– Пойдёмте. А вашей дочке, уважаемый председатель, извините, сколько лет? – профессионально насторожённо спросила Лидия Андреевна.
– Двадцать три года, – ответил тот. – Кстати, если захотите лишить меня родительских прав, то я только рад буду. Может, тогда дочь хоть быстрее замуж выйдет.
– Пойдёмте, – Лидия Андреевна облегчённо вздохнула.
И вся группа была, наконец, рада покинуть двор Анны, выйдя на улицу за калитку, где Председатель повёл гостей к себе.
Во дворе остались только Анна и тётка Наталка. Да домашняя живность, постепенно вылезающая и заполняющая собой двор.
– Наташ, спасибо тебе! – всхлипнула Анна.
– Да ну, прекрати, – отмахнулась Тётка Наталка. – Ишь, что удумали! Девчонку от матери забирать. Ироды!.. Ещё Нюрка им моя не по душе, – и тётка Наталка погрозила кулаком в сторону калитки.
– Пойдём, Наташ – я тебе огурцов полные вёдра отсыплю, – радостно позвала Анна. – И помидоров дам!
– Да ну, брось, – вдруг остановила её Тётка Наталка. – Что ж я, мразь что ли какая последняя?! – и, подхватив свои пустые вёдра, Наталья, укрывая глаза и лицо платком, бросилась вон со двора.
* * *
Серый всегда неотступно, как хвост, ходил с Глашкой. По селу она водила его с собой, накинув тому на шею лёгкую косынку или просто положив свою ладонь волку на круп, изредка, чтобы направить, слегка придерживая того за шерсть. Благодаря своему спокойному уверенному нраву, Серый в такие моменты ходил с ней рядом, касаясь девчонки пушистым боком и плечом.
Раньше, когда Глашка шла по главной улице, все окрестные собаки спешили укрыться у себя во дворе, изредка подтявкивая оттуда для порядку. Нынче же, когда Глашка появлялась в селе с Серым, вокруг стояла полная тишина. Собаки теперь не только высунуться, но даже заскулить опасались, настолько страшной казалась им эта парочка.
Местные охотники какое-то время переживали, что псы потеряют свои охотничьи навыки под влиянием волка. Но это обошлось. Собаки страшились и признавали только персонально Серого да его хозяйку.
Во дворе ничего почти не поменялось. При появлении Глафиры с Серым – двор пустел, как и ранее. Только пёс Демон, если и задерживался днём во дворе, не успев удрать на свои дневные гостевые визиты, забивался поглубже в будку и сидел там тише воды, остерегаясь пикнуть.
Серый же быстро понял: во дворе никого трогать нельзя – так ему втолковывала Глашка. Что всё во дворе – это его собственная территория, которую нужно беречь и охранять от посторонних. Серый усвоил, что во дворе он после Глашки – первый хозяин. И ко всем же, кто жил на этой территории относился исключительно, как к неразумным членам своей стаи, за которой он присматривал, и которую считал необходимым защищать. Или, скорее, к которым относился, почти, как к своим щенкам. Даже к Демону. Поэтому каждый раз, выходя во двор, Серый начинал с обхода территории, кропотливо помечая каждый уголок границ своих владений по всему периметру, как бы расставляя невидимое защитное заграждение для посторонних.
Был от появления Серого в селе ещё один значительный плюс, чему были несказанно рады все сельчане. Петух Заткнись перестал устраивать свои неудержимые попевки по ночам и слишком ранним утром. По первости его, конечно, ещё включало ночами. Но как только он открывал клюв, так тут же, ещё до начала лая просыпающихся собак, Серый, лёжа на полу на коврике рядом с кроватью Глафиры, поднимал свою огромную голову вверх и испускал такой длинный леденящий душу вой, что несчастный петух, чуя присутствие волка, буквально, чуть ли не за спиной, сразу же давился на полувздохе и в стрессе затыкался до утра.
Где вволю Глашка с Серым могли набегаться и наиграться – так это в поле и в лесу. Например, по пути к их бабушке, Настасье Кирилловне, которая безумно любила обоих и всегда с нетерпеньем ждала к себе в гости.
Сельчане к Серому привыкли.
Во-первых, потому, что историю, как Глашка с Серым вдвоём разметали и уничтожили целую банду вооружённых уголовников в селе знал каждый от мала до велика. Изредка количество уничтоженных мерзавцев увеличивалось всё больше. Так, что через какое-то время бандитов в рассказе набралось на хороший вооружённый отряд.
Глафира с Серым пользовались в связи с чем огромным уважением.
Во-вторых, потому, что теперь Глафиру не приходилось отслеживать, чтобы, ни дай Бог, чего не натворила. Глашка стала с Серым совершенно самодостаточной. Даже будто взрослее и серьёзней что ли.
Анна в волке души не чаяла. Тот признавал её старшинство и с благодарностью принимал от неё еду и ласки. Но за хозяйку признавал только Глашку. В дочери Анна тоже заметила удивительные перемены. Глафира больше ни во что не влипала, всё время проводя с волком. Мать даже чуть-чуть ревновала Глашку к Серому.
Жизнь стала спокойней.
* * *
Ну, а потом.
Волк прожил у Глашки без происшествий до самой зимы. Но однажды с густым первым снегопадом исчез.
Три дня Глашка горевала. Анна вся измучилась. Переживания дочери, которая то ревела, как выпь, то бросалась искать и звать Серого, дались матери с трудом. Да и сама Анна привязалась и поняла, что любит нового члена семьи всем сердцем. Но терзания дочери дались тяжелее всего. Калитку не запирали, оставляли открытой.
На третий день Глафира пропала. Всем селом ходили её искать в ночи. Нашли, благо, наваливший сугробы снегопад поутих и оставил на белом ковре вьющиеся змейкой детские следы, ведущие в лес. Там Глашка бегала в ночи по сугробам среди деревьев, лазила по кустам, звала и кричала, глотая слёзы, снова крича и зовя Серого.
Глашка отказывалась есть. Все в селе знали, какое горе постигло семью Анны, и относились с пониманием и сочувствием.
На пятый день пропажи друга дочери, Анна хотела уже вызывать врача: Глашка была сама на себя не похожа. Бледная, с ввалившимися щеками, красными глазами и с синими подглазинами, она сидела, отказываясь от еды и смотря всё время в одну точку.
Но той же ночью на крыльце за дверью Анна услышала тихое поскрёбывание. Анна кошкой скатилась с кровати, бросилась к дверям. На пороге стоял Серый. Топтался, вилял безумно хвостом и от радости тихо подскуливал. Анна сгребла в охапку бродягу за шею и, поцеловав, позвала в дом. Того долго упрашивать было не надо – он рванул мимо Анны в дом прямиком туда, где спала на кровати ЕГО Глашка.
– Глаша! – запоздало крикнула во тьму Анна, закрывая дверь.
Оказалось, та не спала, а только дремала, свернувшись калачиком и завернувшись в одеяло.
Услышав голос матери, девочка вскочила, и тут же руки её утонули в чём-то пушистом тёплом, хоть, явно, и с мороза. И что-то до боли родное и любимое ткнулось ей в лицо, обжигая влажным и горячим. Глашка, не смея поверить в такое счастье, вскрикнула во тьму: «Серый?!».
Анна опомнилась и зажгла свет.
Серый, прижав уши, чуть прижимаясь к полу, безудержно молотил по воздуху и по всему без разбору хвостом, выписывал вокруг Глашки «кренделя» и «восьмёрки», и нежно и счастливо скулил. Глашка обняла волка за огромную шею, прижалась к нему, зарывшись в густую шерсть и уворачиваясь от огромного жаркого и беспрестанно лижущегося в лицо языка, не выдержав, заревела в полный голос. Вместе с ней, глядя на обоих, зарыдала и Анна, стоя и прислонившись в дверях спальни. Так и ревели обе, как невесты перед свадьбой. А Серый был счастлив вдвойне. Он извинялся за свою отлучку и всем своим видом говорил: «Больше никогда-никогда».
Потом прямо среди ночи был пир. Анна заставила Глашку съесть разогретой каши с хлебом. Глашка съела полчугунка. Рядом хрустел сухим кормом Серый, а потом, получив специально прибережённую сахарную кость, обняв её лапами, с наслаждением вгрызся, ощущая, как сидящая рядом на подстеленном одеяле Глашка, нежно перебирает ему гриву.
Наутро во всём селе уже трубили: «К Глашке Серый вернулся!».
Всё село вздохнуло с облегчением: «Слава Богу. А то уж все опасались, что без своего кобеля Глашка будет озорничать, и селение опять на военное положение с этим ребёнком перейдёт».
Благо зимой в селе работы не шибко много, к дому Глашки с Серым потянулись зеваки. Все приходили, смотрели и любовались издалека на Глашку, играющую с волком во дворе, и удовлетворённые уходили домой.
* * *
Зима прошла без приключений.
А после окончания весеннего паводка, в селе появилась ещё одна новость. Оказывается, Председатель, который рассказывал прошлым летом репортёрам, как он со своей двадцатитрёхлетней дочерью держал оборону и отбивался от бандитов, получил от телевизионщиков заверения, что по данному сюжету обязательно снимут фильм. И при том именно в их селе с реальными персонажами.
Про то, что бандитское нападение применительно к Председателю является выдумкой, знало по секрету всё село, также зная и сюжет истинной истории про нападение на домик лесника…
Все знали, что этим своим поступком Председатель спас Глашку и Анну от цепких лап органов опеки. И от этого уважение к тому выросло многократно.
Получив от киношников письменное обещание о снятии фильма, Председатель заявился с данным письмом в управление области и объявил, что в следующем году у них в селе будут снимать фильм по поручению Самого… Самого… про героический отпор бандитам. А киношная техника через сломанный мост не пройдёт, ставя под угрозу всё создание будущего мирового киношедевра.
Тут как раз по одному из главных каналов страны передали интервью с Председателем, отснятое летом репортёрами Светланой и Дмитрием. И администрация области, встревожившись и не на шутку испугавшись такого пристального внимания к проблеме, запланировала долгожданное строительство моста на весну следующего года, аккурат после схода весеннего паводка.
Мост построили на удивление быстро, за три месяца, по всем противопаводковым технологиям. И уже в августе машины с киношниками проехали в село по новому сооружению. Сам мост стали называть «Глашкин» в честь Глафиры, что было, безусловно, справедливым. Ведь если бы не она, то всей этой бы истории, как и самого моста, так и не было бы.
Под этим названием мост и вошёл на географические атласы и карты.
Благодаря Глашкину мосту, автосообщение с селом наладилось ко всеобщей радости.
Говорят, к Анне с Глафирой и Серым в гости стал заезжать небезызвестный капитан Куницын. С Глашкой у них был полный контакт и взаимопонимание. И Серый снисходительно принимал его. Отчего Анна была счастлива.
Ну, а приехавшие в село киношники принялись снимать удивительную сагу про героическую оборону Председателя своего дома по собственному сценарию, срывая селу жатвенную страду. Народу решили привлечь – «Председатель, не горюй!». Почти все жители села. Сначала планировали размахнуть сериал на целый сезон (сериальный, конечно). Но потом, всё-таки, отсняли только три серии. Но зато каких!
В конце съёмок в селе было устроено грандиозное празднование – и это в середине-то поры сбора урожая!
Прибыли гости из соседних сёл.
На главной улице Председатель, режиссёр киносаги, представители киногруппы и села стояли на большой построенной для такого случая сцене посреди села. Выступающие по очереди брали слово и толкали торжественные речи перед веселящейся толпой, поздравляя всех с прекрасным отснятым киноматериалом и с безнадёжно проваленным сбором урожая.
Внезапно выступающий на сцене продюсер замолк на полуслове, ошарашенно смотря куда-то вдаль поверх толпы. Постепенно все затихли и повернули головы в том же направлении. Из калитки дома неподалёку от места торжества вышла маленькая девочка, одетая, несмотря на жару в красный плащик, что придавало ей сходство с Красной Шапочкой. Но самое необычное было то, что эта кроха шла, положив руку на спину огромадного красавца волка-переростка. Все киношники и гости открыли рты от удивления. А эта парочка как ни в чём ни бывало проследовала мимо всех и направилась по главной улице на выход из села в сторону поля.
– Кто это? – удивлённо пробормотал режиссёр стоящему рядом Председателю.
– О-о-о, – улыбнулся тот. – Эта одна из наших главных достопримечательностей в селе. Это наша Глашечка.
И замолчал, продолжая счастливо улыбаться чему-то своему, очевидно, считая, что этим и так сказал достаточно для объяснения.
А девочка всё удалялась со своим волком, мерно и неторопливо помахивавшего пышным белым хвостом.
А все молчали и, любуясь, глядели им вслед.
К О Н Е Ц (С) Сергей Вестерн, 2019 г.
– Двадцать три года, – ответил тот. – Кстати, если захотите лишить меня родительских прав, то я только рад буду. Может, тогда дочь хоть быстрее замуж выйдет.
– Пойдёмте, – Лидия Андреевна облегчённо вздохнула.
И вся группа была, наконец, рада покинуть двор Анны, выйдя на улицу за калитку, где Председатель повёл гостей к себе.
Во дворе остались только Анна и тётка Наталка. Да домашняя живность, постепенно вылезающая и заполняющая собой двор.
– Наташ, спасибо тебе! – всхлипнула Анна.
– Да ну, прекрати, – отмахнулась Тётка Наталка. – Ишь, что удумали! Девчонку от матери забирать. Ироды!.. Ещё Нюрка им моя не по душе, – и тётка Наталка погрозила кулаком в сторону калитки.
– Пойдём, Наташ – я тебе огурцов полные вёдра отсыплю, – радостно позвала Анна. – И помидоров дам!
– Да ну, брось, – вдруг остановила её Тётка Наталка. – Что ж я, мразь что ли какая последняя?! – и, подхватив свои пустые вёдра, Наталья, укрывая глаза и лицо платком, бросилась вон со двора.
* * *
Серый всегда неотступно, как хвост, ходил с Глашкой. По селу она водила его с собой, накинув тому на шею лёгкую косынку или просто положив свою ладонь волку на круп, изредка, чтобы направить, слегка придерживая того за шерсть. Благодаря своему спокойному уверенному нраву, Серый в такие моменты ходил с ней рядом, касаясь девчонки пушистым боком и плечом.
Раньше, когда Глашка шла по главной улице, все окрестные собаки спешили укрыться у себя во дворе, изредка подтявкивая оттуда для порядку. Нынче же, когда Глашка появлялась в селе с Серым, вокруг стояла полная тишина. Собаки теперь не только высунуться, но даже заскулить опасались, настолько страшной казалась им эта парочка.
Местные охотники какое-то время переживали, что псы потеряют свои охотничьи навыки под влиянием волка. Но это обошлось. Собаки страшились и признавали только персонально Серого да его хозяйку.
Во дворе ничего почти не поменялось. При появлении Глафиры с Серым – двор пустел, как и ранее. Только пёс Демон, если и задерживался днём во дворе, не успев удрать на свои дневные гостевые визиты, забивался поглубже в будку и сидел там тише воды, остерегаясь пикнуть.
Серый же быстро понял: во дворе никого трогать нельзя – так ему втолковывала Глашка. Что всё во дворе – это его собственная территория, которую нужно беречь и охранять от посторонних. Серый усвоил, что во дворе он после Глашки – первый хозяин. И ко всем же, кто жил на этой территории относился исключительно, как к неразумным членам своей стаи, за которой он присматривал, и которую считал необходимым защищать. Или, скорее, к которым относился, почти, как к своим щенкам. Даже к Демону. Поэтому каждый раз, выходя во двор, Серый начинал с обхода территории, кропотливо помечая каждый уголок границ своих владений по всему периметру, как бы расставляя невидимое защитное заграждение для посторонних.
Был от появления Серого в селе ещё один значительный плюс, чему были несказанно рады все сельчане. Петух Заткнись перестал устраивать свои неудержимые попевки по ночам и слишком ранним утром. По первости его, конечно, ещё включало ночами. Но как только он открывал клюв, так тут же, ещё до начала лая просыпающихся собак, Серый, лёжа на полу на коврике рядом с кроватью Глафиры, поднимал свою огромную голову вверх и испускал такой длинный леденящий душу вой, что несчастный петух, чуя присутствие волка, буквально, чуть ли не за спиной, сразу же давился на полувздохе и в стрессе затыкался до утра.
Где вволю Глашка с Серым могли набегаться и наиграться – так это в поле и в лесу. Например, по пути к их бабушке, Настасье Кирилловне, которая безумно любила обоих и всегда с нетерпеньем ждала к себе в гости.
Сельчане к Серому привыкли.
Во-первых, потому, что историю, как Глашка с Серым вдвоём разметали и уничтожили целую банду вооружённых уголовников в селе знал каждый от мала до велика. Изредка количество уничтоженных мерзавцев увеличивалось всё больше. Так, что через какое-то время бандитов в рассказе набралось на хороший вооружённый отряд.
Глафира с Серым пользовались в связи с чем огромным уважением.
Во-вторых, потому, что теперь Глафиру не приходилось отслеживать, чтобы, ни дай Бог, чего не натворила. Глашка стала с Серым совершенно самодостаточной. Даже будто взрослее и серьёзней что ли.
Анна в волке души не чаяла. Тот признавал её старшинство и с благодарностью принимал от неё еду и ласки. Но за хозяйку признавал только Глашку. В дочери Анна тоже заметила удивительные перемены. Глафира больше ни во что не влипала, всё время проводя с волком. Мать даже чуть-чуть ревновала Глашку к Серому.
Жизнь стала спокойней.
* * *
Ну, а потом.
Волк прожил у Глашки без происшествий до самой зимы. Но однажды с густым первым снегопадом исчез.
Три дня Глашка горевала. Анна вся измучилась. Переживания дочери, которая то ревела, как выпь, то бросалась искать и звать Серого, дались матери с трудом. Да и сама Анна привязалась и поняла, что любит нового члена семьи всем сердцем. Но терзания дочери дались тяжелее всего. Калитку не запирали, оставляли открытой.
На третий день Глафира пропала. Всем селом ходили её искать в ночи. Нашли, благо, наваливший сугробы снегопад поутих и оставил на белом ковре вьющиеся змейкой детские следы, ведущие в лес. Там Глашка бегала в ночи по сугробам среди деревьев, лазила по кустам, звала и кричала, глотая слёзы, снова крича и зовя Серого.
Глашка отказывалась есть. Все в селе знали, какое горе постигло семью Анны, и относились с пониманием и сочувствием.
На пятый день пропажи друга дочери, Анна хотела уже вызывать врача: Глашка была сама на себя не похожа. Бледная, с ввалившимися щеками, красными глазами и с синими подглазинами, она сидела, отказываясь от еды и смотря всё время в одну точку.
Но той же ночью на крыльце за дверью Анна услышала тихое поскрёбывание. Анна кошкой скатилась с кровати, бросилась к дверям. На пороге стоял Серый. Топтался, вилял безумно хвостом и от радости тихо подскуливал. Анна сгребла в охапку бродягу за шею и, поцеловав, позвала в дом. Того долго упрашивать было не надо – он рванул мимо Анны в дом прямиком туда, где спала на кровати ЕГО Глашка.
– Глаша! – запоздало крикнула во тьму Анна, закрывая дверь.
Оказалось, та не спала, а только дремала, свернувшись калачиком и завернувшись в одеяло.
Услышав голос матери, девочка вскочила, и тут же руки её утонули в чём-то пушистом тёплом, хоть, явно, и с мороза. И что-то до боли родное и любимое ткнулось ей в лицо, обжигая влажным и горячим. Глашка, не смея поверить в такое счастье, вскрикнула во тьму: «Серый?!».
Анна опомнилась и зажгла свет.
Серый, прижав уши, чуть прижимаясь к полу, безудержно молотил по воздуху и по всему без разбору хвостом, выписывал вокруг Глашки «кренделя» и «восьмёрки», и нежно и счастливо скулил. Глашка обняла волка за огромную шею, прижалась к нему, зарывшись в густую шерсть и уворачиваясь от огромного жаркого и беспрестанно лижущегося в лицо языка, не выдержав, заревела в полный голос. Вместе с ней, глядя на обоих, зарыдала и Анна, стоя и прислонившись в дверях спальни. Так и ревели обе, как невесты перед свадьбой. А Серый был счастлив вдвойне. Он извинялся за свою отлучку и всем своим видом говорил: «Больше никогда-никогда».
Потом прямо среди ночи был пир. Анна заставила Глашку съесть разогретой каши с хлебом. Глашка съела полчугунка. Рядом хрустел сухим кормом Серый, а потом, получив специально прибережённую сахарную кость, обняв её лапами, с наслаждением вгрызся, ощущая, как сидящая рядом на подстеленном одеяле Глашка, нежно перебирает ему гриву.
Наутро во всём селе уже трубили: «К Глашке Серый вернулся!».
Всё село вздохнуло с облегчением: «Слава Богу. А то уж все опасались, что без своего кобеля Глашка будет озорничать, и селение опять на военное положение с этим ребёнком перейдёт».
Благо зимой в селе работы не шибко много, к дому Глашки с Серым потянулись зеваки. Все приходили, смотрели и любовались издалека на Глашку, играющую с волком во дворе, и удовлетворённые уходили домой.
* * *
Зима прошла без приключений.
А после окончания весеннего паводка, в селе появилась ещё одна новость. Оказывается, Председатель, который рассказывал прошлым летом репортёрам, как он со своей двадцатитрёхлетней дочерью держал оборону и отбивался от бандитов, получил от телевизионщиков заверения, что по данному сюжету обязательно снимут фильм. И при том именно в их селе с реальными персонажами.
Про то, что бандитское нападение применительно к Председателю является выдумкой, знало по секрету всё село, также зная и сюжет истинной истории про нападение на домик лесника…
Все знали, что этим своим поступком Председатель спас Глашку и Анну от цепких лап органов опеки. И от этого уважение к тому выросло многократно.
Получив от киношников письменное обещание о снятии фильма, Председатель заявился с данным письмом в управление области и объявил, что в следующем году у них в селе будут снимать фильм по поручению Самого… Самого… про героический отпор бандитам. А киношная техника через сломанный мост не пройдёт, ставя под угрозу всё создание будущего мирового киношедевра.
Тут как раз по одному из главных каналов страны передали интервью с Председателем, отснятое летом репортёрами Светланой и Дмитрием. И администрация области, встревожившись и не на шутку испугавшись такого пристального внимания к проблеме, запланировала долгожданное строительство моста на весну следующего года, аккурат после схода весеннего паводка.
Мост построили на удивление быстро, за три месяца, по всем противопаводковым технологиям. И уже в августе машины с киношниками проехали в село по новому сооружению. Сам мост стали называть «Глашкин» в честь Глафиры, что было, безусловно, справедливым. Ведь если бы не она, то всей этой бы истории, как и самого моста, так и не было бы.
Под этим названием мост и вошёл на географические атласы и карты.
Благодаря Глашкину мосту, автосообщение с селом наладилось ко всеобщей радости.
Говорят, к Анне с Глафирой и Серым в гости стал заезжать небезызвестный капитан Куницын. С Глашкой у них был полный контакт и взаимопонимание. И Серый снисходительно принимал его. Отчего Анна была счастлива.
Ну, а приехавшие в село киношники принялись снимать удивительную сагу про героическую оборону Председателя своего дома по собственному сценарию, срывая селу жатвенную страду. Народу решили привлечь – «Председатель, не горюй!». Почти все жители села. Сначала планировали размахнуть сериал на целый сезон (сериальный, конечно). Но потом, всё-таки, отсняли только три серии. Но зато каких!
В конце съёмок в селе было устроено грандиозное празднование – и это в середине-то поры сбора урожая!
Прибыли гости из соседних сёл.
На главной улице Председатель, режиссёр киносаги, представители киногруппы и села стояли на большой построенной для такого случая сцене посреди села. Выступающие по очереди брали слово и толкали торжественные речи перед веселящейся толпой, поздравляя всех с прекрасным отснятым киноматериалом и с безнадёжно проваленным сбором урожая.
Внезапно выступающий на сцене продюсер замолк на полуслове, ошарашенно смотря куда-то вдаль поверх толпы. Постепенно все затихли и повернули головы в том же направлении. Из калитки дома неподалёку от места торжества вышла маленькая девочка, одетая, несмотря на жару в красный плащик, что придавало ей сходство с Красной Шапочкой. Но самое необычное было то, что эта кроха шла, положив руку на спину огромадного красавца волка-переростка. Все киношники и гости открыли рты от удивления. А эта парочка как ни в чём ни бывало проследовала мимо всех и направилась по главной улице на выход из села в сторону поля.
– Кто это? – удивлённо пробормотал режиссёр стоящему рядом Председателю.
– О-о-о, – улыбнулся тот. – Эта одна из наших главных достопримечательностей в селе. Это наша Глашечка.
И замолчал, продолжая счастливо улыбаться чему-то своему, очевидно, считая, что этим и так сказал достаточно для объяснения.
А девочка всё удалялась со своим волком, мерно и неторопливо помахивавшего пышным белым хвостом.
А все молчали и, любуясь, глядели им вслед.
К О Н Е Ц (С) Сергей Вестерн, 2019 г.