Потому не стал никак реагировать на то, что она вновь плеснула себе в стакан, выпила, не морщась и закусила очень экономно, совершив лишь одно глотательное движение.
Подождав, в раздумье несколько минут, чтобы алкоголь успел всосаться, тут я поймал себя на мысли – каким образом алкоголь может действовать на бестелесный фантом, который по идее и крови не имеет, некуда всасываться, но отбросил эту мысль, как несуразную, если уж мы в состоянии испытывать ярчайший оргазм, почему бы нам не ощутить и радость опьянения.
Спустя минуты, дождавшись прихода Ирина начала раскладывать мои и свои мысли по полочкам.
Как всегда, упрощая мое сложное толкование и упирая на то, что чем бы не было наше нынешнее существование оно, как сказала еще бабушка, являются моментом отдыха, так сказать передержки в комфортных условиях для дальнейшего использования и какая тебе разница находится твоя душонка в том теле, которое ты наблюдаешь в зеркале или сидит где-то в пробирке в шкафу лаборатории и участвует во всех этих живых картинках лишь виртуально.
Даже если это так, то со стороны Создателя не было бы гуманным подвергнуть нас такому испытанию и даже уничижению указав на нашу ущербность. А так мы ощущаем себя хозяевами, творцами и даже отчасти соучастниками. И за это только мы должны быть благодарны.
Я, со своей стороны могу заметить, что крайне признательна распорядителю наших судеб за то, что он предоставил мне возможность существования в данной реальности, за то, что здесь я смогла пережить прекрасные мгновенья жизни и, в том числе встречу с тобой.
И мне, как говорил классик «глубоко плевать» происходит это со мной наяву или является фантазией, которая по яркости восприятия и бытия, даст фору любой реальности.
Так что брось забивать себе голову ерундой. Выпей джина, расслабься и продолжай наслаждаться жизнью, да-да именно жизнью, чем бы это существование не оказалось на самом деле. Аминь.
Взяв протянутый мне стакан, я сделал два больших глотка, почувствовал легкий ожог пищевода и в качестве закуски, поцеловал Ирину в щеку.
- «А как же быть с рукописью»? – вспомнил я, вдруг с чего все началось.
- «А никак, будем считать, что послание это дошло до нас обоих с целью - мне напомнить о том, что когда-то было, а тебе, больше обо мне узнать.
Если бы не рукопись, сама бы я тебе такого никогда не рассказала. Но кому-то, зачем-то надо было чтобы ты это знал. Возможно это тебе пригодится в новой жизни или, не дай Бог, станет сюжетом твоей книги».
Тут, внезапно я вспомнил, с какой целью зашел к подруге и куда намеревался отнести манускрипт. Решив - скрывать такое негоже, рассказал Ольге, что собирался к Егору, хотел дать ему прочесть и получить его мнение о рукописи, а теперь, после всего услышанного сомневаюсь, имею ли я право обнародовать документ, да-да, поскольку рукопись оказалась отчасти и мемуарами.
- «Скажи – родное сердце, ты собираешься поведать Седову, что нашел участницу части поведанных событий, может ты и мальчиков, столь колоритно описанных поищешь, возможно они где-то здесь, на этом свете.
То, что я узнала себя и своих подруг в персонажах, на данный момент не значит ровно ничего. Я готова согласится с тобой в том, что сие есть художественное произведение и все это быть может просто совпадением или, точнее сказать изощренной художественной фантазией очень схожей с событиями, имевшими место в жизни. Скорее всего, яркое описание эмоций действующих лиц, сыграло свою гадкую роль и предложило поставить себя на место участников, а сходные переживания, внесли ощущения яви в фантастические картины.
Мне кажется, совсем необязательно ставить Седова в известность о том, что кто-то узнал себя в персонаже, более того, уверена, что и другие узнают себя в персонажах произведения, только не все, как я тебе в том признаются, согласись, на это нужно определенное мужество.
Потому неси страницы Егору, порадуй и развлеки его, а уж о том, публиковать ли, или вообще не показывать никому сие полупорнографическое сочинение вместе и решите».
Ирина вытряхнула из бутылки последние капли в стакан, с сожалением взглянула на пустую посуду, развела ручками, показывая, что больше нет и махнула мне на прощание. Я отбыл.
60
Егор ожидал меня, сидя на веранде в кресле-качалке. Прямо дачная идиллия, подумал я про себя.
Увидев меня Седов поднялся, поприветствовал и усади в соломенное кресло, стоявшее возле низкого со стеклянной столешницей столика, сам сел такое-же, напротив.
В двух словах повторив ему загадочную историю появления у меня рукописи, протянул страницы товарищу и, понимая, что мне придется немало ждать, отправился к буфету, где, дабы усугубить нарушение своего табу не пить с утра, соорудил напиток на основе джина, правда не слишком крепкий и сотворил кофе, я по-прежнему, люблю кофе.
Кофе, смакуя выпил, пока не остыл, а запотевший стакан забрал с собой. Уселся напротив Егора и с интересом, раздумывая о своем, «о девичьем», а интересно в знойной Аргентине, я возникну человечком какого пола, начал следить за выражением лица друга.
Наблюдать было любопытно, лицо менялось от безразличного к заинтересованному, потом, вдруг покраснело, Егор облизал губы, на лбу выступила испарина, ого, кажется впечатляет.
Читает очень внимательно, иногда отлистывает страницу назад и перечитывает, интересуется.
Явно нервничает, странно. Взрослый человек, опытный, не юноша впервые читающий эротику, вытирает испарину рукой, оттягивает ворот, трудно дышит.
Что-то с ним происходит, бледнеет.
Интересно, какой фрагмент так впечатлил его? Пытаюсь понять, на взгляд оценивая количество отложенных уже прочитанных листов.
Уже и стакан мой опустел, а Егор все молчит, но заметно нервничает. Жду.
Наконец чтение закончено. Листы отложены, но руки читателя заметно дрожат. Взглянул вопросительно, а собеседник тупит глаза, не смотрит. Странно.
Пауза затягивается, наконец решившись, Седов поднимает глаза и говорит неожиданное,
- «Жизненно, как будто в детстве побывал», - не совсем понимая, но подозревая неладное, спрашиваю,
- «В каком смысле побывал»?
- «Со мною в жизни происходило нечто подобное, как будто кто-то описал мои юные годы», - я вопросительно, но осторожно, пытаясь нащупать почву уточнил.
- «Выходит ты нашел там что-то похожее на правду».
- «Какое там, похожее, чистая правда, только изложена гладко, я бы так не сумел», - смутившись, но приняв комплимент на свой адрес, ведь правил-то текст я, удивленно покачал головой.
- «Очень любопытно, не ты первый, кто узнал в тексте события реально происходившие» - Егор вопросительно взглянул на меня,
- «Только то была женщина».
Последовавшая за этим немая сцена прекрасно описана классиками, повторяться не буду, поясню только, вызвана она тем, что я не считаю возможным обнародовать имя женщины, посвятившей меня в подробности своих юношеских эротических приключений и, так же не могу пытаться выяснить у Егора в ком из персонажей он увидел себя и потому произнес избитую, но подходящую к ситуации фразу,
- «Без комментариев».
Егор, как мне показалось обреченно, кивнул.
А я получил еще одно доказательство того, что рукопись попала ко мне не случайно, хотя это нисколько не прояснило моего понимания зачем и, самое интересное, никто не может мне этого разъяснить.
По итогам произведенного впечатления, у Седова, очевидно отпало желание, проводить открытую и публичную читку сего загадочного произведения, хотя было бы любопытно понаблюдать сколько человек увидят в описываемых событиях фрагменты из своей жизни.
Сложив листки по порядку и положив поверх руки, сидел и понимал, что нужно уйти, но не мог найти фразы удачно заканчивающей этот, почти не начатый разговор.
Всегда собранный и самодостаточный Егор смотрелся потерянным и, как никогда не находил ни слов, ни действий, дабы прийти ему на помощь, я сдержанно попрощался и ушел, забрав рукопись с собой.
Она начинала меня раздражать, появилась ниоткуда, заинтересовала меня до такой степени, что я взялся ее редактировать, потом, двое близких мне людей впали в прострацию прочитав текс и увидев в героях себя.
И, если честно, боюсь ее еще кому-нибудь показывать, но и уничтожить рука у меня не поднимется, а значит самый простой вариант – опубликовать. Пусть те, кому это интересно читает, пусть узнавшие в героях себя собираются в сообщества и выясняют, проясняют и объясняют необъяснимые, на первый взгляд совпадения и мистические откровения.
Но зачем эта странная миссия поручена мне, ей Богу не понимаю и вряд ли мне это кто-то объяснит, вернее объяснение, наверняка есть, но тот, кто решил наградить, или наказать меня этим поручением, вряд ли снизойдет до объяснений, ибо сказано – поскольку от нас сие сокрыто, значит Он не считает нужным нам это открывать.
Возможно стресс, который мне приходится переживать в данный момент является частью подготовки к моему, теперь уже понятно, что скорому перемещению и видения мои, точнее сказать узнавание в далеких людях, в далекой стране знакомых лиц, возможно призвано облегчить для меня адаптирование к новым условиям жизни.
Хотя, нас всех уверяют, что память с которой мы выпадаем из этого и попадаем в тот мир полностью свободна от прошлых жизней в чем, на примере нынешней мы все смогли убедиться, не дает мне покою, да и есть тому масса примеров, которые мы часто просто игнорируем принимая за бред, мысль, что не все так просто и ничего не проходит бесследно.
Недаром ведь доказано, все увиденное нами за жизнь фиксируется и сохраняется где-то в подкорке и не исчезает никогда.
Ну может только быть с разрушением мозга?
А кто тебе сказал, что это хранится в голове, а не, например, в пятке?
Рассуждая таким образом, добрел я до «Райского сада», где к вящему моему удовольствию увидел Тахира в обществе Резеды за ланчем и, с удовольствием присоединился к ним.
Мне было приятно видеть их вместе. У Резеды исчезла ее резкость и появилась женственность и мягкость, а Тахир, просто ожил, как будто до этого и не жил по-настоящему, хотя глупо, наверное, говорить о жизни, после жизни.
Народ собирался, я кивал знакомым, оказывается не все еще отбыли к месту назначения, а также тем, с кем успел познакомиться и даже подружиться, находясь здесь на передержке, как кто-то выразился, по-моему, так говорят о животных, которых временно ограничивают в общении с большим стадом, по каким-то медицинским или психологическим причинам.
Очень точное сравнение – прежде чем выпустить в стадо, нужно подлечить, успокоить и просканировать все до самой глубины души.
На ланч, сегодня я предпочел блинчики, фаршированные креветками с шантарелями, теми самыми, которые в России называют по-простому – лисички. Местные (или неместные) кулинары предлагали к ним сырный соус на сливках, а кофе я сварил себе сам.
Беседуя с Тахиром и его подругой, я вскользь упомянул о рукописи, попавшей ко мне, не открывая последствий, происходивших со знакомыми, которым довелось прочесть сей труд.
Они, как-то странно переглянулись и спросили о возможности увидеть рассказ, но я, сомневаясь в целесообразности дальнейших экспериментов и следуя принятому решению опубликовать рукопись, предложил им, в ближайшее время искать текст на моей странице, я выложу его туда сегодня-завтра.
Мне кажется так будет правильно, я считаю, что тот, кто снабдил меня ею именно этого и хотел, а не хотел – для него не составит труда воспрепятствовать этому.
Не зря пришел я в «Сад», как всегда эпатируя публику на этот раз в костюме Ромео, похожем на тот в котором актер Леонард Уайтинг в бессмертном фильме Франко Дзеффирелли блистал в этой роли, появился юный музыкант, которого сопровождала его муза, естественно в костюме Джульетты.
Зал рукоплескал.
Покраснев от произведенного эффекта и полученного в связи с этим удовольствия юноша сел к роялю, зал смолк и только вздох наслаждения от первых аккордов божественной музыки Нино Рота разбавил тишину.
Нет смысла еще раз описывать впечатление от игры кумира, слезами пролитыми слушателями, можно было наполнить маленький водопад.
Судить могу только о себе, эмоции, испытанные мною на его концертах, не идут ни в какое сравнение с полученными мною в прошлой жизни ощущениями.
Очищенным и просветленным вернулся я домой и сразу уселся перед экраном с целью публиковать рукопись, сделать это можно было тремя способами – вбить текст при помощи клавиатуры, отсканировать его и проконтролировать результат и прочесть текст для того чтобы он трансформировался в буквенный вариант. Я выбрал последний. Не потому, что не доверял технике, а просто хотел сам, еще раз прикоснуться к нему.
Так, как я по-прежнему, люблю кофе, с этого я и начал, а потом усевшись с чашкой перед экраном, не торопясь и смакуя не только кофе, но и текст надиктовал его машине.
Перечитал, убедился, что все верно и одним движением выложил рукопись для всеобщего обозрения в надежде, что теперь, живя своей жизнью она найдет и почитателей, и ругателей, кто-то узнает в персонажах себя или своих знакомых, а быть может и безвестный автор, как-то себя проявит.
Проделав эти не сложные манипуляции, почувствовал опустошенность, будто проводил кого-то близкого.
Навел курсор на Аргентину. Увидел ночь и мать мою будущую, сидящую под стилизованным под лампаду светильником с книгой в руках, лицо ее было спокойно и чисто. Мадонна, подумал я.
Закрыл глаза и нежданно уснул.
И был мне сон и было утро, а может это было не во сне?
Помню, как оставил прощальное сообщение –всем, всем, всем…
Бабушка шла медленно и торжественно, опираясь на мою руку. Она светло улыбалась. А мне почему-то казалось, что я, ребенок и она ведет меня за руку и сейчас за поворотом мы увидим что-то удивительно прекрасное, именно так, как в детстве. Когда верится только в хорошее, а все плохое происходит в страшных сказках и к действительности никакого отношения не имеет.
Дверь, к которой мы приблизились была еле заметна среди укрывающей стену вьющейся зелени. Я узнал скамейку, сидя на которой в первый день, беседовал с отцом.
Бабушка посмотрела на меня своими васильковыми глазами, перекрестила и тихо сказала- «Ступай, тебе пора. Там тебя ждут, до встречи».
Как в детстве, погладив меня по голове, она слегка подтолкнула меня.
Я дотронулся до двери, она отворилась, войдя, слева, я увидел, знакомый мне парящий в воздухе подиум с высокими спинками кресел. Сидящий ко мне спиной, оглянулся, повернул кресло и, наклонившись, взглянул из-за спинки на меня. перегнувшись сбоку и, я узнал свое лицо, человек улыбнулся и подмигнул мне.
Я увидел перед собой кресло, сел и закрыл глаза. Вижу, откуда - то сверху спину и склоненную голову жены. Заглянув через ее плечо, узрел свое дряхлое тело, восьмидесяти - шестилетнего старика с ввалившимися щеками и закрытыми глазами. Женщина, делившая со мной ложе и кров, последние пятьдесят лет жизни, тихо плакала. Слезы ее падали на мой покрытый седой щетиной подбородок. Она их зачем - то вытирала. Я хотел ее приободрить, сказать пару слов о том, что я не весь умер, что я здесь. Но ничего не успел.
- «Он пришел в себя» -услышал я молодой мужской голос.
- «Он вас слышит» - и через мгновение,
Подождав, в раздумье несколько минут, чтобы алкоголь успел всосаться, тут я поймал себя на мысли – каким образом алкоголь может действовать на бестелесный фантом, который по идее и крови не имеет, некуда всасываться, но отбросил эту мысль, как несуразную, если уж мы в состоянии испытывать ярчайший оргазм, почему бы нам не ощутить и радость опьянения.
Спустя минуты, дождавшись прихода Ирина начала раскладывать мои и свои мысли по полочкам.
Как всегда, упрощая мое сложное толкование и упирая на то, что чем бы не было наше нынешнее существование оно, как сказала еще бабушка, являются моментом отдыха, так сказать передержки в комфортных условиях для дальнейшего использования и какая тебе разница находится твоя душонка в том теле, которое ты наблюдаешь в зеркале или сидит где-то в пробирке в шкафу лаборатории и участвует во всех этих живых картинках лишь виртуально.
Даже если это так, то со стороны Создателя не было бы гуманным подвергнуть нас такому испытанию и даже уничижению указав на нашу ущербность. А так мы ощущаем себя хозяевами, творцами и даже отчасти соучастниками. И за это только мы должны быть благодарны.
Я, со своей стороны могу заметить, что крайне признательна распорядителю наших судеб за то, что он предоставил мне возможность существования в данной реальности, за то, что здесь я смогла пережить прекрасные мгновенья жизни и, в том числе встречу с тобой.
И мне, как говорил классик «глубоко плевать» происходит это со мной наяву или является фантазией, которая по яркости восприятия и бытия, даст фору любой реальности.
Так что брось забивать себе голову ерундой. Выпей джина, расслабься и продолжай наслаждаться жизнью, да-да именно жизнью, чем бы это существование не оказалось на самом деле. Аминь.
Взяв протянутый мне стакан, я сделал два больших глотка, почувствовал легкий ожог пищевода и в качестве закуски, поцеловал Ирину в щеку.
- «А как же быть с рукописью»? – вспомнил я, вдруг с чего все началось.
- «А никак, будем считать, что послание это дошло до нас обоих с целью - мне напомнить о том, что когда-то было, а тебе, больше обо мне узнать.
Если бы не рукопись, сама бы я тебе такого никогда не рассказала. Но кому-то, зачем-то надо было чтобы ты это знал. Возможно это тебе пригодится в новой жизни или, не дай Бог, станет сюжетом твоей книги».
Тут, внезапно я вспомнил, с какой целью зашел к подруге и куда намеревался отнести манускрипт. Решив - скрывать такое негоже, рассказал Ольге, что собирался к Егору, хотел дать ему прочесть и получить его мнение о рукописи, а теперь, после всего услышанного сомневаюсь, имею ли я право обнародовать документ, да-да, поскольку рукопись оказалась отчасти и мемуарами.
- «Скажи – родное сердце, ты собираешься поведать Седову, что нашел участницу части поведанных событий, может ты и мальчиков, столь колоритно описанных поищешь, возможно они где-то здесь, на этом свете.
То, что я узнала себя и своих подруг в персонажах, на данный момент не значит ровно ничего. Я готова согласится с тобой в том, что сие есть художественное произведение и все это быть может просто совпадением или, точнее сказать изощренной художественной фантазией очень схожей с событиями, имевшими место в жизни. Скорее всего, яркое описание эмоций действующих лиц, сыграло свою гадкую роль и предложило поставить себя на место участников, а сходные переживания, внесли ощущения яви в фантастические картины.
Мне кажется, совсем необязательно ставить Седова в известность о том, что кто-то узнал себя в персонаже, более того, уверена, что и другие узнают себя в персонажах произведения, только не все, как я тебе в том признаются, согласись, на это нужно определенное мужество.
Потому неси страницы Егору, порадуй и развлеки его, а уж о том, публиковать ли, или вообще не показывать никому сие полупорнографическое сочинение вместе и решите».
Ирина вытряхнула из бутылки последние капли в стакан, с сожалением взглянула на пустую посуду, развела ручками, показывая, что больше нет и махнула мне на прощание. Я отбыл.
60
Егор ожидал меня, сидя на веранде в кресле-качалке. Прямо дачная идиллия, подумал я про себя.
Увидев меня Седов поднялся, поприветствовал и усади в соломенное кресло, стоявшее возле низкого со стеклянной столешницей столика, сам сел такое-же, напротив.
В двух словах повторив ему загадочную историю появления у меня рукописи, протянул страницы товарищу и, понимая, что мне придется немало ждать, отправился к буфету, где, дабы усугубить нарушение своего табу не пить с утра, соорудил напиток на основе джина, правда не слишком крепкий и сотворил кофе, я по-прежнему, люблю кофе.
Кофе, смакуя выпил, пока не остыл, а запотевший стакан забрал с собой. Уселся напротив Егора и с интересом, раздумывая о своем, «о девичьем», а интересно в знойной Аргентине, я возникну человечком какого пола, начал следить за выражением лица друга.
Наблюдать было любопытно, лицо менялось от безразличного к заинтересованному, потом, вдруг покраснело, Егор облизал губы, на лбу выступила испарина, ого, кажется впечатляет.
Читает очень внимательно, иногда отлистывает страницу назад и перечитывает, интересуется.
Явно нервничает, странно. Взрослый человек, опытный, не юноша впервые читающий эротику, вытирает испарину рукой, оттягивает ворот, трудно дышит.
Что-то с ним происходит, бледнеет.
Интересно, какой фрагмент так впечатлил его? Пытаюсь понять, на взгляд оценивая количество отложенных уже прочитанных листов.
Уже и стакан мой опустел, а Егор все молчит, но заметно нервничает. Жду.
Наконец чтение закончено. Листы отложены, но руки читателя заметно дрожат. Взглянул вопросительно, а собеседник тупит глаза, не смотрит. Странно.
Пауза затягивается, наконец решившись, Седов поднимает глаза и говорит неожиданное,
- «Жизненно, как будто в детстве побывал», - не совсем понимая, но подозревая неладное, спрашиваю,
- «В каком смысле побывал»?
- «Со мною в жизни происходило нечто подобное, как будто кто-то описал мои юные годы», - я вопросительно, но осторожно, пытаясь нащупать почву уточнил.
- «Выходит ты нашел там что-то похожее на правду».
- «Какое там, похожее, чистая правда, только изложена гладко, я бы так не сумел», - смутившись, но приняв комплимент на свой адрес, ведь правил-то текст я, удивленно покачал головой.
- «Очень любопытно, не ты первый, кто узнал в тексте события реально происходившие» - Егор вопросительно взглянул на меня,
- «Только то была женщина».
Последовавшая за этим немая сцена прекрасно описана классиками, повторяться не буду, поясню только, вызвана она тем, что я не считаю возможным обнародовать имя женщины, посвятившей меня в подробности своих юношеских эротических приключений и, так же не могу пытаться выяснить у Егора в ком из персонажей он увидел себя и потому произнес избитую, но подходящую к ситуации фразу,
- «Без комментариев».
Егор, как мне показалось обреченно, кивнул.
А я получил еще одно доказательство того, что рукопись попала ко мне не случайно, хотя это нисколько не прояснило моего понимания зачем и, самое интересное, никто не может мне этого разъяснить.
По итогам произведенного впечатления, у Седова, очевидно отпало желание, проводить открытую и публичную читку сего загадочного произведения, хотя было бы любопытно понаблюдать сколько человек увидят в описываемых событиях фрагменты из своей жизни.
Сложив листки по порядку и положив поверх руки, сидел и понимал, что нужно уйти, но не мог найти фразы удачно заканчивающей этот, почти не начатый разговор.
Всегда собранный и самодостаточный Егор смотрелся потерянным и, как никогда не находил ни слов, ни действий, дабы прийти ему на помощь, я сдержанно попрощался и ушел, забрав рукопись с собой.
Она начинала меня раздражать, появилась ниоткуда, заинтересовала меня до такой степени, что я взялся ее редактировать, потом, двое близких мне людей впали в прострацию прочитав текс и увидев в героях себя.
И, если честно, боюсь ее еще кому-нибудь показывать, но и уничтожить рука у меня не поднимется, а значит самый простой вариант – опубликовать. Пусть те, кому это интересно читает, пусть узнавшие в героях себя собираются в сообщества и выясняют, проясняют и объясняют необъяснимые, на первый взгляд совпадения и мистические откровения.
Но зачем эта странная миссия поручена мне, ей Богу не понимаю и вряд ли мне это кто-то объяснит, вернее объяснение, наверняка есть, но тот, кто решил наградить, или наказать меня этим поручением, вряд ли снизойдет до объяснений, ибо сказано – поскольку от нас сие сокрыто, значит Он не считает нужным нам это открывать.
Возможно стресс, который мне приходится переживать в данный момент является частью подготовки к моему, теперь уже понятно, что скорому перемещению и видения мои, точнее сказать узнавание в далеких людях, в далекой стране знакомых лиц, возможно призвано облегчить для меня адаптирование к новым условиям жизни.
Хотя, нас всех уверяют, что память с которой мы выпадаем из этого и попадаем в тот мир полностью свободна от прошлых жизней в чем, на примере нынешней мы все смогли убедиться, не дает мне покою, да и есть тому масса примеров, которые мы часто просто игнорируем принимая за бред, мысль, что не все так просто и ничего не проходит бесследно.
Недаром ведь доказано, все увиденное нами за жизнь фиксируется и сохраняется где-то в подкорке и не исчезает никогда.
Ну может только быть с разрушением мозга?
А кто тебе сказал, что это хранится в голове, а не, например, в пятке?
Рассуждая таким образом, добрел я до «Райского сада», где к вящему моему удовольствию увидел Тахира в обществе Резеды за ланчем и, с удовольствием присоединился к ним.
Мне было приятно видеть их вместе. У Резеды исчезла ее резкость и появилась женственность и мягкость, а Тахир, просто ожил, как будто до этого и не жил по-настоящему, хотя глупо, наверное, говорить о жизни, после жизни.
Народ собирался, я кивал знакомым, оказывается не все еще отбыли к месту назначения, а также тем, с кем успел познакомиться и даже подружиться, находясь здесь на передержке, как кто-то выразился, по-моему, так говорят о животных, которых временно ограничивают в общении с большим стадом, по каким-то медицинским или психологическим причинам.
Очень точное сравнение – прежде чем выпустить в стадо, нужно подлечить, успокоить и просканировать все до самой глубины души.
На ланч, сегодня я предпочел блинчики, фаршированные креветками с шантарелями, теми самыми, которые в России называют по-простому – лисички. Местные (или неместные) кулинары предлагали к ним сырный соус на сливках, а кофе я сварил себе сам.
Беседуя с Тахиром и его подругой, я вскользь упомянул о рукописи, попавшей ко мне, не открывая последствий, происходивших со знакомыми, которым довелось прочесть сей труд.
Они, как-то странно переглянулись и спросили о возможности увидеть рассказ, но я, сомневаясь в целесообразности дальнейших экспериментов и следуя принятому решению опубликовать рукопись, предложил им, в ближайшее время искать текст на моей странице, я выложу его туда сегодня-завтра.
Мне кажется так будет правильно, я считаю, что тот, кто снабдил меня ею именно этого и хотел, а не хотел – для него не составит труда воспрепятствовать этому.
Не зря пришел я в «Сад», как всегда эпатируя публику на этот раз в костюме Ромео, похожем на тот в котором актер Леонард Уайтинг в бессмертном фильме Франко Дзеффирелли блистал в этой роли, появился юный музыкант, которого сопровождала его муза, естественно в костюме Джульетты.
Зал рукоплескал.
Покраснев от произведенного эффекта и полученного в связи с этим удовольствия юноша сел к роялю, зал смолк и только вздох наслаждения от первых аккордов божественной музыки Нино Рота разбавил тишину.
Нет смысла еще раз описывать впечатление от игры кумира, слезами пролитыми слушателями, можно было наполнить маленький водопад.
Судить могу только о себе, эмоции, испытанные мною на его концертах, не идут ни в какое сравнение с полученными мною в прошлой жизни ощущениями.
Очищенным и просветленным вернулся я домой и сразу уселся перед экраном с целью публиковать рукопись, сделать это можно было тремя способами – вбить текст при помощи клавиатуры, отсканировать его и проконтролировать результат и прочесть текст для того чтобы он трансформировался в буквенный вариант. Я выбрал последний. Не потому, что не доверял технике, а просто хотел сам, еще раз прикоснуться к нему.
Так, как я по-прежнему, люблю кофе, с этого я и начал, а потом усевшись с чашкой перед экраном, не торопясь и смакуя не только кофе, но и текст надиктовал его машине.
Перечитал, убедился, что все верно и одним движением выложил рукопись для всеобщего обозрения в надежде, что теперь, живя своей жизнью она найдет и почитателей, и ругателей, кто-то узнает в персонажах себя или своих знакомых, а быть может и безвестный автор, как-то себя проявит.
Проделав эти не сложные манипуляции, почувствовал опустошенность, будто проводил кого-то близкого.
Навел курсор на Аргентину. Увидел ночь и мать мою будущую, сидящую под стилизованным под лампаду светильником с книгой в руках, лицо ее было спокойно и чисто. Мадонна, подумал я.
Закрыл глаза и нежданно уснул.
И был мне сон и было утро, а может это было не во сне?
Помню, как оставил прощальное сообщение –всем, всем, всем…
Бабушка шла медленно и торжественно, опираясь на мою руку. Она светло улыбалась. А мне почему-то казалось, что я, ребенок и она ведет меня за руку и сейчас за поворотом мы увидим что-то удивительно прекрасное, именно так, как в детстве. Когда верится только в хорошее, а все плохое происходит в страшных сказках и к действительности никакого отношения не имеет.
Дверь, к которой мы приблизились была еле заметна среди укрывающей стену вьющейся зелени. Я узнал скамейку, сидя на которой в первый день, беседовал с отцом.
Бабушка посмотрела на меня своими васильковыми глазами, перекрестила и тихо сказала- «Ступай, тебе пора. Там тебя ждут, до встречи».
Как в детстве, погладив меня по голове, она слегка подтолкнула меня.
Я дотронулся до двери, она отворилась, войдя, слева, я увидел, знакомый мне парящий в воздухе подиум с высокими спинками кресел. Сидящий ко мне спиной, оглянулся, повернул кресло и, наклонившись, взглянул из-за спинки на меня. перегнувшись сбоку и, я узнал свое лицо, человек улыбнулся и подмигнул мне.
Я увидел перед собой кресло, сел и закрыл глаза. Вижу, откуда - то сверху спину и склоненную голову жены. Заглянув через ее плечо, узрел свое дряхлое тело, восьмидесяти - шестилетнего старика с ввалившимися щеками и закрытыми глазами. Женщина, делившая со мной ложе и кров, последние пятьдесят лет жизни, тихо плакала. Слезы ее падали на мой покрытый седой щетиной подбородок. Она их зачем - то вытирала. Я хотел ее приободрить, сказать пару слов о том, что я не весь умер, что я здесь. Но ничего не успел.
- «Он пришел в себя» -услышал я молодой мужской голос.
- «Он вас слышит» - и через мгновение,
