«Молодец, послушала», — подумал Вадим, вылив остатки воды в раковину и сполоснув стакан.
Есть не хотелось, просто налил себе газировки. Ноутбук приветственно проиграл мелодию запуска. Интернет еще работает, хотя не известно сколько это продлиться. Все социальные сети и новостные ленты забиты эпидемией. Почт ничего нового. Интересная статья нашлась только на третьей странице поисковика. Бразильский ученый связывал начало эпидемии с изменением цвета неба, аргументируя тем, что первые случай заражения совпадают с временем окраски небосвода в пурпур. Напрямую вирус на цвет повлиять не мог, но он вывел гипотезу, что новое заболевание проникло в атмосферу из космоса, из хвоста кометы или облака космической пыли, где пребывало в замороженной воде, ссылаясь на известный научный журнал, который в две тысячи восемнадцатом подтвердил такую возможность. Облако газов и пыли, с которыми проник вирус, могло окрасить небо. Опровергнуть его теорию уже никто не мог по понятным причинам. Вадиму она показалась наиболее вероятной, хотя представители многих конфессий на всевозможных новостных ресурсах голосили, что это кара небесная погрязшему в грехах человечеству.
Граждане многих стран жаловались на полное бездействие правительств. В момент, когда действительно нужна помощь государства, люди остались один на один с бедой. Стандартный образ мышления рядового гражданина: «есть умное руководство, которое при необходимости защитит и спасет», при этом сами не предпринимают никаких действий для собственной безопасности. В обычное время поливают политиков помоями, но как только припечет, сразу же начинают ныть о помощи. И никто не удосужится включить голову и понять, что все действия аппаратов власти приводятся к исполнению простыми людьми: военными, врачами, полицейскими. А кому сейчас заниматься борьбой с эпидемией, если все эти работяги точно так же, как и остальные, ищут спасения или просто умирают. Да и вообще, почему люди, на пороге смерти, находят время и силы сидеть и писать что-то в интернете? Пробежав еще с десяток сайтов, уяснил для себя - пандемия накрыла всю планету, без исключения, даже отдаленные населённые пункты на островах или в высокогорье подверглись заражению, что исключало контактный принцип распространения. Дальше углубился в изучение симптомов: температура, сильный кашель, потоотделение, диарея, рвота. Организм, пораженный заболеванием, начинал терять жидкость, как выжимаемая губка. Даже после биологической смерти вирус продолжал орудовать в клетках, мумифицируя останки с молниеносной скоростью. Тела умерших не гнили, не распространяли запах, и даже обычные спутники смерти – мухи, не обращали внимания на трупы.
27 июня
6.21 по московскому времени
Выключил ноутбук, только заметив посветлевший квадрат окна. Налив Султану свежей воды, рухнул на кровать, истощенный организм просто отключил сознание. Проспал недолго и проснулся от возни на кухне. На всю квартиру пахло жареной яичницей и кофе. Выйдя на запах, увидел Юлю в спортивных штанах и майке, с тугим узлом каштановых волос на затылке. Веки девушки оттекли и покраснели, но она не стала маскировать это косметикой.
- Привет. Я тут опять похозяйничала, – даже не оборачиваясь, сказала девушка. – Нужно поесть, ты со вчера ничего не ел.
- Привет. Да, умоюсь только. Если честно, не сильно хочу, но нужно. И это, — Вадим сощурился, как будто забыл слово. – Спасибо, я бы сам готовить не стал.
Юля повернулась и улыбнулась в ответ. Вымученно, скомкано, но улыбнулась.
После зубной пасты любая еда на вкус как туалетная бумага, поэтому Вадим сначала сделал несколько глотков простой воды и откусил хлеба. Юля тоже первые пять минут гоняла вилкой по тарелке кусок жареной сосиски, размазывая им смесь из кетчупа и майонеза. Из угла раздался громкий хруст. Султан, увидев, что хозяин наконец-то собрался есть, добрался до тарелки с кормом. Аппетит пса был заразителен, и уже через минуту они с девушкой уминали завтрак.
- Через пару дней надо будет перебираться из квартиры, – сказал Вадим, запивая последний кусок яичницы.
- Куда и зачем? – вопросительно подняла брови Юля.
- Куда, пока не знаю. Это многоэтажка, центральный водопровод и электричество. Скоро все это отключится. Электростанции без людей работать долго не будут, первое время автоматика справится, но в ближайшие дни отрубится. Следом за энергией пропадет и вода. Поэтому надо найти дом, желательно с генератором, ну или хотя бы с возможностью его подключения. С топливом проблем не будет, – Вадим говорил непривычно много, уходя от мыслей о матери и стараясь отвлечь девушку насущными проблемами. – Заправок вокруг много, если что в Новороссийске есть нефтяной терминал. Домов тут много, москвичи и северяне строили хоромы, там и автономное водоснабжение со скважины, и котлы стоят, и генераторы. Выберем наиболее подходящий, переедем, а там уже дальше будем думать.
- Хорошо. Но, если мне позвонят родители, мы же сможем поехать?
- Обязательно. Как только тебе позвонят, мы соберемся и поедем. И заберем их сюда. Обещаю.
- Почему? Можно же остаться в Воронеже.
- Не лучшая идея. Это средняя полоса. Зимой у вас холодно?
- Ну обычно минус десять - пятнадцать. Редко, когда до двадцати доходит, – Юля подняла взгляд вверх, вспоминая.
- Вот видишь. Это уже прилично. Понадобится много топлива для обогрева, вода промерзает. Много проблем, а тут редко когда за минус уходит, да и то ненадолго. Плюс море рядом, рыба есть, в лесу зверя много.
- Ну это ты уже замахнулся. Может, еще не все так плохо. Может, этот в ролике просто жути нагнал.
- Как бы я хотел, чтобы ты была права, – Вадим вздохнул. – Все равно, надо быть готовыми ко всему.
- С этим согласна. И это… - Юля опустила голову, пряча глаза. – Как думаешь, мы сможем забрать тела из больницы? Ну или прах, если их успели кремировать.
Вадим замолчал на минуту, давя вновь вскипевшую скорбь, тугой удавкой обвившуюся вокруг горла и не дающую дышать.
- Я тоже об этом думал. Надо будет попытаться. Крематорий здесь только один, но учитывая обстоятельства, могли не успеть, – говорить тяжело, делал долгие паузы между слов. – В любом случае, это не сейчас. Как я и говорил, надо подождать, когда все уляжется.
- Ты имеешь в виду, когда все остальные умрут?
- Э-э-э… - Вадим на секунду завис от такого вопроса. – Ну да.
- Пойду попробую еще позвонить своим.
- Подожди. Вчера вычитал про эту пандемию. Возможно, ты была права. Появления вируса и изменение цвета неба связывают между собой, – Вадима немного напрягла резка перемена в девушке, он старался подбирать слова, чтобы не пугать еще сильнее, а она просто перешла на сухие факты.
- Да я тоже вчера полночи не спала, шерстила интернет. Много всего вычитала. Посмотрела тонну видео о том, что творится. По всей планете. Во всех странах. И знаешь, это как-то отрезвило, что ли. Я поняла, что мое горе лишь маленькая капля по сравнению со происходящим. И теперь, когда хочется опять зарыдать или впасть в истерику, я просто вспоминаю, что сотни миллионов людей умирают в муках, – Юля договорила и встала из-за стола, начиная собирать посуду. - Кстати, как ты себя чувствуешь?
- Физически хорошо, только устал очень. Никаких симптомов в помине нет.
- У меня тоже. Похоже, у нас иммунитет, – девушка сложила грязные тарелки в раковину и включила воду. – Только непонятно, хорошо это или плохо.
- Похоже на то. Ну, завтра узнаем точно. Еще раз спасибо за завтрак.
После опять разбрелись по комнатам. Вадим попробовал рисовать, но творческая муза покинула его, и набросав пару простых абрисов3, убрал альбом в стол. На улицу выходить вообще не хотелось. Понимал, что люди, которых он знал, остались умирать в своих квартирах и домах, поселок превратился в некрополь. Не найдя занятия лучше, просто лег на кровать и надел наушники, включив любимый альбом группы Accept. Музыка сейчас воспринималась по-другому, как панихида умирающему миру. Возможно, больше никогда не появятся новые альбомы и треки, а если и появятся, то очень нескоро. Постоянно вспоминалась мама. Мозг как предатель, пытающийся сделать как можно больнее, каждую цепочку мыслей приводил к ней, о чем бы он не думал. Нужно заготовить побольше еды – мама замечательно делала закрутки и соленья. Надо озаботиться свежими овощами, посадить что-то. В огородничестве он был силен так же, как в бальных танцах, зато мама замечательно выращивала помидоры, огурцы и болгарский перец. Даже на кухне, на подоконнике в пластиковых стаканчиках от сметаны и йогурта у нее росла петрушка и зеленый лук. Если бы был один, то точно бы выпил, но уже лет семь не прикасался к алкоголю, даже к пиву, так как отношения с градусом у него не завязались. Буйным или запойным не был, но меры не знал, и за первой бутылкой пива или стопкой чего покрепче всегда следовало продолжение. Заканчивалось тем, что, выпив свой максимум, просто засыпал. Хорошо, если это происходило дома, но бывали случаи, когда его в беспамятстве привозили и передавали на руки матери. Черт, даже такие мысли к ней сводятся. На следующий день после пьянок умирал от похмелья и стыда, а так как среди мазохистов не числился, то не частил с такими попойками. После одной из таких гулянок зарекся пить. Просто сказал, что больше не будет, без пафосных обетов, кодирований и прочего. И с тех пор брезговал даже слабым алкоголем. Но в нынешней ситуации предпочел бы беспамятство, чем эту давящую и гнетущую боль, готов стерпеть даже похмелье.
Дверь в комнату приоткрылась, и Султан просунул в нее нос. Посмотрев на хозяина, алабай подошел ближе и подсунул голову ему под руку.
- Скучаешь, Солт? – Вадим погладил пса по голове. Волкодав хоть и не умел говорить, но его глаза могли выразить то, что порой человек не может сказать даже словами. – Я тоже… очень. Пошли, прогуляемся.
Выйдя в коридор, Вадим началась собираться, и в тот момент, когда подумал сказать Юле, дверь в ее комнату открылась.
- Вы на прогулку? – Посмотрев на пса в ошейнике, спросила девушка. – Фух, я давно хотела предложить, а то уже с ума схожу в четырех стенах.
- Только собирался тебе предложить, пойдешь с нами?
- Разумеется.
На этот раз пошли в противоположную от пляжа сторону. Между пятиэтажками и приземистыми самостроями дачек вглубь ущелья уходила грунтовая дорога. Пройдя так называемый местный «Шанхай», вышли в еще не успевший выгореть от солнца грабовый лес. Небо все так же простиралось фиолетовой простыней туч, но уже не нависало угрюмым пологом, давя на голову, а лишь немного прикрывая землю от палящего солнца. От духоты Вадим с Юлей быстро покрылись бисеринами пота. Одному псу жара была нипочем, он быстро скрылся в густом подлеске из колючей иглицы. Выйдя на каменистый берег горной реки, скудеющую летом до хилого ручья, Вадим зашел в небольшую запруду, давая разгоряченным ногам остыть. Юля последовала его примеру и намочила водой шею и плечи.
- Ты обратил внимание, что небо уже не такое насыщенное? – спросила Юля, подняв голову и посмотрев на небо, намокшая от воды футболка облепила ее тело как купальник.
- Не-а, – Вадим тоже бросил взгляд на облака. – Вроде каким было, такими и осталось.
- Да нет же. Посмотри, то оно было цвета сирени, а сейчас как будто водой разбавили.
- Ну тебе виднее. Я, честно, не присматривался. Да и какая разница, – Вадим еще раз плеснул холодной водой в лицо.
- Ну, если это с вирусом связано, то, как только небо вернет свой цвет, все в норму вернуться должно.
- Юль, в норму уже точно не вернется.
Девушка молча вздохнула и вышла на берег. Гуляли около получаса, ждали пока Султан сделает свой дела и вдоволь набегается. За все время прогулки ни встретили ни одного человека. Хотя Вадим уже перестал обращать на это внимание, запустение начало входить в привычку.
1 «Обезьянник» - камера предварительного заключения в отделении полиции.
2 Джерки – кусочки вяленого мяса, высушенного в специальных условиях.
3 Абрис – рисунок в линиях без тени, также обводка контуров рисунка.
26 июня.
8.22 по московскому времени
Почти не спал. Самочувствие улучшилось, но каждые полчаса бегал в туалет, прямо как брат деда, дядя Скотт, страдавший на старости от простатита. Под утро низ живота тянуло, как будто тягал тяжести и надорвался. Очень хотелось позвонить Дез, но в Хьюстоне ночь, и если ей удалось, она скорее, всего спала. С родителями и братьями связаться не удалось, даже в Фейсбук они заходили только позавчера. Ноутбук открывать не хотелось, кроме негатива из интернета ничего не почерпнешь, а его и так хватало. Аппетита нет, через силу запихнул в себя пару тостов с ветчиной и сыром. Пил много, во рту скрипело, как после знатной попойки, даже стакан, выпитый залпом, не мог унять эту жажду.
Так полюбившаяся за год съемная квартира превратилась в клетку. Мебель, которую пришлось докупить, понимая, что при возвращении в Штаты все равно придется все оставить, раздражала настолько, что в порыве злости на себя и ситуацию влепил ногой по журнальному столику. Стол жалобно хрустнул, стеклянная столешница съехала с креплений. Стив спешно поправил обратно, сожалея о порыве гнева. Выходить на улицу опасался. Еще не был уверен в своих силах и риск повторно заразиться пугал. Приходилось слоняться по квартире-студии от стены к стене. Внутри свербело ожидание, заставляя тело, подобно взведенной пружине, находиться в постоянном напряжении. Ближе к обеду решил поспать, чтобы хоть немного убить время. Сон только начал опутывать сознание, когда его прервал разорвавший тишину звонок.
- Алло, да? – подскочил на кровати, даже не посмотрев, кто звонит.
- Привет, – Дейзи, но голос ее звучит очень странно.
- Как ты? Ты доехала?
- Все хорошо, да, я на месте. Как ты себя чувствуешь? – она проговаривала слова очень медленно, словно кто-то включил на записи эффект замедления.
- Уже намного лучше, только в туалет постоянно бегаю, не знаю, из-за болезни, или из-за того, что очень много пил. А так уже намного лучше. Температуры нет. Как там твой отец? – говорил быстро, будто звонок вот-вот прервётся, и он не успеет сказать и спросить все, что хотел.
- Папа умер, сегодня ночью, – Дейзи произнесла эти слова без толики эмоций в голосе.
- Э-э-э…. – Стив на секунду потерял дар речи. – Дез, ты как? Ты там одна? Дез?
- Я тут. Все хорошо. Не переживай, – с каждой секундой ее голос звучал все медленнее и медленнее.
- Что с тобой, почему ты так говоришь? Что у тебя там происходит? – Стив начал выходить из себя и кричать в телефон.
- Уже все произошло. Стив, прошу, успокойся. Мне… мне сложно говорить… - Дейзи замолчала на несколько секунд. – Сегодня утром я заболела… Так же, как все… Я знаю. Знаю, что умру, это не лечится. Все сейчас умирают. Подожди, не кричи, успокойся. Уже ничего не изменишь. Я очень рада, что тебе лучше… Значит, у тебя иммунитет… Ты один из нескольких тысяч… Честно, думала, что ты тоже умрешь. Но со мной уже все… Не плачь, пожалуйста, просто послушай. Я не хотела так же, как мама с папой. От страшной боли и задыхаясь, в бреду. В округе уже никого нет, все умерли, никто не будет нас хоронить. Сначала хотела выстрелить, но не смогла. Нашла в амбаре лошадиный транквилизатор… Возьми себя в руки, не надо. Я скоро отключусь… Хотя бы спокойно и сама. Я надела платье… Красивое… Держу в руках наше фото и кулон… Ты подарил… Я сама так решила… Ты просто… Выживи…
Есть не хотелось, просто налил себе газировки. Ноутбук приветственно проиграл мелодию запуска. Интернет еще работает, хотя не известно сколько это продлиться. Все социальные сети и новостные ленты забиты эпидемией. Почт ничего нового. Интересная статья нашлась только на третьей странице поисковика. Бразильский ученый связывал начало эпидемии с изменением цвета неба, аргументируя тем, что первые случай заражения совпадают с временем окраски небосвода в пурпур. Напрямую вирус на цвет повлиять не мог, но он вывел гипотезу, что новое заболевание проникло в атмосферу из космоса, из хвоста кометы или облака космической пыли, где пребывало в замороженной воде, ссылаясь на известный научный журнал, который в две тысячи восемнадцатом подтвердил такую возможность. Облако газов и пыли, с которыми проник вирус, могло окрасить небо. Опровергнуть его теорию уже никто не мог по понятным причинам. Вадиму она показалась наиболее вероятной, хотя представители многих конфессий на всевозможных новостных ресурсах голосили, что это кара небесная погрязшему в грехах человечеству.
Граждане многих стран жаловались на полное бездействие правительств. В момент, когда действительно нужна помощь государства, люди остались один на один с бедой. Стандартный образ мышления рядового гражданина: «есть умное руководство, которое при необходимости защитит и спасет», при этом сами не предпринимают никаких действий для собственной безопасности. В обычное время поливают политиков помоями, но как только припечет, сразу же начинают ныть о помощи. И никто не удосужится включить голову и понять, что все действия аппаратов власти приводятся к исполнению простыми людьми: военными, врачами, полицейскими. А кому сейчас заниматься борьбой с эпидемией, если все эти работяги точно так же, как и остальные, ищут спасения или просто умирают. Да и вообще, почему люди, на пороге смерти, находят время и силы сидеть и писать что-то в интернете? Пробежав еще с десяток сайтов, уяснил для себя - пандемия накрыла всю планету, без исключения, даже отдаленные населённые пункты на островах или в высокогорье подверглись заражению, что исключало контактный принцип распространения. Дальше углубился в изучение симптомов: температура, сильный кашель, потоотделение, диарея, рвота. Организм, пораженный заболеванием, начинал терять жидкость, как выжимаемая губка. Даже после биологической смерти вирус продолжал орудовать в клетках, мумифицируя останки с молниеносной скоростью. Тела умерших не гнили, не распространяли запах, и даже обычные спутники смерти – мухи, не обращали внимания на трупы.
27 июня
6.21 по московскому времени
Выключил ноутбук, только заметив посветлевший квадрат окна. Налив Султану свежей воды, рухнул на кровать, истощенный организм просто отключил сознание. Проспал недолго и проснулся от возни на кухне. На всю квартиру пахло жареной яичницей и кофе. Выйдя на запах, увидел Юлю в спортивных штанах и майке, с тугим узлом каштановых волос на затылке. Веки девушки оттекли и покраснели, но она не стала маскировать это косметикой.
- Привет. Я тут опять похозяйничала, – даже не оборачиваясь, сказала девушка. – Нужно поесть, ты со вчера ничего не ел.
- Привет. Да, умоюсь только. Если честно, не сильно хочу, но нужно. И это, — Вадим сощурился, как будто забыл слово. – Спасибо, я бы сам готовить не стал.
Юля повернулась и улыбнулась в ответ. Вымученно, скомкано, но улыбнулась.
После зубной пасты любая еда на вкус как туалетная бумага, поэтому Вадим сначала сделал несколько глотков простой воды и откусил хлеба. Юля тоже первые пять минут гоняла вилкой по тарелке кусок жареной сосиски, размазывая им смесь из кетчупа и майонеза. Из угла раздался громкий хруст. Султан, увидев, что хозяин наконец-то собрался есть, добрался до тарелки с кормом. Аппетит пса был заразителен, и уже через минуту они с девушкой уминали завтрак.
- Через пару дней надо будет перебираться из квартиры, – сказал Вадим, запивая последний кусок яичницы.
- Куда и зачем? – вопросительно подняла брови Юля.
- Куда, пока не знаю. Это многоэтажка, центральный водопровод и электричество. Скоро все это отключится. Электростанции без людей работать долго не будут, первое время автоматика справится, но в ближайшие дни отрубится. Следом за энергией пропадет и вода. Поэтому надо найти дом, желательно с генератором, ну или хотя бы с возможностью его подключения. С топливом проблем не будет, – Вадим говорил непривычно много, уходя от мыслей о матери и стараясь отвлечь девушку насущными проблемами. – Заправок вокруг много, если что в Новороссийске есть нефтяной терминал. Домов тут много, москвичи и северяне строили хоромы, там и автономное водоснабжение со скважины, и котлы стоят, и генераторы. Выберем наиболее подходящий, переедем, а там уже дальше будем думать.
- Хорошо. Но, если мне позвонят родители, мы же сможем поехать?
- Обязательно. Как только тебе позвонят, мы соберемся и поедем. И заберем их сюда. Обещаю.
- Почему? Можно же остаться в Воронеже.
- Не лучшая идея. Это средняя полоса. Зимой у вас холодно?
- Ну обычно минус десять - пятнадцать. Редко, когда до двадцати доходит, – Юля подняла взгляд вверх, вспоминая.
- Вот видишь. Это уже прилично. Понадобится много топлива для обогрева, вода промерзает. Много проблем, а тут редко когда за минус уходит, да и то ненадолго. Плюс море рядом, рыба есть, в лесу зверя много.
- Ну это ты уже замахнулся. Может, еще не все так плохо. Может, этот в ролике просто жути нагнал.
- Как бы я хотел, чтобы ты была права, – Вадим вздохнул. – Все равно, надо быть готовыми ко всему.
- С этим согласна. И это… - Юля опустила голову, пряча глаза. – Как думаешь, мы сможем забрать тела из больницы? Ну или прах, если их успели кремировать.
Вадим замолчал на минуту, давя вновь вскипевшую скорбь, тугой удавкой обвившуюся вокруг горла и не дающую дышать.
- Я тоже об этом думал. Надо будет попытаться. Крематорий здесь только один, но учитывая обстоятельства, могли не успеть, – говорить тяжело, делал долгие паузы между слов. – В любом случае, это не сейчас. Как я и говорил, надо подождать, когда все уляжется.
- Ты имеешь в виду, когда все остальные умрут?
- Э-э-э… - Вадим на секунду завис от такого вопроса. – Ну да.
- Пойду попробую еще позвонить своим.
- Подожди. Вчера вычитал про эту пандемию. Возможно, ты была права. Появления вируса и изменение цвета неба связывают между собой, – Вадима немного напрягла резка перемена в девушке, он старался подбирать слова, чтобы не пугать еще сильнее, а она просто перешла на сухие факты.
- Да я тоже вчера полночи не спала, шерстила интернет. Много всего вычитала. Посмотрела тонну видео о том, что творится. По всей планете. Во всех странах. И знаешь, это как-то отрезвило, что ли. Я поняла, что мое горе лишь маленькая капля по сравнению со происходящим. И теперь, когда хочется опять зарыдать или впасть в истерику, я просто вспоминаю, что сотни миллионов людей умирают в муках, – Юля договорила и встала из-за стола, начиная собирать посуду. - Кстати, как ты себя чувствуешь?
- Физически хорошо, только устал очень. Никаких симптомов в помине нет.
- У меня тоже. Похоже, у нас иммунитет, – девушка сложила грязные тарелки в раковину и включила воду. – Только непонятно, хорошо это или плохо.
- Похоже на то. Ну, завтра узнаем точно. Еще раз спасибо за завтрак.
После опять разбрелись по комнатам. Вадим попробовал рисовать, но творческая муза покинула его, и набросав пару простых абрисов3, убрал альбом в стол. На улицу выходить вообще не хотелось. Понимал, что люди, которых он знал, остались умирать в своих квартирах и домах, поселок превратился в некрополь. Не найдя занятия лучше, просто лег на кровать и надел наушники, включив любимый альбом группы Accept. Музыка сейчас воспринималась по-другому, как панихида умирающему миру. Возможно, больше никогда не появятся новые альбомы и треки, а если и появятся, то очень нескоро. Постоянно вспоминалась мама. Мозг как предатель, пытающийся сделать как можно больнее, каждую цепочку мыслей приводил к ней, о чем бы он не думал. Нужно заготовить побольше еды – мама замечательно делала закрутки и соленья. Надо озаботиться свежими овощами, посадить что-то. В огородничестве он был силен так же, как в бальных танцах, зато мама замечательно выращивала помидоры, огурцы и болгарский перец. Даже на кухне, на подоконнике в пластиковых стаканчиках от сметаны и йогурта у нее росла петрушка и зеленый лук. Если бы был один, то точно бы выпил, но уже лет семь не прикасался к алкоголю, даже к пиву, так как отношения с градусом у него не завязались. Буйным или запойным не был, но меры не знал, и за первой бутылкой пива или стопкой чего покрепче всегда следовало продолжение. Заканчивалось тем, что, выпив свой максимум, просто засыпал. Хорошо, если это происходило дома, но бывали случаи, когда его в беспамятстве привозили и передавали на руки матери. Черт, даже такие мысли к ней сводятся. На следующий день после пьянок умирал от похмелья и стыда, а так как среди мазохистов не числился, то не частил с такими попойками. После одной из таких гулянок зарекся пить. Просто сказал, что больше не будет, без пафосных обетов, кодирований и прочего. И с тех пор брезговал даже слабым алкоголем. Но в нынешней ситуации предпочел бы беспамятство, чем эту давящую и гнетущую боль, готов стерпеть даже похмелье.
Дверь в комнату приоткрылась, и Султан просунул в нее нос. Посмотрев на хозяина, алабай подошел ближе и подсунул голову ему под руку.
- Скучаешь, Солт? – Вадим погладил пса по голове. Волкодав хоть и не умел говорить, но его глаза могли выразить то, что порой человек не может сказать даже словами. – Я тоже… очень. Пошли, прогуляемся.
Выйдя в коридор, Вадим началась собираться, и в тот момент, когда подумал сказать Юле, дверь в ее комнату открылась.
- Вы на прогулку? – Посмотрев на пса в ошейнике, спросила девушка. – Фух, я давно хотела предложить, а то уже с ума схожу в четырех стенах.
- Только собирался тебе предложить, пойдешь с нами?
- Разумеется.
На этот раз пошли в противоположную от пляжа сторону. Между пятиэтажками и приземистыми самостроями дачек вглубь ущелья уходила грунтовая дорога. Пройдя так называемый местный «Шанхай», вышли в еще не успевший выгореть от солнца грабовый лес. Небо все так же простиралось фиолетовой простыней туч, но уже не нависало угрюмым пологом, давя на голову, а лишь немного прикрывая землю от палящего солнца. От духоты Вадим с Юлей быстро покрылись бисеринами пота. Одному псу жара была нипочем, он быстро скрылся в густом подлеске из колючей иглицы. Выйдя на каменистый берег горной реки, скудеющую летом до хилого ручья, Вадим зашел в небольшую запруду, давая разгоряченным ногам остыть. Юля последовала его примеру и намочила водой шею и плечи.
- Ты обратил внимание, что небо уже не такое насыщенное? – спросила Юля, подняв голову и посмотрев на небо, намокшая от воды футболка облепила ее тело как купальник.
- Не-а, – Вадим тоже бросил взгляд на облака. – Вроде каким было, такими и осталось.
- Да нет же. Посмотри, то оно было цвета сирени, а сейчас как будто водой разбавили.
- Ну тебе виднее. Я, честно, не присматривался. Да и какая разница, – Вадим еще раз плеснул холодной водой в лицо.
- Ну, если это с вирусом связано, то, как только небо вернет свой цвет, все в норму вернуться должно.
- Юль, в норму уже точно не вернется.
Девушка молча вздохнула и вышла на берег. Гуляли около получаса, ждали пока Султан сделает свой дела и вдоволь набегается. За все время прогулки ни встретили ни одного человека. Хотя Вадим уже перестал обращать на это внимание, запустение начало входить в привычку.
1 «Обезьянник» - камера предварительного заключения в отделении полиции.
2 Джерки – кусочки вяленого мяса, высушенного в специальных условиях.
3 Абрис – рисунок в линиях без тени, также обводка контуров рисунка.
Часть 2. Глава 4. Стив
26 июня.
8.22 по московскому времени
Почти не спал. Самочувствие улучшилось, но каждые полчаса бегал в туалет, прямо как брат деда, дядя Скотт, страдавший на старости от простатита. Под утро низ живота тянуло, как будто тягал тяжести и надорвался. Очень хотелось позвонить Дез, но в Хьюстоне ночь, и если ей удалось, она скорее, всего спала. С родителями и братьями связаться не удалось, даже в Фейсбук они заходили только позавчера. Ноутбук открывать не хотелось, кроме негатива из интернета ничего не почерпнешь, а его и так хватало. Аппетита нет, через силу запихнул в себя пару тостов с ветчиной и сыром. Пил много, во рту скрипело, как после знатной попойки, даже стакан, выпитый залпом, не мог унять эту жажду.
Так полюбившаяся за год съемная квартира превратилась в клетку. Мебель, которую пришлось докупить, понимая, что при возвращении в Штаты все равно придется все оставить, раздражала настолько, что в порыве злости на себя и ситуацию влепил ногой по журнальному столику. Стол жалобно хрустнул, стеклянная столешница съехала с креплений. Стив спешно поправил обратно, сожалея о порыве гнева. Выходить на улицу опасался. Еще не был уверен в своих силах и риск повторно заразиться пугал. Приходилось слоняться по квартире-студии от стены к стене. Внутри свербело ожидание, заставляя тело, подобно взведенной пружине, находиться в постоянном напряжении. Ближе к обеду решил поспать, чтобы хоть немного убить время. Сон только начал опутывать сознание, когда его прервал разорвавший тишину звонок.
- Алло, да? – подскочил на кровати, даже не посмотрев, кто звонит.
- Привет, – Дейзи, но голос ее звучит очень странно.
- Как ты? Ты доехала?
- Все хорошо, да, я на месте. Как ты себя чувствуешь? – она проговаривала слова очень медленно, словно кто-то включил на записи эффект замедления.
- Уже намного лучше, только в туалет постоянно бегаю, не знаю, из-за болезни, или из-за того, что очень много пил. А так уже намного лучше. Температуры нет. Как там твой отец? – говорил быстро, будто звонок вот-вот прервётся, и он не успеет сказать и спросить все, что хотел.
- Папа умер, сегодня ночью, – Дейзи произнесла эти слова без толики эмоций в голосе.
- Э-э-э…. – Стив на секунду потерял дар речи. – Дез, ты как? Ты там одна? Дез?
- Я тут. Все хорошо. Не переживай, – с каждой секундой ее голос звучал все медленнее и медленнее.
- Что с тобой, почему ты так говоришь? Что у тебя там происходит? – Стив начал выходить из себя и кричать в телефон.
- Уже все произошло. Стив, прошу, успокойся. Мне… мне сложно говорить… - Дейзи замолчала на несколько секунд. – Сегодня утром я заболела… Так же, как все… Я знаю. Знаю, что умру, это не лечится. Все сейчас умирают. Подожди, не кричи, успокойся. Уже ничего не изменишь. Я очень рада, что тебе лучше… Значит, у тебя иммунитет… Ты один из нескольких тысяч… Честно, думала, что ты тоже умрешь. Но со мной уже все… Не плачь, пожалуйста, просто послушай. Я не хотела так же, как мама с папой. От страшной боли и задыхаясь, в бреду. В округе уже никого нет, все умерли, никто не будет нас хоронить. Сначала хотела выстрелить, но не смогла. Нашла в амбаре лошадиный транквилизатор… Возьми себя в руки, не надо. Я скоро отключусь… Хотя бы спокойно и сама. Я надела платье… Красивое… Держу в руках наше фото и кулон… Ты подарил… Я сама так решила… Ты просто… Выживи…
