— Вы представляете, моя дорогая, каждая вещица в моей коллекции — это замороженный миг истории! Взять тот же стальной лист… А ваше колдовство… это же прямое взаимодействие с этими мгновениями! Как именно работает связь между кровью и…
Алёна, глядя в окно на мелькающие улицы, отвечала уклончиво, односложно:
— Ну, знаете… как повезёт. Силы разные бывают.
— Но принцип! В чём принцип? — настаивал он.
— Принцип… — Алёна вздохнула, — как в химии: смешал не то — получишь шипучку, а не зелье. Только здесь последствия похлеще, чем испорченная кастрюля.
В библиотеке их уже ждали. Пропуск сработал без проблем, и вскоре они сидели в тихом закрытом зале, заставленными столами с зелёными лампами. Воздух был напоён запахом старой бумаги, кожи переплётов и пыли. Алёне принесли тот самый «Травник» — массивный фолиант в потёртом кожаном переплёте.
Она надела перчатки из своего набора и погрузилась в изучение. Страницы шелестели под её пальцами, шершавые и хрупкие. Она читала выцветшие чернильные записи, вглядывалась в наивные, но точные рисунки растений. Время текло медленно. Эдуард нервно похаживал рядом, а Алёна то и дело восклицала:
— О! А это растение у нас на болоте росло! Бабка говорила, от сглаза помогает… А тут пишут, что оно же «ночные видения отгоняет». Интересно…
Но нужной зацепки всё не было. Прошло несколько часов. Эдуард уже начал терять надежду, как вдруг Алёна замерла, склонившись над страницей 45.
— Странно… — прошептала она.
На странице был изображён шалфей мускатный. Но рисунок отличался от других — более грубый, схематичный, будто сделанный впопыхах или с умыслом. И подпись: «Сила его раскрывается, коли поливать текущим железом в новолуние.»
Текущим железом? — мысленно повторила Алёна. — Опять железо? Но что значит «текущее»? Расплавленное? Так им ничего не польёшь…
Она отложила книгу, достала свой телефон и, пригнувшись к столику, начала лихорадочно искать что-то в интернете. Через несколько минут её лицо озарилось понимающей ухмылкой.
— Во как… — выдохнула она.
Тут её взгляд упал на маленькую чёрную камеру под потолком, объектив которой был направлен прямо на их стол. Нельзя, — промелькнуло у неё в голове. Она порылась в рюкзаке и достала маленький мешочек с желтоватой пыльцой белены.
— Извините! — громко позвала она, помахав рукой дежурному охраннику.
Тот нехотя подошёл. В тот момент, когда он оказался между ней и камерой, Алёна резко дунула на пригоршню пыльцы, прошептав: «Пыль в глаза, ум на час, забудь, что видел сейчас.»
Мелкая жёлтая пыль окутала лицо охранника. Он на секунду замер, его взгляд стал стеклянным и пустым. Пользуясь этим, Алёна быстрым, точным движением схватила страницу 45 за край и с хрустом вырвала её из книги! Закрыла фолиант и сунула листок в рюкзак.
— Всё, спасибо большое! — весело сказала она охраннику, возвращая ему книгу.
Тот моргнул, потёр глаза.
— Э-э-э… Вы всё? — пробормотал он, совершенно сбитый с толку.
— Всё-всё! Ещё раз спасибо!
Эдуард наблюдал за этой сценой с открытым ртом. Они молча вышли из зала, прошли по коридорам и оказались на улице. Только когда они сели в машину, он смог вымолвить:
— Это… это была магия? Эта пыль?
— Ага, — коротко кивнула Алёна, пристёгиваясь. — «Отвод глаз», называется. Позвала его, чтобы он меня от камеры загородил. А то дело, как говорят в детективах, у нас теперь нелегальное.
— А страница? Зачем вырвали страницу? — Эдуард смотрел на неё как на волшебницу.
Алёна достала из рюкзака смятый лист.
— Привлёк цветочек. Шалфей мускатный. Нарисован криво, не как все. И описание… — она ткнула пальцем в строчку, — «поливать текущим железом». И что это значит, я понять не могла. Пока в интернет не полезла.
— И? — замер Эдуард.
— А вот что! — её глаза загорелись азартом. — Он же аномальные зоны искал? Так вот, по данным экологов, в реке Яуза содержание сульфата железа превышает норму в восемь раз! До 2.5 миллиграмм на литр, при норме в 0.3! — Она посмотрела на него с торжеством. — Вот вам и «текущее железо»! Река, которая течёт через место, явно рядом с той старой мануфактуры, отравлена железом ещё с тех самых времён! Зельдович не спрятал клад на мануфактуре — он спрятал там новую подсказку, а точнее русле Яузы, где «текущее железо» поливало нужное растение само по себе!
Эдуард несколько секунд молча переваривал услышанное, а потом разразился сдержанным, но восторженным смехом.
— Блестяще! Просто блестяще! Вы соединили химию, экологию и магию XVIII века! — Он хлопнул ладонью по колену. — Значит, к Яузе?
— К Яузе! — уверенно подтвердила Алёна, с наслаждением наблюдая за его реакцией. — Искать нужно там, где река делает резкий изгиб и замедляется. Где «текущее железо» омывает берег.
Машина плавно катила по вечерней Москве. За окном зажигались огни, а Эдуард, разгорячённый успехом, не умолкал.
— Невероятно! Речная вода как ключ к разгадке! А расскажите, Алёна, откуда вы сами? Чудо-девочка из какой волшебной страны?
Алёна устроилась поудобнее в мягком кресле, глядя на проплывающие витрины.
— Да из самой обычной… Деревня Малиновый Ключ, в Сибири. Население — восемьдесят семь человек, если все дома. — В её голосе зазвучала тёплая ностальгия. — У нас там… воздух пахнет хвоей и дымком из труб. А по утрам трава в росе, будто в бриллиантах.
— И часто в вашей деревне происходят… детективные истории? — поинтересовался Эдуард.
Лицо Алёны озарилось хитрой улыбкой.
— А как же! Вот, помню, лет десять назад… У половины деревни начали пропадать деньги, серьги золотые. Мелкие вещицы. Все грешили на цыган, которые за неделю до этого проезжали, а некоторые и на своих! А я… — она засмеялась, — а я тогда пасла гусей и заметила, как сорока одна — шустрая такая, с белым пятнышком на крыле — всё к себе в гнездо таскает: и блестящую пробку, и мамину брошку, что она на заборе забыла.
— Птица-воровка! — усмехнулся Эдуард.
— Ага! Я бабке сказала. Мы с ней полезли на ту сосну, на краю кладбища… А в гнезде — всё пропавшее! И монеты, и украшения. Обрадовались все, думали — конец дела. Но бабка моя, она мудрая была, взяла в руки серьги и говорит: «Пахнет чужим зельем. Птицу эту кто-то приучил».
— Кто?! — Эдуард раскрыл рот, не отрывая взгляда от девушки, как ребёнок, слушающий сказку.
— Оказалось, ведьма из соседней деревни. Завистливая такая. Бабка с ней поговорила… по-своему. Та сначала отнекивалась, потом созналась — хотела деревню нашу разорить да ссору посеять. Бабка её… — Алёна замолчала, глядя в окно. — Бабка ей силы отрезала. Колдовские. Та очень быстро зачахла и померла.
В салоне на секунду повисло тяжёлое молчание.
— Жестоко, — тихо заметил Эдуард.
— Не колдуй во вред, — просто ответила Алёна. — Иначе твоя же сила тебя и сожрёт. Это не только дар, но и проклятие… Надо быть очень аккуратным.
— А много… таких, как вы? — осторожно спросил он.
— На всю округу — считанные единицы. Я — седьмая в роду. Но с каждым поколением… сила тоньше становится. Как ручей, который мелеет. Не понимают люди, как оно работает…
Машина свернула к набережной Яузы. Они вышли. Воздух у реки был влажным и прохладным, пах влажной землёй и городской грязью. Алёна наклонилась, зачерпнула воду в небольшую хрустальную чашу, которую Эдуард прихватил из дома. Вода была мутной. Она добавила в неё щепотку белого порошка — смесь толчёного мела и сушёного папоротника, и прошептала заклинание, водя пальцем по краю чаши: «Вода-водица, сестра-царица, бумагу не мочи, тайну прояви, сухую оставь, нам правду покажи.»
Затем она аккуратно пролила несколько капель на вырванную страницу. Бумага не промокла, а впитала влагу, как промокашка. И там, где был рисунок шалфея, проступили новые слова, написанные теми же симпатическими чернилами: «Найдёшь в глине, что медь защищает, над которой мужик кланяется.»
— Да-а-а… — протянула Алёна, вглядываясь в строки. — Всё интереснее и интереснее…
В этот момент на оголённой ветке старой ивы рядом каркнул ворон. Алёна вздрогнула и невольно посмотрела на свою сумку, где лежало перо. Не к добру это, — мелькнуло у неё.
— Есть предположения? — перебил её мысли Эдуард.
— Пока нету, — честно призналась она, и в этот момент её живот предательски и громко заурчал. На улице окончательно стемнело, а на часах было без пятнадцати семь.
Эдуард хлопнул себя по лбу.
— Боже мой, я совсем забыл, что молодой организм требует топлива! Прошу прощения! Жанна, вези нас в «Турандот»!
— Нет-нет! — запротестовала Алёна. — Лучше я у себя в хостеле поем. И над загадкой одной подумаю. В тишине.
Эдуард не стал спорить. Дорогой они молча размышляли над загадкой. Артефакты — стальную пластину и страницу — Эдуард забрал «для сохранности», договорившись, что заедет за ней завтра в десять утра.
Вернувшись в свою комнату, Алёна первым делом с наслаждением скинула куртку и достала конверт с пятью тысячами. Она пересчитала хрустящие купюры, аккуратно сложила их, завернула в чистый носовой платок и спрятала на дно чемодана, под вещи. Поверх, на всякий случай, насыпала щепотку соли и прошептала: «Чужие глаза, прочь откатитесь, моё добро вам не пригодится.»
Потом пошла на кухню, сварила себе простой овсяной каши, нарезала в неё яблок из подарка от Василия и, вернувшись в комнату, устроилась на кровати. Она ела кашу, запивая её травяным отваром, и заедала шоколадными конфетами. Роскошь, — с удовольствием думала она.
Пока её старый ноутбук, пыхтя и гудя, пытался поймать слабый сигнал Wi-Fi, она вбивала в поиск: «медные памятники Москва», «глина защита меди», «статуи где мужчина кланяется». Варианты были — от Медного всадника до каких-то абстрактных скульптур, но ничего не ложилось на загадку. «В глине… что медь защищает…» Глина могла быть изразцом, черепицей… «Мужик кланяется» — может памятник кому-то, кто склонил голову?
Она допила уже третью кружку отвара. Хостел затих, за стеной перестали топотать соседи. Алёна закрыла глаза, пытаясь представить карту Москвы XVIII века, но в голове крутились только обрывки: река, глина, медь… Разгадка была близко, она чувствовала это кожей, но ускользала, как рыба в мутной воде. И не заметила, как глаза закрылись.
***
Ночь выдалась беспокойной. Алёна ворочалась на своём хостельном матраце, скрип пружин отзывался в такт её тревожным мыслям. Её преследовало смутное, но навязчивое предчувствие, будто за ней кто-то неотступно следит. Однако, едва она открыла утром глаза, ощущение опасности рассеялось, как дым.
Пока сознание прояснялось, она мысленно листала страницы «Травника», сопоставляя описания аномальных зон с вчерашней загадкой. Потом, ворча на медленный интернет, она потянулась к ноутбуку. Пока открывались десять вкладок с историческими справками и картами Москвы, она сходила в душ, где пахло сыростью и дешёвым гелем, и приготовила завтрак — всё ту же овсянку, но уже с бананом из подарка Василия и парой конфет «Мишка на Севере».
Она успела просмотреть первые ответы поисковика и вбить новые запросы, уже переодеваясь в удобные для поисков джинсы и свою неизменную вышиванку. В этот момент телефон завибрировал. СМС от Эдуарда: «Не спешите, но я уже подъехал. Эдуард.»
Взглянув на время — без пятнадцати девять — Алёна ахнула, хоть и было ещё очень рано. Быстро накинув рюкзак, она выскочила из комнаты и помчалась по коридору, пахнущему вчерашней яичницей. Она пронеслась мимо ресепшена, где за стойкой с каменным лицом стояла та самая администраторша. Видимо, у них график «два через два», — мелькнуло в голове у Алёны. Взгляд женщины, видевший, как юная постоялица бежит к дорогой иномарке, в заднем стекле которой виднеется седовласый мужчина в дорогом пальто, говорил красноречивее любых слов. Брезгливая усмешка исказила её лицо.
Дверь автомобиля открыл сам Эдуард — галантным жестом, вызывая у Алёны лёгкую неловкость, а у администраторши — новую волну презрительной зависти.
— Как вы быстро, Алёна! — воскликнул он, пропуская её в салон, пахнущий кожей и кофе. — И я тоже… не спалось совсем! Нам сегодня предстоит о-о-очень сложный день! Но… я уже обо всём договорился! Хотя… честно признаться… было сложно!
— Та-а-ак… — протянула Алёна, пристёгиваясь. — А поподробнее?
— Я пол-ночи искал информацию по подсказке с той самой, э-э-э… позаимствованной вами страницы из «Травника», — он многозначительно поднял бровь. — Позвонил паре хороших историков! И вот что выяснил. Из всех медных памятников XVIII века только один подходит под описание. Это памятник Александру Меншикову, фавориту Петра Первого. Взлёт и падение — головокружительные! — Эдуард сделал драматическую паузу. — Памятник был медным. И Меншиков, известно, кланялся и заискивал перед многими — перед Екатериной I, перед юным Петром II… Всё сходится! А на территории его усадьбы была посудная мастерская, где делали посуду из глины!
Он умолк, ожидая её восхищения. Алёна сдержанно кивнула.
— Проблема только в том, — продолжал Эдуард, понизив голос, — что на месте усадьбы сейчас… Лубянка. Но я смог «выпросить» нам небольшую экскурсию. И у тебя будет время поискать. Вот только… ломать нам там вряд ли что-то дадут. Хотя… если оплатить ремонт не только здания, но и дачи пары полковников… то… может быть…
Алёна не сдержала смешка, прикрыв рот ладонью.
— Да уж… Вам волю дай, вы и яйцо у курицы из-под хвоста достанете!
Эдуард удивлённо нахмурился:
— Что?
— В принципе, ваши рассуждения логичны, — сказала Алёна, собравшись с мыслями. — Только вот… ответы за уши притянуты!
Лицо Эдуарда вытянулось.
— И что же не так в моих выводах?!
— То, что фраза: «Найдёшь в глине, что медь защищает, над которой мужик кланяется», — она разбивается о вашу версию. Искать в глиняной посуде? Посуда защищает медь? Над ней кланяется Меншиков? Во как! — Она покачала головой. — Вообще не логично в контексте нашего расследования. Зельдович мыслил иначе.
— И что же, Алёна, предлагаешь? — спросил Эдуард, вглядываясь в её хитрые, сверкающие глаза.
— Предлагаю свой вариант. Для начала — с чем мы имеем дело? С человеком, изучавшим аномальные зоны. Как он их изучал и по каким критериям? — Она принялась излагать свои доводы, как настоящий детектив, выстраивая логическую цепь. — В «Травнике» есть зоны, которые он считал аномальными. Осталось лишь найти среди них упоминания меди. Металл этот был распространён, но аномально высокое содержание в почве — редкость. Я сверила данные. Дальше я сопоставила это с другими подсказками: «глина охраняет, а над медью мужик кланяется». Я проверила, что было построено в то время на этих аномальных участках. И знаете что? — Она сделала эффектную паузу. — Этих двух подсказок хватило, чтобы вычислить нужное место. И кстати… «Защищает глина» — это кирпичная стена! Кирпич же из глины делают!
— Так-так-так! — заинтересованно прошептал Эдуард. — Ну! И где же?
Алёна потянула паузу, наслаждаясь моментом, и с гордостью выпалила:
— Донской монастырь!
— Что? — скептически переспросил Эдуард. Но через секунду его лицо озарилось пониманием. — Донской… Это мужской монастырь! «Мужик кланяется» — монах, склоняющий голову в молитве! Ай да умничка! Дай я тебя расцелую!
