Поставила с таким стуком, что кофе чуть не расплескался. — Знаем мы эти «работы». Только от них девки не светятся, как светлячки в ночи. Бери, согрейся. И смотри мне, не задерживайся — утром на свиданку придёшь, а глаза в кучку.
Алёна взяла кружку, прижалась к ней лбом, чувствуя, как жар проникает в кожу. Светлячок в ночи... Это про неё. От мыслей о сюрпризе для Ивана, о том, что она всё-таки нашла ниточку настроение поднималось.
Отработала смену, валясь с ног, но с странным, тревожным подъёмом внутри. Перед самым уходом, уже переодеваясь в своей каморке, она почувствовала знакомую вибрацию в кармане. Сердце снова сделало сальто. Достала телефон.
Иван (06:15): хорошо, я утром заберу тебя с работы, отвезу домой, расскажешь о делах
Сообщение было сухим, без единого смайлика. Деловым. Но он ехал. Скоро она его увидит.
Утро было серым и влажным. Алёна вышла из здания «Чистого Феникса», и холодный воздух обжёг разгорячённое после работы лицо. Она потянула носом, чувствуя знакомую городскую смесь выхлопных газов, влажного асфальта и далёкого дыма из труб — пахло тоской посильнее, чем в деревне выгребная яма ранней весной. В кармане её куртки лежали те самые пятьсот рублей, которые она взяла на случай штрафа, чтобы из зарплаты если что не вычитали. Пронесло, — с облегчением подумала она, — а так бы пришлось на хлеб и воду переходить.
И тут её взгляд упал на знакомый серый «Форд-Фокус», припаркованный на стоянке. Сердце ёкнуло, но на сей раз от предвкушения. Она быстрее перешла тротуар, подошла к машине и заглянула в окно.
Иван спал, откинув голову на подголовник. Его лицо, даже во сне, было измождённым. Тёмные, почти фиолетовые тени под глазами, щетина, отросшая за несколько дней, складывалась в узор усталости. Одна рука всё ещё сжимала руль. Ему и дома-то, видно, бывать не получается, — с щемящей болью подумала Алёна. Она мягко постучала костяшками пальцев по стеклу.
Иван вздрогнул, глаза открылись мгновенно, с привычной оперативной реакцией. Увидев её, он на секунду замер, будто не узнавая, потом потянулся к ручке двери и изнутри открыл её.
— Залезай, — его голос был хриплым от сна и, как показалось Алёне, каким-то отстранённым. — Холодно.
Она улыбнулась ему, села на пассажирское сиденье, захлопнув дверь. Салон пах остывшим кофе, его кожей и усталостью. Она сразу же достала телефон, чтобы написать приветствие, но Иван не смотрел на неё. Он уставился в лобовое стекло, его пальцы нервно барабанили по рулю.
Тишина в салоне стала густой и неловкой. Что случилось? — пронеслось у неё в голове. Наверное, дело не продвигается. Выгорает.
Она быстро набрала сообщение и мягко ткнула его в плечо, чтобы он посмотрел. «Что случилось?»
Он наконец повернул голову, взгляд его был тяжёлым, без привычной теплоты. Он прочёл, но не ответил. Вместо этого спросил: — Какие там у тебя дела были? — в его тоне прозвучала не просьба, а требование.
Алёна нахмурилась. Во как повернулось... Она снова уткнулась в экран. «Если скажу — будешь ругаться. Да и не особо помогли они, мои дела.»
Она надеялась, что это прозвучит как шутка, как лёгкое отшучивание. Но лицо Ивана не дрогнуло. Он сжал руль так, что костяшки побелели.
— Алёна, — произнёс он, и его голос стал тише, но от этого только твёрже. Он смотрел прямо на неё, и в его глазах читалось не просто утомление, а что-то ещё. Разочарование? Подозрение? — Это важно. Скажи мне, пожалуйста, по каким делам ты ездила?
Он сказал «пожалуйста», но это прозвучало как ультиматум. Воздух в машине стал ледяным. Алёна почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Пальцы снова заскользили по стеклу. Она не могла выложить всё. Не сейчас. Не здесь. Но и врать ему совсем не хотелось. Правда. Но не вся.
Она повернула к нему экран. Всего три слова. «По важным делам.»
Потом, после паузы, добавила ещё два. «И к врачу.»
Иван не ответил. Он просто резко повернул ключ зажигания, и двигатель «Форда» завёлся с глухим рычанием. Он потянулся к рычагу коробки передач, его движения были отрывистыми, механическими. — Ясно. Сейчас отвезу тебя домой, — его голос был плоским, как лезвие ножа. В нём не было ни злости, ни обиды — лишь ледяное, окончательное разочарование.
Это «ясно» прозвучало как приговор. Поня-я-ятно... — заныло внутри Алёны. Думает, я ему вру. Думает, у меня какие-то тёмные делишки. Сердце сжалось от обиды и досады. Она не выдержала, резко протянула руку и накрыла его ладонь, лежавшую на рычаге КПП, своей. Её пальцы были холодными. Она настойчиво ткнула пальцем другой руки в экран телефона, который он упорно игнорировал.
Он медленно, нехотя, перевёл на него взгляд. На экране горели два слова: «Ревнуешь?»
Алёна попыталась улыбнуться, вымучить из себя что-то похожее на шутку, но получилась лишь кривая, дрожащая гримаса. Она тут же стёрла сообщение и, пока он не отвел глаз, быстро напечатала новое, выплёскивая наружу то, что клокотало внутри. «Почему дурак - ты?! А обидно - мне?!»
Иван резко дёрнул руку из-под её ладони, словно обжёгшись. — Ревную? — он фыркнул, и в этом звуке впервые прорвалась злость. — Да я знаю, где ты была, Алёна! Я, как последний кретин, волновался! Думал, ты, как обычно, побежишь вперёд паровоза, полезешь в это дело с маньяком! А ты знаешь, что я сделал? Я проследил за тобой!
Он выпалил это с такой горькой яростью, что Алёна отшатнулась к дверце. — Да-да! В первый день — элитный коттеджный посёлок за городом! Тебя туда на такси. Оттуда на чёрном «Мерседесе» привезли! А на следующий день — забрали! Хорошие же у тебя «дела»! Очень важные!
В его глазах стояла боль, смешанная с брезгливостью. Он видел её не помощницей, не той странной, но честной девушкой из деревни, а кем-то другим. Кем-то, кто крутит шашни с каким-то богачом, пока он, Иван, бьётся со на работе.
Горло сжалось спазмом, но на этот раз не от физической боли, а от удушья несправедливости. Обида, острая и жгучая, подкатила к самому горлу и вырвалась наружу с силой, которой она сама от себя не ждала.
— Дурак! — прохрипела она. Звук был тихим, сорванным, но абсолютно чётким в гробовой тишине салона.
Наступила полная тишина. Иван замер, уставившись на неё с открытым ртом. Его гневная маска на мгновение поплыла, сменившись шоком. Алёна же почувствовала, как по горлу разлилось знакомое саднящее тепло. Она проговорила. Она сказала это слово. Но сейчас не до радости.
— Да, я ездила туда! — её шёпот был слышен очень хорошо в этой тишине, каждое слово давалось с усилием, обжигая воспалённые связки. — Там живёт Эдуард Сергеевич! Он коллекционер древностей! Я у него подрабатывала, помогала с одной книжкой! Ещё у него есть отличный семейный доктор!
Она почти кричала шёпотом, её глаза наполнились слезами, которые она отчаянно сдерживала. — Я тебе сюрприз хотела сделать! Поделиться радостью! Я снова могу говорить! А ты... — она с силой дёрнула ручку двери, выскакивая на холодный утренний тротуар. — Сама дойду!
Захлопнув дверь, она повернулась и зашагала прочь, не в сторону метро, а просто вперёд, куда глаза глядят. Горячие слёзы, наконец, хлынули из глаз, застилая видение. Было обидно. До физической боли. Он не доверял ей. Он видел в ней не партнёра, а глупую девчонку или, что ещё хуже, расчётливую авантюристку.
Алёна прошла всего несколько шагов, ослеплённая слезами, не видя ничего перед собой. Она слышала за спиной резкий скрежет открывающейся двери, тяжёлые, быстрые шаги по асфальту.
— Алёна! Стой!
Его рука мягко, но настойчиво обхватила её плечо, заставив замереть. Она попыталась вырваться, но не было сил.
— Отстань! — просипела она, не оборачиваясь, чувствуя, как голос снова предательски дрожит.
— Прости. Я... я полный идиот. — Иван повернул её к себе. Его лицо было искажено мукой. Вся холодность и подозрительность смылись, осталась лишь усталая, горькая растерянность. — Прости, понимаешь? Я не думал... Я просто... — Он провёл рукой по лицу, смазывая ещё больше и без того текущие слёзы. — Я так боюсь тебя потерять. Или что с тобой что-то случится из-за этого чёртова дела. А когда увидел тот дом, ту машину... у меня в голове всё перемкнуло. Пошли назад, в машину. Пожалуйста. На коленях буду стоять, только послушай меня.
Он смотрел на неё умоляюще. Его пальцы всё ещё сжимали её плечо, не причиняя боли, но и не отпуская. Алёна сглотнула комок в горле, смахивая слёзы тыльной стороной ладони. Обида ещё клокотала внутри, но его искреннее раскаяние и эта детская растерянность на его обычно таком уверенном лице растапливали лёд.
Она молча, не глядя на него, позволила отвести себя обратно к машине. Сел, захлопнул дверь. В салоне снова повисла тишина, но теперь напряжённая, полная невысказанного.
— Ладно, — Иван выдохнул, глядя прямо перед собой. — Я облажался. Признаю. Но... Алёна, скажи тогда. Зачем? Зачем тебе понадобился этот... коллекционер? Что за книга? — Он посмотрел на неё, и в его глазах снова загорелся огонёк — не ревности, а профессионального интереса, смешанного с недоумением.
Алёна, всё ещё всхлипывая, с трудом контролируя дыхание, потянулась за телефоном. Она пролистала галерею, нашла нужное фото и, не говоря ни слова, сунула ему в руки.
Иван нахмурился, вглядываясь в экран. — Это... что это? Камень какой-то? — спросил он, но тут же его взгляд зацепился за вырезанные на поверхности символы. Его лицо постепенно менялось. Изумление сменялось растущим пониманием, а затем — леденящим ужасом. — Это... — он медленно поднял на неё глаза, — это рисунки. Как на... — он не договорил, но она кивнула.
— Именно! — её шёпот прозвучал громко и отчётливо в наступившей тишине. — Есть похожие! Такие в интернете не найдёшь!
Иван, забыв обо всём — об обиде, об усталости, о только что произошедшей ссоре, — резко переключился в режим следователя. Его голос стал жёстким и деловым. — И где ты это видела? У того коллекционера? Алёна, это вещдок! Срочно нужен адрес! Надо устроить обыск, изъять!
— Поздно... — тихо выдохнула она, качая головой.
— Почему?! — он почти крикнул, его пальцы сжали телефон так, что треснутый экран затрещал.
— Потому что это у друга коллекционера, — объяснила она, переводя дух. Горло ныло невыносимо. — Тоже коллекционера. И это просто обломок. Древний. Артефакт. Его нашли в 2016 году. Он его выкупил.
Она сделала паузу, глядя, как эта информация доходит до него. — А после того, как этот каменный нож опубликовали в научном журнале... к нему явилась странная парочка. Мужчина и девушка. Описать он их толком не сможет, но по поведению были... странные. Неприятные.
Она посмотрела на него прямо, вкладывая в шёпот всю возможную убедительность. — Поэтому проверь. Проверь, Иван, были ли подобные случаи в Москве... с 2016 года!
Он сидел, переваривая услышанное. Его взгляд бегал по лицу Алёны, по экрану телефона, в котором теперь заключалась ключевая, пугающая зацепка. Весь его гнев, вся подозрительность испарились, уступив место холодной, профессиональной ярости.
— А теперь, — Алёна выдернула у него из рук телефон, её собственная обида снова вспыхнула, — вези меня домой. Ты свой допрос уже провёл.
Иван не спорил. Он молча завёл машину и тронулся с места, но повёл её не в сторону хостела, а через два квартала, к небольшому, неприметному кафе с запотевшими окнами и вывеской «Светлячок». Он припарковался и, прежде чем она успела что-то возразить, сказал, глядя прямо перед собой:
— Я знаю, что облажался. И я буду извиняться столько, сколько потребуется. Но давай сначала зайдём. Выпьешь чаю. Я — кофе. Горло же болит? Я вижу, как сложно тебе даются слова. И поговорим. Как партнёры. Как пара, занимающаяся одним делом.
В его голосе не было прежней команды, лишь усталая просьба. Алёна, всё ещё кипя обидой, молча кивнула. Только что слёзы лила, а теперь вот, как послушная, на чай пошла.
В кафе пахло кофе, сладкой выпечкой и влажной ветошью. Они сели в углу, у окна, за которым копошился утренний город. Иван заказал эспрессо, а она, подумав, — фруктовый чай, показывая жестом на горло. Пока ждали заказ, он смотрел на неё, его пальцы нервно теребили бумажную салфетку.
— Ладно, — начал он тихо. — Ты нашла... нечто. Я это признаю. Но, Алёна, ты понимаешь, что это меняет? Это не просто гипотеза. Это материальная связь. И если эта парочка — наши... цели, то они уже семь лет оттачивают своё мастерство.
— Я понимаю, — прошептала она, обжигая губы о край кружки. — Но я понимаю и другое. Если я разберусь, что за ритуал они проводят, как работают эти руны... я смогу вычислить их логику. Место. Время. Следующую жертву.
Иван мрачно хмыкнул. — Ты хочешь сказать, что будешь предсказывать будущее по древним каракулям?
— Нет! — она кашлянула, горло снова напомнило о себе. — Я буду вычислять логику маньяка. Магическую логику. Он не случайно выбирает места. Не случайно время. Всё это — часть формулы. Как в химии. Если знаешь формулу, можешь предсказать реакцию.
Он слушал, в его глазах шла борьба. Страх за неё боролся с профессиональной необходимостью и растущим доверием к её странному, но безошибочному чутью.
— Я не могу тебя допустить к делу официально, — твёрдо сказал он. — Соколов тебя в гробу видал. Да и я... я не вынесу, если с тобой что-то случится.
— Я и не прошу лезть в оперативку! — она почти сорвалась на крик, но вовремя поймала себя, перейдя на яростный шёпот. — Дай мне информацию! Фото мест преступлений. Описания. Всё, что касается символов и обстановки. Я буду сидеть в своей комнате и копаться в своих книгах. Как аналитик. Ты же сам сказал — криминальный аналитик.
Они спорили ещё минут десять. Иван приводил доводы, она парировала. В итоге он с силой провёл рукой по лицу, смиряясь с неизбежным.
— Хорошо, — выдохнул он. — Информацию... предоставлю. Только по ритуальной части. Но, Алёна... — он посмотрел на неё с предельной серьёзностью, — только анализ. Никаких самостоятельных вылазок. Никакого поиска этой пары. Ты мне слово даёшь?
Она подумала о тёмных переулках, о незнакомых лицах, о своей полной беззащитности. И честно кивнула. — Даю.
— Ладно. Тогда... — он достал свой телефон, пролистал галерею и начал скидывать ей файлы. В основном, это были те самые чёрно-белые фотографии, которые она уже видела краем глаза. — Держи. Только, ради всего святого, не показывай никому.
Она приняла файлы, чувствуя, как тяжесть ложится на плечи. Теперь это была её работа. Её ответственность. — Эдуард Сергеевич, — сказала она, откладывая телефон, — пообещал по своим связям поискать вторую половину клинка.
Иван нахмурился. — А с чего это он такой... активный? Зачем ему это?
— Он коллекционер, — пожала плечами Алёна, делая глоток чая. — Ему, как коллекционеру, самому интересно. Артефакт ведь уникальный.
Иван что-то хотел сказать, но лишь покачал головой и допил свой эспрессо.
Он отвёз её к хостелу. Перед тем как она вышла, он снова взял её за руку. — Алёна... — он смотрел ей в глаза, и в его взгляде была та самая, невысказанная нежность, которую он всегда прятал за работой и шутками.
Алёна взяла кружку, прижалась к ней лбом, чувствуя, как жар проникает в кожу. Светлячок в ночи... Это про неё. От мыслей о сюрпризе для Ивана, о том, что она всё-таки нашла ниточку настроение поднималось.
Отработала смену, валясь с ног, но с странным, тревожным подъёмом внутри. Перед самым уходом, уже переодеваясь в своей каморке, она почувствовала знакомую вибрацию в кармане. Сердце снова сделало сальто. Достала телефон.
Иван (06:15): хорошо, я утром заберу тебя с работы, отвезу домой, расскажешь о делах
Сообщение было сухим, без единого смайлика. Деловым. Но он ехал. Скоро она его увидит.
***
Утро было серым и влажным. Алёна вышла из здания «Чистого Феникса», и холодный воздух обжёг разгорячённое после работы лицо. Она потянула носом, чувствуя знакомую городскую смесь выхлопных газов, влажного асфальта и далёкого дыма из труб — пахло тоской посильнее, чем в деревне выгребная яма ранней весной. В кармане её куртки лежали те самые пятьсот рублей, которые она взяла на случай штрафа, чтобы из зарплаты если что не вычитали. Пронесло, — с облегчением подумала она, — а так бы пришлось на хлеб и воду переходить.
И тут её взгляд упал на знакомый серый «Форд-Фокус», припаркованный на стоянке. Сердце ёкнуло, но на сей раз от предвкушения. Она быстрее перешла тротуар, подошла к машине и заглянула в окно.
Иван спал, откинув голову на подголовник. Его лицо, даже во сне, было измождённым. Тёмные, почти фиолетовые тени под глазами, щетина, отросшая за несколько дней, складывалась в узор усталости. Одна рука всё ещё сжимала руль. Ему и дома-то, видно, бывать не получается, — с щемящей болью подумала Алёна. Она мягко постучала костяшками пальцев по стеклу.
Иван вздрогнул, глаза открылись мгновенно, с привычной оперативной реакцией. Увидев её, он на секунду замер, будто не узнавая, потом потянулся к ручке двери и изнутри открыл её.
— Залезай, — его голос был хриплым от сна и, как показалось Алёне, каким-то отстранённым. — Холодно.
Она улыбнулась ему, села на пассажирское сиденье, захлопнув дверь. Салон пах остывшим кофе, его кожей и усталостью. Она сразу же достала телефон, чтобы написать приветствие, но Иван не смотрел на неё. Он уставился в лобовое стекло, его пальцы нервно барабанили по рулю.
Тишина в салоне стала густой и неловкой. Что случилось? — пронеслось у неё в голове. Наверное, дело не продвигается. Выгорает.
Она быстро набрала сообщение и мягко ткнула его в плечо, чтобы он посмотрел. «Что случилось?»
Он наконец повернул голову, взгляд его был тяжёлым, без привычной теплоты. Он прочёл, но не ответил. Вместо этого спросил: — Какие там у тебя дела были? — в его тоне прозвучала не просьба, а требование.
Алёна нахмурилась. Во как повернулось... Она снова уткнулась в экран. «Если скажу — будешь ругаться. Да и не особо помогли они, мои дела.»
Она надеялась, что это прозвучит как шутка, как лёгкое отшучивание. Но лицо Ивана не дрогнуло. Он сжал руль так, что костяшки побелели.
— Алёна, — произнёс он, и его голос стал тише, но от этого только твёрже. Он смотрел прямо на неё, и в его глазах читалось не просто утомление, а что-то ещё. Разочарование? Подозрение? — Это важно. Скажи мне, пожалуйста, по каким делам ты ездила?
Он сказал «пожалуйста», но это прозвучало как ультиматум. Воздух в машине стал ледяным. Алёна почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Она глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Пальцы снова заскользили по стеклу. Она не могла выложить всё. Не сейчас. Не здесь. Но и врать ему совсем не хотелось. Правда. Но не вся.
Она повернула к нему экран. Всего три слова. «По важным делам.»
Потом, после паузы, добавила ещё два. «И к врачу.»
***
Иван не ответил. Он просто резко повернул ключ зажигания, и двигатель «Форда» завёлся с глухим рычанием. Он потянулся к рычагу коробки передач, его движения были отрывистыми, механическими. — Ясно. Сейчас отвезу тебя домой, — его голос был плоским, как лезвие ножа. В нём не было ни злости, ни обиды — лишь ледяное, окончательное разочарование.
Это «ясно» прозвучало как приговор. Поня-я-ятно... — заныло внутри Алёны. Думает, я ему вру. Думает, у меня какие-то тёмные делишки. Сердце сжалось от обиды и досады. Она не выдержала, резко протянула руку и накрыла его ладонь, лежавшую на рычаге КПП, своей. Её пальцы были холодными. Она настойчиво ткнула пальцем другой руки в экран телефона, который он упорно игнорировал.
Он медленно, нехотя, перевёл на него взгляд. На экране горели два слова: «Ревнуешь?»
Алёна попыталась улыбнуться, вымучить из себя что-то похожее на шутку, но получилась лишь кривая, дрожащая гримаса. Она тут же стёрла сообщение и, пока он не отвел глаз, быстро напечатала новое, выплёскивая наружу то, что клокотало внутри. «Почему дурак - ты?! А обидно - мне?!»
Иван резко дёрнул руку из-под её ладони, словно обжёгшись. — Ревную? — он фыркнул, и в этом звуке впервые прорвалась злость. — Да я знаю, где ты была, Алёна! Я, как последний кретин, волновался! Думал, ты, как обычно, побежишь вперёд паровоза, полезешь в это дело с маньяком! А ты знаешь, что я сделал? Я проследил за тобой!
Он выпалил это с такой горькой яростью, что Алёна отшатнулась к дверце. — Да-да! В первый день — элитный коттеджный посёлок за городом! Тебя туда на такси. Оттуда на чёрном «Мерседесе» привезли! А на следующий день — забрали! Хорошие же у тебя «дела»! Очень важные!
В его глазах стояла боль, смешанная с брезгливостью. Он видел её не помощницей, не той странной, но честной девушкой из деревни, а кем-то другим. Кем-то, кто крутит шашни с каким-то богачом, пока он, Иван, бьётся со на работе.
Горло сжалось спазмом, но на этот раз не от физической боли, а от удушья несправедливости. Обида, острая и жгучая, подкатила к самому горлу и вырвалась наружу с силой, которой она сама от себя не ждала.
— Дурак! — прохрипела она. Звук был тихим, сорванным, но абсолютно чётким в гробовой тишине салона.
Наступила полная тишина. Иван замер, уставившись на неё с открытым ртом. Его гневная маска на мгновение поплыла, сменившись шоком. Алёна же почувствовала, как по горлу разлилось знакомое саднящее тепло. Она проговорила. Она сказала это слово. Но сейчас не до радости.
— Да, я ездила туда! — её шёпот был слышен очень хорошо в этой тишине, каждое слово давалось с усилием, обжигая воспалённые связки. — Там живёт Эдуард Сергеевич! Он коллекционер древностей! Я у него подрабатывала, помогала с одной книжкой! Ещё у него есть отличный семейный доктор!
Она почти кричала шёпотом, её глаза наполнились слезами, которые она отчаянно сдерживала. — Я тебе сюрприз хотела сделать! Поделиться радостью! Я снова могу говорить! А ты... — она с силой дёрнула ручку двери, выскакивая на холодный утренний тротуар. — Сама дойду!
Захлопнув дверь, она повернулась и зашагала прочь, не в сторону метро, а просто вперёд, куда глаза глядят. Горячие слёзы, наконец, хлынули из глаз, застилая видение. Было обидно. До физической боли. Он не доверял ей. Он видел в ней не партнёра, а глупую девчонку или, что ещё хуже, расчётливую авантюристку.
***
Алёна прошла всего несколько шагов, ослеплённая слезами, не видя ничего перед собой. Она слышала за спиной резкий скрежет открывающейся двери, тяжёлые, быстрые шаги по асфальту.
— Алёна! Стой!
Его рука мягко, но настойчиво обхватила её плечо, заставив замереть. Она попыталась вырваться, но не было сил.
— Отстань! — просипела она, не оборачиваясь, чувствуя, как голос снова предательски дрожит.
— Прости. Я... я полный идиот. — Иван повернул её к себе. Его лицо было искажено мукой. Вся холодность и подозрительность смылись, осталась лишь усталая, горькая растерянность. — Прости, понимаешь? Я не думал... Я просто... — Он провёл рукой по лицу, смазывая ещё больше и без того текущие слёзы. — Я так боюсь тебя потерять. Или что с тобой что-то случится из-за этого чёртова дела. А когда увидел тот дом, ту машину... у меня в голове всё перемкнуло. Пошли назад, в машину. Пожалуйста. На коленях буду стоять, только послушай меня.
Он смотрел на неё умоляюще. Его пальцы всё ещё сжимали её плечо, не причиняя боли, но и не отпуская. Алёна сглотнула комок в горле, смахивая слёзы тыльной стороной ладони. Обида ещё клокотала внутри, но его искреннее раскаяние и эта детская растерянность на его обычно таком уверенном лице растапливали лёд.
Она молча, не глядя на него, позволила отвести себя обратно к машине. Сел, захлопнул дверь. В салоне снова повисла тишина, но теперь напряжённая, полная невысказанного.
— Ладно, — Иван выдохнул, глядя прямо перед собой. — Я облажался. Признаю. Но... Алёна, скажи тогда. Зачем? Зачем тебе понадобился этот... коллекционер? Что за книга? — Он посмотрел на неё, и в его глазах снова загорелся огонёк — не ревности, а профессионального интереса, смешанного с недоумением.
Алёна, всё ещё всхлипывая, с трудом контролируя дыхание, потянулась за телефоном. Она пролистала галерею, нашла нужное фото и, не говоря ни слова, сунула ему в руки.
Иван нахмурился, вглядываясь в экран. — Это... что это? Камень какой-то? — спросил он, но тут же его взгляд зацепился за вырезанные на поверхности символы. Его лицо постепенно менялось. Изумление сменялось растущим пониманием, а затем — леденящим ужасом. — Это... — он медленно поднял на неё глаза, — это рисунки. Как на... — он не договорил, но она кивнула.
— Именно! — её шёпот прозвучал громко и отчётливо в наступившей тишине. — Есть похожие! Такие в интернете не найдёшь!
Иван, забыв обо всём — об обиде, об усталости, о только что произошедшей ссоре, — резко переключился в режим следователя. Его голос стал жёстким и деловым. — И где ты это видела? У того коллекционера? Алёна, это вещдок! Срочно нужен адрес! Надо устроить обыск, изъять!
— Поздно... — тихо выдохнула она, качая головой.
— Почему?! — он почти крикнул, его пальцы сжали телефон так, что треснутый экран затрещал.
— Потому что это у друга коллекционера, — объяснила она, переводя дух. Горло ныло невыносимо. — Тоже коллекционера. И это просто обломок. Древний. Артефакт. Его нашли в 2016 году. Он его выкупил.
Она сделала паузу, глядя, как эта информация доходит до него. — А после того, как этот каменный нож опубликовали в научном журнале... к нему явилась странная парочка. Мужчина и девушка. Описать он их толком не сможет, но по поведению были... странные. Неприятные.
Она посмотрела на него прямо, вкладывая в шёпот всю возможную убедительность. — Поэтому проверь. Проверь, Иван, были ли подобные случаи в Москве... с 2016 года!
Он сидел, переваривая услышанное. Его взгляд бегал по лицу Алёны, по экрану телефона, в котором теперь заключалась ключевая, пугающая зацепка. Весь его гнев, вся подозрительность испарились, уступив место холодной, профессиональной ярости.
— А теперь, — Алёна выдернула у него из рук телефон, её собственная обида снова вспыхнула, — вези меня домой. Ты свой допрос уже провёл.
Иван не спорил. Он молча завёл машину и тронулся с места, но повёл её не в сторону хостела, а через два квартала, к небольшому, неприметному кафе с запотевшими окнами и вывеской «Светлячок». Он припарковался и, прежде чем она успела что-то возразить, сказал, глядя прямо перед собой:
— Я знаю, что облажался. И я буду извиняться столько, сколько потребуется. Но давай сначала зайдём. Выпьешь чаю. Я — кофе. Горло же болит? Я вижу, как сложно тебе даются слова. И поговорим. Как партнёры. Как пара, занимающаяся одним делом.
В его голосе не было прежней команды, лишь усталая просьба. Алёна, всё ещё кипя обидой, молча кивнула. Только что слёзы лила, а теперь вот, как послушная, на чай пошла.
В кафе пахло кофе, сладкой выпечкой и влажной ветошью. Они сели в углу, у окна, за которым копошился утренний город. Иван заказал эспрессо, а она, подумав, — фруктовый чай, показывая жестом на горло. Пока ждали заказ, он смотрел на неё, его пальцы нервно теребили бумажную салфетку.
— Ладно, — начал он тихо. — Ты нашла... нечто. Я это признаю. Но, Алёна, ты понимаешь, что это меняет? Это не просто гипотеза. Это материальная связь. И если эта парочка — наши... цели, то они уже семь лет оттачивают своё мастерство.
— Я понимаю, — прошептала она, обжигая губы о край кружки. — Но я понимаю и другое. Если я разберусь, что за ритуал они проводят, как работают эти руны... я смогу вычислить их логику. Место. Время. Следующую жертву.
Иван мрачно хмыкнул. — Ты хочешь сказать, что будешь предсказывать будущее по древним каракулям?
— Нет! — она кашлянула, горло снова напомнило о себе. — Я буду вычислять логику маньяка. Магическую логику. Он не случайно выбирает места. Не случайно время. Всё это — часть формулы. Как в химии. Если знаешь формулу, можешь предсказать реакцию.
Он слушал, в его глазах шла борьба. Страх за неё боролся с профессиональной необходимостью и растущим доверием к её странному, но безошибочному чутью.
— Я не могу тебя допустить к делу официально, — твёрдо сказал он. — Соколов тебя в гробу видал. Да и я... я не вынесу, если с тобой что-то случится.
— Я и не прошу лезть в оперативку! — она почти сорвалась на крик, но вовремя поймала себя, перейдя на яростный шёпот. — Дай мне информацию! Фото мест преступлений. Описания. Всё, что касается символов и обстановки. Я буду сидеть в своей комнате и копаться в своих книгах. Как аналитик. Ты же сам сказал — криминальный аналитик.
Они спорили ещё минут десять. Иван приводил доводы, она парировала. В итоге он с силой провёл рукой по лицу, смиряясь с неизбежным.
— Хорошо, — выдохнул он. — Информацию... предоставлю. Только по ритуальной части. Но, Алёна... — он посмотрел на неё с предельной серьёзностью, — только анализ. Никаких самостоятельных вылазок. Никакого поиска этой пары. Ты мне слово даёшь?
Она подумала о тёмных переулках, о незнакомых лицах, о своей полной беззащитности. И честно кивнула. — Даю.
— Ладно. Тогда... — он достал свой телефон, пролистал галерею и начал скидывать ей файлы. В основном, это были те самые чёрно-белые фотографии, которые она уже видела краем глаза. — Держи. Только, ради всего святого, не показывай никому.
Она приняла файлы, чувствуя, как тяжесть ложится на плечи. Теперь это была её работа. Её ответственность. — Эдуард Сергеевич, — сказала она, откладывая телефон, — пообещал по своим связям поискать вторую половину клинка.
Иван нахмурился. — А с чего это он такой... активный? Зачем ему это?
— Он коллекционер, — пожала плечами Алёна, делая глоток чая. — Ему, как коллекционеру, самому интересно. Артефакт ведь уникальный.
Иван что-то хотел сказать, но лишь покачал головой и допил свой эспрессо.
Он отвёз её к хостелу. Перед тем как она вышла, он снова взял её за руку. — Алёна... — он смотрел ей в глаза, и в его взгляде была та самая, невысказанная нежность, которую он всегда прятал за работой и шутками.
