Дорога заняла около часа. Виды за окном менялись от серых спальных районов до заснеженных полей и лесов. Наконец, они свернули к шлагбауму с будкой охраны. Охранник в строгой форме, поговорив по рации, кивнул и пропустил их.
Через несколько минут машина остановилась у высоких кованых ворот. Их уже ждала женщина лет сорока в строгом сером костюме, с безупречной причёской и холодным лицом.
— Алёна? Проходите.
За воротами открылся вид на огромный особняк из светлого камня, утопающий в пожухлой траве и кустах. Такие Алёна видела разве что в зарубежных сериалах. Войдя внутрь, она попала в просторный холл с высокими потолками. Воздух был прохладным и пах дорогими духами и мебельным воском. Женщина молча указала ей на низкий кожаный диван.
— Пропал дедушка, — без предисловий начала она, кладя на стеклянный столик фотографию. — Вышел гулять неделю назад и не вернулся. Полиция ищет. Нам нужно узнать, жив он или нет. Стоит ли продолжать поиски.
Алёна взяла снимок. Фотография была чёткой, свежей. На ней был запечатлен пожилой, но крепкий мужчина с умными, внимательными глазами. Он сидел в кресле, один, в простой домашней одежде. Странно, — мелькнула у неё мысль. Снимок как на паспорт. Сделаны явно здесь, в этой комнате. И не для семейного альбома. Специально, для демонстрации.
Она достала из рюкзака свою лупу с УФ-подсветкой. Женщина слегка удивилась, но промолчала. Алёна включила лампу. Синеватый свет выхватил мельчайшие детали.
— Сколько человек до меня смотрели эту фотографию? — спросила она, не отрывая взгляда от снимка.
— Это неважно, — холодно парировала женщина. — Делайте свою работу.
Алёна провела лупой по краю фото. Бумага была идеально гладкой, но на самом краю, в районе правого угла, она заметила едва уловимое изменение текстуры — крошечные, опаленные волокна.
— Он жив, — резко заявила Алёна, вставая и начиная запихивать лупу обратно в рюкзак. Сердце заколотилось где-то в горле. Тут что-то нечисто. — Давайте деньги, и я пойду.
— Нет! Подождите! — женщина встала, ее маска бесстрастия дрогнула.
— Я сказала подруге в полиции, куда я еду! — бросила Алёна, делая шаг к выходу.
— Мы не причиним вам вреда! — женщина поспешно достала из кармана пиджака конверт и положила на стол. — Вот ваши пять тысяч. Можете пересчитать. Но скажите… как вы это узнали? Без… магии? Вы экстрасенс?
Увидев деньги, Алёна немного успокоилась. Она медленно вернулась на диван, но не притронулась к конверту.
— Фотография, — начала она, снова беря снимок. — Её сделали специально, чтобы просто показать человека. Видите? — она поднесла лупу. — Множество чужих отпечатков на глянце. Его поставили в рамочку, доставали, показывали. Край… слегка опален. Аккуратно, но видно под ультрафиолетом. И вот здесь, — она ткнула в то место, где на фото была лампа, — следы воска от свечи. Их старательно убрали, но микрочастицы остались. Тут не нужна магия, чтобы догадаться, что вас интересовал не просто пропавший дедушка. И нет, я не экстрасенс.
— Вы можете рассказать о нём ещё что-то? Пожалуйста!
Подумав, что клиент явно богатый и может заплатить больше, Алёна решилась на риск. Интуиция кричала об опасности, но пять тысяч уже лежали на столе.
— Я могу попробовать узнать больше. Но это будет стоить дороже. И потребуются… предметы.
— Сколько? — коротко спросила женщина.
— Десять. И ваше участие.
Получив кивок, Алёна достала из рюкзака свечу из натурального жёлтого воска.
— Видите? Натуральный воск. А на фото… — она снова посмотрела на снимок, — следы от свечей чёрных — позёрство. Парадокс.
Она попросила чашу с водой. Когда женщина принесла хрустальную пиалу, Алёна сорвала листок с декоративного фикуса у окна и опустила его на поверхность воды, как лодочку.
— Вы ему родственница?
— Племянница, — кивнула та.
Алёна быстрым, точным движением достала заговорённую иглу из своего набора и уколола женщину в палец.
— Ай! — та отдернула руку.
— Кровь родственника нужна, — пояснила Алёна, не выражая сожаления. Она капнула каплю крови на листок и положила иглу сверху, создав импровизированный компас. От использования зеркал она отказалась — визуализация была опасна, она могла сама стать видимой для сущностей из зеркального мира, а сильных оберегов с собой не было.
Затем она насыпала вокруг чаши круг из смеси полыни и соли, зажгла свечу и, щепотками бросая в пламя сушёный зверобой, начала нашептывать древнее заклинание поиска и связи, доставшееся от бабушки:
«Сила крови к крови влечёт, нить родства не порвётся, не прервётся… Духи-указчики, внемлите! Через воду, через огонь, через кровную связь, укажите путь! Где душа та, чья плоть на карте застыла? Жива ли, цела ли? Ответ принесите!»
Пламя свечи резко взметнулось вверх, вытянувшись в тонкий высокий столб. В неподвижном воздухе комнаты внезапно задул ледяной ветер, заколебались листья растений. Игла на листке дёрнулась, завращалась и с силой ударилась о край хрустальной чаши. Алёну затрясло, будто от электрического разряда. Она закрыла глаза, и перед её внутренним взором возник образ — тот самый мужчина с фотографии, он сидел… прямо за стеной! Она протянула руку и указала пальцем на глухую стену с деревянной панелью.
— Он… тут! — успела выдохнуть она.
В тот же миг невидимая ударная волна отбросила её от стола на спинку дивана. Свет померк, и сознание поглотила чёрная пустота.
Очнулась она от резкого, едкого запаха нашатыря. Перед её расплывшимся взглядом возникло лицо — то самое, с фотографии. Но сейчас оно выражало не спокойствие, а живое любопытство и долю тревоги. Рядом стояла женщина.
— Наконец-то, девочка, — сказал старик, его голос был глуховатым, но твёрдым. Он помог ей присесть. — Жанна, принеси крепкого сладкого чая, с сахаром. — Затем повернулся к Алёне: — Меня зовут Эдуард. Если вы сможете мне внятно объяснить, что только что произошло, я, в свою очередь, поведаю, зачем пригласил вас на эту… проверку.
Алёна, всё ещё чувствуя слабость и звон в ушах, взяла фарфоровую чашку из рук Жанны. Сделала несколько глотков горячего, сладкого чая — он пах лимоном и имбирём. По телу разлилось долгожданное тепло.— Я… хотела заработать, — начала она, запинаясь. — И… чтобы узнать о человеке на фото, о вас, использовала сильную волшбу. «Зов крови». Она позволяет через кровь родственника почувствовать, жив ли человек, получить… направление. А вы оказались рядом. И… это как обратный удар. Отдача. Информация вернулась… слишком мощно, потому что дистанция была нулевой… Я не рассчитывала на это.
Старик внимательно слушал, его глаза блестели с неподдельным интересом.
— Хм… — он откинулся на спинку кресла. — Вы первая, кто смог меня по-настоящему удивить. За последние несколько лет сюда приходили многие — гадалки, экстрасенсы, маги. И несли, честно говоря, такую чушь…, но так убедительно! А вы… вы смогли узнать гораздо больше, чем они, лишь по одной фотографии. Да, я слушал ваш анализ — был поражён логикой и наблюдательностью.
Он указал на Жанну.
— Это моя племянница, Жанна. Простите за столь радикальные методы.
— Но зачем? Зачем вам эти… эксперименты? — спросила Алёна, окончательно приходя в себя.
Эдуард улыбнулся, и в его улыбке появилась тень чего-то хищного и одержимого.
— Я коллекционер, дорогая. Но коллекционирую я не только предметы искусства. И пару лет назад ко мне попало кое-что… чрезвычайно интересное. Давайте попьём чай, и я расскажу вам всё подробно. Думаю, наше знакомство может быть взаимовыгодным.
Когда чашки опустели, оставив на дне лишь терпкий осадок, Эдуард отставил свою фарфоровую чашку с тихим звоном.
— А теперь, дорогая моя, прошу показать вам кое-что особенное, — он поднялся, и его движения обрели энергию, которой не было минуту назад. — То, ради чего, собственно, и затевалась вся эта… проверка.
Они прошли через гостиную, где хрустальные подвески люстры тихо звенели от их шагов, миновали кабинет с дубовыми панелями и остановились у высокого книжного шкафа из тёмного дерева. Эдуард нажал на почти незаметную резную розетку на боковой стенке. Раздался тихий щелчок, и тяжёлый шкаф бесшумно отъехал в сторону, открывая проход в скрытую за ним комнату. Он жестом пригласил Алёну войти, а Жанне коротко бросил:
— Ждёшь здесь.
Свет в потайной комнате зажёгся сам собой, как только Алёна переступила порог. Помещение было небольшим, без окон, напоминало келью учёного или сокровищницу. Воздух пах старыми книгами, воском и слабым, но стойким ароматом консервации. В центре стоял массивный стол с единственным креслом — хозяин явно не ждал здесь гостей. Но главное — стены. Они были сплошь уставлены шкафами с фолиантами в кожаных переплётах, полками, ломящимися от антиквариата, и стеклянными витринами, где под лампами поблёскивали старинные драгоценности и артефакты.
Пока Алёна с любопытством разглядывала коллекцию, Эдуард подошёл к неприметному сейфу, ввёл код и извлёк оттуда предмет, завёрнутый в мягкую замшу. Развернув ткань, он протянул Алёне стальную табличку размером с ладонь. Металл был холодным и гладким на ощупь.
— Осторожнее, это уникальный артефакт.
Алёна взяла пластину. Под светом точечных светильников на тёмной стали проступал едва заметный, выцарапанный рисунок — нечто, напоминающее стилизованное растение.
Тем временем Эдуард начал свой рассказ, его голос приобрёл лекторские интонации:
— Этот лист нашли в 2016 году при реставрации фундамента Китайгородской стены. Надпись гласит, что выкован он в 1783 году кузнецом Иваном Коростылёвым для Григория Зельдовича.
Он сделал паузу, давая информации усвоиться.
— Григорий Зельдович… Личность весьма примечательная. Знаток трав и «натуральной магии», состоявший на службе у графа Орлова. Его задачей, ни много ни мало, было создание эликсира вечной молодости для самой Екатерины Второй.
Пока мужчина погружался в исторические детали, Алёна молча поставила рюкзак на пол, расстегнула его и достала небольшую коробочку с множеством отделений, в которых лежали крошечные стеклянные баночки. Она внимательно посмотрела на пластину, повертела её в руках, поднесла к самому свету. Конец восемнадцатого века… Металл… Скрытое послание…
Она выбрала одну из баночек с мелким белым порошком.
— Что вы делаете?! — резко обернулся Эдуард, увидев, что она собирается посыпать порошком его реликвию. Он бросился к ней, но было поздно.
Алёна тонким слоем нанесла порошок на поверхность металла, а потом… плюнула на него.
— Да вы с ума сошли! — закричал коллекционер, выхватывая у неё пластину. Он стал лихорадочно стряхивать влажную кашицу с драгоценного раритета, его лицо побагровело. Но вдруг его движения замерли. Глаза расширились, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
На поверхности стали, в том месте, куда попала слюна с порошком, проступили ярко-синие, словно светящиеся изнутри, слова: «Ищи там, где бумага рождается из тряпья».
— Как… Как ты это сделала? — прошептал он, заикаясь от изумления. — Что это за колдовство? Расскажи!
Алёна, слегка смутившись под его восторженным взглядом, пожала плечами.
— Ну… Вы же сами сказали — конец восемнадцатого века. На железе текст можно скрыть кислотами или растительными составами. Но раз пластина так хорошо сохранилась, значит, хранили её правильно — в сухости и без света. Я предположила, что текст написан жёлтой кровяной солью.
Она видела, что Эдуард не понимает, и продолжила, стараясь говорить проще:
— Ремесленники-химики тогда получали эту соль из… э-э-э… отходов скотобоен. Кровь, шкуры… Нагревали всё это с поташом и железом. А проявляется она раствором хлорида железа… Ну, в общем, вот. — Она улыбнулась. — Только вот… Зельдович ещё чем-то сверху покрыл пластину. Не понимаю, чем, потому что такие составы держатся от силы несколько месяцев, а не двести лет.
Эдуард слушал её, раскрыв рот, а потом забегал по кабинету с пластиной в руках, как ребёнок с новой игрушкой.
— Бумага из тряпья… Бумага из тряпья… — бормотал он. Затем схватил телефон. — Виктор Сергеевич, дорогой мой! Как сами, как дети? — Он выслушал ответ. — Скажи-ка мне, старина, где в конце восемнадцатого века делали бумагу из тряпья?.. Ага… Понял. Спасибо, родной! Жду в гости!
Он положил трубку и обратился к Алёне:
— Итак! Бумажная мануфактура на Яузе, действовала с 1779 года.
Он быстро подошёл к столу, открыл тонкий ультрабук и начал что-то быстро печатать, хмурясь и задумываясь. Через несколько минут откинулся на спинку кресла с обречённым видом.
— Точное местонахождение установить невозможно. Всё перестроено, данные очень приблизительные. — Он вопросительно посмотрел на Алёну, потом на пластину. — Может… ещё какая-нибудь магия?
Алёна отрицательно помотала головой, и на её лице отразилось искреннее огорчение. Пропадают её деньги.
— Найти вещи, не связанные между собой, без владельца… это очень сложно. Только если знать примерно, где искать. А если место неизвестно… Нет.
Эдуард встал и снова принялся разглядывать пластину.
— Что за цветок-то?.. Растение какое-то… Алён, а ты не знаешь?
Алёна снова взяла табличку. Она водила пальцем по контурам рисунка, вглядывалась несколько минут.
— Непонятно… — наконец сказала она. — Как детский рисунок. Травка какая-то нарисована и всё.
— Что ты сказала? — переспросил Эдуард.
— Ну… травка, — смутилась Алёна. — Непонятно совсем… Просто же, как узоры на тарелках.
Лицо Эдуарда озарилось радостью.
— Умничка ты какая! Ух! Дай я тебя расцелую!
— Не на-а-адо, пожа-а-луйста, меня целовать! — отшатнулась Алёна, испуганно поднимая руки.
— Прости, прости, милая! — засмеялся он. — Травка! Травка же! Вот же я старый дурак!
Он снова схватил телефон.
— Владимир Анатольевич! Дорогой мой человек! Мне бы срочно пропуск в Ленинку на двух человек. Да-да, я и моя племянница. Данные? Сейчас отправлю! Спасибо, я твой должник!
Он попросил у Алёны паспортные данные, быстро отправил сообщение и, пока ждал ответа, продолжил, обращаясь к ней:
— «Травник» 1784 года — это уникальная рукопись. Не просто сборник рецептов, а… что-то вроде карты аномальных зон Москвы того времени. Там описаны места, где вода не замерзала зимой, где деревья росли криво, где люди видели странные огни… Зельдович всё это скрупулёзно записывал. Говорят, он верил, что в этих аномалиях — ключ к тайнам природы. А после его внезапного исчезновения ходили слухи, что он не столько травник был, сколько… колдун, искавший источники силы для своих эликсиров.
Телефон вибрировал. Эдуард взглянул на экран и удовлетворённо кивнул.
— Всё, пропуск готов. Так что собирайся, поедем в Российскую государственную библиотеку. Настоящие приключения начинаются!
Услышав предложение Эдуарда, лицо Алёны озарилось такой хитрой и жадной до приключений улыбкой, что она на мгновение задохнулась от предвкушения.
— Конечно, поедем! — выдохнула она, хватая свой рюкзак. — Только чур, такси обратно тоже за ваш счёт!
Дорогу до библиотеки они проделали в роскошном автомобиле, за рулём которого сидела молчаливая Жанна. Эдуард, сидя на заднем сиденье рядом с Алёной, не умолкал ни на секунду.
Через несколько минут машина остановилась у высоких кованых ворот. Их уже ждала женщина лет сорока в строгом сером костюме, с безупречной причёской и холодным лицом.
— Алёна? Проходите.
За воротами открылся вид на огромный особняк из светлого камня, утопающий в пожухлой траве и кустах. Такие Алёна видела разве что в зарубежных сериалах. Войдя внутрь, она попала в просторный холл с высокими потолками. Воздух был прохладным и пах дорогими духами и мебельным воском. Женщина молча указала ей на низкий кожаный диван.
— Пропал дедушка, — без предисловий начала она, кладя на стеклянный столик фотографию. — Вышел гулять неделю назад и не вернулся. Полиция ищет. Нам нужно узнать, жив он или нет. Стоит ли продолжать поиски.
Алёна взяла снимок. Фотография была чёткой, свежей. На ней был запечатлен пожилой, но крепкий мужчина с умными, внимательными глазами. Он сидел в кресле, один, в простой домашней одежде. Странно, — мелькнула у неё мысль. Снимок как на паспорт. Сделаны явно здесь, в этой комнате. И не для семейного альбома. Специально, для демонстрации.
Она достала из рюкзака свою лупу с УФ-подсветкой. Женщина слегка удивилась, но промолчала. Алёна включила лампу. Синеватый свет выхватил мельчайшие детали.
— Сколько человек до меня смотрели эту фотографию? — спросила она, не отрывая взгляда от снимка.
— Это неважно, — холодно парировала женщина. — Делайте свою работу.
Алёна провела лупой по краю фото. Бумага была идеально гладкой, но на самом краю, в районе правого угла, она заметила едва уловимое изменение текстуры — крошечные, опаленные волокна.
— Он жив, — резко заявила Алёна, вставая и начиная запихивать лупу обратно в рюкзак. Сердце заколотилось где-то в горле. Тут что-то нечисто. — Давайте деньги, и я пойду.
— Нет! Подождите! — женщина встала, ее маска бесстрастия дрогнула.
— Я сказала подруге в полиции, куда я еду! — бросила Алёна, делая шаг к выходу.
— Мы не причиним вам вреда! — женщина поспешно достала из кармана пиджака конверт и положила на стол. — Вот ваши пять тысяч. Можете пересчитать. Но скажите… как вы это узнали? Без… магии? Вы экстрасенс?
Увидев деньги, Алёна немного успокоилась. Она медленно вернулась на диван, но не притронулась к конверту.
— Фотография, — начала она, снова беря снимок. — Её сделали специально, чтобы просто показать человека. Видите? — она поднесла лупу. — Множество чужих отпечатков на глянце. Его поставили в рамочку, доставали, показывали. Край… слегка опален. Аккуратно, но видно под ультрафиолетом. И вот здесь, — она ткнула в то место, где на фото была лампа, — следы воска от свечи. Их старательно убрали, но микрочастицы остались. Тут не нужна магия, чтобы догадаться, что вас интересовал не просто пропавший дедушка. И нет, я не экстрасенс.
— Вы можете рассказать о нём ещё что-то? Пожалуйста!
Подумав, что клиент явно богатый и может заплатить больше, Алёна решилась на риск. Интуиция кричала об опасности, но пять тысяч уже лежали на столе.
— Я могу попробовать узнать больше. Но это будет стоить дороже. И потребуются… предметы.
— Сколько? — коротко спросила женщина.
— Десять. И ваше участие.
Получив кивок, Алёна достала из рюкзака свечу из натурального жёлтого воска.
— Видите? Натуральный воск. А на фото… — она снова посмотрела на снимок, — следы от свечей чёрных — позёрство. Парадокс.
Она попросила чашу с водой. Когда женщина принесла хрустальную пиалу, Алёна сорвала листок с декоративного фикуса у окна и опустила его на поверхность воды, как лодочку.
— Вы ему родственница?
— Племянница, — кивнула та.
Алёна быстрым, точным движением достала заговорённую иглу из своего набора и уколола женщину в палец.
— Ай! — та отдернула руку.
— Кровь родственника нужна, — пояснила Алёна, не выражая сожаления. Она капнула каплю крови на листок и положила иглу сверху, создав импровизированный компас. От использования зеркал она отказалась — визуализация была опасна, она могла сама стать видимой для сущностей из зеркального мира, а сильных оберегов с собой не было.
Затем она насыпала вокруг чаши круг из смеси полыни и соли, зажгла свечу и, щепотками бросая в пламя сушёный зверобой, начала нашептывать древнее заклинание поиска и связи, доставшееся от бабушки:
«Сила крови к крови влечёт, нить родства не порвётся, не прервётся… Духи-указчики, внемлите! Через воду, через огонь, через кровную связь, укажите путь! Где душа та, чья плоть на карте застыла? Жива ли, цела ли? Ответ принесите!»
Пламя свечи резко взметнулось вверх, вытянувшись в тонкий высокий столб. В неподвижном воздухе комнаты внезапно задул ледяной ветер, заколебались листья растений. Игла на листке дёрнулась, завращалась и с силой ударилась о край хрустальной чаши. Алёну затрясло, будто от электрического разряда. Она закрыла глаза, и перед её внутренним взором возник образ — тот самый мужчина с фотографии, он сидел… прямо за стеной! Она протянула руку и указала пальцем на глухую стену с деревянной панелью.
— Он… тут! — успела выдохнуть она.
В тот же миг невидимая ударная волна отбросила её от стола на спинку дивана. Свет померк, и сознание поглотила чёрная пустота.
Очнулась она от резкого, едкого запаха нашатыря. Перед её расплывшимся взглядом возникло лицо — то самое, с фотографии. Но сейчас оно выражало не спокойствие, а живое любопытство и долю тревоги. Рядом стояла женщина.
— Наконец-то, девочка, — сказал старик, его голос был глуховатым, но твёрдым. Он помог ей присесть. — Жанна, принеси крепкого сладкого чая, с сахаром. — Затем повернулся к Алёне: — Меня зовут Эдуард. Если вы сможете мне внятно объяснить, что только что произошло, я, в свою очередь, поведаю, зачем пригласил вас на эту… проверку.
Алёна, всё ещё чувствуя слабость и звон в ушах, взяла фарфоровую чашку из рук Жанны. Сделала несколько глотков горячего, сладкого чая — он пах лимоном и имбирём. По телу разлилось долгожданное тепло.— Я… хотела заработать, — начала она, запинаясь. — И… чтобы узнать о человеке на фото, о вас, использовала сильную волшбу. «Зов крови». Она позволяет через кровь родственника почувствовать, жив ли человек, получить… направление. А вы оказались рядом. И… это как обратный удар. Отдача. Информация вернулась… слишком мощно, потому что дистанция была нулевой… Я не рассчитывала на это.
Старик внимательно слушал, его глаза блестели с неподдельным интересом.
— Хм… — он откинулся на спинку кресла. — Вы первая, кто смог меня по-настоящему удивить. За последние несколько лет сюда приходили многие — гадалки, экстрасенсы, маги. И несли, честно говоря, такую чушь…, но так убедительно! А вы… вы смогли узнать гораздо больше, чем они, лишь по одной фотографии. Да, я слушал ваш анализ — был поражён логикой и наблюдательностью.
Он указал на Жанну.
— Это моя племянница, Жанна. Простите за столь радикальные методы.
— Но зачем? Зачем вам эти… эксперименты? — спросила Алёна, окончательно приходя в себя.
Эдуард улыбнулся, и в его улыбке появилась тень чего-то хищного и одержимого.
— Я коллекционер, дорогая. Но коллекционирую я не только предметы искусства. И пару лет назад ко мне попало кое-что… чрезвычайно интересное. Давайте попьём чай, и я расскажу вам всё подробно. Думаю, наше знакомство может быть взаимовыгодным.
Глава 3. Артефакты 18 века и тайны придворного лекаря.
Когда чашки опустели, оставив на дне лишь терпкий осадок, Эдуард отставил свою фарфоровую чашку с тихим звоном.
— А теперь, дорогая моя, прошу показать вам кое-что особенное, — он поднялся, и его движения обрели энергию, которой не было минуту назад. — То, ради чего, собственно, и затевалась вся эта… проверка.
Они прошли через гостиную, где хрустальные подвески люстры тихо звенели от их шагов, миновали кабинет с дубовыми панелями и остановились у высокого книжного шкафа из тёмного дерева. Эдуард нажал на почти незаметную резную розетку на боковой стенке. Раздался тихий щелчок, и тяжёлый шкаф бесшумно отъехал в сторону, открывая проход в скрытую за ним комнату. Он жестом пригласил Алёну войти, а Жанне коротко бросил:
— Ждёшь здесь.
Свет в потайной комнате зажёгся сам собой, как только Алёна переступила порог. Помещение было небольшим, без окон, напоминало келью учёного или сокровищницу. Воздух пах старыми книгами, воском и слабым, но стойким ароматом консервации. В центре стоял массивный стол с единственным креслом — хозяин явно не ждал здесь гостей. Но главное — стены. Они были сплошь уставлены шкафами с фолиантами в кожаных переплётах, полками, ломящимися от антиквариата, и стеклянными витринами, где под лампами поблёскивали старинные драгоценности и артефакты.
Пока Алёна с любопытством разглядывала коллекцию, Эдуард подошёл к неприметному сейфу, ввёл код и извлёк оттуда предмет, завёрнутый в мягкую замшу. Развернув ткань, он протянул Алёне стальную табличку размером с ладонь. Металл был холодным и гладким на ощупь.
— Осторожнее, это уникальный артефакт.
Алёна взяла пластину. Под светом точечных светильников на тёмной стали проступал едва заметный, выцарапанный рисунок — нечто, напоминающее стилизованное растение.
Тем временем Эдуард начал свой рассказ, его голос приобрёл лекторские интонации:
— Этот лист нашли в 2016 году при реставрации фундамента Китайгородской стены. Надпись гласит, что выкован он в 1783 году кузнецом Иваном Коростылёвым для Григория Зельдовича.
Он сделал паузу, давая информации усвоиться.
— Григорий Зельдович… Личность весьма примечательная. Знаток трав и «натуральной магии», состоявший на службе у графа Орлова. Его задачей, ни много ни мало, было создание эликсира вечной молодости для самой Екатерины Второй.
Пока мужчина погружался в исторические детали, Алёна молча поставила рюкзак на пол, расстегнула его и достала небольшую коробочку с множеством отделений, в которых лежали крошечные стеклянные баночки. Она внимательно посмотрела на пластину, повертела её в руках, поднесла к самому свету. Конец восемнадцатого века… Металл… Скрытое послание…
Она выбрала одну из баночек с мелким белым порошком.
— Что вы делаете?! — резко обернулся Эдуард, увидев, что она собирается посыпать порошком его реликвию. Он бросился к ней, но было поздно.
Алёна тонким слоем нанесла порошок на поверхность металла, а потом… плюнула на него.
— Да вы с ума сошли! — закричал коллекционер, выхватывая у неё пластину. Он стал лихорадочно стряхивать влажную кашицу с драгоценного раритета, его лицо побагровело. Но вдруг его движения замерли. Глаза расширились, казалось, вот-вот вылезут из орбит.
На поверхности стали, в том месте, куда попала слюна с порошком, проступили ярко-синие, словно светящиеся изнутри, слова: «Ищи там, где бумага рождается из тряпья».
— Как… Как ты это сделала? — прошептал он, заикаясь от изумления. — Что это за колдовство? Расскажи!
Алёна, слегка смутившись под его восторженным взглядом, пожала плечами.
— Ну… Вы же сами сказали — конец восемнадцатого века. На железе текст можно скрыть кислотами или растительными составами. Но раз пластина так хорошо сохранилась, значит, хранили её правильно — в сухости и без света. Я предположила, что текст написан жёлтой кровяной солью.
Она видела, что Эдуард не понимает, и продолжила, стараясь говорить проще:
— Ремесленники-химики тогда получали эту соль из… э-э-э… отходов скотобоен. Кровь, шкуры… Нагревали всё это с поташом и железом. А проявляется она раствором хлорида железа… Ну, в общем, вот. — Она улыбнулась. — Только вот… Зельдович ещё чем-то сверху покрыл пластину. Не понимаю, чем, потому что такие составы держатся от силы несколько месяцев, а не двести лет.
Эдуард слушал её, раскрыв рот, а потом забегал по кабинету с пластиной в руках, как ребёнок с новой игрушкой.
— Бумага из тряпья… Бумага из тряпья… — бормотал он. Затем схватил телефон. — Виктор Сергеевич, дорогой мой! Как сами, как дети? — Он выслушал ответ. — Скажи-ка мне, старина, где в конце восемнадцатого века делали бумагу из тряпья?.. Ага… Понял. Спасибо, родной! Жду в гости!
Он положил трубку и обратился к Алёне:
— Итак! Бумажная мануфактура на Яузе, действовала с 1779 года.
Он быстро подошёл к столу, открыл тонкий ультрабук и начал что-то быстро печатать, хмурясь и задумываясь. Через несколько минут откинулся на спинку кресла с обречённым видом.
— Точное местонахождение установить невозможно. Всё перестроено, данные очень приблизительные. — Он вопросительно посмотрел на Алёну, потом на пластину. — Может… ещё какая-нибудь магия?
Алёна отрицательно помотала головой, и на её лице отразилось искреннее огорчение. Пропадают её деньги.
— Найти вещи, не связанные между собой, без владельца… это очень сложно. Только если знать примерно, где искать. А если место неизвестно… Нет.
Эдуард встал и снова принялся разглядывать пластину.
— Что за цветок-то?.. Растение какое-то… Алён, а ты не знаешь?
Алёна снова взяла табличку. Она водила пальцем по контурам рисунка, вглядывалась несколько минут.
— Непонятно… — наконец сказала она. — Как детский рисунок. Травка какая-то нарисована и всё.
— Что ты сказала? — переспросил Эдуард.
— Ну… травка, — смутилась Алёна. — Непонятно совсем… Просто же, как узоры на тарелках.
Лицо Эдуарда озарилось радостью.
— Умничка ты какая! Ух! Дай я тебя расцелую!
— Не на-а-адо, пожа-а-луйста, меня целовать! — отшатнулась Алёна, испуганно поднимая руки.
— Прости, прости, милая! — засмеялся он. — Травка! Травка же! Вот же я старый дурак!
Он снова схватил телефон.
— Владимир Анатольевич! Дорогой мой человек! Мне бы срочно пропуск в Ленинку на двух человек. Да-да, я и моя племянница. Данные? Сейчас отправлю! Спасибо, я твой должник!
Он попросил у Алёны паспортные данные, быстро отправил сообщение и, пока ждал ответа, продолжил, обращаясь к ней:
— «Травник» 1784 года — это уникальная рукопись. Не просто сборник рецептов, а… что-то вроде карты аномальных зон Москвы того времени. Там описаны места, где вода не замерзала зимой, где деревья росли криво, где люди видели странные огни… Зельдович всё это скрупулёзно записывал. Говорят, он верил, что в этих аномалиях — ключ к тайнам природы. А после его внезапного исчезновения ходили слухи, что он не столько травник был, сколько… колдун, искавший источники силы для своих эликсиров.
Телефон вибрировал. Эдуард взглянул на экран и удовлетворённо кивнул.
— Всё, пропуск готов. Так что собирайся, поедем в Российскую государственную библиотеку. Настоящие приключения начинаются!
Услышав предложение Эдуарда, лицо Алёны озарилось такой хитрой и жадной до приключений улыбкой, что она на мгновение задохнулась от предвкушения.
— Конечно, поедем! — выдохнула она, хватая свой рюкзак. — Только чур, такси обратно тоже за ваш счёт!
Дорогу до библиотеки они проделали в роскошном автомобиле, за рулём которого сидела молчаливая Жанна. Эдуард, сидя на заднем сиденье рядом с Алёной, не умолкал ни на секунду.
