«Муравьи» внизу не собирались расходиться. Они продолжали бессмысленную однообразную суету.
И тут мимо, не спеша, вразвалочку прошествовал невесть откуда взявшийся большой бронированный восьмилапый гигант. Откуда выбрался этот жук, неясно. Либо нору его залило дождём. Либо пришла пора его обычному ежедневному моциону. Но огромный трёхметровый представитель членистоногих шествовал своим маршрутом, не особо переживая, кого это ещё может заинтересовать.
Но торчащих под деревом Софии «муравьёв» - заинтересовало. Сначала один, потом второй, они кинулись вдогонку за гигантом. По сравнению с ним они были всё равно что стая собак перед носорогом.
Они поочерёдно попытались сунуться под брюхо броненосцу. Но это не увенчалось успехом. На каком-то этапе жук плюхнулся на пузо и втянул под себя все свои восемь лап, превратившись в непреступную крепость – полусферу.
«Муравьи» лазали по ней, пытаясь зацепиться, но так и не нашли за что. До тех пор, пока один из них не обратил внимание на торчащую из-под панциря маленькую часть головы жука с усиками-антенками.
Муравей вцепился в эту голову челюстями и принялся тянуть на себя. Сил у него явно не хватало. Но жуку-броненосцу, очевидно, было больно. И тогда он поднялся и побежал вперёд, подминая под себя вцепившегося в голову муравья. Тут уж вся стая набросилась на него. Муравьи «разобрали» поодиночке по одной лапе, вцепившись в них. И начали тянуть их одновременно в разные стороны. Жук упирался, но точки опоры больше не было. Он оказался растянутым стаей муравьёв, бульдожьей хваткой вцепившихся ему в конечности и в голову.
Через некоторое время София увидела, как оторвалась первая лапа. Затем одновременно были вырваны с мясом ещё две. Потерзав оторванные лапы, освободившиеся муравьи бросились к местам, откуда лапы были вырваны. Туда, где через брешь в панцире торчали куски выдернутого мяса. Через эти места они вгрызлись в тело жука.
Вскоре оставшиеся муравьи смогли оторвать броненосцу голову и остальные лапы.
Панцирь был вскрыт, «Муравьи», наевшись разорванного жука, поволокли дружно броненосца в сторону, откуда явились сами. Под деревом Софии не осталось никого.
Несчастная, чуть не убилась, когда, пыталась слезть с дерева. Едва не сорвалась вниз, плохо держась не слушающимися одеревеневшими конечностями.
Единственно, что было хорошо – это внезапно закончился дождь. И, вдруг, впервые за многие дни расчистилось небо.
София не верила своим глазам. Сверху заливал яркий «солнечный» свет, пробивающийся в прорехи листвы. Несмотря на «осенний» сезон, лучи «Светила» несли с собой благодатное тепло. Девушка замученно подставила своё тело этим лучам, прислонившись к стволу дерева.
Она грелась с полчаса. На ней высохла часть одежды. По сравнению с ледяным холодом, внезапный источник тепла подарил ей массу жизненной энергии. Спохватившись, что она голодна, не защищена «грибной косметикой» и до сих пор не нашла себе места на ночлег, София бросилась искать всё вышеперечисленное.
Она успела как раз за час до того, как «Светило» снова затянуло тучами и начало темнеть.
Наевшись орехов из карманов, намазавшись найденной грибницей, она нашла пустые кусты рядом с очередной «персиково-дынной» рощей, привычно занятой «нелюдимым» «бегемотом».
И, натаскав туда для постели преимущественно наломанных веток, так как вся трава была очень мокрая, улеглась в свою «кровать», с удивительным фатализмом провалившись в глубокий сон.
* * *
«Всё кончено… Я больше так не могу,.. – София сидела, апатично обхватив голову руками. – Уж лучше бы сразу сдохнуть, чем такие мучения. Все, кого я встречала за последние десять дней,.. почти сразу же погибали… В этом мире невозможно выжить человеку. Об этом должны знать в городе. Вне его, мы обречены на этой планете».
Она позавтракала. Орехи оказались замечательным подспорьем за время её нахождения в лесу.
Холод стал уже неотъемлемой частью, сопровождающей Софи.
Дождя не было. Небо, как обычно, затянуто в тёмно-серый саван. Даже не верилось, что вчера, удивительно, как Божий перст с небес, через очистившуюся прореху до земли дотянулись «солнечные» лучи. Так необходимые Софии в тот момент, словно лучик последней надежды.
«Имеет ли смысл куда-то идти, или что-то делать? Нет. Никаких перспектив. К третьему возу на тракте не пробиться. Да и не похоже, чтобы город прислал помощь. Очевидно, там решили, что колонисты с трёх отставших возов либо погибли, либо остались из-за определённых соображений и обстоятельств, -- София вяло раздумывала над ситуацией. – Да нет. Что я говорю себе, дура? Не может быть такого, чтобы более сорока человек, среди которых почти десяток детей, были брошены городом без попыток вытащить их. Разве что там, в городе, произошло что-то, не позволяющее послать сюда помощь. Что, «например»? Ну… Например, лавина. Ни дай бог. Хотя с чего бы это. Ну или отсутствие энергетических мощностей, которые позволили бы отправить сюда вездеходы. А что, если возы с Антоновым тоже не достигли города? Тогда нашего появления там ждут не ранее, чем ещё через неделю. Тогда это объясняет…»
София долго ещё ломала голову о том, что могло оказаться препятствием в спасении экспедиции колонистов. Нот так и не нашла сколько-нибудь явного варианта.
«Ерунда всё это, -- решила она. – Я тоже хороша. Раскисла. Пусть я окончу так же, как Тоня или Рита с Петей,.. – София поёжилась. – Но я ещё поборюсь. Значит, надо будет попытаться ещё раз проведать третью платформу. Только нужно, чтобы чуть просохло. По такому болоту я стану лёгкой добычей. И надо решить, как уходить от этой банды кузнечиков-людоедов. А пока... Сегодня, пусть пока всё сохнет. Будем осторожны. Поднакопим сил. Мне надо как-то ещё прожить дня два, до подмоги».
Она поднялась из кустов, служивших ей ночлегом, и огляделась. В лесу явно что-то происходило. София осторожно огляделась, отвязывая с пояса дубинку.
Определённо, на неё что-то надвигалось. И не прямо на неё. Звук шёл со стороны от тракта как будто единым широким фронтом.
«Облава! -- испугано догадалась София. – Чёртовы муравьи-кузнечики всей стаей ломанулись захватывать себе пропитание – всё, на что наткнутся».
София не стала ждать подтверждения своей догадки. Она бросилась к ближайшему дереву и полезла на него. Ствол был внизу почти гладкий, без сучков и зацепов.
«Не понимаю, как я вчера умудрилась взгромоздиться по мокрому стволу в мгновение ока? – ругала себя София. – Наверно, не отдавая себе отчёт, очень хотела жить. А сейчас что? Соберись, сопливая девчонка!»
Постепенно, подгоняемая страхом из-за приближающегося шума, она смогла подняться по стволу достаточно высоко, достигнув ветвей. Передохнув, она подтянулась и уселась на них, разместившись, чтобы сверху было удобней наблюдать. И, всматриваясь в сторону шума, принялась ждать.
А шум приближался и усиливался. София начала догадываться, что это не муравьи-кузнечики. В чаще со всех сторон шёл треск и гул, напоминающий множественный топот.
И вдруг она увидела. Среди деревьев двигались существа. Вне сомнения это были млекопитающие. Размером они были разного. От сравнительно небольших, чуть больше свиньи, до размеров коровы. Существа были покрыты плотной чёрно-серой шерстью. И своей внешностью Софии напомнили что-то несовместимо среднее между высокой капибарой на очень длинных, крепких трёхпалых лапах и лошадью Пржевальского. Зверей было много. Они шли огромной толпой между деревьями. София сначала пыталась считать, но быстро бросила это занятие.
У неё начали затекать руки и ноги. Она сидела уже полчаса. А животные внизу всё шли и шли. Порой, София видела, что стада «капибар Пржевальского» разбавляют другие виды животных. Не столь многочисленные. Судя по звуку, эта миграция проистекала вокруг на огромных пространствах. Весь лес трещал от движения бесчисленных стад зверей.
«Так… Вот и разгадка. Колосов говорил, что плотоядных всегда на много порядков меньше, чем их добычи. Иначе, первые были бы обречены на неизбежное быстрое вымирание, как вид. Теперь стало ясно, за счёт кого здесь процветает разнообразие хищников, -- то, что звери внизу являются растительноядными, или хотя бы всеядными, София не сомневалась. – Надо понять, чем вызвана эта миграция. Я надеюсь, они просто кочуют в благоприятную точку леса, а не уходят от какой-нибудь новой глобальной опасности?»
Одну из таких опасностей, она уже знала: от неё животные оставили ближайшие к их летнему лагерю степи. А частичка такой напасти плескалась сейчас внутри Митичкиного воза.
В попытках оглядеться глобально, девушка полезла выше. Она попыталась подняться над уровнем крон деревьев. И на её удачу, дерево, на которое Софи залезла, оказалось одним из самых высоких и росло не в низине. Путешественница осмотрелась. Со всех сторон, куда ни глянь, все пространства занимал лес. Он раскинулся от горизонта до горизонта во все стороны. София вспомнила, что чтобы спуститься с плато в Долину, колонистам необходимо было пересечь порядка пятисот километров через лес. И это расстояние было всего лишь тонким пояском, в отличие от того, как лес со всех сторон охватывал и покрывал предгорные районы всей горной гряды на тысячи, а то и многие тысячи километров вокруг.
Тракт-просеку на западе отсюда было не разглядеть. Зато на юге недалеко отсюда место, где текла река Мелкая, угадывалось по пространству между деревьями. София бросила взгляд на восток, в противоположную сторону от тракта, и увидела вдруг огромную проплешину среди сплошного ковра древесных крон. Это была каменистая долина в сердце леса. Очевидно, скальная порода здесь часто выступала на поверхность, имея тонкую корку почвенного слоя. И деревья не смогли закрепиться на ней корнями. Зато смогли удержаться травы и небольшие кусты, которым отсутствие тенистых древесных крон предоставляло раздолье. Теперь это лесную долину заполняли стада мигрирующих животных.
София видела, как прибывающие постепенно движутся по ней. Девушка рассмотрела, как у самого леса какие-то два крупных жука пытаются атаковать с краю одно из животных-капибар. И в следующий миг вся прилегающая часть стада бросилось на помощь. Жуки были моментально сметены и растоптаны.
А вот на другом краю лесной долины стая волков-«оленей» была более удачливой и благоразумной. Не нападая в открытую, они вычленили отстающую особь и, отрезав ту от стада, погнали несчастную капибару в лес. Где скрылись от глаз девушки. Но почему-то София была убеждена, что капибара обречена.
«Да,.. – подумала зрительница. – В этом мире социальные группы животных имеют неоспоримое преимущество над одиночками».
Она замёрзла на продувном ветру и устала. Мигрирующий поток под её деревом иссяк. И София решила слезть вниз.
«Думаю, у хищников сегодня будут и полакомей кусочки», -- подумала она.
И только она спустилась и отошла шагов на сто от спасительных кустов, как натолкнулась на пару жуков.
В одном София безошибочно узнала жука-древоруба. Второй жук, напоминал жука-киношника. Жуки сцепились между собой.
«Ребята. Тут рядом столько всего вкусного, а вы не нашли ничего лучшего, как начать выяснять между собой, кто питательнее», -- промелькнуло в голове у девушки.
Как и в прошлый раз со своей добычей, этот киношник также вцепился бульдожьей хваткой в «плечевой пояс» своей жертвы. Только на сей раз жертва была не какой-то «обычный» жук, а «древоруб».
Дровосек щёлкал своими длиннющими, загнутыми внутрь челюстями. И сразу же перерубил киношнику три лапы у основания. Киношник заваливался набок, потому что опорных лап, помогающих ему подмять добычу под себя – теперь не хватало. При этом его челюсти, не такие острые и бескомпромиссные, как у древоруба, не в силах были перекусить грудь соперника. Зато их бульдожья хватка была неослабевающей.
Никто не брал вверх. Членистоногие кружили вокруг друг друга, вытаптывая поляну растительности.
София уже давно не смотрела на всё «наивными, испуганными» глазами. Мигом смекнув, что здесь «пахнет» едой, она принялась ждать.
Ждать пришлось долго. Упорству и выносливости жуков можно было позавидовать. Но она вскоре заметила, что из груди древоруба на месте укуса сочится слегка синеватая жидкость. Она текла не сильно, но стабильно. И каждый раз, когда киношник пытался тянуть на себя, новые порции жижи вытекали наружу. Древоруб явно слабел.
Но и покалеченному киношнику рано было праздновать победу. В момент этой борьбы он ослабил бдительность, возможно, из-за полученного увечья, и замешкался. И тут же длинные мандибулы древоруба, как огромные садовые ножницы, сомкнулись поперёк нижней части брюшка нападавшего хищника, без малейшего усилия отсекая её.
Из обрезанного брюха киношника хлынула зелёная жижа. От боли он попытался поднимать и опускать панцирь-надкрыльник с тянущимся за ним «мыльным» проявочным пузырём-экраном. Который на свету заиграл разными красками, показывая то лесные ветви каких-то деревьев, то траву, а то и вовсе некий каменистый серый пейзаж. По мере вытекания жидкости, пузырь-кинескоп быстро сдулся и лопнул. Киношник слабел. Но бульдожьей хватки не терял.
Древоруб вращался по кругу, пытаясь стряхнуть с себя волочащееся за ним тело умирающего агрессора. Но плохо было и самом древорубу. Видно, рана оказалась достаточно неприятной. И он потерял много своей синей жидкости.
Ещё минут пять София терпеливо наблюдала за мучениями лесоруба. Наконец, терпение подошло к концу. Перехватив поудобнее дубинку, она зашла «мистеру-садовые ножницы» сзади, со стороны висящего на нём трупа киношника. И, размахнувшись, что было сил нанесла сверху удар по голове дровосека. Дубинка отрикошетила. И София похвалила себя, что зашла с правильной стороны. Древоруб дёрнулся, щёлкая челюстями, резко разворачиваясь, и раскручивая вокруг себя труп висящего врага. Девушка еле успела отскочить, чтобы её не сшибло телом киношника.
Но от этого резкого движения рана на грудном панцире древоруба под весом киношника вскрылась полностью. Жижа потекла рекой. И синие органы вывалились из неё.
Древоруб какое-то время ещё стоял, замерев на месте, с попеременно подёргивающимися в судорогах ногами. А потом разом осел на забрызганное яркими красками двух цветов поле боя.
София по-деловому раздробила остатки панциря киношника, и, на всякий случай, отпробовав, набрала достаточное количество зелёного «креветочного» мяса.
«Вот так вот. Белок мне нужен позарез», -- кровожадно подумала она.
Пробовать синее мясо жука-дровосека София не рискнула.
«Дождусь, когда увижу, как пробу снимает кто-нибудь другой», -- решила она.
Завернув добычу в широкие листья травы, она собралась было уже уйти, когда одна шальная мысль посетила её голову.
София потратила почти час, прежде чем смогла дубинкой размолотить чугунную башку жука-древоруба. Она забрызгалась синими внутренностями, но жжения, вроде, пока не ощущала.
Препарируя голову членистоногого, девушка долго отбивала хитиновый кость-сустав, крепящий одну из мандибул мышцами и связками к наростам на внешнем хитиновом черепе твари.
Замучившись, Софи была вознаграждена за старания. В её руку удобно легла костяная рукоятка с длинной увесистой семидесятисантиметровой жвалой-клинком на конце. С весом порядка двух килограммов.
И тут мимо, не спеша, вразвалочку прошествовал невесть откуда взявшийся большой бронированный восьмилапый гигант. Откуда выбрался этот жук, неясно. Либо нору его залило дождём. Либо пришла пора его обычному ежедневному моциону. Но огромный трёхметровый представитель членистоногих шествовал своим маршрутом, не особо переживая, кого это ещё может заинтересовать.
Но торчащих под деревом Софии «муравьёв» - заинтересовало. Сначала один, потом второй, они кинулись вдогонку за гигантом. По сравнению с ним они были всё равно что стая собак перед носорогом.
Они поочерёдно попытались сунуться под брюхо броненосцу. Но это не увенчалось успехом. На каком-то этапе жук плюхнулся на пузо и втянул под себя все свои восемь лап, превратившись в непреступную крепость – полусферу.
«Муравьи» лазали по ней, пытаясь зацепиться, но так и не нашли за что. До тех пор, пока один из них не обратил внимание на торчащую из-под панциря маленькую часть головы жука с усиками-антенками.
Муравей вцепился в эту голову челюстями и принялся тянуть на себя. Сил у него явно не хватало. Но жуку-броненосцу, очевидно, было больно. И тогда он поднялся и побежал вперёд, подминая под себя вцепившегося в голову муравья. Тут уж вся стая набросилась на него. Муравьи «разобрали» поодиночке по одной лапе, вцепившись в них. И начали тянуть их одновременно в разные стороны. Жук упирался, но точки опоры больше не было. Он оказался растянутым стаей муравьёв, бульдожьей хваткой вцепившихся ему в конечности и в голову.
Через некоторое время София увидела, как оторвалась первая лапа. Затем одновременно были вырваны с мясом ещё две. Потерзав оторванные лапы, освободившиеся муравьи бросились к местам, откуда лапы были вырваны. Туда, где через брешь в панцире торчали куски выдернутого мяса. Через эти места они вгрызлись в тело жука.
Вскоре оставшиеся муравьи смогли оторвать броненосцу голову и остальные лапы.
Панцирь был вскрыт, «Муравьи», наевшись разорванного жука, поволокли дружно броненосца в сторону, откуда явились сами. Под деревом Софии не осталось никого.
Несчастная, чуть не убилась, когда, пыталась слезть с дерева. Едва не сорвалась вниз, плохо держась не слушающимися одеревеневшими конечностями.
Единственно, что было хорошо – это внезапно закончился дождь. И, вдруг, впервые за многие дни расчистилось небо.
София не верила своим глазам. Сверху заливал яркий «солнечный» свет, пробивающийся в прорехи листвы. Несмотря на «осенний» сезон, лучи «Светила» несли с собой благодатное тепло. Девушка замученно подставила своё тело этим лучам, прислонившись к стволу дерева.
Она грелась с полчаса. На ней высохла часть одежды. По сравнению с ледяным холодом, внезапный источник тепла подарил ей массу жизненной энергии. Спохватившись, что она голодна, не защищена «грибной косметикой» и до сих пор не нашла себе места на ночлег, София бросилась искать всё вышеперечисленное.
Она успела как раз за час до того, как «Светило» снова затянуло тучами и начало темнеть.
Наевшись орехов из карманов, намазавшись найденной грибницей, она нашла пустые кусты рядом с очередной «персиково-дынной» рощей, привычно занятой «нелюдимым» «бегемотом».
И, натаскав туда для постели преимущественно наломанных веток, так как вся трава была очень мокрая, улеглась в свою «кровать», с удивительным фатализмом провалившись в глубокий сон.
* * *
«Всё кончено… Я больше так не могу,.. – София сидела, апатично обхватив голову руками. – Уж лучше бы сразу сдохнуть, чем такие мучения. Все, кого я встречала за последние десять дней,.. почти сразу же погибали… В этом мире невозможно выжить человеку. Об этом должны знать в городе. Вне его, мы обречены на этой планете».
Она позавтракала. Орехи оказались замечательным подспорьем за время её нахождения в лесу.
Холод стал уже неотъемлемой частью, сопровождающей Софи.
Дождя не было. Небо, как обычно, затянуто в тёмно-серый саван. Даже не верилось, что вчера, удивительно, как Божий перст с небес, через очистившуюся прореху до земли дотянулись «солнечные» лучи. Так необходимые Софии в тот момент, словно лучик последней надежды.
«Имеет ли смысл куда-то идти, или что-то делать? Нет. Никаких перспектив. К третьему возу на тракте не пробиться. Да и не похоже, чтобы город прислал помощь. Очевидно, там решили, что колонисты с трёх отставших возов либо погибли, либо остались из-за определённых соображений и обстоятельств, -- София вяло раздумывала над ситуацией. – Да нет. Что я говорю себе, дура? Не может быть такого, чтобы более сорока человек, среди которых почти десяток детей, были брошены городом без попыток вытащить их. Разве что там, в городе, произошло что-то, не позволяющее послать сюда помощь. Что, «например»? Ну… Например, лавина. Ни дай бог. Хотя с чего бы это. Ну или отсутствие энергетических мощностей, которые позволили бы отправить сюда вездеходы. А что, если возы с Антоновым тоже не достигли города? Тогда нашего появления там ждут не ранее, чем ещё через неделю. Тогда это объясняет…»
София долго ещё ломала голову о том, что могло оказаться препятствием в спасении экспедиции колонистов. Нот так и не нашла сколько-нибудь явного варианта.
«Ерунда всё это, -- решила она. – Я тоже хороша. Раскисла. Пусть я окончу так же, как Тоня или Рита с Петей,.. – София поёжилась. – Но я ещё поборюсь. Значит, надо будет попытаться ещё раз проведать третью платформу. Только нужно, чтобы чуть просохло. По такому болоту я стану лёгкой добычей. И надо решить, как уходить от этой банды кузнечиков-людоедов. А пока... Сегодня, пусть пока всё сохнет. Будем осторожны. Поднакопим сил. Мне надо как-то ещё прожить дня два, до подмоги».
Она поднялась из кустов, служивших ей ночлегом, и огляделась. В лесу явно что-то происходило. София осторожно огляделась, отвязывая с пояса дубинку.
Определённо, на неё что-то надвигалось. И не прямо на неё. Звук шёл со стороны от тракта как будто единым широким фронтом.
«Облава! -- испугано догадалась София. – Чёртовы муравьи-кузнечики всей стаей ломанулись захватывать себе пропитание – всё, на что наткнутся».
София не стала ждать подтверждения своей догадки. Она бросилась к ближайшему дереву и полезла на него. Ствол был внизу почти гладкий, без сучков и зацепов.
«Не понимаю, как я вчера умудрилась взгромоздиться по мокрому стволу в мгновение ока? – ругала себя София. – Наверно, не отдавая себе отчёт, очень хотела жить. А сейчас что? Соберись, сопливая девчонка!»
Постепенно, подгоняемая страхом из-за приближающегося шума, она смогла подняться по стволу достаточно высоко, достигнув ветвей. Передохнув, она подтянулась и уселась на них, разместившись, чтобы сверху было удобней наблюдать. И, всматриваясь в сторону шума, принялась ждать.
А шум приближался и усиливался. София начала догадываться, что это не муравьи-кузнечики. В чаще со всех сторон шёл треск и гул, напоминающий множественный топот.
И вдруг она увидела. Среди деревьев двигались существа. Вне сомнения это были млекопитающие. Размером они были разного. От сравнительно небольших, чуть больше свиньи, до размеров коровы. Существа были покрыты плотной чёрно-серой шерстью. И своей внешностью Софии напомнили что-то несовместимо среднее между высокой капибарой на очень длинных, крепких трёхпалых лапах и лошадью Пржевальского. Зверей было много. Они шли огромной толпой между деревьями. София сначала пыталась считать, но быстро бросила это занятие.
У неё начали затекать руки и ноги. Она сидела уже полчаса. А животные внизу всё шли и шли. Порой, София видела, что стада «капибар Пржевальского» разбавляют другие виды животных. Не столь многочисленные. Судя по звуку, эта миграция проистекала вокруг на огромных пространствах. Весь лес трещал от движения бесчисленных стад зверей.
«Так… Вот и разгадка. Колосов говорил, что плотоядных всегда на много порядков меньше, чем их добычи. Иначе, первые были бы обречены на неизбежное быстрое вымирание, как вид. Теперь стало ясно, за счёт кого здесь процветает разнообразие хищников, -- то, что звери внизу являются растительноядными, или хотя бы всеядными, София не сомневалась. – Надо понять, чем вызвана эта миграция. Я надеюсь, они просто кочуют в благоприятную точку леса, а не уходят от какой-нибудь новой глобальной опасности?»
Одну из таких опасностей, она уже знала: от неё животные оставили ближайшие к их летнему лагерю степи. А частичка такой напасти плескалась сейчас внутри Митичкиного воза.
В попытках оглядеться глобально, девушка полезла выше. Она попыталась подняться над уровнем крон деревьев. И на её удачу, дерево, на которое Софи залезла, оказалось одним из самых высоких и росло не в низине. Путешественница осмотрелась. Со всех сторон, куда ни глянь, все пространства занимал лес. Он раскинулся от горизонта до горизонта во все стороны. София вспомнила, что чтобы спуститься с плато в Долину, колонистам необходимо было пересечь порядка пятисот километров через лес. И это расстояние было всего лишь тонким пояском, в отличие от того, как лес со всех сторон охватывал и покрывал предгорные районы всей горной гряды на тысячи, а то и многие тысячи километров вокруг.
Тракт-просеку на западе отсюда было не разглядеть. Зато на юге недалеко отсюда место, где текла река Мелкая, угадывалось по пространству между деревьями. София бросила взгляд на восток, в противоположную сторону от тракта, и увидела вдруг огромную проплешину среди сплошного ковра древесных крон. Это была каменистая долина в сердце леса. Очевидно, скальная порода здесь часто выступала на поверхность, имея тонкую корку почвенного слоя. И деревья не смогли закрепиться на ней корнями. Зато смогли удержаться травы и небольшие кусты, которым отсутствие тенистых древесных крон предоставляло раздолье. Теперь это лесную долину заполняли стада мигрирующих животных.
София видела, как прибывающие постепенно движутся по ней. Девушка рассмотрела, как у самого леса какие-то два крупных жука пытаются атаковать с краю одно из животных-капибар. И в следующий миг вся прилегающая часть стада бросилось на помощь. Жуки были моментально сметены и растоптаны.
А вот на другом краю лесной долины стая волков-«оленей» была более удачливой и благоразумной. Не нападая в открытую, они вычленили отстающую особь и, отрезав ту от стада, погнали несчастную капибару в лес. Где скрылись от глаз девушки. Но почему-то София была убеждена, что капибара обречена.
«Да,.. – подумала зрительница. – В этом мире социальные группы животных имеют неоспоримое преимущество над одиночками».
Она замёрзла на продувном ветру и устала. Мигрирующий поток под её деревом иссяк. И София решила слезть вниз.
«Думаю, у хищников сегодня будут и полакомей кусочки», -- подумала она.
И только она спустилась и отошла шагов на сто от спасительных кустов, как натолкнулась на пару жуков.
В одном София безошибочно узнала жука-древоруба. Второй жук, напоминал жука-киношника. Жуки сцепились между собой.
«Ребята. Тут рядом столько всего вкусного, а вы не нашли ничего лучшего, как начать выяснять между собой, кто питательнее», -- промелькнуло в голове у девушки.
Как и в прошлый раз со своей добычей, этот киношник также вцепился бульдожьей хваткой в «плечевой пояс» своей жертвы. Только на сей раз жертва была не какой-то «обычный» жук, а «древоруб».
Дровосек щёлкал своими длиннющими, загнутыми внутрь челюстями. И сразу же перерубил киношнику три лапы у основания. Киношник заваливался набок, потому что опорных лап, помогающих ему подмять добычу под себя – теперь не хватало. При этом его челюсти, не такие острые и бескомпромиссные, как у древоруба, не в силах были перекусить грудь соперника. Зато их бульдожья хватка была неослабевающей.
Никто не брал вверх. Членистоногие кружили вокруг друг друга, вытаптывая поляну растительности.
София уже давно не смотрела на всё «наивными, испуганными» глазами. Мигом смекнув, что здесь «пахнет» едой, она принялась ждать.
Ждать пришлось долго. Упорству и выносливости жуков можно было позавидовать. Но она вскоре заметила, что из груди древоруба на месте укуса сочится слегка синеватая жидкость. Она текла не сильно, но стабильно. И каждый раз, когда киношник пытался тянуть на себя, новые порции жижи вытекали наружу. Древоруб явно слабел.
Но и покалеченному киношнику рано было праздновать победу. В момент этой борьбы он ослабил бдительность, возможно, из-за полученного увечья, и замешкался. И тут же длинные мандибулы древоруба, как огромные садовые ножницы, сомкнулись поперёк нижней части брюшка нападавшего хищника, без малейшего усилия отсекая её.
Из обрезанного брюха киношника хлынула зелёная жижа. От боли он попытался поднимать и опускать панцирь-надкрыльник с тянущимся за ним «мыльным» проявочным пузырём-экраном. Который на свету заиграл разными красками, показывая то лесные ветви каких-то деревьев, то траву, а то и вовсе некий каменистый серый пейзаж. По мере вытекания жидкости, пузырь-кинескоп быстро сдулся и лопнул. Киношник слабел. Но бульдожьей хватки не терял.
Древоруб вращался по кругу, пытаясь стряхнуть с себя волочащееся за ним тело умирающего агрессора. Но плохо было и самом древорубу. Видно, рана оказалась достаточно неприятной. И он потерял много своей синей жидкости.
Ещё минут пять София терпеливо наблюдала за мучениями лесоруба. Наконец, терпение подошло к концу. Перехватив поудобнее дубинку, она зашла «мистеру-садовые ножницы» сзади, со стороны висящего на нём трупа киношника. И, размахнувшись, что было сил нанесла сверху удар по голове дровосека. Дубинка отрикошетила. И София похвалила себя, что зашла с правильной стороны. Древоруб дёрнулся, щёлкая челюстями, резко разворачиваясь, и раскручивая вокруг себя труп висящего врага. Девушка еле успела отскочить, чтобы её не сшибло телом киношника.
Но от этого резкого движения рана на грудном панцире древоруба под весом киношника вскрылась полностью. Жижа потекла рекой. И синие органы вывалились из неё.
Древоруб какое-то время ещё стоял, замерев на месте, с попеременно подёргивающимися в судорогах ногами. А потом разом осел на забрызганное яркими красками двух цветов поле боя.
София по-деловому раздробила остатки панциря киношника, и, на всякий случай, отпробовав, набрала достаточное количество зелёного «креветочного» мяса.
«Вот так вот. Белок мне нужен позарез», -- кровожадно подумала она.
Пробовать синее мясо жука-дровосека София не рискнула.
«Дождусь, когда увижу, как пробу снимает кто-нибудь другой», -- решила она.
Завернув добычу в широкие листья травы, она собралась было уже уйти, когда одна шальная мысль посетила её голову.
София потратила почти час, прежде чем смогла дубинкой размолотить чугунную башку жука-древоруба. Она забрызгалась синими внутренностями, но жжения, вроде, пока не ощущала.
Препарируя голову членистоногого, девушка долго отбивала хитиновый кость-сустав, крепящий одну из мандибул мышцами и связками к наростам на внешнем хитиновом черепе твари.
Замучившись, Софи была вознаграждена за старания. В её руку удобно легла костяная рукоятка с длинной увесистой семидесятисантиметровой жвалой-клинком на конце. С весом порядка двух килограммов.
