Близился вечер, орали чайки, вокруг не было ни души.
Над Волгой, Окой и городом нависали тучи.
Садовский огляделся, даже заглянул за парапет, будто опасаясь слежки. Потом неопределенно махнул рукой.
- Что ты видишь?
Иван недоуменно посмотрел за реку.
- Э-э… Здание речного вокзала? Нижне-Волжскую набережную? Место слияния Оки и Волги?
Садовский раздраженно фыркнул.
- А еще?
- Мост. Остров. Откосы. Дома. Нагорная часть города.
- Именно! Нагорная часть. Ты видишь так называемые Дятловы горы. На настоящие горы они, конечно, не тянут. Но уж так традиционно повелось. Нижний Новгород был основан на Дятловых горах. Это его историческая часть.
- Ты это к чему?
- К тому, что на одном из рисунков в развалинах была изображена птица, сидящая на холме. С этого и началась моя расшифровка. Сперва я думал, что это ворона на могиле. Но у нее был слишком тонкий клюв. А потом я разглядел полустершуюся полосу на голове, и понял, что это дятел.
Садовский достал планшет и показал Ивану фотографию.
- Отлично, - сказал тот. – Действительно, дятел. И в чем важность этого великого открытия?
- Не спеши. Все только начинается. Дело в том, что часть рисунков в развалинах также связаны друг с другом, как знаки зодиака в подвале красной башни. У меня полдня ушло на то, чтобы разобраться, какие именно из них связаны и в какой последовательности. Это не зодиак, тут все гораздо сложнее. Размер, ракурс, границы… короче, неважно. Это как паззл. Если сложишь правильно, получишь цельную картину. Эдакий комикс. Я надеялся, что эти рисунки приведут меня к потайному месту, где лежит книга. Но все оказалось куда интереснее.
Садовский перелистнул фотографию.
- Тут у тебя размыто получилось, но все равно разглядеть можно.
На рисунке был тот же холм, только вместо птицы возвышалась фигура двуногого существа с раскинутыми в стороны руками.
- Очень сложный рисунок, - сказал Садовский. – Под разным углом смотрится по-разному. Унибаптисты любили такие игры. Если смотреть прямо, это человек, забравшийся на гору и радующийся своей победе. У него даже улыбка до ушей. Если смотреть справа, то под руками у него проступают перья, и это уже не человек, это ангел, готовящийся взлететь. А вот если глянуть снизу… Хорошо, что у тебя на одной фотографии этот рисунок получился снизу. Иначе бы я ничего не понял.
Садовский снова махнул по экрану, и Иван раскрыл рот от удивления.
Теперь рисунок был совершенно другим. Ноги существа визуально укоротились, зато крылья стали больше и заметнее. Сквозь фигуру проступали кости, словно это был рентгеновский снимок. А за костями четко виднелся большой крест. Это была распятая изможденная птица, спрятавшая клюв в перьях. Даже улыбка превратилась в рану на шее, отделившую голову от тела.
- Тот же дятел, - прокомментировал Садовский. – Принесенный в жертву. Птичья Голгофа.
- О-окей, - недоуменно протянул Иван. – И какое отношение все эти дятлы имеют к нашим трупам?
- Самое прямое. Наши трупы и есть дятлы. Жители Дятловых гор, принесенные в жертву.
- Бомж, гастарбайтер и деревенская девчонка? – с сомнением спросил Иван. – Из них только Воронцов на горах жил, да и то не всегда.
- Это неважно, - отмахнулся Садовский. – Видимо, убийца происхождением не заморачивался.
- Натянуто, Палыч, понимаешь ли.
- Это не все. Когда я связал эти два рисунка, то решил глянуть символы, найденные на местах преступлений. Повнимательнее. Вдруг чего упустил?
Фото сменилось. Теперь это была вязь, вырезанная на колодках.
- И? – нетерпеливо спросил Иван.
- И понял, что сначала я перевел эту согдийскую фразу неправильно!
- «Русская рабыня» чего-то там?
- Точнее «Рабыня из северных лесов для великого эмира». Все дело в том, что согдийский язык очень образный. Одно и то же слово может иметь несколько значений. К тому же я перепутал значения букв в главном слове. Давно изучал, все позабылось. Здесь не «рабыня». Здесь «птица»!
- Птица из северных лесов для великого эмира?
- Да! Только не для эмира, а «для большой горы»! Гора в переносном значении - эмир. Но я и не подумал, что здесь имеется в виду прямое значение этого слова.
- Какая еще гора?
- Вот эта! – воскликнул Садовский и ткнул пальцем за реку. Туда, где наверху виднелась набережная Федоровского и торчали две красные многоэтажки. И где было найдено тело Дарины Родионовой. – Ильинская гора. Самая большая из Дятловых гор. Точнее, самая широкая. Почти все от Кремля до моста и вглубь до Покровки это одна сплошная Ильинская гора. Но и это не всё! – он указал на край фотографии. – Видишь закорючку? Я сперва думал, что это знак вроде «внимания», с которого начинались эмирские объявления. Когда эмир отпал, я стал искать варианты. И нашел. Короче, это немного коряво вырезанное числительное «три». И вот тогда все встало на свои места!
Садовский гордо сверкнул очками.
- Э-э… - протянул Иван. – Никогда не считал себя идиотом, но, похоже, пора начинать. Что у тебя встало? И куда?
- Правильный перевод этой фразы звучит так, - назидательно сказал Садовский. – «Третья птица из северных лесов для большой горы». Девчонка – третья жертва. Третье жертвоприношение. После бомжа и гастарбайтера. Каждый из них был найден на вершине той или иной горы. Значит вполне можно предположить, что их надписи тоже содержат слова «птица», «гора». И числительные.
На экране планшета появились фотографии идола и гастарбайтера с выжженными на груди символами.
- Элементарная подстановка букв, логика и немножко знаний местной топографии. И – вуаля! – часть кода расшифрована. Ну, и везение конечно. Убийца использовал здесь русский язык, просто написал слова древнепермскими и греческими буквами. Я боялся, что раз он знает согдийский, то может запросто написать авестийским или киданьским, а я их не знаю…
- Короче, - перебил Иван. – Что здесь написано?
- Все перевести не удалось, надо еще поработать. Но вот эти пять символов – однозначно слово «птица».
- А почему не «дятел»?
Садовский глянул неодобрительно.
- Поймаешь – спросишь. Птица - это символ. А дятел – это дятел. Резюмируя: верхняя фраза на теле гастарбайтера звучит как «вторая птица из южных пустынь для Гремячей горы». Тело нашли у памятника Жюлю Верну. Это вершина Гремячей горы. Она иногда считается частью Ильинской, но явно не в данном случае.
- А что на идоле?
Садовский замялся.
- Вот с ним закавыка. Там тоже есть «птица» из точно таких же символов. Но проблема в том, что никто не знает, как называется та гора, на которой его нашли. Может, какие-нибудь военные топографы разве что. Или съевшие собаку краеведы. Для себя я перевел ту надпись, как «первая птица из ниоткуда для Безымянной горы». Но точно там расшифрована только «первая птица». Остается Воронцов. Ты видел рядом с его телом какие-то надписи?
- Извини. Не до того было.
- В любом случае, он погиб на вершине Егорьевской горы. Значит, это «четвертая птица» для нее. Откуда – не знаю.
- «Из девяностых», - хмыкнул Иван. – Или «из коттеджных поселков для нуворишей».
- Да, - задумчиво кивнул Садовский. – «Из богатых домов», должно быть.
- Все это конечно занимательно. Но ни на йоту не приближает нас к разгадке. Хорошо хоть книгу не надо больше искать, раз ты все перевел. К тому же заказчик помер, царствие ему небесное.
Садовский энергично замотал головой.
- Ваня! Ты ничего не понял! Как раз теперь книгу обязательно надо отыскать! В ней – ключ. Я не смог расшифровать то, что в ней написано. Но это явно какая-то инструкция ко всему, что происходит. Если найдем ее – поймем, зачем все эти убийства. Зачем жертвоприношения. И надо спешить. Дальше будет только хуже.
- Поясни.
Садовский вздохнул и снова перелистнул фотографию.
- Это третья картинка. Своего рода триптих. Птица на горе – прошлое. Распятая птица – настоящее. А это – будущее.
Изображение было растянуто в стороны и состояло из длинного ряда одинаковых полукруглых холмов, за которыми словно в дымке виднелись новые и новые ряды. Иван попробовал их сосчитать, но быстро сбился. На вершине каждого был отчетливо виден крест. Все это походило на кладбище из могильных курганов.
- Если не поторопимся, - прошептал Садовский, - на каждой из Дятловых гор будет принесена жертва. На каждой, Ваня. И это не семь гор, как считается по традиции. Дятловых гор намного, намного больше.
Усманов медленно плыл к берегу, распугивая стайки разноцветных рыбешек. Вода была прозрачной, как лазурное стекло. Сверху пекло солнце, а впереди был белый песчаный пляж, пальмы и разбросанные по зарослям тростниковые хижины. На берегу весело щебетали полуголые аборигенки. Короткие травяные юбки не скрывали их аппетитных форм. Усманов усмехнулся и поплыл быстрее.
Что-то было не так.
Вместо того, чтобы приближаться, берег удалялся при каждом рывке, зелень желтела и усыхала, а призывно машущие ему дамы постепенно превращались в мутные пятна. Где-то снизу и сзади, у самого дня мелькнула длинная тень. Усманов в панике рванулся вперед, но тень была уже рядом. Треугольный плавник резал волны. Краем глаза он увидел на далеком берегу бушующий костер и пляшущих вокруг дикарей. Они трясли копьями, на которые были насажены куски мяса. Что-то холодное и грубое, как наждак, коснулось его ноги, и он заорал. Волна накрыла его с головой, и кто-то очень сильный взял за шиворот и выкинул в красную пустоту.
Усманов рывком сел на кровати, хрипя и хватая ртом воздух.
- Тихо, тихо, успокойся, - Маша сидела рядом и гладила его по руке.
- Ч-черт… Где я?
- В больнице. Тебе нельзя вставать.
- Какая еще, нахрен, больница?! Что со мной?
- Вроде ничего серьезного, но подозревают сотрясение.
Усманов потрогал забинтованную голову.
- Еще тебе здорово бока намяли, - добавила Маша. – Ну, этот…
- Я помню.
Он сорвал с груди провода с датчиками и рванул из руки иглу капельницы.
- С ума сошел?!
- Некогда. Где телефон?
- А ну живо ложись! – она схватила его за плечи, но он отмахнулся.
- Телефон! Срочно!
Голова кружилась, все вокруг плыло, но Усманов все-таки разглядел лежащий на тумбочке мобильник.
- Да кому ты звонить собрался?!
- Не звонить… - он лихорадочно листал галерею фотографий. – Я видел кое-что. Татуировку. У этого упыря. На шее, прямо под маской. И видел ее не первый раз. Знакомая татуировка. И если я прав… Вот она!
Он сунул телефон ей под нос.
На фото был экран проектора с тусклым изображением. Отрезанная человеческая голова с торчащими из ушей спицами.
Маша недоуменно перевела взгляд с фотографии на него.
- И что это значит? Где ты это видел?
- В Германии. Когда был на стажировке. Обмен опытом и все такое. Они тогда накрыли одну международную банду и хвастались своей победой. Это тату набивали себе на шею ее члены.
- Голову со спицами?
- Это не спицы. Это шампур. Человеческая голова на вертеле. Это была банда каннибалов. Наш носатый друг кроме всего прочего еще и людоед.
- Каких еще каннибалов? Совсем спятил?
Воеводин грохнул об стол кружку, расплескав чай.
- Никак нет, товарищ полковник, - сказал Усманов. - Самых настоящих. Бандой их, правда, сложно назвать. Скорее, это было нелегальное сообщество. Они выискивали в дарк-нете людей, готовых стать едой. По собственному желанию.
- Да, - пробурчал Воеводин. – Помню это дело. Каких только дебилов не бывает на свете. Но там была только Западная Европа. Германия, Англия. России точно не было.
- Возможно, плохо искали.
- А возможно это твое тату ничего не значит. Наверняка его после этого случая стали набивать все, кому не лень. Фриков много.
- Я думаю, тут все одно к одному. Маска, крюк, вся эта театральщина с трупами. Парень явно больной на всю голову. Каннибализм будет только вишенкой на торте. Что-нибудь удалось про него узнать?
- Практически ничего, - мотнул головой Воеводин. - Прежде чем напасть на вас, он прятался на чердаке. А туда попал из квартиры Воронцова, как-то миновав охрану. Видимо, забрался по карнизу. Примерно за час до твоего приезда камера на соседнем доме засекла его, когда он вытаскивал на балкон труп Воронцова. Точнее половину трупа. Так что с Политова подозрения в убийстве сняты.
- Я бы так не спешил, - сказал Усманов. - Этот урод что-то сказал Политову. Я точно не помню, что. Не до того было. Но что-то важное. Их что-то связывает. Возможно, они знакомы. И потом. Мне не дает покоя одна мысль. Зачем он на нас напал? Мог бы просидеть в укрытии и уйти спокойно. Что ему надо было? Участкового покалечил, меня вырубил. Никого не убил. Просто дал сбежать Политову. Так получается?
Воеводин нахмурился и побарабанил пальцами по столу.
- Рано говорить. Главный вопрос - откуда он вообще там взялся? Камера его засекла на балконе. Но как он оказался в квартире?
- Не может быть, чтобы он больше нигде не засветился. Парень приметный даже без маски. У него только рост под два метра.
- Не может быть, но есть, - сказал Воеводин. - Там в округе все охранные системы в дырах. Половина камер не работает. Всех, кто был рядом, опросили. Его никто не видел.
- Видеорегистраторы на машинах?
- Уже проверили. Нет его нигде. Из-под земли что ли вылез?
- Кости, - внезапно подняла голову молчавшая до той поры Маша.
Воеводин повернулся к ней:
- Что?
- Экспертизу найденных костей уже сделали?
- Нет. Жалуются на сложности. Сырость, плесень. Обещают завтра утром.
- Скажите, чтобы проверили кости на следы от ножа. Когда мясо с костей срезают, на них следы остаются.
Маша встала и вышла из комнаты, тихо прикрыв дверь.
Воеводин и Усманов молча посмотрели ей вслед.
Было раннее утро, когда Глеб Родионов покинул конспиративную квартиру, захватив ствол, нож и одноразовый телефон.
Ныло сломанное ребро и саднила рана на плече, пробитая крюком длинноносого урода. Но главная проблема красовалась на голове. Вся правая сторона лица была покрыта синюшной гематомой от встречи с лобовым стеклом и асфальтом.
Глеб не обращал внимания на боль. Внутри была только холодная ярость. Боги позволили ему выжить. Боги помогли бежать. Этого было достаточно.
Конспиративная квартира располагалась на окраине города, в одном из двухэтажных щитковых домов, построенных еще до войны авиационным заводом. Рядом, в гаражах, был оборудован схрон с оружием, но Глеб решил туда не заглядывать. Оружие – следующий этап.
Он прошел три квартала, стараясь держаться в тени деревьев. Свернул в частный сектор и вышел к железной дороге. Дождался, когда вдалеке загудит приближающийся поезд, и достал телефон.
Если звонок все же отследят, квартира останется незасвеченной.
Длинные гудки. Заспанный хриплый голос, который он не слышал вот уже семь лет.
- Алло!
- Сварожич. Узнаешь?
- Какого хрена! Три часа, мать твою! Ты кто?
- Догадайся с трех раз.
Молчание.
- Мля… Родина, ты что ли?
- Я. Давно не виделись.
- Совсем с дуба рухнул по ночам звонить? Давай утром.
- Не могу утром. Сейчас надо. Мне помощь нужна, Сварожич. Помнишь уговор? Если что, всех поднимем?
На том конце снова замолкли. Было слышно только тяжелое дыхание.
- Кого всех, Родина? Ты же фермер теперь. У тебя что, свиньи разбежались?
- У меня дочь убили.
- Мля… Черножопые?
- Нет. Свора местных богатеев и всякая чинушная мразь. И примкнувшие к ним вертухаи.
Над Волгой, Окой и городом нависали тучи.
Садовский огляделся, даже заглянул за парапет, будто опасаясь слежки. Потом неопределенно махнул рукой.
- Что ты видишь?
Иван недоуменно посмотрел за реку.
- Э-э… Здание речного вокзала? Нижне-Волжскую набережную? Место слияния Оки и Волги?
Садовский раздраженно фыркнул.
- А еще?
- Мост. Остров. Откосы. Дома. Нагорная часть города.
- Именно! Нагорная часть. Ты видишь так называемые Дятловы горы. На настоящие горы они, конечно, не тянут. Но уж так традиционно повелось. Нижний Новгород был основан на Дятловых горах. Это его историческая часть.
- Ты это к чему?
- К тому, что на одном из рисунков в развалинах была изображена птица, сидящая на холме. С этого и началась моя расшифровка. Сперва я думал, что это ворона на могиле. Но у нее был слишком тонкий клюв. А потом я разглядел полустершуюся полосу на голове, и понял, что это дятел.
Садовский достал планшет и показал Ивану фотографию.
- Отлично, - сказал тот. – Действительно, дятел. И в чем важность этого великого открытия?
- Не спеши. Все только начинается. Дело в том, что часть рисунков в развалинах также связаны друг с другом, как знаки зодиака в подвале красной башни. У меня полдня ушло на то, чтобы разобраться, какие именно из них связаны и в какой последовательности. Это не зодиак, тут все гораздо сложнее. Размер, ракурс, границы… короче, неважно. Это как паззл. Если сложишь правильно, получишь цельную картину. Эдакий комикс. Я надеялся, что эти рисунки приведут меня к потайному месту, где лежит книга. Но все оказалось куда интереснее.
Садовский перелистнул фотографию.
- Тут у тебя размыто получилось, но все равно разглядеть можно.
На рисунке был тот же холм, только вместо птицы возвышалась фигура двуногого существа с раскинутыми в стороны руками.
- Очень сложный рисунок, - сказал Садовский. – Под разным углом смотрится по-разному. Унибаптисты любили такие игры. Если смотреть прямо, это человек, забравшийся на гору и радующийся своей победе. У него даже улыбка до ушей. Если смотреть справа, то под руками у него проступают перья, и это уже не человек, это ангел, готовящийся взлететь. А вот если глянуть снизу… Хорошо, что у тебя на одной фотографии этот рисунок получился снизу. Иначе бы я ничего не понял.
Садовский снова махнул по экрану, и Иван раскрыл рот от удивления.
Теперь рисунок был совершенно другим. Ноги существа визуально укоротились, зато крылья стали больше и заметнее. Сквозь фигуру проступали кости, словно это был рентгеновский снимок. А за костями четко виднелся большой крест. Это была распятая изможденная птица, спрятавшая клюв в перьях. Даже улыбка превратилась в рану на шее, отделившую голову от тела.
- Тот же дятел, - прокомментировал Садовский. – Принесенный в жертву. Птичья Голгофа.
- О-окей, - недоуменно протянул Иван. – И какое отношение все эти дятлы имеют к нашим трупам?
- Самое прямое. Наши трупы и есть дятлы. Жители Дятловых гор, принесенные в жертву.
- Бомж, гастарбайтер и деревенская девчонка? – с сомнением спросил Иван. – Из них только Воронцов на горах жил, да и то не всегда.
- Это неважно, - отмахнулся Садовский. – Видимо, убийца происхождением не заморачивался.
- Натянуто, Палыч, понимаешь ли.
- Это не все. Когда я связал эти два рисунка, то решил глянуть символы, найденные на местах преступлений. Повнимательнее. Вдруг чего упустил?
Фото сменилось. Теперь это была вязь, вырезанная на колодках.
- И? – нетерпеливо спросил Иван.
- И понял, что сначала я перевел эту согдийскую фразу неправильно!
- «Русская рабыня» чего-то там?
- Точнее «Рабыня из северных лесов для великого эмира». Все дело в том, что согдийский язык очень образный. Одно и то же слово может иметь несколько значений. К тому же я перепутал значения букв в главном слове. Давно изучал, все позабылось. Здесь не «рабыня». Здесь «птица»!
- Птица из северных лесов для великого эмира?
- Да! Только не для эмира, а «для большой горы»! Гора в переносном значении - эмир. Но я и не подумал, что здесь имеется в виду прямое значение этого слова.
- Какая еще гора?
- Вот эта! – воскликнул Садовский и ткнул пальцем за реку. Туда, где наверху виднелась набережная Федоровского и торчали две красные многоэтажки. И где было найдено тело Дарины Родионовой. – Ильинская гора. Самая большая из Дятловых гор. Точнее, самая широкая. Почти все от Кремля до моста и вглубь до Покровки это одна сплошная Ильинская гора. Но и это не всё! – он указал на край фотографии. – Видишь закорючку? Я сперва думал, что это знак вроде «внимания», с которого начинались эмирские объявления. Когда эмир отпал, я стал искать варианты. И нашел. Короче, это немного коряво вырезанное числительное «три». И вот тогда все встало на свои места!
Садовский гордо сверкнул очками.
- Э-э… - протянул Иван. – Никогда не считал себя идиотом, но, похоже, пора начинать. Что у тебя встало? И куда?
- Правильный перевод этой фразы звучит так, - назидательно сказал Садовский. – «Третья птица из северных лесов для большой горы». Девчонка – третья жертва. Третье жертвоприношение. После бомжа и гастарбайтера. Каждый из них был найден на вершине той или иной горы. Значит вполне можно предположить, что их надписи тоже содержат слова «птица», «гора». И числительные.
На экране планшета появились фотографии идола и гастарбайтера с выжженными на груди символами.
- Элементарная подстановка букв, логика и немножко знаний местной топографии. И – вуаля! – часть кода расшифрована. Ну, и везение конечно. Убийца использовал здесь русский язык, просто написал слова древнепермскими и греческими буквами. Я боялся, что раз он знает согдийский, то может запросто написать авестийским или киданьским, а я их не знаю…
- Короче, - перебил Иван. – Что здесь написано?
- Все перевести не удалось, надо еще поработать. Но вот эти пять символов – однозначно слово «птица».
- А почему не «дятел»?
Садовский глянул неодобрительно.
- Поймаешь – спросишь. Птица - это символ. А дятел – это дятел. Резюмируя: верхняя фраза на теле гастарбайтера звучит как «вторая птица из южных пустынь для Гремячей горы». Тело нашли у памятника Жюлю Верну. Это вершина Гремячей горы. Она иногда считается частью Ильинской, но явно не в данном случае.
- А что на идоле?
Садовский замялся.
- Вот с ним закавыка. Там тоже есть «птица» из точно таких же символов. Но проблема в том, что никто не знает, как называется та гора, на которой его нашли. Может, какие-нибудь военные топографы разве что. Или съевшие собаку краеведы. Для себя я перевел ту надпись, как «первая птица из ниоткуда для Безымянной горы». Но точно там расшифрована только «первая птица». Остается Воронцов. Ты видел рядом с его телом какие-то надписи?
- Извини. Не до того было.
- В любом случае, он погиб на вершине Егорьевской горы. Значит, это «четвертая птица» для нее. Откуда – не знаю.
- «Из девяностых», - хмыкнул Иван. – Или «из коттеджных поселков для нуворишей».
- Да, - задумчиво кивнул Садовский. – «Из богатых домов», должно быть.
- Все это конечно занимательно. Но ни на йоту не приближает нас к разгадке. Хорошо хоть книгу не надо больше искать, раз ты все перевел. К тому же заказчик помер, царствие ему небесное.
Садовский энергично замотал головой.
- Ваня! Ты ничего не понял! Как раз теперь книгу обязательно надо отыскать! В ней – ключ. Я не смог расшифровать то, что в ней написано. Но это явно какая-то инструкция ко всему, что происходит. Если найдем ее – поймем, зачем все эти убийства. Зачем жертвоприношения. И надо спешить. Дальше будет только хуже.
- Поясни.
Садовский вздохнул и снова перелистнул фотографию.
- Это третья картинка. Своего рода триптих. Птица на горе – прошлое. Распятая птица – настоящее. А это – будущее.
Изображение было растянуто в стороны и состояло из длинного ряда одинаковых полукруглых холмов, за которыми словно в дымке виднелись новые и новые ряды. Иван попробовал их сосчитать, но быстро сбился. На вершине каждого был отчетливо виден крест. Все это походило на кладбище из могильных курганов.
- Если не поторопимся, - прошептал Садовский, - на каждой из Дятловых гор будет принесена жертва. На каждой, Ваня. И это не семь гор, как считается по традиции. Дятловых гор намного, намного больше.
Глава 19. Каннибалы
Усманов медленно плыл к берегу, распугивая стайки разноцветных рыбешек. Вода была прозрачной, как лазурное стекло. Сверху пекло солнце, а впереди был белый песчаный пляж, пальмы и разбросанные по зарослям тростниковые хижины. На берегу весело щебетали полуголые аборигенки. Короткие травяные юбки не скрывали их аппетитных форм. Усманов усмехнулся и поплыл быстрее.
Что-то было не так.
Вместо того, чтобы приближаться, берег удалялся при каждом рывке, зелень желтела и усыхала, а призывно машущие ему дамы постепенно превращались в мутные пятна. Где-то снизу и сзади, у самого дня мелькнула длинная тень. Усманов в панике рванулся вперед, но тень была уже рядом. Треугольный плавник резал волны. Краем глаза он увидел на далеком берегу бушующий костер и пляшущих вокруг дикарей. Они трясли копьями, на которые были насажены куски мяса. Что-то холодное и грубое, как наждак, коснулось его ноги, и он заорал. Волна накрыла его с головой, и кто-то очень сильный взял за шиворот и выкинул в красную пустоту.
Усманов рывком сел на кровати, хрипя и хватая ртом воздух.
- Тихо, тихо, успокойся, - Маша сидела рядом и гладила его по руке.
- Ч-черт… Где я?
- В больнице. Тебе нельзя вставать.
- Какая еще, нахрен, больница?! Что со мной?
- Вроде ничего серьезного, но подозревают сотрясение.
Усманов потрогал забинтованную голову.
- Еще тебе здорово бока намяли, - добавила Маша. – Ну, этот…
- Я помню.
Он сорвал с груди провода с датчиками и рванул из руки иглу капельницы.
- С ума сошел?!
- Некогда. Где телефон?
- А ну живо ложись! – она схватила его за плечи, но он отмахнулся.
- Телефон! Срочно!
Голова кружилась, все вокруг плыло, но Усманов все-таки разглядел лежащий на тумбочке мобильник.
- Да кому ты звонить собрался?!
- Не звонить… - он лихорадочно листал галерею фотографий. – Я видел кое-что. Татуировку. У этого упыря. На шее, прямо под маской. И видел ее не первый раз. Знакомая татуировка. И если я прав… Вот она!
Он сунул телефон ей под нос.
На фото был экран проектора с тусклым изображением. Отрезанная человеческая голова с торчащими из ушей спицами.
Маша недоуменно перевела взгляд с фотографии на него.
- И что это значит? Где ты это видел?
- В Германии. Когда был на стажировке. Обмен опытом и все такое. Они тогда накрыли одну международную банду и хвастались своей победой. Это тату набивали себе на шею ее члены.
- Голову со спицами?
- Это не спицы. Это шампур. Человеческая голова на вертеле. Это была банда каннибалов. Наш носатый друг кроме всего прочего еще и людоед.
***
- Каких еще каннибалов? Совсем спятил?
Воеводин грохнул об стол кружку, расплескав чай.
- Никак нет, товарищ полковник, - сказал Усманов. - Самых настоящих. Бандой их, правда, сложно назвать. Скорее, это было нелегальное сообщество. Они выискивали в дарк-нете людей, готовых стать едой. По собственному желанию.
- Да, - пробурчал Воеводин. – Помню это дело. Каких только дебилов не бывает на свете. Но там была только Западная Европа. Германия, Англия. России точно не было.
- Возможно, плохо искали.
- А возможно это твое тату ничего не значит. Наверняка его после этого случая стали набивать все, кому не лень. Фриков много.
- Я думаю, тут все одно к одному. Маска, крюк, вся эта театральщина с трупами. Парень явно больной на всю голову. Каннибализм будет только вишенкой на торте. Что-нибудь удалось про него узнать?
- Практически ничего, - мотнул головой Воеводин. - Прежде чем напасть на вас, он прятался на чердаке. А туда попал из квартиры Воронцова, как-то миновав охрану. Видимо, забрался по карнизу. Примерно за час до твоего приезда камера на соседнем доме засекла его, когда он вытаскивал на балкон труп Воронцова. Точнее половину трупа. Так что с Политова подозрения в убийстве сняты.
- Я бы так не спешил, - сказал Усманов. - Этот урод что-то сказал Политову. Я точно не помню, что. Не до того было. Но что-то важное. Их что-то связывает. Возможно, они знакомы. И потом. Мне не дает покоя одна мысль. Зачем он на нас напал? Мог бы просидеть в укрытии и уйти спокойно. Что ему надо было? Участкового покалечил, меня вырубил. Никого не убил. Просто дал сбежать Политову. Так получается?
Воеводин нахмурился и побарабанил пальцами по столу.
- Рано говорить. Главный вопрос - откуда он вообще там взялся? Камера его засекла на балконе. Но как он оказался в квартире?
- Не может быть, чтобы он больше нигде не засветился. Парень приметный даже без маски. У него только рост под два метра.
- Не может быть, но есть, - сказал Воеводин. - Там в округе все охранные системы в дырах. Половина камер не работает. Всех, кто был рядом, опросили. Его никто не видел.
- Видеорегистраторы на машинах?
- Уже проверили. Нет его нигде. Из-под земли что ли вылез?
- Кости, - внезапно подняла голову молчавшая до той поры Маша.
Воеводин повернулся к ней:
- Что?
- Экспертизу найденных костей уже сделали?
- Нет. Жалуются на сложности. Сырость, плесень. Обещают завтра утром.
- Скажите, чтобы проверили кости на следы от ножа. Когда мясо с костей срезают, на них следы остаются.
Маша встала и вышла из комнаты, тихо прикрыв дверь.
Воеводин и Усманов молча посмотрели ей вслед.
***
Было раннее утро, когда Глеб Родионов покинул конспиративную квартиру, захватив ствол, нож и одноразовый телефон.
Ныло сломанное ребро и саднила рана на плече, пробитая крюком длинноносого урода. Но главная проблема красовалась на голове. Вся правая сторона лица была покрыта синюшной гематомой от встречи с лобовым стеклом и асфальтом.
Глеб не обращал внимания на боль. Внутри была только холодная ярость. Боги позволили ему выжить. Боги помогли бежать. Этого было достаточно.
Конспиративная квартира располагалась на окраине города, в одном из двухэтажных щитковых домов, построенных еще до войны авиационным заводом. Рядом, в гаражах, был оборудован схрон с оружием, но Глеб решил туда не заглядывать. Оружие – следующий этап.
Он прошел три квартала, стараясь держаться в тени деревьев. Свернул в частный сектор и вышел к железной дороге. Дождался, когда вдалеке загудит приближающийся поезд, и достал телефон.
Если звонок все же отследят, квартира останется незасвеченной.
Длинные гудки. Заспанный хриплый голос, который он не слышал вот уже семь лет.
- Алло!
- Сварожич. Узнаешь?
- Какого хрена! Три часа, мать твою! Ты кто?
- Догадайся с трех раз.
Молчание.
- Мля… Родина, ты что ли?
- Я. Давно не виделись.
- Совсем с дуба рухнул по ночам звонить? Давай утром.
- Не могу утром. Сейчас надо. Мне помощь нужна, Сварожич. Помнишь уговор? Если что, всех поднимем?
На том конце снова замолкли. Было слышно только тяжелое дыхание.
- Кого всех, Родина? Ты же фермер теперь. У тебя что, свиньи разбежались?
- У меня дочь убили.
- Мля… Черножопые?
- Нет. Свора местных богатеев и всякая чинушная мразь. И примкнувшие к ним вертухаи.
