- «Возможного совместного проживания, мне этого хватило там, в той жизни. Поэтому, проснувшись сразу подумала о вас, мама, которая всю жизнь вас боготворила, будет несказанно рада вас видеть, гораздо больше нежели меня, потому я и попрошу вас ее встретить и», - она сделала паузу, ласково на меня глядя.
- «Куда-нибудь препроводить, может быть у вас получится совместное с ней проживание? А о том, что я еще здесь, прошу вас пока ничего ей не говорить. Может быть потом»
Теперь пришло время растеряться мне. Я, конечно предполагал, что Ирина предложит мне присутствовать при встрече и готов был с этим согласится, но привести ее в свой дом? Позвольте, в каком качестве? Что я буду с ней делать? Если в том мире у нас с ней ничего не произошло, что может произойти здесь? Да и не готов я менять свой здешний спокойный холостяцкий статус на мифическое «семейное» счастье. Ну уж нет. Но как вежливо отказать, девушка приняла тебя в своем доме, выразила, как бы это помягче выразится, тебе свое расположение и теперь просит об одолжении.
«Ничего себе одолжение», встрял мой внутренний голос, «эдак она тебя замуж, вернее женится сосватает». «Действительно», согласился я с голосом, что делал нечасто.
- «Постой» - обратился я к Ирине.
- «Конечно, встретить мать я могу, но, согласись нелепо привести ее в свой дом, мы и в том мире не были настолько близки, чтобы жить вместе».
Лицо девушки на глазах темнело.
- «Давай попытаемся» - начал я издалека,
- «Поселить ее где-то отдельно, есть же здесь, наверное, свободные дома, пусть она спокойно придет в себя».
Глаза собеседницы просветлели.
- «Наверняка, вот у меня в конце улицы есть дом, где никто не живет, там жил симпатичный парень, но он исчез куда-то».
- «Понятно куда» - проворчал я.
- «Все мы отправляемся по назначению. Но нельзя просто так прийти и занять дом, наверное, этим кто-то ведает»?
- «Наверняка, только как это узнать, времени почти нет» - всполошилась подруга.
- «Где у тебя коммуникатор? Тебе нужно связаться с куратором и попытаться решить вопрос. У тебя есть куратор»?
- «Конечно, пойдем».
Еще одна неожиданность, пройдя через комнаты в стиле «ретро» мы вошли во вполне себе современный, строгий, я бы даже сказал мужской кабинет. Ну да, вспомнил я выступление Ирины в клубе, ты думал она готовит свои лекции лежа на оттоманке?
Двумя движениями коснувшись осветившегося экрана, Ирина уселась в кресло, указав мне на диван в углу, низкий, но удобный.
После недолгой паузы на экране появилась девчонка с косичками, совершенно непохожая на хозяйку, а я-то думал, что все кураторы – копия нас самих. Заговорила Ирина с ней, как с подружкой, похоже подружками они и были, я, невольно вспомнил своего куратора, похожего на меня как брат близнец, к разговору с которым я готовился и, порою не знал как начать, здесь же все было просто.
- «Манечка, здравствуй дорогая» - начала Ирина.
- «Здравствуй Ирочка, солнышко, как твои дела»?
Далее, все было очень просто, Ирина в двух словах напомнила кураторше о своих отношениях с матерью, о которых та, похоже была прекрасно осведомлена и несколькими словами, я даже позавидовал, как кратко и доходчиво, изложила суть дела, включая порученную мне функцию.
Куратор - Маня, нисколько не удивилась и тут же выдала решение, предложив на выбор несколько пустующих после отбытия жильцов домов, посоветовала их осмотреть и выбрать подходящий, если необходимо, связаться с ней для внесения изменений в интерьер и сделав выбор, сообщить ей, чтобы служба, она так и сказала – служба, позаботилась о том, чтобы доукомплектовать жилище всем необходимым.
- «А Сергей» - она выглянула из-за плеча Ирины и помахала мне ручкой, оказывается она меня знает - «Встретит твою маму и проводит ее в жилище. А дальше будем посмотреть».
Сеанс закончился и в руках девушки остался маленький прибор, в котором были указаны адреса домов и показаны маршруты движения к ним.
- «Здорово» - одним словом описал я произошедшее.
- «Пойдем выбирать»?
- «Вперед».
Я посмотрел на Ирину с неким сомнением, она конечно девушка рисковая, но выходить на люди в дезабилье - наряде, напоминающем легкомысленный пеньюар, поостерегся бы. Ирина как будто услышала меня, сбросила легкий наряд с плеч и оставшись в трусах с высоким вырезом сочно-алого цвета, дурной пример заразителен, лифчика на ней не было. Я смотрел как колышется хорошо очерченная грудь покуда хозяйка идет к выходу из кабинета и начал чувствовать утяжеление внизу живота, но Ирина вернулась через минуту в каком-то напоминающем хламиду или рубаху сереньком в мелкий цветочек платьице и тяжесть тут же ушла.
Взявшись за руки, мы вышли, и я позволил себе заглянуть в картинку на экране. Значков было немного и сразу же предложил отложить на потом те, которые находятся в непосредственной близости от ее дома. Глупо было отказываясь от встречи с матерью столкнуться с ней на улице, хотя, конечно – шила в мешке не утаишь, рано или поздно она узнает о том, что ее дочь здесь.
О дальнейшем думать не хотелось оставалась надежда на то, что все важные и наносящие обиду нам там деяния, здесь оказываются пустыми и незначительными.
Путь проходил мимо «Райского сада» оттуда неслись звуки музыки и ароматы кухни, естественным желанием было – посетить заведение, но проявив стойкость и согласившись друг с другом решили, сперва дело.
Избушка, именно это слово приходило на ум при взгляде на бревенчатый домик. Крылечко, грядка, кажется называемая рабаткой с цветочками и. для полноты картины печная труба на черепичной крыше, только курьих ножек не хватает.
- «Мне нравится, я бы здесь поселился» - я не кривил душой.
Ирина не была в таком восторге и скептически оглядывала жилище, ей было виднее, она лучше была знакома со вкусами мамаши.
- «Пошли внутрь» - позвала она.
Мы вошли. Трудно представить себе такое разительное отличие между внешним и внутренним. Внутри избы располагалась современнейшая квартира-студия, где пространство было поделено на зоны при помощи стеллажей с книгами, легких, типа ширм перегородок, зона кухни была сокрыта огромной стеклянной матовой стеной. Туалетные комнаты были спрятаны в закутке и не бросались в глаза, спальня – отдельная песня, поднятая на антресоли, стоящей на огромных, как слоновьи ноги столбах тяжелый занавес скрывал огромную круглую кровать, спать на которой возможно было в любом положении широкие ступени вели прямо к ложу.
Ирина облазала все закоулки, заглянула в каждый угол много передвигаясь и стараясь делать это незаметно постоянно поправляла трусы под платьем, то ли они ей жали, то ли, наоборот сползали. Несмотря на ее неброский наряд, меня это начинало беспокоить, да и неловко было в чужом доме…
Окна, снаружи казавшиеся небольшими, прекрасно освещали пространство, кроме того, умная система освещения была выполнена с изыском, где-то, пространство освещали встроенные в стены и потолок панели, где-то извивались из стен в виде бутонов на длинных гибких ножках, освещение включалось автоматически, стоило ступить в затененную зону, как загорался светильник.
Мне все больше нравилось в этой избе, я стал подумывать, а нет ли возможности из моего, довольно аскетичного жилища перебраться в этот комфорт, если, конечно мамаше квартирка не подойдет.
Но губы раскатаны были не по делу, Ирина, обойдя апартаменты кивнула и сказала,
- «То, что надо».
- «Ну вот и хорошо» - внешне оживившись, внутренне скис я.
- «Сообщай адрес, объявляй рейдер и ужинать».
Остальное произошло очень быстро, с местного экрана Ирина вышла на Маню – куратора, объявила ей, что жилище найдено, в двух словах объяснила перечень необходимых в доме мелочей и белья, набор одежды, надо понимать был стандартен. Куратор - Маня был, на удивление понятлив и сделав пару уточнений ушел из эфира. Можно было отправляться на ужин, что мы, с удовольствием и проделали.
А здесь, я имею ввиду «Райский сад» жизнь затихла. Виной всему был парнишка - пианист, который в совершенно не концертном костюме, в коротких, как носили в пионерлагере шортах, в футболке и сандалиях на босу ногу, юный пионэр, только красного галстука не хватает, сидел за инструментом и, закрыв глаза играл что-то до боли знакомое и очень печальное. Рядом, на полу, в таком же костюмчике, с блестящими глазами сидела его подружка, а с другой стороны инструмента стоял, опиравшийся на стену, весь в слезах Христофор. Вот уж от кого не ждал я такой впечатлительности и столь явного проявления эмоций.
Передвигаясь очень медленно и тихо, мы прошли к свободному столу с сели, было не до еды. Кожей завладели мурашки, передвигающиеся от колен вверх по телу и растворявшиеся где-то в затылке. Это подобие озноба не вызывало ни малейшего желания не то, что двигаться, но даже шевелиться. Ирина, похоже прибывала в аналогичном состоянии. Едва соображавшая голова поражалась такому глубокому погружению в музыку, думалось – то ли парень настолько талантлив, то ли я стал здесь настолько эмоциональным и понимающим искусство или здесь действует какой-то массовый гипноз. Мой внутренний голос, обожающий высказывать свое мнение не вовремя, проворчал, «какая разница, зато как приятно» и я, к своему удивлению во второй раз за день с ним согласился.
Вдоволь натешившись нашими слезами, а они у многих не только женщин натурально текли по щекам, виртуоз потихоньку уходил в более спокойные, лирические темы, темп игры ускорялся народ утирал слезы и даже пытался подпевать, услышав знакомые мелодии, закончился концерт вполне себе жизнеутверждающей темой и овацией зала, когда мальчик встал и поклонился.
Христофор облапил юнца и целовал в щеки, что, происходи это в другой обстановке показалось бы неприличным. Парень краснел, вырывался из объятий и когда ему это удалось подхватил свою девочку и ретировался.
Сгущение эмоций в атмосфере на этом небольшом пространстве было таково, что их можно было отрезать как желе и вкушать с малиновым сиропом. Приборы приема и поглощения работали на полную мощность, мне даже казалось, что я слышу, как они всасывают в себя густую, сладкую субстанцию. Но это все были мои фантазии.
Оттаяли не только мы, народ потянулся к бару и зоне шведского стола. Встали и мы. Наполнив тарелки и не забыв о бокалах, вернулись за стол и, после довольно длительного перерыва, наконец-то смогли поесть.
Еда выполнила свою расслабляющую функцию, бокалы с вином опустели и были снова наполнены, разговор не клеился, мне неловко было расспрашивать подругу о причинах ее нежелания встретить мать, а сама она предпочитала эту тему не затрагивать. Уточнив, время, когда необходимо встретить вновь прибывающую и адрес ее будущего проживания мы решили расстаться.
От провожатого, Ирина отказалась, и мы разошлись каждый к себе, вернее это я, к себе.
48
Всю недолгую дорогу гадал, стоит посетить знойный край, где мне возможно предстоит жить или не стоит. Подспудно, для себя, перед собой-то чего кривить душой, с некоторых пор начал признаваться, мол глупо отказываться от предложенной бабулей привилегии и дорогого стоит сыграть роль провидения и влить свежей крови в элитарное семейство. Именно такую формулу, помогавшую мне решиться на шаг придумал я для себя.
Так размышляя, дошел до жилища, посмотрел на его холостяцкий уют и решил как-нибудь привнести в него хоть какие элементы уюта, не давал мне покоя домик, в который мне предстояло поселить Иру старшую, теперь их придется как-то идентифицировать.
Пока же с неизменной чашкой кофе уселся пред экраном с целью навестить будущих родственников. Прибор услужливо перенес меня в зной южной страны, и я увидел свою будущую семью за привычным для них, в это время дня занятием –завтраком, интересно, почему он не назван утренником?
Меня здесь поджидал сюрприз, за столом, справа от папы и слева от мамы, спиною ко мне сидела девушка, облик которой показался мне до боли знакомым, я, с интересом разглядывал темно-русые волосы, с коротко стриженным затылком и густыми волнистыми локонами выше, лежащими небрежно, но изящно. Мне видна была часть смуглой щеки, с заметным, даже через загар легким румянцем и маленькое ухо, за которое был заправлен небольшой локон волос. Шея, не слишком высокая, но достаточная для того, чтобы на ней красиво кудрявились кончики остриженных, но слегка отросших волос и лежала тонкой вязки золотая цепочка.
Говорила Надежда, так, ничего не значащий разговор за завтраком, суфлер, конечно перевел мне произнесенные фразы, но они мне ничего не прояснили. А вот слова Педро меня заинтересовали, он как раз обращался к девушке,
- «Останься, поживи хотя бы неделю, и Надия будет рада и я очень давно тебя не видел». Собеседница, тряхнув головой, до боли знакомым по тембру голосом произнесла несколько фраз из которых, с помощью переводчика я понял, что она не против задержаться и что она тоже скучала, не видя брата.
Сестра Пети, понял я. Она быстро вскочила и чмокнула его в щеку. На ней были очень короткие, настолько короткие, что не прикрывали нижней части ягодичных мышц шорты и укороченная до размеров бюстгальтера рубашечка.
В прошлые времена, откуда, как мне казалось она пришла не принято было девочкам носить шорты, вернее их носили, но не в городе - на даче, в пионерском лагере, шорты те почти не несли в себе сексуальности, поскольку были практически одинаковыми, у мальчиков и девочек, а уж обнажить живот, тогда посчитали бы верхом бесстыдства.
Рубашечка, если не белая с погончиками, то в клеточку, весь эротизм в коротком рукаве…
Продолжая щебетать и двигаться, она пересела на другой стул и оказалась ко мне лицом.
С трудом могу представить на этот момент выражение своего лица, а хотелось бы посмотреть. Умом я понимал, что это не она и не может быть ею. Но зачем-то провидение приготовило мне такое испытание, встретить лицом к лицу свою юность, совсем раннюю, когда небо было синим, солнце ярким, арбуз красным. Это была она, та самая, моя первая серьезная, в полном смысле этого слова любовь. Ее глаза, небольшие, но выразительные, красиво очерченный, но не тот, что называют чувственным рот, губы пухлые, в меру и силу возраста капризные, над верхней губой, если приглядеться заметен пушок, почти как у мальчика ее возраста, а ей лет тринадцать – четырнадцать, но, как у многих современных акселератов, заметная, практически оформившаяся грудь, бедра узкие, но не настолько, чтобы назвать их мальчишескими, попка все равно округлая и аппетитная. Ноги стройные, довольно длинные, но голенастой ее не назовешь, очевидно потому, что высокие бедра несколько, не полноваты, а, скорее накачаны мышцами. Рост – средний.
В общем, если рассмотреть пристрастно – ничего особенного. Но для меня, тогда не было женщины желаннее, тела прекрасней, голоса нежнее.
И вот на экране, передающим картинку практически без искажений, я вижу ее, мою подругу тех давних лет, слышу ее довольно низкий голос, хоть и изъясняющийся на непонятном мне наречии, но такой родной, такой близкий …
Была середина дня, подружка моя уже вернулась из школы и сняв через голову, я этого не видел, но живо себе представлял суперкороткое платье и, через ноги колготки, предмет, который в те достойные,
- «Куда-нибудь препроводить, может быть у вас получится совместное с ней проживание? А о том, что я еще здесь, прошу вас пока ничего ей не говорить. Может быть потом»
Теперь пришло время растеряться мне. Я, конечно предполагал, что Ирина предложит мне присутствовать при встрече и готов был с этим согласится, но привести ее в свой дом? Позвольте, в каком качестве? Что я буду с ней делать? Если в том мире у нас с ней ничего не произошло, что может произойти здесь? Да и не готов я менять свой здешний спокойный холостяцкий статус на мифическое «семейное» счастье. Ну уж нет. Но как вежливо отказать, девушка приняла тебя в своем доме, выразила, как бы это помягче выразится, тебе свое расположение и теперь просит об одолжении.
«Ничего себе одолжение», встрял мой внутренний голос, «эдак она тебя замуж, вернее женится сосватает». «Действительно», согласился я с голосом, что делал нечасто.
- «Постой» - обратился я к Ирине.
- «Конечно, встретить мать я могу, но, согласись нелепо привести ее в свой дом, мы и в том мире не были настолько близки, чтобы жить вместе».
Лицо девушки на глазах темнело.
- «Давай попытаемся» - начал я издалека,
- «Поселить ее где-то отдельно, есть же здесь, наверное, свободные дома, пусть она спокойно придет в себя».
Глаза собеседницы просветлели.
- «Наверняка, вот у меня в конце улицы есть дом, где никто не живет, там жил симпатичный парень, но он исчез куда-то».
- «Понятно куда» - проворчал я.
- «Все мы отправляемся по назначению. Но нельзя просто так прийти и занять дом, наверное, этим кто-то ведает»?
- «Наверняка, только как это узнать, времени почти нет» - всполошилась подруга.
- «Где у тебя коммуникатор? Тебе нужно связаться с куратором и попытаться решить вопрос. У тебя есть куратор»?
- «Конечно, пойдем».
Еще одна неожиданность, пройдя через комнаты в стиле «ретро» мы вошли во вполне себе современный, строгий, я бы даже сказал мужской кабинет. Ну да, вспомнил я выступление Ирины в клубе, ты думал она готовит свои лекции лежа на оттоманке?
Двумя движениями коснувшись осветившегося экрана, Ирина уселась в кресло, указав мне на диван в углу, низкий, но удобный.
После недолгой паузы на экране появилась девчонка с косичками, совершенно непохожая на хозяйку, а я-то думал, что все кураторы – копия нас самих. Заговорила Ирина с ней, как с подружкой, похоже подружками они и были, я, невольно вспомнил своего куратора, похожего на меня как брат близнец, к разговору с которым я готовился и, порою не знал как начать, здесь же все было просто.
- «Манечка, здравствуй дорогая» - начала Ирина.
- «Здравствуй Ирочка, солнышко, как твои дела»?
Далее, все было очень просто, Ирина в двух словах напомнила кураторше о своих отношениях с матерью, о которых та, похоже была прекрасно осведомлена и несколькими словами, я даже позавидовал, как кратко и доходчиво, изложила суть дела, включая порученную мне функцию.
Куратор - Маня, нисколько не удивилась и тут же выдала решение, предложив на выбор несколько пустующих после отбытия жильцов домов, посоветовала их осмотреть и выбрать подходящий, если необходимо, связаться с ней для внесения изменений в интерьер и сделав выбор, сообщить ей, чтобы служба, она так и сказала – служба, позаботилась о том, чтобы доукомплектовать жилище всем необходимым.
- «А Сергей» - она выглянула из-за плеча Ирины и помахала мне ручкой, оказывается она меня знает - «Встретит твою маму и проводит ее в жилище. А дальше будем посмотреть».
Сеанс закончился и в руках девушки остался маленький прибор, в котором были указаны адреса домов и показаны маршруты движения к ним.
- «Здорово» - одним словом описал я произошедшее.
- «Пойдем выбирать»?
- «Вперед».
Я посмотрел на Ирину с неким сомнением, она конечно девушка рисковая, но выходить на люди в дезабилье - наряде, напоминающем легкомысленный пеньюар, поостерегся бы. Ирина как будто услышала меня, сбросила легкий наряд с плеч и оставшись в трусах с высоким вырезом сочно-алого цвета, дурной пример заразителен, лифчика на ней не было. Я смотрел как колышется хорошо очерченная грудь покуда хозяйка идет к выходу из кабинета и начал чувствовать утяжеление внизу живота, но Ирина вернулась через минуту в каком-то напоминающем хламиду или рубаху сереньком в мелкий цветочек платьице и тяжесть тут же ушла.
Взявшись за руки, мы вышли, и я позволил себе заглянуть в картинку на экране. Значков было немного и сразу же предложил отложить на потом те, которые находятся в непосредственной близости от ее дома. Глупо было отказываясь от встречи с матерью столкнуться с ней на улице, хотя, конечно – шила в мешке не утаишь, рано или поздно она узнает о том, что ее дочь здесь.
О дальнейшем думать не хотелось оставалась надежда на то, что все важные и наносящие обиду нам там деяния, здесь оказываются пустыми и незначительными.
Путь проходил мимо «Райского сада» оттуда неслись звуки музыки и ароматы кухни, естественным желанием было – посетить заведение, но проявив стойкость и согласившись друг с другом решили, сперва дело.
Избушка, именно это слово приходило на ум при взгляде на бревенчатый домик. Крылечко, грядка, кажется называемая рабаткой с цветочками и. для полноты картины печная труба на черепичной крыше, только курьих ножек не хватает.
- «Мне нравится, я бы здесь поселился» - я не кривил душой.
Ирина не была в таком восторге и скептически оглядывала жилище, ей было виднее, она лучше была знакома со вкусами мамаши.
- «Пошли внутрь» - позвала она.
Мы вошли. Трудно представить себе такое разительное отличие между внешним и внутренним. Внутри избы располагалась современнейшая квартира-студия, где пространство было поделено на зоны при помощи стеллажей с книгами, легких, типа ширм перегородок, зона кухни была сокрыта огромной стеклянной матовой стеной. Туалетные комнаты были спрятаны в закутке и не бросались в глаза, спальня – отдельная песня, поднятая на антресоли, стоящей на огромных, как слоновьи ноги столбах тяжелый занавес скрывал огромную круглую кровать, спать на которой возможно было в любом положении широкие ступени вели прямо к ложу.
Ирина облазала все закоулки, заглянула в каждый угол много передвигаясь и стараясь делать это незаметно постоянно поправляла трусы под платьем, то ли они ей жали, то ли, наоборот сползали. Несмотря на ее неброский наряд, меня это начинало беспокоить, да и неловко было в чужом доме…
Окна, снаружи казавшиеся небольшими, прекрасно освещали пространство, кроме того, умная система освещения была выполнена с изыском, где-то, пространство освещали встроенные в стены и потолок панели, где-то извивались из стен в виде бутонов на длинных гибких ножках, освещение включалось автоматически, стоило ступить в затененную зону, как загорался светильник.
Мне все больше нравилось в этой избе, я стал подумывать, а нет ли возможности из моего, довольно аскетичного жилища перебраться в этот комфорт, если, конечно мамаше квартирка не подойдет.
Но губы раскатаны были не по делу, Ирина, обойдя апартаменты кивнула и сказала,
- «То, что надо».
- «Ну вот и хорошо» - внешне оживившись, внутренне скис я.
- «Сообщай адрес, объявляй рейдер и ужинать».
Остальное произошло очень быстро, с местного экрана Ирина вышла на Маню – куратора, объявила ей, что жилище найдено, в двух словах объяснила перечень необходимых в доме мелочей и белья, набор одежды, надо понимать был стандартен. Куратор - Маня был, на удивление понятлив и сделав пару уточнений ушел из эфира. Можно было отправляться на ужин, что мы, с удовольствием и проделали.
А здесь, я имею ввиду «Райский сад» жизнь затихла. Виной всему был парнишка - пианист, который в совершенно не концертном костюме, в коротких, как носили в пионерлагере шортах, в футболке и сандалиях на босу ногу, юный пионэр, только красного галстука не хватает, сидел за инструментом и, закрыв глаза играл что-то до боли знакомое и очень печальное. Рядом, на полу, в таком же костюмчике, с блестящими глазами сидела его подружка, а с другой стороны инструмента стоял, опиравшийся на стену, весь в слезах Христофор. Вот уж от кого не ждал я такой впечатлительности и столь явного проявления эмоций.
Передвигаясь очень медленно и тихо, мы прошли к свободному столу с сели, было не до еды. Кожей завладели мурашки, передвигающиеся от колен вверх по телу и растворявшиеся где-то в затылке. Это подобие озноба не вызывало ни малейшего желания не то, что двигаться, но даже шевелиться. Ирина, похоже прибывала в аналогичном состоянии. Едва соображавшая голова поражалась такому глубокому погружению в музыку, думалось – то ли парень настолько талантлив, то ли я стал здесь настолько эмоциональным и понимающим искусство или здесь действует какой-то массовый гипноз. Мой внутренний голос, обожающий высказывать свое мнение не вовремя, проворчал, «какая разница, зато как приятно» и я, к своему удивлению во второй раз за день с ним согласился.
Вдоволь натешившись нашими слезами, а они у многих не только женщин натурально текли по щекам, виртуоз потихоньку уходил в более спокойные, лирические темы, темп игры ускорялся народ утирал слезы и даже пытался подпевать, услышав знакомые мелодии, закончился концерт вполне себе жизнеутверждающей темой и овацией зала, когда мальчик встал и поклонился.
Христофор облапил юнца и целовал в щеки, что, происходи это в другой обстановке показалось бы неприличным. Парень краснел, вырывался из объятий и когда ему это удалось подхватил свою девочку и ретировался.
Сгущение эмоций в атмосфере на этом небольшом пространстве было таково, что их можно было отрезать как желе и вкушать с малиновым сиропом. Приборы приема и поглощения работали на полную мощность, мне даже казалось, что я слышу, как они всасывают в себя густую, сладкую субстанцию. Но это все были мои фантазии.
Оттаяли не только мы, народ потянулся к бару и зоне шведского стола. Встали и мы. Наполнив тарелки и не забыв о бокалах, вернулись за стол и, после довольно длительного перерыва, наконец-то смогли поесть.
Еда выполнила свою расслабляющую функцию, бокалы с вином опустели и были снова наполнены, разговор не клеился, мне неловко было расспрашивать подругу о причинах ее нежелания встретить мать, а сама она предпочитала эту тему не затрагивать. Уточнив, время, когда необходимо встретить вновь прибывающую и адрес ее будущего проживания мы решили расстаться.
От провожатого, Ирина отказалась, и мы разошлись каждый к себе, вернее это я, к себе.
48
Всю недолгую дорогу гадал, стоит посетить знойный край, где мне возможно предстоит жить или не стоит. Подспудно, для себя, перед собой-то чего кривить душой, с некоторых пор начал признаваться, мол глупо отказываться от предложенной бабулей привилегии и дорогого стоит сыграть роль провидения и влить свежей крови в элитарное семейство. Именно такую формулу, помогавшую мне решиться на шаг придумал я для себя.
Так размышляя, дошел до жилища, посмотрел на его холостяцкий уют и решил как-нибудь привнести в него хоть какие элементы уюта, не давал мне покоя домик, в который мне предстояло поселить Иру старшую, теперь их придется как-то идентифицировать.
Пока же с неизменной чашкой кофе уселся пред экраном с целью навестить будущих родственников. Прибор услужливо перенес меня в зной южной страны, и я увидел свою будущую семью за привычным для них, в это время дня занятием –завтраком, интересно, почему он не назван утренником?
Меня здесь поджидал сюрприз, за столом, справа от папы и слева от мамы, спиною ко мне сидела девушка, облик которой показался мне до боли знакомым, я, с интересом разглядывал темно-русые волосы, с коротко стриженным затылком и густыми волнистыми локонами выше, лежащими небрежно, но изящно. Мне видна была часть смуглой щеки, с заметным, даже через загар легким румянцем и маленькое ухо, за которое был заправлен небольшой локон волос. Шея, не слишком высокая, но достаточная для того, чтобы на ней красиво кудрявились кончики остриженных, но слегка отросших волос и лежала тонкой вязки золотая цепочка.
Говорила Надежда, так, ничего не значащий разговор за завтраком, суфлер, конечно перевел мне произнесенные фразы, но они мне ничего не прояснили. А вот слова Педро меня заинтересовали, он как раз обращался к девушке,
- «Останься, поживи хотя бы неделю, и Надия будет рада и я очень давно тебя не видел». Собеседница, тряхнув головой, до боли знакомым по тембру голосом произнесла несколько фраз из которых, с помощью переводчика я понял, что она не против задержаться и что она тоже скучала, не видя брата.
Сестра Пети, понял я. Она быстро вскочила и чмокнула его в щеку. На ней были очень короткие, настолько короткие, что не прикрывали нижней части ягодичных мышц шорты и укороченная до размеров бюстгальтера рубашечка.
В прошлые времена, откуда, как мне казалось она пришла не принято было девочкам носить шорты, вернее их носили, но не в городе - на даче, в пионерском лагере, шорты те почти не несли в себе сексуальности, поскольку были практически одинаковыми, у мальчиков и девочек, а уж обнажить живот, тогда посчитали бы верхом бесстыдства.
Рубашечка, если не белая с погончиками, то в клеточку, весь эротизм в коротком рукаве…
Продолжая щебетать и двигаться, она пересела на другой стул и оказалась ко мне лицом.
С трудом могу представить на этот момент выражение своего лица, а хотелось бы посмотреть. Умом я понимал, что это не она и не может быть ею. Но зачем-то провидение приготовило мне такое испытание, встретить лицом к лицу свою юность, совсем раннюю, когда небо было синим, солнце ярким, арбуз красным. Это была она, та самая, моя первая серьезная, в полном смысле этого слова любовь. Ее глаза, небольшие, но выразительные, красиво очерченный, но не тот, что называют чувственным рот, губы пухлые, в меру и силу возраста капризные, над верхней губой, если приглядеться заметен пушок, почти как у мальчика ее возраста, а ей лет тринадцать – четырнадцать, но, как у многих современных акселератов, заметная, практически оформившаяся грудь, бедра узкие, но не настолько, чтобы назвать их мальчишескими, попка все равно округлая и аппетитная. Ноги стройные, довольно длинные, но голенастой ее не назовешь, очевидно потому, что высокие бедра несколько, не полноваты, а, скорее накачаны мышцами. Рост – средний.
В общем, если рассмотреть пристрастно – ничего особенного. Но для меня, тогда не было женщины желаннее, тела прекрасней, голоса нежнее.
И вот на экране, передающим картинку практически без искажений, я вижу ее, мою подругу тех давних лет, слышу ее довольно низкий голос, хоть и изъясняющийся на непонятном мне наречии, но такой родной, такой близкий …
Была середина дня, подружка моя уже вернулась из школы и сняв через голову, я этого не видел, но живо себе представлял суперкороткое платье и, через ноги колготки, предмет, который в те достойные,
