- Теперь ты.
Дима не понимающе посмотрел на меня, с раздвинутыми ногами, лежащую на спине на капоте без сил, обкончанную и которой запретили сдвигать ноги. Потом на бандитов.
В какой момент его юношеская влюблённость перерастёт в отвращение ко мне?
- Она же тебе нравится. Вот. Мы тебе ее «подготовили».
- Парни, вы чего?
Один из хулиганов подошел к Диме, расстегнул ему джинсы и спустил вместе с трусами.
Кто-то из темноты включил камеру на телефоне и вспышка дала дополнительный свет.
Я сквозь туманную пелену на глазах видела, как пульсировал поднимаясь Димин член. Прямой и твердый, но… По сравнению с парнями это был даже и не член… так… палочка.
Пятеро мужчин и один «мальчик», хотя они наверное все одного возраста. Только вот парни растут на свежем южном воздухе, а он… в лучшем случае в отдельной комнатке у бабушки. Небритый лобок с противными кучеряшками во все стороны.
- Ты ж на нее дрочил наверняка и не раз, а?
Парни ржали и толкали его ко мне. Он пожимал плечами. Я начала понимать, с кого писал свой образ Лапенко.
- Давай. Теперь она твоя. Можешь даже поцеловать.
Учитывая, что после минетов мое задроченное лицо никто не вытер предложение врядли было привлекательным. Диме дали подзатыльник и нагнули к моим задроченным губам. Давя на затылок его заставили поцеловать.
- Жених и невеста, тили-тили тесто.
Компашка вновь издевательски заржала, наполняя ночной лес живодерским куражом.
Надир обратился к моему "жениху" уже серьёзно.
- Парень, либо ты трахаешь свою девушку, и мы вас оставляем в покое, либо ты сейчас выроешь яму сначала для себя, потом для неё. И из этого леса мы уедем без вас.
Дима стоял со спущенными штанами, полностью лишенный какой-либо мужественности. Слизняк.
- Парни, зачем вы так? Можно мы пойдем?
Диму уже даже не били. Ему давали подзатыльники и сайечки, словно он младшеклассник пойманный старшеклассниками.
- Еби, иначе убьём её прямо у тебя на глазах.
Мне поднесли к горлу нож.
Я валялась уже в забытьи. Мне было абсолютно похуй на все, но я всё еще видела в Диминых глазах, что он нежно любит меня.
Дима неуклюже попытался пристроиться. Его маленький, но тверденький член буквально поплыл в меня по чужой сперме. Если бы не хлюпанья и не его робкие движения туда-сюда, я бы и не почувствовал, что он вошёл.
- Давай давай, ты же такой сильный защитник!
Парню, который был влюблен в меня давали издевательские советы, как меня лучше трахать. Кто-то поставил сапог ему на ягодицы и надваливал, заставляя делать фрикции.
- Сношай эту шлюху, она любит быстрый темп.
Диме дали подзатыльник и он ускорился.
Какое же счастье, что этот унизительный цирк закончился быстро. Хвала скорострелам.
Дима не кончил. Нет. Это было больше похоже на то, как чихает котенок.
Он зажмурил глаза. И, корчась в дебильных конвульсиях, словно у него ДЦП, прыснул парой плевков прозрачной жидкости. И всё. Два жиденьких плевка - вот и весь "самец".
Мужики вокруг ржали. Надир взял мои трусики и вытер с меня сперму.
- Это что такое? Ты что тут устроил? Это сперма? Ты чо сегодня весь день дрочил?
Диму пошлёпали по голой заднице и выключили камеру.
Надир прокричал указательно:
- Энвер, сделай красиво!
И Энвер, не давая надеть штаны, поволок куда-то Диму.
Я лежала в забытьи, пока меня, как уснувшего в дороге ребенка перекладывали на заднее сидение. Мой сон нарушили только истошные крики Димы.
- Что вы с ним делаете? Отпустите его.
- Все нормально с твоим защитником будет. Завтра будете вместе учиться уже за одной партой.
Несколько дней подряд после того, как Эмилия рассказала мне про этот случай группового изнасилования, я не могла отойти. Отменила других клиентов.
В конце концов тогда, ещё до этого видео в вотсапе, я убедила себя, что вся эта история из лагеря была выдумкой. Студенческой страшилкой.
В конце концов моя работа это не убеждать клиента, что она навыдумывала себе пять воображаемых друзей с гигантскими воображаемыми членами, которые неустанно вылизывают ей ноги, трахают в рот, а через минуту уже с еще большим энтузиазмом трахают в анал.
Мне не двадцать лет, я взрослая женщина и знаю, что таких пылких мужчин не бывает в природе.
Работа психолога в том, чтобы помочь клиенту принять правильные решения в жизни. Избавиться от ненужных сомнений. В реальности произошедшего я сомневалась, а она не сомневалась., но мне не мешало это кивать и соглашаться.
Только вот сейчас, засыпая и просыпаясь в одном и том же положении в больнице я всё больше связывала истории рассказанные Эмилией между собой. Только бы не запутаться.
К счастью в конце недели, мне надо было лететь в Женеву на супервайзинг. Встречаться со своим коллегой психологом, который будет отслеживать мои собственные психические отклонения, тревоги и заблуждения.
Угрозы по телефону не повторялись. Я держала язык за зубами - слава богу это и так входило в мои профессиональные обязанности.
Только вот не пересматривать то видео я уже не могла. Мне уже почти каждую ночь стало сниться, что это меня кладут на капот…
Что бы я сделала на её месте? Нас столько времени учили, не сопереживать клиентам, а лишь делать свою работу. Не давать им впадать в созависимость, что эта поганая зависимость становилась для меня всё слаще и слаще с каждым годом.
У меня было время переоценить последние месяцы, и я с удивлением отметила, что сама по себе начала одеваться более сексуально: откуда-то появились чёрные лодочки, узкие юбки-карандаш, колготки со стрелками, белая блузка с открытым вырезом. Я стала меняться. Это не только пугало меня, но и будоражило.
Я даже мастурбировать стала чаще, чем привычные два раза в неделю.
Главный вопрос, который не давал мне покоя: если бы меня заставили опуститься на колени перед пятью негодяями и обслужить их орально… как долго бы я сопротивлялась прежде, чем начать отсасывать стояк за стояком сдрачивая густое обжигающее семя себе в горло?
Пока я вновь замечталась и начала себя тихонечко ласкать под одеялом в своей одиночной палате, я в первую очередь услышала возню и ругань в коридоре, а затем отчетливый мужской голос: «Кто мне, в моем регионе может запретить»???
И в палату ворвался упитанный мужчина. Синий костюм на нем явно был дорогой итальянский, правда вот сидел он по-колхозному, словно из Сударя. Белую рубашку с длинными накрахмаленными манжетами вообще-то не носят с часами, но у него они были. Золотые с символом солнца. Огромные. Такими убить можно. Толстенький, с еще более толстыми линзами в очках он вел себя крайне самоуверенно, стряхивая повисших на локтях санитарок.
Такое вторжение не могло меня не напугать.
- Отпустите меня, у меня депутатская неприкосновенность! Вы у меня с работы живо вылетите!
Санитарки отстали и он подошёл ко мне.
- Саманта, добрый день,- немного запыхавшись начал он.
- Здравствуйте.
- Мы не знакомы, но в Ваших же интересах как можно скорее покинуть город. Я посмотрела на него круглыми глазами. Он что, не видит, в каком я положении?
- В чем собственно дело? Мужчина обернулся и прикрикнул на оставшихся в помещении медсестёр. Те исчезли.
- Слушай, меня внимательно, Саманта… Он поправил воротничок стоечку, и я молниеносно вспомнила, что Эмилия мне про него уже рассказывала…
Голос Эмилии со старой терапевтической консультации звучал у меня в голове:
На следующий день после того группового изнасилования в лесу, вечером, меня вызвали к Солодарову. Вечером, потому что весь день я проспала.
Я оделась максимально скромно: спортивный костюм, носки, кеды. Мальчик-мальчиком. Собрала волосы в пучок.
- Эми, мне передали, что ты вчера очень поздно вернулась… Ты не расскажешь мне, что произошло?
Владимир был одет в белую рубашку с высоко стоящим воротником, на лице его были очки, которые невероятно подчеркивали его интеллигентную натуру, пиджак обнимал не слишком накачанные плечи, а толстый черный ремень делил его привлекательное мужское тело пополам. Ноги в брюках со стрелками были одеты в черные лакированные туфли.
Он сидел у себя за столом, когда я пришла, но как только я присела на диван, он заботливо переместился ко мне.
- Я… ничего, Владимир Николаевич…
Мы звали его по имени отчеству, так были первокурсницами, хотя разница в возрасте с аспирантом была небольшая.
- Володя. Для тебя просто Володя.
Его рука легла мне на плечо. Он по-отечески, по-братски меня успокаивал, видя, как начала дрожать от накатившей обиды за произошедшее моя нижняя губа.
- Просто… похоже, что это касается не только тебя. Может быть ты знаешь, где Дима Отрыжкин? Ты видела его вчера?
- Дима?
Я испугалась, поняв, что последний раз видела его в лесу, что слышала его крик и от усталости и нервного перенапряжения отрубилась в гелике. Да я даже не помню, как дошла до своей палаты. Весь день проспала. И конечно я не могла знать, вернулся ли Дима в лагерь.
- А что с ним?
Владимир погладил меня по голове. Капелька пота от крымской жары скатилась по моей шее.
- Я вот думал, может быть ты знаешь.
- Нет, я его не видела.
Я уже на скорости придумывала, что и как я могу соврать.
Владимир встал, прошелся по комнате. И я краем глаза зацепилась за его стальной зад, затянутый классическими брюками. Его кожаные туфли сексуально скрипели, ступая по деревянному паркету кабинета.
- Просто может быть тебе есть сказать…
Я едва ли могла воскресить в памяти события вчерашнего дня. И больше всего меня пугало то, что Дима мог не вернуться. Может быть они убили его?
- С ним всё в порядке, Владимир Николаевич?
- Да, конечно, он просто потерял свой фотоаппарат. Думали, может ты где-то видела.
Я испуганно посмотрела на Солодарова. Он улыбался. Явно врал, проверяя мои реакции. Он с ухмылкой смотрел на меня, будто бы Дима и вправду «просто потерял фотоаппарат». Мои щёки запылали от стыда. Я вся сжалась, чтобы не сказать лишнего.
Солодаров продолжал так же плавно и чинно дрейфовать по комнате из угла в угол.
- Да, ну что ж. Просто Дима приходил сегодня и… ну раз ты его вчера не видела, то…
Он просто мучал меня. Я судорожно пыталась понять, зачем он мучает меня. Делает вид, что всё в порядке, но ему что-то известно, и врядли Дима просто пришёл к нему и сказал, что потерял фотоаппарат после всего пережитого.
Владимир посмотрел на меня еще раз.
- С тобой все в порядке? Ты выглядишь помятой.
В немытое зеркало было видно, что у меня даже потеки туши по всему лицу прослеживаются. Русла вчерашних горячих слёз.
- Да так знаете, Владимир Николаич… женские дни…
- О да, бывает всякое… Правда странно, медсестра говорила, что ты жаловалась на женские дни неделю назад... Впрочем... А ты случайно, ну не знаю, может быть сама того не заметив, не уходила вчера куда-то за пределы лагеря?
Я попыталась спрятать глаза, потому что он так вкрадчиво стал заглядывать мне под челку. Он явно уже всё знал, но я не знала как отступать.
- Ннннет…
Решила врать до конца я.
Он снова подошел, присел рядом, обнял меня за талию.
- Ты очень хорошая девочка, Эми. Ты бы никогда не соврала мне, верно?
Я сглотнула, ощущая, как его нежные объятия превращаются в хватку коршуна.
- Нннет.
Трепетным шёпотом проронила я. От него пахло дорогим московским парфюмом и связями. Властный, он точно мог жестоко наказать, если ему перечить. Но я уже соврала. Я уже попала. Я скукожилась всем телом в маленький клубочек.
- Можно я пойду, Владимир Николаич?
Его рука гладила мои волосы, пальцы зарывались в них. Я чувствовала как директор лагеря проводил носом по моим волосам и затягивался глубоко их запахом.
Краем глаза я увидела очертания его жирного пениса в классических мужских брюках. Это было невероятно красиво.
Интеллигентный мужчина, и член у него был совсем другой, чем у тех парней, которые были у меня до него. Толстый, отвердевающий на глазах. Сдерживаемый толко тканью, но набухший уже до такой степени, что было видно каждую венку.
- Эми…
В каком-то забытьи он продолжал с закрытыми глазами.
- Ты же не стала бы мне врать? Ты у меня хорошая девочка?
Я сама начала дуреть от его хриплого голоса прямо мне на ушко. Я даже кажется чувствовала его щетину своей шеей.
- Ты же не заставишь меня, тебя наказывать, за то, что ты самовольно покинула лагерь?
Рука директора погладила мою шею… потом стала разминать плечи.
- Я бы никогда не стал сомневаться, что ты говоришь мне правду…
Его слова звучали издевательски сладко над самым ухом. Я пыталась скрыть, что вижу его большой член в брюках. Что мне хочется погладить его, а ещё лучше прижаться к его ширинке лицом.
- Ведь ты у меня такая хорошая девочка… Ты хорошая девочка, Эми?
Владимир запустил руку в волосы на затылке.
- Не слышу, сучка!!!
Он сжал пальцы и резко потянул меня за волосы на затылке… Мурашки побежали по всему телу, анус сжался, я прогнулась, закрыла глаза и почувствовала, как потекла поджав ножки.
- Да, я хорошая девочка, Володя…
- Чья ты хорошая девочка?
- Твоя хорошая девочка.
Директор потянул меня за волосы и поставил раком у стола. Я оперлась ручками на дубовый номенклатурный стол. Ладони вспотели.
- Было бы очень скверно, если бы ты сказала, мне что не была в лагере, а сама, нарядившись, как блядь, удрала на дискотеку, верно, милая?
- ДДдда…
Уже дребезжащим от возбуждения голосом прокурлыкала я.
Он потянул меня за волосы еще сильнее. Я выгнулась в дугу и тут же ощутила мощнейший шлепок по своим пухленьким ягодицам.
- Ааааааа!
- Знаешь, что бывает с теми, кто мне врёт? Директор лагеря обошел меня сзади, вынул ремень из брюк. В отражении я видела его огромный член, стоящий сквозь неподпоясанные брюки. Он поправил его рукой, и я потекла, переминаясь с ноги на ногу на цыпочках.
- В лагере должна быть железная дисциплина. И я не потерплю, чтобы одна из моих хороших девочек…
Ремень взвизгнул в воздухе и резко ударил меня через спортивные хлопковые штаны. Трусики впились в попу, а я встала на носочки, выгибая спинку…
- …Бегала к местным, чтобы вертеть там своей пухленькой попочкой.
Он ударил снова.
Я зажмурилась от боли и заплакала навзрыд.
- Слёзы тут не помогут, дрянь!
Он ударил ещё.
- Я видел видео с камер наблюдения у ворот. Что вы с Димой куда-то вчера смылись. Учитывая твое личное дело…
Владимир Николаевич швырнул мне в лицо старую вонючую ещё советскую папку с файлами по моей персоне. Такие собирали на каждого студента при подаче заявок на участие в лагере.
Я попыталась отвернуть попу от нового удара, согнув коленочки.
- Ну ка встала ровно, шлюха.
Моя пися была абсолютно мокрой и красной от случайных попаданий директорского широкого ремня. Синие спортивные штаны прилипали в этом месте и это было заметно и с его ракурса.
Я покорно вернула попу на место, как он сказал и порка продолжилась.
Он ударил снова.
Я зажмурила глаза и представила картину снаружи: молоденькую студентку ставит раком директор лагеря у себя в кабинете, обзывает ее шлюхой и порет до слез, воспитывая в ней дисциплину и послушание.
Я похныкивала, но слёз после вчерашнего почти не осталось. Теплый слезы капали на мое личное дело, в котором было карандашом приписано "спит с отчимом".
Я даже и подумать не могла, что это кто-то знает, но видимо даже у стен есть уши, и соседи доложили.
Дима не понимающе посмотрел на меня, с раздвинутыми ногами, лежащую на спине на капоте без сил, обкончанную и которой запретили сдвигать ноги. Потом на бандитов.
В какой момент его юношеская влюблённость перерастёт в отвращение ко мне?
- Она же тебе нравится. Вот. Мы тебе ее «подготовили».
- Парни, вы чего?
Один из хулиганов подошел к Диме, расстегнул ему джинсы и спустил вместе с трусами.
Кто-то из темноты включил камеру на телефоне и вспышка дала дополнительный свет.
Я сквозь туманную пелену на глазах видела, как пульсировал поднимаясь Димин член. Прямой и твердый, но… По сравнению с парнями это был даже и не член… так… палочка.
Пятеро мужчин и один «мальчик», хотя они наверное все одного возраста. Только вот парни растут на свежем южном воздухе, а он… в лучшем случае в отдельной комнатке у бабушки. Небритый лобок с противными кучеряшками во все стороны.
- Ты ж на нее дрочил наверняка и не раз, а?
Парни ржали и толкали его ко мне. Он пожимал плечами. Я начала понимать, с кого писал свой образ Лапенко.
- Давай. Теперь она твоя. Можешь даже поцеловать.
Учитывая, что после минетов мое задроченное лицо никто не вытер предложение врядли было привлекательным. Диме дали подзатыльник и нагнули к моим задроченным губам. Давя на затылок его заставили поцеловать.
- Жених и невеста, тили-тили тесто.
Компашка вновь издевательски заржала, наполняя ночной лес живодерским куражом.
Надир обратился к моему "жениху" уже серьёзно.
- Парень, либо ты трахаешь свою девушку, и мы вас оставляем в покое, либо ты сейчас выроешь яму сначала для себя, потом для неё. И из этого леса мы уедем без вас.
Дима стоял со спущенными штанами, полностью лишенный какой-либо мужественности. Слизняк.
- Парни, зачем вы так? Можно мы пойдем?
Диму уже даже не били. Ему давали подзатыльники и сайечки, словно он младшеклассник пойманный старшеклассниками.
- Еби, иначе убьём её прямо у тебя на глазах.
Мне поднесли к горлу нож.
Я валялась уже в забытьи. Мне было абсолютно похуй на все, но я всё еще видела в Диминых глазах, что он нежно любит меня.
Дима неуклюже попытался пристроиться. Его маленький, но тверденький член буквально поплыл в меня по чужой сперме. Если бы не хлюпанья и не его робкие движения туда-сюда, я бы и не почувствовал, что он вошёл.
- Давай давай, ты же такой сильный защитник!
Парню, который был влюблен в меня давали издевательские советы, как меня лучше трахать. Кто-то поставил сапог ему на ягодицы и надваливал, заставляя делать фрикции.
- Сношай эту шлюху, она любит быстрый темп.
Диме дали подзатыльник и он ускорился.
Какое же счастье, что этот унизительный цирк закончился быстро. Хвала скорострелам.
Дима не кончил. Нет. Это было больше похоже на то, как чихает котенок.
Он зажмурил глаза. И, корчась в дебильных конвульсиях, словно у него ДЦП, прыснул парой плевков прозрачной жидкости. И всё. Два жиденьких плевка - вот и весь "самец".
Мужики вокруг ржали. Надир взял мои трусики и вытер с меня сперму.
- Это что такое? Ты что тут устроил? Это сперма? Ты чо сегодня весь день дрочил?
Диму пошлёпали по голой заднице и выключили камеру.
Надир прокричал указательно:
- Энвер, сделай красиво!
И Энвер, не давая надеть штаны, поволок куда-то Диму.
Я лежала в забытьи, пока меня, как уснувшего в дороге ребенка перекладывали на заднее сидение. Мой сон нарушили только истошные крики Димы.
- Что вы с ним делаете? Отпустите его.
- Все нормально с твоим защитником будет. Завтра будете вместе учиться уже за одной партой.
Глава 8. Психологическая зависимость и таинственный незнакомец
Несколько дней подряд после того, как Эмилия рассказала мне про этот случай группового изнасилования, я не могла отойти. Отменила других клиентов.
В конце концов тогда, ещё до этого видео в вотсапе, я убедила себя, что вся эта история из лагеря была выдумкой. Студенческой страшилкой.
В конце концов моя работа это не убеждать клиента, что она навыдумывала себе пять воображаемых друзей с гигантскими воображаемыми членами, которые неустанно вылизывают ей ноги, трахают в рот, а через минуту уже с еще большим энтузиазмом трахают в анал.
Мне не двадцать лет, я взрослая женщина и знаю, что таких пылких мужчин не бывает в природе.
Работа психолога в том, чтобы помочь клиенту принять правильные решения в жизни. Избавиться от ненужных сомнений. В реальности произошедшего я сомневалась, а она не сомневалась., но мне не мешало это кивать и соглашаться.
Только вот сейчас, засыпая и просыпаясь в одном и том же положении в больнице я всё больше связывала истории рассказанные Эмилией между собой. Только бы не запутаться.
К счастью в конце недели, мне надо было лететь в Женеву на супервайзинг. Встречаться со своим коллегой психологом, который будет отслеживать мои собственные психические отклонения, тревоги и заблуждения.
Угрозы по телефону не повторялись. Я держала язык за зубами - слава богу это и так входило в мои профессиональные обязанности.
Только вот не пересматривать то видео я уже не могла. Мне уже почти каждую ночь стало сниться, что это меня кладут на капот…
Что бы я сделала на её месте? Нас столько времени учили, не сопереживать клиентам, а лишь делать свою работу. Не давать им впадать в созависимость, что эта поганая зависимость становилась для меня всё слаще и слаще с каждым годом.
У меня было время переоценить последние месяцы, и я с удивлением отметила, что сама по себе начала одеваться более сексуально: откуда-то появились чёрные лодочки, узкие юбки-карандаш, колготки со стрелками, белая блузка с открытым вырезом. Я стала меняться. Это не только пугало меня, но и будоражило.
Я даже мастурбировать стала чаще, чем привычные два раза в неделю.
Главный вопрос, который не давал мне покоя: если бы меня заставили опуститься на колени перед пятью негодяями и обслужить их орально… как долго бы я сопротивлялась прежде, чем начать отсасывать стояк за стояком сдрачивая густое обжигающее семя себе в горло?
Пока я вновь замечталась и начала себя тихонечко ласкать под одеялом в своей одиночной палате, я в первую очередь услышала возню и ругань в коридоре, а затем отчетливый мужской голос: «Кто мне, в моем регионе может запретить»???
И в палату ворвался упитанный мужчина. Синий костюм на нем явно был дорогой итальянский, правда вот сидел он по-колхозному, словно из Сударя. Белую рубашку с длинными накрахмаленными манжетами вообще-то не носят с часами, но у него они были. Золотые с символом солнца. Огромные. Такими убить можно. Толстенький, с еще более толстыми линзами в очках он вел себя крайне самоуверенно, стряхивая повисших на локтях санитарок.
Такое вторжение не могло меня не напугать.
- Отпустите меня, у меня депутатская неприкосновенность! Вы у меня с работы живо вылетите!
Санитарки отстали и он подошёл ко мне.
- Саманта, добрый день,- немного запыхавшись начал он.
- Здравствуйте.
- Мы не знакомы, но в Ваших же интересах как можно скорее покинуть город. Я посмотрела на него круглыми глазами. Он что, не видит, в каком я положении?
- В чем собственно дело? Мужчина обернулся и прикрикнул на оставшихся в помещении медсестёр. Те исчезли.
- Слушай, меня внимательно, Саманта… Он поправил воротничок стоечку, и я молниеносно вспомнила, что Эмилия мне про него уже рассказывала…
Голос Эмилии со старой терапевтической консультации звучал у меня в голове:
На следующий день после того группового изнасилования в лесу, вечером, меня вызвали к Солодарову. Вечером, потому что весь день я проспала.
Я оделась максимально скромно: спортивный костюм, носки, кеды. Мальчик-мальчиком. Собрала волосы в пучок.
- Эми, мне передали, что ты вчера очень поздно вернулась… Ты не расскажешь мне, что произошло?
Владимир был одет в белую рубашку с высоко стоящим воротником, на лице его были очки, которые невероятно подчеркивали его интеллигентную натуру, пиджак обнимал не слишком накачанные плечи, а толстый черный ремень делил его привлекательное мужское тело пополам. Ноги в брюках со стрелками были одеты в черные лакированные туфли.
Он сидел у себя за столом, когда я пришла, но как только я присела на диван, он заботливо переместился ко мне.
- Я… ничего, Владимир Николаевич…
Мы звали его по имени отчеству, так были первокурсницами, хотя разница в возрасте с аспирантом была небольшая.
- Володя. Для тебя просто Володя.
Его рука легла мне на плечо. Он по-отечески, по-братски меня успокаивал, видя, как начала дрожать от накатившей обиды за произошедшее моя нижняя губа.
- Просто… похоже, что это касается не только тебя. Может быть ты знаешь, где Дима Отрыжкин? Ты видела его вчера?
- Дима?
Я испугалась, поняв, что последний раз видела его в лесу, что слышала его крик и от усталости и нервного перенапряжения отрубилась в гелике. Да я даже не помню, как дошла до своей палаты. Весь день проспала. И конечно я не могла знать, вернулся ли Дима в лагерь.
- А что с ним?
Владимир погладил меня по голове. Капелька пота от крымской жары скатилась по моей шее.
- Я вот думал, может быть ты знаешь.
- Нет, я его не видела.
Я уже на скорости придумывала, что и как я могу соврать.
Владимир встал, прошелся по комнате. И я краем глаза зацепилась за его стальной зад, затянутый классическими брюками. Его кожаные туфли сексуально скрипели, ступая по деревянному паркету кабинета.
- Просто может быть тебе есть сказать…
Я едва ли могла воскресить в памяти события вчерашнего дня. И больше всего меня пугало то, что Дима мог не вернуться. Может быть они убили его?
- С ним всё в порядке, Владимир Николаевич?
- Да, конечно, он просто потерял свой фотоаппарат. Думали, может ты где-то видела.
Я испуганно посмотрела на Солодарова. Он улыбался. Явно врал, проверяя мои реакции. Он с ухмылкой смотрел на меня, будто бы Дима и вправду «просто потерял фотоаппарат». Мои щёки запылали от стыда. Я вся сжалась, чтобы не сказать лишнего.
Солодаров продолжал так же плавно и чинно дрейфовать по комнате из угла в угол.
- Да, ну что ж. Просто Дима приходил сегодня и… ну раз ты его вчера не видела, то…
Он просто мучал меня. Я судорожно пыталась понять, зачем он мучает меня. Делает вид, что всё в порядке, но ему что-то известно, и врядли Дима просто пришёл к нему и сказал, что потерял фотоаппарат после всего пережитого.
Владимир посмотрел на меня еще раз.
- С тобой все в порядке? Ты выглядишь помятой.
В немытое зеркало было видно, что у меня даже потеки туши по всему лицу прослеживаются. Русла вчерашних горячих слёз.
- Да так знаете, Владимир Николаич… женские дни…
- О да, бывает всякое… Правда странно, медсестра говорила, что ты жаловалась на женские дни неделю назад... Впрочем... А ты случайно, ну не знаю, может быть сама того не заметив, не уходила вчера куда-то за пределы лагеря?
Я попыталась спрятать глаза, потому что он так вкрадчиво стал заглядывать мне под челку. Он явно уже всё знал, но я не знала как отступать.
- Ннннет…
Решила врать до конца я.
Он снова подошел, присел рядом, обнял меня за талию.
- Ты очень хорошая девочка, Эми. Ты бы никогда не соврала мне, верно?
Я сглотнула, ощущая, как его нежные объятия превращаются в хватку коршуна.
- Нннет.
Трепетным шёпотом проронила я. От него пахло дорогим московским парфюмом и связями. Властный, он точно мог жестоко наказать, если ему перечить. Но я уже соврала. Я уже попала. Я скукожилась всем телом в маленький клубочек.
- Можно я пойду, Владимир Николаич?
Его рука гладила мои волосы, пальцы зарывались в них. Я чувствовала как директор лагеря проводил носом по моим волосам и затягивался глубоко их запахом.
Краем глаза я увидела очертания его жирного пениса в классических мужских брюках. Это было невероятно красиво.
Интеллигентный мужчина, и член у него был совсем другой, чем у тех парней, которые были у меня до него. Толстый, отвердевающий на глазах. Сдерживаемый толко тканью, но набухший уже до такой степени, что было видно каждую венку.
- Эми…
В каком-то забытьи он продолжал с закрытыми глазами.
- Ты же не стала бы мне врать? Ты у меня хорошая девочка?
Я сама начала дуреть от его хриплого голоса прямо мне на ушко. Я даже кажется чувствовала его щетину своей шеей.
- Ты же не заставишь меня, тебя наказывать, за то, что ты самовольно покинула лагерь?
Рука директора погладила мою шею… потом стала разминать плечи.
- Я бы никогда не стал сомневаться, что ты говоришь мне правду…
Его слова звучали издевательски сладко над самым ухом. Я пыталась скрыть, что вижу его большой член в брюках. Что мне хочется погладить его, а ещё лучше прижаться к его ширинке лицом.
- Ведь ты у меня такая хорошая девочка… Ты хорошая девочка, Эми?
Владимир запустил руку в волосы на затылке.
- Не слышу, сучка!!!
Он сжал пальцы и резко потянул меня за волосы на затылке… Мурашки побежали по всему телу, анус сжался, я прогнулась, закрыла глаза и почувствовала, как потекла поджав ножки.
- Да, я хорошая девочка, Володя…
- Чья ты хорошая девочка?
- Твоя хорошая девочка.
Директор потянул меня за волосы и поставил раком у стола. Я оперлась ручками на дубовый номенклатурный стол. Ладони вспотели.
- Было бы очень скверно, если бы ты сказала, мне что не была в лагере, а сама, нарядившись, как блядь, удрала на дискотеку, верно, милая?
- ДДдда…
Уже дребезжащим от возбуждения голосом прокурлыкала я.
Он потянул меня за волосы еще сильнее. Я выгнулась в дугу и тут же ощутила мощнейший шлепок по своим пухленьким ягодицам.
- Ааааааа!
- Знаешь, что бывает с теми, кто мне врёт? Директор лагеря обошел меня сзади, вынул ремень из брюк. В отражении я видела его огромный член, стоящий сквозь неподпоясанные брюки. Он поправил его рукой, и я потекла, переминаясь с ноги на ногу на цыпочках.
- В лагере должна быть железная дисциплина. И я не потерплю, чтобы одна из моих хороших девочек…
Ремень взвизгнул в воздухе и резко ударил меня через спортивные хлопковые штаны. Трусики впились в попу, а я встала на носочки, выгибая спинку…
- …Бегала к местным, чтобы вертеть там своей пухленькой попочкой.
Он ударил снова.
Я зажмурилась от боли и заплакала навзрыд.
- Слёзы тут не помогут, дрянь!
Он ударил ещё.
- Я видел видео с камер наблюдения у ворот. Что вы с Димой куда-то вчера смылись. Учитывая твое личное дело…
Владимир Николаевич швырнул мне в лицо старую вонючую ещё советскую папку с файлами по моей персоне. Такие собирали на каждого студента при подаче заявок на участие в лагере.
Я попыталась отвернуть попу от нового удара, согнув коленочки.
- Ну ка встала ровно, шлюха.
Моя пися была абсолютно мокрой и красной от случайных попаданий директорского широкого ремня. Синие спортивные штаны прилипали в этом месте и это было заметно и с его ракурса.
Я покорно вернула попу на место, как он сказал и порка продолжилась.
Он ударил снова.
Я зажмурила глаза и представила картину снаружи: молоденькую студентку ставит раком директор лагеря у себя в кабинете, обзывает ее шлюхой и порет до слез, воспитывая в ней дисциплину и послушание.
Я похныкивала, но слёз после вчерашнего почти не осталось. Теплый слезы капали на мое личное дело, в котором было карандашом приписано "спит с отчимом".
Я даже и подумать не могла, что это кто-то знает, но видимо даже у стен есть уши, и соседи доложили.
