Сотрудники осторожно разбрелись по комнате. Под ногами захрустели кости.
- Там его маска и одежда, - Маша кивнула на кожаную кучу рядом со столом. – Наверняка много пота, выделений. Он ее, похоже, раньше не снимал.
- Получается он голым отсюда выбежал, - хмыкнул криминалист.
- Вряд ли. У женщины был рюкзак. Возможно, она принесла ему запасную.
- А это откуда? – второй криминалист пинцетом поднял лежащие у столба черные женские трусики.
- Тоже вещественное доказательство, - сухо сказал Маша. – Могли остаться его отпечатки.
У Усманова вытянулось и побледнело лицо.
- Он… тебя…
- Нет, - перебила его Маша. – До этого не дошло.
Первый криминалист осторожно поднял и положил на стол цепь с кандалами.
- Ясно, - сказал он. – Граждане следаки, прошу на выход. Вы нам здесь только мешать будете. Теперь это наша делянка.
- Подождите, - сказала Маша. – Еще кое-что.
Она прошла ближе к столу, на то место, где совсем недавно стояла и тыкала в нее стволом женщина в камуфляже. Присела на корточки, вглядываясь в мешанину костей и грязи и повторяя про себя «пусть мне повезет».
Ей повезло.
Длинный волос лежал сверху, как раз там, куда упал после того, как выбился из закрытого со всех сторон шлема. Тогда он ей показался серым, но на деле был черно-белым, будто не до конца покрашенным.
Она опустила его пинцетом в подставленный пакет.
- Это надо проверить в первую очередь. Пробить по базе. Вдруг хозяйка уже светилась.
Экран «скайпа» был черным, но сиплое дыхание в динамиках говорило о том, что его слушают.
- Книга у меня, - сказал Усманов.
- Хорошо, - прохрипели на том конце. – Они не успели найти ключ?
- Никак нет.
- Теперь это твоя задача. Ты знаешь, что делать.
- А что с убийцами?
- Убийц устранить. Ты должен добраться до них первым. Если они заговорят, придется многое подчищать.
- Кто они?
- Это неважно. Вышедшие из повиновения инструменты. Не твоя задача задавать вопросы. Твоя задача выполнять приказы.
- Но если я буду знать, кто они, то быстрее их найду.
- Ты уже знаешь всё, что нужно.
Динамик пискнул. Связь прервалась.
- Андрюша Андропов. Прекрасный мальчик. Очень умный. Очень начитанный. Представляете, даже общегородскую олимпиаду выиграл. Сочинение писал.
Завуч интерната была женщина восторженная и напоминала курицу наседку.
- А на какую тему у него сочинение было? – спросила Маша.
- Не могу сказать, - замялась завуч. – Не помню. Лет шесть прошло. Наверное, на тему истории. Это его любимый предмет. Особенно история края. Знаете, он такие вещи знал, которые не каждому краеведу были известны.
- Например? – подал голос рассматривающий фотографии Усманов.
- Боюсь что-то напутать. Я в этих вопросах совсем не копенгаген. Но к нему даже из университета приезжали. Долго разговаривали.
- Кто приезжал, не помните? – спросила Маша.
Завуч виновато улыбнулась и развела руками.
- И что же такой замечательный ребенок делал в коррекционном интернате? – спросил Усманов.
Завуч обиженно поджала губы.
- Стандартные проблемы. Неполная семья. Временами плохое поведение. В предыдущей школе часто прогуливал. Его не понимали. Иногда травили.
- Почему?
- Дети всегда травят тех, кто не похож на них.
Маша раскрыла альбом выпускного класса.
- Можете показать его фотографию?
- Конечно.
Завуч быстро перелистнула несколько страниц и ткнула пальцем.
- Вот.
Маша долго рассматривала фото улыбающегося подростка.
Наконец Усманов не выдержал.
- Ну что? Это он?
- Сейчас у него полностью изуродована правая половина лица, - тихо сказала Маша. – До костей. И практически нет носа. Но да, это он. Впрочем, фотография в ориентировке вряд ли поможет. Слишком большая разница.
- Да-да, - вклинилась завуч. – Такая ужасная трагедия. Мы все были очень расстроены, когда это случилось. Мальчику полностью изуродовало лицо.
- Что именно случилось?
- Травма. Андрюша устроился помощником тренера в одну спортивную секцию. И там случилась неприятность. Не могу сказать, какая. Что-то связано с лыжами.
Маша вскинула голову, но промолчала.
- Название секции не помните? – спросил Усманов.
- Увы.
«Да что ты вообще помнишь, кошелка старая!» - хотела заорать Маша, но только улыбнулась.
- Спасибо за сотрудничество.
- Вам спасибо, - завуч шагнула к ней вплотную и прошептала: - Я поняла, вы его недавно видели. Будьте добры, еще раз увидите, передайте, чтобы приходил в гости. Мы его ждем. Пусть не стесняется.
- Обязательно передам, - пообещала Маша, продолжая улыбаться.
Завуч упорхнула из кабинета.
Усманов повернулся.
- Секция.
- Да, - хмуро кивнула Маша. – Та самая секция.
- В одном из отчетов твоего бывшего было что-то про двухметрового уродливого бугая из секции, помощника тренера. Только нам это практически ничего не дает. Здесь мы его не поймаем.
Маша задумалась.
- Разве что…
- Простите, - раздалось от двери. – Я слышала, вы Андроповым интересуетесь?
В дверях стояла миниатюрная худенькая девчушка в больших круглых очках, сером мышиного цвета платье и с серыми мышиными же волосами. Только по папке в руках можно было понять, что это не ученица интерната, а скорее учительница.
- Интересуемся, - нацепил радостную улыбку Усманов. – А вы, простите, кто?
- Гринько, Наталья Александровна, учительница младших классов.
Голосок у Натальи Александровны был под стать внешности. Тонкий и постепенно исчезающий.
- И у вас есть что-то добавить?
Наталья Александровна глубоко вздохнула.
- Есть.
Допрос 5. То же время.
- Я пришла сюда шесть лет назад, сразу после педагогического. Было трудно на первых порах. Ну, понимаете, дети непростые. Непослушные, даже мои первоклашки. А тут он. Высокий, умный. Пару раз мне помог навести порядок в классе.
- Каким образом?
- Ну… не то, чтобы его боялись. Но он был авторитетом, да. Чаще всего, несколько слов было достаточно, особенно для младших школьников. Даже для тех, кто из-за медицинских проблем вел себя… неадекватно. У него же рост под два метра. (улыбается)
- Вы состояли с ним в отношениях?
- М… В каком смысле?
- В смысле половой связи.
- Вам не кажется, что это личное?
- Извините, но это важный вопрос. Нам необходимо понять, насколько вы были близки. И насколько можно доверять вашим показаниям.
- Это должно остаться между нами. Нарушение правил.
- Безусловно.
- Да. Мы встречались. Ну, как встречались. Мы не ходили на свидания, конечно. Так, когда было свободное время и никого рядом. Пару раз, правда, чуть не застукали. Он любил риск. На лестничной клетке перед переменой. Или в подсобке рядом с классом, где идет урок. Вы не подумайте, это все по взаимному согласию, хотя он и вел себя иногда грубо. Так, словно из него вылезало что-то… другое существо. Тогда он совсем другим становился. Это было похоже…
- На шизофрению? Раздвоение личности?
- Нет. Такого диагноза у него не было. Скорее, он относился к этому как к игре. Впрочем, у него была пара бзиков, к которым он относился серьезно.
- Например?
- Ну вот то сочинение с олимпиады и вообще его увлечение краеведением. Тема была «Древние племена на территории нашего края». Знаете, наверное, здесь кто только не жил в старые времена. Разные славянские, мордовские, марийские народы. А до них тут жил еще кто-то, и о них вообще никаких сведений не осталось. Только кости и остатки керамики. Да пара смутных сообщений у каких-нибудь древних греков вроде Геродота. Так вот у него была дикая идея, что он прямой потомок этих вот позабытых племен. И призван возродить их былое величие. Нарожать побольше потомков. Всякий раз, когда мы с ним… ну вы понимаете… он говорил «каждый год мне рожать будешь». Я сперва думала, что он шутит. Но он не шутил.
- И что вы делали?
- Предохранялась. Наверное, он обижался, но вида не показывал. Просто брал меня чаще. Потом обучение закончилось. Он устроился на работу в лыжную секцию.
- Вы с ним продолжали встречаться?
- Несколько раз. А потом… Я не знаю, что случилось. В секции он познакомился с какими-то иностранцами, они убедили его устроиться на работу в их контору.
- Какую?
- Не знаю. Что-то связанное с медициной. И там у них что-то произошло. Какая-то авария. Когда я увидела его… в последний раз… он стал совсем другим. И дело не в ране на лице. Он стал… чужим. Даже не совсем человеком.
- Зверь вырвался на волю?
- Что? Нет! Как вы можете? Он не зверь. Даже сейчас.
- Мда, - протянул Усманов, когда за Натальей Александровной закрылась дверь. – Мечта любого старшеклассника – трахать в подсобке учительницу младших классов. Даже такую… Но, Холмс… как?! В нем два метра, в ней полтора. Я как представлю, мне страшно становится.
- Прекрати, Усманов. Со своими пошлостями.
- Пардон. Короче, от нее мы тоже ничего толкового не услышали. Разве что, подтвердилась связь носатого с «Медтехом». Но это и без того было понятно.
- Ошибаешься. Кое-что новое все-таки есть.
- И что же это?
- Мозгами шевели. Ты же у нас старший следователь.
- Намекни, о мудрейшая.
- Позабытые племена, которые он считает своими предками и о которых писал Геродот. Знаешь, что это за племена?
- Я даже не знаю, кто такой Геродот и зачем он что-то писал.
- Это андрофаги. Полумифическое племя людоедов, обитавшее еще до нашей эры примерно в этих местах или западнее. Теперь становятся понятнее его каннибальские замашки.
Усманов почесал затылок.
- Ладно. И что нам это дает?
- Это? Почти ничего. А вот то, как она его описывала…
- Как?
- Эх, Усманов. Не быть тебе психологом. Ни хрена ты не разбираешься в женщинах. Это же у нее на лице было написано. Она с ним до сих пор встречается.
Усманов встал, словно напоровшись на стену.
- С чего ты это взяла?
- А с чего она вообще к нам пришла? Дала показания. Излила душу. Да еще так откровенно. Мы ее заставляли?
- Об их отношениях мы бы все равно узнали. И тогда бы заставили. Превентивная мера с ее стороны.
- Спустя шесть лет после расставания? Зачем эта мера? Давно же дело было. Нет, она пришла, чтобы узнать. Какие вопросы будем задавать. Что нам известно. Что делать будем. У нее ничего не изменилось. Она до сих пор с ним. Трахается.
Последнее слово Маша выплюнула с такой ненавистью, что Усманов посмотрел на нее с удивлением.
- Маш… - начал он, будто ступив на минное поле. – Если он все-таки что-то тебе сделал… Ты можешь всё мне рассказать.
Маша хрипло рассмеялась.
- Боишься, что двухметровый маньяк твоей бабе присунул? А может боишься, что твоей бабе это понравилось? – У Усманова вытянулось лицо. - Не волнуйся, товарищ старший следователь. Маньяк не смог. Хилый попался.
Затрезвонил вызов, и Маша выудила из сумочки мобильник.
- Слушаю… Да… Поняла. Скоро буду, - она повернулась к Усманову. – Пришли результаты по волосу. Я в лабораторию. Ты здесь остаешься?
- Да, поспрашиваю еще немного. Вечером приедешь?
- Не знаю, - тряхнула она головой. – Вряд ли.
Он смотрел, как она уходит, не оглядываясь, и чувствовал, как наваливается на него мертвая тоска. Захотелось догнать, обнять, прижать к себе, успокоить. Но он понимал, что ей это сейчас не надо.
Усманов отвернулся.
По коридорам интерната задребезжал звонок, захлопали двери, загомонили выбегающие из классов дети. Он прижался к стене, чтобы его не снесло потоком.
В разгар беготни и воплей, кто-то подергал его за рукав.
- Привет, дядя! – снизу на него смотрел белобрысый пацан лет десяти-одиннадцати. – Помните меня? Ну там, на спортплощадке. Вы меня про монстров спрашивали. Нашли?
- Привет. Э-э… Да. Почти нашли.
- Как это почти? Я же вам их описал! Вы что, работать не умеете?
- Э-э… Видимо, да.
- Ну как же! Давайте я вас научу. Надо разослать ориентировки, сделать фотороботы, развесить плакаты и договориться с «одноклассниками» и «вконтактиком».
- Гляжу, ты рубишь фишку.
- Конечно. А потом объявить план «Перехват».
- Обязательно. Беда в том, что мы еще не научились составлять на монстров фотороботы. К тому же ты нам тогда соврал. Сказал, что двухметровых чудищ было двое.
Пацан потупился.
- Но их правда было двое. Просто второй был поменьше.
- Еще у него не было длинной морды. И он был в камуфляже. Так?
Глаза пацана округлились.
- Откуда вы знаете?
- Дедукция, парень. И оперативная работа. А знаешь, как называется твое вранье? Введение следствия в заблуждение. Теперь я тебя просто обязан в тюрьму посадить.
Пацан побелел и отпрыгнул аж на три метра.
- Врете! Детей сажать нельзя.
- Смотря каких. Некоторых можно. Но у меня есть предложение. Помнишь страшилки о чудищах из подземелий? В прошлый раз ты о них рассказывал. Если расскажешь парочку, я в тюрьму тебя сажать не стану. И даже объявлю благодарность за помощь следствию.
Пацан поскреб затылок.
- Ладно. Чего узнать-то хотите?
- … А еще говорят, они детей едят. Ночами похищают, относят к себе в пещеры и там жарят. А что не доедят, то относят в «Макдональдс», и там из объедков гамбургеры делают… Всё. Мы пришли. Это где-то тут.
Подземный переход, соединяющий жилой корпус интерната с учебным, представлял собой широкий коридор, разрисованный веселыми картинками из пионерской жизни. Иногда, то с одной стороны, то с другой, встречались наглухо закрытые железные двери.
Возле одной из них они сейчас и стояли.
- Что здесь? – Усманов повернулся к вахтерше.
Та поджала губы.
- Кладовка. Со всяким старьем. Мебеля поломанные и все такое. Мы ее редко открываем.
- Крики, говоришь, - пробормотал Усманов, разглядывая замок. Судя по отсутствию пыли и поцарапанной ключом щелке, замком пользовались не так уж редко.
- Ага, - подтвердил пацан. – Крики, вопли, стоны мертвецов. Как услышал тогда ночью, так сразу и сбежал. Чуть не помер. Еще грохот был. Словно молотом били. Наверное, монстры себе железных помощников изготавливали. Роботов там, андроидов.
- Наверное, - кивнул Усманов.
- Потом настрогают целую армию и ка-ак выйдут!
- Не дай бог.
- Да что вы этого дурачка слушаете, - не выдержала вахтерша. – Он у нас известный сказочник. Нет там ничего. Только сломанные мебеля.
- Мебеля так мебеля, - Усманов выпрямился. - Открывайте.
Вахтерша, бурча под нос, зазвенела связкой ключей. Сняла замок. Дверь скрипнула и приоткрылась.
- Ждите здесь, - сказал Усманов и протиснулся внутрь.
Кладовка оказалась довольно большим низким помещением, размером со школьный класс. Вдоль стен рядами стояли сломанные шкафы, стеллажи с разбитыми стеклами, столы с выломанными ящиками. Койки с проваленными сетками и ржавыми стойками были поставлены друг на друга в дальнем углу.
Одна из коек была спущена вниз. На ней лежали подушки и был разложен ворох разноцветного тряпья.
Усманов подошел ближе. Среди тряпья были в основном старые шерстяные одеяла.
- Стоны мертвецов, говоришь, - пробормотал он, брезгливо откинув верхний слой одеял в сторону. Потом заглянул под кровать. Прошелся вокруг. Никаких следов. Занялся шкафами и стеллажами, но они были пусты, если не считать стопок пыльных журналов.
Рядом с одним из стеллажей вдруг пахнуло холодом.
Усманов простучал фанерное дно, принюхался к затхлому запаху, взялся за стенки и попробовал раскачать.
Стеллаж на удивление легко отъехал в сторону.
За ним была бетонная стена и метровая круглая дыра в стене.
- Там его маска и одежда, - Маша кивнула на кожаную кучу рядом со столом. – Наверняка много пота, выделений. Он ее, похоже, раньше не снимал.
- Получается он голым отсюда выбежал, - хмыкнул криминалист.
- Вряд ли. У женщины был рюкзак. Возможно, она принесла ему запасную.
- А это откуда? – второй криминалист пинцетом поднял лежащие у столба черные женские трусики.
- Тоже вещественное доказательство, - сухо сказал Маша. – Могли остаться его отпечатки.
У Усманова вытянулось и побледнело лицо.
- Он… тебя…
- Нет, - перебила его Маша. – До этого не дошло.
Первый криминалист осторожно поднял и положил на стол цепь с кандалами.
- Ясно, - сказал он. – Граждане следаки, прошу на выход. Вы нам здесь только мешать будете. Теперь это наша делянка.
- Подождите, - сказала Маша. – Еще кое-что.
Она прошла ближе к столу, на то место, где совсем недавно стояла и тыкала в нее стволом женщина в камуфляже. Присела на корточки, вглядываясь в мешанину костей и грязи и повторяя про себя «пусть мне повезет».
Ей повезло.
Длинный волос лежал сверху, как раз там, куда упал после того, как выбился из закрытого со всех сторон шлема. Тогда он ей показался серым, но на деле был черно-белым, будто не до конца покрашенным.
Она опустила его пинцетом в подставленный пакет.
- Это надо проверить в первую очередь. Пробить по базе. Вдруг хозяйка уже светилась.
***
Экран «скайпа» был черным, но сиплое дыхание в динамиках говорило о том, что его слушают.
- Книга у меня, - сказал Усманов.
- Хорошо, - прохрипели на том конце. – Они не успели найти ключ?
- Никак нет.
- Теперь это твоя задача. Ты знаешь, что делать.
- А что с убийцами?
- Убийц устранить. Ты должен добраться до них первым. Если они заговорят, придется многое подчищать.
- Кто они?
- Это неважно. Вышедшие из повиновения инструменты. Не твоя задача задавать вопросы. Твоя задача выполнять приказы.
- Но если я буду знать, кто они, то быстрее их найду.
- Ты уже знаешь всё, что нужно.
Динамик пискнул. Связь прервалась.
***
- Андрюша Андропов. Прекрасный мальчик. Очень умный. Очень начитанный. Представляете, даже общегородскую олимпиаду выиграл. Сочинение писал.
Завуч интерната была женщина восторженная и напоминала курицу наседку.
- А на какую тему у него сочинение было? – спросила Маша.
- Не могу сказать, - замялась завуч. – Не помню. Лет шесть прошло. Наверное, на тему истории. Это его любимый предмет. Особенно история края. Знаете, он такие вещи знал, которые не каждому краеведу были известны.
- Например? – подал голос рассматривающий фотографии Усманов.
- Боюсь что-то напутать. Я в этих вопросах совсем не копенгаген. Но к нему даже из университета приезжали. Долго разговаривали.
- Кто приезжал, не помните? – спросила Маша.
Завуч виновато улыбнулась и развела руками.
- И что же такой замечательный ребенок делал в коррекционном интернате? – спросил Усманов.
Завуч обиженно поджала губы.
- Стандартные проблемы. Неполная семья. Временами плохое поведение. В предыдущей школе часто прогуливал. Его не понимали. Иногда травили.
- Почему?
- Дети всегда травят тех, кто не похож на них.
Маша раскрыла альбом выпускного класса.
- Можете показать его фотографию?
- Конечно.
Завуч быстро перелистнула несколько страниц и ткнула пальцем.
- Вот.
Маша долго рассматривала фото улыбающегося подростка.
Наконец Усманов не выдержал.
- Ну что? Это он?
- Сейчас у него полностью изуродована правая половина лица, - тихо сказала Маша. – До костей. И практически нет носа. Но да, это он. Впрочем, фотография в ориентировке вряд ли поможет. Слишком большая разница.
- Да-да, - вклинилась завуч. – Такая ужасная трагедия. Мы все были очень расстроены, когда это случилось. Мальчику полностью изуродовало лицо.
- Что именно случилось?
- Травма. Андрюша устроился помощником тренера в одну спортивную секцию. И там случилась неприятность. Не могу сказать, какая. Что-то связано с лыжами.
Маша вскинула голову, но промолчала.
- Название секции не помните? – спросил Усманов.
- Увы.
«Да что ты вообще помнишь, кошелка старая!» - хотела заорать Маша, но только улыбнулась.
- Спасибо за сотрудничество.
- Вам спасибо, - завуч шагнула к ней вплотную и прошептала: - Я поняла, вы его недавно видели. Будьте добры, еще раз увидите, передайте, чтобы приходил в гости. Мы его ждем. Пусть не стесняется.
- Обязательно передам, - пообещала Маша, продолжая улыбаться.
Завуч упорхнула из кабинета.
Усманов повернулся.
- Секция.
- Да, - хмуро кивнула Маша. – Та самая секция.
- В одном из отчетов твоего бывшего было что-то про двухметрового уродливого бугая из секции, помощника тренера. Только нам это практически ничего не дает. Здесь мы его не поймаем.
Маша задумалась.
- Разве что…
- Простите, - раздалось от двери. – Я слышала, вы Андроповым интересуетесь?
В дверях стояла миниатюрная худенькая девчушка в больших круглых очках, сером мышиного цвета платье и с серыми мышиными же волосами. Только по папке в руках можно было понять, что это не ученица интерната, а скорее учительница.
- Интересуемся, - нацепил радостную улыбку Усманов. – А вы, простите, кто?
- Гринько, Наталья Александровна, учительница младших классов.
Голосок у Натальи Александровны был под стать внешности. Тонкий и постепенно исчезающий.
- И у вас есть что-то добавить?
Наталья Александровна глубоко вздохнула.
- Есть.
***
Допрос 5. То же время.
- Я пришла сюда шесть лет назад, сразу после педагогического. Было трудно на первых порах. Ну, понимаете, дети непростые. Непослушные, даже мои первоклашки. А тут он. Высокий, умный. Пару раз мне помог навести порядок в классе.
- Каким образом?
- Ну… не то, чтобы его боялись. Но он был авторитетом, да. Чаще всего, несколько слов было достаточно, особенно для младших школьников. Даже для тех, кто из-за медицинских проблем вел себя… неадекватно. У него же рост под два метра. (улыбается)
- Вы состояли с ним в отношениях?
- М… В каком смысле?
- В смысле половой связи.
- Вам не кажется, что это личное?
- Извините, но это важный вопрос. Нам необходимо понять, насколько вы были близки. И насколько можно доверять вашим показаниям.
- Это должно остаться между нами. Нарушение правил.
- Безусловно.
- Да. Мы встречались. Ну, как встречались. Мы не ходили на свидания, конечно. Так, когда было свободное время и никого рядом. Пару раз, правда, чуть не застукали. Он любил риск. На лестничной клетке перед переменой. Или в подсобке рядом с классом, где идет урок. Вы не подумайте, это все по взаимному согласию, хотя он и вел себя иногда грубо. Так, словно из него вылезало что-то… другое существо. Тогда он совсем другим становился. Это было похоже…
- На шизофрению? Раздвоение личности?
- Нет. Такого диагноза у него не было. Скорее, он относился к этому как к игре. Впрочем, у него была пара бзиков, к которым он относился серьезно.
- Например?
- Ну вот то сочинение с олимпиады и вообще его увлечение краеведением. Тема была «Древние племена на территории нашего края». Знаете, наверное, здесь кто только не жил в старые времена. Разные славянские, мордовские, марийские народы. А до них тут жил еще кто-то, и о них вообще никаких сведений не осталось. Только кости и остатки керамики. Да пара смутных сообщений у каких-нибудь древних греков вроде Геродота. Так вот у него была дикая идея, что он прямой потомок этих вот позабытых племен. И призван возродить их былое величие. Нарожать побольше потомков. Всякий раз, когда мы с ним… ну вы понимаете… он говорил «каждый год мне рожать будешь». Я сперва думала, что он шутит. Но он не шутил.
- И что вы делали?
- Предохранялась. Наверное, он обижался, но вида не показывал. Просто брал меня чаще. Потом обучение закончилось. Он устроился на работу в лыжную секцию.
- Вы с ним продолжали встречаться?
- Несколько раз. А потом… Я не знаю, что случилось. В секции он познакомился с какими-то иностранцами, они убедили его устроиться на работу в их контору.
- Какую?
- Не знаю. Что-то связанное с медициной. И там у них что-то произошло. Какая-то авария. Когда я увидела его… в последний раз… он стал совсем другим. И дело не в ране на лице. Он стал… чужим. Даже не совсем человеком.
- Зверь вырвался на волю?
- Что? Нет! Как вы можете? Он не зверь. Даже сейчас.
***
- Мда, - протянул Усманов, когда за Натальей Александровной закрылась дверь. – Мечта любого старшеклассника – трахать в подсобке учительницу младших классов. Даже такую… Но, Холмс… как?! В нем два метра, в ней полтора. Я как представлю, мне страшно становится.
- Прекрати, Усманов. Со своими пошлостями.
- Пардон. Короче, от нее мы тоже ничего толкового не услышали. Разве что, подтвердилась связь носатого с «Медтехом». Но это и без того было понятно.
- Ошибаешься. Кое-что новое все-таки есть.
- И что же это?
- Мозгами шевели. Ты же у нас старший следователь.
- Намекни, о мудрейшая.
- Позабытые племена, которые он считает своими предками и о которых писал Геродот. Знаешь, что это за племена?
- Я даже не знаю, кто такой Геродот и зачем он что-то писал.
- Это андрофаги. Полумифическое племя людоедов, обитавшее еще до нашей эры примерно в этих местах или западнее. Теперь становятся понятнее его каннибальские замашки.
Усманов почесал затылок.
- Ладно. И что нам это дает?
- Это? Почти ничего. А вот то, как она его описывала…
- Как?
- Эх, Усманов. Не быть тебе психологом. Ни хрена ты не разбираешься в женщинах. Это же у нее на лице было написано. Она с ним до сих пор встречается.
Глава 46. Малолетка
Усманов встал, словно напоровшись на стену.
- С чего ты это взяла?
- А с чего она вообще к нам пришла? Дала показания. Излила душу. Да еще так откровенно. Мы ее заставляли?
- Об их отношениях мы бы все равно узнали. И тогда бы заставили. Превентивная мера с ее стороны.
- Спустя шесть лет после расставания? Зачем эта мера? Давно же дело было. Нет, она пришла, чтобы узнать. Какие вопросы будем задавать. Что нам известно. Что делать будем. У нее ничего не изменилось. Она до сих пор с ним. Трахается.
Последнее слово Маша выплюнула с такой ненавистью, что Усманов посмотрел на нее с удивлением.
- Маш… - начал он, будто ступив на минное поле. – Если он все-таки что-то тебе сделал… Ты можешь всё мне рассказать.
Маша хрипло рассмеялась.
- Боишься, что двухметровый маньяк твоей бабе присунул? А может боишься, что твоей бабе это понравилось? – У Усманова вытянулось лицо. - Не волнуйся, товарищ старший следователь. Маньяк не смог. Хилый попался.
Затрезвонил вызов, и Маша выудила из сумочки мобильник.
- Слушаю… Да… Поняла. Скоро буду, - она повернулась к Усманову. – Пришли результаты по волосу. Я в лабораторию. Ты здесь остаешься?
- Да, поспрашиваю еще немного. Вечером приедешь?
- Не знаю, - тряхнула она головой. – Вряд ли.
Он смотрел, как она уходит, не оглядываясь, и чувствовал, как наваливается на него мертвая тоска. Захотелось догнать, обнять, прижать к себе, успокоить. Но он понимал, что ей это сейчас не надо.
Усманов отвернулся.
По коридорам интерната задребезжал звонок, захлопали двери, загомонили выбегающие из классов дети. Он прижался к стене, чтобы его не снесло потоком.
В разгар беготни и воплей, кто-то подергал его за рукав.
- Привет, дядя! – снизу на него смотрел белобрысый пацан лет десяти-одиннадцати. – Помните меня? Ну там, на спортплощадке. Вы меня про монстров спрашивали. Нашли?
- Привет. Э-э… Да. Почти нашли.
- Как это почти? Я же вам их описал! Вы что, работать не умеете?
- Э-э… Видимо, да.
- Ну как же! Давайте я вас научу. Надо разослать ориентировки, сделать фотороботы, развесить плакаты и договориться с «одноклассниками» и «вконтактиком».
- Гляжу, ты рубишь фишку.
- Конечно. А потом объявить план «Перехват».
- Обязательно. Беда в том, что мы еще не научились составлять на монстров фотороботы. К тому же ты нам тогда соврал. Сказал, что двухметровых чудищ было двое.
Пацан потупился.
- Но их правда было двое. Просто второй был поменьше.
- Еще у него не было длинной морды. И он был в камуфляже. Так?
Глаза пацана округлились.
- Откуда вы знаете?
- Дедукция, парень. И оперативная работа. А знаешь, как называется твое вранье? Введение следствия в заблуждение. Теперь я тебя просто обязан в тюрьму посадить.
Пацан побелел и отпрыгнул аж на три метра.
- Врете! Детей сажать нельзя.
- Смотря каких. Некоторых можно. Но у меня есть предложение. Помнишь страшилки о чудищах из подземелий? В прошлый раз ты о них рассказывал. Если расскажешь парочку, я в тюрьму тебя сажать не стану. И даже объявлю благодарность за помощь следствию.
Пацан поскреб затылок.
- Ладно. Чего узнать-то хотите?
***
- … А еще говорят, они детей едят. Ночами похищают, относят к себе в пещеры и там жарят. А что не доедят, то относят в «Макдональдс», и там из объедков гамбургеры делают… Всё. Мы пришли. Это где-то тут.
Подземный переход, соединяющий жилой корпус интерната с учебным, представлял собой широкий коридор, разрисованный веселыми картинками из пионерской жизни. Иногда, то с одной стороны, то с другой, встречались наглухо закрытые железные двери.
Возле одной из них они сейчас и стояли.
- Что здесь? – Усманов повернулся к вахтерше.
Та поджала губы.
- Кладовка. Со всяким старьем. Мебеля поломанные и все такое. Мы ее редко открываем.
- Крики, говоришь, - пробормотал Усманов, разглядывая замок. Судя по отсутствию пыли и поцарапанной ключом щелке, замком пользовались не так уж редко.
- Ага, - подтвердил пацан. – Крики, вопли, стоны мертвецов. Как услышал тогда ночью, так сразу и сбежал. Чуть не помер. Еще грохот был. Словно молотом били. Наверное, монстры себе железных помощников изготавливали. Роботов там, андроидов.
- Наверное, - кивнул Усманов.
- Потом настрогают целую армию и ка-ак выйдут!
- Не дай бог.
- Да что вы этого дурачка слушаете, - не выдержала вахтерша. – Он у нас известный сказочник. Нет там ничего. Только сломанные мебеля.
- Мебеля так мебеля, - Усманов выпрямился. - Открывайте.
Вахтерша, бурча под нос, зазвенела связкой ключей. Сняла замок. Дверь скрипнула и приоткрылась.
- Ждите здесь, - сказал Усманов и протиснулся внутрь.
Кладовка оказалась довольно большим низким помещением, размером со школьный класс. Вдоль стен рядами стояли сломанные шкафы, стеллажи с разбитыми стеклами, столы с выломанными ящиками. Койки с проваленными сетками и ржавыми стойками были поставлены друг на друга в дальнем углу.
Одна из коек была спущена вниз. На ней лежали подушки и был разложен ворох разноцветного тряпья.
Усманов подошел ближе. Среди тряпья были в основном старые шерстяные одеяла.
- Стоны мертвецов, говоришь, - пробормотал он, брезгливо откинув верхний слой одеял в сторону. Потом заглянул под кровать. Прошелся вокруг. Никаких следов. Занялся шкафами и стеллажами, но они были пусты, если не считать стопок пыльных журналов.
Рядом с одним из стеллажей вдруг пахнуло холодом.
Усманов простучал фанерное дно, принюхался к затхлому запаху, взялся за стенки и попробовал раскачать.
Стеллаж на удивление легко отъехал в сторону.
За ним была бетонная стена и метровая круглая дыра в стене.
