Дыхание Йена сбилось. «Он что, теперь здесь работает?» — тёмные глаза заметались по слабо освещённому пространству в надежде разглядеть суетящегося между столиками худенького официанта с блестящими каштановыми волосами, но никого похожего он не обнаружил. — «Странно. Хотя и смеяться для обслуги тоже было бы странно». Удалившись под тень деревьев, альфа принялся детально осматривать каждого посетителя.
Юноша уже стал склоняться к мысли, что ему просто послышалось, а это было бы немудрено, потому что он постоянно думал о Микаэле, и каждую ночь видел его во сне, но в этот момент ещё один такой же лёгкий и застенчивый смешок нежно коснулся предельно натянутых слуховых нервов Йена. Альфа быстро повернулся на звук и неуверенно улыбнулся: да, вот они, знакомые каштановые волны, узкие плечи и тонкая шея. Не сводя глаз со схваченной в прицел мишени, Йен медленно, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, передвинулся так, чтобы ему открылось лицо омеги. Мятно-зелёные глаза, скромно опущенные вниз, прямая, как по струнке, спина и маленькие ладошки, деликатно сложенные на самом краешке стола. «Боже милостивый, я нашёл его!» — вспыхнула изумлённо-счастливая мысль, и тут же померкла, как спичка на осеннем сквозняке: мальчик был не один. Вместе с ним за столиком располагались два альфы в костюмах с иголочки.
На сознание Йена обрушился целый ворох тревожных и очень неприятных вопросов: «Зачем Микаэль здесь, что он тут делает? И кто это с ним? Почему сразу двое? А какое короткое платье — все коленки наружу! Он что, теперь из тех омег, кто вечерами сопровождает этих толстосумов по заведениям?»
***
«Да нет, не мог мой мальчик пойти на такое!» — отчаянно вцепившись в чехол гитары, Йен оттолкнул от себя безумные подозрения и начал вспоминать…
Три месяца прошло с тех пор, как, однажды вечером, не дождавшись в кафе ни любимого, ни его отца, он отправился на розыски и настойчиво стучался в дверь их семьи до тех пор, пока альфа не открыл ему.
— Здравствуйте, сэр! Я пришёл узнать — не случилось ли чего-то с Микаэлем? Его не было на работе? Он заболел?
Отец нахмурился при виде нежеланного гостя, но, понимая, что без объяснений тот всё равно не уйдёт, проводил на кухню, усадил за стол, и, глядя ему прямо и глаза, начал говорить:
— Послушайте, Йен. Микаэль больше не будет работать в кафе. И в этом доме с сегодняшнего дня он жить не будет. Так случилось, что им заинтересовался состоятельный бизнесмен. С совершенно честными намерениями. Мы с мужем решили, что это — наилучшая судьба для нашего сына. Он сегодня уехал из города. Насовсем. Поэтому прошу вас не пытаться искать его и не беспокоить нашу семью визитами.
— Микаэль не мог дать согласие на такую свадьбу, — помолчав с минуту, ошарашено ответил Йен. — Он любит меня, я знаю. Как вам удалось заставить его? Или, может, его никто и не спрашивал?
Отец понимал, что грубость молодого альфы вызвана неожиданно настигшим его известием, поэтому пропустил её мимо ушей.
— Прошу вас успокоиться, вы сумеете пережить это. И, если вам так важно, — уверяю вас, — Микаэль добровольно сел в машину.
— Я не верю вам. Ни единому слову не верю, — юноша почувствовал, как у него начало темнеть в глазах от гнева и боли. — И тому похотливому ублюдку не верю. Никогда в жизни не слышал я что-то, чтобы богатеи женились на омегах из рабочих кварталов. Ответьте мне, в каком качестве он забрал у вас Микаэля? Как постельную игрушку? Так вы, наверно, неплохо заработали на продаже своего сына?
Он не заметил, как повысил голос и навис всем телом над шатким кухонным столом — горькая ярость затуманивала его рассудок. Йен что-то продолжал говорить, обвинял и доказывал до тех пор, пока отец Микаэля, стукнув кулаком, не поднялся ему навстречу.
— Вы забываетесь, юноша! — ощетинившись, зарычал альфа. — Вы оскорбляете нас с мужем и пугаете криками моих детей! Немедленно покиньте наш дом и никогда не появляйтесь здесь больше!
Совершенно уничтоженный Йен понял, что ничего здесь не добьётся, утих и направился к выходу. Столкнувшись в коридоре с до слёз разволновавшимся папой Микаэля, он обратился к омеге:
— Простите меня, я не хотел… Извините. Больше вы меня не увидите… — Йен ушёл, так и не узнав, что его мальчик в этот самый момент горько рыдает, запертый в кладовке.
Через четыре дня, выбравшись из удушающего тумана отчаяния, юноша стал бродить по заводскому кварталу и расспрашивать о дорогом автомобиле, в котором увезли его омегу, но ничего утешительного не услышал. Соседи подтвердили, что Микаэль действительно без сопротивления сел в чёрную машину, марку которой никто не мог ему назвать — рабочие не разбирались в таких вещах, да и номера тоже ни один из них не запомнил, — только цвет. Поэтому описание практически ничего ему не дало — почти все состоятельные альфы передвигались по Оклахома-Сити на чёрных блестящих автомобилях.
Йен переместил свои поиски в районы дорогих особняков и до тех пор ходил по улицам и вглядывался в плотно занавешенные от чужих глаз окна, пока не был взят на примету полицией. Тогда юношу оштрафовали, но отпустили, сделав предупреждение, что в следующий раз он отправится в тюрьму за попытку ограбления.
Да и сейчас запросто упекут в кутузку, если такой, как он приблизится к этой шикарной компании.
***
Снова размяв пальцы, Йен вытащил гитару и разложил футляр на асфальте перед собой.
«Теперь я уже ничего о тебе не знаю, малыш», — подумал он, разглядывая поблёскивающие бриллиантовым блеском браслеты на хрупких запястьях, качающиеся в уже проколотых ушках изящные серёжки, обнажённые коленки, высокие каблучки. В носу защипало, а образ Микаэля в свете фонарей стал немного размытым. — «Но спеть для тебя мне никто не запретит».
Часть V
Рассказ мистера Блеквуда о том, что однажды, торопясь принести мужу кофе в постель, он собирался пнуть с дороги кота, но промахнулся, и что из этого вышло, искренне рассмешил Микаэля.
— Надеюсь, вы не обожглись и не ушиблись, сэр? — спросил он с улыбкой, представляя, как ловкий кот уворачивается, а раздражённый альфа падает с подносом на пол.
Но ответа мистера Блеквуда мальчик почему-то не услышал. Посмотрев на стол перед собой, он вместо тарелки с воздушным пирожным увидел гору посуды, беспорядочно наваленной в большой мойке. Его руки оказались покрытыми пузырьками той самой пахучей пены, которая так раздражала кожу, что пятна с них не сходили никогда. Все звуки, кроме хлопанья тугой скрипучей двери, исчезли, голоса вокруг смолкли — остался лишь один. Глубокий и чистый, он доносил до сознания Микаэля слова Той Самой Песни. Их с Йеном любимой песни.
Голос снова, как раньше, уверял, что его любовь вечна, что она ярче, чем радуга и сильнее любого торнадо, что она сметёт все преграды и засияет в чистом небе. Свет фонарей погас. На него смотрели глаза, тёмные, как ночное небо, длинные волосы коснулись его щеки, и омега невольно запрокинул голову, подставляя губы под поцелуй, по которому он так истосковался. Но образ Йена неожиданно рассеялся, а перед Микаэлем возникло встревоженное лицо мистера Нейса.
— Цветочек, милый, что с тобой? — быстро говорил он, растирая ладонями побледневшие щёки мальчишки и вглядываясь в плавающие зрачки. — Ты же не дышал сейчас. Тебе плохо?
Омега только дрожал и быстро моргал в ответ.
— Он, наверно, отравился! Где менеджер? Засужу всех к чертям! — вскочив, зашумел Блеквуд.
— Не надо, сэр… просто, — Микаэль откинулся на спинку кресла и ухватился за кипельно-белые манжеты мужа. — Можно, вы уведёте меня отсюда?
Мальчишку гнал прочь безумный страх того, что песня не послышалась ему. Что любимый — в таком виде и в таком месте — увидит его. Опершись на руку мужа, Микаэль поднялся и поспешил к выходу, цепляясь ногами за ножки стульев.
— Осторожнее, маленький, не торопись, сейчас сядем в машину и поедем домой, — крепко сжимая его талию, успокаивал его альфа.
Сердце мальчика забилось скорее, — «машина! В ней он меня не заметит!» В попытке разглядеть спасительное укрытие, Микаэль провёл взглядом по парковке и обомлел от ужаса — в пяти ярдах напротив него под деревьями стоял Йен. Его любимый, на лице которого было написано недоумение и что-то ещё, чего мальчишка уже не успел разобрать. Юноша смотрел прямо в его глаза. Стремительно вращающаяся темнота молниеносно надвинулась на Микаэля.
Нейс почувствовал, как обмякло тело омеги, подхватил его на руки и быстро донёс до машины:
— Жми, Марк!
Йен застыл в оцепенении. В его память врезалось смертельно бледное лицо Микаэля. А ещё номер автомобиля.
***
«Не такой уж и редкий случай… Первая течка, срок маленький… Нет, впоследствии не скажется… Конечно, будут, мистер Нейс… Если омега скинул один раз, это ещё ни о чём не говорит… Уверяю вас».
Чужой голос, чужие запахи. Микаэлю было страшно. Очень. Но, услышав имя мужа, он открыл глаза. Сначала увидел потолок. Повернул голову. Нейс и ещё какой-то альфа стояли посреди комнаты. Пахло очень неприятно. Мальчишка захотел встать, но тянущая боль и слабость разом навалились на него.
Услышав, как Микаэль застонал, альфы тут же кинулись к его постели.
— Всё хорошо, маленький, тебе нельзя волноваться! — испуганно воскликнул Нейс.
— Тише, мистер Нейс! Сейчас вы волнуетесь больше, чем он сам. Отойдите! — уперев ладонь в грудь альфы, другой начал отталкивать его.
— Но док…
— Да не мешайте же мне. Сядьте, или будете ждать за дверью! — к голосу второго добавилось рычание.
Омега никогда ещё не видел, чтобы кто-нибудь смел так обращаться с его мужем, и решил, что того, другого, нужно слушаться. Но когда грозный альфа наклонился к нему, то голос его снова стал тихим, спокойным и даже ласковым.
— Ну, как себя чувствует наше солнышко?
Чужой альфа продолжал говорить и задавать новые вопросы, одновременно сжимая пальцами безжизненное запястье, прикладывая руку к его лбу. Пока Микаэль ответил на все, он до того устал, что глаза его закрылись сами собой.
— Придержите ему руку. Можете напоить мужа, а после он будет спать, — велел грозный альфа кому-то.
Микаэль сделал глоток из поднесённого стакана и почувствовал, как в руку что-то воткнулось…
***
По молодости он был совершенным идиотом. Дважды. Бывший муж сутками слёзно умолял его, ползая перед ним на коленках и скуля, что ему ещё хочется пожить для себя. И дважды он позволил омеге, для которого смыслом жизни являлись модные журналы и походы по магазинам, прервать беременность. Но быть идиотом сейчас, в зрелом возрасте, было абсолютно непозволительно. И альфа не спал, поглядывая на бледного неподвижного мальчишку. Нейс думал о том, как досадно просчитался. «Сам виноват. Таблетки дал слишком поздно, потом, не проверив его, повёз на побережье. Совсем затаскал по приёмам и фуршетам. И вот что получил…»
Встрепенувшись, он поднял голову с подоконника, когда Микаэль сонно осмотрелся и спросил:
— Сэр, почему мы здесь?
— С возвращением, цветик! — сейчас голос Нейса не дрожал, а лицо не было испуганным, только улыбка стала не такой, как обычно. — Ты плохо себя почувствовал, малыш. Скоро мы поедем домой. А пока доктор не разрешает вставать.
«Значит, тот грозный был доктором»,— вяло подумал омега. Вставать ему и так не хотелось. Ему ничего вообще не хотелось, кроме одного, что беспокоило его со вчерашнего дня:
— Мистер Нейс, а что такое «скинул»?
Реакция мужа удивила Микаэля — альфа осторожно стиснул ему плечи и, прижавшись, стал тереться щетинистой щекой о его висок:
— Ну, цветик, это значит, что пока… у нас с тобой не будет малыша. Он обязательно появится, только немного позже… не волнуйся, солнышко.
«Малыш? — да, омега давно уже мечтал тайком, как будет нянчить их с Йеном ребёнка. — Немного позже… Йен. Боже, там вчера был Йен!»
Вспомнив события вчерашнего вечера и осознав, наконец, что именно произошло, мальчишка судорожно всхлипнул. Нейс бросился к двери, а через минуту грозный альфа снова колол руку Микаэля.
***
В понимании омеги «скоро» — это было совсем не пять дней, которые муж не разрешал ему вставать с кровати. В особняк они вернулись через неделю.
Жизнь Микаэля изменилась. Мистер Нейс проводил дома больше времени, говорил тише, прикасался бережнее, даже не брал его по ночам. Венси кормил ещё вкуснее, чем обычно. Иногда к ним наведывался грозный, как прозвал его про себя Микаэль, доктор — приносил таблетки, осматривал, спрашивал, потом трепал по щеке и улыбался, после чего альфы подолгу беседовали в кабинете. Поначалу мальчишка панически боялся новых прогулок по городу, но муж больше никуда не выводил его — он поставил на заднем дворе кресло-качалку, столик, и омега каждый день подолгу нежился на солнце, слушая спокойное журчание воды в прудике. Возвращаясь, мистер Нейс усаживался у его ног и, завладев ими, принимался делать массаж и целовать пальчики. Сначала это было щекотно, а затем Микаэль привык, и ему стало даже приятно.
Несколько раз муж пытался завести разговор о том вечере. Он хотел понять, что могло так сильно испугать и расстроить омегу, но каждый раз расследование заканчивалось одинаково — на словах «не знаю, просто там, там… в темноте…» — речь Микаэля сменялась всхлипываниями, он начинал плакать и просить прощения, тогда Нейс, вздыхая, заставлял мальчишку принять очередную таблетку.
***
Наконец альфа решил оставить тягостное событие позади, и в ту же ночь Микаэль снова почувствовал на своём теле его руку.
— Цветочек мой, прошу, погладь меня, — горячее дыхание коснулось уха омеги.
Мальчишка послушно обхватил член мистера Нейса, и, сжав пальцы, стал водить по нему вверх-вниз. Альфа немедленно застонал. Он обнял Микаэля за плечи, подхватил его движения, начал тереться о его бедро, дыша всё чаще:
— Миленький мой мальчик, до чего же ты у меня сладкий, — сбивчиво зашептал он, — чудо моё мятное, ещё…
Его слова стали непонятными, смешались с рычанием и вскоре оборвались громким стоном. Омега почувствовал, как ему на живот брызгают тёплые струйки. Мистер Нейс ещё некоторое время довольно урчал, а потом приподнялся и стал разглядывать тело мальчишки, размазывая своё семя по нежной коже.
— Люблю тебя, цветочек мой, — он провёл влажными пальцами по губам омеги.
«Рад за вас, мистер Нейс, только зачем же было пачкать меня всего, — равнодушно подумал Микаэль, — надо теперь идти вытираться». Но альфа, словно угадав мысли мужа, тут же добавил:
— Не вставай. Мне нравится смотреть на твой мокрый животик. Я сам потом оботру тебя, малыш.
Мальчишка вздохнул.
— Извините, мистер Нейс, мне очень хочется спать. Можно? — и, получив долгий поцелуй в губы, привычно отвернул лицо в сторону.
***
Альфа терпеливо ждал. Он утешался тем, что его юный муж не всегда был таким холодным и равнодушным. «Мой мальчик переживает из-за ребёнка, — говорил себе Нейс. — Да и таблетки тоже влияют. Всё наладится». Очень скоро его терпение было вознаграждено сполна — когда однажды ночью Микаэль вдруг закричал и заметался по постели, Нейс немедленно его разбудил:
— Плохой сон, малыш? — ответом ему стал полный отчаяния и страха взгляд. — Давай я принесу таблетки.
Альфа уже хотел встать, но муж неожиданно прикоснулся к его плечу ледяными пальчиками.
