлять только зарегистрированные пользователи!
Войдите на сайт или зарегистрируйтесь, если Вы впервые на ПродаМане.
-
Robin Caeri
С Солнцем по жизни!
В оффлайне
- Об авторе
- Произведения26
- Циклы произведений5
- Книги в продаже7
- Блог17
- Гостевая
- Друзья автора3984
- Подарки автору14
- Избранное у автора267
- Активность на сайте36
- Статистика просмотров26
- Рейтинг автора26
Обсуждения у автора1
Обсуждения в избранном у автора1
Обсуждения у друзей автора20
-
604 / 16 21:52 Татьяна Снимщикова
Волшебник на прицеле
-
998 / 37 21:52 Окишева Вера Павловна Ведьмочка
Опасная наследница второй очереди
-
929 / 25 21:51 Елена Шевцова
След древнего ветра
-
1927 / 4 21:48 Нина Линдт
Тринадцатая Кассандра и хозяин времени
-
705 / 2 21:46 Нина Осмо
Обознались! (｡♡‿♡｡)
-
69 / 16 21:45 Анна Шумска
Узелки и узы
-
2024 / 27 21:42 Эль Бланк
Полундра!
-
302 / 23 21:41 Маргарита Гришаева
Отбор по контракту
-
124 / 15 21:40 Халимендис Тори
Мой несносный (не)супруг
-
1166 / 46 21:37 Татьяна Ренсинк
Как карта ляжет...
-
105 / 16 21:34 Наталья Пешкова
Семь перьев для Вороны
-
945 / 10 21:30 Ардмир Мари
Свет Его Темнейшества
-
411 / 8 21:28 Анна Дашевская (Martann)
Грибная неделя
-
1083 / 5 21:24 Милана Шторм
Смерть по естественным причинам
-
345 / 25 21:23 Екатерина Багирова
Островитянка на практике
-
1458 / 10 21:22 Елена Елина
Есения и Агат. Мелодия любви.
-
434 / 1 21:21 Ирина Каденская
Хрустальное счастье
-
63 / 4 21:21 Элли Морель
Пепел затаённых чувств
-
2900 / 4 21:19 михайловна надежда
Неизвестно кому повезло
-
2403 / 5 21:18 Эллиан Брайт
Опасное Искушение
Обсуждения на сайте20
-
160 / 2 21:55 Нелли Игнатова
Яблоко от яблони
-
1084 / 6 21:54 Милана Шторм
Смерть по естественным причинам
-
106 / 17 21:54 Наталья Пешкова
Семь перьев для Вороны
-
605 / 17 21:52 Татьяна Снимщикова
Волшебник на прицеле
-
999 / 38 21:52 Окишева Вера Павловна Ведьмочка
Опасная наследница второй очереди
-
929 / 25 21:51 Елена Шевцова
След древнего ветра
-
111 / 4 21:50 Мария Атабекова
Марафон МНОГОГРАННОСТЬ МИРОВ - 12 сезон
-
217 / 13 21:49 Слава Кэт
Домик у обочины
-
1927 / 4 21:48 Нина Линдт
Тринадцатая Кассандра и хозяин времени
-
819 / 11 21:48 Вера Дельвейс
Золотая пленница (не)справедливого владыки
-
705 / 2 21:46 Нина Осмо
Обознались! (｡♡‿♡｡)
-
69 / 16 21:45 Анна Шумска
Узелки и узы
-
2024 / 27 21:42 Эль Бланк
Полундра!
-
302 / 23 21:41 Маргарита Гришаева
Отбор по контракту
-
594 / 3 21:40 Лия Новикова
Женитьба всем назло! И её последствия...
-
124 / 15 21:40 Халимендис Тори
Мой несносный (не)супруг
-
230 / 16 21:39 Слава Кэт
Невеста змея
-
1166 / 46 21:37 Татьяна Ренсинк
Как карта ляжет...
-
945 / 10 21:30 Ардмир Мари
Свет Его Темнейшества
-
411 / 8 21:28 Анна Дашевская (Martann)
Грибная неделя
Сегодня День Рождения!9
-
Алиса Зелева
В оффлайне
-
Таисия Васнецова
От первой буквы и до последней точки!
В оффлайне
-
Маргарита Светлова
В оффлайне
-
Мила Фомина
Хочу творить.. лепить.. мечтать...
В оффлайне
-
Валерия Лакимова
В оффлайне
-
Аня Глотова
В оффлайне
-
Алексей Ворм
Нет ничего более реального, чем виртуальное
В оффлайне
-
Лиса Ухова
Не нужно видеть проблемы - нужно видеть решения)
В оффлайне
-
Алек Грим
В оффлайне
- Хиты продаж 11
-
Принцесса Табирии. Елена Быстрова
119 руб
-
Путеводитель по инопланетной флоре, или История одной землянки. Маришка Вега
99 руб
-
Овощные чары леди Мелиссы. Елена Милая
89 руб
-
В деревню, в глушь, в Верхние Выжиги. Татьяна Гуськова
109 руб 87 руб
-
ЛАНЦЕТ И МЕЙСТЕР. ДЕЛО № 1: ВЕДЬМИН КОТ. Арнаутова Дана
180 руб
-
Сиротка в Академии Драконов. Оксана Гринберга
139 руб
-
Леди Лютик: цветок в бурьяне. Алена Кручко
109 руб
-
Некромант на выселках. Рокси Торн
119 руб 107 руб
-
Личный медиум для светлого лорда. Малиновская Елена
199 руб 139 руб
-
Секретарь начальника Тайной полиции. Анна Граб
150 руб
-
Измена. Исцели меня любовью. Оксана Недельская
139 руб
Загружаются комментарии...