на завалинку, о догадливейшая Лидия Андреевна! И даже если бы нам удалось счастливо сохранить в тайне наше самоуправное строительство, и оно не привело бы к трагическим последствиям, мост всё равно без должного инженерного решения уплывёт к чёртовой матери в наших условиях с первым же паводком, которые у нас тут бывают… Ну, почти всегда раз в квартал или, в крайнем случае, в два.
– Поэтому, милая моя Лидия Андреевна, если у вас только не завалялся под рукой какой-нибудь пассажирский вездеход или у вас есть «лапа» в Главном Штабе, где вы бы смогли для нас выбить маленький ПМП – Пантонно-Мостовой Парк,… Так вот, пока у вас и у нас всего этого нет, дети ходят и, увы… Говорю это с сожалением, о сочувствующая Лидия Андреевна – увы! Дети будут ходить в школу сначала пешком до реки. Там, на пароме, переезжая на тот берег. И там до сельской школы, как получится. Если, конечно, вы - а я в вас уже прямо-таки верю – ведь вы так лихо махнули рукой и сказали: «Открыть!», «Построить!». Так вот, если вы, конечно, таким же ударно-прорывным взмахом не разрешите нам открыть тут маленький аэропорт или вырыть небольшую ветку подземного метро, ответвляющуюся от московской сокольнической линии! Ведь поверьте! Нам для осуществления этих замечательных нужных проектов не хватает только вашего решения: «Открыть!», – выдохнул Председатель.
Лидия Андреевна, которая всё это время, только судорожно пыталась что-то ответить, но, очевидно, не находила слов и мыслей, сметённая потоком обрушившейся на неё информации, периодически то открывала рот, то закрывала его, походя на выброшенную на берег рыбу.
– Это у вас в Москве, о далёкая Лидия Андреевна, – продолжал свой доклад Дяхирь. – Для перемещения из пункта А в пункт Б, между которыми больше двухсот метров, вы садитесь в автобус, троллейбус, трамвай и проезжаете сии огромные пространства с удобством. На бОльшие расстояния можно спуститься в подземку или поймать такси. Для нас же расстояния в десять километров являются абсолютно пешеходными расстояниями. Хорошо, конечно, если едет попутка: ну там, грузовичок наш катит по делам, телега опять же, лошадь подвернётся или ещё какая нечисть в ступе проскочит – подвезёт. А так всё на своих двоих, на своих двоих.
– И это у вас: ребёнка дома оставил, телевизор или радио-теленяню с компьютером ему подсунул – сиди, занимайся сам с собой. Вот дети и дуреют в четырёх стенах.
– А у нас в домах да летом, да в жару… Нет уж, лучше, ребятня на улице, друг с дружкой под присмотром товарищей. И в поле, помогать родителям. И поиграть. В лес по ягоды, грибы, за хворостом, дровами. И на речку.
– Поэтому у вас там в Москве дети с одной станции метро до другой за ручку до пятнадцати лет ходят, потому что «Метро» – источник повышенной опасности. А без «за ручку» - ни дай Бог – травма, не дай Бог, заблудится, или ещё какой супостат обидит. Для вас городской парк – уже лес. А у нас дети с четырёх лет умеют себя на природе вести, ориентируясь на старших, и приспособленней к самостоятельному пребыванию лучше, чем, извините, вы в том же лесу.
– И такие ВСЕ дети в нашем селе. И таких сёл у нас по стране – тысяч сто-полтораста. Хотите всех родителей за это лишить родительских прав? Валяйте. Но я бы на вашем месте с такими инновационными предложениями к законодателям не совался. А то ещё, ни дай Бог, утвердят. А когда эти полтораста тысяч сёл взбунтуются, вам уж не до автобусов будет.
– Вот так-то, замечательная Лидия Андреевна, – подытожил Председатель свой монолог, в ходе которого все присутствующие, и даже козёл Дуремар, зависший неподалёку с остатком полотенца, торчащим из пасти, ошарашено не проронили ни слова.
Лидия Андреевна что-то молча зачёркивала в своей ведомости.
– Ну, какие ещё нарушения? – как ни в чём ни бывало добродушно спросил Председатель у представителя органов опеки.
– Ну, вот у матери ребёнка нет постоянного места работы, – ворчливо заметила Лидия Андреевна.
– Так какое ж тут постоянное или непостоянное? – удивился Председатель. – Её место работы – село. Она у нас и птичница, и за коровами, и за свиньями. И в поле и на гумне. На все руки мастерица. И хозяйство своё ведёт. Раньше была такая профессия – колхозница. Чего ж тут может быть постоянней?
– Ну, хорошо, – Лидия Андреевна, что-то ещё черкнула в ведомости. – А вот хозяйство у Анны Львовны большое. Когда успевает заниматься дочерью? Дочь растёт без отца. И мать постоянно занята: то на работе, то по хозяйству. Где уж тут воспитание дочери?
– Да как же без воспитания? У неё Глашка – умница-разумница. Послушнейший ребёнок. Куда мать, туда и она. И по хозяйству – как не приду – она рядом с матерью вьётся. Помогает всё. То тряпку какую подаст, то ещё что подержит. А уж какая любознательная – всё спрашивает. А Анна ей тут же отвечает, – жмурясь от удовольствия, как большой толстый кот в свои топорщащиеся усы, вещал Председатель. – А если что, то девчонку любой из наших сельчан рад подхватить, посидеть, поиграть с ней. Все в девочке души не чают.
Анна только глаза выпучила.
«Чирк!», «Чирк!» – мелькала ручка у Лидии Андреевны.
– Так. А как же тогда рассказ о том, как девочка в одиночку обезвредила банду вооружённых рецидивистов в домике у лесника, где живёт её бабушка? – Лидия Андреевна была специалистом своего дела и свою чёткую линию никогда не теряла. – Это как же надо так воспитывать «послушного» ребёнка, чтобы он мог обезвредить целую банду? Что же это за подготовка такая?
– Да вы себя-то слышите, Лидия Андреевна?! Ребёнок – рецидивистов обезвредить?! Вы сказки слушать хотите – лучше доклад наших министров про нано-технологии зачитайте, ну, а в такое верить просто смешно. Какие бандиты и Глашка?! Были бандиты. Да. Ведь слух просто так не возникнет, раз до Москвы докатился. Только они вломились не в дом лесника, а в мой дом. И обезвредила их моя дочь и я. Вот это правда. А слух у вас в Москве – вон до чего трансформировался. У меня бандиты были.
– У ва-а-ас?! – удивились и вскричали в один голос одновременно Лидия Андреевна и Света с Дмитрием. Анна поймала себя на мысли, что чуть не вскрикнула тоже самое вместе с ними, но вовремя удержалась.
– Ну да! – спокойно как ни в чём ни бывало заявил Председатель.
– Но простите. Из сводок надёжного официального источника при МВД, – начала было Лидия Андреевна.
– Да бросьте вы… Какие они, эти «официальные источники». Кто из них здесь был?! – отмахнулся рукой Председатель. – Это всё ваши СМИ продажные, на сенсацию падкие.
– Но простите, – с обидой за «продажные СМИ» в голосе воскликнула репортёр Светлана. – Неужели, всё это было у вас? И вы лично обезвредили нарушителей?!
– Я и моя дочь.
– Но простите. По словам официального источника МВД, – перехватила у Лидии Андреевны эстафету Светлана. – Один из схваченных бандитов по материалам допроса, находясь в больнице, клялся и божился, цитирую: «Что всё это происходило в домике лесника. И что именно бабушка Глафиры, которая изначально выглядела не совсем по-человечески, особенно, лицом, преобразившись в воздухе в волка, напала на него, изувечила и чуть не загрызла»? А по другим свидетельским показаниям в доме у бабушки всегда было много волков и других диких хищников?
– Ну?! Теперь-то вы видите, доверчивейшая Лидия Андреевна, какие эти ваши «по словам официального источника при МВД»?! – показывая ладонью на Светлану, укоризненно покачал головой Председатель.
Лидия Андреевна плюнула и в сердцах зашуршала ручкой в ведомости.
– Тут вот ещё что, – со стеснительным сомнением в голосе проговорила Лидия Андреевна. – У Анны Львовны хозяйство большое. Она, конечно, хозяйка чудесная, вижу. Но во дворе у неё постоянно толпится домашняя скотина. Козы, коровы, овцы. Свиньи там всякие… крупные. Одна такая ребёнка заглотить или покалечить может. Куры, петухи со шпорами, клевачие индюки. А между них ребёнок ходит как ни в чём не бывало маленький…
– Уверяю вас. У нас в селе каждый ребёнок сызмальства приучен со скотиной обращаться. Это городского, даже взрослого домашняя скотина может поранить – потому, как он её боится и не приучен к ней. А у нас в селе любая скотина ребёнка – ни-ни. Даже такую тихоню, как Глашка, НЕ ТРОНЕТ.
Анна стояла и, благодарно глядя на Председателя, умилённо улыбалась.
– Ох, уж что-то я сомневаюсь, – пробормотала работник органов опеки. – Меня уже во взрослом возрасте петух чуть не заклевал. И свинья укусила. А в детстве коза бодала.
– Ну, а вы…, – Председатель не успел договорить.
– Ой, а я смотрю: калитка не заперта. И вы все тут! – услышали они от калитки громкий оклик.
Анна оглянулась, и сердце у неё замерло, а лицо вытянулось. Тётка Наталка входила с вёдрами к Анне во двор. «Всё пропало!», – панически подумала Анна, и ей захотелось придушить докучливую наглую соседку.
– А я смотрю, калитка не заперта, – повторяясь и не замечая яростных прогоняющих её со двора знаков Председателя, подошла ко всем тётка Наталка с пустыми вёдрами. Анна глянула на них, и ей захотелось закричать – ну, как тут не будешь суеверной!
– Здравствуй, Наталья, – с суровым нажимом в голосе, проговорил Председатель.
– Здравствуйте, здравствуйте, – раскланялась со всеми беспардонная соседка. – Слушай, Анна. А я к тебе за огурцами пришла. Можно я их у тебя… А то твоя Гла…
– Можно, можно иди, Наташ, бери, – поспешно предложила Анна.
– Ага… Спасибо… Ты себя хорошо чувствуешь? А то ты бледная какая. На тебе лица прямо нет. Что случилось?! Кто эти люди?! А чёй-то вы здесь с утра пораньше собрались? – засыпала наглая соседка вопросами.
– Наташа, я тебя прошу – бери огурцы и иди! – взмолилась Анна.
– Да вот, Наталья. Видишь. Органы опеки из Москвы, пришли ребёнка у нашей Анны отбирать, – нарочито громко обратился к соседке Анны Председатель.
– Это кого?! Глашку-то?! Ой… Да как же это… – начала было соседка.
…Но вдруг дверь распахнулась, и на порог выскочила бодренькая, только что проснувшаяся Глафира.
Все взоры тотчас же были обращены к ней. Лидия Андреевна профессионально отметила, что девочка крепенькая, загорелая, выглядевшая счастливой и явно хорошо питающаяся…
И тут что-то произошло. По всему двору после короткой паузы началась какая-то стремительнейшая суета. Вся что ни есть птица как опасная, так и неопасная для ребёнка, сбившись в кучу, ломанулась в птичник. У входов в который возникла небывалая давка. В конце концов, птицы, плотной гомонящей толпой, теряя перья, ворвались во внутрь, оставив снаружи только одного неудачливого плешивого петуха, который, поняв, что остался один, душераздирающе заорал и рванул в птичий домик. Но не рассчитал и саданулся со всей дури о стенку рядом с дырой-проходом. Отлетел назад. Упал. Но тут же снова вскочил и на сей раз не промазал.
С громким визгом ватага крупных и мелких свиней набились частью в свинарник, а частью, привычно, в стоящую ближе собачью будку.
Лидия Андреевна, обернулась на цокот – Дуремар, как всегда, как по ступеням, пробежал, поднимаясь по вертикальным доскам деревянного забора, и скрылся на крыше сарая.
За каких-то несколько секунд, кроме людей в опустевшем и затаившемся мёртвой тишиной дворе, больше никого не было.
– Мамуля! Доброе утро! А кто это у нас?! – радостно и удивлённо воскликнула Глафира.
Лидия Андреевна вздохнула и с восклицанием: «Ох уж эти непостижимые сельские дети!», принялась, разрывая, измельчать ведомость.
Но вдруг рядом с Глашкой на пороге появился ещё некто, от чего Лидия Андреевна прекратила свои шредерские упражнения и, открыв рот и вытянув руку в сторону крыльца, стала судорожно заглатывать воздух, будто ей его не хватало.
– Это же… Это же!... Да вы только посмотрите… Это же даже не домашняя скотина… Волк!... Рядом с ребёнком! – наконец, смогла вытолкнуть из себя она, по-прежнему задыхаясь от волнения.
Мощный и красивый зверь в холке ростом с девочку стоял рядом с той и смотрел на людей. И от его взгляда всем вошедшим извне стало очень неуютно.
Но Глашка, положила свою маленькую ладошку зверю на круп, и тот привычно «выключился» и «переключился», радостно посмотрев на хозяйку, лизнув её в щёку и один раз вильнув хвостом.
– Ну, знаете… Ну, знаете. Волка с шестилетней девочкой, – к Лидии Андреевне возвращались её прежние деловые качества. – Тут, боюсь, я вам даже при всём бы желании не смогла помочь! – возмущённо заговорила она, доставая новую ведомость из сумки.
Анна схватилась за голову. Председатель и тот опешил от неожиданности.
– Какой такой «волк»?! – вдруг возмущённо заговорила тётка Наташка. – Ты чего сейчас нам тут ребёнка напугаешь, такие слова произносить?! Где ты тут видишь волка? Глашенька, не слушай её. Тётя шутит. Сказок начиталась. Иди, давай, с собачкой своей погуляйте на улице. Иди.
Глашка удивлённо посмотрела на всех. Увидела бледное лицо матери, которая быстро и часто согласно закивала ей. Девочка недоумённо пожала плечами, сняла с плеч накинутую косынку, перебросила зверю на шею и, сказав: «Пошли, Серый», отправилась с ним за калитку.
Лидия Андреевна проводила взглядом обоих, задержавшись взором на неспешно машущим из стороны в сторону пышном белом хвосте, и обратилась к присутствующим.
– Но это же волк! Я точно знаю!
– Какой волк?! Это щенок от моей Нюрки, – тётка Наталка махнула рукой себе через плечо, указывая на свой двор.
Лидия Андреевна проследила взглядом жест и поглядела на Наталкин двор, где за невысоким забором валялся в пыли перед будкой на привязи грязный неопределённого бело-серого окраса болонкообразный мелкий терьер.
– Простите. Но как же это может быть его… её щенок. Ведь это какая-то болонка, а там такой… Во… Лошадь какая.
– Ты что же, считаешь, что моя Нюрка какая-то дворняга беспородная?! – тётка Наталка встала по-базарному, уперев руки в боки и расставив ноги на ширину плеч. – Ты что же думаешь, что коли ты из Москвы, то моя Нюрка никого нормального и родить не может?! Да моя Нюрка таких красавцев тут для всего села нарожала! Целых два выводка! И папка у них был – королевский пудель! Слышишь?! Королевский! – Тётка Наталка надвигалась на Лидию Андреевну, как карьерный экскаватор на куст ежевики, всем своим видом намекая, что за свою Нюрку она очень даже не прочь подраться. – Да моя Нюрка, между прочим, не какая-то! У неё порода вся в глазах отражается, в хвосте и в брылях! А какая осанка?! А порода у неё называется дальневосточная гончая! Ветеринар определил!
Лидия Андреевна взвесила свои шансы. Тётка Наталка была в два раза крупнее, в два раза тяжелее и в четыре раза наглее. Лидии Андреевне не хотелось драться из-за невесть куда занесённого селекцией помёта Нюрки, чистокровной дальневосточной гончей. Поэтому она махнула рукой и с мольбой посмотрела на Председателя.
– Вы сможете на правах председателя помочь мне оформить и подписать результаты проверки, а также свои свидетельские показания? – спросила она.
– А как же, уважаемая Лидия Андреевна. Конечно, смогу. Пойдёмте ко мне в горницу, я вас чаем напою. Дочь моя вас покормит, разместит, – радушно пригласил тот. – Вы тоже, давайте, пойдёмте со мной, я вас накормлю и расскажу для сценария к вашему фильму, как мы с дочкой бандитов ликвидировали, – просто махнул Председатель рукой Светлане с Дмитрием.
– Поэтому, милая моя Лидия Андреевна, если у вас только не завалялся под рукой какой-нибудь пассажирский вездеход или у вас есть «лапа» в Главном Штабе, где вы бы смогли для нас выбить маленький ПМП – Пантонно-Мостовой Парк,… Так вот, пока у вас и у нас всего этого нет, дети ходят и, увы… Говорю это с сожалением, о сочувствующая Лидия Андреевна – увы! Дети будут ходить в школу сначала пешком до реки. Там, на пароме, переезжая на тот берег. И там до сельской школы, как получится. Если, конечно, вы - а я в вас уже прямо-таки верю – ведь вы так лихо махнули рукой и сказали: «Открыть!», «Построить!». Так вот, если вы, конечно, таким же ударно-прорывным взмахом не разрешите нам открыть тут маленький аэропорт или вырыть небольшую ветку подземного метро, ответвляющуюся от московской сокольнической линии! Ведь поверьте! Нам для осуществления этих замечательных нужных проектов не хватает только вашего решения: «Открыть!», – выдохнул Председатель.
Лидия Андреевна, которая всё это время, только судорожно пыталась что-то ответить, но, очевидно, не находила слов и мыслей, сметённая потоком обрушившейся на неё информации, периодически то открывала рот, то закрывала его, походя на выброшенную на берег рыбу.
– Это у вас в Москве, о далёкая Лидия Андреевна, – продолжал свой доклад Дяхирь. – Для перемещения из пункта А в пункт Б, между которыми больше двухсот метров, вы садитесь в автобус, троллейбус, трамвай и проезжаете сии огромные пространства с удобством. На бОльшие расстояния можно спуститься в подземку или поймать такси. Для нас же расстояния в десять километров являются абсолютно пешеходными расстояниями. Хорошо, конечно, если едет попутка: ну там, грузовичок наш катит по делам, телега опять же, лошадь подвернётся или ещё какая нечисть в ступе проскочит – подвезёт. А так всё на своих двоих, на своих двоих.
– И это у вас: ребёнка дома оставил, телевизор или радио-теленяню с компьютером ему подсунул – сиди, занимайся сам с собой. Вот дети и дуреют в четырёх стенах.
– А у нас в домах да летом, да в жару… Нет уж, лучше, ребятня на улице, друг с дружкой под присмотром товарищей. И в поле, помогать родителям. И поиграть. В лес по ягоды, грибы, за хворостом, дровами. И на речку.
– Поэтому у вас там в Москве дети с одной станции метро до другой за ручку до пятнадцати лет ходят, потому что «Метро» – источник повышенной опасности. А без «за ручку» - ни дай Бог – травма, не дай Бог, заблудится, или ещё какой супостат обидит. Для вас городской парк – уже лес. А у нас дети с четырёх лет умеют себя на природе вести, ориентируясь на старших, и приспособленней к самостоятельному пребыванию лучше, чем, извините, вы в том же лесу.
– И такие ВСЕ дети в нашем селе. И таких сёл у нас по стране – тысяч сто-полтораста. Хотите всех родителей за это лишить родительских прав? Валяйте. Но я бы на вашем месте с такими инновационными предложениями к законодателям не совался. А то ещё, ни дай Бог, утвердят. А когда эти полтораста тысяч сёл взбунтуются, вам уж не до автобусов будет.
– Вот так-то, замечательная Лидия Андреевна, – подытожил Председатель свой монолог, в ходе которого все присутствующие, и даже козёл Дуремар, зависший неподалёку с остатком полотенца, торчащим из пасти, ошарашено не проронили ни слова.
Лидия Андреевна что-то молча зачёркивала в своей ведомости.
– Ну, какие ещё нарушения? – как ни в чём ни бывало добродушно спросил Председатель у представителя органов опеки.
– Ну, вот у матери ребёнка нет постоянного места работы, – ворчливо заметила Лидия Андреевна.
– Так какое ж тут постоянное или непостоянное? – удивился Председатель. – Её место работы – село. Она у нас и птичница, и за коровами, и за свиньями. И в поле и на гумне. На все руки мастерица. И хозяйство своё ведёт. Раньше была такая профессия – колхозница. Чего ж тут может быть постоянней?
– Ну, хорошо, – Лидия Андреевна, что-то ещё черкнула в ведомости. – А вот хозяйство у Анны Львовны большое. Когда успевает заниматься дочерью? Дочь растёт без отца. И мать постоянно занята: то на работе, то по хозяйству. Где уж тут воспитание дочери?
– Да как же без воспитания? У неё Глашка – умница-разумница. Послушнейший ребёнок. Куда мать, туда и она. И по хозяйству – как не приду – она рядом с матерью вьётся. Помогает всё. То тряпку какую подаст, то ещё что подержит. А уж какая любознательная – всё спрашивает. А Анна ей тут же отвечает, – жмурясь от удовольствия, как большой толстый кот в свои топорщащиеся усы, вещал Председатель. – А если что, то девчонку любой из наших сельчан рад подхватить, посидеть, поиграть с ней. Все в девочке души не чают.
Анна только глаза выпучила.
«Чирк!», «Чирк!» – мелькала ручка у Лидии Андреевны.
– Так. А как же тогда рассказ о том, как девочка в одиночку обезвредила банду вооружённых рецидивистов в домике у лесника, где живёт её бабушка? – Лидия Андреевна была специалистом своего дела и свою чёткую линию никогда не теряла. – Это как же надо так воспитывать «послушного» ребёнка, чтобы он мог обезвредить целую банду? Что же это за подготовка такая?
– Да вы себя-то слышите, Лидия Андреевна?! Ребёнок – рецидивистов обезвредить?! Вы сказки слушать хотите – лучше доклад наших министров про нано-технологии зачитайте, ну, а в такое верить просто смешно. Какие бандиты и Глашка?! Были бандиты. Да. Ведь слух просто так не возникнет, раз до Москвы докатился. Только они вломились не в дом лесника, а в мой дом. И обезвредила их моя дочь и я. Вот это правда. А слух у вас в Москве – вон до чего трансформировался. У меня бандиты были.
– У ва-а-ас?! – удивились и вскричали в один голос одновременно Лидия Андреевна и Света с Дмитрием. Анна поймала себя на мысли, что чуть не вскрикнула тоже самое вместе с ними, но вовремя удержалась.
– Ну да! – спокойно как ни в чём ни бывало заявил Председатель.
– Но простите. Из сводок надёжного официального источника при МВД, – начала было Лидия Андреевна.
– Да бросьте вы… Какие они, эти «официальные источники». Кто из них здесь был?! – отмахнулся рукой Председатель. – Это всё ваши СМИ продажные, на сенсацию падкие.
– Но простите, – с обидой за «продажные СМИ» в голосе воскликнула репортёр Светлана. – Неужели, всё это было у вас? И вы лично обезвредили нарушителей?!
– Я и моя дочь.
– Но простите. По словам официального источника МВД, – перехватила у Лидии Андреевны эстафету Светлана. – Один из схваченных бандитов по материалам допроса, находясь в больнице, клялся и божился, цитирую: «Что всё это происходило в домике лесника. И что именно бабушка Глафиры, которая изначально выглядела не совсем по-человечески, особенно, лицом, преобразившись в воздухе в волка, напала на него, изувечила и чуть не загрызла»? А по другим свидетельским показаниям в доме у бабушки всегда было много волков и других диких хищников?
– Ну?! Теперь-то вы видите, доверчивейшая Лидия Андреевна, какие эти ваши «по словам официального источника при МВД»?! – показывая ладонью на Светлану, укоризненно покачал головой Председатель.
Лидия Андреевна плюнула и в сердцах зашуршала ручкой в ведомости.
– Тут вот ещё что, – со стеснительным сомнением в голосе проговорила Лидия Андреевна. – У Анны Львовны хозяйство большое. Она, конечно, хозяйка чудесная, вижу. Но во дворе у неё постоянно толпится домашняя скотина. Козы, коровы, овцы. Свиньи там всякие… крупные. Одна такая ребёнка заглотить или покалечить может. Куры, петухи со шпорами, клевачие индюки. А между них ребёнок ходит как ни в чём не бывало маленький…
– Уверяю вас. У нас в селе каждый ребёнок сызмальства приучен со скотиной обращаться. Это городского, даже взрослого домашняя скотина может поранить – потому, как он её боится и не приучен к ней. А у нас в селе любая скотина ребёнка – ни-ни. Даже такую тихоню, как Глашка, НЕ ТРОНЕТ.
Анна стояла и, благодарно глядя на Председателя, умилённо улыбалась.
– Ох, уж что-то я сомневаюсь, – пробормотала работник органов опеки. – Меня уже во взрослом возрасте петух чуть не заклевал. И свинья укусила. А в детстве коза бодала.
– Ну, а вы…, – Председатель не успел договорить.
– Ой, а я смотрю: калитка не заперта. И вы все тут! – услышали они от калитки громкий оклик.
Анна оглянулась, и сердце у неё замерло, а лицо вытянулось. Тётка Наталка входила с вёдрами к Анне во двор. «Всё пропало!», – панически подумала Анна, и ей захотелось придушить докучливую наглую соседку.
– А я смотрю, калитка не заперта, – повторяясь и не замечая яростных прогоняющих её со двора знаков Председателя, подошла ко всем тётка Наталка с пустыми вёдрами. Анна глянула на них, и ей захотелось закричать – ну, как тут не будешь суеверной!
– Здравствуй, Наталья, – с суровым нажимом в голосе, проговорил Председатель.
– Здравствуйте, здравствуйте, – раскланялась со всеми беспардонная соседка. – Слушай, Анна. А я к тебе за огурцами пришла. Можно я их у тебя… А то твоя Гла…
– Можно, можно иди, Наташ, бери, – поспешно предложила Анна.
– Ага… Спасибо… Ты себя хорошо чувствуешь? А то ты бледная какая. На тебе лица прямо нет. Что случилось?! Кто эти люди?! А чёй-то вы здесь с утра пораньше собрались? – засыпала наглая соседка вопросами.
– Наташа, я тебя прошу – бери огурцы и иди! – взмолилась Анна.
– Да вот, Наталья. Видишь. Органы опеки из Москвы, пришли ребёнка у нашей Анны отбирать, – нарочито громко обратился к соседке Анны Председатель.
– Это кого?! Глашку-то?! Ой… Да как же это… – начала было соседка.
…Но вдруг дверь распахнулась, и на порог выскочила бодренькая, только что проснувшаяся Глафира.
Все взоры тотчас же были обращены к ней. Лидия Андреевна профессионально отметила, что девочка крепенькая, загорелая, выглядевшая счастливой и явно хорошо питающаяся…
И тут что-то произошло. По всему двору после короткой паузы началась какая-то стремительнейшая суета. Вся что ни есть птица как опасная, так и неопасная для ребёнка, сбившись в кучу, ломанулась в птичник. У входов в который возникла небывалая давка. В конце концов, птицы, плотной гомонящей толпой, теряя перья, ворвались во внутрь, оставив снаружи только одного неудачливого плешивого петуха, который, поняв, что остался один, душераздирающе заорал и рванул в птичий домик. Но не рассчитал и саданулся со всей дури о стенку рядом с дырой-проходом. Отлетел назад. Упал. Но тут же снова вскочил и на сей раз не промазал.
С громким визгом ватага крупных и мелких свиней набились частью в свинарник, а частью, привычно, в стоящую ближе собачью будку.
Лидия Андреевна, обернулась на цокот – Дуремар, как всегда, как по ступеням, пробежал, поднимаясь по вертикальным доскам деревянного забора, и скрылся на крыше сарая.
За каких-то несколько секунд, кроме людей в опустевшем и затаившемся мёртвой тишиной дворе, больше никого не было.
– Мамуля! Доброе утро! А кто это у нас?! – радостно и удивлённо воскликнула Глафира.
Лидия Андреевна вздохнула и с восклицанием: «Ох уж эти непостижимые сельские дети!», принялась, разрывая, измельчать ведомость.
Но вдруг рядом с Глашкой на пороге появился ещё некто, от чего Лидия Андреевна прекратила свои шредерские упражнения и, открыв рот и вытянув руку в сторону крыльца, стала судорожно заглатывать воздух, будто ей его не хватало.
– Это же… Это же!... Да вы только посмотрите… Это же даже не домашняя скотина… Волк!... Рядом с ребёнком! – наконец, смогла вытолкнуть из себя она, по-прежнему задыхаясь от волнения.
Мощный и красивый зверь в холке ростом с девочку стоял рядом с той и смотрел на людей. И от его взгляда всем вошедшим извне стало очень неуютно.
Но Глашка, положила свою маленькую ладошку зверю на круп, и тот привычно «выключился» и «переключился», радостно посмотрев на хозяйку, лизнув её в щёку и один раз вильнув хвостом.
– Ну, знаете… Ну, знаете. Волка с шестилетней девочкой, – к Лидии Андреевне возвращались её прежние деловые качества. – Тут, боюсь, я вам даже при всём бы желании не смогла помочь! – возмущённо заговорила она, доставая новую ведомость из сумки.
Анна схватилась за голову. Председатель и тот опешил от неожиданности.
– Какой такой «волк»?! – вдруг возмущённо заговорила тётка Наташка. – Ты чего сейчас нам тут ребёнка напугаешь, такие слова произносить?! Где ты тут видишь волка? Глашенька, не слушай её. Тётя шутит. Сказок начиталась. Иди, давай, с собачкой своей погуляйте на улице. Иди.
Глашка удивлённо посмотрела на всех. Увидела бледное лицо матери, которая быстро и часто согласно закивала ей. Девочка недоумённо пожала плечами, сняла с плеч накинутую косынку, перебросила зверю на шею и, сказав: «Пошли, Серый», отправилась с ним за калитку.
Лидия Андреевна проводила взглядом обоих, задержавшись взором на неспешно машущим из стороны в сторону пышном белом хвосте, и обратилась к присутствующим.
– Но это же волк! Я точно знаю!
– Какой волк?! Это щенок от моей Нюрки, – тётка Наталка махнула рукой себе через плечо, указывая на свой двор.
Лидия Андреевна проследила взглядом жест и поглядела на Наталкин двор, где за невысоким забором валялся в пыли перед будкой на привязи грязный неопределённого бело-серого окраса болонкообразный мелкий терьер.
– Простите. Но как же это может быть его… её щенок. Ведь это какая-то болонка, а там такой… Во… Лошадь какая.
– Ты что же, считаешь, что моя Нюрка какая-то дворняга беспородная?! – тётка Наталка встала по-базарному, уперев руки в боки и расставив ноги на ширину плеч. – Ты что же думаешь, что коли ты из Москвы, то моя Нюрка никого нормального и родить не может?! Да моя Нюрка таких красавцев тут для всего села нарожала! Целых два выводка! И папка у них был – королевский пудель! Слышишь?! Королевский! – Тётка Наталка надвигалась на Лидию Андреевну, как карьерный экскаватор на куст ежевики, всем своим видом намекая, что за свою Нюрку она очень даже не прочь подраться. – Да моя Нюрка, между прочим, не какая-то! У неё порода вся в глазах отражается, в хвосте и в брылях! А какая осанка?! А порода у неё называется дальневосточная гончая! Ветеринар определил!
Лидия Андреевна взвесила свои шансы. Тётка Наталка была в два раза крупнее, в два раза тяжелее и в четыре раза наглее. Лидии Андреевне не хотелось драться из-за невесть куда занесённого селекцией помёта Нюрки, чистокровной дальневосточной гончей. Поэтому она махнула рукой и с мольбой посмотрела на Председателя.
– Вы сможете на правах председателя помочь мне оформить и подписать результаты проверки, а также свои свидетельские показания? – спросила она.
– А как же, уважаемая Лидия Андреевна. Конечно, смогу. Пойдёмте ко мне в горницу, я вас чаем напою. Дочь моя вас покормит, разместит, – радушно пригласил тот. – Вы тоже, давайте, пойдёмте со мной, я вас накормлю и расскажу для сценария к вашему фильму, как мы с дочкой бандитов ликвидировали, – просто махнул Председатель рукой Светлане с Дмитрием.
