Видел ее перед собой, словно она жива, немного усталая, как и всегда, с медленными и грациозными движениями, вкрадчивым и мягким голосом, но взгляд… Глубоко, за материнской любовью и теплотой, виднелось то, что всегда старался не замечать - разочарование.
В комнате просидел не меньше часа, то садился на кровать, то ходил и рассматривал вещи матери. К отцовской стороне не подходил, даже аура его присутствия пугала. Выбравшись обратно в зал, попробовал включить телевизор. Вставил батарейки обратно в пульт, несколько раз нажал, вроде работает. Каналов в эфире было все меньше, те, что еще транслировались, либо показывали ерунду, либо угнетали информацией об эпидемии, не сообщая ничего нового. Не зная, чем заняться, забрел на кухню и соорудил несколько бутербродов с ветчиной и сыром. Желудок принимал пищу нехотя, перед глазами еще стояли лужи рвоты на полу, да и запах, как бы не заливал все освежителем, еще стоял. Добравшись до компьютера, запустил сетевой шутер, но играть оказалось невозможно: пинг в сети шкалил, и серверы пустовали. Пришлось играть в однопользовательские, нацепив на голову гарнитуру. Чтобы было веселее, размешал виски с колой в большом литровом стакане и потягивал через трубочку. Другого занятия не нашел, утешал себя мыслью, что ждать придется недолго. Только сам не знал - чего ждать. Через несколько часов игры и пары стаканов коктейля хорошо расслабило. Алкоголь туманил память, притуплял боль и не давал думать о потерях. За компьютером просидел до рассвета. Лишь когда солнце полностью встало и, пробиваясь сквозь фиолетовые облака, окрасило спальню в лавандовый, понял, что сильно хочет спать.
26 июня.
17.34 по московскому времени.
Проснулся от запаха гари, обжигающего ноздри. Поднявшись с кровати, побрел по квартире в поисках источника вони. В коридоре - дым, едкий, выедающий глаза. Закашлявшись, подбежал к окну и открыл настежь. На улице не лучше, откуда-то снизу черным клубами поднимается сизый столб. Выглянув вниз, увидел, что три этажа объяты огнем.
«Твою мать! Твою мать! Что делать?»
Выхватив телефон, Саша набрал телефон экстренной службы. Долгие длинные гудки, ответа нет. Вспомнил слова Никиты: «никто не приедет». Квартиру покидать ну никак не хотелось. Единственный оплот защиты и спокойствия. Казалось, что как только выйдет из подъезда, сразу заразится и умрет. Дыма с каждой секундой было все больше. Полы раскалялись как асфальт в летний день. От нехватки кислорода легкие сдавило кашлем. Если задержится, то точно умрет, не от болезни, а мучительно, задыхаясь и сгорая заживо.
Забежал в комнату и схватил рюкзак, тут же отправив в него паспорт, деньги из отцовского дипломата, сотовый и зарядку. Забыв о страхе, залетел в родительскую комнату, споткнувшись об кровать. Сейф, к счастью, открыт. Ворох документов на недвижимость, еще какие-то бумаги, рука уткнулась во что-то холодное и тяжелое – пистолет, рядом два магазина к нему. Хоть стрелять не умел, но выходить наружу без ствола - самоубийство. Запихнув все в рюкзак, натянул худи, кепку, солнечные очки и повязал на лицо футболку, наподобие маски. Пожар пожаром, а страх перед смертельным вирусом засел в голове крепко. У самого выхода вспомнил про еду. Из кладовой взял несколько банок консервов и бутылку воды. Но куда направиться? Вспомнил про загородный дом. Хороший крепкий коттедж на большом участке, с бассейном, камином и сауной. Надо лишь найти, кто туда отвезет, озаботится едой и можно пересидеть эпидемию, подальше от людей, чтобы не заразиться.
В фойе перед квартирами ничего не видно. Густой сизый дым, выедающий глаза и сдавливающий горло как удавка. Спазм кашля сжал легкие, чуть снова не вывернув желудок наружу. Пригнувшись как можно ниже, просеменил к лифту, но двери оказались открыты - внутри горел аварийный красный свет. Придется по лестнице. Добравшись кое-как до двери, еще раз прокашлялся. Дым, пробравшись в самые глубины легких, начинал выжирать их, как горячая вода снег. Лестница тонула в плотном сизом тумане. Слышались чьи-то крики, треск и гул огня. Спустившись на один этаж, окунулся в плотный жар, словно зашел в парилку в бане. Дальше вниз, бегом, прыгая через три ступени. На лестнице никого, хотя он ждал бегущих вниз спасающихся людей. Пробежав объятые пожаром этажи, не сбавил темп и продолжил прыгать через ступени. На втором этаже, когда уже почувствовал свежий уличный воздух, на секунду расслабился и не посмотрел под ноги, перемахнув через лишнюю ступень. Правую лодыжку прострелил укол боли. Потеряв равновесие, и, вскрикнув, влетел в стену. В плече хрустнуло, голову спас одетый капюшон и кепка, но в глазах все равно на мгновение потемнело. Со стоном сполз по стене вниз, держась одновременно за ногу и плечо. Боль невыносимая, острая и жгучая. Одновременно бросило в жар и в холод, рот наполнился слюной, словно вот-вот вывернет. Дыхание сбилось, как будто кто-то от души двинул кулаком под дых. Из глаз потекли слезы, то ли от дыма, то ли от боли. Нет, он не плакал, просто вода хлынула из глаз, сама по себе. С трудом поднялся, опираясь на перила как старик. Каждое движение правой рукой давалось с трудом, возникало чувство, что одна косточка трется об другую. Связки в ноге взвывали при каждом шаге, простреливая болью до самого позвоночника. Вышел в фойе. Консьержки нет, только открытая дверь в ее каморку.
На улице жарко, не так сильно, как на горящих этажах, но возникло желание стянуть капюшон и импровизированную маску с лица. Вспомнил об эпидемии, пожар ненадолго выжег из головы все другие мысли. Представил, как сотни вирусов, увидев его незащищенный нос, ринулись кишащим роем к ноздрям и перебирая микроскопическими лапками, продираются через друг друга, чтобы быстрее попасть в организм. В носу засвербело. Саша вытер его через маску тыльной стороной ладони.
«Так, что дальше? Где найти машину, как добраться до загородного дома?»
А в квартире же остались ключи от дежурного минивэна, на котором водитель возил маму по магазинам или домработница ездила на закупки.
«Вот идиот! Тупица! Мог же просто схватить ключи, и сразу одной большой проблемой меньше.»
Пытаться завести машину без ключей даже не стал пробовать, не умел и не хотелось возиться. Оставалось надеяться только на предприимчивость московских бомбил. Собравшись с силами и закусив губу, вышел через открытую дверь КПП с придомовой территории. До Малой Филевской около трехсот метров, но для него они превратились в несколько километров. Нога с каждым шагом болела все сильнее. Плечо ныло, пришлось повесить рюкзак на одну лямку, но и это не помогло, второе плечо быстро затекло. Несмотря на вечер температура стояла не ниже тридцати. Худи с капюшоном и маска только усугубляли жару, футболка пропиталась потом и прилипла к телу. И без того утомленный организм молил о пощаде и остановке. Но Саша боялся - в рюкзаке лежала приличная сумма наличкой, а людей на улице и за телефон убивали. У него, конечно, на лбу не написано, что он при бабле, но черт его знает, что сейчас у выживших в голове. Остановившись ненадолго, он достал пистолет и переложил его в карман кофты. Так спокойнее.
Машин на дороге нет, от слова совсем, только припаркованные и брошенные прямо на проезжей части. Он даже проверил парочку, все заперты и без ключей. Покрутившись с десять минут возле дороги, решил попробовать спуститься в метро. Где-то вдалеке раздался громкий хлопок, затем протяжный крик. Когда вопль затих, воцарилась тишина. Саша нутром ощутил странное чувство, словно чего-то не хватает, как вышел из дома и забыл мобильник. Задумавшись, он понял, чего. Два года назад летал на Гавайи, кататься на серфе. Сняли дом с друзьями прямо на пляже, в первой линии, и удобно, и вид красивый. Но с погодой не повезло. Первую неделю море штормило. Тогда они пожалели о том, что поселились прямо у воды. Постоянный гул, монотонный, иногда с раскатами грохота, когда сотни тысяч тонн воды обрушивались на взвывающую от этого полоску берега. Прикольно, когда просто пришел на пляж посмотреть на шторм, но когда засыпаешь, просыпаешься, ешь и сидишь на унитазе под это грохот, то он сводит с ума. Под вечер второго дня Саша изрядно надрался, чтобы не слышать этот монотонный и угнетающий гул. Но на третий день шум утих. Сначала подумал, что шторм прекратился, но серое небо за окном и пенистые валы, докатывающие почти до дома, указывали на то, что он только усилился. Просто мозг понял, что шум не несет никакой информационной нагрузки и начал его отсекать. К пятому дню он его вообще не слышал, и потом, когда шторм кончился, тишина казалось просто гробовой. Уже не хватало этого грохота разбивающихся волн, словно они стали его частью. Вот и сейчас так же, за всю его жизнь в Москве он привык к постоянному гулу мегаполиса, шуму машин, метро, трамваев, строек и миллионов людей. А сейчас тихо, только редкие крики, хлопки, даже выстрелы где-то, но в общем звуковом фоне – тишина. Поднял голову на небо. Над всей этой тишиной висело фиолетовое небо с легкими облаками. Красиво и страшно. Примитивный и первобытный страх, как перед клеткой с тигром или у края обрыва. Саша вжал голову в плечи и быстрее направился к метро.
Серые парапеты, красная буква «М» на синем столбе, стертые от миллионов ног каменные плиты перед входом и отполированные до блеска стальные поручни. Станция «Пионерская». Пути метро на этом участке проходили по поверхности, спуск на перроны по лестницам из стеклянного павильона, откуда открывался хороший обзор на прибывающие составы. С одной стороны, на станции стоит поезд, без света и с открытыми дверями, другой путь пуст. Массивные металлические замки на цепях, висящие на входе в метро. Тяжелые, угрюмо серые, кричащие всем своим видом: «Стой, забудь все, что ты задумал, дальше путь закрыт».
Хоть он и вырос в Москве, она все равно была для него огромным муравейником с сотнями ходов-улиц и тысячами этажей. Коттеджный поселок на Новой Риге сейчас казался дальше и недоступнее, чем северный полюс. Идти одному с больной ногой нереально, а надвигающиеся сумерки вообще отметали любую надежду. Но он не мог оставаться здесь, посреди улицы, один, без машины. Больше всего сейчас жалел о своем Мерседесе, который стоял с раскуроченной мордой в автосервисе. Преданный немец домчал бы до дома минут за двадцать, тем более пробок нет. Он никогда не ценил машину, просто средство передвижения и способ показать социальный статус. Но сейчас транспорт - необходимость для выживания, без которой он лишался мобильности и защиты. Как птенец, выпавший из гнезда с еще не окрепшими крыльями. А гнездо в двадцати километрах. И нога уже начала распухать, даже стоять больно.
- Сука-а-а-а! – Не выдержав, Саша закричал на всю улицу. Протяжно, со срывом голоса.
Злость переполняла его, злость на эпидемию, на пожарных, которые не приехали, на родителей, которые умерли. Больше всего злился на себя. Если бы был предусмотрительнее, то никогда бы не вляпался в такую дерьмовую ситуацию.
Опустившись на бордюр прямо на дороге, вытянул больную ногу. Мысли никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку и подсказать выход. Ни одного человека вокруг, ни одной машины. Собрав последние силы, чтобы не сорваться в панику, вспомнил о мобильнике. Достал из кармана смартфон, еще работает, палочки антенны даже на максимуме. Открыл программу с картами, включил навигацию, но тут же выключил, и так зарядки всего семьдесят процентов, а геолокация сожрет аккумулятор за пару часов. Вот его местоположение, возле входа в метро. Проложил маршрут до загородного дома, семнадцать с половиной километров. В старших классах занимался легкой атлетикой и бегом. Марафонцем не был, но пробежать пятнадцать километров в среднем темпе вполне мог. Сейчас конечно не побегаешь, но если напрячься, делать передышки, то к утру может и доберется, а там уже можно отдохнуть, завалиться в бассейн и забыть об этой ночи, как о страшном сне.
Сняв кроссовок и носок, помассировал лодыжку. Вроде ничего серьезного - растянул связки, но болит противно. Немного оттекло, но перелома точно нет, иначе бы даже не встал на эту ногу. Плечо почти отпустило, скорее всего, ушиб, но двигать рукой все еще болезненно.
«Эх, если бы мозги были на месте, еще аптечку с дома прихватил бы. Сейчас эластичный бинт и пара таблеток ибупрофена не помешали.»
Медленно поднявшись с земли, побрел по тротуару сверяясь с картой на смартфоне.
26 июня Москва
20.34 По московскому времени
Ушел от станции метро больше, чем на километр. Идти стало немного легче, это ободряло и придавало сил, начал верить, что доберется пешком до дома. К боли то ли привык, то ли нога действительно стала меньше болеть. Начинало смеркаться. Город вокруг изменился до неузнаваемости. Из шумного и суетливого превратился в пустующий и истеричный. За всю дорогу увидел всего несколько человек, но они не обратили на него никакого внимания. Одинокий мужчина в пыльной одежде, задыхаясь от приступов кашля, шел в сторону центра. Услышав его, Саша быстрее перешел на другую сторону улицы, опасаясь заразы. Еще двое катили широкую тележку, загруженную коробками и скарбом, и даже не посмотрели в его сторону, лишь прибавили шаг. Несколько раз мимо промчались машины, но по их скорости было ясно, что они не остановятся. Видел людей, лежащих на земле, но не стал подходить и выяснять, живы они или нет. Единственной его целью сейчас был загородный коттедж с уютной спальней, бассейном и запасом еды минимум на месяц.
Он просто шел, стараясь ни о чем не думать, представляя, как доберется, примет душ, или даже залезет в ванную, откроет бутылку чего-нибудь горячительного и забудет об этой чертовой эпидемии. Нужно просто дойти, тем более это оказалось не так уж и сложно.
Через пару кварталов увидел аптеку, небольшой магазин на первом этаже шестнадцатиэтажки. Дверь открыта настежь, внутри горит свет. Подойдя ближе ко входу, осторожно заглянул внутрь. В помещении никого не видно, лишь отблески диодных ламп на зеленом кафельном полу и запах лекарств.
- Есть кто? – спросил Саша, с опаской заходя внутрь.
Тишина, только гудят холодильники за кассой. Подойдя ближе, постучал рукой в стекло кассы. Из двери подсобки послышалось шуршание. Насторожился и крепче сжал рукоять пистолета в кармане. В проеме показалась голова. Лысоватый мужик непонятного возраста, вроде и не старый, но выглядит очень плохо. Впалые щеки, вытаращенные глаза в паутине капилляров, расширенные зрачки почти полностью закрывают радужку, делая взгляд сумасшедшим и отталкивающим.
- Тебе чего пацан? – спросил мужчина, не высовываясь полностью.
- Мне бинт эластичный нужен, и обезболивающие какое-нибудь, – Саша понял, что это не продавец, но выбора у него нет, тип был тут первым.
- Есть, есть, есть. А бабки у тебя есть? – мужчина осмотрел гостя с головы до ног, двигая глазами неестественно резко.
- Аптека-то не твоя, сам, небось, воруешь?
- Кто ворует? Я ворую? – незнакомец полностью вышел из-за двери. Белая футболка с пятнами пота заляпана свежей кровью. От тощего тела несет запахом химикатов и грязных вещей. В руке обычный кухонный нож, тонкий, с небольшой деревянной ручкой и зубчатым лезвием, полностью покрытым липкой и густой кровью. – Подь сюды, я те покажу, кто тут ворует.
В комнате просидел не меньше часа, то садился на кровать, то ходил и рассматривал вещи матери. К отцовской стороне не подходил, даже аура его присутствия пугала. Выбравшись обратно в зал, попробовал включить телевизор. Вставил батарейки обратно в пульт, несколько раз нажал, вроде работает. Каналов в эфире было все меньше, те, что еще транслировались, либо показывали ерунду, либо угнетали информацией об эпидемии, не сообщая ничего нового. Не зная, чем заняться, забрел на кухню и соорудил несколько бутербродов с ветчиной и сыром. Желудок принимал пищу нехотя, перед глазами еще стояли лужи рвоты на полу, да и запах, как бы не заливал все освежителем, еще стоял. Добравшись до компьютера, запустил сетевой шутер, но играть оказалось невозможно: пинг в сети шкалил, и серверы пустовали. Пришлось играть в однопользовательские, нацепив на голову гарнитуру. Чтобы было веселее, размешал виски с колой в большом литровом стакане и потягивал через трубочку. Другого занятия не нашел, утешал себя мыслью, что ждать придется недолго. Только сам не знал - чего ждать. Через несколько часов игры и пары стаканов коктейля хорошо расслабило. Алкоголь туманил память, притуплял боль и не давал думать о потерях. За компьютером просидел до рассвета. Лишь когда солнце полностью встало и, пробиваясь сквозь фиолетовые облака, окрасило спальню в лавандовый, понял, что сильно хочет спать.
26 июня.
17.34 по московскому времени.
Проснулся от запаха гари, обжигающего ноздри. Поднявшись с кровати, побрел по квартире в поисках источника вони. В коридоре - дым, едкий, выедающий глаза. Закашлявшись, подбежал к окну и открыл настежь. На улице не лучше, откуда-то снизу черным клубами поднимается сизый столб. Выглянув вниз, увидел, что три этажа объяты огнем.
«Твою мать! Твою мать! Что делать?»
Выхватив телефон, Саша набрал телефон экстренной службы. Долгие длинные гудки, ответа нет. Вспомнил слова Никиты: «никто не приедет». Квартиру покидать ну никак не хотелось. Единственный оплот защиты и спокойствия. Казалось, что как только выйдет из подъезда, сразу заразится и умрет. Дыма с каждой секундой было все больше. Полы раскалялись как асфальт в летний день. От нехватки кислорода легкие сдавило кашлем. Если задержится, то точно умрет, не от болезни, а мучительно, задыхаясь и сгорая заживо.
Забежал в комнату и схватил рюкзак, тут же отправив в него паспорт, деньги из отцовского дипломата, сотовый и зарядку. Забыв о страхе, залетел в родительскую комнату, споткнувшись об кровать. Сейф, к счастью, открыт. Ворох документов на недвижимость, еще какие-то бумаги, рука уткнулась во что-то холодное и тяжелое – пистолет, рядом два магазина к нему. Хоть стрелять не умел, но выходить наружу без ствола - самоубийство. Запихнув все в рюкзак, натянул худи, кепку, солнечные очки и повязал на лицо футболку, наподобие маски. Пожар пожаром, а страх перед смертельным вирусом засел в голове крепко. У самого выхода вспомнил про еду. Из кладовой взял несколько банок консервов и бутылку воды. Но куда направиться? Вспомнил про загородный дом. Хороший крепкий коттедж на большом участке, с бассейном, камином и сауной. Надо лишь найти, кто туда отвезет, озаботится едой и можно пересидеть эпидемию, подальше от людей, чтобы не заразиться.
В фойе перед квартирами ничего не видно. Густой сизый дым, выедающий глаза и сдавливающий горло как удавка. Спазм кашля сжал легкие, чуть снова не вывернув желудок наружу. Пригнувшись как можно ниже, просеменил к лифту, но двери оказались открыты - внутри горел аварийный красный свет. Придется по лестнице. Добравшись кое-как до двери, еще раз прокашлялся. Дым, пробравшись в самые глубины легких, начинал выжирать их, как горячая вода снег. Лестница тонула в плотном сизом тумане. Слышались чьи-то крики, треск и гул огня. Спустившись на один этаж, окунулся в плотный жар, словно зашел в парилку в бане. Дальше вниз, бегом, прыгая через три ступени. На лестнице никого, хотя он ждал бегущих вниз спасающихся людей. Пробежав объятые пожаром этажи, не сбавил темп и продолжил прыгать через ступени. На втором этаже, когда уже почувствовал свежий уличный воздух, на секунду расслабился и не посмотрел под ноги, перемахнув через лишнюю ступень. Правую лодыжку прострелил укол боли. Потеряв равновесие, и, вскрикнув, влетел в стену. В плече хрустнуло, голову спас одетый капюшон и кепка, но в глазах все равно на мгновение потемнело. Со стоном сполз по стене вниз, держась одновременно за ногу и плечо. Боль невыносимая, острая и жгучая. Одновременно бросило в жар и в холод, рот наполнился слюной, словно вот-вот вывернет. Дыхание сбилось, как будто кто-то от души двинул кулаком под дых. Из глаз потекли слезы, то ли от дыма, то ли от боли. Нет, он не плакал, просто вода хлынула из глаз, сама по себе. С трудом поднялся, опираясь на перила как старик. Каждое движение правой рукой давалось с трудом, возникало чувство, что одна косточка трется об другую. Связки в ноге взвывали при каждом шаге, простреливая болью до самого позвоночника. Вышел в фойе. Консьержки нет, только открытая дверь в ее каморку.
На улице жарко, не так сильно, как на горящих этажах, но возникло желание стянуть капюшон и импровизированную маску с лица. Вспомнил об эпидемии, пожар ненадолго выжег из головы все другие мысли. Представил, как сотни вирусов, увидев его незащищенный нос, ринулись кишащим роем к ноздрям и перебирая микроскопическими лапками, продираются через друг друга, чтобы быстрее попасть в организм. В носу засвербело. Саша вытер его через маску тыльной стороной ладони.
«Так, что дальше? Где найти машину, как добраться до загородного дома?»
А в квартире же остались ключи от дежурного минивэна, на котором водитель возил маму по магазинам или домработница ездила на закупки.
«Вот идиот! Тупица! Мог же просто схватить ключи, и сразу одной большой проблемой меньше.»
Пытаться завести машину без ключей даже не стал пробовать, не умел и не хотелось возиться. Оставалось надеяться только на предприимчивость московских бомбил. Собравшись с силами и закусив губу, вышел через открытую дверь КПП с придомовой территории. До Малой Филевской около трехсот метров, но для него они превратились в несколько километров. Нога с каждым шагом болела все сильнее. Плечо ныло, пришлось повесить рюкзак на одну лямку, но и это не помогло, второе плечо быстро затекло. Несмотря на вечер температура стояла не ниже тридцати. Худи с капюшоном и маска только усугубляли жару, футболка пропиталась потом и прилипла к телу. И без того утомленный организм молил о пощаде и остановке. Но Саша боялся - в рюкзаке лежала приличная сумма наличкой, а людей на улице и за телефон убивали. У него, конечно, на лбу не написано, что он при бабле, но черт его знает, что сейчас у выживших в голове. Остановившись ненадолго, он достал пистолет и переложил его в карман кофты. Так спокойнее.
Машин на дороге нет, от слова совсем, только припаркованные и брошенные прямо на проезжей части. Он даже проверил парочку, все заперты и без ключей. Покрутившись с десять минут возле дороги, решил попробовать спуститься в метро. Где-то вдалеке раздался громкий хлопок, затем протяжный крик. Когда вопль затих, воцарилась тишина. Саша нутром ощутил странное чувство, словно чего-то не хватает, как вышел из дома и забыл мобильник. Задумавшись, он понял, чего. Два года назад летал на Гавайи, кататься на серфе. Сняли дом с друзьями прямо на пляже, в первой линии, и удобно, и вид красивый. Но с погодой не повезло. Первую неделю море штормило. Тогда они пожалели о том, что поселились прямо у воды. Постоянный гул, монотонный, иногда с раскатами грохота, когда сотни тысяч тонн воды обрушивались на взвывающую от этого полоску берега. Прикольно, когда просто пришел на пляж посмотреть на шторм, но когда засыпаешь, просыпаешься, ешь и сидишь на унитазе под это грохот, то он сводит с ума. Под вечер второго дня Саша изрядно надрался, чтобы не слышать этот монотонный и угнетающий гул. Но на третий день шум утих. Сначала подумал, что шторм прекратился, но серое небо за окном и пенистые валы, докатывающие почти до дома, указывали на то, что он только усилился. Просто мозг понял, что шум не несет никакой информационной нагрузки и начал его отсекать. К пятому дню он его вообще не слышал, и потом, когда шторм кончился, тишина казалось просто гробовой. Уже не хватало этого грохота разбивающихся волн, словно они стали его частью. Вот и сейчас так же, за всю его жизнь в Москве он привык к постоянному гулу мегаполиса, шуму машин, метро, трамваев, строек и миллионов людей. А сейчас тихо, только редкие крики, хлопки, даже выстрелы где-то, но в общем звуковом фоне – тишина. Поднял голову на небо. Над всей этой тишиной висело фиолетовое небо с легкими облаками. Красиво и страшно. Примитивный и первобытный страх, как перед клеткой с тигром или у края обрыва. Саша вжал голову в плечи и быстрее направился к метро.
Серые парапеты, красная буква «М» на синем столбе, стертые от миллионов ног каменные плиты перед входом и отполированные до блеска стальные поручни. Станция «Пионерская». Пути метро на этом участке проходили по поверхности, спуск на перроны по лестницам из стеклянного павильона, откуда открывался хороший обзор на прибывающие составы. С одной стороны, на станции стоит поезд, без света и с открытыми дверями, другой путь пуст. Массивные металлические замки на цепях, висящие на входе в метро. Тяжелые, угрюмо серые, кричащие всем своим видом: «Стой, забудь все, что ты задумал, дальше путь закрыт».
Хоть он и вырос в Москве, она все равно была для него огромным муравейником с сотнями ходов-улиц и тысячами этажей. Коттеджный поселок на Новой Риге сейчас казался дальше и недоступнее, чем северный полюс. Идти одному с больной ногой нереально, а надвигающиеся сумерки вообще отметали любую надежду. Но он не мог оставаться здесь, посреди улицы, один, без машины. Больше всего сейчас жалел о своем Мерседесе, который стоял с раскуроченной мордой в автосервисе. Преданный немец домчал бы до дома минут за двадцать, тем более пробок нет. Он никогда не ценил машину, просто средство передвижения и способ показать социальный статус. Но сейчас транспорт - необходимость для выживания, без которой он лишался мобильности и защиты. Как птенец, выпавший из гнезда с еще не окрепшими крыльями. А гнездо в двадцати километрах. И нога уже начала распухать, даже стоять больно.
- Сука-а-а-а! – Не выдержав, Саша закричал на всю улицу. Протяжно, со срывом голоса.
Злость переполняла его, злость на эпидемию, на пожарных, которые не приехали, на родителей, которые умерли. Больше всего злился на себя. Если бы был предусмотрительнее, то никогда бы не вляпался в такую дерьмовую ситуацию.
Опустившись на бордюр прямо на дороге, вытянул больную ногу. Мысли никак не хотели выстраиваться в логическую цепочку и подсказать выход. Ни одного человека вокруг, ни одной машины. Собрав последние силы, чтобы не сорваться в панику, вспомнил о мобильнике. Достал из кармана смартфон, еще работает, палочки антенны даже на максимуме. Открыл программу с картами, включил навигацию, но тут же выключил, и так зарядки всего семьдесят процентов, а геолокация сожрет аккумулятор за пару часов. Вот его местоположение, возле входа в метро. Проложил маршрут до загородного дома, семнадцать с половиной километров. В старших классах занимался легкой атлетикой и бегом. Марафонцем не был, но пробежать пятнадцать километров в среднем темпе вполне мог. Сейчас конечно не побегаешь, но если напрячься, делать передышки, то к утру может и доберется, а там уже можно отдохнуть, завалиться в бассейн и забыть об этой ночи, как о страшном сне.
Сняв кроссовок и носок, помассировал лодыжку. Вроде ничего серьезного - растянул связки, но болит противно. Немного оттекло, но перелома точно нет, иначе бы даже не встал на эту ногу. Плечо почти отпустило, скорее всего, ушиб, но двигать рукой все еще болезненно.
«Эх, если бы мозги были на месте, еще аптечку с дома прихватил бы. Сейчас эластичный бинт и пара таблеток ибупрофена не помешали.»
Медленно поднявшись с земли, побрел по тротуару сверяясь с картой на смартфоне.
26 июня Москва
20.34 По московскому времени
Ушел от станции метро больше, чем на километр. Идти стало немного легче, это ободряло и придавало сил, начал верить, что доберется пешком до дома. К боли то ли привык, то ли нога действительно стала меньше болеть. Начинало смеркаться. Город вокруг изменился до неузнаваемости. Из шумного и суетливого превратился в пустующий и истеричный. За всю дорогу увидел всего несколько человек, но они не обратили на него никакого внимания. Одинокий мужчина в пыльной одежде, задыхаясь от приступов кашля, шел в сторону центра. Услышав его, Саша быстрее перешел на другую сторону улицы, опасаясь заразы. Еще двое катили широкую тележку, загруженную коробками и скарбом, и даже не посмотрели в его сторону, лишь прибавили шаг. Несколько раз мимо промчались машины, но по их скорости было ясно, что они не остановятся. Видел людей, лежащих на земле, но не стал подходить и выяснять, живы они или нет. Единственной его целью сейчас был загородный коттедж с уютной спальней, бассейном и запасом еды минимум на месяц.
Он просто шел, стараясь ни о чем не думать, представляя, как доберется, примет душ, или даже залезет в ванную, откроет бутылку чего-нибудь горячительного и забудет об этой чертовой эпидемии. Нужно просто дойти, тем более это оказалось не так уж и сложно.
Через пару кварталов увидел аптеку, небольшой магазин на первом этаже шестнадцатиэтажки. Дверь открыта настежь, внутри горит свет. Подойдя ближе ко входу, осторожно заглянул внутрь. В помещении никого не видно, лишь отблески диодных ламп на зеленом кафельном полу и запах лекарств.
- Есть кто? – спросил Саша, с опаской заходя внутрь.
Тишина, только гудят холодильники за кассой. Подойдя ближе, постучал рукой в стекло кассы. Из двери подсобки послышалось шуршание. Насторожился и крепче сжал рукоять пистолета в кармане. В проеме показалась голова. Лысоватый мужик непонятного возраста, вроде и не старый, но выглядит очень плохо. Впалые щеки, вытаращенные глаза в паутине капилляров, расширенные зрачки почти полностью закрывают радужку, делая взгляд сумасшедшим и отталкивающим.
- Тебе чего пацан? – спросил мужчина, не высовываясь полностью.
- Мне бинт эластичный нужен, и обезболивающие какое-нибудь, – Саша понял, что это не продавец, но выбора у него нет, тип был тут первым.
- Есть, есть, есть. А бабки у тебя есть? – мужчина осмотрел гостя с головы до ног, двигая глазами неестественно резко.
- Аптека-то не твоя, сам, небось, воруешь?
- Кто ворует? Я ворую? – незнакомец полностью вышел из-за двери. Белая футболка с пятнами пота заляпана свежей кровью. От тощего тела несет запахом химикатов и грязных вещей. В руке обычный кухонный нож, тонкий, с небольшой деревянной ручкой и зубчатым лезвием, полностью покрытым липкой и густой кровью. – Подь сюды, я те покажу, кто тут ворует.
