Это он в прошлом году родившихся двух жеребят оформил по документам, как телят от шальной коровы Пенелопы, с тем, чтобы можно было их поставить на довольствие в сельский коровник и не иметь проблем с налоговой.
– Давай-ка, напишем ему здесь «Дальновосточный терьер», – сказал ветеринар.
– А разве он такой? – с сомнением спросила Глашка.
– Какой «такой»? Такой породы пока что ещё не было. А теперь – будет. Мы это вполне можем записать на правах разводчиков. Вот у тебя будет прародитель их всех.
– А почему «терьер»? – спросила обрадованная Глашка.
– Да потому что «терьер» меньше всего наводит мысли на родство с волком. А почему «Дальневосточный»?
– Потому что мы живём на Дальнем Востоке, – догадалась Глашка.
– Верно, умничка, – похвалил ветеринар и, недолго думая, посвятил Серого в новый вид, который вписал в поле «порода» собачьего паспорта Серого вместе с отметками о прививках и другими прочими необходимыми записями.
* * *
Но вот, спустя месяц после описываемых событий, в селе появились примечательные чужаки.
Это были две женщины и мужчина.
Они приехали с утра. От реки их доставила подвода.
Едва появившись в селе, они сразу отправились к указанному им дому Анны.
У калитки остановились. Постучались. Анна, которая как раз работала во дворе, открыла и запустила их внутрь.
– Здравствуйте. Я журналист из краевого телеканала. Меня зовут Светлана, – представилась одна из них, крашенная блондинка, одетая в чёрную кожаную куртку, джинсы и высокие кожаные сапоги. – А это мой оператор Дмитрий, – представила она высокого сухопарого парня в рубашке и джинсах с коротенькой острой бородкой на лице. На плече у Дмитрия лежала больших размеров видеокамера, которую он поддерживал рукой. Во второй руке мужчина держал большую чёрную сумку-баул.
Дмитрий поздоровался и попытался мило улыбнуться Анне, но улыбка вышла кислой.
– Меня зовут Лидия Андреевна, – представилась вторая женщина, крашеная брюнетка с короткими, вьющимися на конце волосами, на которой был надет накинутый на плечи зелёный плащ. – Я из службы социальной защиты.
– Меня зовут Анна, – представилась хозяйка двора. – Слушаю вас.
– Средства массовой информации довели до широкой общественности удивительный случай, подчерпнутый из криминальных сводок и отчётов полиции. Случай заинтересовал всех и вызвал огромное количество реплик и комментариев. Речь шла о маленькой девочке,.. – девушка-блондинка достала мобильный телефон и, на миг склонившись над ним, быстро найдя нужную информацию, прочитала: – Гла-фира,.. находясь в гостях у бабушки, живущей одной в глухом лесу, подверглась вместе с бабушкой нападению вооружённых бандитов. Девочка не растерялась. Она в одиночку обезвредила бандитов и продержала их до приезда наряда полиции. Новость сама по себе удивительная. Но она является ещё более необыкновенной и потрясающей, когда становится известно, что самой Глафире – всего шесть полных лет.
Светлана закончила читать и подняла взгляд на Анну.
– В социальных сетях, в новостях радио и телевиденья шли на данную тему жаркие споры и обсуждения о такой, согласитесь, неординарной и на вид совершенно неправдоподобной истории. Люди восхищены. Люди встревожены. Люди не понимают, и, наконец, негодуют. Задаются разные вопросы от того, как это могло бы произойти, и откуда взялись бандиты, до того, куда смотрят правоохранительные органы, родители и руководство страны, когда в последней идёт вот такой бардак. Словом, Анна, ваша история, история вашей семьи, заинтересовала, и всколыхнула, буквально, всех. Мы были посланы нашим краевым каналом, получившим заказы на проведение своеобразного интервью-расследования от самых главных и центральных каналов нашей страны. Люди хотят услышать вашу историю, Анна. Посмотреть на маленькую девочку. Как её?.. Глафира, кажется. Пережить вместе с вами ещё раз всё случившееся той ночью. Некая киностудия, основываясь на нашем будущем интервью, планирует отснять фильм о смелой супер-девочке, которая в одиночку задержала вооружённых до зубов головорезов! – с фанатичной восторженностью протараторила репортёр.
– А я, Анна, хотела бы тоже, в свою очередь, задать вам пару-тройку вопросов, – вставила, наконец, Лидия Андреевна, прерывая своим пренебрежительным тоном поток эндорфинов, которые выплёскивались и хлестали через край душевного подъёма Светланы. – После сюжетов на радио и телевидении следственные органы и органы опеки заинтересовались данным событием, желая ответить на совершенно правомерные вопросы зрителей. Мне бы хотелось взглянуть на девочку и поговорить с ней. Но сначала я бы хотела задать всё-таки вам свои вопросы.
– А… Вы не вместе, – слегка волнуясь, догадалась Анна.
– Не-ет. Мы только ехали вместе. В ваши края не так часто курсирует туда-сюда транспорт. Вот мы и встретились со Светланой и Дмитрием. Случайно, – ответила Лидия Андреевна. – Итак. Я хотела бы узнать, Анна, как часто маленькая шестилетняя девочка ходит одна самостоятельно к бабушке через лес, полный диких зверей?
Анна побледнела.
– С малолетства. Но у нас все дети ходят в лес сами – по грибы, ягоды..., а диких зверей у нас в наших лесах не много – кабаны к нам не заходят, олени тоже. Поэтому и хищники тут не показываются, – пробормотала она.
– Вы сможете перечислить мне по списку этих детей, их фамилии и где они проживают? – чуть вскинув брови, спросила Лидия Андреевна, доставая обычную записную книжку в кожаной обложке и авторучку.
Анна понурилась и замотала головой, понимая, что никого никому перечислять не собирается.
– Нет, не могу, – выдавила она.
– Что ж, отлично... Анна, а кем вы работаете? Где ваш муж?
– Я вдова. Работаю… У себя по хозяйству. Иногда помогаю в селе в общесельских коровнике и в птичнике.
– Понятно. Значит, постоянного места работы не имеете, – утверждая для себя что-то и отмечая в какой-то ведомости, извлечённой из сумочки, ответила сотрудник опеки.
– Какое это имеет отношение к делу? – встревоженно спросила Анна. Её раздражала и пугала эта женщина, явившаяся из какого-то далёкого чуждого мира в их село и преследующая какие-то, одной ей ведомые, цели.
– Хозяйство очень большое, – не ответив, продолжала Лидия Андреевна. – Скажите, кто вам помогает заниматься с ним?
– Никто, я сама.
– При такой занятости, как вам удаётся следить и ухаживать за ребёнком?
Анна не нашлась, что ответить. Всё это время Лидия Андреевна что-то отмечала и ставила галочки в каких-то полях своей ведомости, чем всё больше волнуя и доводя Анну до смятения.
– Тут так много домашних животных во дворе. Не боитесь, что они могут поранить и навредить шестилетней девочке?
– Нет, Глафира прекрасно с ними ладит.
– Ну, как же? Свинья может укусить, петухи, куры и индюки поранить или выклевать глаза. Корова лягнуть, а коза боднуть.
– Это козёл, – мрачно поправила Анна.
Лидия Андреевна молча тяжёлым взглядом исподлобья посмотрела на неё, что-то решая для себя и ставя ещё один крест в ведомости.
Всё это время Светлана с Дмитрием, удивлённо смотрели на них обеих: на представителя органа опеки и на Анну, молча слушая их разговор и не вмешиваясь.
– Анна, сколько времени вы проводите с ребёнком? – Лидия Андреевна, беспристрастно глядя на Анну, как удав, продолжала свой бесстрастный допрос, вгоняя ту в стрессовое состояние.
Анна сглотнула воздуха, которого ей сильно не хватало в тот момент, силясь найти слова и ответить. Казалось, все вопросы, которые задавала сотрудник опеки, были простые и правильные. Но вот ужас. Как бы Анна не пыталась ответить на любой из них – любой ответ выглядел не в её пользу.
С каждым вопросом у Анны росли чувство неисправимой вины и ощущение себя преступницей.
И тут в середине это соцдопроса, калитка скрипнула, и на пороге появился Председатель.
– Ух ты, сколько тут новых гостей, – обрадовался он. – Анна, я войду? Здравствуйте. А мне только рассказали, что к нам приехали новые люди. Где искать? Все показали на дом Анны. Вот, пришёл посмотреть, кто к нам пожаловал. К нам же не часто приезжают гости. Я – местный председатель села. Добро пожаловать к нам! А вы кто? Как вас звать-величать?! – и Председатель растянул такую радушную улыбку, блистая аккордеоном белых зубов, что хоть сейчас на рекламу чипсов.
– Здравствуйте, – обрадованно сказала Светлана. Дмитрий тоже поздоровался. – Меня зовут Светлана, а это мой помощник и кинооператор в одном лице Дмитрий. Мы из краевого телевидения. Хотим взять интервью и отснять материал про девочку, которая задержала бандитов.
– Здравствуйте. Я представитель из органов опеки. Лидия Андреевна меня звать, – почти официально представилась Лидия Андреевна.
– Здравствуйте. А зачем нам органы опеки? – не убирая радушную улыбку с лица и не пряча зубы, чуть скосив глаза и наклонив голову в сторону Лидии Андреевны, краешком рта озадаченно процедил Председатель.
– Ну, как же? Поступили жалобы, обращения о ненадлежащем исполнении родительских прав, о несоблюдении прав и защиты маленького ребёнка. Пришло указание сверху. Взято на контроль… На высочайшем уровне… Прислали на проверку, чтобы разобраться и в случае чего, дать делу ход по лишению нерадивых родителей родительских прав и по изъятию ребёнка от семьи и передачи его под опеку надзорных органов, в приют или третьим лицам.
При этих словах Анна, охнув, закрыла лицо руками.
– Это как?! – всё ещё не понимая, продолжал цедить сквозь зубы Председатель, чуть сильнее наклонившись в сторону Лидии Андреевны.
– Что «как»? – в свою очередь не поняла Лидия Андреевна.
– Кого изъять? От кого? Кто «ненадлежаще исполняет родительские права»? О ком мы тут говорим? – решив задать вопрос с другой стороны, спросил Дяхирь.
– Ну как, «кто?» – Анна Львовна Рудова. По уходу за своей единственной дочерью Глафирой Михайловной Рудовой года рождения…
– Как, «ненадлежаще»? В чём «ненадлежаще»? Кто решил «ненадлежаще»? – начал засыпать вопросами Председатель. Улыбка сползла с его лица, и теперь он внимательно смотрел на лицо Лидии Андреевны сверху вниз, как на какого-то постороннего пришлого человека.
Но Лидия Андреевна была человек опытный, со стажем. Она нисколько не смутилась.
– Ну, как же, – спокойно отвечала она, листая свою ведомость. – Вот, пожалуйста. Мать, Анна… Львовна, самолично призналась, что неоднократно отпускала маленькую дочь в лес, нисколько не волнуясь о её сохранности. В том числе, и в домик лесника, где проживает бабушка последней, Настасья Кирилловна Лугова.
– И?.. – тихо спросил Председатель. Он начинал чуть-чуть розоветь.
– Что «и»? Вам это кажется уместным? Шестилетний ребёнок один в лесу. А если заблудится? Упадёт, утонет, нападут звери? Вам не кажется тут ничего?
– Вы, простите, Лидия Андреевна, откуда к нам приехали? – тихо спросил Председатель.
– Из Москвы спецрейсом, – весомо ответила та.
– Так вот, Лидия Андреевна. Расскажу вам одну такую новость. Уж не судите строго, если сильно потрясу ваши представления об устройстве мира и прилегающих к Москве окрестностей. Дело в том, что у нас тут ВСЕ дети сызмальства ходят сами в поле, в лес, купаться на речку. Ну, последнее, конечно, под присмотром старших – старших сверстников. У нас все дети ходят пешком в школу за пять километров в соседнее село. Сами. Каждый день. Туда и обратно. И никто, извините, не помер. И все, извините, живы.
– Как «все»? – чуть бледнея, но не теряя самообладания, переспросила Лидия Андреевна. – Значит, их родителей тоже надо поставить на учёт. Это вопиющее нарушение…
– Да поймите же вы,.. любезная… Как вы себе представляете их досуг и перемещение по-другому? – спросил Председатель.
– В сопровождении взрослых! – заносчиво заявила Лидия Андреевна.
– Сейчас страда. Каких взрослых? Вы знаете, Лидия Андреевна, что такое летняя страда в селе?! У нас каждый человек наперечёт. Все заняты в поле, в птичниках, в коровнике, в свинарнике, в механических цехах. Работа идёт от зари до зари.
– Ну, значит, дети должны быть под присмотром… в детских садах. Или дома.
– Детский сад? Вы невнимательно слышали? – дети ходят в школу в соседнее село! Наверно, они ходят туда не потому, что их родители решили: «Не будем отдавать ребёнка в школу в родном селе, а отдадим в соседнее. Там школа с французским уклоном!». Как, наверно, привыкли у вас, в Москве. У нас ходят дети в школу в соседнее село, только потому, что она там ЕСТЬ. И все мы страшно рады, что она есть именно В СОСЕДНЕМ селе, а не, как у некоторых, у которых дети ходят в школу за три села от них. Я к тому это говорю вам, дорогая Лидия Андреевна, что у нас в селе НЕТ детского сада.
– Ну раз нет, значит, его надо открыть! – просто пожала плечами Лидия Андреевна. – А в соседнее село дети должны ездить на автобусе, а не ходить в одиночку пешком, подвергаясь опасностям.
– Бинго! – радостно вскричал Председатель, распахивая руки в стороны так, что все испуганно вздрогнули, а Лидия Андреевна подскочила на месте и в ужасе отшатнулась от него, чуть прикрываясь инстинктивно руками. – Как я рад, проникновенная Лидия Андреевна, что вы к нам приехали! Наконец-то!.. Вы поможете решить нам наши проблемы! Ведь, оказывается, как всё просто! «Для того, чтобы возник детский сад, его надо открыть!». И школу тоже в придачу. Как я рад, что мы с вами мыслим совершенно одинаково! Интересно, Лидия Андреевна, а в Москве... Там у вас… В Министерстве Образования тоже знают и разделяют ваши… простите, НАШИ взгляды про то, что школа должна быть в каждом селе? Нет?! Может, вы сходите туда?! Может, вы сначала попробуете лишить их, если уж не родительских, то хотя бы законодательных прав?! А то я посвящу Вас, о заботливейшая Лидия Андреевна, что эти нехорошие во всех отношениях люди знают об этой НАШЕЙ с вами проблеме. И всё равно принимают решение – о сокращении количества школ, размещая их только в крупных населённых пунктах. Остальные же дети вынуждены добираться туда самостоятельно. Но!.. Автобус! Конечно же, школьный автобус! Как я сразу не подумал, о находчивейшая Лидия Андреевна! А вы, извините, как сюда попали? Не понимаете, нет? Вы, извините, к нам сюда в село не на самолёте прилетели? Нет?! Ах,.. приплыли на ло-о-одке! А вы не догадываетесь, о несведущая Лидия Андреевна, почему в наш просвещённый век, когда космические корабли бороздят просторы… Байканура и Восточного, вы к нам добирались не по воздуху или на машине, а водным путём?! А я вам отвечу. Да потому что мост, ведущий в наше село, уже шестой год как разрушен – сметён паводком. И ни одна из моих бумаг, ни одно моё обивание порогов в ОблГлавках, в Районе, прошения и письма в Министерство Дорожного Строительства, к вам, в Москву, между прочим, о вездесущая Лидия Андреевна, не увенчались обнадёживающим ответом или решением. До сих пор мы отрезаны от внешнего мира водной преградой. И мы бы даже сделали этот проклятый мост через неё сами, даже закрывая глаза на то, что «АвтоДор» нам этого не простит, поскольку мы оторвём у него хлеб насущный и драгоценные денежные заказнаряды, нарушив его монополизацию и кучу строительных бюрократических документов. Но случись что, связанное с аварией моста – и мы все тут дружно сядем, не подумайте, что
– Давай-ка, напишем ему здесь «Дальновосточный терьер», – сказал ветеринар.
– А разве он такой? – с сомнением спросила Глашка.
– Какой «такой»? Такой породы пока что ещё не было. А теперь – будет. Мы это вполне можем записать на правах разводчиков. Вот у тебя будет прародитель их всех.
– А почему «терьер»? – спросила обрадованная Глашка.
– Да потому что «терьер» меньше всего наводит мысли на родство с волком. А почему «Дальневосточный»?
– Потому что мы живём на Дальнем Востоке, – догадалась Глашка.
– Верно, умничка, – похвалил ветеринар и, недолго думая, посвятил Серого в новый вид, который вписал в поле «порода» собачьего паспорта Серого вместе с отметками о прививках и другими прочими необходимыми записями.
* * *
Но вот, спустя месяц после описываемых событий, в селе появились примечательные чужаки.
Это были две женщины и мужчина.
Они приехали с утра. От реки их доставила подвода.
Едва появившись в селе, они сразу отправились к указанному им дому Анны.
У калитки остановились. Постучались. Анна, которая как раз работала во дворе, открыла и запустила их внутрь.
– Здравствуйте. Я журналист из краевого телеканала. Меня зовут Светлана, – представилась одна из них, крашенная блондинка, одетая в чёрную кожаную куртку, джинсы и высокие кожаные сапоги. – А это мой оператор Дмитрий, – представила она высокого сухопарого парня в рубашке и джинсах с коротенькой острой бородкой на лице. На плече у Дмитрия лежала больших размеров видеокамера, которую он поддерживал рукой. Во второй руке мужчина держал большую чёрную сумку-баул.
Дмитрий поздоровался и попытался мило улыбнуться Анне, но улыбка вышла кислой.
– Меня зовут Лидия Андреевна, – представилась вторая женщина, крашеная брюнетка с короткими, вьющимися на конце волосами, на которой был надет накинутый на плечи зелёный плащ. – Я из службы социальной защиты.
– Меня зовут Анна, – представилась хозяйка двора. – Слушаю вас.
– Средства массовой информации довели до широкой общественности удивительный случай, подчерпнутый из криминальных сводок и отчётов полиции. Случай заинтересовал всех и вызвал огромное количество реплик и комментариев. Речь шла о маленькой девочке,.. – девушка-блондинка достала мобильный телефон и, на миг склонившись над ним, быстро найдя нужную информацию, прочитала: – Гла-фира,.. находясь в гостях у бабушки, живущей одной в глухом лесу, подверглась вместе с бабушкой нападению вооружённых бандитов. Девочка не растерялась. Она в одиночку обезвредила бандитов и продержала их до приезда наряда полиции. Новость сама по себе удивительная. Но она является ещё более необыкновенной и потрясающей, когда становится известно, что самой Глафире – всего шесть полных лет.
Светлана закончила читать и подняла взгляд на Анну.
– В социальных сетях, в новостях радио и телевиденья шли на данную тему жаркие споры и обсуждения о такой, согласитесь, неординарной и на вид совершенно неправдоподобной истории. Люди восхищены. Люди встревожены. Люди не понимают, и, наконец, негодуют. Задаются разные вопросы от того, как это могло бы произойти, и откуда взялись бандиты, до того, куда смотрят правоохранительные органы, родители и руководство страны, когда в последней идёт вот такой бардак. Словом, Анна, ваша история, история вашей семьи, заинтересовала, и всколыхнула, буквально, всех. Мы были посланы нашим краевым каналом, получившим заказы на проведение своеобразного интервью-расследования от самых главных и центральных каналов нашей страны. Люди хотят услышать вашу историю, Анна. Посмотреть на маленькую девочку. Как её?.. Глафира, кажется. Пережить вместе с вами ещё раз всё случившееся той ночью. Некая киностудия, основываясь на нашем будущем интервью, планирует отснять фильм о смелой супер-девочке, которая в одиночку задержала вооружённых до зубов головорезов! – с фанатичной восторженностью протараторила репортёр.
– А я, Анна, хотела бы тоже, в свою очередь, задать вам пару-тройку вопросов, – вставила, наконец, Лидия Андреевна, прерывая своим пренебрежительным тоном поток эндорфинов, которые выплёскивались и хлестали через край душевного подъёма Светланы. – После сюжетов на радио и телевидении следственные органы и органы опеки заинтересовались данным событием, желая ответить на совершенно правомерные вопросы зрителей. Мне бы хотелось взглянуть на девочку и поговорить с ней. Но сначала я бы хотела задать всё-таки вам свои вопросы.
– А… Вы не вместе, – слегка волнуясь, догадалась Анна.
– Не-ет. Мы только ехали вместе. В ваши края не так часто курсирует туда-сюда транспорт. Вот мы и встретились со Светланой и Дмитрием. Случайно, – ответила Лидия Андреевна. – Итак. Я хотела бы узнать, Анна, как часто маленькая шестилетняя девочка ходит одна самостоятельно к бабушке через лес, полный диких зверей?
Анна побледнела.
– С малолетства. Но у нас все дети ходят в лес сами – по грибы, ягоды..., а диких зверей у нас в наших лесах не много – кабаны к нам не заходят, олени тоже. Поэтому и хищники тут не показываются, – пробормотала она.
– Вы сможете перечислить мне по списку этих детей, их фамилии и где они проживают? – чуть вскинув брови, спросила Лидия Андреевна, доставая обычную записную книжку в кожаной обложке и авторучку.
Анна понурилась и замотала головой, понимая, что никого никому перечислять не собирается.
– Нет, не могу, – выдавила она.
– Что ж, отлично... Анна, а кем вы работаете? Где ваш муж?
– Я вдова. Работаю… У себя по хозяйству. Иногда помогаю в селе в общесельских коровнике и в птичнике.
– Понятно. Значит, постоянного места работы не имеете, – утверждая для себя что-то и отмечая в какой-то ведомости, извлечённой из сумочки, ответила сотрудник опеки.
– Какое это имеет отношение к делу? – встревоженно спросила Анна. Её раздражала и пугала эта женщина, явившаяся из какого-то далёкого чуждого мира в их село и преследующая какие-то, одной ей ведомые, цели.
– Хозяйство очень большое, – не ответив, продолжала Лидия Андреевна. – Скажите, кто вам помогает заниматься с ним?
– Никто, я сама.
– При такой занятости, как вам удаётся следить и ухаживать за ребёнком?
Анна не нашлась, что ответить. Всё это время Лидия Андреевна что-то отмечала и ставила галочки в каких-то полях своей ведомости, чем всё больше волнуя и доводя Анну до смятения.
– Тут так много домашних животных во дворе. Не боитесь, что они могут поранить и навредить шестилетней девочке?
– Нет, Глафира прекрасно с ними ладит.
– Ну, как же? Свинья может укусить, петухи, куры и индюки поранить или выклевать глаза. Корова лягнуть, а коза боднуть.
– Это козёл, – мрачно поправила Анна.
Лидия Андреевна молча тяжёлым взглядом исподлобья посмотрела на неё, что-то решая для себя и ставя ещё один крест в ведомости.
Всё это время Светлана с Дмитрием, удивлённо смотрели на них обеих: на представителя органа опеки и на Анну, молча слушая их разговор и не вмешиваясь.
– Анна, сколько времени вы проводите с ребёнком? – Лидия Андреевна, беспристрастно глядя на Анну, как удав, продолжала свой бесстрастный допрос, вгоняя ту в стрессовое состояние.
Анна сглотнула воздуха, которого ей сильно не хватало в тот момент, силясь найти слова и ответить. Казалось, все вопросы, которые задавала сотрудник опеки, были простые и правильные. Но вот ужас. Как бы Анна не пыталась ответить на любой из них – любой ответ выглядел не в её пользу.
С каждым вопросом у Анны росли чувство неисправимой вины и ощущение себя преступницей.
И тут в середине это соцдопроса, калитка скрипнула, и на пороге появился Председатель.
– Ух ты, сколько тут новых гостей, – обрадовался он. – Анна, я войду? Здравствуйте. А мне только рассказали, что к нам приехали новые люди. Где искать? Все показали на дом Анны. Вот, пришёл посмотреть, кто к нам пожаловал. К нам же не часто приезжают гости. Я – местный председатель села. Добро пожаловать к нам! А вы кто? Как вас звать-величать?! – и Председатель растянул такую радушную улыбку, блистая аккордеоном белых зубов, что хоть сейчас на рекламу чипсов.
– Здравствуйте, – обрадованно сказала Светлана. Дмитрий тоже поздоровался. – Меня зовут Светлана, а это мой помощник и кинооператор в одном лице Дмитрий. Мы из краевого телевидения. Хотим взять интервью и отснять материал про девочку, которая задержала бандитов.
– Здравствуйте. Я представитель из органов опеки. Лидия Андреевна меня звать, – почти официально представилась Лидия Андреевна.
– Здравствуйте. А зачем нам органы опеки? – не убирая радушную улыбку с лица и не пряча зубы, чуть скосив глаза и наклонив голову в сторону Лидии Андреевны, краешком рта озадаченно процедил Председатель.
– Ну, как же? Поступили жалобы, обращения о ненадлежащем исполнении родительских прав, о несоблюдении прав и защиты маленького ребёнка. Пришло указание сверху. Взято на контроль… На высочайшем уровне… Прислали на проверку, чтобы разобраться и в случае чего, дать делу ход по лишению нерадивых родителей родительских прав и по изъятию ребёнка от семьи и передачи его под опеку надзорных органов, в приют или третьим лицам.
При этих словах Анна, охнув, закрыла лицо руками.
– Это как?! – всё ещё не понимая, продолжал цедить сквозь зубы Председатель, чуть сильнее наклонившись в сторону Лидии Андреевны.
– Что «как»? – в свою очередь не поняла Лидия Андреевна.
– Кого изъять? От кого? Кто «ненадлежаще исполняет родительские права»? О ком мы тут говорим? – решив задать вопрос с другой стороны, спросил Дяхирь.
– Ну как, «кто?» – Анна Львовна Рудова. По уходу за своей единственной дочерью Глафирой Михайловной Рудовой года рождения…
– Как, «ненадлежаще»? В чём «ненадлежаще»? Кто решил «ненадлежаще»? – начал засыпать вопросами Председатель. Улыбка сползла с его лица, и теперь он внимательно смотрел на лицо Лидии Андреевны сверху вниз, как на какого-то постороннего пришлого человека.
Но Лидия Андреевна была человек опытный, со стажем. Она нисколько не смутилась.
– Ну, как же, – спокойно отвечала она, листая свою ведомость. – Вот, пожалуйста. Мать, Анна… Львовна, самолично призналась, что неоднократно отпускала маленькую дочь в лес, нисколько не волнуясь о её сохранности. В том числе, и в домик лесника, где проживает бабушка последней, Настасья Кирилловна Лугова.
– И?.. – тихо спросил Председатель. Он начинал чуть-чуть розоветь.
– Что «и»? Вам это кажется уместным? Шестилетний ребёнок один в лесу. А если заблудится? Упадёт, утонет, нападут звери? Вам не кажется тут ничего?
– Вы, простите, Лидия Андреевна, откуда к нам приехали? – тихо спросил Председатель.
– Из Москвы спецрейсом, – весомо ответила та.
– Так вот, Лидия Андреевна. Расскажу вам одну такую новость. Уж не судите строго, если сильно потрясу ваши представления об устройстве мира и прилегающих к Москве окрестностей. Дело в том, что у нас тут ВСЕ дети сызмальства ходят сами в поле, в лес, купаться на речку. Ну, последнее, конечно, под присмотром старших – старших сверстников. У нас все дети ходят пешком в школу за пять километров в соседнее село. Сами. Каждый день. Туда и обратно. И никто, извините, не помер. И все, извините, живы.
– Как «все»? – чуть бледнея, но не теряя самообладания, переспросила Лидия Андреевна. – Значит, их родителей тоже надо поставить на учёт. Это вопиющее нарушение…
– Да поймите же вы,.. любезная… Как вы себе представляете их досуг и перемещение по-другому? – спросил Председатель.
– В сопровождении взрослых! – заносчиво заявила Лидия Андреевна.
– Сейчас страда. Каких взрослых? Вы знаете, Лидия Андреевна, что такое летняя страда в селе?! У нас каждый человек наперечёт. Все заняты в поле, в птичниках, в коровнике, в свинарнике, в механических цехах. Работа идёт от зари до зари.
– Ну, значит, дети должны быть под присмотром… в детских садах. Или дома.
– Детский сад? Вы невнимательно слышали? – дети ходят в школу в соседнее село! Наверно, они ходят туда не потому, что их родители решили: «Не будем отдавать ребёнка в школу в родном селе, а отдадим в соседнее. Там школа с французским уклоном!». Как, наверно, привыкли у вас, в Москве. У нас ходят дети в школу в соседнее село, только потому, что она там ЕСТЬ. И все мы страшно рады, что она есть именно В СОСЕДНЕМ селе, а не, как у некоторых, у которых дети ходят в школу за три села от них. Я к тому это говорю вам, дорогая Лидия Андреевна, что у нас в селе НЕТ детского сада.
– Ну раз нет, значит, его надо открыть! – просто пожала плечами Лидия Андреевна. – А в соседнее село дети должны ездить на автобусе, а не ходить в одиночку пешком, подвергаясь опасностям.
– Бинго! – радостно вскричал Председатель, распахивая руки в стороны так, что все испуганно вздрогнули, а Лидия Андреевна подскочила на месте и в ужасе отшатнулась от него, чуть прикрываясь инстинктивно руками. – Как я рад, проникновенная Лидия Андреевна, что вы к нам приехали! Наконец-то!.. Вы поможете решить нам наши проблемы! Ведь, оказывается, как всё просто! «Для того, чтобы возник детский сад, его надо открыть!». И школу тоже в придачу. Как я рад, что мы с вами мыслим совершенно одинаково! Интересно, Лидия Андреевна, а в Москве... Там у вас… В Министерстве Образования тоже знают и разделяют ваши… простите, НАШИ взгляды про то, что школа должна быть в каждом селе? Нет?! Может, вы сходите туда?! Может, вы сначала попробуете лишить их, если уж не родительских, то хотя бы законодательных прав?! А то я посвящу Вас, о заботливейшая Лидия Андреевна, что эти нехорошие во всех отношениях люди знают об этой НАШЕЙ с вами проблеме. И всё равно принимают решение – о сокращении количества школ, размещая их только в крупных населённых пунктах. Остальные же дети вынуждены добираться туда самостоятельно. Но!.. Автобус! Конечно же, школьный автобус! Как я сразу не подумал, о находчивейшая Лидия Андреевна! А вы, извините, как сюда попали? Не понимаете, нет? Вы, извините, к нам сюда в село не на самолёте прилетели? Нет?! Ах,.. приплыли на ло-о-одке! А вы не догадываетесь, о несведущая Лидия Андреевна, почему в наш просвещённый век, когда космические корабли бороздят просторы… Байканура и Восточного, вы к нам добирались не по воздуху или на машине, а водным путём?! А я вам отвечу. Да потому что мост, ведущий в наше село, уже шестой год как разрушен – сметён паводком. И ни одна из моих бумаг, ни одно моё обивание порогов в ОблГлавках, в Районе, прошения и письма в Министерство Дорожного Строительства, к вам, в Москву, между прочим, о вездесущая Лидия Андреевна, не увенчались обнадёживающим ответом или решением. До сих пор мы отрезаны от внешнего мира водной преградой. И мы бы даже сделали этот проклятый мост через неё сами, даже закрывая глаза на то, что «АвтоДор» нам этого не простит, поскольку мы оторвём у него хлеб насущный и драгоценные денежные заказнаряды, нарушив его монополизацию и кучу строительных бюрократических документов. Но случись что, связанное с аварией моста – и мы все тут дружно сядем, не подумайте, что
