Мы прилетели около полудня: светило тускло озаряло холодную округу сквозь жиденькие, лениво плывущие облака, или это были не облака – я не разобрал. Собственно не до них мне было: впереди ожидал контрольно пропускной пункт Носирп, а я достаточно слышал о «доброжелательности» местного персонала. С документами у меня было всё в порядке, да и биография моя была чиста и не вызывала подозрений, но сам факт того, что человек добровольно посещает Амьрют – вызывало, по крайне мере, любопытство. Я приехал в Носирп, чтобы навестить своего давнего друга – Даниила Карсикова, который был вынужден переехать сюда, вот как уже шесть лет назад. Карсиков был человеком принципа и совести, за это его и не любили. С самого студенчества он отличался бойкостью и внутренним порывом против несправедливости, что в совокупности с его острым в ту пору языком представляло Даниила как опасного противника в любом споре. Средний по комплекции, с острым носом и интеллигентным лицом, он мог бы вполне сойти за добросовестного работника любой правительственной ведомости или начальника редакционного отдела в СМИ. Однако Дан, так мы его с приятелями называли по молодости, сознательно рыл себе могилу: своими политическими идеями, действиями в обществе и поведением. Когда мы учились – это походило на юношеский максимализм или природное бунтарство, присущее нашему возрасту. В каких-то идеях я и сам его поддерживал и помогал в деятельности той компании, но благо потом отстранился от них. Тогда Дану ничего не могли сделать, ну разве что вызвать на ковер к декану или пропесочить – всё.
Отчислять за его поведение было бы форменным варварством, тем более что Дан, как и все из нашего поколения, был крайне талантливым и умным человеком. В свои неполные осемнадцать лет он уже издавался в нескольких передовых научных журналах, неоднократно принимал участие в исследовательских экспедициях, активно занимался неевклидовой геометрией. Впрочем, тогда многие из нашего поколения добивались подобных и ещё более колоссальных успехов в науках. В то время я уже начинал практиковаться в инженерии, намечая себе тем самым чёткий путь в будущее, а Даниил всё ещё искал свое предназначение и никак не мог остановиться на чем-то одном. Когда я шёл по прямому пути, Дан метался из стороны в сторону, а я подмечал, что он мне немножко завидует в этом плане. В те годы он, наверное, и вбил себе в голову, что его юношеская теория – это и есть смысл всей жизни. Если во время учёбы к нему относились со снисхождением, то по окончании академии за Дана взялись всерьез. Сначала мирно пытались уговорить, предлагали сотрудничество, грозили санкциями, привлекали к административной, а затем и к уголовной ответственности. Так Даниил и оказался персоной «non grata», а затем и хуже. В то время, как я строил карьеру инженера и создавал семью, Даниил участвовал в демонстрациях, митингах, различных оппозиционных собраниях. Не могу сказать, что он был выдающимся оратором или лидером, но в региональном плане представлял вполне реальную угрозу. Надо отдать должное – за него поздно взялись. Если бы на его месте была бы чуть более значимая личность – то её бы смяли в первые дни, а вот Дана не трогали почти до конца всей их антигосударственной деятельности. Что-то случилось в их верхах, да так, что дело дошло до организации терактов и откровенных провокаций. Тут власть взялась за них жёстко. В течении неполных суток были арестованы все лидеры, а попутно принялись и за рыбу помельче. Я был уверен, что Даниил никогда не дойдет до такой подлости, но ситуация оказалась серьезнее: меня вызвали как свидетеля. Из всей нашей компашки с Даном общался, по большому счету только я, поэтому мне пришлось давать подробную характеристику друга. Я никогда не испытывал симпатии к спецслужбам, но и не имел опыта подобного общения, чтобы составить собственное мнение. Разве что мог опираться на слухи в государстве, а слухи были своеобразные. Говорили, что старые блюстители безопасности вреда или угрозы не представляют, мол это понимающие и вполне «сочувствующие» люди. В общем – с ними можно было договориться. Но вот молодые сотрудники отличались ответственностью и неким фанатизмом, так что с молодняком из офицеров стоит быть настороже. Однако, вопреки моим худшим ожиданиям – всё прошло для Дана вполне гуманно. Он шёл по общему делу вместе с их организацией, а поскольку фигурой был маленькой и в тяжких преступлениях участия не принимал, то его приговор был мягок – ссылка. Пожизненно. Это он ещё легко отделался: более одной трети его бывших соратников назначили высшую меру, а других сослали уж совсем в далёкие уголки или посадили «для реабилитации».Собственно, этого финала и следовало ожидать.
Я двигался по бетонным покрытиям к зданию КПП. Пассажиров со мной почти не было, разве что парочка каких-то капитанов и один полный чинуша. На улице было слегка морозно, впрочем не удивительно для середины зимы. Хорошо, что не дубак, а то перед полётом мне поговаривали о местном студеном климате. Вскоре я вошёл в длинный, стеклянный коридор, ведущий в овально образное зеленое здание, с невысокой вышкой на верху. Окна были сплошь матовые, но где-то там была диспетчерская и залы ожидания. Пройдя до конца коридора, я открыл тяжелую дверь и оказался в небольшом прямоугольном помещении. Под ногами была старая плитка, в некоторых местах частично сломанная. По левой стороне на стене было два окна, под которыми стояло несколько бардовых, изношенных кресел. В углу маячил полицейский в бронированном костюме, с пистолетом-пулемётом на перевес и в типичном для них шлеме. У правой стены было всё тоже самое и также в углу стоял суровый автоматчик. Прямиком из дверей я направился к окошку регистрации, вокруг которой были развешены всеобразные плакаты политического и рекламного содержания. Слева от стойки был темный проход с рентгеном, ведущий в основной корпус здания. Когда я приблизился к окну регистрации, то заметил, как из ниоткуда появился ещё один полицейский и встал поперек прохода. Я чувствовал, как все трое пристально следили за мной, да и не только они, а ещё и множество камер на стенах. В самой регистрации меня ожидала стандартная процедура: проверка документов, удостоверение личности, цель визита.
«Цель визита?», – спросила писклявым голосом через микрофон женщина в окошке.
«Приехал навестить товарища.», – ответил я специально приторно.
«Разрешение?», – продолжила дама.
«Прошу.», – я засунул в специальное отверстие лакированную бумагу со всеми нужными печатями и с размашистой подписью коменданта Носирпа.
«Время визита.», – продолжила женщина, проверяя документ.
«Сутки. Вечером улетаю.», – ответил я и улыбнулся.
«Нет необходимости в дополнительной информации.», – сухо ответила она.
«Документы на багаж?», – продолжила женщина.
«Отсутствует. Только ручная кладь.», – снова приветливо отвечал я. Мне казалось, что это их немного раздражает, но таких черствых людей было видимо не пронять. Приятно так себя вести, когда имеешь все штампы и подписи начальства. Некое чувство безопасности.
«Проходите на осмотр.», – сказала мне дама и вернула все документы.
За это время за мной образовалась очередь из трёх человек, а полицейский у входа к рентгену отошёл в сторону. Когда я вошёл внутрь, то меня остановили перед рентген аппаратом, слева был пульт управления и диспетчер, а справа закрытая дверь, у которой стоял ещё один вооруженный человек.
«Сумку на конвейер! Самим остановиться под датчиками!», – скомандовал грубым голосом один из полицейских.
Я послушно стащил свою ношу с плеча и водрузил на ленту. Она тут-же уплыла в черный проем рентгена. Дальше я встал в центре прибора и замер в ожидании. Что-то запищало, замигало, в помещении воцарилось напряжение. Хотя нечего было бояться, но чувство дискомфорта присутствовало. Я было уж хотел зажмуриться от волнения, но в ту-же секунду загорелась зеленая лампа, и раздался протяжный писк.
«Можете проходить.», – услышал я из-за спины голос из шлема.
Забрав свою поклажу, я вышел в открывшуюся изнутри дверь. Когда я проходил в большое помещение, то дверь придерживал ещё один бугай в маске. Выйдя из двери, он закрыл её за мной и встал на проходе.
«Ну тут и охранка!», подумал я, идя по более-менее чистому залу ожидания. Неудивительно – это же Амьрют!
В зале сразу стало свободнее дышать. По помещению взад и вперед сновал робот-уборщик, оставляя за собой влажный след. Справа шла регистрация, и там было довольно много народу, начиная от военных и заканчивая гражданскими лицами. Повсюду висели экраны, на которых транслировались поочередно время посадки на рейсы и новости с рекламой из местных каналов. Повсюду по двое или в одиночку расхаживали полицейские с автоматами. Где-то на крыше переменно звучала музыка с какой-то болтовней. Уверенной походкой я направился к выходу. По пути я заметил с левой стороны большую, белую лестницу на верх, а под ней располагалось что-то наподобие бара со столиками, на которых восседали неприметные люди. Сзади меня оказалось несколько дверей, и у каждой стоял полицейский. Ещё там было, по крайне мере, два лифта, но уже без охраны. Где находится выход было легко определить: по левую руку от меня из стены здания выходил длинный черный прямоугольник с двумя выходами, которые вели к массивному рентгену. Через него поочередно проходили люди и там-же было больше всего сотрудников правопорядка. По правую руку стояло лишь несколько массивных турникетов и будка с диспетчером. Там тоже находились автоматчики, но меньше, да и при этом выглядели они как-то пострашнее. Я подошёл к ним, и волнение снова охватило меня. Шесть грозных бойцов смотрели на меня сквозь ярко-голубые линзы в масках. На удивление они не стали меня ни о чем спрашивать, а просто указали на один из проходов. Я встал у закрытых решёток, меня просканировали, и диспетчер открыл мне двери.
Я вновь очутился на свежем воздухе. Передо мной пролегала широкая дорога. Ну или что-то наподобие дороги. Её очертания можно было определить разве что по большим грязевым сугробам на калие. Мимо меня на большой скорости пронесся серый бронеавтомобиль. Наверное, он находится в подчинении этих бугаев с автоматами. Они кстати, не заставили себя долго ждать. Не успел я проводить взглядом машину, как меня окликнули:
«Гражданин, остановитесь!»
Ко мне приближался очередной полицейский, но без оружия. Зато у четверых его приятелей сзади стволы были на месте. Я не двинулся с места и дождался сотрудника.
«Гражданин, предъявите данные!», – глухо попросил меня сотрудник полиции и протянул руку.
Я покорно достал все свои документы. Как я предполагал – здесь возражать не имеет смысла. Полицейский стал внимательно изучать каждую карточку, а тем временем четверо других посматривали на нас и о чём-то переговаривались.
«Зачем вы прибыли в Носирп?», – отдавая документы спросил меня страж порядка. Тут я заметил, что форма на нём немного отличается от остальных, да и оружие у него оказывается имелось – пистолет в кобуре. По рукоятке я узнал старого-доброго «Макарова», но переделанного под другие боеприпасы. Судя по всему – этот коп был у них старшим.
«В документе явственно указано: прибыл навестить гражданина Д. Карсикова, обвиненного в антигосударственной деятельности по статье 229 (2) со смягчающими обстоятельствами и возможностью видеться с родственниками.»
«Но вы ведь не родственник заключенному Д. Карсикову?», – снова спросил меня офицер.
«Я имею особое разрешение коменданта Норсипа полковника Г. Кравченко и разрешение от М. Перес, а также я представитель родственников Карсикова, которые подписали документ о том, что я буду навещать заключенного. На данный момент у родственников Д. Карсикова нет возможности этого сделать.», – выговорив всё это, я стал ждать ответной реакции от полицейского. Тот немного подумав, продолжил.
«Да будет вам известно, гражданин Д. Фодор, что Норсип и весь Амьюрт – не самое подходящие место для свиданий. Здесь очень много опасных лиц и высокий уровень преступности, хоть мы и пытаемся не без успеха их контролировать.», – наверняка этот полицейский здесь слукавил, подумал я про себя.
«Вам, как добропорядочному гражданину не стоило бы разгуливать по этому городу. Следовало лучше сдать все вещи и оформить контакт-связь с заключенным Д. Карсиковым, а не идти к нему лично. Здесь идёт речь о вашем здоровье, поймите.», – я понимающе кивнул.
«Однако, в связи с подписью господина коменданта и всеми документами – я не имею права вас больше задерживать. Но хочу вас предупредить, чтобы вы не покидали намеченного маршрута к месту проживания заключенного, а также не вступали в контакт с кем-то либо, кроме Д. Карсикова или с любым сотрудником правоохранительных органов. В противном случае – вас арестуют и депортируют. В случае опасности вы можете звать на помощь полицию. Вы поняли?»
«Я всё понял.», – ответил я и положил документы обратно в сумку. Полицейский уж было собрался уйти, но я остановил его вопросом.
«Ваше высоко благородие...», – начал было я. Но тут он снова засопел через маску.
«Вы не обязаны проявлять такую честь перед сержантом охраны и безопасности Амьрюта. Можете обращаться ко мне на ВЫ, на Товарищ полицейский, сэр или, если вам будет угодно – господин полицейский.»
«Господин полицейский...», – начал я и расспросил о том, как мне лучше дойти до дома Даниила. Сам в это время думал: вот, можно отличить высокородных от простых солдафонов. Наверняка его сослали в эту дыру за проступок и понизили в звании. В штрафбат не отправили, а направили сторожить всякий хлам, командуя какой-то поганью без лиц. Наверное, во всем городе только он, да ещё несколько таких-же сержантиков, да заключенных способны культурно общаться.
По наставлению полицейского я отправился искать дом №34/3 или как его назвал сержант: «Пятиэтажный барак индустриального периода». У улиц не было названий, лишь стояли столбы с указателями номеров домов и важных городских сооружений: больницы, пункты полиции, магазины, места работы. Убрав с улиц названия, этот город будто лишили индивидуальности и истории, лишь цифры и не более того. Когда-то здесь находился шахтерский посёлок с глубоким карьером, но все ресурсы были вычерпаны, и тогда здесь построили заводы. Некогда протекавшая мимо города река засохла и теперь превратилась в посадочную полосу, а старая набережная поросла травой, ну а зимой здесь лишь белая гладь. Где-то ещё есть вблизи река, туда частенько ходят жители на рыбалку, но в основном тут либо сидят дома, либо пьют. Алкоголь не запрещен, но и качество у него не самое удовлетворительное. Надо как-то держать эту свору под контролем и поэтому им дали развлечения. По словам Дана: тут везде царит криминал, воруют всё, что лежит, занимаются подпольной торговлей, перевозят контрабанду и прочее. Органы отчасти пресекают эти действия, а отчасти их покрывают. Не секрет, что бывший полковник ВС Кравченко занимается на своей территории коррупционной деятельностью, но верхушке в центре Амьрюта – плевать. Лишь бы приносил обещанные сборы и предоставлял статистику, чтобы потом её отправить в «нужные руки».
Отчислять за его поведение было бы форменным варварством, тем более что Дан, как и все из нашего поколения, был крайне талантливым и умным человеком. В свои неполные осемнадцать лет он уже издавался в нескольких передовых научных журналах, неоднократно принимал участие в исследовательских экспедициях, активно занимался неевклидовой геометрией. Впрочем, тогда многие из нашего поколения добивались подобных и ещё более колоссальных успехов в науках. В то время я уже начинал практиковаться в инженерии, намечая себе тем самым чёткий путь в будущее, а Даниил всё ещё искал свое предназначение и никак не мог остановиться на чем-то одном. Когда я шёл по прямому пути, Дан метался из стороны в сторону, а я подмечал, что он мне немножко завидует в этом плане. В те годы он, наверное, и вбил себе в голову, что его юношеская теория – это и есть смысл всей жизни. Если во время учёбы к нему относились со снисхождением, то по окончании академии за Дана взялись всерьез. Сначала мирно пытались уговорить, предлагали сотрудничество, грозили санкциями, привлекали к административной, а затем и к уголовной ответственности. Так Даниил и оказался персоной «non grata», а затем и хуже. В то время, как я строил карьеру инженера и создавал семью, Даниил участвовал в демонстрациях, митингах, различных оппозиционных собраниях. Не могу сказать, что он был выдающимся оратором или лидером, но в региональном плане представлял вполне реальную угрозу. Надо отдать должное – за него поздно взялись. Если бы на его месте была бы чуть более значимая личность – то её бы смяли в первые дни, а вот Дана не трогали почти до конца всей их антигосударственной деятельности. Что-то случилось в их верхах, да так, что дело дошло до организации терактов и откровенных провокаций. Тут власть взялась за них жёстко. В течении неполных суток были арестованы все лидеры, а попутно принялись и за рыбу помельче. Я был уверен, что Даниил никогда не дойдет до такой подлости, но ситуация оказалась серьезнее: меня вызвали как свидетеля. Из всей нашей компашки с Даном общался, по большому счету только я, поэтому мне пришлось давать подробную характеристику друга. Я никогда не испытывал симпатии к спецслужбам, но и не имел опыта подобного общения, чтобы составить собственное мнение. Разве что мог опираться на слухи в государстве, а слухи были своеобразные. Говорили, что старые блюстители безопасности вреда или угрозы не представляют, мол это понимающие и вполне «сочувствующие» люди. В общем – с ними можно было договориться. Но вот молодые сотрудники отличались ответственностью и неким фанатизмом, так что с молодняком из офицеров стоит быть настороже. Однако, вопреки моим худшим ожиданиям – всё прошло для Дана вполне гуманно. Он шёл по общему делу вместе с их организацией, а поскольку фигурой был маленькой и в тяжких преступлениях участия не принимал, то его приговор был мягок – ссылка. Пожизненно. Это он ещё легко отделался: более одной трети его бывших соратников назначили высшую меру, а других сослали уж совсем в далёкие уголки или посадили «для реабилитации».Собственно, этого финала и следовало ожидать.
Я двигался по бетонным покрытиям к зданию КПП. Пассажиров со мной почти не было, разве что парочка каких-то капитанов и один полный чинуша. На улице было слегка морозно, впрочем не удивительно для середины зимы. Хорошо, что не дубак, а то перед полётом мне поговаривали о местном студеном климате. Вскоре я вошёл в длинный, стеклянный коридор, ведущий в овально образное зеленое здание, с невысокой вышкой на верху. Окна были сплошь матовые, но где-то там была диспетчерская и залы ожидания. Пройдя до конца коридора, я открыл тяжелую дверь и оказался в небольшом прямоугольном помещении. Под ногами была старая плитка, в некоторых местах частично сломанная. По левой стороне на стене было два окна, под которыми стояло несколько бардовых, изношенных кресел. В углу маячил полицейский в бронированном костюме, с пистолетом-пулемётом на перевес и в типичном для них шлеме. У правой стены было всё тоже самое и также в углу стоял суровый автоматчик. Прямиком из дверей я направился к окошку регистрации, вокруг которой были развешены всеобразные плакаты политического и рекламного содержания. Слева от стойки был темный проход с рентгеном, ведущий в основной корпус здания. Когда я приблизился к окну регистрации, то заметил, как из ниоткуда появился ещё один полицейский и встал поперек прохода. Я чувствовал, как все трое пристально следили за мной, да и не только они, а ещё и множество камер на стенах. В самой регистрации меня ожидала стандартная процедура: проверка документов, удостоверение личности, цель визита.
«Цель визита?», – спросила писклявым голосом через микрофон женщина в окошке.
«Приехал навестить товарища.», – ответил я специально приторно.
«Разрешение?», – продолжила дама.
«Прошу.», – я засунул в специальное отверстие лакированную бумагу со всеми нужными печатями и с размашистой подписью коменданта Носирпа.
«Время визита.», – продолжила женщина, проверяя документ.
«Сутки. Вечером улетаю.», – ответил я и улыбнулся.
«Нет необходимости в дополнительной информации.», – сухо ответила она.
«Документы на багаж?», – продолжила женщина.
«Отсутствует. Только ручная кладь.», – снова приветливо отвечал я. Мне казалось, что это их немного раздражает, но таких черствых людей было видимо не пронять. Приятно так себя вести, когда имеешь все штампы и подписи начальства. Некое чувство безопасности.
«Проходите на осмотр.», – сказала мне дама и вернула все документы.
За это время за мной образовалась очередь из трёх человек, а полицейский у входа к рентгену отошёл в сторону. Когда я вошёл внутрь, то меня остановили перед рентген аппаратом, слева был пульт управления и диспетчер, а справа закрытая дверь, у которой стоял ещё один вооруженный человек.
«Сумку на конвейер! Самим остановиться под датчиками!», – скомандовал грубым голосом один из полицейских.
Я послушно стащил свою ношу с плеча и водрузил на ленту. Она тут-же уплыла в черный проем рентгена. Дальше я встал в центре прибора и замер в ожидании. Что-то запищало, замигало, в помещении воцарилось напряжение. Хотя нечего было бояться, но чувство дискомфорта присутствовало. Я было уж хотел зажмуриться от волнения, но в ту-же секунду загорелась зеленая лампа, и раздался протяжный писк.
«Можете проходить.», – услышал я из-за спины голос из шлема.
Забрав свою поклажу, я вышел в открывшуюся изнутри дверь. Когда я проходил в большое помещение, то дверь придерживал ещё один бугай в маске. Выйдя из двери, он закрыл её за мной и встал на проходе.
«Ну тут и охранка!», подумал я, идя по более-менее чистому залу ожидания. Неудивительно – это же Амьрют!
В зале сразу стало свободнее дышать. По помещению взад и вперед сновал робот-уборщик, оставляя за собой влажный след. Справа шла регистрация, и там было довольно много народу, начиная от военных и заканчивая гражданскими лицами. Повсюду висели экраны, на которых транслировались поочередно время посадки на рейсы и новости с рекламой из местных каналов. Повсюду по двое или в одиночку расхаживали полицейские с автоматами. Где-то на крыше переменно звучала музыка с какой-то болтовней. Уверенной походкой я направился к выходу. По пути я заметил с левой стороны большую, белую лестницу на верх, а под ней располагалось что-то наподобие бара со столиками, на которых восседали неприметные люди. Сзади меня оказалось несколько дверей, и у каждой стоял полицейский. Ещё там было, по крайне мере, два лифта, но уже без охраны. Где находится выход было легко определить: по левую руку от меня из стены здания выходил длинный черный прямоугольник с двумя выходами, которые вели к массивному рентгену. Через него поочередно проходили люди и там-же было больше всего сотрудников правопорядка. По правую руку стояло лишь несколько массивных турникетов и будка с диспетчером. Там тоже находились автоматчики, но меньше, да и при этом выглядели они как-то пострашнее. Я подошёл к ним, и волнение снова охватило меня. Шесть грозных бойцов смотрели на меня сквозь ярко-голубые линзы в масках. На удивление они не стали меня ни о чем спрашивать, а просто указали на один из проходов. Я встал у закрытых решёток, меня просканировали, и диспетчер открыл мне двери.
Я вновь очутился на свежем воздухе. Передо мной пролегала широкая дорога. Ну или что-то наподобие дороги. Её очертания можно было определить разве что по большим грязевым сугробам на калие. Мимо меня на большой скорости пронесся серый бронеавтомобиль. Наверное, он находится в подчинении этих бугаев с автоматами. Они кстати, не заставили себя долго ждать. Не успел я проводить взглядом машину, как меня окликнули:
«Гражданин, остановитесь!»
Ко мне приближался очередной полицейский, но без оружия. Зато у четверых его приятелей сзади стволы были на месте. Я не двинулся с места и дождался сотрудника.
«Гражданин, предъявите данные!», – глухо попросил меня сотрудник полиции и протянул руку.
Я покорно достал все свои документы. Как я предполагал – здесь возражать не имеет смысла. Полицейский стал внимательно изучать каждую карточку, а тем временем четверо других посматривали на нас и о чём-то переговаривались.
«Зачем вы прибыли в Носирп?», – отдавая документы спросил меня страж порядка. Тут я заметил, что форма на нём немного отличается от остальных, да и оружие у него оказывается имелось – пистолет в кобуре. По рукоятке я узнал старого-доброго «Макарова», но переделанного под другие боеприпасы. Судя по всему – этот коп был у них старшим.
«В документе явственно указано: прибыл навестить гражданина Д. Карсикова, обвиненного в антигосударственной деятельности по статье 229 (2) со смягчающими обстоятельствами и возможностью видеться с родственниками.»
«Но вы ведь не родственник заключенному Д. Карсикову?», – снова спросил меня офицер.
«Я имею особое разрешение коменданта Норсипа полковника Г. Кравченко и разрешение от М. Перес, а также я представитель родственников Карсикова, которые подписали документ о том, что я буду навещать заключенного. На данный момент у родственников Д. Карсикова нет возможности этого сделать.», – выговорив всё это, я стал ждать ответной реакции от полицейского. Тот немного подумав, продолжил.
«Да будет вам известно, гражданин Д. Фодор, что Норсип и весь Амьюрт – не самое подходящие место для свиданий. Здесь очень много опасных лиц и высокий уровень преступности, хоть мы и пытаемся не без успеха их контролировать.», – наверняка этот полицейский здесь слукавил, подумал я про себя.
«Вам, как добропорядочному гражданину не стоило бы разгуливать по этому городу. Следовало лучше сдать все вещи и оформить контакт-связь с заключенным Д. Карсиковым, а не идти к нему лично. Здесь идёт речь о вашем здоровье, поймите.», – я понимающе кивнул.
«Однако, в связи с подписью господина коменданта и всеми документами – я не имею права вас больше задерживать. Но хочу вас предупредить, чтобы вы не покидали намеченного маршрута к месту проживания заключенного, а также не вступали в контакт с кем-то либо, кроме Д. Карсикова или с любым сотрудником правоохранительных органов. В противном случае – вас арестуют и депортируют. В случае опасности вы можете звать на помощь полицию. Вы поняли?»
«Я всё понял.», – ответил я и положил документы обратно в сумку. Полицейский уж было собрался уйти, но я остановил его вопросом.
«Ваше высоко благородие...», – начал было я. Но тут он снова засопел через маску.
«Вы не обязаны проявлять такую честь перед сержантом охраны и безопасности Амьрюта. Можете обращаться ко мне на ВЫ, на Товарищ полицейский, сэр или, если вам будет угодно – господин полицейский.»
«Господин полицейский...», – начал я и расспросил о том, как мне лучше дойти до дома Даниила. Сам в это время думал: вот, можно отличить высокородных от простых солдафонов. Наверняка его сослали в эту дыру за проступок и понизили в звании. В штрафбат не отправили, а направили сторожить всякий хлам, командуя какой-то поганью без лиц. Наверное, во всем городе только он, да ещё несколько таких-же сержантиков, да заключенных способны культурно общаться.
По наставлению полицейского я отправился искать дом №34/3 или как его назвал сержант: «Пятиэтажный барак индустриального периода». У улиц не было названий, лишь стояли столбы с указателями номеров домов и важных городских сооружений: больницы, пункты полиции, магазины, места работы. Убрав с улиц названия, этот город будто лишили индивидуальности и истории, лишь цифры и не более того. Когда-то здесь находился шахтерский посёлок с глубоким карьером, но все ресурсы были вычерпаны, и тогда здесь построили заводы. Некогда протекавшая мимо города река засохла и теперь превратилась в посадочную полосу, а старая набережная поросла травой, ну а зимой здесь лишь белая гладь. Где-то ещё есть вблизи река, туда частенько ходят жители на рыбалку, но в основном тут либо сидят дома, либо пьют. Алкоголь не запрещен, но и качество у него не самое удовлетворительное. Надо как-то держать эту свору под контролем и поэтому им дали развлечения. По словам Дана: тут везде царит криминал, воруют всё, что лежит, занимаются подпольной торговлей, перевозят контрабанду и прочее. Органы отчасти пресекают эти действия, а отчасти их покрывают. Не секрет, что бывший полковник ВС Кравченко занимается на своей территории коррупционной деятельностью, но верхушке в центре Амьрюта – плевать. Лишь бы приносил обещанные сборы и предоставлял статистику, чтобы потом её отправить в «нужные руки».
