— Сейчас. — Я осторожно срезала жесткую шерсть, мягкий пушок под ней легко сбривался.
— И здесь — Этан показал на спину демона ближе к лопатке. — Раны старые, не меньше трех недель. Оленя или кабана ему не догнать.
— А человека как раз! — вздохнул Оюн. — Может, это он людей убивал?
Наранцы чинно сидели на шкурах в углу, на темных лицах читалось любопытство.
— Мы можем помочь! — Баяр стянул с головы шапку, скомкал. Короткие черные волосы на его макушке топорщились задорным хохолком. — Мы овец лечили! И Оюна… — Наранец замялся.
— Лучше помогите вашего друга уговорить… — Этан подкатил к столу пенек и начал раскладывать всевозможные иглы, крючки, бинты.
Я поспешно отвернулась, руки задрожали, ладони вспотели.
Не знаю, почему так сильно боюсь инструментов врачей.
Ада говорила, что в детстве я серьезно поранила ногу, а потом до икоты испугалась инструментов врача.
Я не помнила этого, но тонкий шрам и небольшая шишка под коленкой подтверждали слова кормилицы.
Подумав о недоделанной бабочке в мастерской, я заставила себя посмотреть на инструменты.
Бабочка прекрасна, а это всего лишь куски стали!
Справившись с дрожью в руках, продолжила брить демона.
— Так вот… — Этан, посмотрев на меня, нахмурился. — Я его руку могу починить… Мир? — Скосился на разложенные инструменты, глаза виновато блеснули. — Прости, я забыл. Если хочешь, можешь не помогать. Мы сами починим.
— Нет, я уже не боюсь, — улыбнулась я, продолжая мысленно перебирать оттенки камней для крылышек бабочки.
Выбрив приличную плешь на задней лапе… ноге демона, я переместилась к спине.
— Починить? — Оюн презрительно фыркнул.
— Предлагаете заново сломать ему руку? — Пастух потрогал бороду.
— Да… и сложить… — Этан задумчиво посмотрел на повязку Пастуха. — Что с глазом, вытек?
— Нет. Кусок… льда попал… — нехотя ответил тот.
— Могу попробовать помочь и тебе. Баяр, подержи. — Этан показал на лапу.
Наранец осторожно взял демона за ступню.
— Да не тут! — усмехнулся парень. — Выше! Там, где выбрито. Держи крепко, он может шевелиться.
Почему Оюн так упорно отказывается?
Выбрив проплешину на спине зверя, я незаметно покосилась на мрачного наранца.
Зачем терять свой шанс, если есть надежда? Пусть небольшая, крохотная, но есть!
— А это интересно! — Этан покрутил в пальцах блестящий наконечник.
— Серебро? — Я непонимающе разглядывала увесистый кусок металла, в него явно добавили серебро, много серебра. — Он что, оборотень?
— Какой там «оборотень»! Изумрудцы постарались! — усмехнулся Баяр. — Какой-то идиот сказал им, что орфы боятся серебра, третий месяц по ночам стреляют во все, что движется…
— Ясно… — Этан положил наконечник на пенек. — Ты не передумал? — Взяв в руки фляжку, пристально посмотрел на Оюна.
Наранец отрицательно покачал головой.
— Изумрудцы? — переспросила я.
Кажется, слышала, как опекун говорил об этом поселке. Вроде бы, они выпрашивали какое-то разрешение.
— Ага. Изумрудный Луг — деревня недалеко отсюда. Наставили вокруг самострелов, — пояснил Баяр.
Самострелы. Вот, что было за разрешение.
— …Слышал, они даже табличку повесили: «Ночью к деревне не подходить!» — Баяр хмыкнул. — А им какой-то проказник приписал: «Осторожно, дикие, но богатые селяне! Стреляют серебром, промахиваются редко! Воют и кусаются перед бураном!»
Мужчины дружно усмехнулись.
Оюн нахмурился, поглядел на свою руку, на Этана, опять на руку. И, видимо, решившись, спросил:
— Ты же не врач?
— Нет… Есть лицензия алхимика… Я могу изучать все сферы науки, которые идут на благо империи, в том числе и медицину… — Этан насмешливо посмотрел на наранца. — Передумал?
— Сколько я не смогу пользоваться рукой? — Оюн взволнованно передернул плечами. — Месяца три?
— Ну… — Этан отложил фляжку, взял иглу.
— Полгода? — Лицо наранца помрачнело.
Этан ловко вдел нить, игла замелькала над разрезом.
— Если сделать все правильно, самое большее — месяц, а так, пара недель.
— Сколько? — Пастух стянул шапку, взъерошил пальцами черные, как агат, волосы, спутанной паклей торчащие во все стороны.
Наранцы уставились на Этана, словно он был демоном. А тот спокойно разрезал спину настоящего демона. Еще бы, парень обещал, что перелом заживет в два раза быстрее!
— Шутишь? — наконец смогла произнести я.
Мне тоже казалось, что обещание моего бывшего жениха очень напоминает сказку про чародейский эликсир.
— Нет. — Этан вытащил второй наконечник, снова из сплава серебра. — Помнишь, как я Лиру вылечил?
— Да. — Заметила на лице Оюна смятение, и я отлично понимала наранца.
Эту историю в провинции Бегущих Холмов знают даже дети!
Чуть больше трех лет назад в Киафе была весенняя ярмарка скота. Племенной бык, выставленный на продажу, вырвался из загона и, как ураган, сметал все на пути. Лира — тихая и неприметная жена оружейника — отбросила ребенка, а сама попала под копыта и рога разъяренного живого тарана. Быка пристрелили.
Наверное, все кости были переломаны в теле бедной Лиры, но она чудом осталась жива.
Единственное, что смог сделать врач, господин Шона, наложить на жуткие переломы повязки и дать бедняжке обезболивающее. Он предупредил мужа Лиры, что она умирает, посоветовал крепиться и готовиться к похоронам. Что тот и делал, пока слух о храброй женщине не дошел до дворца.
Этан увез Лиру из дома, а спустя два месяца женщина заново училась ходить.
Тогда же Фебу пришлось поспешно выписывать ему лицензию алхимика. Аптекарь Дарий, помогавший Этану лечить Лиру, распустил слухи о том, что сын генерал-губернатора колдун.
Очевидно, я все больше становлюсь настоящей леди, раз умудрилась забыть об этом случае!
— Во фляжке остатки микстуры, которой я лечил Лиру, — быстро накладывая швы, пояснил Этан. — Должно хватить и тебе, и Пастуху... Кости и мышцы срастутся быстрее. Жаль, у меня больше нет нужных ингредиентов, я бы еще сделал… — Он отложил иглу и тщательно ополоснул руки. — Мира, я поднимаю, ты перевязываешь.
— Хорошо!
— Случайно не из-за этого лекарства аптекарь похож на льва? — нахмурился Пастух.
— Из-за него, — усмехнулся Этан, осторожно приподнимая демона, чтобы я могла перебинтовать спину зверя.
— А у меня ничего не вырастет? — настороженно спросил Оюн.
Шутит?
Я недоверчиво покосилась на наранца, тот внимательно смотрел на Этана.
Надо же, серьезно!
— Ну, если сам лекарство не начнешь готовить, не отрастет. — Этан подмигнул мне.
Я понимающе улыбнулась: история с Лирой получила неожиданное, забавное продолжение.
Узнав про исцеление Лиры, жадный аптекарь понял: микстура — неиссякаемый источник денег. Он пытался выкрасть ее у Этана!
Тот поймал вора, но отпустил, и даже дал ему список ингредиентов с точной дозировкой, однако не указал в какой последовательности их смешивать, а Дарий не стал спрашивать. С присущей ему самоуверенностью слил компоненты и попробовал.
Спустя пару дней на его шее и ушах выросла густая шерсть. Разозленный аптекарь прибежал во дворец, где снова обвинил Этана в колдовстве.
Несмотря на крики Дария, Этан хотел ему помочь, но аптекарь умудрился перепутать дозировку ингредиентов, а несколько заменил «похожими» и с перепугу забыл какими.
С тех пор аптекарь ходит с пышной львиной гривой.
— Эх! Где наша не пропадала! — махнул рукой Оюн. — Давай чини меня, алхимик!
Я драила стол пемзой, вполуха слушая распоряжения Этана.
— Что дальше? — Баяр сложил у входа мешки.
Этан вытащил четыре фонаря и бутыль с маслом.
— Повесь над столом.
Доски столешницы заметно посветлели.
Хватит.
Пока Баяр вешал фонари, я разглядывала спящего в клетке демона.
Прикрытый овечьей шкурой зверь лежал на животе, подложив переднюю лапу под голову, и тихо сопел, точно как человек!
Странно, чем дольше я на него смотрела, тем чаще ловила себя на мысли, что с кошками он имеет отдаленное сходство.
— Мы пришли, чистые и стриженные!
Полог приоткрылся, и в шатер вместе с облаком пара вошел завернутый в плащ Оюн, следом Пастух.
Забыв о правилах этикета, я во все глаза смотрела на Пастуха.
Удивительно, но он, оказывается, молод, едва ли старше тридцати!
Коротко подстриженные волосы падали на высокий лоб. Лохматая борода исчезла, появился широкий подбородок.
Лицо мужчины было приятным.
Я вздрогнула и отвела взгляд: повязку Пастух снял, и из-под приоткрытого века смотрел воспаленный белок.
— Добавь это в вино. — Этан положил моток веревки на чурбак и протянул Баяру фляжку.
Наранец послушно разлил содержимое по двум бутылкам вина из «своих запасов на черный день».
Пастух открыл рот, собираясь что-то спросить.
— Ты первый, — не дал сказать Этан. — Отпей половину бутылки и ложись. Оюн, ты выпьешь остальное. Пока я буду занят с Пастухом, ты уснешь.
— Давай! — Оюн взял одну бутылку, вторую протянул Пастуху.
Тот, отхлебнув пару глотков, улегся на стол.
— Потерплю! Тебе нужнее! — пояснил Пастух в ответ на вопросительный взгляд Оюна.
— Смотри… — Этан вымыл руки, взял какую-то кривульку. — Глаз практически не чувствует боли, но я буду исправлять веко.
— Знаю — не шевелиться, не моргать. — Пастух устроился поудобнее. — Значит, если я надумаю вернуть себе зрение, то надо плыть на острова Жонг?
— Да. Местные врачи могут заменить разрушенную… линзу в твоем глазу на новую… из особого алхимического стекла... — Этан наклонился над Пастухом. — Баяр, держи его голову. Руки вымой!
Наранец сполоснул руки, закатал рукава и подошел к столу.
На внутренней стороне руки Баяра красовалась пурпурно-белая татуировка — длиннохвостая, однокрылая птица, напоминающая воробья.
Я озадаченно смотрела на лучника.
Пурпурный снежник — символ любви и преданности. По легенде снежники, встречая пару, теряют одно крыло и летать могут только вместе.
Таких птичек накалывают влюбленные, а наранец не похож на человека, склонного к романтике.
— Держи крепче! — приказал Баяру Этан, осторожно приподнимая веко Пастуха.
Я поспешно отвернулась — вид кривульки в руке Этана, вызвал новый приступ паники. Заставила себя вспомнить о бабочке и спустя секунду смогла облегченно вздохнуть.
Отпустило!
Тут мой взгляд наткнулся на обреченно хмурящегося наранца: Оюн, допив одну бутылку, разглядывал вторую.
— Я сейчас лопну! — прошептал он и, показав на стол, добавил: — Быстро он! Раз, два…
— Все! — Этан плеснул лекарства из фляжки в распухший красный глаз Пастуха, приложил лавандовый мох.
— Давай я! — Баяр приподнял голову Пастуха и быстро забинтовал. — Готово!
— Хорошо, — кивнул Этан. — Теперь помоги ему встать. Мир, помоги Баяру уложить его! Оюн? Почему еще полбутылки осталось?
— Я больше не могу!.. — пробормотал наранец.
— Пей!
Помогая Баяру укладывать покачивающегося Пастуха на импровизированное ложе из шкур, я заметила: Оюн становится все бледнее и трезвее, хотя и выпил полторы бутылки разбавленного снотворным вина.
А ведь Пастух едва держался на ногах от пары глотков!
Снова прокипятив инструменты, Этан вымыл руки.
— Алхимик?.. — неуверенно позвал Оюн, отставляя пустую бутылку. — Я того… не пьяный, и спать неохота…
— Так… — Глаза Этана сердито блеснули. — Хватит бояться! Вроде взрослый мужик.
— Кто тебе сказал, что я боюсь?! — возмутился Оюн. — Это твое лекарство порченное!
— Ладно… Ложись. — Этан привязал к ножкам стола веревки, подергал, проверив прочно ли.
— Это еще зачем? — судорожно сглотнув, спросил Оюн.
— Тебя привязывать, — пожал плечами Этан. — Передумал?
— Нет… — Оюн медленно снял плащ, оставшись в одних штанах, медленно подошел к столу, медленно лег и зажмурился.
Напомнив себе, что леди не пристало таращиться на полуголых мужчин, я снова начала разглядывать демона. Старалась запечатлеть в памяти малейшие детали, чтобы ничего не упустить, когда начну рисовать.
Этан тем временем быстро прикрутил наранца веревками к столу, оставив свободной только искалеченную руку, и уселся на пенек.
— Чего? — осторожно приоткрыв глаза, спросил Оюн. — Почему не режешь?
— А куда спешить? — Этан задумчиво поглядел на кожаный браслет на руке. — А ты лежи, лежи…
— Лежу… — Оюн нахмурился, заерзал.
Чего он ждет?
Я перехватила хитрый взгляд Баяра.
Лучник, улыбнувшись, прошептал:
— Оюн врачей боится!
Спустя четверть час Оюн начал зевать, а потом уснул.
— Наконец-то! — Этан приподнял веко наранца, ущипнул его за нос.
Оюн громко ругнулся, забормотал, но не проснулся.
— Баяр, Мира, мойте руки, — скомандовал Этан. — Баяр, будешь держать руку. Мира, я знаю, ты не любишь инструменты врачей, но мне очень нужна твоя помощь. Наш пугливый друг может дергаться или, хуже того, проснуться, мне придется все делать очень быстро. Ты будешь подавать мне инструменты. Поможешь?
Хотела бы я посмотреть, как повели бы себя на моем месте те, кто придумал многочисленные правила поведения для леди!
Полуголый мужчина на столе, еще один, не родственник, спит на шкурах, третий хмурится, очевидно, прикидывая, как без меня удержать товарища. И все это на глазах Этана, которого можно считать моим сопровождающим! Больше того — сам сопровождающий, вместо скрупулезного соблюдения правил, просит меня помочь.
— Да, помогу. — Решив, что в некоторых случаях нужно делать исключения из правил, я послушно подошла к столу.
Бабочка!
Стиснула дрожащие пальцы в кулаки и поспешно отвела взгляд от инструментов.
Нельзя отворачиваться! Я буду брать их в руки и подавать Этану.
Заставила себя посмотреть на жуткие куски стали.
Бабочка лежит в ящике комода. Нужно всего лишь подобрать несколько камней.
Но бабочка помогала плохо, страх никак не хотел отпускать.
Я вспомнила о наброске статуэтки демона, который не так давно собиралась нарисовать.
Какой оттенок янтаря лучше подойдет для глаз демона? Темно-медовый или насыщенно-желтый?
— Ланцет. Тонкий, похож на нож с длинной ручкой, — попросил Этан.
— Вот. — Мысленно прикидывая, какие оттенки камня есть в мастерской, я спокойно взяла инструмент, подала.
Дальше все происходило как в тумане.
Баяр прижимал Оюна к столу. Этан резал, ломал, шил. Я подавала инструменты, мысленно прикидывая, как лучше сделать передние лапы статуэтки демона: прямо перед собой или будто он готовится к прыжку. Дважды Оюн порывался бежать, Баяр с трудом его удержал.
И вот, когда я дошла в своих мечтах, что обязательно «оживлю» статуэтку, чтобы проверить, правильно ли выдержаны пропорции, Этан наконец-то попросил лавандовый мох и бинт.
Но лишь я обрадовалась тому, что моя экзекуция подошла к концу — за спиной раздался яростный рев, потом глухой удар.
Этан ругнулся.
Баяр, прижимающий дергающегося Оюна, пробормотал:
— Проснулся, гад!
Что происходит? Демон? Ведь Этан говорил, что он будет спать?
Я посмотрела через плечо.
Демон, мотая головой, бросался на решетку. Глаза зверя сверкали. Клетка дрожала, деревянные прутья трещали.
Еще немного — и он вырвется!
— Да успокойся ты! Мы же тебя вылечили! — выкрикнула я.
Зверь удивленно уставился на меня.
Я бы и сама удивилась: разговаривать с демоном!
Можно подумать, он меня поймет!
— Да, арбалетные болты вынули… — продолжая бинтовать руку Оюна, сказал Этан, обращаясь к зверю. — Раны я зашил, заживут быстро.
Демон совсем как человек сел, вытянув задние лапы… ноги, внимательно осмотрел повязку. Цапнул лапой шкуру и, прикрывшись, улегся!
— Готово! — Этан повесил на веревку плащ. — Если растянуть, получится занавеска. Не бойся, соседи не побеспокоят, проспят до утра, как младенцы. — Он показал на шкуру, висящую рядом.
— И здесь — Этан показал на спину демона ближе к лопатке. — Раны старые, не меньше трех недель. Оленя или кабана ему не догнать.
— А человека как раз! — вздохнул Оюн. — Может, это он людей убивал?
Наранцы чинно сидели на шкурах в углу, на темных лицах читалось любопытство.
— Мы можем помочь! — Баяр стянул с головы шапку, скомкал. Короткие черные волосы на его макушке топорщились задорным хохолком. — Мы овец лечили! И Оюна… — Наранец замялся.
— Лучше помогите вашего друга уговорить… — Этан подкатил к столу пенек и начал раскладывать всевозможные иглы, крючки, бинты.
Я поспешно отвернулась, руки задрожали, ладони вспотели.
Не знаю, почему так сильно боюсь инструментов врачей.
Ада говорила, что в детстве я серьезно поранила ногу, а потом до икоты испугалась инструментов врача.
Я не помнила этого, но тонкий шрам и небольшая шишка под коленкой подтверждали слова кормилицы.
Подумав о недоделанной бабочке в мастерской, я заставила себя посмотреть на инструменты.
Бабочка прекрасна, а это всего лишь куски стали!
Справившись с дрожью в руках, продолжила брить демона.
— Так вот… — Этан, посмотрев на меня, нахмурился. — Я его руку могу починить… Мир? — Скосился на разложенные инструменты, глаза виновато блеснули. — Прости, я забыл. Если хочешь, можешь не помогать. Мы сами починим.
— Нет, я уже не боюсь, — улыбнулась я, продолжая мысленно перебирать оттенки камней для крылышек бабочки.
Выбрив приличную плешь на задней лапе… ноге демона, я переместилась к спине.
— Починить? — Оюн презрительно фыркнул.
— Предлагаете заново сломать ему руку? — Пастух потрогал бороду.
— Да… и сложить… — Этан задумчиво посмотрел на повязку Пастуха. — Что с глазом, вытек?
— Нет. Кусок… льда попал… — нехотя ответил тот.
— Могу попробовать помочь и тебе. Баяр, подержи. — Этан показал на лапу.
Наранец осторожно взял демона за ступню.
— Да не тут! — усмехнулся парень. — Выше! Там, где выбрито. Держи крепко, он может шевелиться.
Почему Оюн так упорно отказывается?
Выбрив проплешину на спине зверя, я незаметно покосилась на мрачного наранца.
Зачем терять свой шанс, если есть надежда? Пусть небольшая, крохотная, но есть!
— А это интересно! — Этан покрутил в пальцах блестящий наконечник.
— Серебро? — Я непонимающе разглядывала увесистый кусок металла, в него явно добавили серебро, много серебра. — Он что, оборотень?
— Какой там «оборотень»! Изумрудцы постарались! — усмехнулся Баяр. — Какой-то идиот сказал им, что орфы боятся серебра, третий месяц по ночам стреляют во все, что движется…
— Ясно… — Этан положил наконечник на пенек. — Ты не передумал? — Взяв в руки фляжку, пристально посмотрел на Оюна.
Наранец отрицательно покачал головой.
— Изумрудцы? — переспросила я.
Кажется, слышала, как опекун говорил об этом поселке. Вроде бы, они выпрашивали какое-то разрешение.
— Ага. Изумрудный Луг — деревня недалеко отсюда. Наставили вокруг самострелов, — пояснил Баяр.
Самострелы. Вот, что было за разрешение.
— …Слышал, они даже табличку повесили: «Ночью к деревне не подходить!» — Баяр хмыкнул. — А им какой-то проказник приписал: «Осторожно, дикие, но богатые селяне! Стреляют серебром, промахиваются редко! Воют и кусаются перед бураном!»
Мужчины дружно усмехнулись.
Оюн нахмурился, поглядел на свою руку, на Этана, опять на руку. И, видимо, решившись, спросил:
— Ты же не врач?
— Нет… Есть лицензия алхимика… Я могу изучать все сферы науки, которые идут на благо империи, в том числе и медицину… — Этан насмешливо посмотрел на наранца. — Передумал?
— Сколько я не смогу пользоваться рукой? — Оюн взволнованно передернул плечами. — Месяца три?
— Ну… — Этан отложил фляжку, взял иглу.
— Полгода? — Лицо наранца помрачнело.
Этан ловко вдел нить, игла замелькала над разрезом.
— Если сделать все правильно, самое большее — месяц, а так, пара недель.
— Сколько? — Пастух стянул шапку, взъерошил пальцами черные, как агат, волосы, спутанной паклей торчащие во все стороны.
Наранцы уставились на Этана, словно он был демоном. А тот спокойно разрезал спину настоящего демона. Еще бы, парень обещал, что перелом заживет в два раза быстрее!
— Шутишь? — наконец смогла произнести я.
Мне тоже казалось, что обещание моего бывшего жениха очень напоминает сказку про чародейский эликсир.
— Нет. — Этан вытащил второй наконечник, снова из сплава серебра. — Помнишь, как я Лиру вылечил?
— Да. — Заметила на лице Оюна смятение, и я отлично понимала наранца.
Эту историю в провинции Бегущих Холмов знают даже дети!
Чуть больше трех лет назад в Киафе была весенняя ярмарка скота. Племенной бык, выставленный на продажу, вырвался из загона и, как ураган, сметал все на пути. Лира — тихая и неприметная жена оружейника — отбросила ребенка, а сама попала под копыта и рога разъяренного живого тарана. Быка пристрелили.
Наверное, все кости были переломаны в теле бедной Лиры, но она чудом осталась жива.
Единственное, что смог сделать врач, господин Шона, наложить на жуткие переломы повязки и дать бедняжке обезболивающее. Он предупредил мужа Лиры, что она умирает, посоветовал крепиться и готовиться к похоронам. Что тот и делал, пока слух о храброй женщине не дошел до дворца.
Этан увез Лиру из дома, а спустя два месяца женщина заново училась ходить.
Тогда же Фебу пришлось поспешно выписывать ему лицензию алхимика. Аптекарь Дарий, помогавший Этану лечить Лиру, распустил слухи о том, что сын генерал-губернатора колдун.
Очевидно, я все больше становлюсь настоящей леди, раз умудрилась забыть об этом случае!
— Во фляжке остатки микстуры, которой я лечил Лиру, — быстро накладывая швы, пояснил Этан. — Должно хватить и тебе, и Пастуху... Кости и мышцы срастутся быстрее. Жаль, у меня больше нет нужных ингредиентов, я бы еще сделал… — Он отложил иглу и тщательно ополоснул руки. — Мира, я поднимаю, ты перевязываешь.
— Хорошо!
— Случайно не из-за этого лекарства аптекарь похож на льва? — нахмурился Пастух.
— Из-за него, — усмехнулся Этан, осторожно приподнимая демона, чтобы я могла перебинтовать спину зверя.
— А у меня ничего не вырастет? — настороженно спросил Оюн.
Шутит?
Я недоверчиво покосилась на наранца, тот внимательно смотрел на Этана.
Надо же, серьезно!
— Ну, если сам лекарство не начнешь готовить, не отрастет. — Этан подмигнул мне.
Я понимающе улыбнулась: история с Лирой получила неожиданное, забавное продолжение.
Узнав про исцеление Лиры, жадный аптекарь понял: микстура — неиссякаемый источник денег. Он пытался выкрасть ее у Этана!
Тот поймал вора, но отпустил, и даже дал ему список ингредиентов с точной дозировкой, однако не указал в какой последовательности их смешивать, а Дарий не стал спрашивать. С присущей ему самоуверенностью слил компоненты и попробовал.
Спустя пару дней на его шее и ушах выросла густая шерсть. Разозленный аптекарь прибежал во дворец, где снова обвинил Этана в колдовстве.
Несмотря на крики Дария, Этан хотел ему помочь, но аптекарь умудрился перепутать дозировку ингредиентов, а несколько заменил «похожими» и с перепугу забыл какими.
С тех пор аптекарь ходит с пышной львиной гривой.
— Эх! Где наша не пропадала! — махнул рукой Оюн. — Давай чини меня, алхимик!
***
Я драила стол пемзой, вполуха слушая распоряжения Этана.
— Что дальше? — Баяр сложил у входа мешки.
Этан вытащил четыре фонаря и бутыль с маслом.
— Повесь над столом.
Доски столешницы заметно посветлели.
Хватит.
Пока Баяр вешал фонари, я разглядывала спящего в клетке демона.
Прикрытый овечьей шкурой зверь лежал на животе, подложив переднюю лапу под голову, и тихо сопел, точно как человек!
Странно, чем дольше я на него смотрела, тем чаще ловила себя на мысли, что с кошками он имеет отдаленное сходство.
— Мы пришли, чистые и стриженные!
Полог приоткрылся, и в шатер вместе с облаком пара вошел завернутый в плащ Оюн, следом Пастух.
Забыв о правилах этикета, я во все глаза смотрела на Пастуха.
Удивительно, но он, оказывается, молод, едва ли старше тридцати!
Коротко подстриженные волосы падали на высокий лоб. Лохматая борода исчезла, появился широкий подбородок.
Лицо мужчины было приятным.
Я вздрогнула и отвела взгляд: повязку Пастух снял, и из-под приоткрытого века смотрел воспаленный белок.
— Добавь это в вино. — Этан положил моток веревки на чурбак и протянул Баяру фляжку.
Наранец послушно разлил содержимое по двум бутылкам вина из «своих запасов на черный день».
Пастух открыл рот, собираясь что-то спросить.
— Ты первый, — не дал сказать Этан. — Отпей половину бутылки и ложись. Оюн, ты выпьешь остальное. Пока я буду занят с Пастухом, ты уснешь.
— Давай! — Оюн взял одну бутылку, вторую протянул Пастуху.
Тот, отхлебнув пару глотков, улегся на стол.
— Потерплю! Тебе нужнее! — пояснил Пастух в ответ на вопросительный взгляд Оюна.
— Смотри… — Этан вымыл руки, взял какую-то кривульку. — Глаз практически не чувствует боли, но я буду исправлять веко.
— Знаю — не шевелиться, не моргать. — Пастух устроился поудобнее. — Значит, если я надумаю вернуть себе зрение, то надо плыть на острова Жонг?
— Да. Местные врачи могут заменить разрушенную… линзу в твоем глазу на новую… из особого алхимического стекла... — Этан наклонился над Пастухом. — Баяр, держи его голову. Руки вымой!
Наранец сполоснул руки, закатал рукава и подошел к столу.
На внутренней стороне руки Баяра красовалась пурпурно-белая татуировка — длиннохвостая, однокрылая птица, напоминающая воробья.
Я озадаченно смотрела на лучника.
Пурпурный снежник — символ любви и преданности. По легенде снежники, встречая пару, теряют одно крыло и летать могут только вместе.
Таких птичек накалывают влюбленные, а наранец не похож на человека, склонного к романтике.
— Держи крепче! — приказал Баяру Этан, осторожно приподнимая веко Пастуха.
Я поспешно отвернулась — вид кривульки в руке Этана, вызвал новый приступ паники. Заставила себя вспомнить о бабочке и спустя секунду смогла облегченно вздохнуть.
Отпустило!
Тут мой взгляд наткнулся на обреченно хмурящегося наранца: Оюн, допив одну бутылку, разглядывал вторую.
— Я сейчас лопну! — прошептал он и, показав на стол, добавил: — Быстро он! Раз, два…
— Все! — Этан плеснул лекарства из фляжки в распухший красный глаз Пастуха, приложил лавандовый мох.
— Давай я! — Баяр приподнял голову Пастуха и быстро забинтовал. — Готово!
— Хорошо, — кивнул Этан. — Теперь помоги ему встать. Мир, помоги Баяру уложить его! Оюн? Почему еще полбутылки осталось?
— Я больше не могу!.. — пробормотал наранец.
— Пей!
Помогая Баяру укладывать покачивающегося Пастуха на импровизированное ложе из шкур, я заметила: Оюн становится все бледнее и трезвее, хотя и выпил полторы бутылки разбавленного снотворным вина.
А ведь Пастух едва держался на ногах от пары глотков!
Снова прокипятив инструменты, Этан вымыл руки.
— Алхимик?.. — неуверенно позвал Оюн, отставляя пустую бутылку. — Я того… не пьяный, и спать неохота…
— Так… — Глаза Этана сердито блеснули. — Хватит бояться! Вроде взрослый мужик.
— Кто тебе сказал, что я боюсь?! — возмутился Оюн. — Это твое лекарство порченное!
— Ладно… Ложись. — Этан привязал к ножкам стола веревки, подергал, проверив прочно ли.
— Это еще зачем? — судорожно сглотнув, спросил Оюн.
— Тебя привязывать, — пожал плечами Этан. — Передумал?
— Нет… — Оюн медленно снял плащ, оставшись в одних штанах, медленно подошел к столу, медленно лег и зажмурился.
Напомнив себе, что леди не пристало таращиться на полуголых мужчин, я снова начала разглядывать демона. Старалась запечатлеть в памяти малейшие детали, чтобы ничего не упустить, когда начну рисовать.
Этан тем временем быстро прикрутил наранца веревками к столу, оставив свободной только искалеченную руку, и уселся на пенек.
— Чего? — осторожно приоткрыв глаза, спросил Оюн. — Почему не режешь?
— А куда спешить? — Этан задумчиво поглядел на кожаный браслет на руке. — А ты лежи, лежи…
— Лежу… — Оюн нахмурился, заерзал.
Чего он ждет?
Я перехватила хитрый взгляд Баяра.
Лучник, улыбнувшись, прошептал:
— Оюн врачей боится!
Спустя четверть час Оюн начал зевать, а потом уснул.
— Наконец-то! — Этан приподнял веко наранца, ущипнул его за нос.
Оюн громко ругнулся, забормотал, но не проснулся.
— Баяр, Мира, мойте руки, — скомандовал Этан. — Баяр, будешь держать руку. Мира, я знаю, ты не любишь инструменты врачей, но мне очень нужна твоя помощь. Наш пугливый друг может дергаться или, хуже того, проснуться, мне придется все делать очень быстро. Ты будешь подавать мне инструменты. Поможешь?
Хотела бы я посмотреть, как повели бы себя на моем месте те, кто придумал многочисленные правила поведения для леди!
Полуголый мужчина на столе, еще один, не родственник, спит на шкурах, третий хмурится, очевидно, прикидывая, как без меня удержать товарища. И все это на глазах Этана, которого можно считать моим сопровождающим! Больше того — сам сопровождающий, вместо скрупулезного соблюдения правил, просит меня помочь.
— Да, помогу. — Решив, что в некоторых случаях нужно делать исключения из правил, я послушно подошла к столу.
Бабочка!
Стиснула дрожащие пальцы в кулаки и поспешно отвела взгляд от инструментов.
Нельзя отворачиваться! Я буду брать их в руки и подавать Этану.
Заставила себя посмотреть на жуткие куски стали.
Бабочка лежит в ящике комода. Нужно всего лишь подобрать несколько камней.
Но бабочка помогала плохо, страх никак не хотел отпускать.
Я вспомнила о наброске статуэтки демона, который не так давно собиралась нарисовать.
Какой оттенок янтаря лучше подойдет для глаз демона? Темно-медовый или насыщенно-желтый?
— Ланцет. Тонкий, похож на нож с длинной ручкой, — попросил Этан.
— Вот. — Мысленно прикидывая, какие оттенки камня есть в мастерской, я спокойно взяла инструмент, подала.
Дальше все происходило как в тумане.
Баяр прижимал Оюна к столу. Этан резал, ломал, шил. Я подавала инструменты, мысленно прикидывая, как лучше сделать передние лапы статуэтки демона: прямо перед собой или будто он готовится к прыжку. Дважды Оюн порывался бежать, Баяр с трудом его удержал.
И вот, когда я дошла в своих мечтах, что обязательно «оживлю» статуэтку, чтобы проверить, правильно ли выдержаны пропорции, Этан наконец-то попросил лавандовый мох и бинт.
Но лишь я обрадовалась тому, что моя экзекуция подошла к концу — за спиной раздался яростный рев, потом глухой удар.
Этан ругнулся.
Баяр, прижимающий дергающегося Оюна, пробормотал:
— Проснулся, гад!
Что происходит? Демон? Ведь Этан говорил, что он будет спать?
Я посмотрела через плечо.
Демон, мотая головой, бросался на решетку. Глаза зверя сверкали. Клетка дрожала, деревянные прутья трещали.
Еще немного — и он вырвется!
— Да успокойся ты! Мы же тебя вылечили! — выкрикнула я.
Зверь удивленно уставился на меня.
Я бы и сама удивилась: разговаривать с демоном!
Можно подумать, он меня поймет!
— Да, арбалетные болты вынули… — продолжая бинтовать руку Оюна, сказал Этан, обращаясь к зверю. — Раны я зашил, заживут быстро.
Демон совсем как человек сел, вытянув задние лапы… ноги, внимательно осмотрел повязку. Цапнул лапой шкуру и, прикрывшись, улегся!
***
— Готово! — Этан повесил на веревку плащ. — Если растянуть, получится занавеска. Не бойся, соседи не побеспокоят, проспят до утра, как младенцы. — Он показал на шкуру, висящую рядом.
